Что-то промелькнуло в его глазах. Малко подумал, что такой осторожный человек, как Фил Скотт, ничего не делает без причины. Поэтому нужно согласиться. Они снова забрались в такси. Сани тотчас обвилась вокруг австралийца. Ее длинные пальцы скользнули вдоль пуговиц его рубашки, расстегивая их одну за другой. Затем ее губы прижались к груди любовника. Такое впечатление, что Малко вообще для нее не существовал. Фил Скотт закрыл глаза и отключился. Как хищник, решивший отдохнуть. Сани скользнула одной рукой вдоль его ноги и задержала ее на выпуклости, образованной его плотью. Все хранили молчание. Чтобы как-то отвлечься от этой наэлектризованной атмосферы, Малко взглянул на дорогу.

Машина помчалась к северу, обогнув Орчард-роуд с ее односторонним движением, затем свернула в сторону почти напротив «Гудвуда» и покатилась по небольшой улочке мимо отеля «Хилтон». Малко заметил название улицы – Энгилла-роуд. Она была застроена очаровательными деревянными домиками.

Фил Скотт повел их по узкой тропинке к небольшому бунгало в глубине запущенного сада.

– Осторожно, – сказал он. – Здесь нет крокодилов, но я уже убил трех кобр, из них одну королевскую.

Не успел он замолчать, как что-то шевельнулось в тени, возле кокосовой пальмы. От неожиданности Малко отпрянул в сторону. Он различил силуэт человека. Это был молодой китаец, ожидавший на корточках в тени. Поднявшись, он сказал несколько слов Филу Скотту и исчез, сунув ему в руку какой-то пакет. Дверь в доме была не заперта.

– Вы не запираетесь? – удивился Малко.

Фил Скотт, довольный, усмехнулся.

– Здесь только идиоты дают себя обворовать. Достаточно договориться об охране с какой-нибудь хорошей бандой... Это стоит десять долларов в месяц. И можно все оставлять открытым. В противном случае они потеряют лицо, и им перестанут платить.

Обстановка в доме была довольно простой: плетеная мебель, неизменный вентилятор под потолком, подушки из батика и циновки. Все это отнюдь не свидетельствовало о достатке.

Едва войдя, Фил Скотт снял рубашку и обнажил торс, сказав Сани:

– Сходи за сари.

Молодая тамилка послушно исчезла за занавеской.

– Как только я прихожу домой, то облачаюсь в сари, – объяснил Скотт. – Так чувствуешь себя удобнее. Однажды я отправлюсь на Таити жить в бунгало на пляже. А Сани будет мне готовить...

Он внезапно повернулся к Малко.

– Она симпатяшка, не правда ли? Восемнадцать лет...

– Она кажется очень послушной, – заметил Малко.

Австралиец молча улыбнулся.

– Она надеется, что я женюсь на ней. Но надо опасаться тамилок. Когда-нибудь она воткнет мне нож в живот, не переставая обожать. Понимаете, она тамилка из низших классов, и у нее есть комплексы. В двенадцать лет родители продали ее одному китайцу. За тысячу долларов. Такое здесь частенько случается.

– И таким образом она познакомилась с Тонгом Лимом?

– Точно так...

Малко вынужден был подождать с вопросами: Сани вернулась с несколькими сари из батика в руках. Фил Скотт бросил одно из них Малко.

– Располагайтесь как дома.

Сам он переоделся. Сани, в свою очередь, облачилась в сари. Также натянув на плечи сари, Малко спрашивал себя, что же будет дальше. Из сада доносился стрекот цикад. Вентилятор медленно вращался, перемещая теплый воздух.

Фил Скотт расположился на циновке, опираясь на подушки, и спросил ровным голосом:

– Вы не любите покурить из бамбука?

– Умеренно, – ответил Малко. – Я не знаю, нравится ли мне это.

Значит, то, что принес молодой китаец, было опиумом. Вот почему Фил Скотт был таким нервным в начале вечера. Ему недоставало затяжки. Малко не хотел курить. Наркотики никогда его не привлекали.

Чувствуя его сдержанность. Фил Скотт сказал:

– Если вы хотите иметь со мной дела, то прежде всего надо, чтобы мы подружились...

Сани ждала. Австралиец погладил ее по спине.

– Принеси, что нужно...

Она исчезла. Бледно-голубые глаза австралийца тотчас же остановились на Малко.

– Так что же именно вы хотите узнать в этой истории с Лимом?

Малко решил рассказать правду.

– Прежде всего мне надо найти его. Он, кажется, неуловим.

Фил Скотт поцокал языком.

– Послушайте, – проговорил он. – Вы тут можете найти людей, которые скажут: я знаю все чертовы загадки, я все могу, но на деле все они – дерьмо. Они ничего не знают кроме своего пупка. Что касается меня, то я знаю всех в Сингапуре. И все знают меня. Я действительно могу вам помочь.

Малко сказал себе, что Фил Скотт – один из тех мифоманов, которых полно в Азии. Они живут за счет торговых махинаций и переезжают из страны в страну, оставаясь каждой до тех пор, пока не иссякнет их кредит во всех барах, пополняя отбросы общества.

– Только это может дорого стоить, – добавил австралиец не слишком подчеркивая свои слова. – Нужно будет платить посредникам.

– Об этом можно будет договориться, – сказал Малко. Он задавался вопросом, знает ли собеседник о его причастности к ЦРУ, Во всяком случае, должно быть, догадывается. Сани прошмыгнула в комнату босиком, держа в одной руке поднос, а в другой какой-то предмет, напоминающий серебряную тросточку с изогнутой рукояткой.

– Смотрите-ка, – заметил Малко, – это трубка племени мео.

Она была значительно длиннее, чем классические трубки, и опиум помещался на конце изогнутой части, а не занимал две трети чубука, как в классическом варианте. На ней были великолепные инкрустации из слоновой кости.

Белые зубы Фила Скотта приоткрылись в широкой беззвучной усмешке.

– Оказывается, вы не такой уж хрен, как показалось вначале.

Он откинул голову на подушку и вздохнул.

– Что есть хорошего в жизни, так это добрая трубка опиума, а потом девушка, как Сани.

Юная тамилка сидела на корточках, зажигая масляную лампу, чтобы разогреть маленький горшочек с опиумом. Малко спрашивал себя, куда он попал. Но интуиция подсказывала ему, что Фил Скотт – как раз тот человек, который ему нужен. Он не умрет от трубки опиума, Малко посмотрел на Сани. Ткань сари плотно облегала ее загорелое тело, высокую грудь, полуобнаженные бедра. Лицо ее под этой странной золотистой каской волос было сосредоточено. Как подобная девушка могла жить с таким подонком, как Фил Скотт?

Коричневый комок, насаженный на длинную спицу, стал слегка потрескивать. Первая трубка была готова. Сани почтительно протянула ее Филу Скотту.

– Закрой дверь, – сухо сказал тот, беря трубку. – Ты хочешь навлечь на нас неприятности?

И он пояснил Малко:

– Здесь с этим не шутят. У одного типа нашли трубку, которой тот не пользовался уже лет двадцать. Вес равно: его оштрафовали на 500 долларов.

Когда дверь была закрыта, он взял в рот мундштук и, закрыв глаза, жадно затянулся. Сани, как зачарованная, смотрела на него. Ее ноги слегка раздвинулись, и охваченный волнением Малко заметил темный бугорок в низу ее живота. Его-то она не покрыла золотистым лаком.

Малко охватил приступ кашля, раздиравший ему горло. Запах опиума, одновременно приторный и пряный, раздражал бронхи. Уже прошло почти три часа с тех пор, как они начали курить. Маленький горшочек был пуст, но танцующий свет опиумной лампы придавал трем фигурам, растянувшимся на циновках и подушках, фантастические формы. Малко довольствовался тремя трубками. Сани едва притронулась к опиуму, но Фил Скотт заканчивал уже пятнадцатую. Лежа на спине и закрыв глаза, он мерно дышал. Его левая рука играла прядями волос Сани, стоящей на коленях рядом с ним. Молодая тамилка с бесстрастным лицом, устремив взгляд в пустоту, мягко ласкала рукой его грудь круговыми движениями.

Внезапно рука австралийца оставила голову Сани, скользнула по сари, задержалась на узле, завязанном за спиной. Он потянул за один конец завязки. Ткань соскользнула по смуглой коже, открыв грудь, затем спала с бедер Сани. Ее грудь с удлиненными черными сосками, словно две груши, казалась вырезанной из черного дерева. Фил Скотт рассеянно провел по ней ладонью. Сани закрыла глаза, и ее лицо выражало полное блаженство. Рука Фила Скотта задержалась, словно ощупывая контур, а затем снова вернулась на затылок молодой женщины. Другой рукой он расстегнул сари, завязанное вокруг талии, и раздвинул его, обнажая плоский живот с длинным бледным шрамом поперек и дряблой плотью.

Сани открыла глаза. Ее взгляд застыл в каком-то смиренном очаровании на обнаженном животе, словно это была самая прекрасная вещь в мире. Фил Скотт не успел сделать ни одного жеста. Длинные смуглые руки покинули его грудь, скользнули вдоль живота и сомкнулись в форме раковины вокруг плоти.

Потрескивание лампы казалось Малко невыносимым. Он не мог отвести глаз от происходящего. Это было такое же захватывающее зрелище, как дуэль кобры и мангуста. Серией скользящих движений, свойственных рептилиям. Сани распрямилась и вытянулась на циновке так, что ее голова соединилась с руками, повернув к Малко свои округлые бедра и прелестно изогнутый зад. Все это без малейшего намека на целомудрие, в полном противоречии с ее предшествующим поведением. Сари покоилось теперь у ее ног. Обхватив пальцами плоть любовника, она медленно склонила позолоченную каску над его животом.

Фил Скотт оставался совершенно неподвижным, с застывшим лицом и открытыми глазами, с руками, вытянутыми вдоль тела.

Его отсутствующий вид еще более подчеркивал охватившее Сани оживление. Ее тело едва заметно извивалось от плеч до бедер, как будто бы все его мышцы участвовали в ласке. Широкая морщина пересекала ее лоб, свидетельствуя о сосредоточенности. Ее голова поднималась и опускалась какими-то неуловимыми движениями, словно бы она боялась навредить Филу. Эта каска золотистых волос придавала всей сцене некий сюрреалистический оттенок.

Малко шевельнулся, и сустав у него на руке слегка хрустнул. Этот звук громко отдался в тишине. Сцена не выглядела провокацией со стороны Сани, но чем-то вроде раздвоения ее личности. В метре от себя он видел, как крутые бедра девушки поднимались и опускались в ритме движения ее головы, словно некое молчаливое приглашение в его адрес.

Кровь стучала у него в висках. Сани пробудила бы желание даже у архиепископа. Доза опиума, которую он выкурил, погрузила его в эйфорию, но была недостаточна, чтобы притупить его чувственность. Малко едва сдерживал себя.

Желая снять напряжение, он перевел взгляд на Фила Скотта. Мышцы его челюсти были напряжены до предела. Пальцы автоматически поигрывали с батиком циновки, кадык непрерывно поднимался и опускался. Малко вдруг сообразил, почему движения Сани были столь медленными и размеренными. Ее ласки не давали никакого результата. Фил Скотт вдруг схватил ее за затылок и оторвал от своего живота.

– Своих китайцев ты лучше ублажала, – прокаркал он злобным голосом.

Болезненная волна мелькнула в карих глазах Сани.

Однако, не сказав ни слова, она вновь склонилась и возобновила ласки.

Малко потихоньку привстал, чтобы уйти. Но Фил Скотт, повернувшись, устремил на него ледяной взгляд.

– Оставайтесь, – сказал он. – Мы поговорим о бизнесе потом...

Нервы Малко превратились в провода высокого напряжения. Опиумная лампа погасла, и только свет фонаря на Энгилла-роуд позволял различать что-то в комнате. Сани неустанно продолжала свою бесконечную ласку все с тем же результатом. Мало-помалу Фил Скотт начал проявлять какую-то лихорадочную деятельность. Он резко подскакивал, ворчал, извивался, отрывал от живота голову Сани и осыпал ее ругательствами. Однако она неустанно продолжала свое дело без единого взгляда в сторону Малко, как лиса, роющая себе нору.

Она, наконец, остановилась, скользнула вдоль распростертого тела, вытянулась на нем и волнообразными движениями своего живота стала как бы втираться в живот Фила.

Это роскошное смуглое тело сильно возбуждало желание, только не у Фила Скотта.

Он грубо схватил Сани за плечо и отбросил ее в сторону. Она оказалась на спине. Ее темный треугольник выделялся на смуглой коже. Она прерывисто дышала, рот ее был приоткрыт, тело волнообразно двигалось.

Внезапно Фил Скотт приподнялся, опираясь на одну руку. Безумный отблеск пробежал в глубине его выцветших голубоватых глаз. Взяв Сани за горло, он яростно ее тряхнул.

– Негодяйка, ты хочешь, чтобы тебя целовали. Вот все, чего ты хочешь!

– Фил! – простонала Сани приглушенно. – Пожалуйста. Я люблю тебя.

– Негодяйка, – повторил австралиец.

Он повернулся к Малко.

– Целуйте ее. Пусть она оставит меня в покое.

Опираясь на локоть, Малко созерцал эту сцену, разрываемый отвращением и желанием. Все это казалось нереальным. Сани медленно повернулась к нему и встретила его взгляд. Полностью покорная хозяину, она смотрела с каким-то животным отчаянием и другим, более двусмысленным выражением.

– Иди! – повторил Фил Скотт.

Он оставил ее затылок и резко толкнул ее к Малко. Она приблизилась, словно автомат, и прижалась к нему. Он почувствовал сквозь ткань сари теплоту ее гибкого тела, и это заставило сильнее биться кровь в его висках. Сначала она оставалась совершенно неподвижной, затем слегка укусила его за плечо, прижимаясь ртом к груди, скользнула вниз, ее руки нежно, как будто бы раздевали ребенка, раздвинули сари и добрались до живота. Одно их прикосновение едва не исторгло у него вопль удовольствия. Они были настолько гибкими, что казались без костей.

Близкий смешок Фила Скотта почти оглушил Малко.

– Вот так!.. Маленькая негодяйка. Возбуди его как следует.

Опираясь на локоть, он смотрел на них, и его голубоватые глаза пылали ненавистью. Малко заметил, что ласка Сани обладала как бы эффектом замедленного действия. Однако Фил Скотт, казалось, был мало этим озабочен. Рот Сани оторвался от него. Одним движением она прильнула к нему, раздвинув ноги, уселась на нем, втянула живот и плавно приняла его в себя. Ему даже не пришлось проникать в нее, настолько она уже была готова. Он инстинктивно вонзил пальцы в упругую плоть ее бедер. Она выпрямилась с вытаращенными глазами и ртом, раскрытым в безмолвном крике. С выпрямленным торсом, еще более подчеркивающим форму ее роскошной груди, поднимаясь и опускаясь в медленном ритме, она держалась обеими руками за бока Малко.

Фил Скотт, опиравшийся на локоть, разглядывал их расширенными, как у совы, зрачками, с горящей плотью. Не отрывая глаз от пары, он начал ускоренно действовать рукой, бормоча при этом непонятные слова.

Сани повернула к нему голову с глазами, полными безумной любви. Она ускорила движения таза, подражая ритму своего любовника. Она не оставляла Малко даже малейшей инициативы.

Услышав глухой стон, он узнал, даже прежде, чем увидел, что Фил Скотт добрался до финиша. Тотчас же Сани, как будто охваченная каким-то неистовством, ускорила ритм. Сани так высоко приподнималась, что едва не соскакивала с него, обрушиваясь затем всем своим весом до тех пор, пока Малко не испытал наслаждения. Она сразу застыла с трепещущим еще животом, с глазами, прикованными к своему любовнику.

Фил Скотт по-прежнему держал свою плоть в руке, черты его лица болезненно напрягались, как будто бы он не мог испытать до конца удовольствие.

И тогда произошло что-то невиданное. Даже не отрываясь от Малко, Сани развернулась вокруг оси, протянула руку к австралийцу, достигла его плоти, отодвинула пальцы своего любовника, сжала свои пальцы и несколькими движениями достигла цели. Фил Скотт издал легкий крик и опрокинулся на спину. Рука, которой он себя ласкал, двинулась навстречу руке Сани. Десять пальцев переплелись и застыли. Малко, несмотря на давивший на него вес Сани, чувствовал, что его больше не существует.

Потом они оставались лежать какое-то время, показавшееся Малко бесконечно долгим. Тяжесть Сани мешала ему дышать. Молодая женщина отстранилась от него так же непринужденно, словно они только что выпили по чашке чая. Она высвободила свои пальцы из руки Фила Скотта, который, откинувшись на спину, будто сраженный молнией, сразу же уснул с открытым ртом. Сани подобрала свое сари, накинула его на себя, бросила взгляд, полный нежности, на австралийца и, повернувшись к Малко, тихо сказала:

– Не надо сердиться на Фила. Он очень несчастен, потому что не может заниматься любовью нормальным образом. Теперь ему нужны очень сложные вещи...

– Что довело его до этого?

Сани простодушно и печально улыбнулась.

– Прежде всего «шоди».[1]Вот уже два года, как он начал также пить...

Малко, одеваясь, спросил:

– Почему вы все это терпите? В восемнадцать лет...

Сани покачала головой.

– Я люблю его. Когда мы поженимся, все изменится.

Он испытывал что-то вроде стыда после свершившегося. Но Сани, казалось, полностью забыла о нем. Она довела его до двери и быстро сказала:

– Я уверена, что он вам поможет в ваших поисках.

– Откуда вы знаете?

– Он мне сказал об этом. Он узнал, что Тонг Лим сейчас в Сингапуре.

Малко почувствовал, что сердце у него забилось сильнее. Но Сани уже закрыла дверь.

В саду воздух был теплым, на небе сияли звезды. Он оказался на пустынной Орчард-роуд с тяжелой головой, во власти противоречивых чувств. Не прошел ли даром этот безумный вечер? Вдали, на светлом небе, вырисовывался белый силуэт отеля «Мандарин». Малко потребовалось минут пять, чтобы вернуться в «Гудвуд». Садясь за руль, он подумал, что за пуританской лакировкой Сингапура скрывается немало трещин. Возвращаясь в «Шангри», он не встретил по дороге ни одной машины. В три часа ночи Сингапур казался вымершим. В гостинице портье, сверкающий галунами, с любопытством посмотрел на гостя.

Малко не мог выкинуть из головы эту историю с крокодилом. Кроме выводов Фила Скотта, нужно было узнать и другие мнения.

Здание, где размещалось управление уголовного розыска, было стандартным для заведений подобного рода: четырехэтажный дом на углу Робинсон-роуд и Хилл-стрит с желтыми стенами и зарешеченными окнами. Китаянка, сидевшая в дежурке у входа, равнодушно взглянула на визитную карточку Малко.

– У вас назначена встреча с главным инспектором Юн Чен Таем?

– Да, – ответил Малко.

Эту встречу устроил советник по культуре посольства США, сотрудник ЦРУ. Малко был представлен как страховой агент компании «Мони». Сингапурские ищейки пока еще не догадались, наверное, о принадлежности Малко к ЦРУ. Этим надо было воспользоваться.

Малко обвел взглядом высокие потолки, вентиляторы, облезлую штукатурку. Все выглядело невесело. Полицейский в форме спустился к ней и провел в кабинет, где находилось трое китайцев в рубашках с закатанными рукавами. Один из них, полный, с коротко подстриженными волосами, приветливо поднялся и пожал Малко руку.

– Рад помочь вам, – сказал он с сюсюкающим китайским акцентом – Вас интересуют подробности смерти господина Тана Убина, не так ли?

– Да, верно, – сказал Малко. – Господин Убин был застрахован в нашей компании, и его смерть показалась нам странной. Поскольку я совершаю поездку по районам Юго-Восточной Азии, правление поручило мне справиться об этом деле у местных властей. Правда ли, что господина Убина загрыз крокодил на территории Сингапура?

Полицейский пробежал глазами досье. Потом поднял голову и сказал равнодушно:

– Совершенно точно. Нам очень жаль. Это чрезвычайно редкий случай.

– Как это произошло?

Полицейский откинулся в кресле.

– Мы не смогли подробно установить обстоятельства, при которых это случилось. Видимо, пострадавший остановился на краю болота, расположенного на территории коммуны Пунгол, чтобы справить естественную нужду. В сумерках он не заметил крокодила, притаившегося в высокой траве. Животное схватило его за ногу и утащило в болото, где и прикончило, размозжив ему голову.

– Он должен был кричать, – заметил Малко.

Полицейский покачал головой.

– Поблизости никого не было. Видимо, все произошло очень быстро. Потеря крови привела к тому, что он сразу потерял сознание. Тут нет никаких сомнений. Посмотрите-ка...

Он протянул фотографию Малко, который, взглянув на нее, подавил в себе легкую дрожь. На снимке была видна нога, обрубленная у лодыжки, с рваной раной. Остальная часть тела была укрыта. Малко вернул фото и спросил:

– Крокодила нашли?

– Нет, – признался китаец с сожалением. – Несмотря на облаву, которая длилась несколько дней. Но мы не смогли осмотреть все болото. Население было предупреждено, чтобы избежать других несчастных случаев.

Малко помолчал.

– Известно, ли, что делал господин Убин в этом месте? Ведь оно расположено довольно далеко от центра, не так ли?

Полицейский расхохотался, откинув голову.

– Мы не следим за людьми, – проговорил он. – Может быть, у него там было свидание. В Пунголе живет много индийцев. Там есть очень красивые девушки.

Малко понял, что большего ему не добиться. Он поблагодарил собеседника, который проводил его до двери. На улице солнце пекло немилосердно. Он включил в автомобиле кондиционер, производивший адский шум. Малко было о чем задуматься.

Была ли смерть Тана Убина случайной? У полиции это не вызывало никаких сомнений. И потом, крокодил был не очень-то удобным орудием преступления. В ожидании, пока Фил Скотт очнется от паров опиума, Малко решил навестить того, кто пытался связаться с ЦРУ по поводу встречи с таинственным Тонгом Лимом. Это была Маргарет, его дочь.