Затянувшаяся помолвка

Щеки Кэтлин вспыхнули, в его словах ей почудился намек на сексуальные отношения, но глаз она не отвела.

— Я сама могу снять себе номер в гостинице! — заявила она.

— А ты заказывала его?

— По-твоему, я специально разыграла сцену возвращения в родной дом, где нет воды и света, в то время, как меня ждет теплый номер в гостинице? — зло спросила Кэтлин.

— Ты просто озлобленная драная кошка, тихо произнес Бен. — Не знаю, зачем я трачу время на тебя. Может, мне следует бросить тебя на произвол судьбы?

— Давай, чего же ты ждешь? — с вызовом спросила Кэтлин.

— Видишь ли, Кэтлин, в отличие от твоего любовника, у меня есть представление о человечности. Я не смогу спать спокойно, зная, что женщина, которую я опекал с детства, пусть она даже принадлежала другому мужчине, ночует одна в холодном доме. Именно поэтому я здесь.

— Только не говори, что ты собираешься предложить мне свою постель на ночь!

На секунду лицо Бена стало растерянным, но тут же на нем появилась насмешливая улыбка.

— Ага, вот, значит, что тебе нужно, Кэтлин. Немножко физического тепла, не так ли? Немножко физических упражнений в постели, к которым ты привыкла в Нью-Йорке…

— Ты просто грубиян и пошляк! — взвилась Кэтлин.

— Так вот, ты ошиблась, малыш, я никогда не занимаюсь постельной благотворительностью. — Бен окинул ее демонстративно похотливым взглядом, но Кэтлин чувствовала, что разозлила его. В глубине его глаз таился гнев.

— Перестань смотреть на меня так, Бен. Мне не нравится твой взгляд.

— А как еще я должен на тебя смотреть? По-моему, тебе такой взгляд привычен. Тебе нравится, когда мужчины так смотрят на тебя.

— Нет! Ты не смеешь!

Как назло, тело ее было не в ладах с разумом. Оно тосковало по этому грубияну. Воображение рисовало картины, от которых голова ее кружилась все сильнее. Сердце предательски билось в груди, лишая ее последних сил. Стало еще хуже, когда она почувствовала, как набухли ее груди под тонкой тканью костюма. Можно было бы обхватить себя руками, но Бен не мальчик, он сразу догадается, в чем дело.

— Нет? — Бен поднял брови, и по блеску в его глазах Кэтлин поняла, что он заметил реакцию ее тела. — Довольно, малыш, изображать из себя девственницу! Я ведь тебя хорошо в свое время изучил. Я помню, с какой жадностью ты отвечала на поцелуи того итальянского хлыща в его машине! Неужели ты забыла? — Он покачал головой. — Если бы я в свое время знал, что тебе до такой степени не терпится заняться сексом, я был бы счастлив удовлетворить твои потребности.

Кэтлин вспыхнула, возмущенная до глубины души.

— Ты прекрасно знаешь, что я никогда не была такой и стремилась не к сексу!

— Ну, это можно было назвать как-нибудь по-другому, — холодно заметил Бен, — но суть от этого не меняется.

— Сейчас же прекрати! — закричала Кэтлин и зажала ладонями уши. — Я не намерена больше стоять здесь и выслушивать твои оскорбления.

— Почему оскорбления? Ты не хочешь слышать правду, Кэтлин…

— Правда гораздо сложнее, чем ты думаешь, Бен Маккарти! И если ты решил, что мне нужна твоя помощь в виде сексуальных услуг, то ты ошибся!

— А я и не предлагал тебе такой помощи. Я только спросил, заказала ли ты себе номер в гостинице.

— Нет, не заказала, — резко ответила она. — Я уже говорила тебе, что уезжала в спешке.

— Сейчас еще не кончился туристический сезон, — напомнил ей Бен. — Единственное место, где, возможно, найдется свободный номер, это гостиница «Шэмрок». Может быть, тебе повезет.

— «Шэмрок»? — растерянно переспросила Кэтлин, быстро вспомнив, что это самая дорогая гостиница в городе.

Она не рассчитывала тратить свои скромные накопления на то, чтобы провести ночь в роскошном номере, а других там наверняка не было. Скорее всего, стоимость номера в этой гостинице пробьет серьезную брешь в ее средствах. Она колебалась, не зная, на что решиться. Хотя перспектива остаться одной в темном доме без воды и отопления ее совсем не привлекала. Видимо, у нее был унылый вид, и это вызвало новые насмешки со стороны ее бывшего жениха и преданного друга.

— Я вижу, как ты рада вернуться домой, ведь ты так торопилась, не правда ли? — заговорил он вкрадчиво. — Сколько счастливых воспоминаний навеяли тебе родные места. — Он всплеснул руками. — Прости, я совсем забыл, что в каждой бочке меда есть и ложка дегтя. — В его поведении, в издевательском тоне была какая-то театральщина, которой она раньше у него не замечала. — Ведь за номер в гостинице надо платить, а ты к этому не привыкла, за тебя всегда платил любовник. Но я могу помочь, если тебе нужны деньги.

Это было последней каплей.

— Пошел к черту!

Рука Кэтлин взметнулась, чтобы влепить ему пощечину, но Бен успел отступить.

— О, вот это темперамент! Мне нравятся женщины, которые умеют постоять за себя. Раньше в наших отношениях ты его не проявляла. Поэтому, наверное, они тебе так быстро приелись. Слишком все было прилично. Тишь, гладь да божья благодать, а тебе подавай страсти в клочья, верно, Кэтлин?

Кэтлин сжала кулак и почти вслепую ткнула в его сторону, но Бен был начеку. Он перехватил ее руку и провел ее ладонью по своей колючей щеке. Пальцы Кэтлин непроизвольно разжались. Прикосновение к лицу Бена заставило еще громче забиться ее сердце, так что трудно стало дышать. Бен почувствовал мгновенную перемену и улыбнулся такой многозначительной улыбкой, что у Кэтлин мурашки побежали по спине.

— О, кошечка спрятала свои коготки. Тебя все это возбуждает? — все так же насмешливо спросил он.

— Нет, разочаровывает, Бен, — тихо возразила Кэтлин, злость ее прошла, и снова глубокая грусть овладела ею. — Лучше бы я ударила тебя.

Бен резко замотал головой.

— Нет, нет, ты обманываешь меня или себя. Ты хотела не этого. Ты ждала от меня совсем другого, более близкого физического общения, нежели удар по моему лицу. Ты жаждешь этого каждой частичкой своего тела. Твое неутоленное желание и выразилось в попытке ударить меня. — Голос его снова зазвучал вкрадчиво. — А что нам, собственно, мешает, детка? Почему бы нам не удовлетворить твое желание? Давай поднимемся в спальню, а можем прямо здесь, на полу.

Самое ужасное, что его слова, которые должны были вызвать у нее приступ негодования, только подогрели ее. Желание было настолько сильным, что она испытывала боль, глядя на него затуманенным взглядом.

— Прекрати! — охрипшим голосом произнесла Кэтлин с трудом.

— А ты ведь на взводе, Кэтлин, — прошептал Бен, едва скрывая свое торжество. — И здорово на взводе! Видела бы ты сейчас себя со стороны: глаза потемнели и стали огромными, как у кошки. А как горят твои щеки. Посмотри на свою грудь. — Он с преувеличенными интересом уставился на ее грудь. — Твои соски так и напрашиваются на поцелуи любовника…

— Ты мне не любовник, Бен! — выкрикнула Кэтлин. — И никогда им не был!

— Ты права, не был, — согласился он, — но у нас впереди достаточно времени, чтобы наверстать упущенное.

— Никогда! Слышишь? Никогда ты этого от меня не дождешься! — закричала Кэтлин. — Сделай одолжение, убирайся отсюда!

— Ты уверена, что хочешь, чтобы я ушел?

— Еще ни в чем не была так уверена…

— Бен! Бен, ты еще не ушел? — послышался женский голос за дверью.

Измученная, изнемогающая от желания, Кэтлин замерла и посмотрела на Бена испуганными глазами.

— Кто это? — прошептала она.

— Это? Моя сестра. Ты не узнала ее голос? — Бен улыбнулся мрачной улыбкой и потянул на себя незапертую входную дверь.

Кэтлин тоже шагнула к двери и оказалась лицом к лицу с Фанни Маккарти. Все эти пять лет они не виделись, потому что на похоронах Кристины Флинн ее не было. Ничего хорошего от встречи с бывшей подругой Кэтлин не ждала, так как отлично помнила ее последнее гневное письмо, написанное в ответ на сообщение Кэтлин о том, что в Ирландию она не вернется, согласившись на работу в салоне Филиппа.

Но как изменилась Фанни! Пожалуй, на улице я ее могла бы и не узнать, подумала Кэтлин, но постаралась ничем не выдать своего изумления. Фанни была очень похожа на своего брата, тоже высокая, статная, только не такая рыжая. Золотисто-пепельная головка гордо держалась на длинной красивой шее… Куда же это все девалось? Кэтлин показалось, что Фанни даже ростом меньше стала. Может, из-за невероятной полноты и опущенных плеч? Что же произошло в ее жизни, если подруга так согнулась под ее тяжестью? На Фанни были старые потрепанные джинсы, которые подчеркивали ее выпирающий живот, и свитер какого-то неопределенного цвета.

Кэтлин растерялась, не зная, что и подумать. Она была в ужасе от того, как время изменило ее друзей. Все эти годы ей очень их не хватало, не случайно они являлись ей во сне, с каждым годом все чаще. И теперь она не могла опомниться из-за поразительного контраста между ее мечтами и реальностью.

— Здравствуй, Фанни, — тихо произнесла Кэтлин, — как хорошо, что я наконец вижу тебя наяву.

— Здравствуй, Кэтлин! — Фанни широко улыбнулась. — Ты не сердишься, что я вмешиваюсь в твои дела? Это я позвонила Бену и попросила заглянуть к тебе, чтобы…

— Все нормально. Спасибо, что ты беспокоилась обо мне. — Кэтлин наконец тоже смогла улыбнуться. — Глупо, что я так поспешно приехала сюда, не позаботившись заранее о доме.

Действительно, новость, которую ей сообщил Филипп, прозвучала для нее как взрыв бомбы, лишив способности спокойно все обдумать.

— Я беспокоилась, как ты будешь ночевать в доме, где нет ни воды, ни света, ни тепла, — торопливо стала объяснять ей Фанни. — Ты ведь не привыкла к таким условиям, в Нью-Йорке у тебя, наверное, все было иначе… — Она прикусила губу, испугавшись, что ведет себя бестактно. — Знаешь, Бен провел в наш дом центральное отопление. Удовольствие дорогое, и твоя мать, упокой Господь ее душу, не могла себе это позволить.

Слова Фанни снова вызвали у Кэтлин чувство невыносимой вины перед матерью. Она смутилась и покраснела.

— Бен провел центральное отопление? — тупо повторила она, не зная, что сказать, и перевела взгляд на Бена, который, оказалось, стоял так близко, что она напряглась всем телом. — Ты не сказал мне, что по-прежнему живешь в старом доме! — воскликнула она удивленно.

Только сейчас до Кэтлин дошло, что раз Бен живет вместе с сестрой, значит, он до сих пор не женился. Непроизвольно в голосе ее прозвучали радостные нотки.

Бен сразу уловил ход ее мыслей и засмеялся.

— Нет, я больше там не живу. Фанни тоже засмеялась, и лицо ее на миг осветилось. Она повернулась к брату.

— По-моему, для Кэтлин время остановилось пять лет назад, ты не находишь?

— Не знаю, может быть, и так, — протянул Бен, глядя на Кэтлин. — Но в старом доме за мной сохраняется маленькая комната, малыш, так что теперь никто не запретит тебе навещать меня там!

— Извините, очевидно, я вас не правильно поняла, — сухо сказала Кэтлин, кляня себя за глупое поведение, но тут же стала размышлять над тем, а где же он живет постоянно.

Слава Богу, что не задала этот вопрос вслух. Такой интерес мог выдать ее истинные чувства, с которыми она ехала сюда.

— А чем ты собираешься здесь заняться, Кэтлин? — спросила Фанни. — Ты надолго сюда приехала?

Это был сложный вопрос. Черт возьми, если бы она сама знала на него ответ! Ну что ей ответить, да еще под взглядом насмешливых глаз Бена?

— Чем я займусь здесь, пока не решила. Пожалуй, немного надо отдохнуть и оглядеться. А там видно будет.

Фанни передернула плечами.

— Боже, какой промозглый холод! До костей пробирает. Тебе здесь нельзя оставаться на ночь.

— Я предложил Кэтлин поселиться пока в гостинице «Шэмрок», — вмешался Бен. — Единственная в городе гостиница, где еще можно снять номер в такое время года. — Он обернулся к Кэтлин, и она заметила в его глазах странную хитринку, он словно радовался в предвкушении чего-то, о чем она и понятия не имела. — А на твоей машине добраться до гостиницы труда не составит, — добавил он.

— Добраться туда мне не трудно, — резко ответила Кэтлин, — я сомневаюсь, по карману ли мне их номера!

— А почему бы тебе не поселиться у меня дня на два, пока в твоем доме все наладят? предложила Фанни.

Кэтлин показалось, что Бен отрицательно покачал головой, едва заметно.

— Не думаю, что Кэтлин будет удобно у тебя, — задумчиво произнес он и вновь окинул Кэтлин многозначительным взглядом, задержав его на золотой цепочке с бриллиантовой подвеской на ее шее, которая составляла гарнитур с таким же браслетом на запястье. — Думаю, условия в гостинице ей больше подойдут. Кэтлин вспыхнула от возмущения.

— Пожалуйста, не надо делать из меня особу с претензиями. Я не такая. К тому же ты обижаешь свою сестру! — Кэтлин в упор посмотрела на этого рыжего наглеца. — И не нужно решать за меня, Бен!

Фанни едва сдерживала улыбку, что очень удивило Кэтлин.

— Бен не хотел меня обидеть, — сказала она подруге. — И он прав, у меня в доме немного тесновато.

Кэтлин ей не поверила. Когда-то в их доме помещались шесть человек, с переездом родителей и мальчиков-близнецов освободилось две спальные комнаты, подсчитала она, но говорить об этом сочла неудобным. Тем более что ей не очень-то и хотелось оставаться наедине с Фанни, которая не преминет расписать, как счастливо жил без нее Бен. Слушать это было бы сейчас невыносимо.

— Я не хочу тебя стеснять, — решительно произнесла Кэтлин, — и готова согласиться с Беном, что в гостинице мне будет, удобнее.

— Что я тебе говорил, сестра? — ядовитым голосом спросил Бен. — Лучше пригласи сейчас Кэтлин к себе и напои ее чаем с дороги. А я пока смотаюсь в «Шэмрок», узнаю, есть ли там свободный номер для нее.

Кэтлин перехватила властный взгляд, которым Бен посмотрел на сестру.

— Тебе не обязательно туда мотаться, я сама поеду и все узнаю.

— Разумеется, не обязательно.

— Тогда почему ты собираешься это сделать?

— Я тебе уже говорил, — растягивая слова, произнес Бен, — под грубой оболочкой простого работяги скрывается трепетное сердце. В конце концов, я считаю себя джентльменом, не хуже твоих нью-йоркских друзей. Ты можешь напрасно проехаться, вдруг там нет свободных номеров. А ты устала с дороги. Посиди у Фанни, отдохни, а я все узнаю.

Кэтлин с подозрением смотрела на него. Она чувствовала какой-то подвох, но не могла понять, в чем он заключался, а главное — какова его цель.

— Почему-то я тебе не верю, — сказала она.

— Веришь ты или нет, дела это не меняет. Тебе все равно нужно переночевать в нормальных условиях.

— Но ведь можно позвонить по телефону и выяснить, есть ли в гостинице свободные номера, — пробормотала Кэтлин, ей очень не хотелось принимать от Бена никаких услуг.

Бен решительно покачал головой.

— Ну что ты! Телефонный разговор совсем не то, что личный контакт, когда хочешь что-нибудь получить. Уж ты-то знаешь об этом теперь не хуже меня, став деловой женщиной. Так что отпускайте меня поскорее, чтобы я мог уговорить владельца гостиницы предоставить тебе номер.

— Владельца гостиницы? — удивилась Кэтлин. — У тебя теперь такие высокие связи, Бен?

Она заметила, как недовольно дернулся уголок рта Бена, выдав его раздражение.

— Да, я знаком с ним. Пару лет назад я выполнял у них заказ.

— Я пошла ставить чайник, — хихикнув, объявила Фанни. — Жду тебя на чай, — сказала она Кэтлин. — Не задерживайся, а то здесь можно окоченеть.

— Спасибо тебе, я приду, — ответила Кэтлин.

— Подожди меня, Фанни, я с тобой, — буркнул Бен и обернулся к Кэтлин. — Мы оставляем тебя одну. Наверное, ты еще не успела все осмотреть в доме после столь длительного отсутствия. Но долго здесь, действительно, не стоит находиться.

Кэтлин видела, что Бен хитрит, ом явно что-то задумал, но сил спорить у нее не было. Стоя у окна, она видела, как эти двое шли по тропинке, по которой они так часто бегали друг к другу во времена детства. Сейчас ей пришло в голову, что Бен Маккарти похож на героя древних ирландских баллад, великого воина Кухулина.

Когда они скрылись за деревьями, она поднялась на второй этаж и открыла все окна, чтобы выветрить из дома нежилой дух. Зайдя в ванную комнату и распахнув там окно, она случайно увидела в зеркале свое отражение и замерла на месте. Господи, что за вид! Она не помнила, чтобы когда-нибудь выглядела так отвратительно. За последние два дня она совсем не занималась своей внешностью. Если ее поразили изменения, произошедшие с Фанни, то что подумала та, глядя на нее? Пять лет назад она наверняка высказалась бы по поводу ее внешности так: «Видно, корова тебя пожевала-пожевала да и выплюнула. Бедняжка ты моя!»

Да, сейчас меня можно только пожалеть, думала Кэтлин, разглядывая в зеркале свое бледное осунувшееся лицо и всклокоченные короткие волосы, которые явно нуждались в услугах парикмахера. Тушь размазалась вокруг глаз, придав ей зловещий вид то ли ведьмы, то ли привидения. Неудивительно, что Бен так грубо высказался о ее внешности.

Кэтлин достала косметичку и протерла лицо лосьоном, потом расчесала волосы и почувствовала себя немного лучше. Если бы еще принять горячую ванну, уткнуться головой в подушку и проспать дня три! Вот тогда она снова стала бы похожа на прежнюю Кэтлин Флинн! А сейчас ей предстояло традиционное ирландское чаепитие в обществе Фанни Маккарти.

Глава 5

Закрыв за собой дверь, Кэтлин вышла на тропинку, ведущую к соседнему дому. Она остановилась, чтобы полюбоваться на увитое мрачным темно-зеленым плющом серое каменное здание в окружении трех старых деревьев дуба, липы и вяза, огромных, мощных, осанистых, гордых в своем одиночестве.

Должно быть, Фанни выглядывала ее у окна. Не успела Кэтлин постучать, как дверь распахнулась перед ней. Она обратила внимание, что подруга подкрасила губы, причесалась и теперь выглядела получше, хотя тени под глазами придавали ей измученный вид.

— Заходи, — пригласила Фанни. — Только извини за беспорядок в доме. Ничего не успеваю!

Войдя внутрь, Кэтлин сразу ощутила тепло, показавшееся ей тропической жарой по сравнению с промозглым холодом, царившим в ее собственном доме. Она огляделась. В доме друзей настолько все изменилось, что узнать его было невозможно.

Кэтлин блаженно расправила плечи, наслаждаясь теплом обжитого помещения.

— Фанни, да у тебя здесь как в раю, красиво и тепло. Какие чудесные деревянные панели в прихожей. Мне кажется или на самом деле здесь стало просторней?

Фанни улыбнулась, довольная искренним восторгом подруги.

— Спасибо. Проходи в гостиную, надеюсь, там тебе понравится еще больше, — самодовольно сказала она. — А я пока схожу на кухню за подносом с чаем.

Стены гостиной были целиком отделаны светлой древесиной, и дух ее витал в комнате, создавая впечатление, что ты находишься в лесу. Пол покрывал великолепный зеленый ковер, что еще усиливало сходство с лесом. У стены стоял большой диван шоколадного цвета с бледно-зелеными подушками, а в центре — низкий кофейный столик с прозрачным покрытием, на который Фанни поставила поднос со всеми принадлежностями для чая и блюдо с кексом. У окна стоял изящный письменный стол, на котором Кэтлин заметила большой портрет в резной деревянной рамке. На нем был изображен мальчик лет четырех с темными вьющимися волосами, наряженный в охотничий костюмчик. Чей это ребенок? Ни на кого из семейства Маккарти он не похож, подумала Кэтлин.

— Присаживайся, — предложила Фанни.

— Спасибо. — Кэтлин с удовольствием опустилась на мягкий диван, ощутив, как ноют ее мышцы. — Как хорошо! Я так устала, что, боюсь, теперь меня с этого дивана только домкратом можно будет поднять! — Она снова обвела комнату взглядом. — Фанни, здесь так все преобразилось, что, мне кажется, эта комната стала в два раза больше. Сколько же труда надо было вложить в этот дом, я уж не говорю о деньгах, чтобы создать такое великолепие!

— Это заслуга Бена, не моя, — объяснила подруга, разливая по чашкам молоко. — Пока я лежала в больнице, он все тут переделал на современный лад. Провел отопление, настелил ковры, даже сам занавески выбирал. Ну, а по дереву он работать мастер, ты помнишь. Представляешь, как я была потрясена увиденным, когда вернулась домой?!

Меньше всего Кэтлин хотелось говорить о Бене. Поэтому она ограничилась сдержанным комментарием:

— Очень великодушно с его стороны. Фанни нахмурилась.

— Бен всегда отличался великодушием и благородством. Об этом знали все в нашем предместье, включая тебя.

— Ну, конечно, Фанни! Я помню, как он помогал всем, особенно нам. Не сомневайся, я высоко ценю его лучшие качества. — Тут ее осенило. — Это он оплачивает уход за твоим садом?

— Да, он, — сухо ответила Фанни и поджала губы.

— Значит, он все время платил и за наш? Фанни замялась.

— Видишь ли, он будет недоволен, если ты заговоришь с ним об этом. Просто он не мог спокойно смотреть, как зарастает ваш сад и огород, в который твоя мать вложила не только свой труд, но и душу. В память о ней он и попросил садовника привести все в божеский вид. Вот и все. Не придавай этому большого значения. Для Бена это сущие пустяки.

Кэтлин задумчиво покачала головой.

— Ничего себе пустяки. Да наш сад и огород сейчас выглядят так же, как при жизни мамы. — Кэтлин тяжело вздохнула. Благородство Бена слишком тяжело давило на ее сознание. Раньше, когда он столько делал для них с матерью, она принимала это как должное. Но ведь и отношения у них тогда были другие…

— Должно быть, у Бена дела пошли хорошо, — раздумчиво произнесла она. — Нужно иметь много средств, чтобы так переделать дом. А раньше он всегда был стеснен в деньгах.

— Одна из причин, по которой ты рассталась с ним, не так ли?

Кэтлин пристально посмотрела на подругу.

— Неужели ты так думала обо мне все эти годы?

Та пожала плечами.

— А что мы еще могли подумать? Ты бросила его, потому что приехал богатый отец, а потом тебя поманил еще более богатый Филипп. Этих людей ты почти не знала, но уехала с ними. Всем было очевидно, что ты погналась за деньгами.

— Хочешь сказать, что так думали все?

— Ну, почти все. Налить тебе еще чаю?

— Да, пожалуйста.

Фанни наливала дымящийся ароматный чай, бросая на Кэтлин нетерпеливые любопытные взгляды.

— И вот теперь ты вернулась, — обронила она.

— Да, вернулась, — сказала Кэтлин, вдыхая аромат чая и обреченно дожидаясь следующего вопроса Фанни.

— А почему? Ведь прошло пять лет, у тебя была хорошая работа, ты жила в Нью-Йорке. Чего же тебе недоставало?

— Ты для себя это хочешь узнать или для своего брата?

— Подозреваю, что Бену важно узнать причину твоего возвращения, — сдержанно сказала Фанни. — Но и остальным нашим соседям станет любопытно, стоит им только узнать, что ты вернулась. Ты же знаешь, что здесь все на виду друг у друга, ничего не скроешь. Начнут судачить… Ну, понимаешь.

Да, Кэтлин еще не забыла, как быстро разносятся слухи в ее родном предместье, обрастая разными небылицами и домыслами.

— Я вернулась, потому что здесь моя родина, мой дом, — тихо сказала она. — Что же в этом удивительного?

— А я думала, что у тебя роскошная квартира в центре Нью-Йорка и вилла во Флоренции.

Вот и доказательство, сколько небылиц могут наплести про тебя.

— Кто тебе это сказал?

— Бен. Мы говорили с ним о тебе сразу после похорон твоей матери. Устроили поминки.

— Квартиру в Нью-Йорке я снимала. — Кэтлин решила не уточнять, что жила в квартире Филиппа. — А виллы во Флоренции у меня никогда не было. В доме покойного отца живет его вторая семья, я полагаю. Странно, что Бен тебе это сказал. Может, мать решила приукрасить мое благополучие и наговорила ему небылиц?

Фанни пожала плечами.

— Какое это имеет сейчас значение? Мы ничего уже не сможем выяснить.

— Да, — тихо согласилась Кэтлин. Сидя в углу дивана, она откинулась на спинку и отвернулась. На глаза ей попался пластмассовый ящик, заполненный детскими игрушками, который стоял сбоку.

— Как я понимаю, в доме есть ребенок, — с полувопросительной интонацией сказала Кэтлин.

— Да. Мой малыш! — Фанни засветилась материнской гордостью. — Ты догадалась, потому что увидела ящик с игрушками?

— Да, и фотопортрет на письменном столе. А до этого в воздухе учуяла, но не придала значения. Знаешь, в домах, где есть дети, всегда пахнет как-то особенно. Наверное, это запах чистоты. Когда мы с Филиппом приходили в гости к его друзьям или партнерам, я сразу по запаху могла определить, есть у них дети или нет.

— А сам Филипп не хотел обзавестись детьми? — застенчиво спросила Фанни.

— Не помню, чтобы он высказывался на эту тему, — сдержанно ответила Кэтлин.

— Понимаю. — Фаина потянулась к блюду с кексом, затем передумала и убрала руку. — Нельзя, я и так лишний вес набрала за последние два года.

— После родов все толстеют.

— Совсем необязательно. Просто я себя запустила.

— Не переживай, — утешила ее Кэтлин и взяла кусок кекса. Встретив взгляд Фанни, она пожала плечами. — Твой брат облил меня презрением за мою худобу, так что лишний кусок мне не повредит.

— Ты действительно ужасно похудела, — признала та. Глаза ее снова загорелись жадным любопытством. — Значит, вы с Филиппом совсем расстались? — неожиданно спросила она.

Кэтлин развеселила непосредственность подруги.

— Неожиданный переход темы от обсуждения детей и размера талий, — произнесла она сквозь смех.

— Ты смеешься? Значит, ты не страдаешь? А я-то думала, что Филипп стал твоей главной любовью. Ну теперь понятно. Раз это было не серьезно, то ты и не хотела детей.

Интересно, что бы сказала Фанни, узнай она всю правду о них с Филиппом? Разговор начинал действовать Кэтлин на нервы, потому что и ежу было понятно: все, что она скажет Фанни, та донесет до брата.

— Если не возражаешь, мы больше не будем говорить о Филиппе. Лучше расскажи мне о своем сыне.

Фанни так засияла, что Кэтлин даже неудобно стало.

— Ему пятый год пошел, он самый обожаемый ребенок на земле, — затараторила она и поднялась, чтобы достать из письменного стола фотоальбом. — Вот посмотри, здесь фотографии с первых дней его жизни.

Кэтлин приняла у нее толстый альбом. Судя по количеству фотографий, здесь был запечатлен буквально каждый момент жизни четырехлетнего малыша.

— Должна сразу признаться, что я ненормальная мать. Боюсь, что могу избаловать сына до чертиков.

— Как его зовут?

— Патрик. Вот на этой фотографии ему всего три дня.

— Какой прелестный малыш. Он спит сейчас?

— Нет. — Фанни грустно покачала головой. — Он в Дублине… со своим отцом. Завтра он привезет его обратно.

Кэтлин подняла глаза от альбома и увидела страдальческое выражение на лице старой подруги.

— Знаешь, ты не обязана мне рассказывать о том, о чем тебе говорить не хочется.

— Ну, это ни для кого не секрет, и я вовсе не стыжусь, что родила сына, не вступив в брак, — горячо, словно защищаясь, сказала Фанни. — Ты наверняка его вспомнишь. Он учился вместе с Беном, Джонатан Беркли, он был вторым по успехам в школе после брата. Когда Бен отказался от гранта на учебу в Дублинском университете, грант присудили Джонатану, и он уехал учиться.

— Вспомнила, — сказала Кэтлин, беря еще один кусок кекса. — Симпатичный такой, только в очках, да? Он еще увлекался хоккеем на траве. Смуглый брюнет с коротко стриженными волосами. Он?

— Да. Он по-прежнему коротко стрижется. Теперь он учит нашего сына играть в хоккей на траве. Патрик обожает его. И я тоже.

— Так значит, у вас все хорошо… — начала было Кэтлин, но Фанни перебила ее.

— Ничего хорошего, — возразила она со слезами в голосе. — Если хочешь знать, я живу как в аду.

— Из-за того, что вы разъехались?

— Да мы почти и не жили вместе. То есть совсем недолго жили. Он ведь теперь преподает в Дублинском университете. Мои братья, Майкл и Билли, учатся у него. А сейчас Джонатан хочет, чтобы мы с Патриком переехали к нему.

— А ты не хочешь? Фанни покачала головой.

— Бен не хочет.

— Бен? Но почему? И вообще, почему это должен решать Бен? Его это не касается. Фанни вздохнула и трогательно улыбнулась.

— Бена касается все. Он самый ответственный человек на свете и все знает лучше всех.

— Или думает, что знает, — ядовито заметила Кэтлин — Наверное, ты права, — согласилась Фанни, на миг забыв о своей исключительной преданности брату. — Бен не может простить Джонатану, что я забеременела до свадьбы. Они ведь были близкими друзьями, пока Бен не узнал о наших отношениях. Узнав о моей беременности, Бен запретил Джонатану появляться в нашем доме. Его даже родители не сумели переубедить. Ты ведь помнишь, каким поборником нравственности он был всегда. Очень переживал, что не уследил за мной. — Фанни хихикнула, словно нашкодившая девчонка.

— Ты можешь сказать, что это не мое дело, но, по-моему, Бен слишком много на себя берет. Впрочем, как всегда. Не имеет он права вмешиваться в твою жизнь. У вас сын растет, вам и решать с Джонатаном, как и где вам жить, чтобы Патрик вырос счастливым человеком.

— Если бы все было так просто! — снова грустно вздохнула Фанни.

— Может быть, и не очень просто, только не надо самим усложнять свою жизнь, — сердито возразила Кэтлин. — Поверь мне, если ты будешь все время слушаться Бена, то останешься всю жизнь одна. Надо бороться за свою любовь. — Кэтлин вспомнила свои отношения с Беном. Она тоже постоянно смотрела ему в рот, беспрекословно принимая все его решения. Она потом часто жалела об этом. — Если Джонатан тебе дорог, вы должны быть вместе. — Кэтлин допила чай и посмотрела на часы. — Извини, подруга, но мне пора ехать. Если в «Шэмроке» меня не приютят…

— То ты вернешься ко мне! — порывисто воскликнула Фанни. — Я буду очень рада, — искренне заверила она Кэтлин.

— Спасибо тебе на добром слове. И за чай спасибо. Все было очень вкусно.

— Мы скоро увидимся, правда? — спросила Фанни. — Ты ведь сможешь переехать в свой дом, как только там все подключат. Ты больше от нас не уедешь? — словно ребенок спросила она.