Глава 10

Малко не стал слушать ужасные крики, которые доносились из машинного зала... Они могли потрясти любого. Шарнилар ловко усыпила его бдительность своей мнимой усталостью. Пытка противоречила его морали, даже в отношении такого человека, как Гормуз Сангсар. В противном случае можно было потерять свою душу. Повернувшись, он столкнулся с побледневшим капитаном, который подошел проверить, как обстоят дела.

— Нужно открыть эту дверь, — сказал Малко.

Капитан покачал головой.

— Это практически невозможно. В крайнем случае можно разрезать горелкой, но она находится внутри.

Новый вопль заставил оцепенеть их обоих. Шарнилар избивала иранца.

— Там есть внутренний телефон?

— Да, разумеется. Можно говорить с полуюта.

— Идемте туда.

Небо стало светлеть. Слабый свет на востоке постепенно гасил яркие точки звезд. Малко взял трубку корабельного телефона и набрал номер машинного зала. Ответа не последовало.

Шарнилар не хотела, чтобы ей помешали осуществить ее замысел. На полуюте Малко, по крайней мере, не слышал криков пленника.

— Мерзавец! Мерзавец! Мерзавец!

Шарнилар истерически, как безумная, била по лицу Гормуза Сангсара обрезком железного прута, который она нашла на верстаке. Сначала она ходила вокруг узника, не зная, что с ним делать, испытывая непреодолимое желание всадить ему в голову всю обойму из своего пистолета. Одним залпом она осушила для храбрости прямо из горлышка полбутылки водки, которую мимоходом взяла из бара. Сердце стучало у нее в груди, гнев и ненависть овладевали постепенно всем ее существом. Почти автоматически она нанесла ему несколько ударов ногой. Один из пинков попал иранцу в низ живота, и он сильно застонал, преувеличивая свою боль, чтобы разжалобить Шарнилар.

Но эти стоны произвели прямо противоположное действие на его бывшую жертву, вызвав у нее взрыв ярости. Она схватила первый попавшийся под руку предмет и, сжав зубы, стала колотить им, словно забивая гвозди. Теперь Гормузу Сангсару не нужно было заставлять себя кричать. Его лицо превратилось в сплошную рану. Нос был переломан в нескольких местах, щеки разодраны, зубы выбиты, губы разбиты, челюсть сломана. Последний удар, нанесенный по виску, лишил его сознания. Шарнилар вдруг поняла, что она может его убить до того, как тот заговорит. Она резко остановилась, бросила железный прут, который упал со звоном, и оперлась о верстак.

Гормуз Сангсар быстро пришел в себя, но решил не двигаться, наблюдая за молодой женщиной из-под приспущенных век. Кровь засыхала у него на лице, превращаясь в толстую корку. Он прошел через много испытаний и хорошо понимал, что ему грозит смерть.

Наручник, замкнутый на вертикальной трубе, не позволял ему двигаться, и он был совершенно беспомощен. Он слышал крики и стук в дверь, но понимал, что не может рассчитывать ни на чью помощь. Сангсар решил, что единственное его спасение — в абсолютной покорности. Снаружи замолчали, и теперь слышалось только гудение генератора. Шарнилар вновь обрела спокойствие. Она подошла к нему со своим позолоченным пистолетом в руке. Схватив его за густые черные волосы, она запрокинула его голову, заставив смотреть на себя. Потом она приподняла черный квадрат; скрывавший страшную рану.

— Ты помнишь, что ты сделал?

Не отвечая, он нагнул голову.

— Говори!

Он закричал: она обрушила ствол пистолета на его сломанный нос. В тот же момент стал слышен шум на палубе возле люка: там пытались его открыть. Шарнилар подняла голову, дабы убедиться, что это невозможно, и снова вернулась к пленнику.

— Скажи мне все, — приказала она. — Кто твои начальники? Где они? Почему ты это сделал?

— Они заставили меня, — пробормотал тот. — Иначе меня бы убили...

— Кто они?

— Я не могу сказать, меня убьют.

— Хорошо.

Она прижала ствол «беретты» к его виску и взвела курок. Раздался сухой металлический звук. Глядя на иранца, она нажала на спуск. Сангсар вскрикнул в момент выстрела. Пуля ударилась в металлическую перегородку и отскочила. Шарнилар целилась рядом с головой. Сангсар дрожал всем телом. Она наклонилась к нему.

— Ты видишь теперь, что такое умирать?

Он что-то невнятно пробормотал, но не решился заговорить. Увы, этот блеф мог сработать только один раз. Оглядевшись вокруг, Шарнилар увидела клещи. Отложив пистолет, она выпила еще немного водки, затем взяла инструмент и приблизилась к пленнику. Как старательная маникюрша, она зажала его мизинец в губах клещей и нажала изо всей силы!

Пронзительный крик долго продолжал звучать еще после того, как она перестала дробить ему палец, превратившийся в комок мяса, жил и костей. Белая кость выступила из раздавленного сустава, и кровь капля за каплей стала падать на пол. Снова в люк стали стучать, но Шарнилар была слишком поглощена своим занятием и ничего не слышала... Гормуз Сангсар икнул, его голова свесилась на грудь, и он снова потерял сознание.

Когда Шарнилар принялась за его большой палец, он очнулся со страшным стоном. Несмотря на его мольбы, она совсем раздавила палец, прежде чем отложить клещи в сторону.

— А теперь, — спросила она, — ты будешь говорить?

Он утвердительно кивнул головой. Она стала задавать вопросы.

Раздувавшаяся рука Сангсара сочилась кровью, но он говорил, говорил, не останавливаясь, опережая ее вопросы, повторяясь и стремясь только к одному: утомить ее, не дать снова разгореться ее ненависти.

Шарнилар старалась не видеть этого окровавленного человека, чтобы представить себе снова вместо него лицо палача, изувечившего ее с холодной жестокостью. Внутренний голос подсказывал ей, что Гормуз Сангсар стремится выиграть время, что ему уже нечего добавить, но она не могла приказать, чтобы он замолчал. Ибо не знала, что сделает потом. Слушая его, она отпивала небольшими глотками из бутылки, не замечая, что та уже на две трети пуста.

Солнце поднималось. Малко не сомкнул глаз всю эту бесконечную ночь, однако не чувствовал усталости. Теперь уже из машинного зала не доносилось никаких звуков, кроме гудения генератора. Он отказался от попыток открыть палубный люк или железную дверь. Капитан вернулся к себе в каюту, чтобы поспать.

Что делала Шарнилар?

Вначале был слышен выстрел, и потом крики прекратились. Если она убила пленника, то почему оставалась в машинном зале?

Крис Джонс, наблюдавший за морем в бинокль, повернулся вдруг к Малко.

— Посмотрите, вон «Зодиак»!

Малко взял бинокль и увидел маленький катер, мчавшийся на полной скорости от порта к «Ормузу». Он подплыл к яхте, и его пассажиры поднялись на борт. Малко и два американца затаили дыхание. С четверть часа на яхте не было заметно никакого движения. Затем на юте загорелся свет, и внезапно из трубы поднялся дымок: там запустили двигатель.

Прошло еще несколько минут, и не осталось никаких сомнений: «Ормуз» поднимал якорь. По всей вероятности, они обнаружили исчезновение своего сообщника.

— Если они придут искать своего приятеля, то начнется кутерьма, — с беспокойством заметил Крис Джонс.

Но его опасения оказались напрасными: «Ормуз» набрал скорость, направляясь на запад, в сторону острова Тортола. Убийцы снова отказались от боя, предпочитая бросить своего сообщника. Малко следил за яхтой в бинокль, пока она не превратилась в небольшую точку на горизонте. Он отложил бинокль, вернувшись снова к мыслям о Шарнилар. Что произошло в машинном зале?

Шарнилар задремала, оглушенная водкой и огромной усталостью.

Гормуз Сангсар сообщил все, что ей было нужно. Чтобы лучше слышать его, она уселась рядом с ним, опершись спиной о корпус одного из двигателей, и осталась в таком положении.

Легкий звук заставил ее вскочить. Иранец, опустив голову на грудь, казалось, спал. Взгляд Шарнилар упал на «беретту», которую она положила на пол во время допроса. Теперь пистолет был на другом месте! Он находился в нескольких сантиметрах от Сангсара! Она догадалась, что он воспользовался ее дремотой, чтобы ногами пододвинуть его к себе. Ее снова охватила ненависть. Она подобрала пистолет и набросилась на пленника.

— Мерзавец! Ты хотел меня убить!

Ответа не последовало. Иранец разыгрывал обморок. Вне себя от бешенства, Шарнилар стала искать средство вывести его из этого оцепенения.

На верстаке лежала шариковая ручка. Она схватила ее и вставила конец в ухо иранца. Никакой реакции. Она затолкала ее еще глубже, и стальной шарик уперся во что-то твердое.

Тогда, вся во власти безудержной ярости, она схватила «беретту» за ствол и ударила рукоятью по свободному концу ручки.

Гормуз Сангсар подскочил с пронзительным криком. Он почувствовал, как острие вошло ему в горло изнутри. Изо рта его пошла кровь. Шарнилар остановилась. Он стал умолять ее, смешивая персидские и английские слова. Шарнилар слушала его с раздутыми ноздрями. Запах крови и дизельного топлива стал невыносим. Она снова увидела себя в «роллс-ройсе» рядом с человеком, который был перед ней, и ощутила жгучий ожог от лезвия, вонзившегося в ее плоть. Какая-то мрачная сила овладела ею.

Гормуз Сангсар почувствовал, как ствол «беретты» уперся ему в лоб. Его взгляд встретился со взглядом голубого глаза Шарнилар, налившегося кровью от усталости и алкоголя. Это было последнее, что он увидел в этом мире. Молодая женщина нажала на спусковой крючок. Первая пуля раздробила лоб иранца, другие поразили уже мертвеца или попали в стену.

Шарнилар остановилась только тогда, когда обойма была пуста. Едкий запах пороха смешался с запахом крови и дизельного топлива. Гормуз Сангсар лежал, скорчившись, как окровавленная кукла.

Словно автомат, Шарнилар подошла к двери и открыла ее. Малко, побледневший, стоял перед ней.

— Что ты сделала с ним?

— Иди посмотри, — сказала она.

Шарнилар ушла по коридору, и он проник в машинный зал. Запах здесь был отвратительным. Иранец получил четыре пули в голову. Кровь продолжала сочиться из его изувеченной руки.

Крис Джонс, в свою очередь, вошел в машинный зал.

— Бог ты мой! — воскликнул телохранитель. — Она его как следует обработала.

Не говоря ни слова, Малко бросился в каюту Шарнилар. Дверь была не заперта. Он вошел. Здесь никого не было. Шум душа в ванной говорил о том, где она находится. Он увидел на постели «беретту» с новой обоймой.

Молодая женщина вошла в комнату с полотенцем вокруг бедер, без черной повязки... Это было ужасное зрелище: красное, бугристое мясо, пустая выемка вместо глаза. Шарнилар перехватила его взгляд и горько усмехнулась.

— Ты не целовал бы меня так сильно вчера вечером, если бы увидел это, не так ли?

Она взяла на постели черную повязку, укрепила ее на лице и повернулась к Малко.

— Так что? Ты хочешь читать мне мораль?

Малко довольствовался тем, что спросил:

— Ты узнала то, что хотела, в результате этой отвратительной пытки?

— Отвратительной... А как ты назовешь намерение вырвать глаз у женщины? Это не отвратительная пытка?

— Конечно, — сказал Малко, — но...

Она прервала его:

— Я буду страдать всю жизнь от этого увечья. Когда я смотрюсь утром в зеркало, мне хочется кричать от отчаяния. Он страдал лишь несколько часов и заслужил это тысячу раз...

— Ты все равно остаешься блестящей женщиной, — сказал Малко.

— Блестящей! — воскликнула Шарнилар.

Она сорвала свою повязку, схватила «беретту» и подошла к нему.

— Ну что ж! Тогда целуй меня сейчас же и не закрывай глаза, или я убью тебя!

Она ткнула стволом пистолета ему в бок, прижавшись к нему с поднятым лицом. Малко поцеловал ее. Губы ее были сухие и горячие. Он не знал, сможет ли принять вызов. Он снял полотенце, обернутое вокруг ее бедер, и почувствовал теплоту кожи. Малко стал ласкать ее грудь и спину, продолжая целовать. Шарнилар оставалась каменной в его объятиях. Наконец она оживилась немного, ее тело стало более гибким. Когда он увлек ее к постели, то по-настоящему испытывал к ней страсть. Двумя руками Шарнилар схватила его голову и отодвинулась. Ее единственный глаз пылал огнем.

— Дай мне насладиться. Очень сильно! — сказала она.

Даже глядя на нее, он не ощутил, что у него пропадает желание. Он неистовствовал, опускаясь и поднимаясь в предложенном ему чреве. Она съежилась, согнув колени, а он молотил ее, как кузнец наковальню, пока не взорвался в ней с радостным ревом. Она оставалась в его объятиях и тихо плакала. Спустя некоторое время она прошептала:

— Первый раз я занимаюсь любовью с мужчиной без повязки.

Они еще долго лежали обнявшись, слушая плеск волн о корпус яхты. Малко не мог не думать о чудовищной драме, разыгравшейся недавно. Он почувствовал, как постепенно она расслабляется и ее настороженность тает под влиянием усталости, алкоголя и любви. Он тихо спросил:

— Ты, по крайней мере, узнала что-нибудь?

— Да, кое-что интересное, — медленно ответила она. — Теперь я знаю, что ты мне не солгал...

— То есть?

— Это были не американцы.

В каюте долго был слышен только шорох волн за бортом. Ужасное обращение с иранцем, по крайней мере, оказалось небесполезным. Малко ждал продолжения. Шарнилар была не такой женщиной, которая могла поддаться нажиму. Но он приехал сюда не для того, чтобы завести с ней любовный роман, а для того, чтобы выведать сведения, в которых нуждалось ЦРУ. Поскольку она ничего больше не говорила, он спросил:

— А ты знаешь, кто это был? Иранцы?

— Да, — сказала она. — Я ошиблась. Они действительно хотели меня вчера убить. Это не было попыткой устрашения. Поэтому у меня есть к тебе предложение.

Глава 11

Малко затаил дыхание. Поистине все женщины чувствительны к одним и тем же аргументам. Если бы он не смог заниматься любовью с Шарнилар, снявшей свою повязку, она могла бы его убить. Успокоившись относительно своего "я", она склонна была теперь оказать ему доверие.

— Объясни, что ты имеешь в виду? — спросил он с некоторым недоверием.

Шарнилар явно не хотела открывать всей правды.

— Они хотели убить меня вчера вечером. Тот негодяй сказал мне это. Именно он стрелял из винтовки.

— Почему же они тогда вернулись?

— Их главарь засомневался. Он хотел проверить.

— Я думал, что иранцы пытались тебя запугать, — заметил Малко. — Если ты умрешь, то это ничего им не даст. Они не получат ни денег, ни документов.

Шарнилар зажгла сигарету, прежде чем ответить.

— Им плевать на деньги. Это для них пустой звук. Сколько есть других иранцев, которые замешаны в хищениях. Их волнует документы. Те, кто командует этими убийцами, изменили свое мнение. Им известно, что только я одна имею доступ к сейфу, где хранятся документы, которые они хотели бы заполучить. Значит, если я исчезну, то эти бумаги навсегда останутся в банке. Они надеялись, что я уступлю после истории на Гудзон-стрит, но теперь они знают, что у них ничего не вышло.

— А каковы инструкции банку на тот случай, если ты исчезнешь?

— Я попросила в этом случае обнародовать документы. Но я знаю швейцарцев. Они не захотят ссориться с Ираном и воспользуются какими-нибудь юридическими уловками, чтобы ничего не делать или уничтожить эти бумаги. Именно этого мои преследователи и добиваются. Поэтому вот что я решила. Мой банк в Цюрихе использует сверхсложную систему защиты своих вкладчиков. Я объясню тебе, как она действует.

Шарнилар встала и достала из ящика стола бело-синюю пластиковую карточку размером с кредитную. В ее верхнем левом углу была укреплена позолоченная наклейка с надписью «Clematic CPS».

— Вот что иранцы хотят заполучить от меня, — сказала Шарнилар. — Эта карточка — ключ. Достаточно ее вставить в щель на моем сейфе — и дверца откроется.

Шарнилар на минуту замолкла и продолжала:

— Так они думают, по крайней мере. Но даже если она окажется в чужих руках, это все равно ничего не изменит. Ты видишь эту золотистую наклейку?

— Да.

— Это микрокомпьютер, где содержатся ответы на пятьдесят касающихся меня вопросов. Я отобрала их с программистом, приготовившим эту карточку. Когда ты вставляешь ее в щель, то включаешь «материнский» компьютер. Он тотчас же задает серию вопросов на контрольном экране... Только я знаю ответы. Если вы отвечаете неправильно, сейф не откроется, а компьютер немедленно посылает сигнал тревоги в службу безопасности.

— Так в чем же заключается твоя идея?

— Есть две абсолютно одинаковые карточки на тот случай, если одна потеряется или испортится. Если ты согласен, я сообщу тем, кто меня преследует, что я передала тебе одну из них. Если меня убьют, ты сможешь воспользоваться ею, чтобы открыть мой сейф.

— Значит, ты хочешь оформить страховку на случай смерти, — констатировал с улыбкой Малко.

Шарнилар кивнула головой.

— Я подумала, что это входит в твою миссию. Полагаю, что у тебя защита более эффективная, чем у меня.

Солнце уже поднялось, и его свет заливал каюту. Малко увидел в зеркале свое отражение: выглядел он далеко не блестяще. Сильная усталость смыкала его веки. У него была теперь только одна мысль — уснуть.

— Хорошо, — сказал он, — я согласен. Остается только, чтобы ты мне рассказала о тех сведениях, которые заложила в компьютер.

Шарнилар бросила на него странный взгляд, словно он обратился к ней с неуместной просьбой.

— Я не сказала, что дарю тебе мои секреты, — заметила она. — Я предложила только разделить со мной риск, которому я подвергаюсь.

Это был дьявольский ход. Тихий ангел пролетел и удалился, волоча крылья, потрясенный таким цинизмом. Вся усталость Малко улетучилась, и он запротестовал:

— Ты смеешься надо мной! Какой тут интерес для тех, на кого я работаю? Все карты остаются в твоих руках.

Она слегка улыбнулась.

— Разумеется. Так какой же будет твой ответ?

— Если я скажу «да», что произойдет потом?

Шарнилар взглянула на иллюминатор и проговорила устало:

— Не знаю. Нужно выиграть время. Вся эта история — сплошной кошмар. Если ты найдешь решение, которое обеспечит мне безопасность, я отдам тебе эти документы. Мне плевать на них. Я хочу только жить.

И пользоваться двумястами сорока миллионами долларов...

— А если я скажу «нет» — что тогда?

— Я продолжу путешествие одна и попробую выпутаться сама.

Малко задумался. Единственным выигрышем здесь было — завоевать доверие Шарнилар. В надежде, что в конце концов из этого что-либо может получиться. Еще раз он должен был сыграть роль козла отпущения...

— Я согласен, — сказал он.

Шарнилар устало и мягко улыбнулась. Наклонившись к Малко, она положила на минуту голову ему на плечо.

— Я ожидала этого от тебя. Спасибо.

Почти сразу же она выпрямилась и вызвала по внутреннему телефону капитанский мостик:

— Поднимайте якорь, — приказала она капитану. — Идем в Шарлотту-Амалию. И сделайте все необходимое, чтобы мы смогли сбросить в море тело, которое находится в машинном зале.

Капитану придется еще долго вспоминать этот рейс. Шарнилар потянулась.

— Я думаю, мне надо немного поспать. Я больше не выдерживаю...

Она постарела лет на десять. Малко поднялся. Ему тоже нужен был сон и литр кофе, чтобы начать новый день. Какие сюрпризы принесет он?

Шарнилар, казалось, хорошо знала, куда ей нужно плыть.

Стоя на носу «Сторми Уэзер», Малко видел, как приближаются небольшие домики под красными железными крышами, выделяющимися на зелени холмов вокруг порта Шарлотты-Амалии, столицы Сент-Томаса. Парусник плавно скользил по глади бухты. Уже видно было интенсивное движение машин по Ветеране Драйв, проспекту, идущему вдоль набережной. Несколько старых розовых построек, оставшихся от времен датской колонизации, еще высились среди деревянных лачуг, современных отелей и кокосовых пальм.

Пейзаж напоминал почтовую открытку. Мэнди появилась за спиной Малко, по-прежнему одетая в кимоно, едва прикрывающее круглые ягодицы, и, зевнув, сказала:

— Веселенькая картинка, не правда ли?

Они прошли мимо огромного океанского корабля, с которого сходили толпы туристов. Шарлотта-Амалия была зоной свободной торговли, и каждый день сюда приезжали тысячи любителей сувениров.

— Сегодня ночью было столько шума, — проговорила Мэнди. — Произошло что-нибудь еще?

— Да.

Тело Гормуза Сангсара, обернутое в полотняный саван, со свинцовым грузом, покоилось на глубине пятидесяти метров в открытом море. Его затопили быстро и тайно Крис Джонс и Милтон Брабек в то время, как члены экипажа стыдливо смотрели в другую сторону. Шарнилар все еще спала в своей каюте, как и ее подруга Шаба, потребность во сне которой, казалось, равнялась ее сексуальным аппетитам.

Рейс длился четыре часа, и солнце достигло уже зенита. Милтон Брабек и Крис Джонс выбрались из своих кают побритые, переодетые, но не слишком свежие. Они удовлетворенно смотрели на большой американский флаг, развевавшийся над домом губернатора в правой части гавани.

— Вот мы и дома! — заметил Милтон.

Сент-Томас являлся одним из американских островов Виргинского архипелага. Малко смотрел на док в правой части порта, где стояли крупные пассажирские суда. Между старой баржей, пышно названной «Кон-Тики», и большим белым лайнером он вдруг увидел два антенных купола знакомого уже «Ормуза». Белая яхта стояла у длинного причала.

— Мы тут не одни, — сказал Малко.

Он обернулся, услышав стук каблуков по палубе. Подошла Шарнилар, подкрашенная, безупречно одетая в белые облегающие джинсы и шелковую белую блузку.

— Ты знала, что «Ормуз» находится здесь? — спросил Малко.

— Я догадывалась, — сказала она. — Пошли пройдемся по берегу.

Сидя на ступеньках здания почты, какой-то негр слушал оглушительную музыку, извергаемую огромным транзисторным приемником. Аппарат стоял рядом с ним на тротуаре, оглушая несчастных туристов, разговаривающих в телефонных кабинах. Выйдя из почтового отделения, Шарнилар и Малко были ослеплены ярким солнцем. Толстый американец остановился, как вкопанный, перед черной повязкой Шарнилар, убежденный, что это наряд под «пирата», и проговорил:

— Забавно.

Шарнилар вернула ему улыбку, сказав:

— Очень забавно.

Медленно она приподняла повязку, открыв то, что было под ней, и удалилась, оставив покрасневшего и потрясенного туриста.