Красавица спросила:

— Ты действительно считаешь, что я шлюха?

Стил закричал:

— А ну прекрати трепаться! И попробуй только мне доложить, что у тебя ничего не получилось. Тогда ты точно попадешь в Ад, уж об этом я позабочусь! Отправляйся!

Почему-то эта женщина вызывала в нем лишь раздражение, и Стил едва справился с нахлынувшим приступом ярости. Опустив глаза, Виктория молча покинула комнату.

… Иисус расхаживал взад и вперед по маленькой комнатке, в которой ютился. Сын Божий испытывал страх пред посланником Сатаны. Антихрист был силен, молод и явно не собирался проигрывать. Он был прекрасным оратором и в первый же раз перетянул на свою сторону огромное количество людей. К тому же, он стал Владыкой. А что было у Иисуса? Ничего, кроме его веры и последователей, число которых уменьшалось на глазах. Вседозволенность манила людей больше, чем строгие каноны церкви. Люди поверят в то, во что захотят поверить, и Иисус не был уверен, что народ выберет его религию. Антихрист знал, что убедить в чем-либо толпу во сто крат легче, чем отдельного человека, и прекрасно этим пользовался. Неизвестно, чего в людях больше — добродетели или порока. Опыт же настойчиво подсказывал Иисусу, что зло в людских душах явно преобладает, и это немало удручало сына Божьего.

Вдруг в дверь постучали и, прежде чем Иисус успел открыть, в комнату вошла прекрасная молодая женщина. Лицо ее озаряла милая улыбка, а совершенное тело с изумительными формами окутывала лишь прозрачная, легкая, как дымка, белая ткань, которая ниспадала с плеч до пят и не скрывала, а, напротив, подчеркивала все прелести аппетитной фигуры. Белокурые локоны змейками струились по плечам и спине незнакомки.

Иисус воскликнул:

— Изыди, о искушение!

Девушка нежно молвила:

— Сам Господь посылает тебе этот дар, так не отказывайся же от него! Ты свершил много праведных и прекрасных деяний, и заслужил толику того наслаждения, что дает людям плотская любовь.

Иисус пытался сопротивляться:

— Нет, прошу тебя…

Но девушка уже обвила нежными, но настойчивыми руками шею Иисуса и их губы слились в долгом поцелуе. Его язык был упругий и влажный. Отстранив ее от себя, Иисус слабо сказал:

— Нет…

Но он опустил веки, и увидел, что его член стоит как каменный и, в отличие от своего хозяина, точно знает, чего хочет. Дыхание Иисуса участилось, в голове шумело. Охватившее возбуждение заставило забыть об осторожности, а пульсирующая эрекция толкнула его в объятья коварной гостьи.

Почувствовав, что его ствол готов к бою и ему там тесно, Виктория развязала шнурок, поддерживающий штаны, и откровенно возбужденный мускул выскочил ей прямо в руки. Он был твердый и как будто бы живой. Девушка опустилась на колени и взяла в рот красивый и аппетитный фаллос. Сначала она затягивала его в рот медленно, а потом все быстрее и быстрее. Вскоре Иисус толкнул ее на кровать, навалился сверху, и, нетерпеливо ворвавшись в ее влажное лоно, двигался там вперед и назад до тех пор, пока неистовый оргазм не опустошил его до последней капли.

Тяжело дыша, Сын Божий откинулся на подушки, ослабевшей рукой убрал со лба мокрые волосы и посмотрел на влажный и обмякший член. Затем медленно перевел безумный взор на прекрасное тело девушки, все еще находящееся в его объятиях и, подобно изголодавшемуся зверю, вновь накинулся на свою добычу.

Иисус остро ощущал волнующий аромат женского тела, нежность молодой кожи и твердость сосков, которые он одержимо истязал ртом и пальцами. Девушка извивалась и стонала. Затем он поместил тело жертвы между своими ногами и, прижавшись животом к ее груди, с остервенеем начал сосать, покусывать, надавливать напряженный до предела бутон, бесстыдно восставший и жаждущий его ласк. Виктория кричала так, как никогда в жизни. Каждый новый оргазм уносил ее на небывалые высоты блаженства. Она нащупала его фаллос, который опять стоял, и, изогнувшись, взяла его в рот и принялась жадно сосать. Внезапно Иисус отодвинулся от нее. Встав на колени между ногами девушки, он раздвинул их, и медленно вошел. На мгновение Иисус замер, и Виктория почувствовала в своем животе его трепещущий член. Он глубоко проникал в нее и мощными ударами сотрясал все ее тело. Потом он резко ворвался ей в зад, так что у девушки перехватило дыхание, и таранил его до тех пор, пока семя не хлынуло потоком. Но после веков воздержания этого было слишком мало.

Иисус лег на спину, а девушка стала истязать его поцелуями и судорожными ласками. Сначала она исступленно целовала его губы, лицо, мочки ушей, шею. Затем опустилась чуть ниже, и объектом ее изысканий стали его соски, которые она умело и небезуспешно возбуждала. Не торопясь, Виктория опускалась все ниже. И вот, расположившись между его ногами, она начала нежно касаться его члена. Девушка лизала, покусывала, посасывала ядра и тонкую кожицу головки члена. Потом обхватила головку губами и медленно втянула ее в себя, руками продолжая ритмично поглаживать яички и щекотать маленькую дырочку за ними. За несколько секунд эта процедура достигла столь бешеного темпа, что до предела возбужденный член вскоре словно взорвался и фонтан спермы хлынул ей в рот. Часть она проглотила, часть нет. Но он все еще не был удовлетворен. Куда там! Все только начиналось.

Через какое-то время Иисус был опять возбужден. На этот раз он стоял около стены, и, приподняв Викторию, плавно вошел. Она обхватила ногами его торс и прижалась к нему всем телом. Когда он начал в ней двигаться, девушка почувствовала, как волны наслаждения проходят по ней, со временем становясь сильнее и чаще. Сладострастная истома разлилась по всему ее телу, содрогавшемуся от каждого удара его разгоряченного копья. И вдруг невероятный взрыв где-то глубоко внутри заставил ее, издав крик, улететь далеко-далеко. Каждая клеточка ее тела разрывалась от нестерпимого блаженства и наслаждения. Никогда еще Виктория не была так счастлива… Кончив, Иисус почувствовал внутри пустоту, и, осторожно опустив девушку на землю, с благодарностью прижал ее трепещущее тело к своему. Виктории повезло, что сын Божий не позволял себе ни извращений, ни истязаний, которыми так любят наслаждаться грешники и жестокие сластолюбцы.

Из окна лился серебристый лунный свет, прокладывая себе на полу бледную дорожку, а мириады звезд смотрели на то, как на продолжении всей оставшейся ночи они ублажали друг друга, совсем позабыв о проклятом мире, который никогда уж им этого не простит.

А на следующий день, как и пообещал Антихрист, люди, жившие на планете, с изумлением смотрели от начала и до конца всю встречу Иисуса с Викторией. Небо послужило огромным экраном, на котором это «кино» длилось чуть ли не весь день. Народ призрел Иисуса, и тому пришлось бегством спасаться от разгневанной толпы, готовой растерзать его в клочья. Иисус побежал во дворец, где его уже ожидал Антихрист. У Сына Божия еще была надежда. Ведь некогда Антихрист тоже был человеком, а значит, ничто человеческое ему не чуждо.

Иисуса провели в залу, где, празднуя свой триумф, на троне восседал ликующий Антихрист, честолюбие которого торжествовало и наслаждалось чувством победы. Тронный зал был действительно роскошным, и на первое мгновение взор Иисуса затмили красочные фрески из драгоценных металлов, украшающие стены, и поразительно богатое убранство. Но Сын Божий быстро овладел собой и более не обращал внимания на блеск и красоту порока. Взор его приковал еще более красивый и порочный приспешник Сатаны, который, в свою очередь, глядел на просто одетого посланника Господа. Внутри Иисуса клокотало волнение, Антихрист же был спокоен. Это спокойствие давала ему абсолютная уверенность в своих силах.

Встав перед троном, Иисус воскликнул:

— Остановись, пока не поздно! Одумайся! Что ты делаешь!

Антихрист дерзко засмеялся:

— Проиграл ты, герой-любовник, а я победил, так с какой же стати я должен сдаваться?

— Нет, ты не победил, ибо Зло никогда не восторжествует!

Стил раздраженно крикнул:

— Равно как и Добро! Они вообще друг без друга исчезнут.

Иисус спокойно молвил:

— Да. Но Добро стоит превыше Зла. Только добрый человек силен, злой же — слаб. Добрый бесстрашен, а злой — трус!

Антихрист воскликнул:

— Врешь! Не говори мне, что ты не боялся. Страх есть внутри каждого человека.

— Пусть так. Но скажи мне, ради чего ты делаешь это зло, зачем служишь Сатане?

— Чтобы обрести свободу. Я не хочу страдать в Аду.

Пристально посмотрев Стилу в глаза, Иисус спросил:

— Кто ты?

Антихристу не нравился этот разговор, и он становился все более раздражительным.

— Кто я? Я человек, личность, мужчина, черт тебя побери!

— Да, ты человек! А человек по природе своей добр. Даже Сатана был ангелом. Пожалуйста, закрой глаза и слушай меня. Не бойся, я не причиню тебе вреда.

К своему удивлению, Антихрист поверил Иисусу и закрыл глаза. Сын Божий начал говорить, и слова его проникали в самую душу Стила.

— Представь себе дом, в котором ты вырос. Представь, что открываешь дверь в свою комнату, и солнечный свет приветствует тебя, но не слепит, а приятно ласкает глаза. Вся комната залита этим удивительным светом. Ты видишь все предметы ярко и отчетливо, и они тоже приветствуют тебя. А посередине комнаты, в маленькой кроватке, ты видишь малыша, который только-только научился сидеть и он смотрит на тебя чистыми невинными глазами, в которых горят озорные огоньки. Малыш улыбается тебе, и ты отвечаешь ему тем же. Сердце этого малыша полно надежд, мечтаний, фантастических планов, и он ожидает чуда. Он не знает, что такое несправедливость и лицемерие, ложь и предательство, боль и страдание, как не знает он и много другого о жизни, в которую ему предстоит вступить. Зато в сердце его господствует добродетель и любовь ко всем и вся в этом мире. Этому малышу нужен защитник, который оградил бы его от всей грязи и несправедливости, что могли бы омрачить его божественный облик. И такой человек есть. Это ты. Подойди к малышу и возьми его на руки. Ты чувствуешь, что поднял создание добра и света. Теперь тебе, прошедшему сквозь все невзгоды и дрязги жизни и познавшему самые нижайшие людские пороки, предстоит защищать этого ребенка и развивать все то хорошее, что есть в нем. Ты для него все, так же как и он для тебя, потому что он — это ты. Да, Стил, вглядись внимательнее в его черты, и ты узнаешь себя. Дай себе еще один шанс, и на этот раз все действительно будет по-другому. Дай этому малышу то, чего тебе не дали когда-то, не позволь ему совершить те ошибки, что совершил ты. Обрети себя, Стил.

Когда Иисус говорил это, лицо его было озарено светом вдохновения и радости. Сын Божий был счастлив, говоря людям о праведных вещах и взывая к их лучшим чувствам. Антихрист же более не улыбался, лицо его было серьезно и даже печально. Иисус надеялся, что ему удастся указать этому человеку истинный путь.

Стил открыл глаза и тихо сказал:

— Да, я был таким, но эта проклятая жизнь изменила меня и теперь уж невозможно ничего вернуть.

С жаром Иисус воскликнул:

— Ошибаешься! Пусть внешне ты и изменился, но внутренняя твоя сущность осталась прежней. Ты всего лишь сделал из себя того, кем являешься сейчас, чтобы защититься от мира. Прячась от жизни или подделываясь под нее, ты залез в панцирь, но его можно сбросить, поверь мне!

Антихрист обречено возразил:

— Нет, ничего изменить нельзя. Я сейчас исчадие Ада, а не тот «божественный ребенок», о котором ты говорил. Я обречен…

— О, нет! Запомни, Стил: человек находится в тех рамках, которыми сам себя ограничивает, и ты обречен лишь до тех пор, пока считаешь себя обреченным!

Стил продолжал возражать:

— Но если я пойду против Сатаны, я проиграю! Мне никогда не победить Сатану!

— Ты победишь кого угодно, если сможешь победить себя. Более всего человек боится и дальше всего пытается убежать от самого себя, потому что внутренняя борьба самая трудная. Твой главный враг — это ты сам и никто другой, запомни это! Ты, и только ты решаешь, быть тебе или не быть.

Иисусу показалось, что в глазах Антихриста появилась надежда. Сын Божий продолжал:

— Некогда Сатана поведал тебе о том, что такое счастье, но ты не воспользовался этим знанием, а ведь сейчас ты мог бы это сделать. Сатана также говорил тебе о твоем призвании, а ты проигнорировал и это. Счастливым человека делает не то, что его окружает, а то, что находится внутри него.

Стил спросил:

— Что, и вправду возможно измениться, стать кем-то другим?

— Да. Но учти, что это очень нелегко. Прежде всего, у тебя должна быть четкая цель и решимость идти до конца, не отступая ни перед чем. Борись, как бы ни было трудно. Благодари себя за каждый маленький шажок вперед, потому что из таких шажков и состоит тот большой и прекрасный путь, который, в конце концов, если ты не отступишься, и приведет тебя к цели. Но на пути этом тебя подстерегает множество препятствий и ловушек, которые ты должен будешь победить в себе же.

Стил сидел, обхватив руками голову, и терзался сомнениями. Иисус видел это, и потому сказал:

— Я оставлю тебя. Подумай и прими правильное решение, которое может подсказать тебе лишь сердце твое. Знай: если ты решишься встать на путь праведный, то ни я, ни Господь, не оставим тебя и не позволим Сатане забрать тебя в Ад. Стань тем, кем желаешь быть, и не останься тем, кем являешься! Прощай, Стил!

Иисус удалился, оставив Антихриста наедине с самим собой и размышлениями о бытии.

Сын Господа посеял в душе Стила семя сомнения. Кому верить: Богу, который допускает бесчинства и войны, или Сатане, который их устраивает? Не лучше ли принять сторону более сильного? А что, если Бог намеренно дает людям право выбора между добром и злом? Чем больше Антихрист об этом думал, тем меньше понимал, где же истина и что ему теперь делать, как поступить.

Сын Божий, обернувшись в неброский серый плащ, вышел из дворца и решил укрыться где-нибудь в городе. Иисус шел по улицам, и сердце его содрогалось от жалости к людям, ибо взору его предстала ужасная картина краха цивилизации. Ядовитые солнечные лучи, казалось, проникали в души людей и отравляли их своим ядом, и, кроме того, бесстыдно освещали уродство и наготу человеческого безумия. Народ бесновался. В забегаловках пили, сквернословили и дрались. В кое-каких домах шла ожесточенная борьба за богатства. Лилась кровь, слышались отчаянные крики раненых и поверженных, гремели выстрелы. Иисус смотрел на лица людей, но все они сливались в одно лицо — лицо, искаженное страхом, злостью, агонией. В этот день уж никто не работал. Люди пошли против братьев своих и ломали, крушили, разрушали то, что создавали еще вчера. Иисус шествовал по городу, и наблюдал картины разврата и пошлости, бесстыдства и порока. Сын Божий спрашивал себя, неужели всего лишь одно слово способно было так изменить этих людей, которые не далее как вчера еще были порядочными и примерными жителями своей планеты? Что, неужели и впрямь так легко столкнуть человека с пути истинного, в то время как водворить его туда стоит стольких усилий и времени? Или, в самом деле, человек есть существо порочное, которое только и помышляет о сладости запретных плодов, не видя при этом яда, который вкусят вместе с плодами? Иисус знал, что он не может ничего сказать этим людям, ибо весь гнев их и агрессия обрушатся на него, и они убьют его. Поэтому, сокрыв лицо капюшоном, Иисус продолжал свой безмолвный путь по гибнущему городу, и сердце его обливалось кровью при мысли о том, что неужели человек и в самом деле исчадие Ада и его, Иисуса, учение не стоит и медного гроша… Но сын Божий не хотел в это верить. Вдруг внимание его привлекла ужасная картина. На пороге дома старушка молила мужчину:

— Послушай, оставь нас ради всего святого и внучку не трогай! Я немощная, и если ты заберешь то последнее, что у нас осталось, мы умрем от голода!

Мужчина прокричал:

— Ты умрешь в любом случае! — и лихим ударом меча рассек старушке горло.

Старое тело рухнуло, и на порог потекла струйка крови. Мужчина же вытащил из дома кошелек, в котором было всего лишь несколько монет и упирающуюся девочку лет двенадцати. И тут терпению Иисуса пришел конец. Скинув капюшон и поднявшись на открытое крыльцо какого-то дома, он закричал:

— К чему все это, люди?! Зачем вы обрекаете себя на гибель? Почему вы забыли Библию? «Относись к другим так, как хочешь, чтобы другие относились к тебе»!

Этот отчаянный вопль привлек внимание всех, кто находился поблизости. Но люди не желали ничего слушать, а тем более обвинения в своей неправоте. Иисус видел, как на него надвигается толпа людей с перекошенными лицами и звериными взглядами, готовая порвать его в клочья. Нет, никто не стал спорить и даже ничего не возразил! Звери просто решили расквитаться с ненавистным объектом, неугодным их взорам. Сердце Иисуса сжала ледяная рука страха, горло перехватило, и ему показалось, что страх моментально парализовал все тело и даже мышление.

И вот десятки рук вцепились в Иисуса и подхватили его. Бурлящий людской поток понес Сына Божия стремительно и бездумно, повинуясь каким-то законам, которые были понятны лишь этим зверям. Вцепившиеся в тело Иисуса щупальца раздирали его, срывали одежду, превращая ее в лохмотья. Наконец поток остановился. Несколько сильных рук протащило Иисуса к реке, что текла мимо дворца и стен города. Река была почти спокойна, но удивительно глубока. Те же руки погрузили брыкающееся тело Иисуса под воду и насильно держали там. Иисус сопротивлялся, как мог, но все было напрасно. Стадо людей ликовало, Иисус же был в ужасе. Перед глазами его в сумасшедшей какофонии крутились пузырьки и вода растревоженной реки. Дыхание сперло, и всем существом его овладело безудержное желание оказаться на поверхности. В голове безумным вихрем носились беспорядочные отрывки мыслей, пока, наконец, тело Иисуса не дернулось последний раз и в последний раз не сотрясло его желание жить. Топили его несколько минут, а Иисусу показалось, что вечность…

Достав безжизненное тело Сына Божия из воды, люди решили скормить его собакам, но даже самые свирепые и кровожадные псы отказались есть его. Тогда люди привязали Иисуса к трем драконам — к одному — за ноги, а к двум другим — за руки и пустили драконов в разные стороны. И вот кровавый дождь окропил лица и тела людей бурой кровью, сделав их похожими на вампиров, поглотивших жертву и умывшихся кровью ее.

Виновник же всех этих событий находился в своих апартаментах во дворце и никак не мог решиться ни на что конкретное. Стил расхаживал залитому светом тронному залу туда-сюда, и сомнения все еще терзали его. Может, Иисус и в самом деле прав и не поздно измениться? Стил думал: «В конце концов, не такой уж я плохой человек. Я любил родителей и брата, не отлынивал от занятий, был бесстрашен, отказался от всего ради любимой женщины, не боялся работы, был справедлив с товарищами, помогал людям, отважно воевал и справедливо правил. Но, с другой стороны, я был жесток с женщинами, немилосерден к врагам, познал все стороны разврата…» Размышления Антихриста прервала Виктория, вошедшая в зал. Неприветливо взглянув на нее, посланник Сатаны спросил:

— Чего тебе?

— Я хотела поинтересоваться, что ты собираешься делать дальше? Что с нами будет?

Стил заорал:

— Какое твое дело!

Виктория спокойно сказала:

— Ты бесишься, потому что подобно слепцу, блуждаешь в темноте и каждую минуту можешь сорваться в бездну. Ты и меня потянешь за собой.

Антихрист усмехнулся:

— И что же ты, о зрячая, делаешь рядом со мной? Иди куда знаешь. Я тебя не держу.

Тут Стил впервые задумался о том, что же и в самом деле эта женщина делает рядом с ним. Не получив ответа, он повторил настойчивее:

— Почему ты со мной?

Бесцветным голосом, явно не хотя, Виктория тихо ответила:

— Потому что я люблю тебя.

Антихрист ожидал услышать что угодно, но только не такое. С недоумением он воскликнул:

— Но почему же ты раньше молчала?

Все так же тихо Виктория сказала:

— Ты не понял бы.

Стила это окончательно вывело из себя:

— Что?! Ты считаешь меня идиотом, не способным даже понять то, что какая-то женщина его любит?

— А знаешь ли ты, что такое любовь? Любил ли ты когда-нибудь?

Антихристу не нравилось то, что сегодня все пристают к нему с вопросами, об ответах на которые он никогда раньше не думал. Он ответил:

— Да, я любил.

Виктория возразила:

— О, нет, ты не любил и не знаешь, что такое любовь.

Немного успокоившись, Стил спросил:

— И что же это такое, по-твоему?

— Любовь — это величайшее благо, каким человек может быть одарен. Когда любишь человека, то неважно, есть он или нет, жив или мертв. Любовь не имеет ни начала, ни конца, ни границ, ни формы. Это меньше, чем ничто, и больше, чем все. Это не безумие, это выше. Это не созидание, это выше… Любви не нужна ни взаимность, ни благословение, ни признание. Любовь приходит независимо от человека и не покидает его уж никогда. Нельзя отождествлять платоническую любовь как с любовью физической, так и с чем бы то ни было еще. Я люблю тебя, и мне все равно, кто ты и где ты. Я могу быть счастлива с кем угодно и сколько угодно, любви это не касается. Вовеки я буду любить тебя.

В смятении Стил сказал:

— Чушь какая-то…

И вдруг он осознал, что ничего не знает о Виктории.

Пристально посмотрев на Викторию, Антихрист медленно спросил:

— Кто ты?

— Когда придет время, ты узнаешь, кто я. Пока же ты к этому еще не готов.

Стил закричал:

— Что значит — «не готов»?! Что ты несешь!

Виктория молчала. Антихрист мало-помалу опять успокоился. Потом более дружелюбно он спросил:

— А ты знаешь, что мне делать? Чью сторону принять — Иисуса или Сатаны?

— Это можешь решить лишь ты сам. Дело не в Иисусе или Сатане, все дело в тебе. Не пытайся разумом понять и оценить сложившуюся ситуацию. Разум человека довольно ограничен, Стил. Зато есть шестое чувство — интуиция, которая тебя никогда не подведет и всегда подскажет верный путь. Надо лишь уметь этим пользоваться. Только ты можешь решить, как поступить. Сейчас я оставлю тебя. Подумай и прими то решение, которое подскажет тебе сердце.

И Виктория удалилась. «Говорит прямо как Иисус»— отметил про себя Антихрист. Потом он открыл бутылку вина и выпил несколько бокалов. Вино это было красное, как кровь, и сразу же позволило почувствовать себя спокойнее, в то же время затмевая рассудок и смешивая ставшие неуправляемыми мысли. За первой бутылкой последовала вторая, потом — еще одна, и еще. Антихрист пил до тех пор, пока хмель не свалил его с ног. Насилу добравшись до своей спальни, посланник Сатаны повалился на огромную кровать и забылся тяжелым сном.

Утром его растолкал испуганный слуга, который передал Стилу какую-то записку и поспешно удалился.

Голова Антихриста раскалывалась, тело казалось неповоротливым и тяжелым. Стил попробовал читать, но буквы медленно расплывались, превращаясь в волнистые струйки, ряды которых пересекали бумагу. Наконец Стил усилием воли заставил себя сосредоточиться и кое-как прочитал записку. Там говорилось: «За своей ведьмой ты должен прийти без оружия в главную церковь, или ее ожидает самая мучительная смерть, какую когда-либо испытывал человек. Даже если ты не явишься, то все равно тебе не избежать той же участи. Ты затмил разум людей и сознательно ведешь их к гибели. Нас осталось лишь несколько человек, кто еще сохранил рассудок и способен здраво мыслить. Так знай же, исчадие Ада, церковь не позволит тебе осуществить твои грязные замыслы. В последний раз будь мужчиной и ответь на наш вызов».

Сначала Антихрист не осознал всего смысла, содержащегося в этом послании. Стил перечитал записку еще несколько раз, прежде чем до него дошло, перед каким выбором его поставили.

Хмель тут же прошел. Первым желанием было показать этим наглым церковникам, кто сильнее, но потом Стил вспомнил, что попасть в церковь для него равносильно смерти. Там он сделался бы значительно слабее, лишившись всей силы, данной ему Сатаной, которая в пределах церкви не действовала. Там он был бы один на один против ватаги священнослужителей. К тому же они потребовали прийти без оружия.

Чем больше Антихрист думал, как лучше ему поступить, тем нерешительнее становился. Стилу вдруг показалось, что Виктория ему дорога, правда, он еще не разобрался с тем, что это было за чувство.

Голос Сатаны говорил:

— Оставь все, как есть. Эти люди скоро погибнут, а ты обретешь свободу и власть!

Иисус же увещевал:

— Ни Господь, ни я тебя не оставим. Ты можешь измениться. Не бери на душу свою столь тяжкий грех!

Сатана твердил свое:

— Если ты отступишься, то тебя ожидают муки Ада. Ты там уже был, и знаешь, что это такое.

Голос брата взывал:

— Я в Раю, Стил. Там же все люди, которых ты любил. Мы верим, что ты не обречешь свой народ, нет, наш народ, на гибель. Остановись!

Сатана:

— У тебя будет все! Бессмертие, власть, сила! Мы будем править вместе!

Няня просила:

— Стил, родной мой, вспомни о своем достойном отце! Не отдайся силам тьмы, не надо!

Сатана:

— Да ты уже труп, разве забыл?! Все люди греховны и ни один из этих слабых людишек не заслуживает твоей жалости!

Иисус говорил:

— В каждом человеке есть божественное начало. Тьма может притеснить свет, но затмить его она не в силах!

Сатана:

— Ты выше их всех, пускай сами о себе заботятся!

Сын Божий:

— Виктория любит тебя! Спаси ее! Раскайся!

Сатана смеялся:

— Эти люди убили Иисуса, убьют и тебя! Викторию уж не спасти, спасайся сам!

Иисус:

— Встань на сторону людей!

Сатана:

— Эти люди тебя предали! Вспомни боль, которую они тебе причинили! Унижение, которое заставили тебя пережить! Расквитайся с ними! Возьми это оружие и уничтожь церковь. Тогда все будет кончено! Вперед, Антихрист!

Иисус:

— Нет, Стил! Не убей любимую женщину! Спаси ее, душу свою и этот мир!

Сатана:

— Антихрист! Антихрист вовеки…

Иисус:

— Стил!

— Антихрист…

Вскрикнув, посланник Сатаны резко открыл глаза и сел. Пот градом катился по его возбужденному лицу. Всего лишь сон… Но записка была наяву. И, к своему ужасу, Антихрист увидел около кровати черное стальное приспособление, предназначенное для стрельбы копьями. Именно этим Сатана предлагал покончить с церковью. Достаточно будет уничтожить лишь одну церковь, чтобы погибло все. Медленно Стил протянул руку и взял сатанинское оружие. Оно было холодным и тяжелым.

В голове царил хаос. Подняв глаза к небу, Стил вскричал:

— Почему я?!

Рука начала дрожать, как дрожала она тогда, когда давным-давно Стил собирался убить управляющего, но не сделал этого. Антихрист подошел к окну и посмотрел на гибнущий город. Пожары, резня, ненависть…

Но к его дворцу никто не приближался. Стил видел из окна церковь. Он стоял и смотрел на нее. Один выстрел, и все кончено. Антихрист ни о чем не думал. Просто стоял и смотрел. Так прошел час, два, три… Смеркалось. Вдруг дикий женский крик пронзил воздух и запал в самое сердце Стила. Это был ее крик. Он знал. Медленно твердой рукой Антихрист поднял оружие, поднес его к бесстрастному лицу, прицелился и нажал на спуск. Сатанинское копье пронзило церковь, и страшной силы взрыв разнес ее на тысячи осколков. Ярко-красное зарево осветило планету и, казалось, небеса содрогнулись. И вдруг всепоглощающее пламя охватило весь мир и начало с шипением пожирать все и вся. Люди гибли, лица их были искажены небывалым ужасом, а тела корчились от боли.

Господь оплакивал души своих детей, которые были уж обречены. Сатана же ликовал. Каждая частичка раскаленного воздуха сотрясалась от его смеха, языки пламени вдохновенно пожирали свежие людские тела, а Сатана лакомился живыми душами. Новый властелин видел все это. Тихо он сказал:

— Я все еще ваш раб, Госпожа.

Мечты, желания и грезы, Отчаянье, надежды, страсть — Все возникает и проходит, Не знать душе покоя час.

Лишь смерть покой дарует вечный, Но, жизнь, тебя мне не забыть!

Как не забыть мне путь мой грешный — Путь, полный слез, страстей, обид.

Пускай не прав я был, о Боже, Когда бездумно Сатане Я отдал мир и продал души Невинных женщин и детей.

За то не знать уж мне покоя — Их души там меня клянут.

Одна Любовь превыше горя, И лишь она весь мир спасет!