Глава 1. В Аду

Очнувшись, Виктория никак не могла понять, где находится. Она лежала на спине. Над ней на лазурном небе светило солнце, которое не грело, а лишь излучало холодные яркие лучи. Приподнявшись и откинув с лица прядь золотистых волос, девушка огляделась. Ее взору предстал темный океан, ровный песчаный пляж и странная тропическая растительность, внешне напоминающую ту, что обычно растет в джунглях. Но это было совсем не обычное место. В воздухе витала таинственность, безумие, что-то неописуемо ужасное и прекрасное. Каждый вдох пьянящего воздуха вызывал во всем теле дрожь и трепет.

Окинув взглядом собственное тело, сильное и стройное, Виктория с удовлетворением отметила про себя, что хоть ее молодость и красота при ней. Действительно, девушка была столь прекрасна, что едва ли могла найтись дерзкая соперница, чьи прелести были бы более совершенны, чем у нашей героини.

Вдруг рядом приземлилась невиданная машина, из которой вышел странный человек, кутавшийся в черный плащ с капюшоном, и, не сказав ни слова, взял ее на руки и посадил кабину. Виктория спрашивала, кто он, что это за место, но ответом было лишь гробовое молчание.

Машина взлетела и девушка ахнула. Внизу простиралась неведомая, чудесная страна. Прекрасные величественные дома невиданной красоты самых разнообразных форм и размеров сверкали на солнце, все выглядело очень приветливым. Но сердце ее сжалось от страха. Что-то было не так. Нет, все было не так! Она почувствовала, что теряет сознание.

Виктория пришла в себя, лежа на удивительно удобной кровати, рядом с которой стояла темноволосая женщина неопределенного возраста, одетая в черное одеяние довольно странного покроя. Нельзя точно сказать, была ли она хороша собою или дурна, но ясно было одно — холодность ее затмевает все прочие черты как внешности, так и характера. Неприветливо улыбнувшись, незнакомка сказала:

— Добро пожаловать туда, где ты вольна властвовать вместе с другими женщинами.

Виктория пребывала в смятении.

— Что? Где я? Кто вы?

Женщина продолжала улыбаться, но улыбка эта напоминала оскал хищника. Елейным голосом она негромко, но внятно прошептала:

— Это Ад, дорогая. Ад мужской половины человечества. Сатана отправляет сюда всех недостойных, а мы распоряжаемся ими по своему усмотрению. Ты умерла и тебе выпала честь быть среди нас. Так пользуйся же своим положением!

Виктория закричала:

— Я не хочу! Нет! Пожалуйста, заберите меня отсюда, оставьте!

Никак не прореагировав на отчаянный вопль, женщина покинула комнату.

Чувствуя, что сейчас сойдет с ума, Виктория попыталась взять себя в руки и, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться, заставила себя осмотреться и оценить то место, в котором она находилась.

Ничего похожего на эту комнату Виктория никогда раньше не видела. Стены были темно-бардового цвета. Но создавалось впечатление, будто стены эти не только ничего не ограничивают, а, напротив, можно шагнуть сквозь них и попасть куда-то. Виктория поежилась. Ее не привлекала перспектива очутиться в месте, еще более страшном, чем это. Сама она лежала в мягкой теплой постели розоватого, чуть кровавого, цвета.

Огромное количество самых разнообразных мыслей крутилось в ее голове. Смерть, Ад, мужчины, Сатана, власть… Виктория не помнила, как и почему умерла. И умерла ли она вообще?

Сейчас ей больше всего хотелось, чтобы рядом был человек, на которого она могла бы положиться, и который защитил бы ее. Еще не успев толком представить себе этого защитника, Виктория вдруг недалеко от своего ложа увидела молодого человека, застывшего в почтительной позе.

Он слегка приклонил голову, сложил руки на груди и стоял так, словно ожидая приказаний. Виктория с интересом оглядела его. Это был прекрасно сложенный молодой мужчина с иссиня-черными волосами и чуть смуглым лицом, на котором застыло выражение скорби. Но вряд ли это делало его менее привлекательным.

Виктория спросила:

— Кто ты?

— Один из ваших бесчисленных рабов, Госпожа. — Голос его звучал негромко, ровно и отчетливо.

Такой ответ ее не удовлетворил, и Виктория поинтересовалась вновь:

— У тебя есть имя?

— Я раб, Госпожа. Уже давно у меня ничего нет. Теперь я обречен во веки вечные служить вам.

Виктория усмехнулась:

— Мне? Но я в этом не нуждаюсь.

— Боюсь, что рабы здесь являются единственным вашим развлечением, Госпожа.

Раб грустно взглянул на Викторию, которая пребывала в замешательстве, и продолжил:

— Осмелюсь также сказать вам следующее, Госпожа. Ваше слово здесь — закон. Если вы пожелаете, чтобы я или другой раб что-то сделал или с ним что-либо случилось, то вам нужно всего лишь подумать об этом. Я уже не владею ни душой, ни разумом, ни телом, хотя все это у меня есть. Если захотите, я буду сколько угодно ублажать вас в постели, или же расскажу историю своей жизни, или буду умирать от чумы, или страдать от любви к вам… Словом, вы ограничены лишь рамками своей фантазии. О, Госпожа! Вы не представляете, как жестоки здесь женщины! Каким ужасным пыткам они подвергают своих рабов! Все наше существование здесь состоит из боли, крови, страданий…

Голос раба прервался. Виктория поняла, что стоящий перед ней человек полностью в ее власти и, кроме того, ужасно боится ее действий. Впервые она почувствовала себя королевой, имеющей безграничную власть и возможности. Но ей не хотелось причинять какой бы то ни было вред этому… рабу.

В любое другое время девушка тотчас согласилась бы провести несколько безумных ночей с этим потрясающим мужчиной, но сейчас она была далеко не в том настроении. Виктория обожала слушать, и когда раб упомянул об истории своей жизни, она не преминула обратить на это внимание. Теперь же она приказала:

— Я хочу, раб, чтобы ты рассказал мне о своей жизни. Все от начала и до конца.

Раб покорно произнес:

— Слушаюсь, Госпожа. Но вначале позвольте сказать, что нет ничего мучительнее, чем раскрывать человеку свою душу. А я расскажу вам все, ибо не могу ничего утаить.

Раб сел в кресло, которое раньше Виктория почему-то не заметила. В кресле этом раб сидел как на троне. Так он казался еще более величественным, и внешность его была настолько притягательной, что Виктория не могла оторвать от него взгляда.

Раб начал свой рассказ:

— Это было очень давно, Госпожа. В те незапамятные времена в семье одного из наиболее знатных и почитаемых людей родился долгожданный ребенок — я.

Виктория спросила:

— В какое время и где именно ты жил?

— Я жил на планете, где люди создали свою цивилизацию. Эта планета была очень маленькой. На ней обычные люди строили небольшие домики, а наиболее влиятельные имели свои замки. Природа была прекрасной. Горы с седыми вершинами, моря, дремучие леса, огромные луга с яркими и разнообразными цветами… Передвигались мы на лошадях и на летучих созданиях.

— На драконах?

— Да, Госпожа, назовем их драконами. Итак, я уже сказал, что родился очень почитаемой семье, имя которой было хорошо известно и древний род наш все уважали. Жили мы в огромном замке, наполненном множеством старых книг, древних реликвий и вездесущих слуг, днями сновавших туда-сюда. Отец мой был одним из первых лиц в окружении Владыки. Он…

Виктория перебила:

— Кто такой Владыка?

— Это человек, которому принадлежала власть над всей нашей планетой, Госпожа.

— Понятно. Продолжай, раб.

— Слушаюсь, Госпожа. Мой отец командовал армией Владыки, то есть людьми, которые следили за порядком на планете, и делом жизни которых было защищать Владыку от всевозможных неприятностей. Например, от непокорных лесных жителей и всяческих завистников. Я получил прекрасное образование и физическую подготовку. Мужчина должен быть искусным воином. А для меня это было просто необходимо, так как мне предстояло наследовать пост отца как старшему сыну. Но случилось так, что, когда мне было пятнадцать лет, моих родителей убили.

Никогда не забуду день, в который мне сообщили об этом. Помнится, я с упоением читал у себя в комнате какую-то сагу о храбрых воинах, когда дверь открылась, и вошел человек, замещавший отца в его отсутствие — Заместитель. Он был длинный и сухой, с непроницаемыми серыми глазами, которые никогда не выдавали его чувств и истинных замыслов. Безучастно посмотрев на меня, он спокойно сказал:

— Плохие вести, Стил.

Внутри меня появилось непонятное, доселе неведомое мне чувство. С опасением я спросил:

— Что случилось?

— Непоправимое. Твои родители убиты. Теперь ты обязан учиться еще более усердно, так как вскоре должен будешь стать заменой своему отцу. Достойной заменой.

Дверь закрылась. Тогда меня впервые в жизни потряс холодный, стальной голос этого человека и его безразличие. Заместитель был жестокосердным и расчетливым. Разумеется, в его планы входило не дать мне править вместо отца, но я, тогда еще молодой и наивный, ничего подобного не подозревал. Когда я услышал об этой ужасной вести, странное чувство внутри меня усилилось и завертелось. Казалось, будто множество дрожащих мурашек забегало внутри, внося в душу смятение и заставляя желать, чтобы все это было не так… Через какое-то время в комнату вошла моя старая няня, очень меня любившая. Она была вся в слезах. Прижав меня к себе, она тихонько завыла:

— Бедненький мой, дорогой мой мальчик… Погубят они тебя, деточка. Съедят душу псы лютые…

Я не понимал всего, о чем она говорила. Мне казалось, старуха просто очень расстроена и не понимает, что говорит. Утирая слезы, она сказала:

— Иди, сынок, утешь своего братика, ему тоже нелегко.

Мой брат был младше меня на три года. Этот чудак и не помышлял о делах, касающихся военного дела и управления людьми. Он любил какие-то книжки, умные беседы, был задумчивым, пытливым и очень любознательным.

Когда я вошел в его комнату, то увидел его плачущим. Он сидел один в огромном кресле, сиротливо сжавшись, и, закрыв ладошками лицо, совсем по-детски рыдал. Я не знал, что делать в таких случаях. Подошел и сел рядом с ним, обнял, чтобы утешить, и вдруг тоже заплакал. Мне было немного стыдно за свою слабость…

Шли дни. Я заметил, что все стали относиться ко мне как-то по-другому. Все время создавалось впечатление, будто за моей спиной шелестят злые языки, в любой момент готовые меня ужалить. Я это чувствовал.

Однажды ночью я вдруг проснулся. Было темно и тихо, могильный холод наполнял комнату. Ощущалось чье-то присутствие. Я хотел зажечь лампу, когда как раз напротив моей кровати вспыхнул кроваво-красный огонь, и вся комната залилась этим страшным светом. По стенам в неистовом ритме запрыгали какие-то тени, создаваемые демоническим заревом. Я окаменел от ужаса. Я не мог ни думать, ни сдвинуться с места. Из самого сердца огня что-то черное и бесформенное с бульканьем выбиралось наружу, то есть в мою комнату. И вот передо мной предстало жутко безобразное создание. Конечностями и формой тела оно напоминало человека, с которого содрали кожу. На звериной морде из огромной пасти торчало несколько белых острых клыков, с которых капала слюна, а голову венчали два прямых чешуйчатых рога. Но ужаснее всего были глаза. Эти два черных бездонных отверстия заглядывали в душу, читали мысли и полностью завладевали сознанием. Леденящим душу шипящим голосом существо произнесло:

— Вот мы и встретились, Стил. Ты человек с великим будущим и славными победами. Жизни таких людей драгоценны. Мне нужна твоя жизнь.

Я не знал, кто бы это мог быть, и подумал о том, что он, наверно, убьет меня. Прочитав мои мысли, существо ответило:

— Я есть Сатана. Никто из людей не в состоянии вынести вид моего истинного обличья, и поэтому мне приходится перевоплощаться. Нет, я не собираюсь тебя убивать. Но я хочу заключить с тобой договор.

«Продать душу?»— промелькнуло у меня в голове, и Сатана вновь ответил на мои мысли:

— Нет, не душу. На карту будет поставлена твоя жизнь. Если ты проиграешь, то я завладею твоей жизнью, а сам ты окажешься в Аду, где тебе суждено будет пребывать вечно. Если же ты выиграешь, то после твоей смерти тебя ожидает прекрасное существование, какое я дарую мертвецам в моем оплоте. Как бы ты ни нагрешил, за все твои грехи тебя щедро наградят. Я предлагаю такой договор: если ты будешь счастлив, то ты выиграл, а коли нет — то победил я. Ты согласен?

Это меня даже развеселило. Я был богат, знатен, красив, смел, впереди меня ожидало блестящее будущее. Если кто и мог бы быть счастлив, то это, бесспорно, был я. Но не будет ли Сатана сам строить козни?

Он прошипел:

— О нет, Стил, я не буду тебе мешать. Живи по своему усмотрению. Того, что у тебя есть в этой жизни, более чем достаточно для счастья. Итак, ты согласен?

И я согласился! Идиот! Но я и в самом деле думал, что буду счастлив.

В мгновение ока все исчезло и в комнате стало темно.

Я относительно легко пережил смерть отца и продолжал вести свой прежний образ жизни. Много учился и еще больше тренировался, постигая различные боевые искусства, которые действительно мне очень нравились.

Но на время всем моим вниманием завладела совсем другая проблема. Нет, скорее, это была не проблема, а довольно заманчивое дельце. С некоторого времени я начал замечать, что меня влечет к женщинам. С каждым днем это желание усиливалось. И так как я не привык, чтобы мне в чем-либо отказывали, то ничуть не сомневался в своей правоте, когда поймал первую попавшуюся мне молоденькую служанку и затащил ее к себе в комнату. Волосы ее растрепались, хорошенькое личико покраснело, она тяжело дышала и жалким голосом просила отпустить ее. Говорила, что боится, что нехорошо мне так поступать с ней, что я отвечу… Но в тот момент меня ничто другое не интересовало и я никого не боялся. Она сопротивлялась, но была значительно слабее меня. Я с легкостью сорвал с нее платье. Без него, кстати, эта куколка выглядела куда более аппетитной. Меня еще больше возбудил вид ее молодых вздымающихся грудей с великолепными розовыми бутонами, упругий животик и стройные ноги, которые я силой раздвинул, и, прижав девушку своим телом к кровати, овладел ею. Потом, когда все закончилось, я почувствовал внутри приятную пустоту и, с удовольствием забравшись под одеяло, начал подремывать. А она тем временем всхлипывала и одевалась. Ясно было, что сегодня мне больше не удастся ею попользоваться. Одевшись, она выбежала из комнаты.

Вечером меня позвали вниз, в большую залу. Там находился главный управляющий замка — человек, чью дочь я изнасиловал, его жена, а также заместитель моего покойного отца, который ныне вершил всеми его делами, и моя добрая старушка. Я вошел бодрой походкой и самоуверенно спросил:

— В чем дело?

Лицо разгневанного папаши налилось кровью, и он прорычал:

— А ну ты, щенок, извинись немедленно перед моей дочерью, или ты очень дорого за все заплатишь!

Я растерялся и ничего не ответил. Впервые обращались со мной подобным образом. Папаша решил, что я боюсь, и это придало ему еще больше уверенности. Он заорал:

— Ах ты, маленький, мерзкий сопляк, да твой отец в гробу бы перевернулся, если бы узнал, как ты себя ведешь! А ведь он знает! Теперь его за твои грехи, сукин сын, на том свете будут вечно мучить служители темной силы, понял?!

Я решил, что он говорит серьезно, и это привело меня в такое бешенство, какого я до сих пор никогда не испытывал. Молниеносным движением я схватил огромный подсвечник, стоящий радом со мной, и яростно набросился на оторопевшего управляющего. Я колотил беднягу по чем попало и не мог остановиться. Женщины в это время охали и ахали, а Заместитель смотрел на нашу драку и не вмешивался. Тогда я не был настолько силен, чтобы справиться с взрослым мужчиной, но ярость сделала меня во сто крат сильнее его. Наконец я поднялся с пола, на котором стонал мой противник и громким командирским голосом, который достался мне от отца, сказал:

— Отныне я запрещаю тебе, гнида, упоминать имя моего отца, и в чем бы то ни было перечить мне. Всегда помни, что я — господин, и мне принадлежит все, что находится в этом замке, в том числе и женщины, которых я буду использовать, когда захочу!

Произнеся такие слова, я удалился к себе. Меня переполняли чувства. Я вдруг осознал, что это была первая битва, которую я выиграл. Душа моя ликовала. В ту ночь я долго не мог заснуть. После полуночи мне, наконец, удалось погрузиться в глубокий безмятежный сон. Но долго предаваться здоровому молодому сну мне не пришлось.

Посреди ночи меня подхватили под руки и поволокли вон из комнаты. Я никак не мог понять, что происходит, в голове царил хаос. Меня притащили во двор, и, повалив на землю, начали бить. Я чувствовал, как на меня градом сыпались многочисленные профессиональные удары. Я не знал, кто и за что меня избивает. Было очень больно, все мысли путались, я не мог собраться. Наконец бить перестали. Во рту было полно крови, а все тело, казалось, было изломано, разорвано. Но все еще только начиналось. На руки мне надели специальные наручники и вздернули вверх, так что я почти повис на руках. Подобным образом привязывали к столбу различных нарушителей и преступников, чтобы наказывать. И вот сильные удары мощной плети начали один за другим рассекать мою спину, заставляя струйки крови течь по ней. Это было невыносимо. Я кричал, я умалял остановиться, но пытка не прекращалась ни на мгновение. Сквозь боль я услышал знакомый страшный голос:

— Вот, получи, «господин»! Посмотрим, как после этого ты будешь иметь женщин. Запомни, маленький ублюдок, ты — никто! И любой всегда сможет сделать с тобой все, что захочет!

Больше этот подонок ничего не говорил. Он молча методически избивал меня плетью, вкладывая в это всю свою ненависть и ярость. Наказание продолжалось часа три. Не знаю, как я тогда выдержал.

Утром я пришел в себя от страшной боли, которая пронизывала все тело. Я лежал навзничь на своей кровати, а доктор что-то делал с моей спиной. Не знаю, что это было. Мне кое-как удавалось сдерживать крики, но не стоны.

Наконец врач ушел. Дверь тихо отворилась, и вошла старушка, чьим любимчиком я всегда являлся. Она села на стул около моей кровати и начала тихо и ласково говорить:

— Потерпи, сынок. Зачем ты так вчера, а? Они съедят тебя, если не будешь их слушаться и вести себя хитрее. Ничего, тебе полегчает. Только не надо так больше, ладно? Поспи, а потом будет еще один день, новый, светлый день. Не будет печали, не будет горя…

По моему лицу текли слезы. Я отчаялся, и все, чего я хотел тогда — это заботы, любви. Только моя старушка могла это дать.

На следующий день боль не уменьшилась. Тело мое по-прежнему изнывало от ран, которые ежесекундно давали о себе знать, принося невыносимые страдания. Я так и лежал лицом вниз и не мог пошевелиться. Моя старушка все время была рядом.

Вдруг в комнату кто-то вошел. Это был Заместитель — я узнал его по голосу. Он сказал старушке:

— Покинь комнату.

Она возразила:

— Нет, нет! Что вы! Никогда. Вы не видите, что мальчику плохо? Изверги…

Безразличный голос прервал ее:

— Это не мальчик, а мужчина, к тому же будущий повелитель. Он должен иметь сильный характер и быть в состоянии преодолевать боль и любые другие препятствия. А теперь приказываю покинуть покои!

Вздохнув, старушка с негодованием потопала прочь. Не сказав мне ни слова, Заместитель тоже удалился.

Я остался один. Затекла рука, и нужно было повернуть ее, но я не мог. Как только я делал какие-либо попытки пошевелиться, сильная боль их тут же прекращала. Наконец, закусив губу, я все — таки изменил положение руки. В глазах потемнело от боли, и я потерял сознание.

В последующие дни я так и лежал один, мало-помалу начиная шевелиться. Отчаянье сменилось ненавистью. Я знал, что не хочу умирать до тех пор, пока не отомщу обидчику. И самые разнообразные планы мести, которые рождались в моей голове, давали мне силы терпеть боль и выздоравливать.

В один прекрасный день мне удалось подняться. Согнувшись, я кое-как добрался до зеркала, а когда взглянул на свое отражение, то ужас заставил меня выпрямиться и встать ровно. Все лицо, испещренное порезами и ссадинами, опухло, глаза заплыли. А о том, как выглядело мое тело и особенно спина, вообще без содрогания не могу вспоминать. Кроме того, я страшно похудел.

Отныне единственной моей целью было расправиться с управляющим. Я заставил себя есть и принимать все лекарства, которые прописал врач, хотя не могу сказать, была ли от них хоть какая-нибудь польза. По прошествии нескольких месяцев я вполне поправился и был полон желания отомстить.

Однажды ранним утром я проснулся и обнаружил, что все следы побоев окончательно исчезли с моего тела. Я был здоров и полон энергии. Наконец-то настал долгожданный день! Сегодня я должен был убить своего обидчика. Я так решил. Но день убийства подкрался как-то незаметно. Когда я осознал, что сегодня мне предстоит убить человека, то зубы вдруг почему-то начали стучать. Усилием воли я остановил эту дрожь. В шкафу был спрятан огромный кинжал. Надев черные штаны и такую же рубашку, я взял оружие и направился к покоям управляющего.

Он спал один в своей кровати, к которой я подошел с кинжалом в руке. Я стоял и смотрел на него. И вот тогда-то я понял, что не хочу его убивать. Как бы я его ни ненавидел, я не желал его смерти от моей руки. Очень долго я стоял и молча смотрел на него. Потом я вернулся к себе в комнату, так и не совершив задуманное. Было очень обидно, но все — таки на душе стало легче, как будто бы я от чего-то освободился, скинул тяготивший меня груз. Теперь я знал, что не убью его, по крайней мере, сам.

В тот день я приказал воинам кинуть управляющего к собакам, которые разорвали его на куски и сожрали. Этот случай произвел на всех большое впечатление. Меня стали побаиваться и относиться ко мне с большим почтением, чем прежде. Подвластные мне жители замка понимали, что подрастает новый хозяин.

Не могу сказать, что сердце мое наполняла злоба и тщеславие. От отца мне достался сильный и благородный характер, и я немало отличался от своего окружения, которое представляли люди корыстные и кровожадные, любившие власть и обожавшие предаваться усладам плоти в свободное от своих грязных козней время.

После происшествия с управляющим ко мне пришел Заместитель и с холодной иронией сказал:

— Очень благородно с твоей стороны приказать подчиненным убить за тебя твоего врага. Твое бесстрашие меня просто поразило.

Я все больше и больше ненавидел этого человека. Повышая голос, я ему ответил:

— Твое мнение меня не интересует. Я поступил так, как счел нужным, и если ты будешь продолжать действовать мне на нервы, то же случится и с тобой!

Заместитель дерзко засмеялся. Его дребезжащий смех неприятно резал уши. Наконец он унялся и, положив мне руку на плечо, хитро сказал:

— Ты бесишься, Стил, потому что не знаешь, чего хочешь. Тебе нужно общение. Иди сегодня в место, где проводят время люди твоего круга, развлекись. Женщины, спиртное, компании быстро сделают из тебя человека.

Я решил, что он говорит искренне, и спросил:

— Вы думаете?

— Конечно, Стил. Это пойдет тебе на пользу.

Заместитель ушел, а я подумал, что он подкинул мне отличную идею.

И вот потекли годы. Я осваивал боевые искусства, учился, а все остальное время проводил в компаниях «друзей». Моя жизнь состояла из череды увеселительных мероприятий. Я выпивал, принимал участие во всевозможных играх, гулял с женщинами. С ними, однако, я был жесток, всегда заставлял их удовлетворять все мои безумные желания и фантазии. Наверно, я не смог забыть обиды управляющего. Я был груб, и их страдания еще больше распаляли меня. Воспитание, которое давали мне родители, было прервано, и в свои права безраздельно вступила похоть и необузданность молодости, одобряемая всем моим окружением. Но, не смотря ни на что, женщинам я нравился. Их привлекали и моя внешность, и мое имя, которое я так бездумно позорил. О, если бы я тогда знал, какую репутацию я заимел, и как обо мне отзывались бывшие знакомые моего отца!

Но был ли я счастлив? Нет. Бесспорно, мне было хорошо, но разве можно назвать счастьем пьяный угар или безумные развлечения с женщинами, после которых я испытывал еще и раздражение? Обычно, когда все заканчивалось, я отсылал женщину прочь. Иногда платил им деньги, иногда нет. Однажды, когда очередная развратница собиралась покинуть меня, я спросил:

— Скажи мне, ты счастлива?

Она усмехнулась:

— О каком счастье ты говоришь? Посмотри только на мою жизнь!

— Сама виновата. Отчего ты такая? Почему не найдешь себе постоянного человека? Что заставляет тебя вести столь презренный образ жизни, хотя ты далеко не бедна?

— Знаешь, я любила одного мужчину. Он запрещал мне общаться с другими, и я сидела дома, покорно и трепетно ожидая его возвращения. Я любила его и готова была на все ради любимого. Но он бросил меня. Просто ушел к другой женщине, понимаешь? И тогда я изменилась. Я стала мстить мужчинам. Я боюсь обжечься еще раз. Я сама всегда бросаю мужчину, мое сердце закрыто для любви. А какое может быть счастье без любимого человека?

Когда я пришел в замок, ее слова не выходили у меня из головы. Значит, для счастья нужен любимый человек? Я не знал, так ли это, ибо никогда раньше не любил. Размышления эти прервал стук в дверь.

Пришла моя добрая старушка. Я поинтересовался, почему она не спит в столь поздний час. Мягким голосом она сказала:

— Послушай, сынок, сколько можно просить тебя оставить этот образ жизни?

— Но что в нем плохого? Я ведь занимаюсь и учусь, а чтобы занять пост покойного отца, нужно иметь гораздо больше опыта.

— Я не об этом. Ты пойми, что Заместитель погубит тебя, так как он никогда не допустит, чтобы ты занял этот пост. Сейчас ты порочишь свое имя и разрушаешь свое будущее. Остановись, сынок. Если бы сейчас были живы твои родители, они никогда не допустили бы такого. Оставь эти гулянки и начинай вникать дела, которые ведет Заместитель. Тебе уже двадцать лет. Пора, сынок.

Эти слова подействовали на меня. В ту ночь я решил больше не тратить время на компании. Придя утром в кабинет своего отца, где ныне восседал Заместитель, я потребовал, чтобы он ввел меня в курс дела. Заместитель опять начал говорить о том, что я еще молод, что мне нужно развлекаться и так далее. Тогда он повысил голос, я же обозвал его грязным ругательством, за что тот от души влепил мне хорошую пощечину, а я в приступе бешенства выхватил нож и прирезал его. Ярость наполняла меня, когда я совершил это кровавое преступление.

Так я впервые убил. Это произошло спонтанно. Видя перед собой его безжизненное тело, я не испытывал жалости. В юности я был добрый и ко всем тянулся с открытой душой. Я думал, что мир будет вертеться вокруг меня, что все мои желания и прихоти всегда будут исполняться и жизнь моя будет увлекательным путешествием. На деле же все оказалось как раз наоборот. Я встретился с завистью людей, с лицемерием, ложью и несправедливостью. Это меня ожесточило. Я стал скрытным, свирепым, жестоким и эгоистичным человеком. Тогда я еще плохо это осознавал. Хотя произошедшие во мне перемены, безусловно, заметил. Счастлив я не был.

Мало-помалу я начинал разбираться в делах и понимать, что к чему. Я научился общаться с людьми так, как надо. Я отдавал удачные приказы и решал возникающие проблемы, благо умом я не был обделен. Я осознал, что то общество, к которому я принадлежал, было лицемерно и лживо. Это были свирепые хищники с ангельскими улыбками, страшные деяния которых прикрывал так называемый этикет блестящего общества элиты. Непрестанно устраивались бесконечные приемы, вечера, празднества. Конечно, там никто не напивался до умопомрачения рассудка, и к женщинам относились очень почтительно. Я решил, что мне следует поближе познакомиться с этой стороной жизни и начал посещать подобные чопорные приемы, которые устраивали знатные и очень богатые люди.

Меня встретили довольно хорошо, и я сразу начал обращать на себя внимание. Я был высок, прекрасно развит, многое знал, так как получил самое лучшее образование, и, кроме того, наследовал состояние и имя. Практически любой человек из высшего общества готов был выдать за меня свою дочь. Намеки мне делали постоянно. Но я не представлял себе, как буду жить мало того, что всего с одной женщиной, так еще и с той же самой.

Однажды меня пригласили на один грандиозный прием, на котором должен был присутствовать сам Владыка. Одеяние мое состояло из облегающего костюма, который сидел на мне как влитой, а также мантии — непременного атрибута в гардеробе богатого человека, обладающего властью. Я всегда предпочитал черный цвет.

И вот, когда я медленно разгуливал по огромной шикарной зале, наполненной людьми, и искал, к кому бы присоединиться, внимание мое привлекла девушка, которую доселе я ни разу не видел. Она стояла посреди залы и с интересом наблюдала за гостями. Девушка была со вкусом одета. Превосходное платье до пят откровенно подчеркивало все соблазнительные изгибы ее молодого прекрасного тела. Каштановые волосы, окутывающие ее плечи и спину, обрамляли изумительное лицо незнакомки. Я был очарован и страстно захотел эту молоденькую, чистенькую девушку. Не медля и ни минуты не колеблясь, я подошел к ней, чтобы познакомиться. Ослепительно улыбнувшись, я представился:

— Стил. Я восхищен! О прекрасная, вы затмеваете все и вся!

У меня было отличное, игривое настроение. Я привык обладать любой женщиной, которая мне нравилась, и не сомневался, что очень скоро эта фея будет стонать в моих объятьях. Каково же было мое удивление, когда она, улыбнувшись не менее ослепительно, ответила:

— Извините, но я здесь со своим отцом и он приказал мне не разговаривать с мужчинами, которые будут ко мне подходить.

— Но ведь вы уже со мной разговариваете. А где ваш отец? Мне бы хотелось поприветствовать его.

— Он сейчас вместе с другими приближенными Владыки обсуждает какие-то дела.

Эта божественная девушка покорила меня. Никогда в жизни я еще так страстно не желал быть с женщиной. Я хотел именно ее, и немедленно. Я забыл обо всем, перед глазами была лишь она. Наконец к нам подошел ее отец и не очень-то приветливо оглядел меня с головы до ног. Я же смерил взглядом его. Невысокий и круглый, с маслеными глазками и нежной пухлой кожей, он был в меру противный. Когда я представился, лицо его моментально смягчилось. Приветливо улыбнувшись, он предложил мне выпить. Я был не в себе от одолевавших меня чувств и попросил руки его дочери. Он оскалился.