Он занял очень крепкую позицию на холме, покрытом живыми изгородями, виноградниками и кустами, и подступы к которому были очень затруднительны; единственная дорога шла по узкому дефиле между изгородями. Дефиле это по всей длине было густо занято лучниками; спешенные жандармы и остальные лучники встали по флангам в треугольных массах. Обоз и лошади были поставлены позади в укрепленном вагенбурге, совершенно так, как это было сделано при Креси.
      Французы построились в 3 линии. Первое нападение было произведено 300 отборными рыцарями, за которыми следовал отряд пеших жандармов; это распоряжение было сделано с целью овладеть дефиле и затем под прикрытием всадников провести по нему тяжеловооруженную пехоту для атаки английских спешенных жандармов. И действительно, этот способ действия был, кажется, единственным возможным для французов, так как вся местность кругом была для конницы почти совершенно недоступна, и позиция Черного Принца укреплена и усилена искусственными препятствиями. Результат, однако, был для французов крайне печальный и главным образом благодаря лучникам, которые открыли усиленную стрельбу на близкую дистанцию, и скоро все дефиле было покрыто убитыми и ранеными людьми и лошадьми; немногие пробившиеся через него были также убиты или взяты в плен.
      Следовавшие сзади спешенные жандармы, не будучи в состоянии пройти через загроможденное дефиле, остановились перед входом в него, но, поражаемые стрелами обратившихся теперь против них лучников, должны были в беспорядке отойти на вторую линию, которой и сообщили о неудаче. В эту решительную минуту Черный Принц показал себя, безусловно, величайшим полководцем своего времени. Он понял, что пора переменить план действий и, несмотря на численную слабость, перейти в решительную минуту в наступление. В этом быстром решении проявился его гений, а в выполнении плана - выдающееся для того времени понимание тактики, он отрядил 600 всадников, поддерживаемых сильным отрядом лучников, в обход холма, защищавшего их от взоров неприятеля, против левого фланга и даже тыла второй линии французов, которые были уже несколько расстроены беглецами первой линии. Вместе с тем он посадил всю кавалерию на коней и одновременно с обходом произвел бешеную атаку на фронт противника. Можно себе представить, какое впечатление произвели эти фланговые и тыловые атаки на нестройную феодальную пехоту, незнакомую с маневрами. Жандармы, вероятно в подражание англичанам при Креси, спешились для встречи атаки, но не выдержали удара и были сразу сметены.
      Как кажется, при этом французами было упущено из виду, что при Креси главное действие было возложено на лучников, жандармы же были спешены для поддержки их. В данном же случае спешивание французской конницы на ровном месте, без лучников, было совершенно бесцельной и напрасной тратой сил, потому что у них было достаточно кавалерии, чтобы пускать в дело все свежие силы, пока они не раздавили бы противника. Ведение боя со стороны французов было из рук вон плохо. Они находились в своей стране, имели превосходную числом конницу, между тем как Черный Принц вел войну в чужой стране, страдал от недостатка продовольствия и имел сравнительно очень слабую армию.
      Поэтому самое выгодное для короля Иоанна было никак не атаковать англичан в крепкой позиции, а просто препятствовать фуражировкам, перехватывать их фуражиров и наблюдать за армией; если же он непременно хотел атаковать, то было очень легко обойти английскую позицию с одного из флангов, а не лезть через трудное дефиле. Черный Принц, напротив, сумел вывести свое войско из очень критического положения; но нужно сказать, что ему во многом помогли его враги своим плохим образом действий. Битва при Пуатье представляет уже несколько высший образец тактического искусства, глубокое понимание свойств пехоты и конницы и правильное применение родов оружия со стороны Черного Принца. Его первоначальное расположение жандармов спешенными и затем быстрый переход от осторожной обороны к самому энергичному наступлению показывает в нем такое понимание характерных особенностей каждого рода оружия, какого не выказывал никто из его современников и его предшественников за несколько столетий.
      Битва при Хомильдон-Хилле в 1402 г. между шотландцами Дугласа и англичанами Перси представляет еще пример удачных действий английской пехоты против конницы в открытом поле. Дуглас построил свое войско в глубокий четырехугольник на Хомильдонском холме на прекрасной позиции против атак кавалерии. Англичане беспрепятственно развернулись на близлежащей высоте; если бы Дуглас воспользовался этим временем для производства решительной атаки своими тысячью рыцарей и жандармов для рукопашного боя, то это было бы во всяком случае лучше, чем ожидать нападения на месте. Со своей стороны и англичане были настолько осторожны, что не бросились сейчас же в атаку, которая могла иметь сомнительный исход, а выслали вперед лучников, покрывших густую массу шотландцев целой тучей стрел. Действие их было ужасно: не только слабое вооружение пехоты, но и латы рыцарей пробивались насквозь; множество баронов и дворян было поранено и перебито; лошади бросались во все стороны, отказывались повиноваться поводу и давили раненых. Тем не менее сотня рыцарей под командой сэра Джона Свинтона произвела отчаянную атаку, но была рассеяна. Затем пошел в атаку сам Дуглас со своей конницей. Лучники начали медленно отходить, не переставая стрелять и нанося сильные потери шотландцам. Вальсингам утверждает, что кольчуга Дугласа, которую изготовлял в течение трех лет один из наиболее искусных оружейников, была пробита стрелами в пяти местах, причем сам Дуглас ранен и затем взят в плен. Вообще бой был выигран исключительно лучниками; английская конница преследовала уже разбитого противника.
      Следующая затем битва, на которой стоит остановиться, произошла при Азинкуре 25 октября 1415 г. между англичанами под командой короля Генриха V и французами под командой коннетабля Франции. Англичан было менее 10 000 человек, французов - почти 100 000 человек. Здесь так же, как при Креси и Пуатье, лучники играли выдающуюся роль.
      Генрих проявил много искусства при расстановке своего войска: он его поставил на крепкой позиции, примкнув оба фланга к рощам. Впереди флангов он устроил две засады: одну из 200 лучников, другую из 400 жандармов; и те и другие должны были в самый разгар боя неожиданно атаковать противника с тыла и флангов (Магон при Треббии во второй Пунической войне). В этом он последовал примеру своего великого дяди Черного Принца, который первый в новые времена действовал таким образом. Английская армия была разделена на три отряда; лучники стояли впереди жандармов, в одной линии по фронту и в виде клина на флангах. В этой битве в их снаряжении было сделано нововведение, напоминающее по мысли пику или штык впоследствии, а именно: кроме их прежнего оружия, т.е. лука, ножа и топора или молота, они получили заостренный с обоих концов кол, который они вбивали перед собой в землю, наклонно вперед и таким образом предохраняли себя против конницы (рогатины позднейшего времени); верхний конец этого оружия был окован железом и потому составлял действительную преграду для всадников. Эти колья вбивались очень скоро и так же скоро могли быть вынуты и опять вбиты при перемене позиции. Подобного рода искусственное препятствие вроде переносного бруствера еще не встречалось ни разу в войнах христианских государств. Таким образом, Азинкур составляет опять новую эру в смысле улучшений пешей службы и усиления пехоты относительно кавалерии.
      Английские жандармы были опять спешены. Французская конница была очень скоро приведена в беспорядок неприятельскими стрелами и столпилась в расстройстве на узком месте между рощами; последовавшая тут же атака обоих отрядов из засад довершила беспорядок. Тогда король дал приказание об общей атаке; лучники и жандармы бросились на неприятеля. Французы были так стеснены, что почти не могли двигаться, и лучники били их своими топорами почти без всякого с их стороны сопротивления. Этим переходом от обороны в наступление в решительную минуту Генрих проявил большие тактические способности, и результатом его распоряжений была полная победа. Потери французов убитыми, ранеными и пленными были так велики, что число убитых и число пленных, взятые отдельно, были больше всей английской армии. Потери англичан были сравнительно очень незначительны.
      Войны между Англией и Францией продолжались с небольшими перерывами уже 70 лет, и за это время ленные войска заменились наемными или получавшими жалованье. Битвы при Креси, Пуатье и Азинкуре нанесли смертельный удар рыцарству и его тактике. Войска начали постепенно получать известную организацию; значение пехоты возросло; начали обращать внимание и на свойства местности; беспорядочный одиночный бой двух шеренг рыцарей отошел в вечность. На развалинах феодализма и рыцарства начала возникать новая система, и уже близко было время появления постоянных армий.
      4. Введение постоянных армий{69}
      В первый раз отряд войска, могущий быть в известной степени названный постоянным, появился в 1025 г. у Канута Великого, короля Англии, Дании и Норвегии. Он имел на жалованье корпус телохранителей в 6000 человек, воспитанный в строгой дисциплине и совершенном удалении от народа. Они имели красивую одежду и блестящее вооружение и отличались духом товарищества и порядка.
      Если не считать этого временного и не имевшего значения отряда, то честь введения постоянной армии должна быть приписана королю французскому Карлу VII, который этим путем достиг внутреннего порядка и внешнего могущества.
      К 1444 г. Карлу VII удалось изгнать англичан из большей части Франции и затем заключить с ними продолжительное перемирие. Вследствие этого большое число наемников, бывших в войске, стало излишним и приходилось их распустить, но при этом появилось опасение, как бы они в таком случае, ввиду необходимости добывать себе пропитание и непривычки к работе, не составили шаек разбойников и грабителей. Чтобы избежать этой опасности и вместе с тем укрепить внутренний порядок и увеличить авторитет короля, Карл VII решил выбрать лучших солдат из своего войска и составить из них постоянную армию. План был принят в 1445 г., но держался в тайне, пока не были окончены все подготовительные распоряжения. Профосы всех провинций получили приказание иметь своих лучников постоянно наготове к выступлению, по возможности подкрепить их местными жителями и усиленно патрулировать по всем большим дорогам, чтобы удержать распущенных солдат от грабежей и не позволять им соединяться в шайки. Затем король избрал 15 капитанов из людей знатных, мужественных и опытных, сообщил им свой план и потребовал их содействия. Им было поручено выбрать лучших, наиболее дисциплинированных солдат и составить из них роты.
      Приказание было исполнено, набор благополучно окончен, и король издал указ о сформировании 15 ордонансовых рот. Затем была издана прокламация к войску, в которой всем не зачисленным в состав рот солдатам предписано было немедленно же отправиться по местам их родины, не позволять себе по пути никаких насилий, не отдаляться от главных дорог и не собираться в шайки; за неисполнение всего этого; налагалась смертная казнь. Все меры были так хорошо задуманы; и исполнены, что все распущенные солдаты спокойно вернулись к своим мирным занятиям, и через две недели на дорогах не было из них ни одного.
      15 вновь сформированных рот были все конные и состояли, по показаниям большей части писателей, из 100 копий каждая. Некоторое уклонение от этого правила встречается в указе, изданном в декабре 1445 г., которым гарнизон Пуату силой в 200 копий был разделен на 3 роты: первая - сенешаля Пуату - 110 копий, вторая - маршала де Логеак - 60 копий и третья - Флоке - 30 копий.
      Можно, однако, считать верным, что численность всех 15 рот была 1500 копий. Каждое копье состояло из 6 человек: жандарма (homme d'armes), трех стрелков (archers), оруженосца (coutillier) и слуги (valet). Они все были верхом, следовательно, в 15 ротах было 9000 коней. Впрочем, при каждой роте состояли еще сверх комплекта несколько охотников из дворян, которые служили без жалованья, в надежде занять имеющиеся открытые вакансии.
      В полном копье (lance fournie) имелось 13 коней, именно рыцарь имел их 4, стрелки и оруженосцы -по 2 и слуга - 1.
      Штаб каждой роты составляли: капитан, лейтенант, знаменщик (guibon), прапорщик (enseigne) и вахмистр (marechal des logis). Офицеры выбирались из самых знатных, богатых и опытных солдат роты, которые все были дворянами.
      Дисциплина была строгая, и капитаны отвечали за все беспорядки и проступки, совершенные их людьми. Все роты стояли гарнизонами в разных городах страны в совокупности, чтобы усилить дисциплину, держать в большем повиновении солдат и облегчить обучение несколькими частями вместе.
      Жалованье выдавалось не непосредственно от короля, хотя войско было прямо и исключительно подчинено ему; местные власти тех городов, где стояли солдаты, должны были заботиться об их содержании и жалованье, для чего все города, местечки и деревни были обложены известным налогом.
      Благие последствия новой системы не замедлили выказаться; трудно было придумать другую меру, более целесообразную и более популярную, чем учреждение постоянной армии. Власть короля распространилась по всей стране, и жители городов и сел получили возможность спокойно заниматься своими ремеслами, полями и стадами без опасения подвергнуться нападению разбойников. Промышленность также получила благодаря полной безопасности толчок к дальнейшему развитию. Пока не было войны, люди могли пожинать плоды своих трудов.
      Ордонансовые роты были тяжелой конницей. Жандармы имели полное предохранительное вооружение, как прежние рыцари: короткие копья, обоюдоострые мечи и секиры или палицы. Стрелки и оруженосцы имели более легкое предохранительное вооружение: арбалеты, копья, мечи, кинжалы и палицы, причем последние прикреплялись к седлу. Они носили также кольчуги, а поверх них железную грудную кирасу; некоторые же имели бригантины - кожаную грудную кирасу, покрытую железными чешуйками. Одновременно с организацией постоянной конницы Карл VII позаботился и об организации того же характера пехоты учреждением вольных стрелков. Каждый церковный приход должен был выставить и содержать одного лучника (elu), который выбирался королевскими офицерами среди лучших стрелков из лука. Лучники эти получали шлемы, бригантины, мечи и кинжалы и собирались по воскресеньям и праздникам для учений и стрельбы из лука в полном вооружении. Они были освобождены от всех налогов и получали от своих приходов, пока находились на жалованье, по 4 франка в месяц. Это не было, собственно говоря, постоянное войско, а скорее организованная милиция. Людовик XI довел число ее до 16 000 человек; она разделялась на 4 корпуса по 4000 человек; каждый корпус - на 8 рот по 500 человек.
      Милиция эта состояла из людей, хорошо обученных стрельбе из лука, но за отсутствием практики совершенно не привыкших к действию в массе, без всякого взаимного между собой доверия, без всякой внутренней связи, а потому и не могла оказать на войне особенной пользы, так что французские короли стали обращаться к иноземным наемникам. Людовик XI первый обратился к швейцарцам, и этот обычай остался во Франции в силе до революции; у этого короля было на службе до 10 000 швейцарской пехоты и значительное число германских Ландскнехтов.
      Около этого времени конница перестала строиться в одну шеренгу, как во времена ленной системы и рыцарства. Стрелков начали перемешивать с жандармами и скоро остановились настрое поэскадронно в трех шеренгах (жандарм и за ним 2 лучника). Точного времени этой перемены указать нельзя. Ла-Ну говорит, что до Генриха II французские жандармы строились в одну шеренгу. Как говорят, построение конницы в эскадроны было впервые применено в своей армии герцогом Бургундским Карлом Смелым. Он же издал нечто вроде устава для своих войск первая книга, касающаяся тактики или военного образования во времена возрождения военного искусства. Настоящих кавалерийских эволюции не производилось до 1473 г., так как вообще кавалерийская служба не могла достигнуть известного совершенства, пока монархи не получили такую власть, чтобы ограничить права дворянства и подчинить его строгой дисциплине.
      Период III.
      От изобретения огнестрельного оружия
      до Фридриха Великого
      Глава I.
      Введение огнестрельного оружия
      во всеобщее употребление{70}
      В середине XV столетия стало очень заметно влияние различных условий, которые через известное время произвели совершенный переворот в искусстве ведения войны и проложили путь ныне существующей тактике.
      Английские лучники и швейцарские пикинеры нанесли тяжелый удар рыцарству, и недоставало только изобретения метательного оружия, снаряды которого обладали бы достаточной силой для пробития лат жандармов, чтобы низвести этих последних на один уровень с прочими войсками. Однако усовершенствование огнестрельного оружия шло чрезвычайно медленно, и потребовалось много лет, пока изобретение пороха стало приносить пользу и в огнестрельном оружии сделаны были такие улучшения, при которых действие его стало превосходить действие прежнего, доведенного до полного совершенства оружия. Поэтому в течение продолжительного времени мы видим оба оружия, метательное и огнестрельное, одновременно в употреблении в большей части армии.
      Тяжелые орудия упоминаются в первый раз в 1301 г., а именно говорят, что в этом году в городе Амберге была изготовлена большая пушка. Гент имел пушки в 1313 г., Флоренция - в 1325 г., Немецкий рыцарский орден - в 1328 г. Эдуард III пользовался ими в 1339 г. при осаде Камбрэ и в 1346 г. в битве при Креси. В Швейцарии первая отливка орудий произведена была позднее: в Базеле -в 1371 г., в Берне -в 1413 г:, в России - в 1389 г. В 1434 г. мы находим у таборитов гаубицы.
      Ручное огнестрельное оружие было изобретено несколько позже; оно встречается раньше всего у фламандцев в середине XIV столетия. Затем оно было введено в Перуджии в 1364 г.; в Падуе - в 1386 г.; в Швейцарии - в 1392 г.; о нем упоминается в битве при Розебеке в 1382 г. и при осаде Трокая в Литве в 1383 г. В нем постоянно вводились разные улучшения, и наконец в 1420 г. при осаде Бонифацио на Корсике мы видим, что свинцовые пули ручного оружия пробивают самые крепкие латы.
      Было много образцов ручного огнестрельного оружия. Самый первый состоял из тяжелого, топорно изготовленного железного ствола, прикрепленного к почти не отделанному куску дерева; взрыв пороха производился с помощью фитиля, приближаемого к устроенной сзади затравке; при таком ружье было часто два человека. Подобного рода оружие небольших размеров было в употреблении в коннице и называлось petrinals или petronels, потому что при выстреле его прижимали к груди. Затем был сделаны некоторые улучшения в ложе, давшие возможность держать ружье при приделке и стрельбе у плеча. После того и в приспособлениях для зажигания были также сделаны улучшения: вначале фитиль прикреплялся к курку (serpentine), или маленькому пальнику, затем было введено особое приспособление для прикрепления фитиля с прижимом, но без пружины, и наконец уже во второй половине XV столетия вошли в употребление аркебузы, снабженные тем же приспособлением, но с прижимом и пружиной. Таким образом, получилось сравнительно уже порядочное оружие. Следующим изобретением, сделанным в 1515 г. в Нюрнберге, был колесный замок (Radschloss), который, однако, никогда не мог совершенно вытеснить более простой и верный фитильный.
      Нарезной ствол был изобретен в Германии, по словам одних -в Лейпциге в 1498 г., по словам других - в Вене. Пуля вгонялась в ствол с помощью молотка. Однако подобного рода оружие очень долго не находило применения в военном деле вследствие трудности и продолжительности заряжения. Только в 1793 г., после американских революционных войн, следовательно, 300 лет после изобретения, французы ввели его у себя под названием carabines de Versailles. Колесный замок был заменен пружинным (Schnapphahnschloss), а этот последний - новым видом (Steinschloss или Batterieschloss).
      Кремневый замок, как обыкновенно думают, изобретен во Франции около 1640 г., а вскоре после того был введен Вобаном и штык. Полная замена старых фитильных ружей новыми произошла не ранее 1700г.
      Герцог Ангальт-Дессауский Леопольд I ввел в 1698 г. в прусской пехоте железный шомпол. Патроны в первый раз были употреблены в Испании в 1569 г. и введены во Франции не ранее 1644 г. Патронташи появились в 1630 г. при Густаве-Адольфе. Ударные ружья изобретены в 1807 г. шотландцем Форситом. Заряжаемое с казны оружие появляется уже в конце XV и начале XVI столетия; изобретение его всецело принадлежит немцам. Между прочим, маршал Саксонский также придумал один образец подобного рода оружия и вооружил им свой уланский полк. Это оружие, впрочем, приносило мало пользы, вероятно, вследствие дурного приготовления. Повторительное оружие и револьвер составляет старое изобретение, но последний не имел практического применения до появления системы Кольта.
      Сделав краткий очерк постепенных улучшений огнестрельного оружия, перейдем к объяснению того влияния, которое оно оказало на конницу и ее тактику.
      Глава II.
      Огнестрельное оружие в коннице{71}
      У историка Павла Иовия мы находим описание вступления в Рим в 1494 г. короля французского Карла VIII со своим войском, прекрасно организованным и снаряженным, и лучшим, чем все другие современные ему армии. Описание это дает подробное понятие о состоянии войск в то время. Макиавелли говорит, что Карл VIII завоевал всю Испанию куском мела - выражение фигуральное, которым он хотел сказать, что французскому королю при его движении приходилось только распределять войско по квартирам.
      Павел Иовий начинает свое описание с замечания, которое интересно своей новизной, что все части пехоты и конницы были совершенно друг от друга отделены. Первые батальоны состояли из швейцарских и немецких пехотинцев, которые шли твердым шагом под музыку: историк очень восхваляет прекрасную выправку и замечательный порядок проходивших под знаменами войск. Оружие их состояло из коротких мечей и пик длиной 10 футов и с железными наконечниками. Четвертая часть пехоты имела алебарды с секирами, а сто из каждой тысячи аркебузы. Здесь мы видим в первый раз перемешивание в том же полку пикинеров и мушкетеров, что впоследствии очень долго было в общем употреблении во всей Европе.
      За этой пехотой шли 5000 гасконцев, почти все пращники и арбалетчики; это были легкие, иррегулярные войска, но отлично обученные бросанию дротиков, камней и стрел.
      Затем следовала конница, составленная из французского дворянства; этот состав кавалерии был естественным последствием рыцарства и долгое время сохранялся принципиально. Даже 200 лет спустя, при Людовике XIII, мы видим, что наказание палками, бывшее вполне употребительным в пехоте, совершенно воспрещалось в коннице, потому что последняя, как сказано в регламенте, комплектуется почти исключительно дворянами; палка здесь заменялась саблей.
      Конница Карла VIII имела великолепные латы, сверху - шелковые плащи, галстуки и золотые браслеты на руках и сидела на рослых, крепких лошадях с обрезанными хвостами и ушами. Французское предохранительное вооружение было несколько облегчено в том отношении, что лошади не прикрывались звериными кожами, как это было принято у итальянских жандармов. Она разделялась на копейщиков, или жандармов, и стрелков, или легких всадников. Копья были сделаны из твердого дерева с хорошими металлическими наконечниками; кроме них всадники имели еще палицы.
      Жандармы с оруженосцами и пажами составляли, по-видимому, тяжелую конницу, а стрелки, которые выделялись из копий в отдельный отряд, - легкую. Выделение это было, однако, чисто тактического характера, и стрелки находились в тесной связи с рыцарями, продолжая по-прежнему в административном отношении входить в состав копий. Они были вооружены большими луками, какие были приняты у англичан, стреляли длинными стрелами и носили грудные латы и шлем; некоторые имели еще и дротики, которыми убивали сброшенных с коней рыцарей.
      400 отборных гвардейских конных лучников окружали короля, а за ними непосредственно следовали 200 французских дворян в роскошном тяжелом вооружении и с палицами.
      Артиллерия этого войска была лучшей из всего, что до тех пор видели в Европе. По словам Мезере, она состояла из 140 тяжелых орудий и большого числа более легких. Их возили на особых запряженных лошадьми повозках; прислуга при них была отлично обучена. По всеобщему мнению, Карл VIII был обязан своей артиллерии тем, что совершил поход в Италию, не встретив почти никакого сопротивления, так как у итальянцев были только плохие пушки, к тому же возимые на волах.
      Вскоре после этого события появилось сочинение Макиавелли, которое показывает правильность взгляда автора на основные принципы военного искусства и на требующиеся преобразования.
      Макиавелли писал в очень интересное время, когда средневековые учреждения стали исчезать под влиянием введения нового оружия, вызвавшего изменения в образе ведения войн. Взгляды его представляют интерес в том отношении, что они выражают мысли его современников в это переходное время.
      Он энергично восставал против системы наемных войск и всячески поддерживал мысль о необходимости обучения граждан военному делу и применения их к защите государства, основываясь на том, что в древние времена в Греции и Риме лучшие воины были в то же время и лучшими гражданами. Несмотря на предрассудки того времени, что кавалерия - главный род оружия, он предвидел будущее значение пехоты и смело и решительно высказывал мысль, что главную и действительную силу войска и государства составляет пехота.
      Затем он говорит, что в его время пехота имела полукирасу, закрывавшую грудь, пику длиной в 18 футов и широкий меч. Очень немногие имели полную кирасу, набедренники, перчатки, и никто не носил шлема. Некоторые были вооружены алебардами и секирами, и самое незначительное число - мушкетами.
      Макиавелли издал свой труд около 1516 г., т.е. 22 года после вторжения Карла VIII в Италию; следовательно, за этот сравнительно короткий промежуток времени перемешивание в одном полку пикинеров, алебардщиков и мушкетеров вошло во всеобщее обыкновение. Получило оно начало в Швейцарии. Твердо решившись отстоять независимость своей страны и вместе с тем не имея возможности по своей бедности завести многочисленную конницу для борьбы с конницей германских князей, швейцарцы обратили все свое внимание на пехоту и на ее тактику. Наиболее подходящим для нее оружием они нашли пику, с которой, по словам Макиавелли, они научились не только, отбивать нападения конницы, но часто ее прорывать и одерживать над ней верх.
      Немцы, перенявшие пику от швейцарцев, так надеялись на пеших пикинеров, что всегда решились бы с ними в числе 15 000 -20 000 человек атаковать какую угодно многочисленную конницу. Макиавелли утверждает, что в его время было несколько случаев таких атак, всегда оканчивавшихся благоприятно для пикинеров.
      Вследствие этого пика заслужила такую славу, что ее приняли все европейские народы; особенно ловко действовали ею испанцы. Приведем один пример, хотя их можно было бы привести много.
      Герцог Миланский Филипп Висконти выслал против вторгнувшихся в его землю 18 000 швейцарцев своего генерала, графа Карминьола, во главе 6000 конницы и небольшого числа пехоты с приказанием немедленно атаковать противника. Атака не удалась, и миланцы потерпели сильное поражение. Карминьола, который, как кажется, был очень способным полководцем, сразу оценил все преимущества пикинеров над всадниками. Он собрал новое войско и вторично атаковал швейцарцев, приказав своим жандармам перед боем спешиться и превратив их, таким образом, в тяжеловооруженных пикинеров, перед которыми легковооруженные швейцарцы оказались совершенно беззащитными. Битва была выиграна миланцами: около 15 000 швейцарцев пали, прочие были взяты в плен.
      В конце XV и начале XVI столетия конница, чтобы быть совершенно предохраненной, нагромоздила на себя такую тяжесть, что ей не только было трудно произвести сколько-нибудь быстрое движение, но она положительно лишила себя возможности вследствие неповоротливости нанести какой-нибудь вред неприятелю. Макиавелли очень хорошо сознавал все недостатки такой системы. Он говорит: Я совсем не думаю, чтобы мы могли теперь так же рассчитывать на конницу, как на нее рассчитывали в прежние времена, так как в последнее время мы часто видим, что конница постыдно побеждается пехотой. Затем он напоминает сражение при Тигранокерте, где катафракты Тиграна, имевшие очень тяжелое предохранительное вооружение, не принесли никакой пользы, потому что были так обременены вооружением, что еле могли видеть неприятеля, а не то, чтобы нанести ему вред; слезши же с лошади, не могли более влезть или действовать оружием. В своей Истории Флоренции он приводит несколько подобных же примеров из новейшего времени, когда воины, упавшие с лошадей, не могли более встать и утопали в грязи.
      Далее он высказывает свои мысли о целесообразном употреблении конницы: Непременно следует иметь в армии некоторое число конницы для подкрепления и поддержания пехоты, но она никак не должна составлять главного рода оружия. Она имеет весьма важное значение для рекогносцировок, разъездов, набегов, опустошения неприятельской страны, тревожения расположения противника, отрезания подвозов; в сражениях же, которые решают судьбу народов и для которых преимущественно существуют войска, она скорее пригодна для преследования разбитого и бегущего врага, чем для чего-нибудь другого. Достойно удивления, что Макиавелли, который был известным политиком и государственным человеком, но отнюдь не воином, выражает такие разумные и правильные мнения о военном деле в такое время, когда основные принципы его не понимались военными.
      Мы остановились несколько дольше на его сочинениях, потому что он первый из писателей нового времени посмотрел на военное искусство с научной точки зрения. В его взглядах просвечивается заря возрождения военного искусства.
      В начале XVI столетия пехота уже приобрела значение на поле сражения и начала соперничать с тяжеловооруженной конницей. Этому успеху способствовали два обстоятельства: во-первых, тяжесть вооружения конницы и вследствие этого ее неповоротливость, не допускавшие атак на сколько-нибудь быстром аллюре, и, во-вторых, лучшая организация и вооружение пехоты.