Светлана Демидова

Шатер из поцелуев

Часть 1

Ноги Ольги в тонких колготках совершенно заледенели, когда в слабо освещенной фонарями морозной дымке наконец показался нос автобуса.

Ольга на чем свет кляла неожиданно упавший на Питер мороз! Прямо спасу от него нет! Минус двадцать восемь градусов! И чего не надела брючный костюм? Новую юбку с пикантным разрезом на боку всем показать, видите ли, хотелось! Ну показала, и что? Никто даже внимания не обратил. Хозяйка дома, где Ольга была в гостях, Наталья, только и сказала: «Гляжу, ты чуток прибарахлилась к праздничку! Ничего… ничего…» Получается, что Ольга теперь так дико мерзнет всего лишь из-за этого сомнительного комплимента. Ноги превратились в две ледышки! Тронь – зазвенят! Может быть, в автобусе немножко отогреются, а то хоть кричи!

Она протиснулась в дверь одновременно с мужчиной в черной дубленке и с большой спортивной сумкой на плече. Мало того, что эта сумка чувствительно ткнула Ольгу в бок, так ее хозяин еще и уселся на единственное свободное сиденье в автобусе, растопырив в стороны колени, как делают все мужчины, чтобы стоящим женщинам оставалось еще меньше места. Ольга решила специально встать рядом с этим хамом немым укором. Хам не обратил на ее укор ровным счетом никакого внимания, то есть не подумал вскочить с места и рассыпаться в извинениях. Он сидел, обхватив свою сумку обеими руками, будто какое сокровище, и пялился в абсолютно белое, заиндевевшее окно. На крутом повороте Ольга из принципа завалилась прямо ему на сумку и, возможно, что-то в ней помяла, потому что он возмутился, как ей показалось, отвратительно скрежещущим голосом:

– Осторожней нельзя!

– Нельзя! – мстительно ответила Ольга.

Мужчина поднял на нее удивленные глаза, а она, изогнув губы в самой что ни на есть саркастической улыбке, спросила:

– А вам не дует?!

– В смысле? – еще больше удивился мужчина, а Ольга подумала, что он на редкость противно удивляется.

– В смысле, что я могла бы посидеть на вашем месте, если вам вдруг дует! Чтобы… так сказать… закрыть вас собственным телом от сквозняка!

Мужчина в черной дубленке оказался не просто хамом, а еще и абсолютно тупым, потому что так и не понял прозрачного ее намека и остался сидеть на месте. А Ольга осталась стоять, переминаясь с одной замерзшей ноги на другую.

Она и сама не знала, отчего так возненавидела этого типа, сидящего в обнимку со своей сумкой. Давно уже прошли те времена, когда в транспорте мужчины уступали женщинам места, и она всегда относилась к этому с большим терпением. Наверно, все дело в том, что сегодня на дне рождения у Натальи она была единственной женщиной без мужской половины. Но где же взять нормальную половину, если все эти половины так и норовят себе урвать места получше! Вот взять хотя бы этого, с сумкой… Или уж лучше не брать?! Да пропади он пропадом, хоть с сумкой, хоть без сумки!

Когда автобус подъехал к Ольгиной остановке, выходить из него ей пришлось все с тем же мужчиной в нелепой черной дубленке. Он опять самым отвратительным образом пихнул ее все той же ручной кладью. Ольга как раз соображала, что бы такое ругательное выкрикнуть ему вслед, когда он вдруг сам к ней обратился:

– А вы не знаете, где Печатный переулок?

– Да вы на нем стоите! – очень ядовито ответила Ольга, поскольку яду накопилось уже достаточное количество.

– А дом номер семнадцать… может быть, тоже знаете где?

Ей ли было его не знать, если она жила как раз в доме № 17 по Печатному переулку. Хотелось бы, конечно, специально запутать этого невоспитанного мужлана, но вряд ли удастся. Когда он повернет голову в другую сторону, тут же увидит искомый номер, огромный и чуть кривоватый. Исходя из этих соображений, Ольга даже не стала ничего говорить, ткнула рукой в нужном направлении и быстро побежала к дому, чтобы этот неандерталец не вздумал у нее выяснять, в каком подъезде находится интересующая его квартира. С нее его вопросов уже хватит! Пусть не наглеет!

Ольга все еще шарила в сумке в надежде отыскать ключи среди очень большого количества предметов первой необходимости, когда лифт остановился на ее площадке, и из него вывалился все тот же неандерталец со спортивной сумкой, которая уже порядком надоела Ольге. Неандерталец очень внимательно посмотрел сначала на Ольгу, будто видел ее впервые, потом на номер ее квартиры, а потом опять на нее.

– Нет… вы что… живете в сто двадцать шестой квартире? – спросил мужчина.

– Похоже, что вас это удивляет, – опять съязвила она, наконец нашла ключи, облегченно вздохнула и вставила самый длинный из них в замочную скважину.

– То есть… вы и есть Ольга? – опять спросил мужчина.

Это переходило уже всякие рамки и не входило ни в какие ворота. Та, которая действительно была Ольгой, подбоченилась и ответила:

– Да! Я Ольга из квартиры номер сто двадцать шесть дома номер семнадцать по Печатному переулку! Вам-то какое дело до этого?!

– Да… собственно… В общем… я – Сергей…

– С чем вас и поздравляю! – бросила ему Ольга и шагнула через порог своей квартиры. Прежде чем она успела захлопнуть дверь, мужчина сказал:

– Нет… Вы не поняли… Я Сергей Николаев.

– И что?! – уже с настоящей злостью в голосе спросила она.

– Ну… я вам писал… а вы… мне… вот… – Он начал расстегивать свою ужасную сумку. – У меня тут… с собой есть ваши письма…

У Ольги противно заныло в животе. Это и есть Сергей Николаев?! Это убожество в черной дубленке! Она, оказывается, свои собственные письма помяла, когда рухнула в автобусе на его сумку. Конечно, это ее конверты. Она специально купила целую пачку фирменных, питерских, с Медным всадником, Петропавловкой и прочими достопримечательностями. Какой же он идиот! Предъявляет их, будто пропуск в ее квартиру. Не на ту напал, брачный аферист!!!

– Что-то не похоже, чтобы вы были… метр восемьдесят! – выпалила она.

– У меня в действительности рост метр семьдесят восемь, но и вы, извините… не стройная брюнетка…

– Почему это я не брюнетка?! Я как раз брюнетка!

– Если вы даже и брюнетка, то ведь не стройная! – настаивал он.

– Да что вы в этом понимаете! – возмутилась Ольга. – У меня просто пальто такое… толстое… зимнее… как раз на мороз… А вы писали, что не имеете дурных привычек, а сами что?

– Что?!

– Да от вас никотином разит за километр! Да еще и дешевкой какой-то!

– Разве это дурная привычка? – изумился тот, который тянул всего на какие-то жалкие метр семьдесят восемь. – Дурная привычка – это когда…

– Когда что?

– Ну… не знаю… Когда что-нибудь ужасное… А курить, так почти все курят…

Ольга, которая и сама иногда покуривала с приятельницами на работе, решила сойти с этой скользкой темы и поставить Сергея Николаева наконец на место.

– Знаете что, а не поехать ли вам прямо сейчас обратно?

– Куда?

– Ну… туда, откуда вы приехали… Вы ведь, кажется, из Петрозаводска?

– Из Петрозаводска. И вы, между прочим, об этом точно знаете!

– Ну вот и езжайте обратно в свой Петрозаводск! Незваный гость, он… сами знаете кто!

– Так я специально… вроде как… сюрпризом… на Новый год…

У Ольги свело скулы от необыкновенной придурковатости того, с кем она самозабвенно переписывалась почти целый год, откликнувшись на его письмо в газете «Шанс». Сергей Николаев, который представлялся ей интеллектуалом с волевым мужественным лицом, на деле оказался человеком с удивительно глупой физиономией и дурными манерами. Жаль, что они не обменялись фотографиями, хотя… он мог бы прислать и не свою. Письма за него наверняка писал кто-то другой. Тот Сергей Николаев, который переписывался с Ольгой, никогда не явился бы, как дурак, сюрпризом на Новый год.

– Я надеюсь, вам есть где остановиться? – зачем-то спросила она, хотя надо было просто закрыть перед его носом дверь. Какое ей дело до проблем этого Николаева? Она никого не приглашала к себе ни на Новый год, ни на какие другие праздники.

– Вообще-то негде, но… вы, конечно, ничем мне не обязаны. Извините, я зря приехал… – Николаев засунул в карман дубленки ее письма, которые все еще держал в руке, и отошел к окну, пытаясь застегнуть свою отвратительную сумку.

Ольга пожала плечами и скрылась в квартире. Ловко она его отшила. Тоже нашелся… варяжский гость! Новогодний подарок!

Она сняла пальто и посмотрела на себя в зеркало. Конечно же, она еще вполне стройная. Не тощая, конечно, как Наталья, а так… в самый раз… Если и похудеть, так на пару килограммов, не больше. И волосы у нее почти черные. Если она и не брюнетка, то очень темная шатенка, что практически одно и то же… А он здорово огорчился, этот Николаев… если он действительно Николаев… Может, стоило спросить паспорт?

Ольга еще раз крутанулась возле зеркала и в общем и целом себе понравилась. Пожалуй, она не станет худеть даже и на пару килограммов. Когда она худеет, например после болезни, у нее сразу уменьшается грудь, чуть ли не на номер. А кому это надо? Вот сейчас на ней черный облегающий джемперок с глубоким вырезом углом. Маленькая золотая капелька кулончика очень уютно и соблазнительно устроилась в ложбинке, на самом спуске под тонкий трикотаж. Наташкин муж Леша, который за столом сидел напротив Ольги, только и делал, что пялился на эту ее ложбинку. Чувствовалось, что ему очень хотелось посмотреть, чем там всe это великолепие заканчивается, под черным джемперком. Еще бы! У его Наташки чем начинается, тем и заканчивается. Чего нет, того нет. Она и бюстгальтер-то редко надевает, поскольку, извините, не на что.

Лягнув таким образом счастливо-семейную Наташку хотя бы фигурально, Ольга опять вспомнила Николаева. А что, если у него никого нет в Питере? Куда он денется на ночь глядя, да на таком диком морозе? Хотя… ей-то какое дело?

Расправив на лбу густую челку, Ольга отошла наконец от зеркала. Потом бессмысленно и почему-то беспокойно потолкалась по квартире, забрела в кухню и зачем-то налила себе холодного чаю. Заглянув в чашку и увидев собственный глаз, будто плавающий в коричневой жиже, выплеснула чай в раковину и все-таки решила выяснить, что делается на лестнице. Ушел ли Николаев? Конечно, ему давно пора уйти, но мало ли что… Вдруг человеку стало плохо от расстройства, что зря проделал такой путь, а обратного билета нет…

Николаев еще не ушел. Он курил у окна, поставив свою сумку на подоконник. Похоже, не первую сигарету, потому что вся лестничная площадка была окутана сизым вонючим дымом. И что за дрянь он курит? Ольга решительно прошла мимо стоящего к ней спиной мужчины и позвонила в соседскую дверь. На лестницу через пару минут высунулась взлохмаченная Валька со скрученным в жгут мокрым махровым полотенцем в руках.

– Чего тебе? – неприветливо спросила она.

– Соли дай, – сказала Ольга.

– Иди сама возьми. Белье на лоджии развешиваю…

Ольга протиснулась мимо Вальки в ее квартиру, а та вдруг заголосила:

– Мужчина! Чего вы здесь курите?! Тоже взяли моду! Весь дым в квартиру идет! На таком морозе разве проветришь!

Из-за спины Вальки Ольга услышала, как Николаев сказал:

– Извините, я сейчас уйду, только… А вы не подскажете, как отсюда быстрее добраться до Скобелевского проспекта? На каком транспорте?

– До Скобелевского-то… – Валька потерла лоб мокрым полотенцем. – Не знаю… Но у меня есть справочник «Весь Петербург». Думаю, разберетесь. Заходите!

И Валька гостеприимно распахнула дверь. Ольга имела счастье увидеть, как Николаев протиснулся в соседскую прихожую, чуть не содрав своей шершавой дубленкой халат с Валентины, которая даже не подумала посторониться.

– Проходите в комнату. – Валька сделала еще один гостеприимный жест, и халат без пуговиц не только призывно распахнулся на ее груди, но еще и выставил для обозрения полную розовую ногу.

Ольга видела, что Николаев отметил и Валькину грудь, которая была еще на два номера аппетитнее Ольгиной, и нагло обнаженное бедро, потому что резко отвел от нее в сторону глаза.

– Сейчас… подождите… я найду справочник… – прощебетала соседка. – Вы садитесь пока… Где ж он у меня был-то…

Валька, будто бы ища справочник, металась туда-сюда по комнате мимо Николаева, скромно присевшего на стул у дверей. Она то и дело задевала его колени, и Ольге казалось, что поясок ее халата вот-вот сам собой развяжется. Допустить этого она не могла, а потому вошла в комнату, вытащила справочник с нижней полочки журнального столика, где он всегда лежал, и плюхнула его на колени Николаева.

– Ах, вот он где! – притворно обрадовалась Валька и со змеиной улыбкой послала Ольгу на кухню: – Соль-то в шкафчике, у холодильника. Бери хоть всю пачку. У меня еще есть.

Ольга, немного поколебавшись, вырвала у Николаева из рук справочник, сунула его в руки совершенно обалдевшей Вальке и сказала:

– А ну, пошли!

Все как-то сразу догадались, к кому она обращается. Валька обиженно прижала к пышной груди справочник и даже прикрыла опять неприлично заголившуюся ногу, а Николаев медленно поднялся и пошел вслед за Ольгой.

Закрыв за Николаевым входную дверь своей квартиры и прижавшись к ней спиной, она приказала:

– Раздевайтесь!

Николаев, не двигаясь, молча и очень внимательно смотрел на нее.

– Ну что смотрите?! Говорю же, раздевайтесь, – повторила она.

– Да я… вообще-то могу… ну… к знакомым… они живут на Скобелевском проспекте… Я примерно представляю, где это… – неуверенно начал он.

– Ну конечно! Явитесь, как дурак, без приглашения… как снег на голову… как татарин… тоже мне – подарочек на Новый год…

Николаев медленно стянул с плеча ремень своей тяжелой сумки. Она плюхнулась на пол с отвратительным шлепком. Ольга сморщилась и посмотрела на сумку, как на омерзительное животное.

– Я завтра же уеду, – сказал Николаев, окончательно смутившись. – Я могу… на полу… это… переночевать… Мне не надо белья… Так… что-нибудь старенькое…

– Хватит! – рявкнула Ольга. – Приехали так уж приехали… Это я от неожиданности вас прогнала. Все-таки мало кто любит такие сюрпризы… Но… мы ведь все равно должны были когда-нибудь познакомиться. Вот и познакомились…

– Познакомились… – эхом отозвался Николаев. – Только я вам совершенно не понравился…

– Ну… так ведь и я оказалась не «стройной брюнеткой»!

– Нет… все не так… Это я от злости сказал… Вы… – он неожиданно улыбнулся, – очень даже брюнетка…

– Но не стройная!

– Нормальная… Вполне…

– Ладно. Ерунда все это, – махнула рукой Ольга, проходя в кухню. – Раздевайтесь, а я сейчас вас чем-нибудь накормлю. Вы ведь с дороги. Голодный, наверно…

– Ну… не так, чтобы…

– Но все-таки… поели бы?

– Пожалуй…

Ольга чистила картошку и размышляла о том, правильно ли она сделала. Может быть, стоило этого Николаева оставить Вальке? Эк она раздухарилась! Чуть из халата не выпрыгнула! Эта самая Валька год назад развелась со своим алкоголиком Витькой, выписала его из квартиры и жаждала снова выйти замуж.

– Ну не могу я без мужика, – жаловалась она Ольге. – Ноги в пустую квартиру не несут, и все! Что мне в ней одной делать-то? Не выть же в окно на луну!

Пару раз Вальке казалось, что она наконец нашла свою вторую половину, но по прошествии очень непродолжительного времени с таким треском прогоняла эти половины из собственного дома, что на шум выскакивали испуганные соседи изо всех квартир их лестничной площадки.

Ольга поняла, что Вальке сразу и безоговорочно понравился Николаев, и она пыталась разобраться чем. Да, он не метр восемьдесят, но рост вполне приличный. Голос тоже хороший. Низкий, мужественный. И почему он в автобусе показался ей отвратительно скрежещущим? Лицо? Лицо… так себе… обыкновенное среднестатистическое лицо… Ну а на что нужен красавец? Чтобы он, как Наташкин Лешенька, пялился всем подряд в декольте? Этот Лешенька, кстати, не только пялится. Наташка уж от него наплакалась. Николаев, конечно, не умеет вести себя в транспорте – это факт… А кто сейчас, скажите на милость, усадит даму вместо себя? Да никто!

Картошка уже распространяла на всю кухню аппетитный запах, когда Ольге вдруг не понравилась тишина в комнате. Чего это он там затих? Может, все-таки аферист? Уже обчистил комнату, и поминай как звали? Взяв самый большой кухонный нож, она легкими осторожными шажками отправилась в комнату. Николаев спал, уронив лицо щекой на руку, вытянутую вдоль спинки дивана. Ольга приблизилась и вгляделась в своего неожиданного гостя. Он был одет в черные поношенные джинсы и вязаную серую фуфайку на молнии с пузырями на локтях от долгой носки. Лицо было спокойным, даже умиротворенным, и каким-то детским. Ресницы оказались неожиданно длинными и густыми. Бледный рот чуть приоткрылся. Щеки порозовели. Да он, пожалуй, ничего себе мужчина… Симпатичный… Ну и глаз у Валентины! С ходу разглядела!

Ольга протянула руку к его плечу и поймала себя на том, что хотела назвать его Сережей. Вот еще новости! Какой он ей Сережа? Она и в письмах-то называла его только Сергеем. Она дотронулась до его руки и тихо позвала:

– Э-эй! Просыпайте-есь! Картошка готова! Сейчас будем ужинать!

Николаев открыл глаза, резко сел на диване, явно не понимая, где он находится.

– Это я, Ольга! – напомнила ему она. – Вы у меня в гостях! В Питере! В городе, так сказать, на Неве!

– Простите, – глухим со сна голосом отозвался Николаев. – Я совершенно не умею спать в поезде. Вот и сморило, в тепле…

Ольга достала из шкафа полотенце, бросила ему на колени и сказала:

– Умывайтесь и живо за стол! – И опять поймала себя на том, что ей нравится им командовать. И кормить его она сейчас будет с большим удовольствием.

Чувствовалось, что Николаев не только давно не спал, но и давно не ел. Ольга третий раз подкладывала ему картошки. Он каждый раз смущенно отказывался, но потом очень быстро опустошал тарелку.

– А вы почему не едите? – наконец спросил он и испуганно положил на стол вилку с наколотым на нее кусочком ветчины.

– Ешьте, ешьте, – подбодрила его Ольга. – Я только что со дня рождения. Чего там только не было! Есть, наверно, теперь неделю не захочу.

После этого в кухне повисла напряженная тишина. Николаев наконец наелся, и надо было о чем-то разговаривать. Выждав еще несколько минут, Ольга решила спросить напрямую:

– Можно узнать, зачем вы все-таки приехали?

– А вы… не догадываетесь? – вопросом на вопрос ответил он.

– Ну… познакомиться…

– Познакомиться…

– Мы… как выяснилось… уже познакомились…

– Познакомились… – опять повторил за ней Николаев и чуть подрагивающей рукой засунул в рот кусок ветчины, очевидно, чтобы можно было еще немного помолчать.

Ольга решила выждать, пока он прожует. Кто здесь, в конце концов, мужчина? Николаев прожевал, глубоко вздохнул и вынужден был сказать:

– Ну вот… а поскольку я вам не понравился, то… завтра уеду и все…

– И все?

– И все.

– И писать больше не будете?

– А чего ж писать-то, когда и так уж…

– Да… и так уж… Будете писать другой?

– В смысле? – Николаев дернулся, будто она его ужалила этим вопросом.

– Ну… вы же наверняка не мне одной писали… Я в-вот… не одному вам… сначала…

– Сначала?

– Ну да… Сначала писала троим… разным мужчинам… которые в той газете показались интересными. А потом вас вот выбрала…

– Теперь жалеете? – усмехнулся Николаев.

– А может, те еще хуже, – зачем-то сказала Ольга и поперхнулась. Нельзя так человеку прямо в лицо…

Но человек, похоже, не обиделся. Он улыбнулся, подождал, пока она откашляется, и сказал:

– Да этих разных… ну… которые могут показаться интересными… в любой газете навалом… Еще не все потеряно…

– Не все потеряно… конечно… – согласилась Ольга и посмотрела на часы. Они показывали без четверти двенадцать.

Николаев вздрогнул.

– Простите, что задержал вас. Вам, наверно, пора спать? На работу завтра?

– Ну… вообще-то… на работу… да… Завтра еще надо… Еще только тридцатое будет…

– Тогда давайте… я посуду, что ли, помою…

Николаев вскочил с места и схватился за тарелки.

– Да вы что?! – возмутилась Ольга.

Она попыталась отнять у него тарелку и, нечаянно коснувшись его теплой руки, резко отдернула свою. Николаев тоже отдернул руку, и тарелка упала на пол, расколовшись пополам. «Варяжский гость» с ужасом посмотрел сначала на тарелку, потом на Ольгу.

– Только не говорите, что вы мне завтра купите точно такую же! – попросила она. – Посуда бьется к счастью.

– Как у кого, – не согласился Николаев. – А тарелку могу купить другую. Или две. Как скажете.

– А если потребую сто двадцать две? Купите?

– Как скажете, – повторил он и третий раз за вечер улыбнулся.

Ольга подумала, что у него хорошая улыбка. Брачные аферисты так не улыбаются. Хотя… разве она знает, как они улыбаются. Должно быть, неплохо, если женщины на их улыбки покупаются десятками.

– Я скажу вот что: посуду буду мыть я, а вам предлагаю пока принять душ. С поезда полезно.

– Хорошо, – согласился он, снял с ручки двери полотенце, которым уже вытирал руки, и направился в ванную.

– Ну что вы! – крикнула Ольга и отобрала полотенце. – Я сейчас другое дам, большое.

– Не стоит так беспокоиться, Оля, – мягко сказал он и опять взял полотенце в свои руки.

От звука собственного имени, произнесенного низким мужским голосом, Ольгу почему-то пробрал мороз. Она поежилась, смутилась и отвернулась к раковине. Мыла посуду она на автопилоте, думая только о том человеке, который плескался в ее ванной. Когда еще одна тарелка была разбита, поскольку ее поставили мимо сушилки, Ольга наконец очнулась. Да что же это такое! Подумаешь, назвал ее Олей! И что такого? Да ее все мужчины на работе так называют. А Наташкин Лешка иногда ее называет еще и Лёлечкой. Она же ничего, не тает.

Ольга собрала осколки в мусорное ведро, вытерла стол и прошла в комнату за бельем. Где же ему постелить? Ну… не в одной же с ней комнате! Чужой все-таки человек… Хотя… после года переписки Сергей Николаев казался ей уже почти родным. Она была в него почти влюблена. Впрочем, она была влюблена в другого. Этот Николаев ничем не напоминает ее друга по переписке. Странно, но теперь это почему-то Ольгу уже не раздражало. Ну… другой… и что? Неухоженный, конечно… Но так ведь ухоженные не ищут себе женщин по брачным объявлениям. Пузырей на локтях и следовало ожидать.

Взять, что ли, у Вальки раскладушку? Нет! Объясняться с ней! Придется постелить Николаеву в кухне на полу, на старом матрасе. Ольга, не отдавая себе отчета, почему-то выбрала самое красивое белое белье с кружевными прошивками.

– Ну что вы? Зачем же на пол такое стелить? – смутился Николаев, выйдя из ванной с прилипшими ко лбу мокрыми прядями и в мятой рубашке, которую, видимо, достал из своей сумки.

– Бросьте, – махнула рукой Ольга и, не глядя на него, скрылась в ванной.

Она стояла под горячими струями, которые смывали с лица медленно ползущие слезы. Да что же такое с ней творится? И чего ее так развезло? Не иначе как с Наташкиной выпивки! Точно! Отвратительные пьяные слезы! Ольга потерла глаза, пытаясь их унять, но они только потекли с новой силой. Ей вдруг, по выражению Вальки, очень захотелось завыть на луну. Вот сейчас в ее кухне на кружевном белье будет спать мужчина, а она… А она никому не нужна… Даже этому странному Николаеву. Он, конечно же, заснет, как только донесет свою голову до подушки. Не спал, видите ли, в поезде! Нежный какой! А она сейчас не сможет спать, когда он… Да что там говорить…

Ольга кое-как вытерлась и высунула хлюпающий нос из ванной. В кухне было уже темно. На полу белела бесформенная масса – Николаев на лучшем ее белье и на старом матрасе. Зажав рукой рот, оскалившийся для рыдания, она бросилась к себе в комнату, с трудом постелила на диван белье и упала лицом в подушку. Неожиданно для себя Ольга впала в такую безутешную истерику, когда, как ни дави рыдания, они все равно прорываются. Она кусала подушку, старалась думать о хорошем: о пушистой елке, которую ей удалось купить почти за бесценок и которая ждала своего часа на лоджии, о коробке с новыми игрушками в снежных блестках, – но ничего не получалось. В мозгу билась только одна мысль: «Никому, никому не нужна…»

– Оля… что случилось? – услышала она вдруг голос Николаева, вздрогнула, и рыдания перешли в самую отвратительную фазу вытья. – Я сейчас вам воды принесу.

И он принес. Ольга пила, стуча зубами о край чашки и особенно заливисто всхлипывая.

Ольге очень хотелось перестать рыдать, но ничего не получалось, может быть, как раз оттого, что рядом находился слушатель. Давно известно, что плакать всегда лучше для кого-нибудь. Николаев некоторое время посидел возле нее молча, а потом вдруг погладил по волосам и сказал:

– Это ничего… Это ерунда, пройдет… Вот увидите…

Она так напряглась под его рукой, что слезы чем-то мгновенно перекрыло, будто заслонкой. Ольга наконец вздохнула, глубоко и освобожденно, напоследок шмыгнула носом, но лица от подушки не оторвала. Вот так опозорилась перед «варяжским гостем»… Николаев еще несколько раз провел рукой по ее волосам и сказал:

– Если вы… оттого, что я оказался не таким, какого вы ожидали, то это ничего… Я уеду, а вы найдете себе другого… и все будет хорошо…

– Я никого не найду, – жестко ответила Ольга и села на постели, повернув наконец к нему зареванное лицо.

В комнате сгустился мрак, но она видела, что на Николаеве были только джинсы. При свете луны, сочившемся сквозь тюлевую занавеску, мускулы на руках Сергея отливали зеленым. Мужчина, сидевший на краю Ольгиного дивана, казался ирреальным, рисованным персонажем американских мультиков. Эдакий накачанный супергерой, прилетающий на помощь тем, кому плохо. Она протянула руку и дотронулась до его супергеройского плеча, потом провела пальцами по шее, потом по щеке. Николаев не двигался.

– Ну что же ты? – тихо спросила Ольга. – Обними же меня… Мы же целый год знакомы… Пора уже…

– А ты не будешь потом жалеть? – спросил он.

– Буду, не буду… Какая разница…

– Ну… мне не хотелось бы, чтобы ты со мной… на безрыбье…

– А разве ты писал мне среди золотых рыбок? – спросила Ольга, стаскивая через голову ночную сорочку.

– О-о-оля-а-а… – прошептал он и мягко опустил ее на подушку.

Они смотрели друг другу в глаза. Ольга подумала, что при свете завтрашнего дня, может быть, действительно пожалеет о том, что собралась разрешить Николаеву сегодня. Но то, что будет завтра, сегодня не имеет никакого значения, тем более что это самое сегодня уже наступило чуть более часа назад.

Она не знала, что думал Николаев, но его руки были нежны и бережны, губы теплы и совсем не пахли гадкими сигаретами, которые он курил на лестнице. Она несколько раз назвала его милым Сереженькой, а он ее – Олечкой. Если даже утром эти их ночные восторги покажутся тошнотворными и ненужными, Ольга решила, что все равно будет вспоминать ласки Николаева, как сказочный новогодний подарок. А что? Любила же Марьюшка своего Финиста Ясна Сокола по ночам! Утром он исчезал, а следующей ночью появлялся вновь. Ей, Ольге, тоже хорошо с Сергеем ночью. Пусть утром он опять превратится в не слишком видного «варяжского гостя» в ношеных-переношеных джинсах, она все равно попросит его задержаться еще на две ночи. Для нее особенно важно, чтобы в самую главную ночь в году – новогоднюю, он опять обернулся для нее Финистом Ясным Соколом.

Утром Ольга проснулась первой, как всегда за пять минут до звонка будильника. Она быстро соскочила с постели и перевела рычажок в нулевое положение. Пусть Сергей поспит. Заслужил. Как хорошо, что еще темно. Значит, очарование ночи не рассеется еще долго. Она напишет Сергею записку, чтобы он обязательно дождался ее с работы, а там… В общем, там видно будет…

Ольга пила кофе, когда Николаев проскользнул в ванную. Она огорченно застыла с бутербродом в зубах. Ну зачем он проснулся… Вот сейчас он выйдет из ванной, и она увидит, что он никакой не Финист, а так себе… чучело в драных джинсах…

Николаев вышел. И Ольга поняла, что ей все равно, какие на нем джинсы. Она уперлась взглядом в здоровое мускулистое тело, которое демонстрировала распахнутая рубашка, потом перевела взгляд на его лицо… И все… Это был тот самый Финист… Он был лучше, чем Финист… Это был ее Сергей… Тот, которого она ждала всю жизнь… Ольга медленно поднялась с табуретки, кое-как проглотила застрявший в горле кусок бутерброда и подошла к Николаеву.

– Сереженька, – срывающимся голосом проговорила она и обняла его за шею.

Он крепко сжал ее в объятиях и задушенно сказал:

– Боже мой… Оля… Я так боялся, что утром все покажется тебе мерзким… А я гаже всего…

– Ты ведь не уедешь сегодня? – испуганно спросила она.

– Ну как же я могу уехать, когда ты… когда я… когда мы…

Сергей совершенно запутался в местоимениях, но она и так все хорошо понимала. Она поцеловала его в губы, он с жаром откликнулся. Они долго еще обнимались бы, если бы Ольге не надо было идти на работу.

Весь рабочий день Ольга находилась в полубессмысленном состоянии эйфории. Она благодарила судьбу за то, что та наконец проявила благосклонность и послала ей Сергея. Как здорово, что она, Ольга, тогда решилась написать ему первое письмо! Надо же, как она безошибочно выделила его из трех претендентов на ее внимание! А то, что Сергей ей сначала не понравился, так… что ж… Видно, бывает и такое… Но ведь, в конце концов, все у них получилось! И не просто получилось, а как нельзя лучше! Сереженька! Се-ре-жень-ка!!!

– Оля! Вы сегодня как-то особенно прекрасны! – сказал ей начальник ОТК Петраченко и подмигнул. – Это на вас приближение Нового года так действует?

Ольга, ничуть не смутившись, ответила:

– Конечно, Геннадий Васильевич! Новый год – он на всех действует!

– Но на вас как-то особенно…

Ольга, счастливо улыбаясь, поднялась с места, обошла начальника и понесла накладные на участок. С Геной Петраченко у них уже несколько месяцев шли нежные перегляды. Начальник был женат, но Ольга считала, что взглядами они никак не могут повредить его семье. Ей было приятно, что Петраченко выделяет ее из всех подчиненных женского пола, и она старалась не думать, куда может завести их взаимная приязнь друг к другу. Она чувствовала, что сейчас Гена провожает ее глазами, но ей уже было все равно. У нее теперь есть Сергей, и ничьи, даже самые невинные, взгляды ей больше не нужны.

После работы Ольга прошлась по магазинам. Она ощущала себя уже чуть ли не мужней женой. Она с пристрастием выбрала индейку, которую особым способом запечет в духовке на Новый год, и не пожалела денег на свежие, а потому дорогие зимой красный перец и помидоры. Когда два полиэтиленовых пакета стали неподъемными от тяжести продуктов, Ольга решила остановиться. Сергею обязательно понравится, как она готовит! Он никогда не сможет ее покинуть! Никогда! Они будут вместе до могилы! Надо же! До чего же сладко в таком контексте думать даже о страшной черной яме!