пожаловал титул герцогини Портсмут. Дворцовые интриги, равно как и страсть к роскоши, увлекали ее не меньше леди Каслмейн. Занимаемые ею аппартаменты в Уайтхолле, по свидетельству Ивлина, «в десять раз превосходили своим богатым убранством „комнаты королевы. Годовое ее содержание составляло от 12000 до 17000 ф., причем деньги эти отпускались ей из суммы, определенной парламентом на «секретную службу“. Помимо этого, в одном 1681 г. она получила от короля 136000 ф.

В 1676 г. на сцене появляется, тоже подосланная французами, герцогиня Мазарини (Гортензия Манчини, 1646—1699 гг., племянница кардинала Мазарини). Шестнадцать лет спустя после неудавшейся попытки сделаться женой Карла II (незадолго до его восхождения на престол) она удовольствовалась положением его любовницы. После смерти брата Иаков II (1685—1688) отправил ее назад, в Версаль, где она так сильно проигрывалась в карты, что Людовик XIV пригрозил заточить ее в монастырь.

И, наконец, чтобы покончить с «французским элементом» при дворе Карла II, следует упомянуть мадемуазель Барду, также прибывшую в свите королевы-матери. Ее выпускали к концу придворных балов, где она весьма искусно исполняла испанские танцы с кастаньетами.

Из «демократических» увлечений Карла II следует упомянуть двух актрис — Молл Дейвис, покорившую сердце короля своим пением и танцами, и Нелл Гвин (1650—1687) — быть может, самую колоритную фигуру при дворе. Обе они возникли примерно в одно и то же время — в 1668 г. (Дейвис) и в 1669 г. (Гвин). Но привязанность короля к Нелл оказалась более стойкой и сохранилась До последних дней его жизни: на смертном одре он просил своего брата «не дать бедной Нелли умереть с голоду». Нелл Гвин выросла в доме терпимости. Театральная ее карьера началась в 1665 г. По отзывам современников — такого разборчивого театрала, как Самуэль Пипс, и известного поэта и драматурга Джона Драйдена (1631—1700), в чьей пьесе «Индийский император» она и дебютировала, Нелл Гвин была выдающейся комической актрисой. В 1667 г. она. на несколько месяцев покинула сцену и вместе со своим любовником лордом Бэкхерстрм держала веселый дом в Эпсоме, куда стекалось общество пользоваться водами целебного источника. Вскоре после ее возвращения на сцену король поселил ее на Пел-Мел, где многие его фаворитки имели свою резиденцию: дома на этой улице примыкали к королевскому саду перед Сент-Джеймским дворцом, что представляло известное удобство. Ивлин рассказывает, как в 1671 г. король, прогуливаясь по саду, останавливается поболтать через стену с Нелл Гвин, а через несколько шагов — с другой своей любовницей, герцогиней Кливленд (леди Каслмейн). Наша Роксана, поставив себе целью «сделаться любовницей самого короля» (см. стр. 132), недаром избрала эту улицу штабом своих «военных действий».

Из всех разорявших казну содержанок Карла II наибольшею ненавистью пользовалась Луиза де Керуайль, католичка и ставленница Людовика XIV. Поэтому неудивительно, что Нелл Гвин, на карету которой однажды напала разъяренная толпа, приняв ее за экипаж Луизы де Керуайль, спасла себе жизнь, крикнув из окна: «Помилуйте, люди добрые, я протестантская шлюха короля, а не католическая!»

Две знаменитые аферистки того времени, по мнению биографов Дефо, могли также послужить прототипами Роксаны. Одна из них — Мери Батлер, любовница придворного поэта и фаворита, герцога Бекингемского (1628—1687). Она прославилась тем, что подделала подпись на векселе управляющего его имением Роберта Клейтона (см. прим. 76). В личной библиотеке Дефо хранился газетный отчет о последовавшем громком процессе.

Вторая — дочь кентерберийского скрипача, Мери Модерс. Она появилась в Лондоне, выдавая себя, за немецкую княжну, которая была вынуждена покинуть родину, где ее якобы хотели выдать замуж против воли за восьмидесятилетнего старика. В 1663 г. она судилась за двумужество. Приняв на себя функцию собственного адвоката на суде, она проявила стойкость духа и незаурядный ум и добилась оправдательного приговора. В том же году ей были посвящены две пьесы, в одной из которых, так и называвшейся «Германская княжна», Мери выступала в заглавной роли. Карьера ее тем не менее кончилась бесславно: в 1678 г. она была повешена за хищение серебряного блюда в лавке.

Таков был пестрый фон, в котором Дефо увидел проступающие контуры своей героини.