Древнерусские кузнецы снабжали землепашцев сошниками, серпами, косами, а воинов - мечами, копьями, стрелами, боевыми топорами. Все, что необходимо было для хозяйства - ножи, иглы, долота, шилья, скобели, рыболовные крючки, замки, ключи и многие другие орудия труда и бытовые вещи, - изготавливали талантливые умельцы.
      Особого искусства достигли древнерусские кузнецы в производстве оружия. Уникальными образцами древнерусского ремесла Х века являются предметы, обнаруженные в погребениях Черной Могилы в Чернигове, некрополей в Киеве и других городах. Неподалеку от города Юрьева-Польского, где в 1216 году произошла известная Липицкая битва, был найден шлем древнерусского князя Ярослава Всеволодича. Этот шлем - выдающееся произведение оружейного искусства. Весь он покрыт серебром и украшен позолоченными серебряными накладками, на которых изображены святые Георгий, Василий, Федор. На лобной части помещен образ архангела Михаила с надписью: "Великий архистратиг Михаил помоги рабу своему Федору". По краю шлема выгравированы грифоны, птицы, барсы, между которыми размещены лилии и листья. К шлему прикреплялась железная полумаска, прикрывавшая лицо воина, и бармица из железных колечек, которая защищала шею.
      Серебро и золото использованы и в отделке другого оружейного шедевра древнерусского искусства - топорика князя Андрея Боголюбского. На его лезвии изображены два голубя и древо жизни, под ним - дракон, пронзенный мечом. Кроме этого, на топорике вырезана буква "А" - инициал владельца грозного оружия.
      Несомненна перекличка орнаментов и сцен, изображенных на топорике, с русским народным эпосом. Так, повергнутый змей изображен на нем с восемью головами, а в былине "Добрыня и Змей" рассказывается о том, как русский богатырь победил восьмиглавого змея и спас от верной гибели много людей.
      Необходимой частью костюма и убора древнерусского человека, как женщины, так и мужчины, были различные украшения и амулеты, сделанные ювелирами из серебра и бронзы. Именно поэтому частой находкой в древнерусских постройках являются глиняные тигельки, в которых плавили серебро, медь, олово. Затем расплавленный металл разливали по известняковым, глиняным или каменным формочкам, где был вырезан рельеф будущего украшения. После этого на готовое изделие наносился орнамент в виде точек, зубчиков, кружочков. Различные привески, поясные бляшки, браслеты, цепочки, височные кольца, перстни, шейные гривны - вот основные виды продукции древнерусских ювелиров.
      Для украшений ювелиры использовали различную технику - чернь, зернь, скань-филигрань, тиснение, эмаль.
      Техника чернения была довольно сложной. Сначала готовилась "черновая" масса из смеси серебра, свинца, меди, серы и других минералов. Затем этим составом наносился рисунок на браслеты, кресты, кольца и другие ювелирные изделия. Чаще всего изображали грифонов, львов, птиц с человеческими головами, различных фантастических зверей.
      Совсем других методов работы требовала зернь: маленькие серебряные зернышки, каждое из которых в 5-6 раз меньше булавочной головки, припаивались к ровной поверхности изделия. Какого труда и терпения, например, стоило напаять 5 тысяч таких зернышек на каждый из колтов, что найдены при раскопках в Киеве! Чаще всего зернь встречается на типично русском украшении - лунницах, которые представляли собой подвески в виде полумесяца.
      Если вместо зернышек серебра на изделие напаивались узоры из тончайших серебряных, золотых проволочек или полосок, то получалась скань. Из таких нитей-проволочек создавался подчас невероятно затейливый рисунок.
      Применялась и техника тиснения на тонких золотых или серебряных листах. Их сильно прижимали к бронзовой матрице с нужным изображением, и оно переходило на металлический лист. Тиснением выполняли изображения зверей на колтах. Обычно это лев или барс с поднятой лапой и цветком в пасти.
      Вершиной древнерусского ювелирного мастерства стала перегородчатая эмаль.
      Эмалевой массой служило стекло со свинцом и другими добавками. Эмали были разных цветов, но особенно любили на Руси красный, голубой и зеленый. Украшения с эмалью проходили сложный путь, прежде чем стать достоянием средневековой модницы или знатного человека. Сначала на будущее украшение наносили весь рисунок. Потом на него накладывали тончайший лист золота. Из золота же нарезали перегородки, которые припаивали к основе по контурам рисунка, а пространства между ними заливали расплавленной эмалью. Получался изумительный набор красок, игравший и блиставший под солнечными лучами разными цветами и оттенками. Центрами производства украшений из перегородчатой эмали были Киев, Рязань, Владимир...
      Если мы начнем листать толстые тома описей находок из археологических раскопок городов, поселков и могильников Древней Руси, то увидим, что основная часть материалов - это обломки глиняных сосудов. В них хранили запасы продовольствия, воду, готовили пищу. Незатейливые глиняные горшки сопровождали умерших, их разбивали на тризнах. Гончарное дело на Руси прошло большой и сложный путь развития. В IX-Х столетиях наши предки пользовались керамикой, изготовленной вручную. Поначалу производством ее занимались только женщины. К глине примешивали песок, мелкие раковины, кусочки гранита, кварца, иногда в качестве добавки использовали осколки битой "керамики, растения. Примеси делали глиняное тесто крепким и вязким, что позволяло изготавливать сосуды самых разнообразных форм.
      Но уже в IX веке на Юге Руси появляется важное техническое усовершенствование - гончарный круг. Его распространение привело к обособлению новой ремесленной специальности от другого труда. Гончарство из рук женщин переходит к мужчинам-ремесленникам. Простейший гончарный круг укреплялся на грубой деревянной скамье с отверстием. В отверстие вставлялась ось, державшая большой деревянный круг. На него и клали кусок глины, предварительно подсыпав на круг золу или песок, чтобы глина легко отделялась от дерева. Гончар садился на скамью, вращал круг левой рукой, а правой формировал глину. Таков был ручной гончарный круг, а позднее появился и другой, который вращали с помощью ног. Это освободило для работы с глиной вторую руку, что значительно улучшило качество наготавливаемой посуды, повысило производительность труда.
      В различных областях Руси готовили разную по форме посуду, изменялась она и во времени. Это позволяет археологам достаточно точно определить, в каком славянском племени изготовлен тот или иной горшок, выяснить время его изготовления. На днищах горшков часто ставились клейма -- кресты, треугольники, квадраты, круги, другие геометрические фигуры. Иногда встречаются изображения цветков, ключей. Готовая посуда обжигалась в специальных печах-горнах. Они состояли из двух ярусов - в нижнем размещались дрова, а в верхний закладывались готовые сосуды. Между ярусами устраивалась глиняная перегородка с отверстиями, через которые горячий воздух поступал наверх. Температура внутри горна превышала 1200 градусов.
      Разнообразны сосуды, изготавливавшиеся древнерусскими гончарами, - это огромные горшки для хранения зерна и других припасов, толстые горшки для варки пищи на огне, сковородки, миски, кринки, кружечки, миниатюрная ритуальная посуда и даже игрушки для детей. Сосуды украшались орнаментом. Наиболее распространенным был линейно-волнистый рисунок, известны украшения в виде кружочков, ямочек, зубчиков.
      Веками вырабатывалось искусство и умение древнерусских гончаров, потому и достигло высокого совершенства.
      Металлообработка и гончарство были, пожалуй, самыми важными из ремесел. Кроме них широко процветали ткачество, кожевенное и портняжное дело, обработка дерева, кости, камня, строительное производство, стеклоделие, хорошо известные нам по археологическим и историческим данным.
      Особо славились русские косторезы. Кость хорошо сохраняется, и поэтому находки костяных изделий в изобилии обнаружены во время археологических раскопок. Из кости изготовлялось множество бытовых предметов - ручки ножей и мечей, проколки, иглы, крючки для плетения, наконечники стрел, гребни, пуговицы, остроги, шахматные фигурки, ложки, лощила и многое другое. Украшением любой археологической коллекции являются составные костяные гребни. Их делали из трех пластин - к основной, на которой нарезаны зубчики, прикреплялись железными или бронзовыми заклепками две боковые. Эти пластины и украшались затейливым орнаментом в виде плетенки, узоров из кружков, вертикальных и горизонтальных полос. Иногда концы гребня завершались стилизованными изображениями конских или звериных голов. Гребни вкладывались в орнаментированные костяные футляры, которые защищали их от поломки и предохраняли от грязи.
      Из кости чаще всего делали и шахматные фигуры. Шахматы на Руси известны с Х века. О большой популярности мудрой игры рассказывают русские былины. За шахматной доской мирно решаются спорные вопросы, состязаются в мудрости князья, воеводы и богатыри, вышедшие из простого народа.
      Дорогой-то гость, да грозен посол, А сыграем-да в шашки-шахматы. А пошел до князя Владимира, Садились к столу они дубовому, Приносили им доску шахматну...
      Шахматы пришли на Русь с Востока по Волжскому торговому пути. Первоначально они имели очень простые формы в виде полых цилиндров. Такие находки известны в Белой Веже, на Таманском городище, в Киеве, в Тимереве под Ярославлем, в других городах и селениях. На Тимеревском поселении обнаружены две шахматные фигурки. Сами по себе они простые-те же цилиндры, но украшены рисунками. На одной фигурке процарапаны наконечник стрелы, плетенка и полумесяц, а на другой нарисован настоящий меч - точное изображение подлинного меча Х века. Лишь позднее шахматы приобретают формы близкие к современным, но более предметные. Если ладья - так копия настоящей ладьи с гребцами и воинами. Ферзь, пешка - человеческие фигуры. Конь - как настоящий, с точно прорезанными деталями и даже с седлом и стременами. Особенно много таких фигурок найдено при раскопках древнего города в Белоруссии - Волковыска. Среди них есть даже пешка-барабанщик - настоящий воин-пехотинец, одетый в длинную, до пола, рубаху с поясом.
      На рубеже Х и XI веков на Руси начинает развиваться стеклоделие. Из разноцветного стекла мастера изготовляют бусы, перстни, браслеты, стеклянную посуду и оконное стекло. Последнее было очень дорого и использовалось лишь для храмов и княжеских теремов. Даже очень богатые люди подчас не могли себе позволить остеклить окна жилищ. Сначала стеклоделие было развито лишь в Киеве, а затем мастера появляются в Новгороде, Смоленске, Полоцке и других городах Руси.
      "Стефан писал", "Братило делал" - из таких автографов на изделиях узнаем мы немногие имена древнерусских мастеров. Далеко за пределами Руси шла слава об умельцах, работавших в ее городах и весях. На Арабском Востоке, в Волжской Булгарии, Византии, Чехии, Северной Европе, Скандинавии и многих других землях изделия русских ремесленников пользовались большим спросом.
      Непоправимый урон древнерусскому ремеслу нанесло татаро-монгольское нашествие, когда не просто погибли мастера и мастерские, но были утрачены традиции, которые пришлось затем возрождать вновь.
      "РЕКИ, НАПОЯЮЩИЕ ВСЕЛЕННУЮ..."
      Великие перемены конца первого тысячелетия - экономический рост Руси, складывание раннефеодальной монархии, объединение многих земель под властью Киева, принятие христианства, нарастающая напряженность борьбы со Степью сразу находят отклик в сердце русских людей: безвестные сказители облекали рассказы о героических подвигах в самобытную форму былин - благородных и чистых песен о том, что навсегда осталось в памяти народа.
      Молодое Русское государство, внутри которого один за Другим рассыпались косные барьеры племенного строя, остро нуждалось в самоотверженных героях. В строительстве нового, прогрессивного для своего времени общественного порядка нельзя было опираться на чужеземцев, будь то варяги, степняки или ляхи. Все они смотрели на Русь как на поле, куда можно явиться в любое время и увезти к себе готовый, связанный в снопы урожай.
      Строить Русь-на века - с ними было невозможно. Потому и летописи, и особенно ярко былины повествуют о выдвижении многих героев богатырей из глубин простого народа.
      Киев, осажденный печенегами, спасает неизвестный отрок с уздечкой. Непобедимого печенежина повергает в поединке призванный князем Владимиром из далекого края юноша кожемяка. Осажденный степняками Белгород освобождают не знатные "старейшины градские", а безвестный старик, перехитривший врага... Стольный Киев выручает из бед худородный Илья Иванович Муромец. Вольге Святославичу верно служит Микула Селянинович со своей крестьянской дружинушкой...
      Микула Селянинович - самый древний из былинных героев, вставших на службу молодому Древнерусскому государству. Его крестьянское происхождение нарочито подчеркнуто отчеством - Селянинович, а занятие у Микулы самое простое и тяжелое, хоть и справляется он с ним играючи:
      Как пашет в поле оратай, посвистывает, Сошка у оратая поскрипывает, Омешики по камешкам почиркивают... А пенье-коренье вывертывает, А большие-то каменья в борозду валит...
      Только такие вот неистощимые силы русского народа могли создать сотни белокаменных городов и многие тысячи скромных сел и деревень, давать отпор вторжениям, распахивать новые и новые участки дикого леса, совершенствовать ремесло, трудиться и воевать.
      Упорный труд - основа всему. Эта истина глубоко осознавалась русским народом. Отсюда шли уважение и любовь не только к самой работе и трудовому человеку, но и к орудиям труда, домашним животным - верным помощникам крестьянина в любом деле.
      У оратая кобыла соловая, Гужики у нее да шелковые, Сошка у оратая кленовая, Омешики на сошке булатные, Присошечек у сошки серебряный, А рогачик-то у сошки красна золота!
      Так рисует древнейшая русская былина главное трудовое орудие русского крестьянина - соху. Ни серебра, ни золота не пожалел Микула Селянинович, чтобы сделать сошку надежной и совершенной помощницей. Как разительно отличается его взгляд на жизнь и ее главные ценности от устремлений феодалов! То, что для князей и бояр было самоцелью, предметом алчных споров, вызывавших постоянное немирье и нещадное кровопролитие, - красно золото да серебро, - для Микулы Селяниновича оказалось лишь подходящим рабочим материалом, а главная ценность "мужичка да деревенщины" - сама сошка. Без нее нельзя вершить великий крестьянский труд, требующий недюжинных сил, природного таланта, упорства и трудолюбия.
      Красива прочная и надежная сошка Микулы! Но еще более красив для былинных сказителей и для многих поколений слушателей человек в работе:
      А у оратая кудри качаются, Что нескачен жемчуг рассыпаются. У оратая глаза да ясна сокола, А брови у него да черна соболя!
      А какая очевидная богатырская сила жила в русском крестьянстве! Отправившись с упросившим его князем Вольгой Святославичем на сбор дани, Микула Селянинович вспомнил, что забыл укрыть свою сошку за ракитовым кустом. Уже проникшийся уважением к могучей силе крестьянского сына Вольга Святославич отрядил для исправления Микулиной оплошности пятерых дружинников.
      Приезжает дружинушка хоробрая, Пять молодцов да ведь могучих, К той ли ко сошке кленовенькой. Они сошку за обори вокруг вертят, А не могут сошки из земли поднять, Из омешиков земельки повытряхнуть, Бросить сошку за ракитов куст.
      Удвоил Вольга силы - десятерых послал. Тот же результат! Тогда, чтобы в грязь лицом не ударить, вся княжеская дружина кинулась выполнять оказавшееся таким сложным задание. И вновь ничего не вышло! Пришлось Микуле поворачивать свою соловую кобылу.
      Приехал ко сошке кленовенькой, Он брал-то ведь сошку одной рукой, Сошку из земли он повыдернул, Из омешиков земельку повытряхнул, Бросил сошку за ракитов куст!
      Таково было простое крестьянское дело, оказавшееся не под силу могучей дружине!
      А к концу Х века крайне напряженной и уже тоже непосильной для княжеских дружин стала неутихающая борьба с внешними врагами на южных рубежах. И здесь решающее слово сказали отряды, набранные по городам и весям необъятной страны. Поэтому героев былин русские люди помнят вот уже 1000 лет. Богатыри живут в эпических сказаниях целые столетия! Илья Муромец совершает подвиги при Владимире Святославиче - в Х веке, затем крушит половцев во времена правления хана Кончака-в конце XII века, а спустя еще полстолетия борется с "собакой-царем" Батыем!
      И такое бессмертие глубоко закономерно, в нем нет ничего фантастического и надуманного, ибо в героях былин живет сам народ, его лучшие черты и самые честные устремления.
      Рождение богатырского образа Ильи Муромца происходит в конце Х века, как раз во время всколыхнувшего Русь самоотверженного строительства цепочки богатырских застав на юге. Для создания пограничных крепостей из далеких северных краев переселялись тысячи людей, многие из них, оставшись здесь навсегда, стали дружинниками Владимира, а иные даже его "великими мужами".
      Илья Иванович, в 30 лет исцеленный от болезни волшебными странниками, проделал путь, по которому шли многие. Едва почувствовав в себе богатырскую силу, он устремляется "постоять за Киев". Благословленный на подвиги родителями, взяв в ладанку горсть родной земли, богатырь пускается в дальний путь, навсегда отрывается от родного края. Отныне его удел - тяжелая служба в порубежных областях, непрестанная борьба с "силушкой поганой". То в чистом поле, то под городскими стенами, то в синем море...
      При помощи гигантских народных усилий искали и находили славу первые русские князья - от Олега до Ярослава Мудрого и дальше. Что бы сделали киевские правители, не будь всенародного движения в защиту родной земли? Былины ясно отвечают на этот вопрос, когда, например, рассказывают о том, как изумленный первым подвигом Ильи Муромца - пленением Соловья-разбойника - князь Владимир спешит из терема взглянуть на притороченное к седлу коня страшилище:
      Он скорешенько вставал на резвы ножки, Кунью шубоньку накинул на одно плечко, То он шапочку соболью на одно ушко, Он выходит на свой-то на широкий двор Посмотреть на Соловья-разбойника...
      Ничего бы не осилил киевский князь, прикрывшийся куньей шубонькой от посвиста Соловья, без взращенных народом богатырей! И былина подчеркивает это, повествуя о резвых ножках разодетого в меха правителя. Где ему сражаться за освобождение городов, заново торить заколодевшие от разбойных набегов прямоезжие дороги! Только простой народ, послав на рубежи лучших сынов, мог решить эти тяжелые задачи.
      Былины стали ярким отражением сложных исторических судеб русского народа, его самоотверженных порывов и великой любви к родине. Необычайны и подчас фантастичны силы былинных героев - палицы у богатырей по 100 пудов, скачут они на верных конях выше дерева стоячего, чуть ниже облака ходячего, а первый скок - на 30 верст! Коль махнет богатырь в бою направо, - улица во вражьем войске, налево махнет - переулочек!.. В этих образах запечатлена не сила отдельного человека, а мощь всего народа.
      Но и враги, выходившие на богатырей, были чудовищно могучи. Войска вражьего, растянувшегося в степях, серому волку в три дня не обрыскать, черному ворону не облететь. От разбойного посвиста Соловья люди замертво падали! У Идолища поганого голова была что пивной котел, глазища будто чашищи, рот как лохань, а руки будто граблищи! Вот каким врагам приходилось противостоять! В сравнении с ними богатыри выглядели обычными людьми, которых делала сильными и возвышала до подвига неистребимая любовь к родной земле. От этой любви разгорались богатырские сердца, она делала для героев смерть в бою "неписаной", а жизнь - невероятно долгой.
      О подвигах народа складывали в неразличимой уже глубине веков былины гениальные творцы, а поколения сказителей передали нам эти песни "о гневе и о нежности, о неутолимых печалях матерей и богатырских мечтах детей, обо всем, что есть жизнь", как писал Максим Горький.
      В конце Х века рядом с творчеством былинных сказителей появляется письменная литература, составляются основанные на устных преданиях, легендах и былинах летописи - самые первые русские книги, не дошедшие до наших дней.
      С момента возникновения письменности и до нынешних времен книги особо почитаются в русском народе. В крестьянских семьях они сохранялись столетиями, передавались из поколения в поколение как самая большая, ничем неизмеримая ценность.
      Такое отношение к книгам сложилось изначально. Мы находим его уже в самой древней нашей летописи.
      "Велика ведь бывает польза от учения книжного! Книги наставляют и научают нас... ибо мудрость обретаем и воздержание в словах книжных. Это - реки, напояющие вселенную, это источники мудрости, в книгах ведь неизмеримая глубина. Ими мы в печали утешаемся...
      Если поищешь в книгах мудрости прилежно, то найдешь великую пользу для души своей!"
      Так выразил летописец чувства, порождаемые книгой, книжным словом, учением.
      Летописание особенно расцвело при Ярославе Мудром. При нем в 30-40-е годы XI века был составлен из нескольких летописей большой свод, который получил в науке название Древнейшего. Он не сохранился, но был восстановлен русскими учеными по фрагментам, вошедшим в другие, более поздние летописи. Этот свод вобрал некоторые ранние записи, дружинные и народные сказания, свидетельства о Ярославовом правлении. А открывался он легендой о Кие - основателе Киева. Такое начало было естественно и понятно - ведь летопись составлялась при киевском храме святой Софии, украсившем город при Ярославе.
      Но вскоре центром летописания стал Печорский монастырь под Киевом, где был создан следующий за Древнейшим свод. Автором его был печорский монах Никон, прозванный за ум, истовость и твердую волю Великим. Никон не был сторонним наблюдателем бурной политической жизни Киевской Руси, а напротив - активно вмешивался в нее. Он настойчиво спорил с киевским митрополитом-греком, присланным из Константинополя, выступая за то, чтоб русская церковь служила интересам Руси, а не далекой Византии. Такая строптивость дорого обошлась иноку -в 1061 году пришлось укрыться от княжеского гнева Никону в далекой Тмутаракани, русском городе на берегу Керченского пролива. Он и там быстро освоился, деятельно участвовал в городских делах - даже ездил послом от города в Чернигов, просить князя для Тмутаракани.
      Через 7 лет, в 1068 году, Никон вернулся в родной Киев. 5 лет, пока правил Изяслав Киевский, он провел в монастыре. Но когда Изяслав был незаконно изгнан с престола младшим братом, Никон отказался признать вероломно и неправедно захваченную власть и снова уехал в Тмутаракань.
      Полная решительных переломов жизнь, переезды и поездки по делам обогатили Никона знанием многих преданий, неизвестных составителю Древнейшего свода. Он тщательно собирал их, слушал и записывал рассказы очевидцев о разных исторических разностях. Внимательно читал книги, собранные в печорской библиотеке, много "поучал братию от книг".
      Книги Никон любил страстно и не только овладел искусством их написания, но и стал непревзойденным мастером-делателем книг. "Неустанно сидяща и делающа книги", - вспоминали о нем печорские монахи.
      Терпеливое непрекращавшееся собирательство фактов русской истории, чтение и толкование древних книг, хорошее знание тогдашних политических течений помогли Никону создать новый летописный свод, объявший уже не только киевские дела и то, что происходило в киевской округе, но всю Русь.
      Начинавшееся дробление Руси вызывало в Никоне ярый и неукротимый протест, поэтому он сделал главной идеей своего повествования идею единства Руси. Она, как точный камертон, звучит в талантливых рассказах этого летописца.
      Свод Никона тоже не сохранился. Как и Древнейший, он частично восстановлен учеными по кускам, вошедшим в более поздние летописи.
      Прошло время, и в конце XI века после смерти Никона летописанием занялся печорский игумен Иван.
      Как осколки разбитого сосуда, рассыпалась страна на отдельные земли-княжества, братоубийственные усобицы возгорались в разных ее концах, поощряя степняков к непрестанным вторжениям. Ивана изумляла близорукая политика князей, неспособных ни навести порядок в своей земле, куда все чаще приходили "глад крепок и скудость великая", ни защитить ее от врагов.
      Он говорил и писал резкие, волновавшие сердца речи, прямо обвинял киевского князя в алчности и корыстолюбии. Люто разгневался на него за такую хулу Святополк Киевский! По его приказу игумена схватили и заточили в далеком Турове. И если б не заступничество Владимира Мономаха, сгноил бы киевский князь Ивана в сырой полуземлянке. Выручил его Владимир, спас от пожизненного заключения и гибели.
      Иван незадолго до смерти закончил свою работу, вставив в летопись рассказ о половецком нашествии 1093 года - о похвальбе Святополка, трагическом разгроме русского войска. осаде Торческа, разграблении киевской округи, гибели множества русских людей.
      Суровые испытания шли одно за другим, как тяжелые штормовые волны на южном море. Страстно желал Иван усиления родной земли, искоренения усобиц и объединения во имя защиты отечества. Но дожить до такого времени ему не суждено было. Не сохранился и созданный им летописный свод...
      Самая старая из сохранившихся летописей - "Повесть временных лет". Эта летопись была создана в начале XII века и являет собой плод последовательных усилий целой плеяды древнерусских авторов, в том числе и Никона, и Ивана.
      Каждый летописец записывал то, чему был свидетелем сам, что слышал от других, о чем читал в более древних книгах. Записывал и распределял по годам, сообразуясь со своими представлениями о тех или иных событиях, их причинах и следствиях.
      А спустя 10, 15, 20 лет созданная им летопись попадала в руки другого автора. Он дополнял ее новыми сведениями, делал вставки в более ранние рассказы, изменял оценки событий...
      Следующий автор продолжал такую же работу, и подчас этот медленный, но неостановимый процесс продолжался целые столетия. Летописный свод, словно живое древо, разрастался, у него появлялись новые мощные ветви, а какие-то, ставшие неинтересными для нового поколения читателей, засыхали и отмирали. Все пышнее становилась буйная крона исторических фактов и сведений. Своды становились многотомными, изукрашивались сотнями миниатюр, одевались в дорогие кожаные переплеты, складывались золотом и серебром, узорочьем и драгоценными камнями - столь дорогим представлялся людям сокровенный смысл заключенного в них знания!
      "Повесть временных лет" начинается со слов: "Повесть временных лет черноризца Федосьева монастыря Печерского...". Этот безымянный черноризец знаменитый Нестор! Он пришел в Печорский монастырь в 1073 году и тогда же 17-летним юношей! - был пострижен в монахи. Всю жизнь Нестор провел в монастыре, десятки лет посвятив одному великому делу - составлению летописи, которая сегодня является главным кладезем сведений о русской старине.
      "Повесть временных лет" начинается с событий мировой истории, со "всемирного потопа" и последующего разделения всех земель между сыновьями спасшегося на своем ковчеге библейского Ноя. После этого в летописи изложены средневековые представления о происхождении разных народов, приведена знаменитая легенда о Вавилонском столпотворении, когда бог, желая наказать людей за дерзость, разделил их на множество языков и строители Вавилонской башни перестали понимать друг друга.
      От библейских сюжетов нить повествования скользит уже к восточным славянам, которые первоначально, как считал Нестор, жили по Дунаю. В этом рассказе четко отложились племенные воспоминания об одном из этапов долгой исторической миграции славянских племен, подтверждаемой ныне археологическими исследованиями. Затем идет рассказ о расселении многочисленных славянских племен по Восточно-Европейской равнине, ее географическое описание.
      И только потом Нестор вступает в область истории Руси, изложив легенду об основании тремя братьями будущей древнерусской столицы Киева. Нестор писал о нравах отдельных славянских племен. Более всего ему нравились обитавшие в районе Киева поляне. Нахваливая их, он не пожалел слов и красок: "Поляне имеют обычай отцов своих кроткий и тихий, стыдливы перед снохами своими и сестрами, матерями и родителями; перед свекровями и деверями великую стыдливость имеют; имеют и брачный обычай: не идет зять за невестой, но приводят ее накануне, а на следующий день приносят за нее - что дают".
      Другие племена - радимичи, вятичи, древляне, кривичи,- по мнению Нестора, нравы имели куда как хуже.
      "А древляне жили звериным обычаем, - осуждающе сообщает он, - жили по-скотски, убивали друг друга, ели все нечистое, и браков у них не бывало, но умыкали девиц у воды. А радимичи, вятичи и северяне имели общий обычай: жили в лесу, как звери, ели все нечистое и срамословили при отцах и при снохах. И браков у них не бывало, но устраивались игрища между селами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни и здесь умыкали себе жен по сговору с ними; имели же по две и по три жены".
      Столь сочувственное отношение к полянам и резкое неприятие древлянских обычаев объясняются тем, что Нестор пользовался, видимо, устными родовыми преданиями племени полян, обитавших в Киевской земле. Возможно, и сам он являлся их потомком.
      Вполне естественно, в этих преданиях всячески превозносились сами поляне, а о соседях, с которыми поляне то и дело враждовали, говорилось неодобрительно.
      Питала летопись и живая жизнь, горячая, подчас кровавая и жестокая феодальная повседневность. Печорская монастырская братия знала устремления киевских князей, ведала о происках врагов Руси, следила за борьбой правителей. Русские князья тщательно блюли установившийся обычай гостить у монахов. То один, то другой русский правитель раскидывал походный шатер у монастырских стен. Опальные бояре и дружинники, уходя от полной страсти и борьбы светской жизни, постригались в монахи, вливались в братию черноризцев и рассказывали летописцам о своих прежних делах, подвигах и нынешних горьких обидах.
      Одним из таких людей был близкий Нестору-летописцу человек по имени Янь Вышатич.
      Янь, дружинник князя Святослава Черниговского, усмирявший восстание в Суздальской земле, о чем мы уже рассказывали, был сыном Вышаты.