между Вильгельмом Завоевателем с норманнским рыцарством и Гаральдом с саксами. Последний оградил свое расположение забором из щитов и плетнем; войско его состояло почти все из пехоты, между тем как у норманнов была почти исключительно конница. Сохранилось подробное описание этой битвы, написанное Робертом Уэсом (Robert Wace) при короле Генрихе II, лет 90 после сражения, когда оно еще было живо в памяти народа. Мы даем ниже несколько отрывков из этого описания, изложенного оригинальным, чрезвычайно образным языком. Описав высадки и сближение обеих армий, автор продолжает:
      Вильгельм сел на своего боевого коня и крикнул Рожеру, называемому де Монтгомери: я очень на вас рассчитываю, ведите ваших людей туда и атакуйте их с той стороны. Вильгельм, сын сенешала Осбера, честный, хороший вассал, пусть идет с вами и помогает вам; возьмите с собой людей из Булони и Пуа и всех моих наемников. Алэн Ферган и Эймери пусть атакуют с другой стороны, с ними пойдут люди из Пуату, британцы и все бароны из Мэна; я же со своими приближенными друзьями и родными буду сражаться в центре, где бой всего горячее.
      Бароны, рыцари и начальники копий были уже все вооружены. Пехотинцы были хорошо снаряжены, имели луки и мечи, на голове шапочки и на ногах туго стянутые башмаки; некоторые были одеты в хорошие шкуры, другие в узкое платье и имели металлические сапоги, блестящие шлемы, щиты за плечами и копья в руках. Все имели отличительные значки, по которым узнавали своих, так что норманн не мог поразить норманна, франк -франка. Пехотинцы шли впереди, сомкнутыми рядами, рыцари следовали за ними, чтобы их поддержать. Рыцари и пехотинцы шли на своих местах, ровным шагом, соблюдая полный порядок, чтобы друг друга не обгонять и не разорваться. Все шли бодро и смело, лучники были наготове открыть стрельбу.
      Гаральд созвал всех своих людей - графов, баронов, ленников -из их замков и из городов, дворов, деревень и местечек. Были собраны все крестьяне с тем оружием, которое имели, - палицы, копья, вилы, дубина. Англичане окружили свое расположение, где стоял Гаральд с друзьями и баронами, забором.
      Гаральд знал, что норманны приближаются и намерены атаковать его, почему и окружил заблаговременно забором место, где стояли его люди. Он поднял рано утром своих людей, приказал им вооружиться и готовиться к бою и сам одел вооружение, соответствующее его знатному сану. Он приказал им и советовал своим баронам держаться как можно сомкнутее и сражаться в плотной массе, так как, рассеявшись, им будет потом опять трудно собраться. Норманны, - сказал он, - честные вассалы, храбрые и пешком, и верхом, славные рыцари на конях, опытные в боях! Все потеряно, если только они прорвут ваши ряды; они имеют длинные копья и мечи, но у вас острые копья и хорошо отточенные секиры, и я не думаю, чтобы их вооружение было лучше вашего; бейте только все, что попадется под руку, щадить нечего.
      Английские крестьяне имели острые топоры и ножи. Они построили перед собой сплошную загородку из своих щитов и дерева, так что не оставалось ни малейшей щели; таким образом, перед фронтом их было препятствие, которое норманны должны были преодолеть, чтобы сойтись с ними. Они намерены были ограничиться обороной за этой изгородью и если бы выдержали это намерение до конца, то, наверное, не были бы побеждены в этот день, так как всякий норманн, проникавший через препятствия, сейчас же падал под ударами топора или ножа, палицы или другого оружия. Они были одеты в короткие, узкие кольчуги, надетые поверх одежды, на голове имели шлемы. Они стояли в сомкнутых рядах, готовые к бою и с нетерпением его ожидая. Для прикрытия одного из крыльев войска была еще прорыта канава.
      В это время показались норманны: головное их отделение шло по плоской вершине холма; вплотную за ним шла другая, более сильная часть войска, которая повернула в другую сторону поля сражения и построилась подобно головному отряду в сомкнутую массу. Наконец показался еще отряд, покрывавший всю равнину; в середине его высилось знамя, присланное из Рима, около него находился сам герцог, лучшие люди и главная сила войска. Честные рыцари и вассалы, храбрые воины стояли здесь, а равно и знатные бароны, хорошие лучники и копьеносцы, которые обязаны были окружать и оберегать герцога. Прислуга, не принимавшая участия в бою, а на обязанности которой лежало охранение обоза и запасов, двигалась более позади.
      Гаральд заметил приближение Вильгельма и увидел, что норманны разделились на три части, чтобы произвести нападение с трех сторон. Брат его Гурт подошел к нему, они стали около знамени, все просили Господа Бога охранять их. Около них собрались все их родственники и друзья: они просили не жалеть себя, так как теперь видно было, что никто боя не избежит. Каждый человек был в латах, опоясан мечом и со щитом за плечами. Большие топоры, которыми они собирались наносить страшные удары, были привешаны вокруг шеи. Они стояли пешие, в сплоченных рядах и держались прямо и смело.
      Норманны двинулись тремя отрядами, чтобы произвести нападение с трех различных сторон; первый и второй отряды уже подошли, а третий, самый большой, с которым шел герцог и его люди, еще приближался. Все двигались смело и бодро вперед.
      Как только оба войска сошлись ближе, раздался страшный шум и крик. Слышен был звук труб и рогов и других духовых инструментов; видно было, как воины строились, поднимали щиты и копья, натягивали луки, готовые к нападению и к обороне. Раздался большой шум и воинский клик. И с обеих сторон войско зашевелилось.
      Норманны двинулись вперед, англичане сопротивлялись храбро; все имели бодрый и неустрашимый вид. И вот началась битва, о которой еще и теперь так много говорят.
      С 9 часов утра и до 3 дня бой колебался, и никто не мог сказать, кто одержит верх. Обе стороны держались крепко и сражались храбро. Норманнские лучники пускали тучи стрел в англичан, но последние закрывались своими щитами, так что стрелы не могли причинить им никакого вреда. Поэтому норманны стали пускать стрелы почти прямо вверх, чтобы они падали на головы врагов. Многие англичане были ранены в голову и лицо, потеряли глаза, так что все стали опасаться поднимать их и оставлять лица открытыми.
      Норманны убедились наконец, что англичане держатся очень твердо и что позиция их неприступна. Они составили совет и решили обратиться в притворное бегство, чтобы выманить англичан из-за их прикрытия и побудить рассеяться по полю, так как были уверены, что несомненно одержат верх, если только англичане потеряют сомкнутость. Как было задумано, так и исполнено. Норманны обратились в бегство; англичане бросились их преследовать, предполагая и крича, что враги уходят и никогда более не вернутся. Обманутые таким образом англичане вышли из своей засады; увидев это, Вильгельм тотчас приказал своим повернуть. Начался отчаянный бой, и англичане были разбиты; но если бы они не оставили своей позиции, то, вероятно, никогда не были бы побеждены.
      Атака конницы под начальством норманнского герцога описана следующим образом:
      Тут появились те, которые охраняли его и никогда не покидали; их было около 1000 вооруженных людей, и они сомкнутыми рядами понеслись на англичан; тяжестью коней и ударами мечей они пробили густые массы противника и разгромили его; храбрый герцог скакал впереди. Многие из англичан еще преследовали, другие уже бежали, многие пали, многие были потоптаны конями; многие из богатых и знатных были убиты, но все-таки англичане собирались местами в кучки и держались отчаянно, сбрасывая людей и убивая лошадей.
      Приведенный рассказ дает очень живое описание образа ведения боя в XI столетии; он тем более интересен, что был написан очень скоро после битвы, которая в нем описывается.
      Следующее сражение, о котором мы имеем некоторые подробности, произошло в 1214 г. при Бувине во Фландрии между королем Франции Филиппом-Августом и германским императором Оттоном IV, первый из которых одержал решительную победу.
      Войско Филиппа состояло преимущественно из конницы, и он начал маневрировать с целью выманить императора из неровной местности на открытую равнину, где все преимущества были на стороне конницы. Он начал отступление, и Оттон, думая, что французский король желает избежать боя, последовал за ним. По получении этого известия Филипп выслал на рекогносцировку виконта Мелюна с частью легкой конницы и арбалетчиков; последний скоро увидел идущее в порядке неприятельское войско, где конница была построена позади пехоты. Так как это было обыкновенное построение перед боем, то Мелюн понял, что намереваются дать генеральное сражение, и послал рыцаря Герен доложить об этом королю, а сам остался на месте для дальнейшего наблюдения за противником.
      Немцы имели в своем войске много пехоты, вооруженной копьями и очень хорошо обученной, так что она могла с успехом действовать против конницы даже и на открытой местности. Император при построении войска в боевой порядок поставил .пехоту в первой линии, а за ней тяжелую конницу; союзные английские войска стояли на правом фланге, фламандские - на левом. У французов пехота была также в первой линии, за ней - тяжелая конница, а на флангах - легкая, поддержанная частью тяжелой. В описании этого сражения является намек на тактическое распоряжение, так как кажется, что тяжелая конница была построена в несколько отделений или эскадронов с интервалами между ними, через которые, пройдя мост у Бувина, двинулась пехота для занятия своего места в первой линии. По всем вероятиям, эти эскадроны состояли из контингентов разных баннергеров, которые были сведены вместе и составили как бы тактические единицы.
      Дело было начато рыцарем Герен, который послал 150 человек легкой конницы для атаки фламандской жандармерии, стоявшей на крайнем левом фланге. Вряд ли он мог рассчитывать на успех этой атаки, скорее он имел в виду привести ею ряды противника в некоторый беспорядок и затем пустить в дело своих тяжелых всадников для нанесения решительного удара. По-видимому, он понимал всю важность резерва в кавалерийском бою, и действительно ему удалось этим путем сохранить его. Его план увенчался полным успехом. Бой начался в центре между пехотой обеих сторон, и, конечно, только что набранная и необученная французская пехота была очень скоро опрокинута хорошо подготовленной немецкой, дальнейшее наступление которой привело даже в некоторый беспорядок французских всадников, и немцы даже чуть не захватили короля, который был сброшен с коня ударом дротика. Но тут подоспела французская конница и после горячего боя одержала победу.
      В сражении этом упоминается и о фланговой атаке, а равно и о противодействии ей, что показывает хотя некоторое появление тактических понятий.
      Есть еще одно чрезвычайно важное обстоятельство, о котором нельзя не упомянуть в описании битвы при Бувине, так как оно знаменует как бы начало поворота в установившихся взглядах на взаимоотношение конницы и пехоты. Как мы уже говорили, тяжелое вооружение дворян, их искусство во владении оружием, тяжесть и сила их коней, полное пренебрежение, в котором находилась пехота, все это привело к тому, что конница сделалась не только главным, но и единственным родом оружия. Но так как при применении известной идеи в жизни очень легко впасть в крайность, то это и случилось с рыцарями: желая довести неуязвимость своего вооружения до высшей степени, они в конце концов сделали его настолько тяжелым, что одно ношение его доводило до крайнего утомления; дело дошло даже до того, что рыцарь, упав с лошади, не мог без посторонней помощи встать на ноги, и ему, чтобы не задохнуться, приходилось снимать шлем. Вероятно, приблизительно к этому времени относится изречение одного германского императора: Предохранительное вооружение защищает рыцаря и мешает ему нанести вред противнику.
      Все неудобства подобного тяжелого вооружения очень ярко выказываются следующими двумя случаями, имевшими место в сражении при Бувине. Граф Булонский, командовавший правым крылом союзной армии, сражался с большим ожесточением. Еще до начала боя он поставил отряд отборных пеших копейщиков в два ряда в виде пустого круга, внутри которого расположился сам. Для атаки он выходил из круга и бросался на неприятеля, а когда чувствовал себя утомленным боем, то уходил назад в круг, который, пропустив его, смыкался и останавливал натиск неприятельских всадников. Другой случай был следующий: два сражавшихся между собой конных отряда неожиданно остановились, как бы по взаимному соглашению, и сняли шлемы, чтобы хоть немного отдохнуть и набраться свежего воздуха.
      Очевидно, что при таких обстоятельствах пехота должна была скоро занять подобающее ей положение. Один факт с графом Булонским, когда круг пехоты служил ему защитой от нападения тяжелых всадников, красноречивее целых томов книг свидетельствует о стойкости и дисциплине пикинеров.
      Остается еще прибавить, что ко времени упомянутого сражения Филипп-Август имел пехотный отряд, до известной степени правильно организованный и называвшийся sergents d'armes. To же название sergents было присвоено пехотным коммунальным войскам, которые были гораздо лучше ленных и которыми начальствовали дворяне. Имя servicus или sergent встречается, впрочем, иногда только для обозначения телохранителей; но часто так называли всю военную силу, предводимую рыцарями, в особенности тех, которые за ними сражались во второй линии.
      Глава III.
      Время крестовых походов
      1. Крестовые походы{60}
      В конце XI столетия, когда рыцарство уже было твердо установившимся учреждением, в Европе произошло событие, отразившееся на многие годы в истории как в этой части света, так и в Азии.
      Мы уже говорили о тесной связи религии с рыцарством и о ее большом влиянии на его развитие. Возраставшие рядом с ним суеверие и фанатизм, овладевшие всеми классами, стремление к военным подвигам, составлявшим всю цель жизни для дворянства, учреждение и распространение рыцарства, положившего конец мелким войнам и распрям христианских государств, - все это наполнило Европу горючим материалом, готовым воспламениться от одной искры.
      Как раз в это время Петр Пустынник, мечтатель, с энтузиазмом предавшийся им самим созданной идее, обходил все христианские государства, призывая к крестовому походу для освобождения Гроба Господня. По всей Европе скоро распространились рассказы о тех притеснениях и насилиях, которые претерпевали смиренные пилигриммы, в большом числе посещавшие Святую землю.
      Папа Урбан II поспешил воспользоваться этим случаем и употребил все свое влияние, чтобы побудить рыцарство всех народов и стран соединиться под знамена Церкви.
      Скоро начали прибывать огромные толпы, одушевленные фанатизмом; споры между королями и сильными вассалами немедленно прекратились, и все соединились в одной цели: вести Священную войну против мусульман.
      Вызванные этим воодушевлением крестовые походы представляют самое выдающееся и оригинальное явление средних веков и заслуживают изучения, так как они хотя и не имеют прямого влияния на развитие военного искусства, но дают довольно ясное понятие о существовавшем тогда способе ведения войны.
      Первые крестоносцы состояли из совершенно недисциплинированного, отовсюду сбежавшегося сброда фанатиков из низших классов, которые причинили более вреда тем христианским землям, по которым они проходили, чем неверным, которых поклялись победить.
      Не имея никакой организации, без правильного способа довольствования и определенных средств для пропитания, они начали свой путь, нищенствуя, продолжали его, грабя и воруя, и уже в Венгрии на них было произведено нападение обозленными местными жителями, и большое число их было перебито. Только сравнительно незначительное количество их под начальством Вальтера Неимущего и Петра Пустынника продолжали путь и перешли Босфор; затем они вступили в пререкания между собой, разделились на части и были почти все перебиты войсками султана Солимана.
      После первых крестоносцев двинулись в Святую землю еще другие банды, грабя и разбойничая не хуже первых, и все потерпели ту же участь, так что ни один из них не дошел до Палестины.
      Уже несколько позже выступило на арену рыцарство, и во главе его - лучшие и храбрейшие рыцари того времени, взявшие на себя руководство движением христианства против неверных, франков против турок. Готфрид Бульонский, Раймунд Тулузский, Роберт Нормандский, граф Фландрский и многие другие знаменитые рыцари собрали вокруг себя цвет французского и итальянского дворянства и предприняли с огромным войском первый организованный крестовый поход; немецких и английских рыцарей участвовало в нем очень мало.
      Крестоносцы двинулись разными дорогами для облегчения продовольствия, но с таким расчетом, чтобы всем отдельным отрядам одновременно прибыть в Константинополь. Эти меры резко отличают поход рыцарей от действий их предшественников -народных масс, но тем не менее рыцари также не имели понятия о правильной организации продовольственной части в армии и о средствах ее упорядочить.
      В то время войны продолжались очень недолго, и войска всегда имели возможность продовольствоваться за счет страны, где они велись; поэтому войска не нуждались ни в подвозах, ни в устройстве магазинов. Следствием этого явления оказывался всегда недостаток продовольствия, как только собиралась в одном пункте многочисленная армия для боя, осады и т.п. То же самое видим мы у крестоносцев, но только в гораздо более сильной степени, так как армия их была гораздо многочисленнее; затруднения еще более усилились с достижением Малой Азии, страны неприятельской, и гораздо большее число людей погибло от лишений и голода, чем от меча сарацинов.
      По словам современных писателей, войско Готфрида и других представителей в этом походе состояло из 100 000 человек конницы и 500 000 человек пехоты. Собственно, боевой силой могла считаться только конница, так как пехота состояла из недисциплинированных и необученных масс народа, негодных ни для боя в открытом поле, ни для осады городов.
      Все войско было разделено на отряды по нациям, и каждая из последних имела в лагере свой особый квартал. Рыцари имели кольчуги, шлемы, копья, мечи, кинжалы, палицы, луки и арбалеты; пехотинцы - только пращи и большие щиты.
      Сарацины сражались преимущественно верхом и умели отлично стрелять из лука. Они придерживались образа действий древних парфян, беспрестанно наседая на противника и покрывая его массой стрел и вместе с тем не доводя дела до рукопашного боя.
      Большая быстрота их лошадей давала им значительные преимущества при подобной тактике, так как сильная жара и тяжелое вооружение делали противников их положительно неспособными к сколько-нибудь значительным усилиям.
      Разница между обеими конницами вполне определяется словами тяжелый и легкий. Христианская конница была тяжелой в полном и настоящем значении этого слова. Она была страшна силой своей сомкнутой атаки с опущенными пиками, а в рукопашном бою никто не мог устоять один на один перед их могучими ударами мечом, палицей или секирой. Сарацины, напротив того, были великолепной легкой конницей как по снаряжению, так и в особенности по способности к быстрым передвижениям. Они одинаково ловко владели своими кривыми саблями, дротиками и стрелами. Их кольчуги, такие же, как и у рыцарей, предохранявшие их от ударов не хуже кольчуг крестоносцев, были вследствие превосходной обработки материала гораздо легче и гибче, а следовательно, и лучше. Действительно, эти восточные кольчуги, богато отделанные золотом и другими украшениями, были образцом оружейного искусства. Шлем, снабженный стрелой для защиты носа и султаном из перьев или волоса, был также очень легок и богато изукрашен золотом. Щит употреблялся небольшой, круглой формы и с острием посередине. Все простые воины были лучниками. Сарацины очень скоро переняли употребление копий. Они, конечно, не могли выдержать тяжелого натиска рыцарей и поэтому вначале постоянно терпели поражения, но впоследствии приспособились и не давали себя атаковать; живые, поворотливые, они охватывали то один фланг, то другой, налетали, отходили назад, будучи все время наготове воспользоваться первым удобным случаем; безукоризненно владевшие конями и саблями, они скоро научились отбивать пики и наносить смертельные удары рыцарям в незащищенные места.
      Таким образом, хотя численность крестоносцев была очень велика, хотя личная храбрость и обучение рыцарей стояли на очень высокой степени совершенства и вся масса в своем воинственно-религиозном возбуждении была доведена до фанатизма, тем не менее результаты походов оказались далеко ниже ожидаемых, и успех далеко не соответствовал понесенным лишениям и потерям. Крестовые походы красноречиво доказывают необходимость правильной организации, строгой дисциплины и единовластия на войне.
      Идея рыцарства до такой степени овладела в то время умами европейских народов, что рыцари, гордые своей принадлежностью к такому высокому военному ордену, не допускали и мысли о существования рядом с ней другой военной силы пехоты. Вследствие этого за войском из тяжелой конницы тянется огромная беспорядочная масса, не приносящая никакой пользы, а только увеличивающая затруднения по доставке продовольствия и стесняющая движение боевой силы.
      Служба на коне до такой степени все поглотила, и пешая масса была до того бесполезна, что рыцари должны были взять на себя атаку и оборону крепостей, ведение всех необходимых при этом работ и даже постройку машин и службу при них.
      Вместо того, чтобы воспользоваться пешими копейщиками и лучниками, вместо того чтобы оставлять сопровождавшие их пешие массы гарнизонами в завоеванных странах, рыцари только ослабляли свою боевую силу посылкой отрядов тяжеловооруженных всадников для охранения городских стен.
      Вряд ли есть служба, менее требующая тактического искусства и предварительного обучения, чем оборона крепости, особенно в средние века, когда артиллерии не было, а осадные машины были очень слабы.
      Если, несмотря на это, рыцари брали на себя оборону, то это обстоятельство доказывает лучше всего, до какой степени господствовало убеждение, что одна только конница способна нести службу, какого бы рода она ни была.
      Осада Никеи соединила все христианское войско перед этим городом, причем значительную помощь оказали присоединившиеся к крестоносцам греки; здесь же применены были все машины, еще известные римлянам. Рыцари спешились и усердно принялись за осадные работы, причем высшие вожди несли те же обязанности, что и простые солдаты. Сначала произведено было несколько штурмов, но они все были отбиты, несмотря на блестящую храбрость атакующих, несмотря даже на необыкновенные подвиги Готфрида Бульонского и Раймунда, двух наиболее выдающихся вождей, которые сражались во главе своего войска и лично стреляли из арбалетов.
      При этой же осаде мы встречаем употребление мин и притом с большим успехом; с помощью одной из них Раймунд сделал подкоп под одну из главных башен города и разрушил ее; это произвело такое ошеломляющее впечатление на гарнизон, что город на следующий же день сдался греческому императору в надежде не быть разграбленным крестоносцами запада.
      Осада Антиохии имела тот же своеобразный характер, как и осада Никеи, с той только разницей, что первая скорее должна быть названа блокадой; мы видим рыцарей, занятых преимущественно фуражировками, отражением вылазок гарнизона и попыток извне освободить крепость.
      В это время крестоносцы пришли наконец к осознанию необходимости пехоты и бесполезности следующей за ними толпы бродяг.
      Из них начали формировать пехотный отряд, который очень скоро сумел сделаться страшным для сарацин. Нищие и мародеры, приставшие к христианскому войску, отовсюду были привлечены к осадным работам и отданы под команду особого офицера, получившего название короля бродяг.
      Они получали за свою службу плату из общей казны и когда приобретали средства для покупки одежды и оружия, то были принуждены вступать в ряды регулярного войска. Этим путем из вредных для дела бродяг были получены очень порядочные вспомогательные войска.
      Хотя осада Антиохии продолжалась уже более 7 месяцев, все-таки крестоносцы еще долго, может быть, не овладели бы городом, если бы не измена одного офицера антиохийского гарнизона по имени Фира, который выразил готовность сдать одну из городских башен Боэмунду Тарентскому. В условленное время она была занята 60 рыцарями, за которыми следовало еще большее число пехотинцев, вероятно спешенных рыцарей, и город был взят. Вооружение рыцарей, как кажется, и здесь состояло из копий и мечей.
      При осаде Иерусалима мы опять видим стремление поручать все важные задачи исключительно рыцарям. После первого приступа, окончившегося неудачей, пришлось обратиться к осадным работам и к постройке необходимых машин как к единственному средству взять такую сильную крепость.
      Недостаток системы в продовольствовании армии причинил и здесь крестоносцам большие лишения и потери. Генуэзский флот, прибывший как раз в это время в Яффу с большими запасами продовольствия, вооружения и снаряжения и привезший много генуэзских инженеров и плотников, доставил наконец главное, в чем нуждалась армия, и этим поднял дух и доверие крестоносцев. Рыцари и бароны принялись с новыми силами за осадные работы и энергично помогали простым рабочим в постройке машин и башен. Последних было построено три; они были сделаны выше городских стен и имели три этажа: нижний - для рабочих и два следующих - для рыцарей и воинов, которые могли при помощи подъемного моста перейти на стены. Метательные снаряды бросались с башен и с поля. Арбалетчики и пращники действовали непрерывно. Все три башни были двинуты одновременно к городским стенам; отряды рыцарей с штурмовыми лестницами пытались в то же время в разных местах взобраться на стены. Готфрид с братом Евстафием и Балдуином дю Бург встал на верхней платформе одной из башен, окруженный рыцарями, которые бросали тучи дротиков в город. Все прочие вожди - Раймунд, Танкред, герцог Нормандский и граф Фландрский сражались в передних рядах. После двух дней бесплодного боя башня Готфрида приблизилась настолько к городской стене, что можно было спустить мост; рыцари бросились к нему, овладели стеной и спустились за сарацинами на улицы. Вслед за тем крестоносцы ворвались в город со всех сторон, и началась страшная резня, где никому не было пощады.
      Все приведенные описания осад Никеи, Антиохии и Иерусалима показывают совершенное отсутствие военного искусства в эту эпоху; как мы уже говорили, все возлагалось исключительно на рыцарей, следствием чего являл ось совершенно напрасная трата полезной боевой силы.
      Сарацины подобно крестоносцам предпочитали конную службу, и их войско состояло преимущественно из конницы. В сражении при Дорилее во Фригии в армии Солимана числилось приблизительно от 200 000 до 350 000 всадников. Они были вооружены длинными татарскими луками, кривыми саблями и дротиками и сражались издали, гарцуя вокруг противника и пуская в него массу стрел. Пока лошади их были свежи и колчаны полны, они имели очевидное преимущество, и только после продолжительного и отчаянного боя, в котором пало от турецких стрел около 4000 рыцарей, фланговая атака Раймунда Тулузского решила дело в пользу христиан.
      В сражении при Антиохии войско султана мосульского Кербоги, атакованное крестоносцами, состояло из 100 000 всадников и 300 000 пехотинцев, по другим источникам вся его численность доходила до 600 000 человек всех родов оружия. Крестоносцы были сильно ослаблены лишениями и потерями, которые они понесли как при осаде Антиохии, так и позже, когда сами были в ней осаждены турками; из 60 000 рыцарей, подошедших к Антиохии, едва осталось 200 человек конных, способных к бою; сам предводитель их Готфрид Бульонский должен был занять лошадь, чтобы быть в сражении верхом. Вследствие этого рыцари вынуждены были сражаться пешком, но сохранили свое обыкновенное вооружение. Они двинулись вперед в 12 отделениях и были тотчас же атакованы турками, которые, пустив массу стрел, налетели на них с яростью, но были стойко и твердо встречены, причем рыцари сами ворвались в их ряды.
      У сарацин, не носивших вообще тяжелого вооружения, был в этом сражении отряд из 3000 всадников, закованных в стальные латы и вооруженных палицами. Этот отряд действовал прекрасно и внес ужас и смятение в ряды христиан. После упорного рукопашного боя, в котором отчаяние и вовремя возбужденный одним из предводителей религиозный энтузиазм довели мужество крестоносцев до высшей степени, они разбили сарацин, овладели их лагерем со всеми запасами и перебили около 100 000 человек.
      Султан Салладин имел оба рода конницы: тяжелую и легкую; при нем состоял отряд телохранителей из 1000 мамелюков, которые имели полное предохранительное вооружение и поверх него - носили шелковые туники шафранового цвета; сам султан носил такое же одеяние. Впрочем, большая часть конницы была легкой; она положительно не могла выдержать атаки закованных в железо крестоносцев, предводимых отважным Ричардом Львиное Сердце. Поэтому сарацины приняли тактику парфян против Красса, но христианское войско состояло преимущественно из конницы, и кольчуги рыцарей вполне защищали их от стрел. Ричард поступил очень ловко: он продолжал держать свое войско в сомкнутом строю и избегал боя, пока ему не удалось заманить противника близ Ассура на равнину, окруженную со всех сторон горами и лесами; тогда он во главе своих английских дворян и всего войска стремительно бросился на ошеломленных сарацин и прорвал их боевой порядок; куда только достигали удары его меча, все падало или обращалось в бегство. Множество сарацин было перебито и, несмотря на отчаянное сопротивление, они были разбиты на голову, причем понесли громадные потери.
      Рыцарство достигло в это время своего высшего развития, и никогда оно не имело в своих рядах более храброго рыцаря и вообще более выдающегося предводителя, чем Ричард Львиное Сердце.
      После целого ряда крестовых походов в 1248 г. французский король Людовик IX Святой повел сильное войско в Египет. Подробности высадки, произведенной около Дамиетты, очень интересны. Отряд рыцарей под командой Жуанвиля, Балдуина Реймского и графа Яффского, достигнувший берега раньше других, выстроил боевой порядок, чтобы прикрыть высадку прочих. Рыцари, лошади которых еще не были высажены, приняли очень своеобразное и вполне подходящее построение: они сомкнулись как можно теснее, поставили перед собой на песок свои щиты и уперли на их верхний край копья, образовав, таким образом, непроницаемую стену, перед которой мусульманские всадники должны были повернуть кругом. Под прикрытием этой горсти высадка прочих частей была произведена без малейшей потери и промедления.