- Пускай твой холуй топчется в предбаннике, я ждать не привыкла. А нужна мне от вас самая малость. Хочу знать, что это за дерьмо?
      С этими словами я раскрыла сумку достала фотографии картины и широким жестом швырнула их на стол. Большая часть снимков разлетелась по полу, но один он все-таки успел поймать. Бросив мимолетный взгляд на изображение, недовольно спросил:
      - Ну и в чем проблема?
      - Ваша картинка?
      Директор кинул вопросительный взгляд на продавца, тот вытянул шею, заглянул через руку шефа и еле заметно кивнул.
      Я громко хмыкнула, перегнала жвачку за другую щеку и сказала:
      - Ваша, ваша! Не отпирайтесь! Точно знаю, что мой придурок купил её у вас. У меня и документик имеется.
      - Мы и не отрицаем, что картина могла быть куплена в нашем салоне. - с достоинством проронил директор. - Если нужно, мы поднимем документацию и тогда сможем ответить со все определенностью. Но сначала объяните, что вам от нас нужно!
      - А я не объясняю? - возмутилась я. - Русским языком спрашиваю: что за дерьмо вы втюхали моему недоумку?
      В несколько шагов пересекла комнату, плюхнулась в кресло и непринужденно развалясь, закинула ногу на ногу. Этого мне показалось мало, я достала сигареты и громко щелкнула зажигалкой.
      - Я не курю и.. - начал директор
      - А я тебе и не предлагаю. - хамски оборвала его я.
      - Что Вам угодно? - ледяным тоном осведомился хозяин кабинета и по всему видно было, что сейчас он вызовет охрану.
      - Мне угодно знать, что за дрянь вы впендюрили моему мужу, причем за несусветную цену.
      - Выбирайте выражения! Вы понимаете, что говорите? В нашем салоне продаются только произведения подлинного искусства и по очень разумным ценам.
      Я скептически хмыкнула:
      - Ага, мой придурок мне это уже излагал, когда приволок из вашей сраной Москвы эту мазню.
      Директор салона задохнулся от возмущения и на мгновение потерял дар речи, я же воспользовалась заминкой, выдохнула через ноздри две струи дыма и деловито продолжила:
      - Только такой профан, как мой муженек, мог принять этот самопал за антиквариат. На нем же ещё краски не успели высохнуть, к рукам липнут а вы ему его как восемнадцатый век впарили. Я носила вашу мазню в наш местный музей. Мне сказали, что это фуфло.
      - Здесь какая-то ошибка. Подобного не могло произойти в нашем салоне. Конечно, у нас продаются не только старинные вещи, но и современные, Как правило, они выполнены в манере старинных мастеров и все до единой отличаются хорошим качеством. И заметьте, мы никогда не выдаем их за антиквариат! Нам это ни к чему! Если вдруг окажется, что Ваша картина была приобретена в нашем магазине, то могу с уверенностью утверждать, что Ваш муж просто что-то напутал, рассказывая Вам о её старинном происхождении. Не хочу сказать, что он сделал это умышленно... скорее по незнанию!
      - Точно! А вы, тоже по незнанию, документик ему выдали, в котором черным по белому написано, что картина куплена у вас, автор её неизвестен, но период создания датируется концом XVIII века.
      Директор бросил гневный взгляд на подчиненного, тот скроил недоуменную мину и пожал плечами, а я торжествующе продолжала:
      - Мой муж, конечно не шибко разбирается в искусстве. Да ему это и не к чему, его голова другими проблемами занята, но картину он покупал для меня. Надоело ему брюлики каждый раз мне дарить, вот и решил выпендриться. Только он знает, что меня на мякине не проведешь и дешевку я за версту чую..
      Я демонстративно поправила браслеты на руках и продолжала:
      - В общем, он хотел иметь гарантии, что вещь подлинная, поэтому и потребовал бумагу.
      Продавец хотел мне возразить, но я махнула рукой:
      - Знаю, обычно вы такое не практикуете, боитесь нарваться на неприятности. И правильно, между прочим, поступаете.. Только тут вас бес попутал, уж очень соблазн был велик. Пришел в магазин мужик, с лету видно, что не столичная штучка, но с деньгами. С порога объявляет, что желает купить подарок жене и начинает трясти пачкой баксов. Можете мне этого даже не рассказывать, я своего супружника хорошо изучила! Вы ему, естественно, подсовываете самое дорогое, а ему, дураку, подделка приглянулась. Ну как тут быть? Сказать, что это новодел-деньги потеряешь, ну и решили рискнуть. Были уверены, что мужик уедет в свою Тьмутаракань, о которой он вам тут наверняка трепался, и вы его больше никогда не увидите. Потому вы так безбоязненно и выдали ему документик. А чтоб его ещё больше заинтересовать и, соответственно, цену на товар поднять, сочинили легендочку про семью Строгановых и даже надпись на обороте успели углем нацарапать.
      По правде говоря, никакой бумаги у меня и в помине не было. Излагая эту историю, я нагло блефовала, но вся надежда у меня была на то, что картину Стас покупил не вчера и потому эта история несколько стерлась из памяти продавцов. Конечно, Стас мало походил на нарисованного мной пентюха, вид у него вполне цивилизованый и вел он себя, наверняка, совсем не так, как я описывала, но он не был постоянным покупателем и они, наверняка, плохо его запомнили. Да и вся эта история была нужна мне только для затравки. Поэтому, когда директор открыл рот и собрался послать меня с моим документом куда подальше, я вдруг примирительно сказала:
      - Да ладно, чего нам ссориться! Конечно, когда мой привез мне эту мазню вместо подарка, я здорово разозлилась. Женщина я вспыльчивая, потому не сдержалась и кое-что сгоряча в доме переколотила. Ну, а на следующий день отошла и подумала: чего я развыступалась? В конце концов, не такие это и большие деньги для нас, а мужик хотел сделать мне приятное. И вас я понимаю! Не могли вы не воспользоваться удачей, если она сама пришла в ваш магазин. В общем, решила, что зря шум подняла, картину на стену повесила и забыла про нее.. Только зря я упокоилась, не прошло и месяца как к нам гости пожаловали и изъявили желание её купить. Мне эта мазня и даром не нужна, но если в ней кто другой нуждается, значит следует узнать её настоящую цену. Я ж не дура, что б задарма свою вещь отдавать! В общем, я предложенную цену подняла вдвое и они, представьте, без спора на неё согласились. Тут ясно стало, что с картиной все не просто и я отказалась её уступить. Они немного меня поуговаривали, но в конце концов ушли. А через два дня снова явились и объявили, что картина краденая. Мне бы на это заявление было глубоко наплевать, да беда в том, что мой муж мэром в нашем городе служит и у него на носу выборы на второй срок. А эти сволочи пригрозили в газету сообщить, что мэр занимается скупкой краденого. Представляете, как конкуренты мужа такому подарку обрадуются? В общем, я решила в Москву смотаться и узнать, что за дерьмо его угороздило здесь купить.
      - Что ж вы от нас хотите?
      - Дайте адрес человек, который принес вам эту картину. Если подтвердится, что портрет не краденый, разговор с подонками будет совсем другой.
      - Мы не даем координатов людей, сдавших нам свои вещи. Это против правил.
      - Так ведь и ситуация необычная. Тут можно и правила нарушить.
      Директор молчал, прикидывая, как поступить, потом, видно, решил, что проще дать адрес, чем ввязываться в непонятную историю и согласно кивнул.
      Через несколько минут я покидала салон с листком бумаги на котором был нацарапан адрес и фамилия бывшей владелицы портрета. Проживала она на Плющихе и вполне можно было отправиться к ней немедленно, но меня вдруг охватила необыкновенная усталость. Захотелось очутиться дома, залезть в постель, включить телевизор и прихлебыая крепкий кофе, посмотреть какой-нибудь необременительный для ума детектив. Я не смогла устоять против соблазна и вместо Плющихи поехала домой.
      Глава 18
      Следующий день у меня начался с того, что я отправилась на почту и оформила Глаше перевод на солидную сумму. Зная её щепетильность, посылать деньги от своего имени не стала, ограничилась туманной припиской, что это единовременное пособие, выделенное ей негосударственным благотворительным фондом. И только покончив с этим приятным для меня делом, поехала по полученному накануне адресу.
      Бывшая владелица картины проживала на втором этаже симпатичного трехэтажного особнячка без лифта. Неторопливо поднявшись по широкой лестнице, я позвонила и нарочно замерла прямо перед глазком, чтоб на меня удобно было смотреть. Спустя непродолжительное время за дверью послышались неторопливые шаги и стеклянное отверстие потемнело: меня внимательно рассматривали. Длилась эта процедура довольно долго, но я беспокойства не проявляла и терпеливо стояла на площадке.
      Выглядела я в тот день совершенно иначе, чем накануне. От вчерашнего кричащего наряда, в котором я заявилась в антикварный салон, не осталось и следа. Собираясь на эту встречу, я даже не прикоснулась к косметике, а из одежды предпочла темную юбку разумной длины и целомудренную белую блузку. Коротенькую стрижку прикрыла прикрыла повязанным назад шелковым шарфом неброской расцветки, на нос, в качестве последнего штриха к образу, нацепила очки в тонкой оправе. Стекла в них, правда, были простые, без диоптрий, но в диоптриях и нужды не было. Зрение у меня первокласное, а очками я люблю пользоваться потому, что они придают моему облику беззащитность и клиент невольно начинает испытывать ко мне доверие. Ведь первое, что приходит на ум при виде очкарика, что тот человек интеллигентный, зрение испортил чтением книг, такой не может быть аферистом или проходимцем, значит, ему можно доверять. А в моей работе доверие играет огромную роль.
      В общем, я терпеливо стояла перед глазком и очень надеялась, что по ту сторону двери останутся довольны осмотром моей персоны и в конце концов откроют. Терпение было вознаграждено, засовы загремели и дверь отворилась. Правда, не полностью, а только на длину цепочки, но и то было хорошо, могли ведь вообще не открыть. В образовавшейся щели нарисовалась пожилая женщина с гладко зачесанными назад волосами и настороженным взглядом.
      Я растянула губы в робкой улыбке и неуверенно спросила:
      - Простите, я могу видеть Надежду Викторовну Золотову?
      - Это я. Что Вам угодно? - ответила женщина. Ответила, надо сказать, вполне спокойно, без излишней агрессивности, но цепочку откидывать не спешила.
      Я вытащила из сумки фотографию портрета девочки в шляпе и с извиняющейся улыбкой протянула его женщине.:
      - Я по поводу картины.
      Она посмотрела на фото, потом перевела взгляд на меня и сказала:
      - А в чем дело? Что не так с этой картиной?
      Я замялась, потом, запинаясь и с трудом подыскивая слова, пролепетала:
      - Нет, нет! С самой картиной все в порядке! Картина великолепная! Но дело в том..
      - Вы сами-то кто будете? - перебила меня хозяйка.
      Я часто-часто заморгала и спотыкаясь на каждом слове проговорила:
      - Ох, извините! Я забыла представиться. Я такая неловкая! Меня зовут Анна. Это я купила Вашу картину.
      Я ещё раз потрясла перед её лицом фотографией.
      - Ну, и в чем дело?
      - Понимаете... так трудно сразу объяснить... я не знаю с чего начать... это немного приватный разговор...
      - Откуда Вы узнали мой адрес?
      - В Салоне дали! - с готовностью выпалила я. - Вошли в мое положение и дали! Конечно, это против правил, но они меня поняли и посочувствовали. Говорят, у них такого никогда раньше не случалось!
      Мои слова оказали на хозяйку квартиры именно то действие, на которое я и расчитывала. Она встревожилась, сдержаться не смогла и порывисто выпалила:
      - О чем это Вы? Объясните толком!
      Я прижала руки к груди и испугано глянула из-за стекол очков:
      - Извините... Я сбивчиво говорю.. это потому, что я нервничаю.
      Потом пугливо оглянулась и, понизив голос, попросила:
      - Мы не могли бы поговорить? Ну, не через дверь и не на площадке. Может, выйдете на улицу и посидим на лавочке?
      Хозяйка помолчала, потом со вздохом распахнула двери и пригласила:
      - Входите!
      Я змейкой скользнула в квартиру и, стараясь не отставать, пошла по коридору следом за женщиной. Она привела меня в комнату, оставленную массивной старомодной мебелью с обеденным столом в центре. Указав кивком на стул с высокой спинкой, сама села напротив и сухо проронила:
      - Слушаю Вас.
      Я осторожно села на краешек стула, суетливо одернула юбку, вытащила из кармана платок и принялась протирать очки. Я сознательно тянула время, желая прощупать, насколько женщина готова к диалогу. Если будет изнывать от нетерпения, раздражаться от моей несобранности, значит разговора не получится, на откровенность вытянуть её не удастся, а значит и затевать игру не стоит. На мое счастье она совершенно спокойно дождалась, пока я закончу манипуляции с очками и снова пристрою их на нос, и только тогда спросила:
      - Ну, так что там с картиной?
      - С картиной все в порядке. - торопливо заверила я хозяйку. - Мы с мужем купили её в Салоне и очень довольны. Она нам очень нравится.
      Тут я замолчала, скроила скорбную мину и выдохнула:
      - Вот только после покупки стали происходить странные вещи.
      Она вопросительно вздернула брови, послала мне колючий взгляд, но не сказала ни слова.
      Выдержав короткую паузу и сообразив, что нужной реплики от неё не дождусь, я пустилась в объяснения:
      - Мы с мужем живем не одни, у нас большая семья. С нами живут родители мужа, потом у нас двое детей... В общем, в квартире целый день полно народу... Ох, извините! Я опять так сбивчиво говорю!
      Она понимающе кивнула:
      - Ничего! Рассказывайте, как считаете нужным..
      - Да, да... спасибо. Короче, вскоре после покупки в квартире стали раздаваться странные звонки. Неизвестный набирал номер, а когда поднимали трубку, не говорил ни слова и тут же клал её. Знаете, мы бы не обратили на это внимания... Но однажды нам опять позвонили и в этот раз не молчали. Напротив, мужской голос сообщил, что звонит по поводу приобретения у нас картины. Он имел в виду портрет. Я, конечно, удивилась, объяснила, что ничего не продаем, но он продолжал настаивать и я положила трубку. Второй раз он позвонил и попал на мою свекровь. Она человек вспыльчивый, бывший торговый работник, слушать ничего не стала, просто накричала на него. Третий раз звонивший опять попал на меня, я не смогла ему отказать и согласилась выслушать.
      В его изложении история выглядела так: несколько лет назад эта картина была украдена у его семьи. Портрет ему дорог, как семейная реликвия, поэтому все это время он не прекращал поисков, стараясь выяснить его судьбу. Каким-то образом, ему удалось узнать, что портрет выставлен на продажу в салоне. Он кинулся туда, но опоздал и картину успели приобрести мы. Вот он и предлагает выкупить её у нас, причем за большую сумму, чем мы заплатили. Знаете, он ужасный человек! Когда я отказалась продать портрет, он стал грозить мне милицией, судом, конфискацией. Чего он мне только не наговорил! Я так растерялась, что сглупила и согласилась на встречу с ним. Он приехал к нам домой, долго рассматривал портрет, потом сказал, что это тот самый. И опять заговорил о выкупе! Опять слово в слово повторил историю о похищении и семейной реликвии. Только, я уже немного пришла в себя, смогла соображать и начала задавать вопросы. Понимаете, в его истории было столько несоответствий и она выглядела так неправдоподобно... Гость на мои вопросы отвечать отказался. Он просто ушел от них и весь разговор повернул так, будто я уже дала согласие на продажу и вопрос теперь только в цене. Я, конечно, возмутилась, он вспылил и мы... поспорили. Я даже думать боюсь, чем бы все закончилось, будь я одна дома! Мне кажется, он вполне мог стукнуть меня по голове, забрать эту злосчастную картину и уйти. К счастью, в доме было полно народу. В сборе была не только вся семья, но и племянник с женой... В общем, все обошлось, я его благополучно выпроводила за дверь, а сама тут же поехала в Салон. Мне, конечно, не верилось, что картина ворованная, но хотелось узнать их точку зрения на сложившуюся ситуацию и ещё выяснить, откуда он узнал наш адрес. В Салоне меня уверили, что о воровстве и речи быть не может, с ворованными вещами они дела не имеют, а адрес он мог получить у кого-то из продавцов. Правда, признаваться в этом никто из них не захотел. Знаете, я могла бы уступить ему эту картину. Но он такой неприятный человек! Такой наглый! И я решила набраться смелости и прихать к Вам. Может Вы проясните эту странную ситуацию, а то мне в голову приходят страшные мысли
      Тут я округлила глаза и трагическим шепотом выпалила:
      - Может он рецедивист! Может с ним лучше не связываться и просто отдать ему этот портрет!
      Хозяйка слушала мой пространный монолог очень внимательно и ни разу не прервала меня, а тут вдруг спросила:
      - Как он выглядел, ваш визитер?
      Я зябко передернула плечами:
      - Знаете, такой неприятный тип! Пожилой! Ему явно далеко за шестьдесят. Очень толстый! Такой, знаете ли, огромный, в подушечках жира, а живот напоминает огромный шар. И лицо очень неприятное! Все лоснится, и на носу две здоровые бородавки. В общем, противный тип.
      - А зовут его как?
      - Назвался Павлом Ивановичем, а как на самом деле...
      - Я знаю, о ком Вы говорите. - кивнула головой хозяйка.
      - Вы его знаете! - обрадовалась я и с робкой надеждой посмотрела на нее.
      - Нет, я его не знаю! Но сюда он тоже приходил и тоже по поводу картины.
      Я закивала с таким видом, будто после её слов сразу поняла в чем дело. Хозяйка на мои телодвижения внимания не обратила и продолжала говорить:
      - Я думала, что больше никогда о нем не услышу и надо же, приходите Вы и все начинается с начала!
      - Что начинается? Я ничего не понимаю! - проблеялая я и снова затеяла протирание очков. Правда, это не мешало мне краем глаза наблюдать за хозяйкой, которая сидела, погрузившись в свои невеселые думы и совершенно забыла обо мне. Я решила, что не мешает её немного растормошить и потому, водрузив очки на переносице, робко кашлянула:
      - Может нам и правда продать её от греха подальше? Вы что посоветуете?
      Звук моего голоса вывел женщину из забытья и она вздохнула:
      - Что я могу посоветовать? Я сама не знаю, как поступить. Я расскажу вам всю эту историю, а там сами решайте.
      Мой покойный муж был художником. Не очень удачливым, иначе мы не жили б так, как жили, но это дело прошлое. Детей нам бог не дал, но и без них могли бы дружно жить, если б не его страсть. Он собирал картины. Он был просто болен ими и эта болезнь перешла к нему по наследству от его отца. Тот тоже был художником и тоже увлекался собирательством картин. Собственно, он и положил начало коллекции, муж только дополнил её. Картины он покупал не часто. С деньгами у нас всегда было туго. Но уж если была возможность купить понравившуюся вещь, то он отдавал все до последней копейке. Знаете, я эти картины всей душой ненавидела. А как иначе, если десять лет ходишь в одном пальто и нет надежды получить новое? Как к ним относиться, если деньги, с таким трудом отложенные на новые зимние сапоги, муж отбирает и взамен приносит в дом кусок холста? И вот что интересно... Он всю жизнь собирал эти проклятые картины, значит любил их. А обращался с ними очень странно! Он ведь их никогда не выставлял на обозрение, на стенах висели только его собственные произведения. Вся его коллекция хранилась в маленькой комнате. Полотна пачками стояли на полу, повернутые лицом к стене. Когда ему хотелось полюбоваться одной из них, он приносил её в эту комнату ставил на стул, сам садился напротив. Он мог часами так сидеть и молчать. Я к нему не лезла. Мы давно отошли друг от друга. Последние годы он занимал маленькую комнату, я жила в спальне, эта считалась общей.
      Я никогда не задумывалась над стоимостью его коллекции, он никогда ничего мне не говорил. Муж был человеком скрытным, замкнутым, друзей почти не имел. Так, два-три человека, но даже их в свою коморку никогда не пускал. Да к нам почти никто и не ходил последнее время. Все уже старые стали, кто умер, кто болеет, кто просто охладел. В общем, телефон у нас днями молчал, а тут вдруг зазвонил. К аппарату муж сам подошел. Он разговаривает, а я под дверью слушаю. Стыдно, конечно, сознаваться в таком, но мне было очень скучно. Он от меня всех подруг отвадил. Пока на пенсию не вышла, была возможность на работе с людьми поговорить, а как уволилась, так из дома только в магазин разрешал выходить. Даже соседку не пускал в квартиру. Бирюк он был, как и его батюшка покойный. Ну вот, стою я под дверью и слышу, разговор о картине идет. Сначал думала, он опять что-то купить хочет. Удивилась, откуда деньги? Мы последнее время на пенсию жили, а его картины никто не покупал. Потом слышу мой супруг сердиться стал и громко так закричал:
      - Вы ошиблись адресом. Этой картины у меня никогда не было!
      Трубку швырнул и шмыгул в свою каморку. Сначала хотела спросить у него, что случилось, потом побоялась. У него такой сумасшедший характер был, что на ругань нарваться ничего не стоило. На следующий день-опять звонок. Муж поднял трубку и сразу в крик:
      - Не звоните сюда больше! Я уже сказал, что у меня никогда не было этой картины.
      Поговорил и ушел к себе, а спустя буквально полчаса раздается звонок в дверь. Я и открыла с дуру, на пороге тот самый толстяк стоит, что к Вам приходил. Тоже Павлом Ивановичем назвался. Вежливый такой. Поздоровался и мужа спрашивает. Ну, я его в комнату пригласила и тут муж появился. От злости аж белый и, не стеснясь чужого человека, на меня набросился:
      - Зачем постороннего в дом пустила без спросу?
      Покричал, покричал, потом приказал выйти из комнаты. Я вышла, а сама за дверью стала. Интересно мне было, чего этому толстяку от нас понадобилось. А они ругаться стали. Толстяк все предлагал у мужа картину купить, а тот кричал, что у него ничего нет и грозил милицию вызвать. Только дурак он был! Кричит, что никакой картины не знает и тут же спрашивает откуда гость про неё прознал. Тот спокойно так объясняет, что о картине ему рассказал один знакомый моего мужа. И фамилию этого человека называет. Я его знаю. Он тоже художник и одно время муж вроде с ним дружил. Так этот человек утверждал, что видел у мужа эту картину. Вроде он сам показывал ему её. Мой как услышал это, так аж зашелся и сразу выгнал толстяка. А потом пошел на кухню, достал бутылку водки и стал пить. Тут я и поняла, что творится что-то неладное. Он не пил, только иногда рюмку с усталости выпьет. А тут сидит и одну стопку за другой опрокидывает. Ну, я подошла, села рядом, да и спрашиваю:
      - Что происходит? Чего ты так нервничаешь?
      Видно, тяжко ему было, нужно было душу отвести, только потому и стал рассказывать. Начал издалека, еще со своего деда. Тот, вроде, служил сторожем у одного московского барина. Очень богатый был барин и знатный. Титут имел баронский. А фамилия его была Крагг. Так этот барон тоже картины собирал. А отец моего мужа, свекор мой, он тогда ещё мальчик был, часто ходил в барский дом этими картинами любоваться. Барин вроде не запрещал. Парнишка подрос, увлекся живописью и стал копировать барские картины. Однажды барон увидел, как он рисует, и заинтересовался. Сказал, что у парнишки есть способности и ему нужно учиться. Отдал его на учебу какому-то художнику, сам деньги платил за обучение и обещал потом к себе в галерею на службу взять. Может так оно и было бы, потому, что парень очень старался и успехи в рисовании делал, но только революция грянула. Семья барона за границу спешно уехала, а он остался. Вроде, не хотел картины свои бросать. Сначала все тихо было, потом пришли красноармейцы, с ними несколько человек гражданских и объявили, что все картины реквизируются и переходят в руки народа. В тот момент, когда барон с ними разбирался, в соседнем зале мой будущий свекор сидел и над очередной копией работал. Как услыхал он про реквизацию, снял со стены картину, которая ему больше всех нравилась и удрал через другой вход. Называлась картина "Портрет в жемчужных тонах" и была она одной из лучших в коллекции барона. Барин пропажу картины заметил, приходил к парню, но тот все отрицал. Тут барина арестовали и он сгинул, а картина осталась в семье мужа. Ее сначала свекор хранил, потом муж и оба всю жизнь таились, никому не рассказывали. Только однажды муж не удержался и показал картину приятелю, видно очень хотелось похвастаться своим сокровищем. Ведь коллекционеры, как дети, им мало обладать сокровищем, хочется чтоб другие завидовали. Ну, не удержался, показал, потом очень жалел и, как оказалось, не зря. Разболтал друг о картине и в результате к нам гость пожаловал. Сначала предлагал выкупить картину, потом угрожать стал. Муж хоть и хорохорился, но я видела, что он очень испугался. Хотела, как лучше, и предложила:
      - Да продай ты ему эту проклятую картину. Денег получишь на безбедную старость и бояться перестанешь.
      Как он тогда рассвирепел! Так меня по лицу ударил, что губу рассек! И давай орать:
      - Не смей мне это советовать! Не получит он ее! Никто не получит! Мы с отцом её всю жизнь хранили, а теперь отдавать за здорово живешь? Ну, уж нет! Я её так спрятал, что ни тебе, ни ему не найти!
      Ну, спрятал и спрятал! Я даже спрашивать не стала, что он с ней сделал. Желания не было самой на новые неприятности нарываться и его лишний раз дразнить. Он вспыльчивый был, ему волноваться нельзя было. У него сердце было слабое.
      На следующий день опять раздался телефонный звонок, муж послушал, за сердце схватился и мертвый на пол упал. Я так никогда и не узнаю, что он там услышал такое страшное, что сердце у него остановилось.
      Следующие дни я провела в суматохе. То документы на похороны надо оформить, то гроб и венки заказать. В общем, моталась!
      - Не боялись оставлять дом без присмотра?
      - Нет, в то время у нас двери и окна на сигнализации стояли. ответила хозяйка и продолжала: Похороны - дело дорогое, а денег у меня было мало и скоро они все вышли. Ну, я вошла в его комнату, взяла две картины, которые ближе всех к двери стояли и свезла в Салон. На вырученные деньги его и похоронила.
      - Отчего ж именно в этот Салон? Живете в центре, а картины повезли на другой конец Москвы.
      Подруга посоветовала. Она там живет поблизости, иногда носит им вещички на продажу. Сказала, что они деньги дают нормальные и не очень обманывают при оценке. Я ж сама ничего не знаю. Вот и поехала туда.
      А после похорон опять этот Павел Иванович явился и снова про картину толковать стал. Мне эти картины нужны не были, я его отвела в комнату мужа и сказала:
      - Ищите! Если что приглянется, продам!
      Он все перерыл, но картины, что искал, не нашел. Стал допытываться, не выносил ли муж какое полотно из дома. Я честно сказал, что муж ничего не выносил, а вот я продала две вещи. С тем он и ушел, больше я его не видела. Видно, он в салон съездил, разузнал, кто картину купил и теперь к вам пристает. Вот такая история, рассказала я все это, чтоб предупредить. А продавать Вам портрет или себе оставить, Вы уж сами решайте. Здесь я вам не советчик. Сама я все свои картины сразу продала. Они мне жизнь испортили, так я хоть на старости лет решила деньги за них выручить и пожить.
      Все! Больше говорить было не о чем! Последние факты стали на свое место и не осталось белых пятен в этой истории. Значит, вот откуда на старом холсте появился портрет девочки в широкополой шляпе! Его нарисовал сумасшедший художник, муж этой несчастной женщины. Очевидно, после визита Павла Ивановича старик здорово испугался, что у него отберут его сокровище и решил его спрятать. Он никому не мог доверить драгоценную картину и придумал хитрую, с его точки зрения, вещь. Поверх "Портрета в жемчужных тонах" он написал девочку в шляпе в надежде, что картина затеряется среди других менее значительных полотен его коллекции и спокойно простоит до лучших времен. Наивная, конечно, надежда, плохо он знал Павла Ивановича. Тот со своей бульдожьей хваткой уже не отстал бы от него и в результате все равно отнял бы портрет. Но тут в эту историю, как это иногда бывает, вмешался Его Величество Случай и все повернул по своему. Людские планы и расчеты-ничто перед Его волей. Художник неожиданно умер, а его нуждающаяся в деньгах вдова взяла наугад две картины из коллекции мужа и продала их. Естественно, одной из них оказывается именно работа Ватто. Поэтому, когда великий хитрец и махинатор Павел Иванович явился к вдове в полной уверенности, что портрет уже у него в кармане, он ничего не нашел. Желанная картина уплыла прямо из под носа пройдохи и начала самостоятельное путешествие по чужим рукам.
      Странно, но о Павле Ивановиче я подумала мимоходом, без обиды и возмущения. Конечно, я уже поняла, что он собирался в очередной раз надуть меня. Чтоб не платить мой законный процент, он, посылая меня за портретом к Стасу, предпочел не говорить о нем правды. А для отмазки сочинил историю о дельце, который вдруг загорелся непонятным желанием получить картину работы неизвестного мастера. Ну, так это не в первый раз! Он поступал так и прежде. Только в отличие от предыдущих случаев, теперь это меня совершенно не тронуло. Меня больше не занимали мелкие интриги моего работодателя, я строила планы на будущее. Мне не терпелось побыстрее закончить дела в Москве, отправиться к Стасу, вернуть ему портрет девочки и, наконец, почувствовать себя свободной от всех обязательств и, самое главное, счастливой.
      Глава 19
      В коттеджный поселок я прибыла утром. Выехав из Москвы накануне вечером, я всю дорогу гнала почти без остановок. Только где-то около полуночи, когда глаза уже слипались от усталости, остановилась рядом с постом ГАИ и вздремнула пару часов прямо в машине. Пробудилась совершенно неожиданно, будто кто в бок толкнул, и, хотя сон был недолог, почувствовала себя отдохнувшей. Остаток пути проделала на максимальной скорости и в девять утра уже благополучно подруливала к железнодорожному вокзалу. Мне хватило тридцати минут, чтоб в платном туалете умыться, переодется и ощутить себя в полном порядке.
      Въехав в поселок, я оставила джип в соседнем переулке, а к дому пошла на своих двоих, полагая, что Стасу совсем не обязательно видеть приезд бедной учительницы Альбины на такой дорогой машине. Немедленно бы возникли вопросы, отвечать на которые я была не готова.