Жизнь наладилась с тех пор, как Мария начала работать в частной клинике. Сейчас ей уже трудно поверить в то, что когда-то приходилось бегать по участ-ку, у которого было свойство разрастаться с годами: при этом зарплата участкового педиатра оставалась неизменной. Москва в последние годы везде упоминалась как один из самых дорогих городов мира, так что денег, заработанных в поликлинике, всегда катастрофически не хватало. В прежние времена Мария старалась не задумываться о своем будущем. Она с удивлением рассматривала лица родителей своих маленьких пациентов: они вечно были чем-то обеспокоены. И ее взгляд тоже становился все более и более неуверенным. Был и еще один недостаток у этой работы: никогда не знаешь, что ждет тебя за дверью. Откроет ее пьяный люмпен или старушка, воспитывающая внуков одна, – и такое случалось в ее практике. Сейчас она чаще всего заходила в респектабельные дома. Встречали ее встревоженные мамы, иногда няни, вежливо беседовали, прислушивались ко всем ее советам. Каждый последующий день напоминал предыдущий, и, возможно, в юности Марии не понравилось бы это, но с недавних пор ее вполне устраивало такое положение вещей. Она уже отошла от развода, и, хотя новая пассия бывшего мужа порой умудрялась испортить ей настроение, все в общем-то было хорошо. Ее дочь Даша училась в приличной школе, на работе серьезных проблем не возникало, ну и, конечно, зарплата врача частной клиники была значительно выше, чем «пособие на бедность», которое она получала в поликлинике. Теперь она научилась планировать. Можно было съездить в отпуск, пусть не на самый дорогой курорт, но это не так уж важно. Заботиться о том, как свести концы с концами, дожить от одной зарплаты до другой Марии уже не приходилось.
      Порой человек живет, не замечая, что вокруг него все время что-то происходит, не фиксируя каких-то тревожных сигналов, на которые обратил бы внимание другой, не отыскивая тайную подоплеку событий, не понимая, как в действительности относятся к нему окружающие. «А зачем строить предположения?» – думает он. И лишь позже начинает пытаться дойти до сути… Но сначала должно что-то произойти, что-то тревожное, даже страшное… Так жила и Мария Зяблик. Конечно, ей приходилось ссориться с коллегами по работе, иногда ее беспокоили люди, с которыми было неприятно общаться, но она старалась не думать об этом. Свою работу она любила, радость общения с детьми росла год от года, ее совершенно не беспокоили неурядицы и поздние вызовы. Когда она устраивалась в частную детскую «неотложку», то боялась, что не выдержит напряженного графика работы. Как врач, Мария понимала, что человек, живущий в мегаполисе, подвержен стрессам, а ненормированный рабочий день усугубляет ситуацию… Однако ей вовсе не хотелось жить иначе. Она быстро вошла в новый ритм жизни, и он ее вполне устраивал. Иногда выпадали относительно спокойные дни, когда Мария могла себе позволить сходить с дочерью в театр или неспешно пройтись по магазинам. Ей нравилось, что теперь не приходится думать о том, хватит ли денег, которые лежат в кошельке, чтобы оплатить покупки. И это была свобода. Только когда человек не думает о том, как прожить, он может быть счастлив. Может быть…
      Была ли Мария счастлива? Если бы ее спросили об этом, она, не задумываясь, дала бы утвердительный ответ. Ей уже давно не приходило в голову долго размышлять над ответами: она все знала заранее, и было в этом что-то привлекательное. Не нужны человеку лишние сомнения.
      Утром Мария, как обычно, приняла вызов из клиники и отправилась к ребенку, которому участковый педиатр поставила диагноз «бронхит». Температура у мальчика была очень высокая. Мать выглядела уставшей и обеспокоенной: видимо, не спала всю ночь. Оглядела Марию недоверчиво. Ей хотелось, чтобы доктор из детской «неотложки» был постарше: сейчас трудно найти опытного врача, который искренне хочет помочь ребенку. Перед ней стояла молодая женщина, на вид ей было лет двадцать пять – двадцать семь. Мария, конечно, заметила сомнение во взгляде матери больного, но только улыбнулась в ответ и уверенно прошла в просторную комнату с высокими потолками. Ей нравились такие квартиры в старых домах. Мальчик сидел на кровати. На нем была яркая голубая пижама. Личико его осунулось.
      Больной обрадовался врачу и с интересом рассматривал вещи, которые Мария выкладывала из саквояжа. Пятилетние дети очень любопытны. Мальчик засыпал Марию вопросами:
      – Тетя, а что это у вас здесь?
      – Шпатель. Смотреть горлышко.
      – А это?
      – Это градусник. Сейчас мы измерим тебе температуру. Ты ведь не боишься? – Голос Марии звучал более нежно и ласково, когда она разговаривала с малышами. Мама мальчика сразу же изменила свое отношение к врачу и теперь смотрела на нее иначе.
      – Нет, я уже большой. Вот какой вырос! – Мальчик провел рукой от ног до головы. Мария рассмеялась. Если ребенок задает много вопросов, значит, его дела не так уж плохи. Да и не кашлял этот больной. «Кажется, врач ошиблась», – подумала Мария.
      Она осмотрела малыша, послушала, нет ли шумов в легких, поставила градусник. Термометр пискнул довольно быстро. Мария посмотрела на экран и удовлетворенно кивнула головой, увидев цифру 37 и 3. Показала матери:
      – Вот видите, температура уже падает, и нет никаких оснований для паники. Так что успокойтесь, не плачьте, пожалуйста. Я уверена, что это просто ОРЗ, – говорила она спокойно, уверенно.
      Она много лет лечила маленьких детей и очень редко ошибалась в диагнозе. Для любой болезни могла подобрать верную схему лечения, не задумываясь подолгу. Конечно, нужно было учитывать индивидуальные особенности каждого ребенка, и, когда она составляла карту для каждого своего маленького пациента, вписывала туда все нюансы: аллергические реакции, хронические заболевания. Внимательно расспрашивала родителей, как проходила беременность, как развивался ребенок в первый год жизни. Многие родители разыскивали в детской «неотложке» именно Марию, предпочитая ее другим врачам-педиатрам. За два года, что Мария работала в «неотложной помощи», у нее появилось много постоянных пациентов.
      Мария аккуратно сложила в черный саквояж, с которым не могла расстаться много лет, градусник, стетоскоп, шпатель и посмотрела на часы. Осмотр длился не так уж долго по ее меркам – всего около сорока минут.
      – А нам сказали обтирать, полоскать горлышко, а еще лучше – отвезти в больницу, – растерянно произнесла женщина. – Я как представила, что мой Сереженька лежит один в палате, без меня, испугалась. Правда можно обойтись без госпитализации? – Она была очень обеспокоена, но смотрела на врача с надеждой…
      Мария спокойно улыбнулась:
      – Нет, ничего этого не нужно. Все пройдет само, вот увидите. Температура спадет уже через шесть часов. Организм ребенка самостоятельно справится с инфекцией. Сейчас я вам выпишу рецепт. Сходите в аптеку и, уж если температура поднимется выше тридцати восьми и пяти, тогда давайте жаропонижающее и вызывайте меня. Но, я думаю, до этого не дойдет. Никакой госпитализации. Ваш врач просто перестраховывалась. Давайте малышу побольше теплого питья. Чай с кислым вареньем – очень хорошее средство. Вам нужно вывести токсины – это сейчас самое важное.
      – Вы уверены? – спросила мать.
      – Ну конечно, даже не переживайте. И ложитесь днем спать, ребенку это тоже не помешает.
      Женщина взяла у Марии рецепт и поблагодарила ее. Пыталась еще что-то спросить, но тут у Марии зазвонил мобильный телефон. Мелодия тревожная – сигнал из клиники.
      – Алло!.. Алло?.. Да, я освободилась… Сколько лет ребенку? Диктуйте адрес. Да-да, я уже записываю. Да, поняла. Выезжаю.
      Она быстро записала адрес в блокнот.
      – Сколько мы вам должны? – Хозяйка квартиры уже держала в руках кошелек.
      Мария выписала квитанцию и подала ее женщине. Она спешила к другому малышу. Ехать предстояло в район Юго-Запада, она знала этот адрес. Там жила очаровательная пятилетняя девочка. Не так давно она переболела ангиной, и могли возникнуть осложнения. Тонзиллит – серьезное испытание для детского организма.

* * *

      Мария вышла на улицу и рассеянно посмотрела по сторонам. Она всегда «разыскивала» свою машину. Порой ей казалось, что, пока она была у пациента, кто-то припарковал ее машину в другом месте. Но она все-таки считала себя женщиной здравомыслящей, и поэтому гнала от себя нелепые предположения, свойственные невротическим барышням. Заметив свой автомобиль, «Пежо» бордового цвета, Мария улыбнулась, сделала к нему шаг, и в этот момент прямо к ее ногам упал и с грохотом раскололся огромный кусок здания – несколько кирпичей, крепко сцепленных цементом… Никогда в жизни Мария не испытывала первобытного страха, даже грешным делом считала, что само выражение «первобытный страх» придумали романисты, чтобы долго не описывать состояние героя. Мария схватилась за сердце, и на мгновение ей показалось, что она видит себя со стороны: она стояла во дворе, словно бы отгороженном от мира старыми высокими деревьями, с искаженным от ужаса лицом, еще недавно таким защищенным и спокойным, и даже не могла закричать.
      Мария не видела, как из-за угла вышел человек в темной одежде и блеснула вспышка фотокамеры. Прошло несколько минут, превратившихся для Марии в вечность, прежде чем она очнулась и оглядела свои облепленные цементом ноги. Мария попыталась стряхнуть белую пыль, но внезапно остановилась, решив, что нужно поскорей уехать из этого двора. Взглянула с опаской на крышу и подбежала к машине.
      Старушка, мирно восседавшая на лавочке, хитро прищурив маленькие глазки, картинно причитала тоненьким дребезжащим голосом:
      – Безобразие! Безобразие! До чего жилфонд довели! – Она была вознаграждена за свое долгое терпение. Целыми днями высматривала, не произойдет ли что-нибудь необычное, – и тут такая неожиданность, сейчас же надо сообщить соседкам, что женщину-врача, приезжавшую к мальчику из первого подъезда, чуть не убило. Отвалившийся кусок крыши – это событие, достойное обсуждения, к тому же можно обратиться с жалобой на коммунальную службу.
      Мария даже не взглянула на старушку. Уже в машине она постаралась успокоиться и, глубоко вздохнув, вставила ключ в замок зажигания. Каково же было ее потрясение, когда она поняла, что не может ехать! Ничем нельзя было сдержать дрожь в руках. «Господи боже мой, господи, – жалобно произнесла женщина. – Как же мне уехать отсюда?» По ее гладкой щеке пробежала слеза, но не оставила следа, словно капля воды на белоснежном фарфоре. Ей все еще было страшно.
      Мария выскочила из машины, схватилась за голову и побежала через сквер. Мысли сбивались, путались: «Что же случилось? Как такое могло произойти? Нет, все в порядке. Я не схожу с ума, нет! Ну кому нужно меня убивать? Бабка права: старый жилфонд. Наверно, никто уже сто лет не ремонтировал этот дом. Подумаешь, квартиры отделаны идеально. Но дом-то, дом…» И все-таки подозрения, пусть еще не до конца осознанные, мучили ее.
      Мария быстро поймала такси, назвала водителю свой домашний адрес и позвонила в клинику. Ответила диспетчер Наташа. «Ну, слава богу, уж с ней-то всегда можно договориться», – облегченно вздохнула Мария. Несколько раз Наташа выручала ее, помогла, когда три месяца назад заболела дочка Даша. Другим диспетчерам Мария не доверяла и вряд ли могла бы о чем-нибудь попросить.
      – Наташа? Это Мария. Пошлите на этот вызов кого-нибудь другого, пожалуйста. Я вас очень прошу! – почти прокричала в трубку.
      В ответ услышала возмущенный голос:
      – Но я не могу! Они уже у нас лечились, именно вас просили! А что случилось-то у вас? – Наташа никогда не видела, чтобы Мария Зяблик нервничала по пустякам, значит, стряслось что-то серьезное.
      К сожалению, она не смогла помочь Марии. Во-первых, пациенты настаивали на том, чтобы приехала врач, которая у них была в прошлый раз, во-вторых, она уже распределила все вызовы и не было ни одного свободного врача.
      Яркое солнце слепило глаза. Мария задумчиво смотрела на старые здания, невольно обращая внимание на крыши домов. Наверное, ее все же хотели убить. Хотя кто может желать ей смерти?..
      Обыденная жизнь прервалась, и нечто страшное, неизвестное вторглось в размеренное существование…
      Кому это могло вдруг понадобиться?
      И как вернуть все на круги своя?
      – Мария, алло! – услышала она голос Наташи, встревоженной ее молчанием, и ответила насколько могла спокойно:
      – Ну ладно… Что поделать? Я еду.
      Мария выключила телефон и обратилась к водителю:
      – Тысяча извинений, не можем ли мы сменить маршрут? Меня не отпускают с работы, к сожалению.
      Голос дрожал. Водитель пристально посмотрел на нее. Ничего особенного: женщина как женщина, одета неплохо, серая юбка обтягивает стройные бедра, шелковая блузка розового цвета подчеркивает красивый цвет лица. «Кто же ее так напугал?» – подумал он. Впрочем, женщины всегда чем-то обеспокоены. Наверняка ее взволновал какой-то пустяк, который и яйца выеденного не стоит.
      – Да, пожалуйста! Говорите адрес. Поедем, куда скажете, – ответил он с запозданием.
      Машина развернулась и поехала в обратную сторону. Казалось, все в этом огромном городе наблюдали за Марией. Вот они остановились на перекрестке. Молодой человек за рулем «Ауди» серебристого цвета задержал на ней взгляд. Из окна автобуса ее рассматривали дети. Мария поглядела на свой телефон и вспомнила, что хотела позвонить дочери. Страх не отпускал ее, он словно бы вцепился в нее мертвой хваткой, сколько ни убеждала себя Мария, что связка кирпичей, упавших с крыши, – всего лишь случайность.
      – Алло, доченька?
      – Да, мам, – услышала она безмятежный голос Даши.
      – С тобой все в порядке? Ты пообедала?
      – Ну конечно. Разогрела пюре и котлеты.
      – Точно пообедала?
      – Да-да, – раздраженно ответила девочка.
      – Ну ладно…
      – Мам, у тебя что-то не так? – спросила Даша, услышав тяжелый вздох матери.
      – Нет-нет, дорогая моя, просто маме поговорить с тобой захотелось… – Мария поняла, что ей не удалось скрыть волнение от дочери, девочка была очень проницательна. – Все хорошо. Ты только не беспокойся, пожалуйста.
      – Ты скоро приедешь или тебя ждут все больные дети этого города?
      – Да-да, скоро приеду, – Мария улыбнулась. – У меня остался только один вызов.
      Мария выключила телефон и положила его в сумку. Больше ей некому было звонить.
      Через полчаса Мария уже стояла возле дверей квартиры больного ребенка. Здесь уже никто не смотрел на нее с сомнением. Пригласили, оказывается, чтобы удостовериться, что нет никаких осложнений. Мария устало взглянула на родителей девочки. Она знала, что нужно сделать: послушать сердце, написать направление на кардиограмму. После тонзиллита часто бывают осложнения. Но с девочкой, видимо, все было в порядке. Пациентка улыбалась, показывала Марии свои рисунки, наполненные ярким солнечным светом. Мир детей прост и красив. Только с детьми Мария могла быть спокойна и счастлива. «Хорошо, что они у меня есть», – думала она, рассматривая свой портрет.

* * *

      Скоро, совсем скоро дочь Марии станет взрослой девушкой. Ей уже двенадцать лет. Когда девочки достигают этого возраста, у многих матерей появляется повод для серьезного беспокойства. Однако Марии пока не приходилось волноваться за дочь. Девочка хорошо училась, казалось, мало уделяла внимания своей внешности – многие ее ровесницы уже пользовались косметикой. Впрочем, Даше, по убеждению Марии, макияж был ни к чему. Ей достались в наследство каштановые волосы матери, а глаза были ярко-карими. Порой Даша казалась ей совсем маленькой, но бывали моменты, когда Мария узнавала в ней себя. Даша была, наверное, слишком серьезной для своего возраста. Она многое уже понимала, и Мария в последнее время стала за собой замечать, что начинает ждать от дочери поддержки. Время идет быстро, и дети взрослеют незаметно. Мария хорошо помнила, как Даша пошла в первый класс, как волновалась и не могла уснуть до двух часов ночи, как встала в шесть утра, чтобы не опоздать, и гордо шагала по улице с букетом гладиолусов, чувствуя себя едва ли не самым важным человеком на свете. Мария улыбалась, но старалась, чтобы Дашка не заметила ее улыбки.
      Хорошо, что девочка походила на нее, а не на отца. Воспоминания о бывшем муже неизменно вызывали у Марии раздражение. А теперь еще к нему прибавился страх. Ну кто, кроме него, может желать ей смерти? Однако и это никак не укладывалось в голове. У них же общий ребенок. Мария понимала, конечно, что отцу, который месяцами не спрашивает о дочери, забывает вовремя высылать алименты, в сущности, безразличны они обе. От этих мыслей становилось горько. Обида подступала тяжелым комом к горлу и никак не желала оставить Марию. Несколько лет она пыталась бороться с обидой. Правда, раньше ей быстрее удавалось с ней справиться…

* * *

      Вечером Мария зашла в комнату Даши. Девочка делала за столом уроки.
      – Дашенька, – тихонько позвала Мария.
      Даша оторвалась от учебников и обернулась.
      – Дашенька, что бы ты сделала… – Мария вздохнула, ей трудно было спросить дочь о том, что ее мучило, пока она добиралась до дома.
      – Что бы ты сделала, – снова начала Мария – и, словно в омут с головой, – если бы я умерла?
      Даша посмотрела на нее изумленно:
      – Мам, ты чего?
      Мария ответила спокойно, как будто говорили они о повседневных делах:
      – Нет, ну просто хочется знать. Ведь все может случиться. Вот тебе двенадцать лет. Вот что ты будешь делать, если я умру?
      – Ну, узнаю, где организуют похороны, есть же такие специальные конторы, я видела рекламу в газетах. Позвоню и попрошу, чтобы закопали тебя в землю, – Даша нахмурилась.
      – Пока все правильно. Дальше?
      – Сообщу всем родственникам, – протянула Даша, которой хотелось, чтобы мать отстала от нее.
      – Ну а жить-то ты как будешь? – не отставала от нее Мария.
      – Ну как? – изумленно подняв брови, спросила дочь. – Квартира же эта у меня будет? Буду жить в квартире.
      – Одна?
      – Ну, к папе поеду, – неохотно отозвалась Даша и нахмурила брови.
      – А вот приедешь ты к папе, а у папы твоего своя семья, другой ребенок, и его жена Вика быстро тебе покажет, что делать тебе там нечего. Тогда что ты будешь делать? – допытывалась Мария.
      – Ну хорошо, мам, тогда останусь здесь, буду жить тут с Виталиком. – Даша пожала плечами: и что это маме пришло в голову задавать дурацкие вопросы?
      – С каким еще Виталиком? – возмутилась Мария. Она вспомнила, что дочь рассказывала об этом мальчике. – Ты же сама говорила, что Виталик твой уже и водки попробовал, и матом ругается, а может, уже и наркоман! Ты что, хочешь, чтоб тебя тут ограбили? Или… убили?
      Даша посмотрела на мать, которая готова была расплакаться, подошла к ней и обняла.
      – Ну, мам, ну ты чего? Ну что ты, в самом деле, придумала? Вообще, с чего ты взяла, что умрешь вот прямо сейчас?
      – Не Виталика, а сестру мою здесь посели, твою тетю Нину! Позвонишь ей в Тулу, я напишу тебе ее номер! – Она уже хотела бежать за телефонной книжкой, но Даша остановила ее:
      – Ты серьезно? Мам, что за глупости? Я думала, ты шутишь… – Даша недоуменно посмотрела на мать.
      Но Мария решительно отстранила дочь:
      – Ничего я не шучу! Послушай меня! Если я умру, папе не говори об этом ни в коем случае, поняла? – Она сорвалась и закричала на Дашу.
      – А как же он придет на похороны? – удивилась Даша. Ей совсем не нравился этот странный разговор.
      – Да на фиг он мне сдался! Какое горе – не увидеть его на своих похоронах! – саркастично произнесла Мария. – Пусть лучше не придет на похороны, чем придет в эту квартиру и выкинет тебя в детдом. Мне об этом страшно подумать! Квартиру эту купили в браке, и она – совместно нажитое имущество, поняла?
      – Нет, – ответила Даша, нахмурившись.
      – Ну, она и на него записана, понятно? И как только он узнает, что я умерла, его жена тут быстро порядок наведет – от тебя одни клочки останутся! Пойдем, я покажу тебе документы на квартиру. – Она взяла девочку за руку.
      – Мам, да не буду я смотреть никакие документы! – возмутилась Даша, но тотчас сменила раздраженный тон на сочувственный. – Ты что, с ума сошла? Скажи честно, ты заболела? Ты устала от своей работы, носишься весь день по городу… ты ведь и посреди ночи, бывает, срываешься и едешь к своим малышам…
      Мария присела на краешек кровати, потерла пальцами виски и посмотрела на Дашу растерянно:
      – Да, наверное, я сошла с ума. Меня сегодня чуть не пришибло. Выхожу от пациента… Прямо с крыши кусок дома летит…
      – Мам, ну бывает… Случайность, – Даша снова обняла ее.
      – Нет, это не случайность, – Мария сжала кулаки.
      – Почему? – Девочка погладила мать по голове. Волосы Марии выбились, и теперь она выглядела очень уставшей.
      – Не случайность.
      – Но почему? – Даша удивилась упрямству матери.
      – Потому что раньше со мной таких случайностей не было, вот почему, – жестко и отрывисто произнесла Мария. – Пойдем, все-таки покажу тебе, где хранятся деньги в этом доме.
      Она встала с кровати и вопросительно взглянула на дочь.
      – Да не пойду я! – закричала Даша. – Вообще, отстань от меня. Может, ты правда с ума сошла?
      Но Мария не слушала ее. Она схватила Дашу за руку и повела в другую комнату, достала из-за телевизора шуршащий полиэтиленовый пакет, показала его и положила обратно.
      – Запомнила? А то планы строишь, а никто тебе, между прочим, бесплатно меня в землю не закопает, поняла?
      Даша нахмурилась, но промолчала. Ей не понравился этот разговор, да и уроки остались недоделанными.

* * *

      Дочь ушла в свою комнату, и Мария, оставшись в одиночестве, призывала таинственные силы помочь разгадать ей загадку сегодняшнего утра. Думала прежде всего о бывшем муже. Больше врагов ей нажить не удалось – во всяком случае, ей так казалось. Однако вспоминались и другие загадочные персонажи…
      Поздний звонок заставил ее вздрогнуть. Ну конечно! Стоит только подумать – и является Гринфельд, словно призрак из прошлого.
      – Мария? Привет, мое золотце! – Этот ласковый голос был знаком ей много лет.
      Когда-то они учились вместе в медицинском институте. Познакомились, когда сдавали вступительные экзамены, и, хотя поступали на разные отделения (Мария – на педиатрическое, Гринфельд – на лечебное), часто сталкивались в коридорах института перед экзаменами. Потом они вместе приехали в институт и, волнуясь, искали свои фамилии в списках зачисленных. Оба поступили. Тогда же и подружились.
      – Гринфельд! Неужели это ты? А я думала, ты меня забыл…
      Мария удивилась: голос ее звучал беззаботно, почти радостно. Возможно, сейчас ей была необходима именно ни к чему не обязывающая болтовня с Гринфельдом. Он, конечно, не самый приятный собеседник, вечно навязывается, замуж звал неоднократно. Представить себя женой слегка помешанного психиатра Мария не могла.
      – Не дождешься. Я знаю, что ты с юных лет только и мечтаешь, чтобы я тебя забыл. Вот, дорогая, я дал тебе несколько лет, а теперь давай-ка завтра встретимся, поболтаем о том о сем. Тем более что у меня к тебе предложение одно…
      Мария испугалась. Ей было известно, что может предложить Гринфельд. Тем не менее она согласилась с ним встретиться, но скорее из вежливости: все же трудно не замечать мужчину, который так настойчиво в течение многих лет предлагал ей руку и сердце, не останавливаясь после очередного отказа и зная, что ему откажут и в следующий раз. Это было и смешно, и трагично.
      Гринфельд, положив трубку, порадовался готовности Марии встретиться с ним. Прошелся по кабинету, подмигнул скелету, у которого в зубах была зажата стодолларовая бумажка. Эта достопримечательность офиса Гринфельда всегда поражала воображение посетителей. Впрочем, разве визитеры приходили к нему не за тем, чтобы немного отвлечься от своих проблем? Во время разговора с Марией Гринфельд вырезал силуэт девочки из порнографического журнала – это было его давнее хобби. Затем неожиданно взял ножницы и с садистским удовольствием разрезал ее на мелкие кусочки. «Вот так! Так тебя!» – злобно проговорил он и выбросил обрезки в ведро для мусора.
      Он часто задерживался на работе, поскольку спешить ему было некуда. Жил он один и большую часть дня проводил в своем офисе. Гринфельд выглядел молодо, но создавалось ощущение, что прожил долгую жизнь, словно судьба каждого пациента была пройдена им… Волосы на висках поседели, и это расстраивало его, поскольку он боялся приближения старости. С недавних пор Гринфельд чувствовал себя очень одиноким. Правда, считал, что все выдающиеся люди должны быть одиноки, – а себя он не мог назвать человеком заурядным. И все же мысль о том, что он не так уж молод, раздражала его. Гринфельд признавался своим друзьям, что зол на многих близких людей, но больше всего злился на женщину, которую любил.
      Мария казалась ему совершенной спутницей: она была спокойна, уравновешенна, не назойлива и не болтлива, к несомненным ее достоинствам относилась и тактичность. К тому же Мария была очень привлекательна. Нет, она совсем не походила на красоток с обложек глянцевых журналов, но Гринфельду и не нравились эти холеные куколки. Мария была женственна и изящна.

* * *

      Сентябрь выдался теплым и солнечным. Проще всего было встретиться в одном из многочисленных кафе, что расположены на центральных московских улицах. Мария не опоздала, но Гринфельд специально пришел немного раньше и наблюдал за тем, как женщина, грациозность которой всегда ему безумно нравилась, неторопливо подходит к столику. Вот она уже поставила сумочку, улыбнулась ему. Гринфельд посмотрел на нее печально. Мария почти не изменилась за несколько лет, что он ее не видел.
      Официантка тут же подошла к их столику, и они заказали два капучино. Мария откинулась на спинку стула, взмахнув распущенными волосами. «Ну, здравствуй», – кокетливо улыбнулась она. Гринфельд смутился и решил сначала поговорить о деле.
      – Мой друг открывает большую платную детскую клинику, – начал он неспешно, – и ему нужен хороший педиатр. Я хотел бы порекомендовать ему тебя.
      Для Марии это предложение оказалось неожиданным.
      – Спасибо, мой золотой, но я не могу бросить свою клинику. Я там привыкла. – Ей даже думать не хотелось о смене места работы.
      – Ну сколько ты получаешь, Маша, в своей детской «неотложке»? – Он окинул Марию сочувственным взглядом.
      – Какое это имеет значение? Я довольна всем: своей клиникой, коллегами, многие пациенты привыкли ко мне, а я к ним. Не понимаю, зачем мне менять работу? – Она недоуменно пожала плечами.
      – Нет, ты просто не осознаешь, какое предложение тебе делают! – Гринфельда раздражало упрямство этой женщины. Он знал, что специализация клиники, где работает Мария, – неотложная помощь, значит, ей приходится колесить весь день по городу. Это даже не участок, но… конечно, вызовов значительно меньше, чем в поликлинике.
      Мария, похоже, даже не пыталась выслушать, какие ей предлагают условия. Она не любила перемены и экстравагантные поступки – именно эти качества и привлекали Гринфельда, который сам по натуре был эксцентричен.
      – Честно говоря, если ты вызвал меня только за этим, мог бы и по телефону сообщить. Ради этого не стоило встречаться. – Мария улыбнулась. В этот момент она совсем забыла о вчерашних страхах и просто наслаждалась теплым ветром, встречей со старым знакомым, которая оказалась ей и не очень-то нужна.
      Она вглядывалась вдаль: по аллее медленно шли женщины с колясками, на скамейках мирно болтали старушки. Потом перевела взгляд на человека, который сидел рядом с ней и пытался ее убедить изменить свою жизнь. Гринфельду показалось, что Мария скучает.
      – То есть тебе в тягость со мной встречаться? Ты не рада? – совершенно не замечая ее блаженства, спросил Гринфельд. Он занервничал.
      Психиатры, легко манипулируя диагнозами своих пациентов, порой забывают обратить внимание на свои собственные комплексы. Им нравится придумывать свои версии развития патологии, и, сами того не понимая, они легко усваивают схемы поведения больных. Когда Гринфельд встречался с Марией, он не отдавал себе отчета в своих действиях. Мария сводила его с ума. Все было просто. Не стоило искать сложных объяснений и мотивировок.
      Ему нравилось, как она одевается, нравилась ее походка и запах духов. Она всегда выглядела элегантно, даже когда работала участковым педиатром в районной поликлинике. Удивительно, как ей это удавалось?
      – Почему, дорогой? Я рада. Ты что, обиделся? – участливо спросила Мария и улыбнулась: сейчас она смотрела на Гринфельда так же, как на своих пациентов. Он казался ей обиженным ребенком.
      – Нет, просто я… Конечно же я позвал тебя не только за этим… Знаешь, я ведь так и не женат… – вот этого и ждала Мария. Ей изрядно поднадоели предложения Гринфельда, но иногда все-таки было приятно выслушивать его признания в любви.
      – А мы с тобой уже зрелые люди, – продолжал между тем психиатр, – многое пережили, переосмыслили… Может, нам пора пожениться? – Он исподлобья взглянул на Марию.
      Гринфельд ждал ее ответа с нетерпением, как будто от этого зависела его жизнь. Если бы Мария стала его женой, он бы уже не задерживался до ночи в своем кабинете. Он был готов посвятить ей столько времени, сколько потребуется. Но тут Гринфельд лукавил: он знал Марию очень хорошо и понимал, что она никогда не станет мешать его работе и карьере.
      – Опять ты об этом… – Она раздраженно махнула рукой.
      У Гринфельда внезапно изменилось выражение лица. Только что перед ней сидел обиженный ребенок, теперь – жесткий мужчина.
      – Я всегда буду об этом. И прошу запомнить – ты мне нужна. Я хочу мять тебя в своих руках… Мучить… – Он посмотрел на Марию озлобленно.
      – О боже, Гринфельд! Ты что – маньяк? – спросила она, хотя сама в это не верила. Перед ней был интеллигентный и элегантный мужчина.
      – Еще чего! Психиатры маньяками не бывают. Не знаю, но с годами я, может быть, в него превращусь… – Он закрыл глаза. – Ты мне снишься… Я тебя раздеваю… Заковываю в кандалы… Ты мне сопротивляешься, и я тебя… Убиваю!
      Мария вздрогнула, вспомнив вчерашнее. И день перестал казаться таким замечательным. Она уже ругала себя за то, что согласилась встретиться с Гринфельдом. Зачем ей было это нужно? Он точно болен. Ей всегда было жаль, бесконечно жаль своего старого знакомого. Гринфельд, высказавшись, успокоился, достал белоснежный платок из кармана пиджака и вытер пот со лба.
      – Гринфельд, мне с тобой страшно. Слава богу, ты назначил встречу в людном месте! – Мария нервно дернула сумочку, будто собиралась уходить.
      – Я ничего не могу с собой поделать. Это моя природа. Я – мучитель, – обреченно произнес Гринфельд. Он выглядел испуганным.
      – Но ты ведь сам психиатр! – возмутилась Мария. – Неужели ты не можешь справиться со своими психическими отклонениями? Попей какие-нибудь таблеточки, успокойся…Мне ли тебе советовать, Аркадий?
      Она теперь была уверена, что Гринфельд немного не в себе, а возможно, и серьезно болен.
      – Не могу… Я теряю голову, когда жму на газ. И еще – у меня какое-то болезненное стремление убить того, кто мне не подчиняется… Убить, понимаешь? – Он делился с Марией своими сокровенными мыслями, прекрасно понимая, что теперь она уже вряд ли согласится выйти за него замуж.
      – Может быть, психические заболевания – вирусные? Дорогой, а вдруг ты заразился от пациента? – Она весело расхохоталась и поставила сумочку на место, будто передумала уходить.
      Гринфельд, конечно, заметил этот жест.
      – Не знаю. Вообще-то, я думаю, что я не уникален – в каждом мужчине сидит убийца, маньяк, насильник. Без всяких вирусов… – Гринфельд словно бы и не понял ее шутки, ему хотелось пофилософствовать. Но он остановился, когда увидел, что у собеседницы не было настроения поддерживать его порыв. Она явно куда-то спешила. Снова взялась за ручку сумочки. Ей явно не хотелось продолжать разговор. Мария всегда спешила. Между тем запас красноречия психиатра был неиссякаем. Он умел говорить долго и красиво, намечая линию поведения собеседника. Ему нравилось руководить человеческими поступками. Но Мария не была его пациенткой. Она сопротивлялась его влиянию, пыталась сбежать от него. Вот и сейчас она встала.
      – Аркадий, мне пора. Ты не обижайся на меня, я действительно очень спешу, – сказала она и в подтверждение своих слов взглянула на часы.
      Ушла, даже не оглянулась. Гринфельд только спустя несколько мгновений заметил, что Мария оставила деньги возле пустой кружки, поморщился недовольно, но взял купюры.
      К нему подошла официантка, и он заказал стакан пива. Посмотрел грустно на пустой стул, который стоял напротив… Напрасно он напугал Марию своей теорией о маньяках, о брутальном мужском начале. Мария и без того казалась чем-то напуганной. Гринфельд понял, что выглядел нелепо. И эта его попытка наладить отношения с Марией, как и все предыдущие, оказалась напрасной. Однако он был настойчив. И в его планы не входило отступление. Через несколько минут после ухода Марии, уже погружаясь в отчаяние, Гринфельд улыбнулся. Он был в своей стихии. Чем дольше он охотился за женщиной, тем увлекательнее казался процесс. Ему были неинтересны простые, банальные отношения между мужчиной и женщиной. Встречаются, влюбляются, женятся, обзаводятся потомством, доказывая, что их существование не напрасно: «Посмотрите, у нас же дети». А потом эти два человека, не представлявшие себе счастья друг без друга, утрачивают взаимный интерес, сексуальное желание, погружаются в депрессию, разводятся или продолжают жить бок о бок, не испытывая ничего, кроме ненависти и отвращения. С Марией все сложилось иначе. Роман с Марией затянулся на много лет и пока развивался почти согласно плану Гринфельда…

* * *

      Мария, как могла, пыталась прогнать от себя тревожные мысли: она не хотела верить в то, что ее однокурсник, не раз помогавший ей не «срезаться» на экзаменах, милейший человек Аркаша Гринфельд быть маньяком и насильником. Она всегда ему доверяла, посвящала в свои секреты, делилась своими мечтами, рассказывала о своих надеждах. К тому же, ведь он сам был доктором, сам лечил психически больных, пытаясь выхватить их из цепких лап безумия, в бездну которого они неумолимо падали. Но вот в том-то все и дело: часто случается так, что врач может перенять модели поведения своих пациентов. Не зря же в народе говорят: «За что боролись, на то и напоролись». И все же… Интуиция, какое-то внутреннее женское чутье подсказывали Марии, что не мог Аркадий покушаться на жизнь женщины, в которую был влюблен. Возможно, у него просто какие-то неприятности. Марии стало бесконечно жаль своего давнего друга. «Надо будет звонить ему время от времени», – подумала она.
      «В каждом мужчине сидит убийца, маньяк, насильник», – повторяла Мария про себя, когда ловила такси. Ей с трудом удалось взять себя в руки и назвать адрес. Мария спешила к машине, оставленной в чужом дворе, в том, где она вчера была так близка к смерти.
      Без Гринфельда все-таки спокойнее. К нему можно обратиться за помощью, но нужно быть готовой к ухаживаниям, иногда переходящим границы допустимого. Порой он становился чересчур назойливым. Но это не так страшно, если бы не сумасшедшие теории друга-психиатра, которыми Аркадий поделился с ней в кафе. Они ужаснули Марию, потрясли до глубины души.
      «Трудно балансировать на грани нормального и безумного», – оправдывала друга Мария. Желания часто встречаться с ним у нее никогда не возникало, звонить – можно, но сидеть в кафе, улыбаться в ответ на ухаживания – это было выше ее сил. «Так можно превратиться из подруги в пациентку», – улыбнулась она своим мыслям.
      Машина стояла на том же месте, где Мария ее и оставила. Она села за руль. Оглядела двор и заметила старушек, которые явно ее обсуждали, быстро завела мотор и уехала. Ей не хотелось там задерживаться, страшно было взглянуть на крышу дома.
      В свое время Мария познала пугающее счастье. Потом были долгие годы одиночества, от которого она сначала страдала. Но в последнее время, глядя на своих подруг, живших с мужьями, не заслуживающими любви, не уделяющими им внимания, Мария успокоилась… Ей не хотелось ничего выдающегося, она не просила безумного счастья, страсти, но и горя совсем не хотелось. Она считала, что научилась жить. И в этот момент произошло событие, выбившее ее из колеи. «Возможно, я преувеличиваю опасность. Это просто случайность. Старый жилфонд и ничего больше», – убеждала она себя, пока ехала по городу.

* * *

      Гринфельд вскоре почувствовал себя уставшим. Он представлял, как должна смеяться над ним Мария. С удовольствием бы убил ее сейчас! Он злился на себя, злился на Марию, вспоминал своих женщин: некоторые из них были моложе и красивее Марии. Но ни одна из них не была столь притягательна, как она – всегда ускользающая, всегда отказывающая ему.
      У него было много ее фотографий, однако Гринфельд не часто рассматривал их. Ему хотелось просто слышать ее голос, теплый и нежный, наблюдать, как она говорит и улыбается. Он представлял себе, как целует Марию… И потом подступали кошмары. Он выворачивал ей руки и связывал ее. Маша была причиной его мучений, и Гринфельду хотелось, чтобы она тоже страдала.
      Кроме Марии, он не делал предложения никому. И только ее одну так хотелось убить. Его разум и эмоции находились в разладе, и он, как психиатр, не мог этого не отметить. «До раздвоения личности дело, конечно, не дойдет, во всяком случае, это состояние временное, и, пожалуй, не патологичное». Гринфельд думал, что все это пройдет, как только Мария согласится выйти за него замуж.
      Он допил пиво, рассчитался с официанткой и направился к своему автомобилю.

* * *

      Марии можно было гордиться собой. После встречи с Гринфельдом, преодолев страх, она отправилась за своим автомобилем, затем спокойно поехала на вызов за город. По пути заглянула в магазин купить что-нибудь для дочери. Она чувствовала себя виноватой за то, что вчера напугала Дашу. «Даша еще такая маленькая. Как я могла устроить истерику перед ней?» – упрекала себя Мария, но тут же вспомнила о рассудительности дочери. Как быстро и спокойно та ответила на вопрос, что она будет делать, если Мария умрет! Только бы Даша не пошла к отцу… Потом Мария заехала в супермаркет: холодильник не пополнялся уже неделю. Походы по магазинам успокаивали ее, как и большинство женщин. А теперь ей еще и не приходилось заботиться о деньгах. Раньше, наполняя тележку в супермаркете, Мария пыталась подсчитать, сколько надо будет заплатить в кассу, и беспокоилась, хватит ли денег. Сейчас в ее кошельке всегда было несколько тысячных купюр, порой и несколько сотен долларов, и, на худой конец, можно было воспользоваться кредитными картами.
      Оставив изрядную сумму в супермаркете, Мария заехала еще в пару магазинов, хотя с утра не планировала никаких покупок.
      Во второй половине дня она поехала за город на единственный вызов в тот день. Мария сложила покупки на заднее сиденье. Добираться около часа. Всю дорогу слушала радио, слова незатейливых песенок сейчас ее не раздражали, хотя обычно она морщилась, когда слышала их.
      У ребенка, к которому вызвали Марию, не оказалось ничего серьезного. Вокруг малыша суетились мама, папа и няня, но он все время хныкал. После осмотра Мария поиграла с ним в «ладушки».
      Мальчик весело смеялся и пытался повторить за тетей-доктором: «Ладушки-ладушки, где были? У бабушки. Что ели? Кашку. Что пили? Бражку». Играя с ребенком, Мария думала о том, что у нее самая лучшая в мире профессия. Она любила детей и забывала о своих проблемах, общаясь с ними.
      – Игра в «ладушки» – это очень важно. Если хотите, чтобы ребенок был здоров, играйте с ним почаще, – сказала она родителям.
      – Вы серьезно? – удивился отец.
      – А вы не знали? Во время игры в «ладушки» у ребенка даже биохимия меняется!.. Смотрите, как он улыбается… – Мария обратилась к мальчику: – Повторяй за мной, малыш: «Ладушки-ладушки, где были?»
      – У бабушки, – рассмеялся мальчик, которому вовсе не хотелось, чтобы эта замечательная тетя уезжала.
      Забавная няня в чепце, словно явившаяся из девятнадцатого столетия, уже суетилась – накрывала на стол. Марии предложили пообедать, и она согласилась.
      Гостья и хозяева сидели на террасе. Малыш не желал прощаться со своим врачом. Она никуда не спешила и решила, что для нее совсем неплохо провести время в компании доброжелательно настроенных людей. Она долго пила фруктовый чай, играла с мальчиком, давала советы родителям, которые охотно выслушивали их, мать даже что-то записывала в блокнот. «Как хорошо жить за городом, – думала Мария, рассматривая умиротворенные лица родителей ребенка, – здесь так тихо и спокойно. Слышно только шум деревьев, когда дует ветер». Дом был красивый и удобный. Мария пожалела о том, что никогда в жизни у нее не будет уютного коттеджа, расположенного вдали от шумного города. На некоторое время она представила, как бы здесь понравилось Даше.
      Время пролетело незаметно. Мария попрощалась с хозяевами, когда уже начало темнеть.

* * *

      Только в машине Марии стало досадно, что она задержалась до вечера в этом коттедже. Темнело. Ехать предстояло по загородному шоссе, и ей вновь стало тревожно. Хотелось позвонить домой, но, представив реакцию дочери, она решила оставить эту идею.
      Внезапно раздался стук под колесами. Мария прислушалась. Что-то не так… Она насторожилась и поехала медленнее. В зеркале заднего вида – голубая иномарка, других автомобилей на шоссе не было. Мария поехала медленнее, приглашая заднюю машину к обгону, но та тоже сбавила ход, не собираясь обгонять. «Вот черт, – подумала Мария, – стук под колесами, преследование… Что же это такое? Как мне выбраться из этой дрянной истории? А может, у меня просто развивается мания преследования? Может, и права моя Дашка, утверждая, что ничего особенного вчера не произошло. Случайность. Ну да, конечно… И машина, следующая за мной, тоже случайность?» Она знала, что через пару километров шоссе приведет ее в глухой лес. Автомобиль неисправен, преследователь не свернул на последнем повороте перед лесом…
      Только в лесу голубая иномарка пошла на обгон. Мария успела заметить, что за рулем – мужчина. В этот момент под ее машиной что-то громко треснуло. Мария судорожно сжала руль, но тут же потеряла управление. Автомобиль вдруг накренился, и его резко занесло в сторону. Она не успела ни о чем подумать, как ее «Пежо» ударил вторую машину и остановился на обочине. Мария опустила голову: «Что сейчас будет?» Ей представилась усмехающаяся физиономия бывшего мужа, но, подняв голову, она увидела силуэт мужчины, который даже отдаленно не напоминал супруга. Вокруг не было ни души и стемнело так, что Марии не удалось рассмотреть лицо водителя поврежденного автомобиля. Он наконец отвлекся от царапин на своей машине и обратил внимание на Марию. Ей пришлось приоткрыть дверь. «Спокойно. Может быть, ничего страшного и не происходит», – сказала себе Мария, не веря в это.
      – Боже, что я наделала! Извините! Я сама не понимаю, что произошло, – обратилась она к водителю синей машины.
      – А что тут понимать? – возмутился он. – Колесо толком не прикрутила, вот оно и отвалилось.
      Колесо валялось на обочине. Мария испуганно посмотрела на мужчину, и тут только ей удалось разглядеть лицо. Ничего особенного: высокий шатен лет тридцати пяти – сорока. Если бы она встретила его где-нибудь в городе, наверняка не обратила бы на него внимания. Но сейчас… Сейчас она осталась посреди леса один на один с незнакомцем. Кто он? Почему ехал за ней так долго, не пытаясь обогнать?
      – Стучало? – спросил он, усмехаясь.
      – Стучало, но я не поняла, что это такое, – оправдывалась Мария.
      – Колесо держится на четырех болтах. А у тебя был всего один. – Незнакомец поднял с земли перетершийся болт и показал его. – Вот, на одном болте ехала, он и перетерся. А где остальные? – спросил он.
      Марии захотелось громко разрыдаться, но она сдержала себя. Так хотелось, чтоб все это оказалось лишь сном! Учащенно стучало сердце. Как же она позволила заманить себя в ловушку? Случайностей не бывает. Второй день за ней кто-то охотился, и она, кажется, догадывалась кто…
      Ей вспомнилось, как дочь убеждала ее в том, что нет ничего сверхъестественного в том, что к ее ногам упали кирпичи. «Возможно, и сейчас ничего страшного не происходит», – повторила Мария. Она настойчиво цеплялась за эту фразу, которая стала для нее почти заклятьем. Пристально оглядела незнакомого человека. Что-то в нем было неприятное и настораживающее… Он смотрел на Марию так же, как Гринфельд, рассуждавший о мужской природе. Кем бы ни был этот человек, оказаться поздним вечером в лесу наедине с незнакомцем было страшно. И это не сон, не фильм ужасов, не бред спятившего психиатра. Что делать?! «В любом случае нужно взять себя в руки. Да, это происходит со мной, и это правда», – внушала себе Мария.
      Она заставила себя выйти из машины, хотя все тело дрожало.
      – Вон как ты меня саданула! Эта царапина – никак не меньше, чем на двести долларов. – Незнакомец нагло прищурился и кивнул в сторону поврежденного автомобиля.
      – Извините! Разумеется, я заплачу! – Мария неожиданно догадалась, что хочет от нее этот человек, и немного успокоилась: да, у нее были с собой деньги, можно легко расплатиться с незнакомцем, и он отстанет.
      Она достала кошелек, но тут мужчина остановил ее:
      – Мне нужны твои данные.
      – Да-да, конечно. Сейчас! – Она перетряхнула сумочку и достала визитную карточку. – Вот, пожалуйста.
      Мужчина взял визитку и долго рассматривал ее: в темноте было плохо видно.
      – Вообще-то, если я вас поцарапала, это еще не повод называть меня на «ты», – прервала затянувшуюся паузу Мария.
      – Ладно, помолчи. Врач? Хорошо еще, что жива осталась… Ты что, сама колесо меняла?
      Мария снова порылась в сумочке.
      – Нет, я ремонтировала машину в автосервисе. – Кажется, незнакомцу нравилась ее растерянность. Во всяком случае, Мария заметила, как он злорадно усмехался. – Должно быть, плохо прикрутили, – предположила она.
      – Плохо прикрутили? Так не бывает! Один болт – это еще ладно, но все четыре… Это тебя кто-то грохнуть хочет.
      Мария замерла от страха:
      – Вы так думаете?
      Незнакомец покачал головой. Марии наконец удалось найти две купюры по сто долларов в своем кошельке, она достала их и без слов протянула мужчине.
      – Что это? – спросил он удивленно.
      – Как «что»? Двести долларов.
      – Ну, вообще-то, для такой клевой красотки я мог бы уложиться и в сто пятьдесят.
      «Ну вот, начинается, – подумала Мария, – что ему надо от меня? Нет, вроде бы он не похож на маньяка, просто вымогатель, но… кто его знает? Быстрее бы все закончилось, скорее б попасть домой».
      – Да ладно, берите двести, пятидесяток у меня все равно нет, только сотни, а у вас, я думаю, сдачи в этой ситуации тоже не найдется, – произнесла она вслух. Со страхом, кажется, в очередной раз удалось справиться. Но ей не нравились перепады своего настроения. В течение суток пришлось столько всего пережить…
      – Конечно, не найдется, – мгновенно ответил он, нагло глянув на растерянную женщину. – Да, мог бы уложиться в сто пятьдесят… А тебя за сто пятьдесят я уложить не смог бы? – Заметив его нахальную улыбочку, Мария поморщилась.
      – Берите деньги, – сухо ответила она.
      Мужчина взял у нее двести долларов и засунул их в карман рубашки. Казалось бы, сейчас он должен отвязаться. Но он не ушел. Его взгляд скользил по ее фигуре. Мария сжалась, посмотрела на него испуганно и сказала:
      – Ну что ж, теперь вы можете ехать.
      – А ты?
      – Это мои проблемы, – Мария ответила резко, хотя она действительно не знала, что ей делать одной в глухом месте. Колесо валялось на обочине, и Мария размышляла о том, как выйти из этой ситуации.
      – Нет, я не могу оставить в беде женщину. В темном лесу да такую красотку!
      – Уверяю, я обойдусь без вашего участия. Поезжайте, я вызову… – Мария растерялась, задумалась, кого же она вызовет в такое время в таком месте.
      Мужчина словно услышал ее мысли:
      – Кого ты сейчас вызовешь, красавица? – Он все еще не отрывал от нее взгляда.
      – Поезжайте, поезжайте, мы ведь в расчете?
      – Ну отчего ж это мы в расчете? Разве кто-нибудь видел, как ты давала мне деньги?
      Мария хотела закричать на него. Что нужно этой сволочи? Она никогда не знала, как обходиться с наглецами, всегда терялась. Сама не смогла бы никого обмануть вот так… запросто. Когда-то ей внушили, что нужно доверять людям. Конечно, ее обманывали и раньше, но за два последних дня слишком многое на нее обрушилось.
      – Я же дала вам сейчас деньги! – выкрикнула она.
      – Ты уверена? – Марию раздражала усмешка, которая не сходила с его лица.
      – Не понимаю, к чему вы ведете? Хотите, чтобы я вам заплатила еще раз, что ли? – догадалась она.
      – А ты как думала?
      Этот мужчина был настолько противен, что ей не хотелось даже разговаривать с ним. Мария с трудом произнесла:
      – Я думала, вы приличный человек. А вы подонок!
      Она снова открыла сумочку и достала кошелек. «Сейчас найду, сволочь», – шептала Мария.
      – Ты должна быть предусмотрительна. Особенно если живешь одна и растишь дочь, – с ухмылкой сказал незнакомец.
      Мария замерла. Ох уж эти подозрения… Вот опять волна догадок захлестнула ее.
      – С чего это вы взяли, что я живу одна? – дрожащим голосом спросила она.
      – Когда замужняя баба ударит чужую тачку, сама в разборки не лезет. Она мужу звонит, – уверенно заявил мужчина.
      Мария, растерявшись, помолчала. Этот человек был прав. Она привыкла рассчитывать только на свои собственные силы, причем началось это давно, еще до развода с мужем.
      – Ну, допустим. А с чего это вы решили, что у меня дочь? – допытывалась Мария.
      – А ты посмотри на свои покупки… – показал он на заднее сиденье, где были разложены пакеты: они раскрылись, и незнакомец мог рассмотреть вещи.
      – Ты же ей трусики купила. Девка-то, вижу, ничего уже, оформляется. – Голос его звучал омерзительно. Мария оглянулась, увидела купленные для Даши трусики и торопливо прикрыла их большим пакетом с продуктами. Все заднее сиденье было завалено.
      – Что ж, наблюдательности в вас не меньше, чем подлости. Браво-браво! – С этими словами Мария снова подала ему двести долларов.
      Но он словно бы и не торопился брать у Марии деньги, и это настораживало. Руки держал в карманах брюк.
      – Снова без расписки? Ну что тебя научит? – тяжело вздохнул незнакомец.
      – Ничего меня не научит! И учиться действовать против таких, как вы, я не собираюсь! Берите деньги и уматывайте! Или вам и четыреста мало? – Мария готова была орать на него, но чувствовала себя абсолютно бессильной.
      Но тут произошло неожиданное. Наглец не взял ее деньги, вместо этого он достал из кармана те, что присвоил раньше. Протянул две стодолларовые купюры удивленной Марии. Только что он требовал с нее двойную плату, приставал к ней, а тут внезапно решил разыграть благородного рыцаря. Как только он перестал злобно усмехаться, его лицо показалось Марии знакомым. Где-то она уже видела его – вот только вспомнить бы где?.. Он так и стоял, протягивая деньги, пока она пыталась вспомнить.
      – Держи! Ну, что не берешь? Царапину мне и без твоих денег уберут.
      Мария покачала головой:
      – Нет. Возьмите себе. Я привыкла за все платить.
      У обоих в руках было по двести долларов, и они не брали деньги друг у друга.
      – Ну чего ты целку-то строишь? Бери деньги, говорят! – требовательно сказал мужчина.
      – Вы что, издеваетесь надо мной? – робко спросила Мария.
      – Дура! Учись защищаться! – усмехнулся он и бросил деньги на заднее сиденье машины Марии, а из своего багажника достал домкрат.
      – Что вы собираетесь делать? – Мария недоумевала.
      – Колесо твое ставить на место. – Он подошел к «Пежо» и начал его поднимать. – Хорошая у тебя машина.
      Работал он быстро. Мария растерянно смотрела на него: вот уже поставил колесо. Она не могла понять, что же произошло, почему незнакомец вдруг решил помочь ей?
      – Я вас не просила.
      – Ну у тебя и автосервис…
      Он открутил со своей машины по одному болту с каждого колеса и прикрутил ими колесо Марии. Она все это время стояла на месте и наблюдала за тем, как незнакомец работает. Потом вдруг ее охватило беспокойство:
      – А вы? Вы сами-то без болтов поедете?
      Он не ответил.
      – Это не опасно?
      – Давай ключи.
      Мария молча протянула ему ключи от машины.
      – По три-то болта у меня останется… Хотя я могу вообще без болтов ездить… И живу я без болтов, поняла? – странно усмехнулся незнакомец.
      И тут Мария осознала, что совершила ошибку, отдав ему ключи. Ей стало невыносимо страшно. Она не поняла, зачем поверила человеку, который несколько минут назад тянул деньги, пытался обмануть и приставал к ней? Что с ней произошло?
      – Простите, а зачем вам мои ключи? – робко спросила Мария.
      – А чтобы ты никуда не уехала. – Незнакомец посмотрел на нее, выдерживая паузу.
      Мария молчала.
      – Всегда вот так. Примерно в этих местах у всех моих дамочек колесо-то и отваливается, – таинственно произнес он.
      Она всмотрелась в лицо мужчины и вспомнила, где его видела прежде. Ну конечно! Как она могла не узнать его раньше? Этот человек уже ремонтировал ее машину. Впрочем, таких лиц тысячи, Мария могла ошибиться. Но состояние Марии вряд ли можно было назвать нормальным, и мышление работало только в одном направлении. Ее автослесарь был кем-то подкуплен – поняла она. Во взгляде Марии застыл ужас.
      – Простите, вы что, Виталий? Из автосервиса?..
      – Узнала… – не сразу ответил мужчина. – Зря ты поцарапала мою машину. След оставила. В мои планы это не входило… Теперь меня по твоей краске найдут. Хотя… можно ведь и закрасить? Ты как считаешь? – Он посмотрел на нее угрожающе. Мария отшатнулась.
      – Послушайте, что вы хотите сделать?.. Хотите денег? Я вам заплачу… – Мария была в замешательстве.
      – Денег не просил, – противно растягивая слова, сказал Виталий.
      – Тогда что? – не отставала Мария.
      – А чего ты всполошилась? – Он смеялся, разглядывая сжавшуюся от страха женщину.
      – Поймите, со мной ничего не должно случиться, – жалобно сказала Мария, опустив глаза.
      – Это почему же? – Виталий подошел к ней ближе.
      – У меня дочь, я воспитываю ее одна. Вы же сами говорили…
      – Да? А что ж ты ее-то с собой не прихватила? – Он резко схватил ее за руку.
      В то же мгновение Мария с отчаянным криком набросилась на Виталия, с ненавистью ударила его каблуком в уязвимое место. Виталий упал в придорожную канаву. Блеснули ключи. Быстро подхватив их, Мария села в машину, трясущимися руками завела непослушный мотор. Машина тут же сорвалась с места. Теперь надо ехать! Она не сразу смогла отдышаться, едва справилась с управлением на повороте, но почти не заметила этого. Никакая опасность теперь ей была не страшна. Только что она сбежала еще от одного мужчины с маниакальными замашками. Свободна! Жива! Что еще нужно?
      Нервно улыбаясь, Мария повторяла только: «Слава богу, слава богу!» Ей удалось вырваться и на этот раз. Но кто знает, что ждет ее завтра? Надо быстро принять какое-то решение. Больше ей не нужны «случайности» вроде связки кирпичей, чуть не упавшей ей на голову, или непривинченных болтов. Она уже знала, что сделает на следующий день… По дороге домой окончательно пришла в себя и уже обдумывала план действий.

* * *

      Мужчина выбрался из канавы, когда автомобиль Марии уехал далеко. Вся его одежда была измазана в грязи. Он провел рукой по волосам, убирая прилипшие болотные растения. Огоньки машины Марии превратились в маленькие точки. Через несколько мгновений они и вовсе исчезли из поля зрения. Он со злостью посмотрел им вслед.
      – Сука! Сука! Ну что ж, до скорого свиданьица! – прокричал он, как будто Мария могла услышать его.
      Он пошарил в кармане рубашки. Визитная карточка была на месте. Теперь она уже никуда от него не денется. Ей больше не придется жить так, как жила раньше…

* * *

      Утро было спокойным и ясным. Мария долго пила кофе на кухне и вспоминала события двух последних дней. Ей никуда не хотелось ехать, так хорошо было дома! Телефоны молчали, словно бы все позабыли о ее существовании. Самые лучшие моменты жизни в ее памяти были связаны с такими днями, когда никто не пытался с ней разговаривать: о любви, о работе, о разделе имущества. Мерно тикали часы. Из открытого окна доносились детские крики.
      Дочь ушла в школу, не позавтракав. Мария недовольно убрала со стола бутерброды, предназначенные для Даши. Допив вторую кружку кофе, уныло посмотрела на свои руки: пора уже привести ногти в порядок. Надо бы зайти в салон красоты, но было у нее еще одно дело, откладывать которое на потом никак нельзя.
      Мария оделась в неприметную серую майку и длинную джинсовую юбку, накинула короткую кожаную куртку бежевого цвета, которую очень любила. К некоторым вещам привыкаешь очень быстро и потом не можешь расстаться. Куртка была куплена довольно давно, но Мария не хотела ее менять. Она подходила ко всем вещам в гардеробе.
      Во второй половине дня обещали проливной дождь и похолодание. Мария вышла из дома, постояла у подъезда. Было прохладно. Мимо пронеслись мальчишки на роликовых коньках. Вдалеке увидела знакомый сгорбленный силуэт соседа, который ее невзлюбил, и поспешила уйти, чтобы не нарываться лишний раз на неприятности – ей их и так хватало.
      Через сорок пять минут Мария припарковала свою машину возле автосервиса. Прошла мимо рабочих. Люди шумели, спорили о чем-то, на подъемниках стояли автомобили. Мария напряженно вглядывалась в лица: нет ли среди них ее вчерашнего преследователя? О том, что он же стал и ее спасителем, она не думала – какая, к черту, разница? Он хотел ее убить – это главное. Сейчас она все разузнает о Виталии.
      Руководитель сервиса Петр Сергеевич, плотный мужчина неопределенного возраста, встретил Марию настороженно. Ему приходилось сталкиваться с недовольными клиентами, и он ждал необоснованных претензий заранее. Мария села напротив него и спокойно рассказала свою историю. Но Петра Сергеевича трудно было обмануть, он видел, что клиентка едва сдерживает волнение.
      – Пойдемте! – сказал Петр Сергеевич, и они вышли из кабинета.
      Шум мастерской стих, когда они появились. Мария чувствовала себя неловко. Она стояла посреди зала, и все смотрели на нее, как будто она важная персона. Петр Сергеевич что-то говорил рабочим.
      Потом вернулся к Марии:
      – Нет, я просто отказываюсь верить, что у нас могут не прикрутить болты! – оглянулся на рабочих. – Где Пахомыч?
      К нему подскочил пожилой человек невысокого роста.
      – Я лично прикручивал! Каждый болт прикрутил, все четыре штуки! – оправдывался Пахомыч, седой мужчина лет пятидесяти.
      – А я не знал, что Пахомыч прикрутил, и еще разок проверил! – к руководителю подошел Миша, молодой парень, лицо которого Мария узнала: да, она уже сталкивалась с ним когда-то в автосервисе.
      «Пежо» ремонтировался только здесь и нигде больше. Он исправно служил Марии несколько лет, и у нее действительно не было до вчерашнего дня оснований не доверять этим людям. Но кто знает? Ведь их всех можно купить… Мария окинула рабочих подозрительным взглядом.
      – Ну вот видите? Мы своим клиентам смерти не желаем! – поморщившись от досады, сказал Петр Сергеевич.
      Он недовольно посмотрел на Марию. Конечно, претензии этой дамочки смешны, по меньшей мере. Каких только людей не встретишь!
      – Где стояла машина после ремонта? Куда ее выкатили? – требовательно спросил Петр Сергеевич у рабочих.
      Один из них ответил:
      – Во двор, где всегда ждут машины клиентов. Если хотите знать точно, спросите Виталия – это он у нас выкатывает.
      – Выкатывал Виталий? – Услышав имя подозреваемого, Мария встревожилась. – А можно… можно мне поговорить с вами наедине, не здесь?
      Петр Сергеевич махнул рукой – от этой женщины ему не отвязаться до самого закрытия. Пропал день, но делать нечего, сейчас же клиент всегда прав. Иногда он вспоминал прежние времена, когда автомобилей было значительно меньше. Хороших автослесарей искали по всей Москве через знакомых. Если и напортачит автослесарь, все равно к нему же и шли. Многие тогда так деньги зарабатывали. Бесконечный ремонт – дело прибыльное. Сейчас времена изменились, и клиент стал всегда прав, даже если он сумасшедший. Петр Сергеевич недовольно поворчал, но делать ему было нечего.
      – Что я могу с вами поделать?.. В кабинет идемте.
      В кабинете он предложил Марии чаю, та согласилась, но к кружке не притронулась. «Больная, что ли? Может, думает, что отравлю я ее? Да далась она мне, весь день испортила. А еще сама врач», – думал Петр Сергеевич, недовольно поглядывая на худенькую женщину, нервно теребившую выбившийся локон.
      – Как давно вы знаете Виталия? Сколько он у вас работает? – расспрашивала она директора.
      – Ну, мы его знаем не так уж хорошо… Тихий, скрытный… Работает примерно полгода… Жена, дети… В прошлом сидел, – неохотно ответил Петр Сергеевич.
      – За что?
      – За разбой… Но это все в прошлом. – Он старался говорить спокойно и убедительно. – Потом, правда, сидел еще разок…
      Петр Сергеевич понимал, что такая биография может напугать кого угодно. Полгода назад он с неохотой принимал Виталия на работу, рекомендовал слесаря друг, сказал, что парень – хороший специалист, мастер на все руки. Петр Сергеевич пожалел Виталия, взял с испытательным сроком, и за полгода никаких претензий к рабочему не возникало. К тому же его друг не ошибся: Виталий оказался одним из лучших работников автосервиса.
      – Ничего себе! – воскликнула Мария, услышав о прошлом Виталия. Она и представить себе не могла, что вчера перед ней в темном лесу стоял настоящий уголовник, бывший зэк, рецидивист. – Значит, у него уголовное прошлое?
      – Ну, знаете… – протянул Петр Сергеевич. – Вы чай-то пейте, пейте.
      – Значит, вы доверяете наши жизни рецидивистам?! – возмутилась Мария.
      – Он не рецидивист, – твердо сказал Петр Сергеевич.
      Мария взяла кружку в руки, но чай по-прежнему не пила. Ее поразило то, что она узнала от руководителя автосервиса.
      – Вы же сами говорите, что он сидел дважды! – Легкомыслие Петра Сергеевича возмутило Марию до глубины души.
      – Нет, второй раз он сидел под следствием – его не осудили. Мы, в общем-то, проверяем всю информацию. Знаем все о рабочих, которых нанимаем, – тихо, но твердо проговорил руководитель автосервиса.
      – А в чем его подозревали? – Она отказывалась верить в то, что в наших исправительных учреждениях можно кого-то поставить на путь истинный, и человек, отсидевший за разбой, вряд ли станет добропорядочным гражданином. Ответ Петра Сергеевича ее потряс.
      – Тогда ловили серийного убийцу, он убивал женщин. Виталия тоже арестовали, но потом выпустили – не было доказательств… Да иначе и быть не могло – разве можно представить Виталия убийцей? Милая моя, вы же его видели. Абсолютно нормальный человек. Ну ошибся в молодости. Бывает, знаете, и такое. Он приходил устраиваться на работу и все мне рассказал. Я считаю, что нужно таким людям давать шанс. Они же работать должны, семьи кормить…
      Мария не обратила на его последние слова внимания.
      – Скажите, откуда у вашего Виталия такая дорогая машина?
      – Многие наши слесари собирают себе машины из запчастей, – словно оправдываясь перед требовательной клиенткой, ответил Петр Сергеевич. Но он не помнил, какая машина была у Виталия.
      – У вас бывали случаи, когда с вашими клиентками что-то случалось после ремонта их машин? – продолжала «допрос» Мария.
      – Послушайте, я очень ценю вас как нашего постоянного клиента, но, мне кажется, вам надо лечиться! – не выдержал и вспылил Петр Сергеевич.
      – Значит, вы думаете, что я психически больна? – громко закричала она. Быстро взяла себя в руки и произнесла уже спокойнее: – Я вижу, вы уходите от ответа. Будьте любезны, позовите, пожалуйста, сюда Виталия.
      Петр Сергеевич со вздохом нажал на кнопку и сказал секретарше:
      – Виталия ко мне.
      В кабинете воцарилась напряженная тишина. Мария наконец выпила свой чай. Петр Сергеевич усмехнулся, посмотрел в окно: скоро вечер. Эта сумасшедшая так и не дала ему заняться отчетами – пропал день. Сразу было ясно, что так и будет, как только она вошла. Истеричных дамочек он недолюбливал, как, наверное, и все остальные мужчины. Наконец в дверь постучали, и на пороге появился Виталий, о котором так много здесь говорили.
      – Здравствуйте! – сказал он, растерянно вытирая руки, измазанные машинным маслом.
      Мария удивленно рассматривала автослесаря. Нет, она ошиблась. Перед ней стоял совсем другой человек, не тот, не вчерашний преследователь из леса. У этого были глубоко посаженные глаза, и он был явно ниже ростом. Так зачем же преследователь представился Виталием? Что им руководило? Она вспомнила, что сама его так назвала. Что же все-таки произошло с ней? Безусловно, эти мужчины похожи. «А может, тот из леса и есть серийный убийца, из-за которого пострадал Виталий?» – Догадка мелькнула, но Мария тут же остановила себя. Хватит уже строить предположения! Так действительно можно сойти с ума. Мария выглядела обескураженной. Она нервно перебирала в руках носовой платок. Все происходящее здесь казалось нелепым.
      Петр Сергеевич, видимо, торжествовал. Он понял, что клиентка что-то перепутала. А Виталий недоумевал: зачем его пригласили в кабинет директора, оторвали от работы?
      Марии пришлось долго извиняться перед Виталием и Петром Сергеевичем. Они смотрели на нее удивленно и осуждающе. Руководителя автосервиса возмущало то, что она ворвалась и нарушила рабочий процесс. Ушла Мария из мастерской уже перед самым закрытием. Она села в машину, глубоко вздохнула. Телефон выпал из сумочки. Мария задумчиво посмотрела на него, подняла, перелистала записную книжку. В памяти телефона не нашлось ни одного номера, по которому можно было бы позвонить и попросить о помощи. «Как быть?» – бесконечно задавала она себе один и тот же вопрос. Ее не покидали дурные предчувствия. Мария понимала, что на этот раз ей, видимо, не удастся обойтись своими собственными силами. Одиночество – это когда тебе некому помочь… Если помощь не нужна, его не замечаешь. Мария после замужества растеряла подруг и друзей. Долгое время хватало общения с супругом, но потом перед разводом был период, когда она остро ощущала боль одиночества. Тяжелые дни миновали и, казалось, больше уже не вернутся… А мысли возвращались. Она снова и снова думала об опасности, о беспомощности и незащищенности.
      Мария хотела набрать телефон Даши, но вовремя остановилась: зачем тревожить ребенка? Даша, вероятно, сейчас делает уроки.

* * *

      Бывший супруг Марии не так давно переехал в новую квартиру в одном из элитных домов возле метро «Сокол». Однако его молодая жена, Виктория, была очень недовольна переездом. Ей нравилось жить в центре, машину водить не хотелось. Ее устраивало ходить пешком полквартала до помпезного салона красоты. В крайнем случае, можно заказать такси и проехаться по бутикам. Теперь же поездки «за шпильками» приходилось все время откладывать. Ей лень было ехать в метро, а на такси до центра по московским пробкам – долговато. Но делать было нечего – эту квартиру Александр Зяблик запланировал купить задолго до того, как познакомился с Викторией.
      В этот вечер они как раз спорили о том, стоит или нет менять квартиру. Виктории разговор надоел, и она ушла принимать душ. Напевала какие-то песенки, мечтала о квартире Марии, которая ни с того ни сего присвоила себе не только фамилию Александра, но и его жилплощадь. Конечно, у нее – дочь, но, кто его знает, какое отношение Даша имеет к Александру, она и не похожа вовсе на него… Копия Мария. Вот их шестилетний сын походил на мужа. Викторию, однако, это немного раздражало. Ей хотелось родить девочку, такую же красивую, как она сама.
      Сколько раз Вика обещала себе не вспоминать об этой женщине. Как вспомнишь ее – обязательно объявится. Выключила воду в душе и услышала ее истеричный голос.
      – Кто это у нас, Саша? – протянула она, притворившись, что не узнала голос Марии.
      – Мария. Она только вошла, – услышала Вика в ответ. Муж говорил робко, будто оправдывался перед Викой…
      Когда Виктория вышла из ванной, Мария набросилась на нее и Александра:
      – Послушайте, ты и Вика, вы оба должны забыть про эту квартиру, ясно? Там растет Дашка, она твоя дочь, и в обиду ее я не дам, понятно? А если вы думаете устранить меня как помеху, так черта с два вам это удастся, ясно?
      И тут же направилась к двери.
      Александр посмотрел ей вслед, покачал головой: «Что это она взбесилась? Давно уже не заявлялась».
      – Что стоишь? Дверь закрой! – сказала Вика, вытирая длинные светлые волосы полотенцем.
      Александр послушался ее.
      – Ты поняла, нет, ты поняла? Она нас подозревает. Как ты думаешь, у нее есть основания или это просто так? – взглянул он на Вику исподлобья.
      – Просто так ничего не бывает. Аккуратнее надо работать, – загадочно произнесла Виктория и отправилась в комнату. Там включила телевизор. Передавали криминальную хронику. Александр тяжело вздохнул: его новая жена любила такие передачи, а их, как назло, показывали по разным каналам с утра до ночи. Так он и жил, слушая истории осужденных и бесконечную перестрелку. Но Вика была красива: голубые глаза, фигура модели. Его не смущало то, что Виктории не так давно исполнилось всего лишь двадцать шесть лет.
      Они познакомились в ресторане. Тогда Вика была совсем молоденькой девчонкой, но уже достаточно наглой. Она пришла туда с компанией своих друзей и постоянно поглядывала по сторонам. Увидев респектабельного делового мужчину, решила действовать. И как только он встал из-за стола, тоже направилась к выходу. Там ей пришлось уронить раскрытую сумочку, и они вместе собирали ее содержимое. Дальше все было достаточно просто. Вика мило и кокетливо улыбалась, Александр спросил ее телефон, через пару дней позвонил. Викторию нисколько не смутило, что ее новый знакомый женат и у него есть дочь. Только Александр не захотел ей подчиняться. Первое время он даже не думал уходить из семьи. Тогда предприимчивая Виктория сказала, что ждет ребенка и аборт делать не собирается. Он ей поверил. Но Вика забеременела, только когда ее любовник подал на развод. Ей вовсе не хотелось становиться матерью-одиночкой. «Только идиотки растят детей без отцов. У моего ребенка будет папа», – рассуждала Виктория. Александр был в нее влюблен, и он доверял ей, поэтому Вике не составило труда убедить его, что ребенок родился чуть позже положенного срока.

* * *

      Уже ночью уставшая за день Мария подъехала к зданию детской «неотложной помощи». Закрывая машину, думала о своем бывшем муже и о дочери. В течение дня она ни разу не поговорила с Дашей. Зашла в офис, положила пакеты с продуктами в холодильник – и сразу же к телефону.
      – Алло, Дашенька? Ну что, детка, уроки сделала? Нет, ничего не случилось, все в порядке… Я приду поздно ночью. Ложись спать без меня. Тебе же в школу рано вставать.
      Она не заметила сначала, что в помещении никого не было. Обычно здесь находились диспетчер и несколько врачей. «Странно, – поморщилась Мария. – Куда же все делись?» Тишина ее настораживала. После всех своих злоключений ей хотелось бы находиться в более людном месте.
      Она прошлась по пустым комнатам «неотложки» – никого. Слышен был только стук ее каблуков. Мария остановилась. Везде было тихо. И вдруг в этой тишине она услышала какие-то странные звуки… Шорох, сдавленный вздох. Мария открыла дверь и тут же отскочила от нее. Диспетчер Витек и какой-то новенький сотрудник, санитар наверное, сидели на диване и кололись.
      Они заметили Марию, и, когда дверь захлопнулась, Витек вскрикнул противным визгливым голосом:
      – Сука, она все видела!
      Женщина, услышав этот крик, быстро убежала. «Что же теперь делать?» – спрашивала себя Мария. Сначала она хотела взять продукты и просто уехать из «неотложки», но потом решила, что это рискованный ход. Она села за стол. Из любого положения должен быть выход. И как только Мария начала успокаиваться, в комнату зашел Витек. Он криво усмехался, оглядывая Марию. Она заметила ножницы в его руках. Витек обошел замершую на месте женщину. Мария уже приготовилась сопротивляться, но тут, к ее счастью, зазвонил телефон. Этот звонок дал ей небольшую отсрочку. Взгляд Марии судорожно скользил по столу: она искала какой-нибудь острый предмет, но ни ножниц, ни ножа на столе не оказалось… Слева – стопка бумаг, справа – телефонный аппарат. Идеальный порядок. Мария готова была расплакаться.
      – Алло? Да, врач к вам уже выехал… Ждите, будет минут через десять. – Витек говорил ровно, словно бы ничего и не происходило в соседней комнате несколько минут назад…
      Мария сидела испуганная и подавленная, а диспетчеру только это и нужно было. Он положил трубку и выкрикнул ей в лицо:
      – Ну что уставилась? Сенсация? Никогда такого не видела?
      – А с чего вы решили, что я что-то видела? Я ничего не видела! – Мария во что бы то ни стало решила придерживаться этой линии поведения: ничего не видела и точка.
      – Не ври… Я знаю, что ты прекрасно все видела. Выскочила из комнаты как ошпаренная… Ты меня за дурака держишь? Думаешь, я не понял? – Витек старался говорить грозно, но голос его срывался, он побаивался, что Мария заметила его волнение.
      – Ну да, может быть, и видела, – сдалась женщина, – но я не разболтаю! – Мария взглянула на него умоляюще.
      – Я надеюсь… – В голосе Витька звучала угроза.
      Он молча положил ножницы на стол перед Марией и улыбнулся ей. Он показался Марии еще более омерзительным, чем вчерашний лже-Виталий. И похоже, она догадывалась, что ему от нее нужно.
      – Я тебя не трону, потому что ты мне нравишься… Я никогда тебе этого не говорил… Потому что я чертовски стеснителен. – После этого признания Витек снова взял в руки ножницы и хитро посмотрел на Марию. Она сидела молча, опустив глаза.
      – Вообще-то, с женщинами у меня почему-то нормального общения не получается. Я могу только насиловать. Должно быть, травма из детства. Однажды я застукал папу и маму… Это не произвело на меня особенного впечатления. Но подсознание – это ведь тонкая штука. Я ведь тоже учился в медицинском институте, но меня отчислили, – неожиданно отвлекся он, но быстро вернулся к главной теме своего монолога: – Знаешь, иногда мне хочется поймать какую-нибудь женщину в темном парке или в подъезде. Но меня останавливает мысль о страданиях, которые я ей причиню… Я же не зверь… – Неожиданно он перешел на доверительный тон, как будто искал поддержки у своей жертвы.
      Мария слышала о том, что некоторым женщинам удавалось отвлечь внимание маньяков, и она изо всех сил старалась держать себя в руках и говорить как можно более спокойно. Это был ее единственный шанс выбраться из здания живой, спастись.
      – Это очень правильно. Зачем же причинять страдания? – Голос ее все же звучал испуганно, она сама это понимала, но никак не могла с собой справиться… «Только не надо показывать, что я боюсь. Не давать ему повод для радости. Я не должна быть похожа на жертву», – думала Мария.
      Она вспомнила вчерашний разговор с Гринфельдом… «В каждом мужчине живет насильник». Раньше она просто об этом не задумывалась. Нет, конечно, когда-то мама предупреждала об опасности, исходящей ото всех особей мужского пола, но с тех пор прошло очень много лет, и фразы «все мужики сволочи» или «не возвращайся домой поздно» остались в далеком прошлом. И вот сейчас один мужчина за другим намекают ей, что был бы не прочь ее изнасиловать…
      – Но иногда мне хочется сделать это с тобой. Мне нравится представлять, как ты обмираешь от страха в моих объятиях… – Голос Витька был хриплым и пробивался к сознанию Марии, словно сквозь туман. Она уже приготовилась к самому страшному… В «неотложке» никого не было, разве что тот санитар. Но он наверняка с удовольствием поможет Витьку… Мария посмотрела в окно. Нет, вряд ли ей удастся уйти: первый этаж – было бы легко спрыгнуть и добежать до машины, но беда в том, что на окнах уже давным-давно стоят решетки.
      «Можно же как-то спастись», – отчаянно думала Мария, ей хотелось встать и рвануть к двери, но она ждала подходящего момента. Вдруг дверь открылась, и на пороге появился здоровенный усатый дядька. Смена Витька закончилась. Пришел новый диспетчер. Он посмотрел на Витька и Марию удивленно: слишком испуганной показалась ему эта женщина. Мария вздохнула с облегчением:
      – Здравствуйте!
      – Да, здравствуйте-здравствуйте, – басом протянул дядька и посмотрел на Витька. – Как прошло дежурство?
      – Нормально. Вот журнал, – ответил Витек как ни в чем не бывало.
      – А где Кривошеенко? – поинтересовался сменный диспетчер.
      – На выезде. Скоро подъедут.
      – Хорошо. Все свободны. – Дядька уселся за стол.
      Витек с усмешкой оглядел Марию.
      – До свидания. Ты идешь? – Мария вздрогнула от этого вопроса.
      – Спасибо, я попозже… Мне тут еще надо кое-что доделать, – робко сказала она, удивляясь, как неуверенно это прозвучало.
      Кивнув на прощание, диспетчер ушел.
      – А ты чего? Ночевать тут собралась? – спросил ее сменный диспетчер.
      – Ну сейчас, вот пройдет минуточек пять… И я тоже пойду…
      Она сердилась на себя. Почему она оправдывается перед этим человеком, как будто ей нужно просить его о том, чтобы ее не выгнали? Но ведь почти так все и было! Этот мужчина, сам того не зная, спас ее несколько минут назад от обколовшегося маньяка. Впрочем, похоже, огромному дядьке не было до нее никакого дела. Он достал из пакета бутерброд, заварил чай, развернул газету и больше не взглянул на худенькую врачиху. Еще никогда в жизни Мария не была так благодарна почти незнакомому человеку. Она вышла из комнаты только час спустя.

* * *

      Ночной город выглядел таинственно. Но почему-то он совсем не пугал Марию. Мимо проезжали машины, спешили куда-то даже в такое позднее время.
      Уже скоро она подъедет к центру, где горят рекламные огни, возвращается домой молодежь. Хорошо, что Даша еще маленькая, ей пока не нужно ждать ее по ночам, беспрестанно отговаривая себя набрать телефонный номер дочери. Но и Даше когда-нибудь предстоит столкнуться с миром, который не всегда доброжелателен.
      Машину Мария оставила, как обычно, на стоянке в семи минутах ходьбы от дома. В нормальной ситуации – это всего лишь пара кварталов, но Марии предстояло пройти через темную рощу. Приблизившись к ней, Мария вздрогнула. Рощица эта всегда была для нее испытанием. Слишком темно и ни души вокруг. Здесь каждый звук – стук каблуков, биение сердца, шорох пакетов, даже дыхание – кажется очень громким! Слух обостряется в такой обстановке. Марии и до всех этих случайностей бывало страшно идти к дому в кромешной тьме. Когда-то здесь горел фонарь, но несколько лет назад он сломался, и сколько они с соседями ни просили его починить, префектура откладывала это дело. Постепенно привыкли, смирились. Кто-то просто обходил рощицу ночью стороной, но со стоянки к дому вел только один путь.
      Вдруг где-то впереди, в кустах, Марии почудилась черная тень. Она остановилась в нерешительности. Прислушалась. Да, ясно был слышен шорох. Мария стояла как вкопанная, боясь повернуть назад. Вдруг тень стремительно бросилась к ней. Мария вскрикнула и зажмурилась. В ту же секунду она почувствовала, как к ее руке прикоснулось что-то горячее и влажное.
      – Ну-ну, детка, успокойся. Не бойся, ты же умница… Моя лапушка. Смотри-ка, дрожит вся. – В голосе не было угрозы.
      Пакеты упали на землю. Мария с большим трудом заставила себя открыть глаза. В который раз за эти дни она уже мысленно попрощалась с жизнью. Рядом с ней стоял мужчина, он держал за ошейник огромную черную собаку, та облизывала его руки.
      – Не бойтесь, она не кусается, – заметив испуганный взгляд Марии, сказал мужчина, – она сама вас боится. Видите, вся трясется от страха, бедняжка.
      Мужчина погладил пса по голове.
      Марии, однако, не показалось, что собака ее боится. Огромная лохматая псина запросто могла свалить ее с ног…
      – Пойдем, моя лапушка, – сказал незнакомец собаке.
      «Ну ничего себе лапушка – это же волк настоящий!» – подумала Мария. Она не могла пошевелиться: так было страшно. Долго стояла на одном месте, даже когда мужчина с собакой ушел.
      Ей еще предстояло дойти до дома и подняться на третий этаж. Она вздохнула и подумала, что на таком небольшом отрезке пути ее запросто могут убить. К счастью, ни в подъезде, ни в лифте никто ее не поджидал.
      Скоро она уже привыкнет к страху, как некогда привыкла к спокойной жизни. Разве это возможно? Наверное, да. В таких ситуациях адреналин выбрасывается в кровь в бешеных количествах, и вся жизнь кажется более осмысленной, во всяком случае, потерять ее было бы жаль. Очень жаль.
      Даша уже спала, когда Мария заглянула в детскую. Здесь все было таким родным и понятным. Никаких мужчин с замашками сексуальных маньяков, никаких собак-волков, никаких падающих кусков крыши.
      – Мама? – пробормотала Даша, не просыпаясь.
      – Да, это я, доченька. Уроки сделала? У тебя все в порядке, дорогая? – ласково спросила Мария. Она уже оправилась от страха.
      – Сделала. Все в порядке.
      – Ты спи, родная, спи. – Мария поцеловала дочь и тихонько вышла из комнаты.
      На кухне поставила чайник, достала пачку душистого зеленого чая с жасмином. Долго пила его, вспоминая спокойное ясное утро. Наконец она решила, что ей нужно позвонить сестре Нине, прямо сейчас, не откладывая на завтра. Было уже очень поздно, но Мария знала, что Нине проще все домашние дела переделать ночью, а потом спать до обеда. Она набрала номер, и Нина быстро ответила ей.
      – Нинуля? Привет, сестричка. Извини, что так поздно. Не разбудила?..
      – Наоборот! Как хорошо, что ты позвонила! Прямо телепатия! Я уж сама хотела тебе звонить! – взволнованно прокричала в трубку сестра.