Глава 19

Эмма Уайтстоун решила провести ночь со мной.

Она встала рано, нашла зубной эликсир и полоскала рот так шумно, что разбудила меня. Она приняла душ, воспользовалась моим феном, руками пригладила волосы, вытащила из своей сумочки губную помаду и тушь для ресниц и, стоя обнаженной перед зеркалом, стала краситься.

Одевая трусики, она нацепила сандалии, затем через голову натянула платье. Всего за четыре секунды.

Она была из тех женщин, которым не требуется много для поддержания суточной жизнедеятельности.

Я не привык, чтобы женщины вставали раньше меня, поэтому пришлось принять душ на скорую руку. Я надел самые тесные джинсы, белую тенниску и кроссовки. Револьвер я запер в туалетном столике.

По совету Уайтстоун, мы поехали в столовую Катчога, настоящий памятник 30-х годов. Здесь было полным-полно фермеров, поставщиков, местных торговцев, водителей грузовиков, несколько туристов и одна-две парочки, познакомившиеся, скорее всего, после секса или за завтраком.

Мы сели в маленькой кабине, и я поинтересовался:

– Люди не будут сплетничать, увидев тебя в той же одежде, что и вчера?

– Они перестали сплетничать обо мне много лет назад.

– А как же моя репутация?

– Твоя репутация, Джон, в моем обществе лишь выиграет.

Мы были немного раздражены этим утром.

Она заказала огромный завтрак из сосисок, яиц, жареного мяса и тоста, заметив, что вчера не обедала.

– То, что ты только что заказала, вредно для тебя.

– Я пропущу ленч. А ужинать будем?

– Конечно. Я собирался тебя спросить.

– Хорошо. Подъезжай за мной в шесть к цветочному магазину.

– Договорились. – Я оглянулся и увидел двух полицейских из Саутхолда, Макса среди них не было.

Принесли наш заказ, и мы позавтракали. Я люблю, когда не надо готовить самому.

– Почему ты так заинтересовался капитаном Киддом? – спросила Эмма.

– Кем? А... пиратами. Это же очень интересно. Он побывал прямо здесь, в Норт-Форке. Я вспомнил это сейчас. Я слышал о нем в детстве.

– Ты вчера был так возбужден, – сказала Эмма, посмотрев на меня.

После вчерашней вспышки активности, о которой сожалел, я пытался вести себя спокойнее. Однако Уайтстоун все еще хотелось докопаться до причин моего любопытства.

– Если бы я нашел эти сокровища, то поделился бы с тобой.

– Очень мило с твоей стороны.

Я сказал как можно беспечнее:

– Мне бы хотелось вернуться в дом исторического общества. Сегодня днем это возможно?

– Для чего?

– Мне надо купить кое-что своей матери в магазине подарков.

– Если вступишь в общество, получишь скидку.

– Идет. Почему бы мне не заехать за тобой, скажем, в четыре.

– Ладно. – Она пожала плечами.

Я разглядывал ее. Солнце светило ей в лицо. Иногда на следующее утро – и я не люблю говорить про это – трудно понять, о чем ты, черт возьми, думал вчера вечером, или, что еще хуже, не знаешь, доволен ли своим членом. Однако в это утро я чувствовал себя прекрасно. Мне нравилась Эмма Уайтстоун. Я с удовольствием смотрел, как она уплетала два жареных яйца, четыре сосиски, кучу жареного мяса, тост с маслом, сок и чай со сливками.

Она посмотрела на часы, висевшие за прилавком, и я сообразил, что у нее нет часов. Эмма исповедовала полную свободу духа и в то же время выполняла функции президента и архивариуса исторического общества Пеконика. "Редкое сочетание", – подумал я.

Многие, улыбаясь, здоровались с ней, и я видел, что ее любят. Это всегда хорошая примета. Похоже, я влюблялся второй раз за эту неделю. Однако меня удивляли ее суждения о мужчинах, особенно о Фредрике Тобине, а также обо мне. Возможно, она плохо разбиралась в мужчинах или в людях вообще. Может быть, ей нравились все мужчины. Трудно найти таких антиподов, как я и Тобин. В Тобине, полагаю, ее привлекала выпуклость в боковом кармане, а во мне – выпуклость в области ширинки моих брюк.

Мы немного поболтали, и я решил не возвращаться к теме пиратов или капитана Кидда, по крайней мере до обеда. В конце концов любопытство взяло верх. В моей голове возникла безнадежная идея, я позаимствовал карандаш у официантки и написал 44106818 на салфетке. Я протянул ей салфетку и сказал:

– Если бы я выбрал эти номера лотереи, мог бы я выиграть?

Она, улыбаясь, ела тост.

– Самый крупный выигрыш в лотерее, – ответила она. – Откуда у тебя эти цифры?

– Увидел в одном месте. Что они означают?

Она оглянулась и понизила голос:

– Так вот, когда капитана Кидда держали в бостонской тюрьме за пиратство, он передал своей жене Саре записку, на ее нижней части были эти цифры.

– Ну и?..

– Все пытаются разгадать их вот уже триста лет.

– Как ты думаешь, что они означают?

– Напрашивается ответ, что эти цифры связаны со спрятанными сокровищами.

– Тебе не кажется, что это номер на квитанции химчистки?

– Ты снова дурачишься?

– Просто шучу. Понятно? Шучу.

Она закатила глаза. По правде говоря, для шуток было рановато.

– Я не хочу обсуждать это здесь. Последний раз Киддом здесь повально увлекались в сороковых годах, не хочу, чтобы меня обвинили в том, что я начинаю новую массовую охоту за сокровищами.

– Ладно.

– У тебя дети есть? – спросила она.

– Возможно.

– А если серьезно?

– Нет, у меня нет детей. Но хотелось бы иметь. А у тебя?

– Нет, но тоже хотелось бы.

И так далее. Через некоторое время я вернулся к цифрам и шепотом спросил:

– А эти цифры не координаты на карте?

Ей явно не хотелось это обсуждать.

– Это же очевидно. Восьмизначные координаты. Минуты и секунды. В районе этих координат находится Олений остров в штате Мэн. – Она наклонилась через стол. – Передвижения Кидда, когда он вернулся в воды Нью-Йорка в тысяча шестьсот девяносто девятом году, зафиксированы день за днем надежными свидетелями, так что любой заход на Олений остров с целью спрятать сокровища не прошел бы незамеченным. Однако существует еще одна легенда. Она гласит, что Джон Джейкоб Астор действительно нашел на Оленьем острове сокровища Кидда или других пиратов, что сделало его богатым человеком. – Она отпила глоток чая. – Существуют десятки книг, пьес, баллад, слухов и мифов о захороненных капитаном Вильямом Киддом сокровищах. Девяносто девять процентов из них мифы.

– Допустим. Но разве эти цифры, переданные Киддом своей жене, не говорят ни о чем?

– Да, они что-то означают. Даже если это координаты карты. Навигация в то время находилась на таком примитивном уровне, что нельзя было точно зафиксировать какое-нибудь место на земле. Особенно долготу. Восьмизначные координаты минут и секунд с учетом методов тысяча шестьсот девяносто девятого года могут расходиться с реальным положением места на сотни ярдов. Даже сегодня, когда развита спутниковая навигация, ошибка составляет десять-двадцать футов. Если искать сокровища при ошибке в двадцать футов, то копать придется долго. Кажется, от теории сетки координат отказались в пользу других теорий.

– Например?

Она раздраженно вздохнула, осмотрелась вокруг и сказала:

– Так вот, здесь... – Она взяла карандаш и салфетку и напротив каждой цифры написала соответствующую букву алфавита. Получилось DDAOFHAH. – Кажется, последние четыре буквы – это ключ.

– ХАХА?

– Правильно. Ха-ха, ха-ха. Понял?

– Ха-ха. – Я рассматривал буквы слева направо и справа налево, затем перевернул бумагу вверх ногами. – Капитан Кидд хорошо умел читать?

Она рассмеялась.

– Бесполезно, Джон. Люди умнее нас пытались расшифровать это в течение трехсот лет. Возможно, это просто бессмысленный набор цифр. Я шучу. Ха-ха-ха.

– Но почему?.. Кидд был в тюрьме приговорен к повешению...

– Что ж, это не бессмысленный набор цифр и не шутка. Но это понимали только Кидд и его жена. Она навещала его в тюрьме несколько раз. Они разговаривали. Они были преданы друг другу. Половину разгадки он мог передать ей устно, а другую половину в письме, которое утеряно.

Это было интересно. Похоже на род моих занятий, с той лишь разницей, что ключ к разгадке искали триста лет.

– Есть еще какие-нибудь версии?

– Преобладает мнение, что цифры обозначают количество шагов, словом, принятый среди пиратов способ обозначать место, где спрятаны сокровища.

– Шаги?

– Да.

– С какого места надо считать эти шаги?

– Вот это как раз знал мистер Вильям Кидд, а ты не знаешь.

– Да. – Я смотрел на цифры. – Много шагов.

– Необходимо знать личный код. Это могло бы означать, что... – Она бросила взгляд на салфетку. – Сорок четыре шага в направлении десяти градусов и шестьдесят восемь шагов в направлении восемнадцати градусов. Или наоборот. Возможно, эти цифры следует читать справа налево. Кто знает? Все бесполезно, если не знать, с чего начинать.

– Ты думаешь, сокровище спрятано под одним из этих дубов? Деревьев капитана Кидда?

– Не знаю. Либо сокровище нашли, и нашедший не сообщил об этом всему миру, либо не было ничего, либо оно все еще лежит под землей и останется там навечно.

– А ты как думаешь?

– Думаю, что пора открывать мой магазин. – Она смяла салфетку и засунула ее в карман моей рубашки. Я заплатил по счету, и мы ушли. Столовая находилась в пяти минутах езды от исторического общества Пеконика, возле которого Эмма оставила свой фургон. Я въехал на стоянку, и она быстро чмокнула меня в щеку, словно мы были не только любовниками.

– Увидимся в четыре, – сказала она. – Цветочный магазин Уайтстоун, главная дорога, Маттитак. – Она вышла из машины, запрыгнула в свой фургон, посигналила, махнула рукой и уехала.

Все хорошенько обдумав, я после встречи с Эммой Уайтстоун, однако, пришел к некоторым удивительным выводам. Если у меня возникали сомнения относительно причин, по которым убили Гордонов, то этот номер 44106818, нанесенный на одной из карт, должен был все их развеять.

С другой стороны, даже если Гордоны и вправду искали сокровища, а я, исходя из имевшихся фактов, в этом не сомневался, то из этого необязательно вытекало, что данное обстоятельство и послужило причиной их убийства. Как доказать связь между археологическими раскопками на острове Плам и пулями, прошедшими через их головы?

Я проверил автоответчик. Два сообщения – одно от Макса, спрашивавшего, куда послать мой чек на один доллар, второе от моего шефа детектива лейтенанта Вульфа, настоятельно просившего позвонить ему на работу и утверждавшего, что я вляпался в такое дерьмо, из которого мне не выбраться.

Я включил передачу и тронулся с места. Иногда хорошо просто прокатиться.

Диктор радио заявил: "Новое сообщение о двойном убийстве ученых с острова Плам в Нассау-Пойнте. Полиция Саутхолда и полиция графства Суффолк выступили с совместным заявлением". Диктор зачитал заявление дословно. О Боже, если бы можно было заставить важных лиц города читать наши пресс-бюллетени без комментариев, мы бы достигли гармонии в отношениях с общественностью. Совместное заявление представляло нечто вроде воздушного шара, в корзине которого никого не было, если не считать двух мертвых тел. В заявлении утверждалось, что мотивом убийства стала кража вакцины от эболы. ФБР в отдельном заявлении сообщало, что ему неизвестно, были ли преступники иностранцами или своими, но оно вышло на какой-то след. Всемирная организация здравоохранения выражала сожаление по поводу кражи этой "важной для спасения жизни вакцины", в которой отчаянно нуждались многие страны третьего мира. И далее в том же духе.

Больше всего меня бесило то, что официальная версия заклеймила Тома и Джуди как циничных, бездушных воров: сначала они злоупотребили временем и ресурсами своего работодателя, затем, втайне разработав вакцину, присвоили ее формулу и предположительно несколько образцов, намереваясь продать вакцину за огромные деньги. В то же время в Африке от страшной болезни тысячами умирали люди.

Я представлял, как Нэш, Фостер и четверо ребят, которые сходили с парома, разные типы из Белого дома и Пентагона обрывали провода между островом Плам и округом Колумбия. Как только стало известно, что Гордоны занимаются разработкой генетических вакцин, готовый репортаж сам предстал перед этими гениями. Короче говоря, им хотелось избежать паники, которую мог вызвать слух о чуме, однако я могу поспорить на свою пенсию по нетрудоспособности, что никто в Вашингтоне не задумывался о репутации Гордонов или их родных, когда готовили эту стряпню, заклеймившую обоих как воров.

Ирония, если таковая здесь имеется, заключалась в том, что Фостер, Нэш и правительство до сих пор без тени сомнения считали Гордонов ворами, укравшими одну или несколько вирусов болезней, пригодных для ведения биологической войны. Свои люди в Вашингтоне, начиная от президента и кончая командующими родами войск, все еще спали, надев поверх пижам биозащитные костюмы. Хорошо. Черт с ними.

Пока Фостер, Нэш и компания гонялись за иностранными агентами и террористами, я полагался на свои соображения и чувства к Тому и Джуди. Я был рад и особенно не удивлялся, когда обнаружил, что все, о чем думал, оказалось правдой – не было никакой биологической войны, наркотиков или чего-то незаконного. Точнее, не очень законного.

Тем не менее я все еще не знал, кто их убил. Однако я знал главное – они не преступники. Я был намерен восстановить их добрую репутацию.

Я выпил кофе, бросил прочитанные газеты на заднее сиденье и выехал на дорогу. Доехав до "Саундвью", мотелю в районе порта 1950 года постройки, я направился к администратору и справился о господах Фостере и Нэше. Молодой человек, сидевший за столом, объяснил, что джентльмены, которых я описал, уже выбыли.

Я поехал к причалу парома на остров Плам. Хотелось поинтересоваться машинами на стоянке, проверить, не происходит ли там что-либо необычное, и посмотреть, не встречу ли я там какого-нибудь интересного человека. Когда я въехал на территорию пристани и приближался к воротам, охранник преградил дорогу, подняв руку. Из-за моей бесхарактерности я не стал его давить. Он подошел к машине и поинтересовался:

– Чем могу помочь, сэр?

Я показал свой значок и заявил:

– Я из ФБР и занимаюсь делом Гордонов.

Он изучал мой значок, а я наблюдал за его лицом. Ясно, я числился в его черном списке саботажников, шпионов, извращенцев, и он был этому не очень рад. Он, пристально разглядывая меня, откашлялся и сказал:

– Сэр, если вы отъедете туда, я оформлю вам пропуск.

– Хорошо. – Я отъехал в сторону. Я не ожидал наличия охраны у ворот, хотя ей там следовало быть. Охранник вошел в кирпичное здание, а я поехал к стоянке. У меня всегда нелады с властями.

Первым делом мне бросились в глаза два армейских джипа, припаркованных у паромной пристани. В каждом джипе сидели по два военных в униформах. Когда я подошел ближе, то опознал в них морскую пехоту. Во вторник утром я не заметил на острове Плам ни одной военной машины, но с тех пор многое изменилось.

Я также увидел большой черный автомобиль, наверное, тот же самый, в котором во вторник сидели те четверо ребят. Я запомнил номер машины.

Затем, проезжая мимо сотни с лишним припаркованных машин, я увидел белый "форд" и был почти уверен, что это та же машина, на которой ехали Нэш и Фостер. Сегодня на острове Плам происходит нечто важное.

Ни одного из паромов не было видно ни на пристани, ни на горизонте. За исключением морских пехотинцев, ждавших, когда смогут погрузить на судно свои джипы, кругом не было ни души.

Когда я посмотрел в боковое зеркало, то увидел четырех охранников в униформах, размахивающих руками, бегущих за мной и что-то кричащих. Очевидно, я не совсем понял указания охранника, стоявшего у ворот. О Боже!

Я развернул свою машину им навстречу. Теперь я услышал, как они орали: "Стоп! Стоп!" К счастью, они не собирались пускать в ход оружие.

Мне хотелось, чтобы господа Фостер и Нэш получили веселенький доклад, поэтому кружил вокруг четверых охранников. Я сделал пару восьмерок, затем, прежде чем они успели закрыть стальные ворота или выхватить оружие, направился к выезду. Я резко свернул влево на главную дорогу и, нажав на газ, отправился в обратный путь. Никто не стрелял. Вот за что я люблю эту страну.

Через две минуты я был уже на узкой полосе земли, соединяющей Ориент с Ист-Мэрионом. Справа от меня был Саунд, слева – залив, а между ними туча птиц. Атлантический миграционный путь птиц. Каждый день узнаешь что-то новое.

Вооружившись картой и своим сверхинтеллектом, я ехал на север к утесам. Не без труда я наконец нашел нужную грязную дорогу, которая вела к нужному утесу.

На этот раз я шарил в кустарнике и траве. Я нашел скалу, на которой сидел в прошлый раз, и обратил внимание, что ее можно использовать в качестве ориентира, если собираешься что-то припрятать.

Я подошел к краю утеса. Было видно, что за триста лет ветер и вода сделали многое, чтобы вынести на поверхность все, что могло быть спрятано на северной стороне, на стороне залива, и смыть в море. Я пытался представить себе, как это могло произойти.

Я сошел с утеса и сел в джип. Воспользовавшись дорожной картой, поехал до западной стороны бухты Маттитак. И вот – нет, не деревья капитана Кидда, а знак, на котором значилось: "Владения капитана Кидда". Очевидно, кто-то мечтал выгодно продать эти земли. Я въехал во владения капитана Кидда. Маленький мальчик лет двенадцати катался на маленьком велосипеде. Я остановил его и спросил:

– Ты знаешь, где находятся деревья капитана Кидда?

– Рядом с бухтой должно быть место, где растут деревья капитана Кидда.

При этом мальчик осмотрел меня, мою машину. Кажется, я ему показался золотоискателем из Индианы, потому что он спросил:

– Будете искать сокровища?

– Нет... Просто сфотографирую деревья.

– Он спрятал один ящик с сокровищами под одним из этих деревьев.

Казалось, все увлекались этим, кроме меня.

– Где деревья? – спросил я.

– Мы с другом однажды выкопали большую яму, но полицейские нас прогнали. Деревья находятся в парке, поэтому там нельзя копать.

– Я просто хочу сделать несколько снимков.

– Если будете копать, я позову полицейских.

– Ладно. Показывай дорогу.

Мальчик ехал впереди на велосипеде, я за ним. Извилистая дорожка вела вниз к заливу и закончилась у края парка, где сидели несколько молодых мам со своими чадами. Справа была бухта Маттитак и чуть дальше пристань для кораблей. Я остановил машину и вышел. Больших дубов не было видно, одно лишь поле, поросшее кустарником и молодыми деревьями. На севере поле граничило с пляжем, на востоке – с бухтой. На западной стороне поля был виден спускающийся к воде утес. К югу, откуда я приехал, виднелась возвышающаяся земля. Это и были владения Капитана Кидда.

– Где ваша лопата? – спросил мальчик.

– Я буду фотографировать.

– Где ваш фотоаппарат?

– Как тебя зовут?

– Билли. А вас?

– Джонни. Это то самое место?

– Конечно.

– Где деревья капитана Кидда?

– Там. В парке.

Он показал в сторону большого поля. Видно было, что это кусок необработанной парковой земли скорее островок дикой природы, а не парк, как мне сначала представлялось. Все же я не видел высоких дубов.

– Я не вижу деревьев.

– Вон там. – Он указал на молодую поросль дубов, дикой вишни и других смешанных деревьев не выше двадцати футов.

– Видите то большое дерево? – спросил мальчик? – Мы с Джерри копали возле него. Мы вернемся туда ночью.

– Хорошая мысль. Давай посмотрим.

Билли оставил свой велосипед в траве, и мы вместе пошли по полю. Трава была высокая, но между кустами открывалось большое пространство, так что идти было легко. Очевидно, мальчик невнимательно слушал на уроках, иначе бы он знал, что возраст этих деревьев не может составлять триста лет. Да я и не ожидал увидеть деревья высотой в двести футов с вырезанными на них черепами.

– У вас в машине есть лопата? – спросил Билли.

– Нет. Я как раз прикидываю, что тут нужно делать. Завтра мы вернемся сюда с бульдозерами.

– Да? Если вы найдете сокровища, придется делиться.

Я сказал голосом, который, по-моему, должен был походить на пиратский:

– Если я найду сокровища, мой мальчик, то перережу глотку всякому, кто потребует свою долю.

Билли схватился за горло обеими руками и издавал булькающие звуки.

Я продолжал шагать, расшвыривая песчаную почву, пока наконец не нашел то, что искал, – огромный полуистлевший пень, покрытый почвой и растительностью.

– Ты не видел еще таких пней? – спросил я.

– Конечно, видел. Их здесь много.

Я осматривался, представляя себе первобытные дубы, стоявшие в колониальные времена на этом месте рядом с большой бухтой. Здесь находилась созданная природой гавань для кораблей, и я мог себе представить трехмачтовое судно, зашедшее сюда и бросившее якорь. Несколько человек на шлюпке углубляются в бухту и высаживаются на берег на том месте, где я оставил машину. Они привязывают шлюпку к дереву и бредут по берегу. Они что-то несут – ящик – такой же, какой Том и Джуди несли из катера. Моряк Вильям Кидд и другие входят в дубовую рощу, выбирают дерево, роют яму, прячут ящик, помечают дерево и уходят, надеясь когда-нибудь вернуться обратно. Само собой разумеется, они так и не возвращаются. Вот почему так много легенд о спрятанных сокровищах.

– Это то дерево, где мы копали, – сказал Билли. – Хотите посмотреть?

– Конечно.

Мы подошли к скрюченной высохшей дикой вишне высотой футов в пятнадцать. Билли протянул руку к основанию дерева, где неглубокая яма была наполовину засыпана песком.

– Вот здесь, – сказал он.

– А почему не на другой стороне дерева? Почему не на расстоянии нескольких футов от него?

– Не знаю... мы думали. А у вас есть карта? Карта с расположением сокровищ?

– Есть. Но если я покажу ее тебе, то заставлю тебя идти до конца доски. Аааа! – Он сносно разыграл, как идет по кончавшейся за бортом доске, отделявшей жизнь от вечности.

Я пошел к машине, Билли следовал за мной.

– Почему ты сегодня не в школе?

– Сегодня начало еврейского Нового года.

– Ты еврей?

– Нет, но мой друг Денни еврей.