Глава 17

Малко наблюдал за Анитой, завернувшейся в полотенце, которая поставила поднос с завтраком на кровать. После ее признания он от нее не уходил. Она опять занималась с ним любовью как ни в чем не бывало.

В прессу ничего не просочилось по делу об отравленных жвачках. Корейцы не хотели пугать иностранцев. Анита Кальмар продолжала давать интервью о своем побеге.

С одной только разницей — теперь за ней всюду следовал так называемый «кинооператор» Кэй-би-эс, на самом деле — агент корейского ЦРУ.

За исключением Малко и генерала Кима, никто не думал всерьез, что она снова увидит Обок.

Зазвонил телефон. Малко был далеко, и Анита сняла трубку.

— Вы ошиблись, — сказала она.

Шведка стала наливать кофе и положила сахар. Малко наблюдал за ней. Можно было подумать, что они всю жизнь прожили вместе. В шелковом пеньюаре цвета слоновой кости она была воплощением несбыточной мечты для любого нормального холостяка. Однако...

— Кто это?

— Просто ошиблись. Спрашивали мистера Джонсона.

Она легла рядом с ним, потянулась, и кремовый шелк натянулся у нее на груди. Малко прикоснулся к выпуклым ягодицам. Он уже злоупотребил ими как только можно. Военный трофей...

Они больше не говорили ни об Обок Хю Кан, ни о цианистом калии. Ничего подозрительного не происходило. Анита посмотрела на небо.

— Погода прекрасная, мы могли бы выйти. Мне бы хотелось купить книги. Здесь под Киобо билдинг, рядом с американским посольством, есть большой книжный магазин.

— Хорошая мысль, — согласился Малко.

В его распоряжении по-прежнему был Ун Сам и машина Майкла Коттера. Правда, резидент не считал необходимостью немедленный арест Обок, полагая, что это проблема корейцев. Оказывал давление только генерал Ким.

Малко был убежден, что Анита не выдержит, если что-нибудь произойдет. Шестое чувство подсказывало ему, что Обок еще в Сеуле. Он никогда не выходил без заряженного пистолета.

Малко наблюдал за Анитой, пока она надевала белое кружевное белье, свитер и брюки, обтягивающие ее восхитительные ягодицы. Их взгляды встретились, и то, что Анита прочла в его глазах, заставило ее улыбнуться.

— Сразу, как только вернемся... — сказала она.

По воскресеньям ездить было немного легче. Ун Сам ждал внизу в «дэу». Мнимый «кинооператор» сел рядом, и они поехали в центр. Светящееся панно напротив мэрии показывало число 164. Над отелем «Кореана» развевались большие олимпийские знамена.

Киобо билдинг, с его двадцатью двумя этажами затемненных стекол, не уступал Манхэттену. Вход был сзади, впереди — двор, куда въезжали машины, перед тем как припарковаться. Ун Сам всех высадил и поехал на подземную стоянку. Анита и Малко в сопровождении «кинооператора» вошли в большой зал, откуда шли эскалаторы, ведущие к самому большому в Сеуле книжному магазину. Плотная толпа народа оттеснила их. Малко пробрался первым. Он обернулся и увидел, что Аниты нет за ним. Она стояла и смотрела на большие фрески, украшавшие стены. Повернуть назад было невозможно: зажатому толпой, ему нужно было теперь спуститься, а потом снова подняться на эскалаторе, движущемся в обратном направлении.

Анита все еще стояла в зале вместе с «кинооператором». Теперь она уже смотрела на улицу, туда, где останавливались машины, высаживая пассажиров. Малко уже возвращался, поднимаясь на эскалаторе, когда вдруг увидел, как у входа остановилась какая-то «хонда». Он услышал звук клаксона, и шведка сразу же направилась к двери. Сбежав с эскалатора, Малко заметил за рулем «хонды» женщину в черных очках. Переднее правое стекло машины было разбито.

Анита пробежала через тротуар.

Открыв заднюю дверцу, она бросилась в машину, «кинооператор» бежал за ней. Расталкивая зевак, Малко помчался к ним, на ходу вынимая пистолет. Он увидел, как из окна машины появилась рука, державшая какое-то оружие, дуло которого показалось ему слишком большим. «Кинооператор» упал, вытянув руки вперед, и растянулся на земле в тот момент, когда «хонда» тронулась с места. Она выехала со стоянки через небольшую аллею без тротуара и скрылась. Прохожие устремились на помощь «кинооператору». Какая-то женщина закричала от ужаса, увидев его залитое кровью лицо. Подошел Малко. Кореец получил две пули: одну — в правый глаз, другую — в щеку. Никто не слышал звуков выстрелов. На пистолет был надет глушитель.

Захмелев от ярости, Малко бросился к громкоговорителю, предназначенному для вызова машин из подземного гаража.

— И-о, И-о[36], — кричал он.

Это были первые две цифры номера машины. Ун Саму все-таки потребовалось три минуты, чтобы подъехать. Было ясно, что нечего даже пытаться догонять «хонду». Все равно что искать иголку в стоге сена...

— В корейское ЦРУ, к генералу Киму, — сказал Малко.

Обок Хю Кан похитила шведку прямо у него из-под носа, убив телохранителя. На этот раз у них не было никакой зацепки...

«Хонда» вошла в один из туннелей, дырявивших холм Намсан как швейцарский сыр. В темноте Анита сразу же пересела на переднее сиденье. Заливаясь слезами, она прижалась к кореянке.

— Господи, я и не думала уже когда-нибудь тебя увидеть. Это ужасно. Зачем ты это сделала?

— Что? — сухо спросила Обок.

— Отравленная жвачка, я...

— Что это за история?

Анита пересказала ей эпизод с полицейским, отравленным цианистым калием. Обок пренебрежительно толкнула ее плечом.

— Это все манипуляции корейского ЦРУ. Они подменили то, что я тебе дала. Какая же ты наивная.

Она повернулась к шведке, пылая презрением.

— Ты меня предала, ты рассказала, где я скрываюсь.

— Нет, нет.

Анита ломала себе руки. Внезапно они выехали на свет, оказавшись на улице, огибающей парк Намсан. Вдали, на юге, проходила река Ханган. Обок пыталась скрыться, направляясь к кварталу Итэвон. Она была уверена в том, что ее противники не успели разглядеть номер украденной ею машины.

— Как же тогда они узнали? — настаивала она.

Анита заливалась слезами.

— Это он, этот человек, он...

— Твой любовник?

— Нет, да. Он пришел вслед за тобой и увидел визитку Хюна, антиквара. Он понял. Я ничего ему не говорила... Уверяю тебя.

Обок пожала плечами.

— Неважно, но старик умер из-за тебя. Это был мужественный боец.

Анита Кальмар съежилась на сиденье, вся в слезах, пожирая Обок глазами. Она осторожно положила ей руку на ногу.

— Я прошу у тебя прощенья...

Обок оттолкнула ее.

— Отстань от меня, ты всего лишь сука, продавшаяся империализму и мужикам. Говорила мне, что никогда ни к одному не прикоснешься.

— Я не такая сильная, как ты, — жалобно заскулила Анита. — Но обещаю тебе...

У нее пробежала дрожь по животу. Она была очарована жестокостью кореянки, ее фанатизмом, физической силой. Всем тем, чего ей так недоставало. Мысль о том, что она убийца, делала ее еще больше влюбленной. Она снова прижалась к кореянке, на этот раз Обок не оттолкнула ее руку, скользившую вверх по ноге. Анита дрожала от возбуждения. Она не видела прохожих, магазины, оживление на улицах, целиком отдавшись радости встречи с женщиной, в которую была так безнадежно влюблена. Даже про историю с жвачкой она забыла. Положив голову на нога кореянке, она прошептала:

— Я сделаю для тебя все, что ты захочешь...

Обок сунула правую руку ей под свитер и садистски схватила ее за грудь, сжав ее изо всех сил. Шведка застонала:

— Ты мне делаешь больно!

Обок коснулась соска, царапнув его ногтем.

— Я должна была бы сразу тебя убить, — сказала она, — вместо того кретина сыщика...

Анита стонала от удовольствия и боли.

Крепкие руки Обок вызывали у нее такое чувство, какого не мог вызвать ни один мужчина.

— Куда мы едем? — спросила она.

— Молчи, или я выброшу тебя из машины!

Шведка бросила на нее умоляющий взгляд.

— Нет, нет!

— На этот раз ты сделаешь все, что я скажу...

— Да, да, конечно.

Обок повернула в тот самый тупик, где она взяла «хонду». Кореянка вышла, открыла дверь и завела машину в гараж. Заперев дверь на ключ, она увлекла Аниту в соседнюю пристройку. Там стояли сваленные в кучу бидоны, верстак, на земле в углу валялась циновка. Через узкое окно проникала слабая полоска света. Здесь было омерзительно, но шведка не обращала внимания.

Она обвила сильное тело Обок как осьминог, повсюду ее целуя, потихоньку соскользнула и оказалась перед ней на коленях. Та позволяла ей это делать. В какой-то момент она подняла ее голову, схватив за светлые волосы.

— Ты думаешь, для чего я заставила тебя прийти?

— Не знаю.

— Для этого. Мне тебя не хватало.

Анита вскрикнула от счастья. Значит, Обок ее простила! Она лихорадочно схватилась за застежки ее комбинезона. С насмешливой и презрительной улыбкой кореянка позволила Аните снять с нее комбинезон и трусы. Шведка ласкала влюбленным взглядом выбритый лобок, мускулистое тело, крепкую, как у борца, грудь. Потом она окунула свои длинные волосы ей между ног. Та незаметно расслабилась, Анита скользнула языком вдоль ее ноги как шаловливая маленькая змейка.

Кореянка не сопротивлялась, пассивная, холодная с виду. Когда же руки Аниты коснулись ее бедер, а потом ягодиц, она не смогла удержаться и застонала. Шведка посмотрела на нее.

— Тебе нравится?

— Молчи!

Анита послушалась, медленно поднялась и встала перед ней. Она лихорадочно сбросила свой свитер и брюки. Нежно поцеловала Обок в уголки губ, прижимая свою роскошную грудь к маленькой упругой груди Обок. Тело ее горело от возбуждения.

Она задыхалась от желания, но сдерживала себя, зная, что Обок не простит ей, если все пройдет так быстро. Анита забыла про гнусную обстановку, запах капусты, даже холод. Первый раз она занималась любовью с Обок в Северной Корее, после сауны и ледяной ванны. Кореянка растерла ее грубым соломенным жгутом, а потом овладела ею по-мужски.

Сейчас Обок была неподвижна как статуя, словно и не было ее пылающего и прильнувшего к ней тела. Анита принялась целовать ее лицо и, осмелев, скользнула кончиком языка между сухими губами. Наконец губы Обок раскрылись, и они коснулись друг друга языками. Анита застонала от счастья. Это была первая реакция кореянки.

— Ты красивая, — прошептала она, прервав поцелуй.

Ответа не было.

Анита оторвалась от ее губ, медленно спускаясь вниз, вылизывая каждый сантиметр ее кожи. Она чувствовала, как тело Обок быстро расслаблялось, словно кто-то его массировал, но руки ее оставались безжизненны, не отвечая на ласки. Анита задыхалась от возбуждения. Она снова встала на колени, потом подняла голову:

— Иди.

Со вздохом явного утомления Обок сначала присела на циновке, потом легла, прислонив голову к деревянному чурбану и слегка раздвинув ноги.

Этот ритуал женщины не могли совершить уже несколько месяцев. К Аните снова возвращались все жесты, все ощущения. Она села на колени перед Обок, наклонилась над ней, лаская ее грудь и пальцами скользя по ее животу.

Обок оставалась холодна, как мрамор, и Аните хотелось рыдать от отчаянья. Однако та не противилась. Шведка так разошлась, что Обок воскликнула строгим голосом:

— Мне больно! Ты неловкая!

Анита остановилась. Слега отпрянув назад, она снова принялась ласкать ей грудь и живот. Ею владела одна мысль — доставить Обок удовольствие.

Наконец последовала какая-то реакция. Анита застонала от счастья. Она прильнула к ней, скользя руками по ее телу и долго языком лаская ее плоть. Она вкладывала в ласки всю свою душу. Обок оживлялась постепенно. Шведка прервалась на несколько секунд, чтобы перевести дыхание, и Обок прошептала хриплым голосом:

— Продолжай!

Она послушалась, сдерживая себя изо всех сил. Теперь уже Обок извивалась под ее ласками, издавая стон удовольствия:

— Нежнее, нежнее!

Анита знала, как доставить ей наслаждение, и могла продлевать удовольствие до бесконечности.

Наконец кореянка вдруг покраснела, выбросила живот вперед и выгнулась дугой. Она захрипела, и ее руки схватили затылок Аниты, словно стараясь протиснуть ее лицо в свое чрево.

Они кричали вместе от наслаждения.

Обок еще лежала, вцепившись руками в светлые волосы.

Они оставались лежать так несколько секунд, потом кореянка посмотрела на часы и сказала спокойным, ровным голосом:

— У нас еще есть дело.

Анита покорно встала. Когда ей захотелось обнять Обок, та ее сухо оттолкнула.

— Тебе мало? Ну, ты настоящая сука!

В один миг одевшись, кореянка взяла Аниту за руку и подвела к «хонде».

— Видишь эту машину? Знаешь, что в ней?

— Нет.

— Пятьдесят килограммов взрывчатки.

У шведки сжалось сердце. Она снова опустилась на землю. Ее растерянный взгляд был прикован к кореянке.

— Зачем?

— Проучить империалистических марионеток.

— Зачем ты мне об этом говоришь?

Прекрасно зная, что Обок не шутит, Анита почувствовала, как ее охватывает паника.

— Ты мне поможешь. Это единственный способ искупить свое предательство.

— Да, — робко сказала шведка.

— Очень хорошо. Как только мы выполним свою миссию, уедем на Север. Ты сможешь жить со мной сколько захочешь.

— Это действительно необходимо сделать? — жалобно спросила Анита.

— Да. Ты отказываешься?

Обок уже угрожала.

— Нет, нет!

— Хорошо, я сейчас объясню тебе, что мы будем делать.

Глава 18

Обок прервал легкий стук в дверь гаража. Ее правая рука потянулась к лодыжке, вытаскивая маленький пистолет. Анита Кальмар смотрела на нее, словно зачарованная коброй. Она была влюблена в нее сейчас как никогда. Та стояла прицелившись и не шевелилась. Послышалось еще три равномерных стука. Кореянка расслабилась и открыла дверь. Это был Ечон. Шведка удивленно посмотрела на его детское лицо.

— Это наш товарищ Ечон, — представила Обок. — Сейчас я тебе объясню, что ты должна делать.

— Да, — послушно сказала Анита.

Ей казалось, что она раздваивается.

— Ты поведешь эту машину до площади Йоидо. Знаешь, где это?

Это была самая большая в мире площадь, вмещающая три миллиона человек, расположенная в южном квартале города.

— Да.

— Оставишь ее в западной части площади, там где дают напрокат велосипеды. Я буду ждать тебя напротив здания Кэй-би-эс. В белом «киа».

Анита широко раскрыла глаза.

— Но почему я?

— Чтобы ты искупила свою вину. Я хочу, чтобы ты приняла участие в этой акции.

Шведка послушно опустила голову. Обок протянула ей ключи от «хонды».

— Я поеду первая в «киа». Мы ждем тебя в тупике. Не делай глупостей, я буду за тобой следить. Если ты не послушаешься, знаешь, что с тобой будет.

Пока Анита садилась за руль «хонды», она отошла. У шведки так дрожали руки, что ей было трудно завести машину. Обок издали наблюдала за ней. Анита увидела в зеркало маленькую, совершенно новую белую «киа»... Она плакала, раздираемая желанием понравиться Обок и чувством, что должна совершить чудовищное преступление.

Анита тронулась в путь с воспаленной головой, зная, что нужно что-то делать, но не представляя, как.

Движение на Итэвон стрит мешало ехать. Уголком глаза она заметила маленькую белую «киа», которая пристроилась за ней. В это воскресное утро улица была особенно оживленной. Анита вела машину как можно медленнее, пытаясь найти какое-нибудь решение.

Конечно, она могла остановиться и попросить защиты у полиции. Но ей с трудом удавалось объясняться по-корейски, и ее бы не поняли. У Обок было в десять раз больше времени, чтобы убить ее и вернуть себе «хонду», начиненную взрывчаткой.

Каждый метр для нее был пыткой. Она вдруг подумала, а что если Обок просто решила ее проверить и таким образом отомстить за ее предательство. Северокорейцы любили подобные уловки, видимость наказания... Может быть, в «хонде» и нет ничего опасного...

Анита колебалась. От рассеянности она проехала на красный свет на углу Итэвон и Ханнамо. «Киа» остановилась правильно.

Полицейский засвистел. В Корее не шутят с правилами. Поскольку «хонда» не остановилась, он запомнил номер и сразу же передал его в полицейское управление по переговорному устройству, висевшему у него на плече.

Анита не знала, что делать. Чтобы попасть на площадь Йоидо, ей нужно было повернуть направо, потом спуститься по Ханнамо к реке и проехать по мосту Ханнам. Она неожиданно повернула налево на тихую улицу, извивающуюся около холма Намсан.

С левой стороны расположились роскошные резиденции, а с правой — на склонах холма был разбит парк. В этот утренний час там было мало народа.

Анита увеличила скорость. Улица была пустынна. Она колебалась. Обок видела, куда она повернула, и, конечно, собиралась ее догнать. Искать полицейский пост у нее не было времени. Нужно было предупредить о том, что она везла. Анита продолжала ехать, механически ведя машину.

Неожиданно она заметила телефонную будку, стоящую в начале уходящей на холм аллеи, запрещенной для грузового транспорта. Шведка резко остановилась и, убедившись, что за ней нет «киа», выскочила из машины.

Обок от досады даже вскрикнула. Спина полицейского стояла прямо перед капотом «киа». Попадаться нельзя было... Она должна ждать на светофоре, глядя в ту сторону, куда исчезла Анита. Почему она свернула налево? У нее подвело желудок от тревоги и ненависти.

— Ты не должна была сразу давать ей машину! — закричал Ечон.

— Замолчи, — ответила она, чтобы себя успокоить. — Я уверена в ней.

Она рванула с места, заскрипев шинами, и повернула налево. «Хонды» не было! Поглощенная дорогой, она едва не проехала будку, упустив из виду стоявшую перед ней машину. Ечон завопил:

— Смотри!

Она повернула, и сердце ее замерло. Анита Кальмар как раз лихорадочно набирала номер. В тот момент кореянке захотелось разорвать ее, вырвать у нее сердце. Сделав резкий вираж, она поехала по дороге, преградив путь «хонде». Остановилась, выскочила из «киа» и бросилась к будке.

— Не вешайте трубку, — послышался певучий голос телефонистки из «Силлы».

Аните захотелось кричать. Она сначала напрасно звонила в «Чосон». Малко там не было. Он был единственный, кого она могла предупредить. Гудки в трубке повторяли удары ее сердца. Наконец трубку сняли, и Анита услышала голос Малко: «Алло!». В этот момент она обернулась и увидела Обок, которая мчалась к ней. Оставалось несколько секунд. Малко повторил: «Алло».

— Это Анита! — она рыдала. — Простите, простите, она меня заставила. Здесь машина с...

Дверь кабины почти была сорвана. Анита почувствовала, как ногти вонзились ей в руку, и завыла от боли.

— Прекрати, пусти меня!

— Где вы? — кричал в трубку Малко.

Женщины боролись. Кореянка пыталась вытащить из будки Аниту, вцепившуюся в трубку намертво, как безумная. Одним ударом по кисти Обок удалось заставить ее отпустить трубку. Схватив шведку за волосы, она рванула ее, ударив о металлическую стойку. Анита еще успела крикнуть, не зная, слышит ли ее Малко.

— Йоидо...

Она упала на землю. Изо всех сил Обок зверски ударила ее ногой в живот, и шведка скрючилась, взвыв от нечеловеческой боли и разлившейся желчи. Вышел Ечон, беспокойно оглядываясь на редкие автомобили, проезжавшие мимо. К их счастью, « киа» заслоняла тело, распростертое на земле. Он произнес спокойным голосом:

— Кончай, товарищ, нам некогда.

Он знал, что одним приемом таэквондо Обок могла убить свою подругу. Та бросила взгляд на дорогу, ведущую вверх по холму, перегороженную цепочкой и предназначенную только для пешеходов. Увидев, что цепочка не заперта, Обок сняла ее, бросила на землю и позвала Ечона.

— Помоги мне.

Они затащили Аниту в «хонду». Кореец улыбнулся зверской улыбкой.

— Хорошая мысль.

— Нет, — сказала Обок, — для этой суки есть и получше.

Она кипела от ярости и ненависти, ей хотелось бы живьем разрубить ее на куски. Ечон беспокойно оглядывался.

— Могут поднять тревогу.

— Не бойся, — отрезала Обок, — я свое дело знаю...

Она вскочила в машину и села за руль «хонды». Ечон хотел сесть рядом с ней, но она оттолкнула его.

— Садись в «киа» и езжай за мной.

Он послушался, и обе машины поехали по дорожке. Обок вышла и повесила цепочку на место. Они проехали метров триста, с дороги их уже не было видно. Обок остановилась и открыла багажник «хонды». Ечон с любопытством смотрел на нее.

— Что ты собираешься делать?

— Наказать ее так, как она этого заслуживает.

Она вытащила из багажника моток прочного шнура. Анита стонала в машине. Обок вытащила ее за волосы из машины. Ее лицо было искажено от ненависти. Она несколько раз ударила ее ногой в грудь, вызвав жуткий крик у Аниты, потом присела около нее.

— Ты умрешь, — сказала кореянка. — Но это будет не самая приятная смерть. Помнишь таиландку в Пхеньяне?

Анита Кальмар дернулась всем телом и вцепилась ей в ноги.

— Нет, только не это!

Ее крик перешел в хрип. Обок разбила ей рот ударом каблука.

Она тут же привязала один конец веревки к левой ноге Аниты, прямо над лодыжкой. Анита вырывалась, лицо ее было в крови. Зверским ударом кореянка размозжила ей носовой хрящ, вызвав кровоизлияние и стоны. Ечон наблюдал за окрестностями, явно не одобряя то, что происходило. Они шли на слишком большой риск.

Обок закрепила веревку так, что никакая сила не могла бы ее оторвать. Другой конец обвязала вокруг ствола дерева. Шведка стонала, отбивалась, ползала по земле, слишком слабая, чтобы что-то сделать. Обок спокойно привязала вторую веревку к правой ноге Аниты. Потом она подошла к «хонде» и крепко привязала другой конец к крюку для буксировки. Наконец кореянка повернулась к Ечону.

— Иди. Садись в «киа» и поезжай первым. Он послушался, не глядя на шведку. Анита кричала, умоляла Обок пощадить ее. Та наклонилась над ней со зверской улыбкой.

— Ты кричишь не так сильно, как таиландка. Помнишь? Приготовься к мучениям.

Она села в «хонду» и дала задний ход, медленно отъезжая и не спуская глаз с Аниты, распростертой посреди дорожки... Веревка натянулась...

Обок еще слегка нажала на акселератор, вызвав дикий вопль у Аниты, у которой треснули сухожилия. Веревка была уже натянута до предела... Обок смотрела на широко раздвинутые ноги Аниты, испытывая смешанные чувства. Ненависть, месть и какое-то волнение. Она садистски продлевала агонию своей жертвы. Еще один легкий нажим на акселератор и душераздирающий крик...

За спиной у кореянки раздался звук клаксона. Ечон терял терпение. Не спуская с Аниты глаз, она еще раз медленно нажала на акселератор.

Малко, потрясенный, смотрел на телефонную трубку, в которой раздавались гудки. Что же произошло? Анита Кальмар уже три часа как исчезла. Ее разыскивала вся сеульская полиция. Она явно добровольно поменяла лагерь. Однако эти крики не были комедией... Что же все-таки случилось?

Он набрал номер телефона генерала Кима.

— Есть новости, — сказал Малко.

— У меня тоже, — ответил генерал Ким. — Один полицейский на Итэвон стрит считает, что видел «хонду» с мисс Кальмар. Она проехала на красный свет.

— Они готовят что-то серьезное, — ответил Малко.

Он пересказал ему свой короткий разговор со шведкой и сказал в заключение:

— У меня такое впечатление, что Обок потребовала от нее что-то, чего она не может сделать. Может, отвезти куда-нибудь машину с взрывчаткой?

— Почему вы так решили? — подпрыгнул генерал Ким.

— Анита Кальмар сказала о Йоидо и какой-то машине... А вы нашли взрывчатку у антиквара Хюна.

Последовало тяжелое молчание, и генерал произнес:

— Хорошо, я объявлю тревогу своим людям и прикажу следить за мостами. Если, конечно, еще есть время.

— Я тоже еду, — сказал Малко. — У меня машина Майкла Коттера.

Малко нашел машину и шофера около «Силлы» и попросил его уступить ему место у руля. Теперь он уже мог ориентироваться в Сеуле и предпочитал положиться на свою реакцию.

— Едем к площади Йоидо, — объявил он. — Мы ищем светлую «хонду» то ли с Анитой Кальмар, то ли с кореянкой с короткими волосами.

Он вдруг сообразил, что только ему приходилось видеть Обок. Фотографии, найденной у Сун-Бон, было недостаточно.

Со всей жестокостью Обок долго нажимала на акселератор, чтобы избежать возможного разрыва веревки. Она еще растягивалась, приподнимаясь над землей вместе с ногами Аниты, ногтями впившейся в землю с жутким продолжительным криком. У Обок на душе было спокойно. Стиснув зубы, она еще немного поджала. «Хонда» буксовала.

Натяжение в сухожилиях девушки было предельным. Она кричала, надрывая себе легкие. Ее крик усиливался... Что-то разорвалось у нее в паху. Обок тоже кричала, но от удовольствия.

У нее больше не было времени. На этот раз она нажала на акселератор до отказа. Одну секунду машина не двигалась, потом отскочила назад, потащив за собой левую ногу Аниты, вырывая мускулы, сухожилия, кости и артерии. Кровь брызнула из раздробленной бедренной артерии, и шведка покатилась по земле, истекая кровью.

Кореянка спокойно остановила машину, вышла и отвязала от бампера веревку, привязанную к окровавленной ноге Аниты. Она агонизировала, распростертая посреди дороги. Обок бросила на нее последний взгляд, толком не зная, что она испытывала. В глубине души она даже была рада: шведка составляла ее единственную слабость в ее четко регламентированной жизни. Кореянка ошиблась, оказав ей доверие. Теперь ей оставалось выполнить свою миссию и уехать на Север.

Анита Кальмар больше не шевелилась, и кровь уже едва сочилась из ее бедра, откуда торчала перламутрово-белая бедренная кость...

Обок села в «хонду» и поехала задним ходом.

Малко выехал через мост Маподаего на площадь Йоидо. Вид открывался поразительный. Площадь два километра длиной и полкилометра шириной была окружена суперсовременными зданиями. В прокатных пунктах выдавали велосипеды и роликовые коньки, и тысячи молодых людей развлекались здесь, где было запрещено движение автомобильного транспорта.

Он увидел полицейских в голубой форме, стоящих у машин, охраняющих выезд с моста. Проверяли весь транспорт. В небе трещал полицейский вертолет. Малко повернул направо, следуя мимо парка вдоль реки Ханган, до второго моста Вонхью.

Сотни машин мчались к зеленым массивам в это солнечное воскресенье. Он проехал через проход, выходивший к зданию Кэй-би-си с торчащими антеннами. С этой стороны площади было тоже много гуляющих и катающихся на роликовых коньках, но почти не было видно полиции. Он обогнал какую-то бело-голубую машину, владельцы которой внимательно изучали улицы. Усеянная антеннами «хонда» сделала ему знак фарами, остановившись перед цепями, запрещающими въезд на площадь. Он подъехал к ней.