12

За пять-шесть кварталов до берега озера Хэнк заметил, что масляная лампа, горящая в руках Брэндона, уже не нужна. Далеко за пределами ее досягаемости над крышами домов возникло золотисто-янтарное сияние и распространилось вдоль стен по тротуарам. Свет не был ярким, но он все набирал силу. Если так пойдет дальше, то скоро видимость станет такой же, как в сумерки в сельской местности или в полнолуние при ясной погоде.

Подняв голову, Хэнк увидел источник свечения.

Его было трудно не заметить. Высокая башня отеля «Риц Харбор» испускала золотистые лучи. Пока Хэнк удивлялся, сияние приобрело очертания раскидистого дерева — наподобие дуба или вяза с густой кроной. Здание отеля еще смутно угадывалось, но по мере распространения лучей тридцатиэтажное здание становилось все больше похожим на забытую под деревом детскую игрушку.

— Господи, — воскликнул Хэнк, — только посмотрите на это чудо!

Но в его совете никто не нуждался. Реакция Лили была такой же, как и у Хэнка, — чувство облегчения при виде настоящего света после непроглядной тьмы, смешанное с благоговением при виде его формы. По мнению Хэнка, остальные спутники, более привыкшие к проявлениям волшебства, должны были принять это странное явление как значительный шаг к улучшению обстановки. Вместо этого они выглядели так, словно обнаружили, что Элвис не только жив, но и подрос на пару сотен футов, да еще обзавелся нимбом.

Все, как по команде, замерли на месте и уставились на светящееся дерево. Брэндон задул лампу и поставил ее на тротуар у своих ног. Выпрямившись, он стал зачарованно смотреть вдаль, так же как и все остальные.

— Как красиво, — пробормотала Лили.

Хэнк кивнул. Он повернулся к Маргарет, стоящей к нему ближе всех, и увидел, что она еле держит карабин Брэндона в руках. Побоявшись, что женщина уронит оружие, Хэнк взял карабин себе. Она не возражала. Скорее всего даже не заметила.

— Что ты видишь? — спросил он у Маргарет.

Вероятно, это явление значило для зверолюдей нечто большее, чем для них с Лили.

Довольно долго Маргарет не произносила ни слова, и Хэнк решил, что она его не услышала.

— Вековечное дерево, — произнесла Маргарет, когда Хэнк уже собирался повторить вопрос. — Оно светится светом Далекого Прошлого.

— Далекого Прошлого? — переспросил он.

Она кивнула, не сводя глаз с видения.

— Этот свет встретил нас, когда Ворон вызвал мир из Зачарованных Земель.

Хэнк покосился на Лили, но она только покачала головой. Лили понимала не больше, чем он сам.

— К добру оно или ко злу? Что предвещает это видение? — спросил Хэнк.

— Ни к тому, ни к другому, — ответила Маргарет. — Оно просто есть.

Все согласно закивали, но никто не произнес ни слова, чтобы помочь понять загадочный факт. В этом вороново племя преуспело как нельзя лучше. Хэнк снова внимательно всмотрелся в источник света:

— Отлично. Пусть будет вековечное дерево, что бы это ни означало.

— И что нам теперь делать? — спросила Лили.

— Не знаю, как остальные, — сказал Хэнк, — я лично намерен двигаться дальше.

На его замечание отреагировала только Лили, представители же воронова племени безмолвствовали. Даже Босефус, сидя на задних лапах, не сводил глаз с сияния. Светящееся дерево словно заворожило пса, но спустя мгновение собака тряхнула головой и раздраженно заворчала. Хэнк осмотрелся, стараясь понять, что насторожило его четвероногого приятеля.

— Что такое? — пробормотал он.

Только Лили отвела взгляд от вековечного дерева, чтобы посмотреть, что привлекло внимание Хэнка и пса. Оказывается, они уже не были одни на улицах.

В некотором смысле ничего не изменилось. Здания по-прежнему были темными. Машины, автобусы, тележки разносчиков оставались все на тех же местах. Водители и пассажиры не подавали никаких признаков жизни. Пешеходы продолжали стоять в самых неожиданных позах, в которых их застало изменение мира.

Но десятки людей вышли на улицы, и все они безотрывно смотрели на дерево, распространявшее свет по недавно еще темным улицам. Шаг за шагом люди медленно продвигались к берегу. Хэнк выждал несколько мгновений, потом взял Лили за руку, и они пошли вперед. Босефус тут же занял позицию рядом с Хэнком. Через десяток-другой шагов Хэнк обернулся. Все представительницы воронова племени вместе с Рэем следовали за ними.

Теперь, при свете, исходящем из отеля, они продвигались куда быстрее. Всего через несколько минут они добрались до здания «Риц Харбор», где уже собралась небольшая толпа. На взгляд Хэнка, там насчитывалось сотни две или три людей, может, немного больше. Но народ продолжал прибывать из всех улочек. Мужчины, женщины, дети. Белые, чернокожие, азиаты. И во всех них, как полагал Хэнк, текла хоть капля звериной крови.

На площади почти никто не разговаривал, и никто не обратил внимания на Хэнка и его спутников, когда те стали пробираться в передние ряды. Хэнк вытянул шею. Вблизи сияющее дерево выглядело и вовсе невероятно. Он зачарованно смотрел на загадочный свет, пока не затекла шея. Потом стал изучать здание отеля, все еще различимое на фоне свечения. Кэти была где-то там.

Беглый осмотр толпы показал, что никто из людей и не собирался попытаться подойти к отелю поближе. Хэнк не мог их винить. Ситуация была действительно совершенно необъяснимой. Но он не видел другого пути.

— Я иду внутрь, — сказал он.

— В этом нет смысла, — возразила Маргарет.

Хэнк с удивлением взглянул на женщину. С тех пор как в небе возникло это дерево, она впервые заговорила по своей воле.

— Кэти где-то внутри, — пояснил он.

Маргарет кивнула:

— Но мы ничего не можем предпринять. Это не в наших силах.

— Но…

— Хэнк, поверь мне. Нам остается только ждать.

Хэнк покачал головой.

— Ты не понимаешь, — заговорил Брэндон. — Из этого света берет свое начало музыка. Ты не можешь вмешаться. Ты не можешь с ним поговорить. Так зачем тебе идти внутрь?

— Что значит «из света берет свое начало музыка»? — спросил Хэнк.

— Свет — начало всего, — сказал Брэндон. — Музыки. Искусства.

— Разума, — присоединилась Хлоя. — Сновидений.

— Надежды, — добавил Рэй. — Сострадания.

— Души, — закончила Маргарет.

— Тогда ответьте на мой вопрос, — обратился к ним Хэнк, — что можно сказать о моей душе, если я просто брошу Кэти на произвол судьбы и не попытаюсь ей помочь?

— Свет не причинит ей вреда, — сказала Хлоя.

— Вы это знаете наверняка? — повернулся к ней Хэнк.

Довольно долго Хлоя нерешительно молчала.

— Нет, — признала она в конце концов.

— Значит, я иду туда.

Хэнк шагнул по направлению к зданию отеля, Босефус тут же тронулся следом. Лили колебалась не больше секунды и тоже отправилась за ними. Маргарет схватила ее за руку и заставила остановиться. Хэнк обернулся и посмотрел на женщин.

— Ты не должна этого делать, — сказала Маргарет.

Но Лили высвободила руку:

— Да, не должна. Но Хэнк оказался здесь по одной-единственной причине: несколько дней назад он остановился на глухой темной улице, чтобы помочь мне. И теперь я не допущу, чтобы он шел один.

Хэнк хотел было сказать, что Лили не стоит идти в отель, но Маргарет его опередила.

— Он идет, потому что беспокоится о Кэти, — сказала она. — А это не имеет ничего общего с тем, что происходит.

— Я не могу оставаться здесь, — ответила Лили. — Вспомните, от кого кукушки получили горшок. Если бы не я, если бы он был получше спрятан или я больше заботилась о его сохранности, все было бы иначе.

— Но ты ничего не знала.

— Чего вы боитесь? — спросила Лили, глядя на отель.

— Это не страх, — сказала Маргарет.

— Тогда что это?

Хэнк кивнул. Он и сам хотел бы это узнать и, услышав, куда повернул разговор, решил задержаться.

— Ты веришь в Бога? — спросила Маргарет.

Лили смущенно помялась:

— Я… не уверена. Думаю, да. То есть я верю, что есть нечто такое… Какая-то сила или дух. Но в детстве я верила в Бога.

— А ты помнишь свои чувства по отношению к Богу в те времена?

— Конечно.

Маргарет указала на сияние.

— Так вот, для нас увидеть это — как для маленькой девочки повстречаться с Богом.

Хэнк оглянулся на здание, потом снова посмотрел на Лили. Когда он протянул руку, Лили шагнула вперед и сжала ее. Вместе с собакой они дошли до вращающейся двери отеля и исчезли внутри.

В сиянии.

13

— Боже милостивый, — раздался возглас одной из тетушек.

Рори, сидя вместе с Энни на ступеньках, поднял голову. Он опять не понял, кто это был — Элоиза или Мерседес, но одна из них показывала на юг, в сторону озера.

Он даже встал, чтобы лучше было видно.

Буквально у него на глазах непонятно откуда взявшееся сияние обрело форму громадного дерева, раскинувшего свою крону над крышами соседних зданий.

— Это не просто свет, — сказала Энни, становясь рядом с ним. — Это сияние первого дня, ознаменовавшего начало Далекого Прошлого.

— Оно выглядит как настоящее дерево.

— Тогда, давным-давно, оно выглядело точно так же.

Рори пристально посмотрел на нее, потом подошел ко все еще работавшему автомобилю. Открыл дверцу, выключил фары и заглушил мотор. Внезапная тишина показалась жуткой. Темнота скрыла все вокруг, но это оказалось реакцией зрения на перемену освещения. Уже через несколько мгновений Рори обнаружил, что может видеть не хуже, чем в сумерках.

— Мы должны лететь, — сказала одна из тетушек.

Вторая кивнула в знак согласия.

— Но Рори за нами не успеет, — заметила Энни. — А брать машину совершенно бесполезно, все равно застрянет где-нибудь в центре.

Первая из тетушек пожала плечами.

— Но там соберутся буквально все, — сказала она.

— Пусть он воспользуется велосипедом, — предложила вторая.

— Хорошая идея, — кивнула Энни.

Рори поднялся на крыльцо черного хода и вывел свой велосипед, хранившийся под навесом. Поставив его на дорожке, он вопросительно взглянул на женщин.

Тетушки подпрыгнули в воздух и распростерли руки. Вместо того чтобы упасть на землю, как было бы с Рори, попытайся он проделать то же самое, они уменьшились в размерах и сильно изменились. Две пожилые женщины исчезли, словно их и не было, зато в воздух взмыли две вороны, вернее, ошеломленно поправил себя Рори, два грача. Через секунду они были уже над кроной вяза.

— Господи, — выдохнул Рори, не отрывая глаз от птиц. Затем медленно повернулся к Энни.

— Ты ведь не верил мне до сих пор? — спросила она.

— Ну… я думал… что люди-птицы — какая-то метафора…

Энни легонько похлопала его ладошкой по щеке.

— Больше не сомневайся во мне, — сказала она.

— Я… — Рори пришлось откашляться. — Я не буду.

— Вот и хорошо. — Энни отступила на шаг и махнула рукой в сторону велосипеда. — Пора двигаться.

Рори оседлал велосипед. Он посмотрел на юг, где поднималось гигантское дерево из света, потом оглянулся на Энни. Но ее уже не было. Голубая сойка в небе догоняла пару грачей. Убедившись, что все в сборе, птицы перестали кружить над домом и повернули на юг. Сойка отстала от грачей, спустилась и села на руль велосипеда.

— Э-э-э… Энни? — еле выговорил Рори.

Птица не умолкала, пока он не нажал на педали и не поехал по дорожке. Грачи к тому времени уже скрылись из виду.

Это какое-то безумие.

Другого объяснения Рори не мог подобрать.

14

— Что это он говорил о грядущем конце света? — спросила Керри.

Кэти окинула сестру сочувственным взглядом. Керри выглядела испуганной, и она не могла ее за это винить. Ворон, в отличие от других представителей воронова племени, и так не производил впечатления приятного собеседника, а его наружность воплотившегося Будды еще усугублялась высказываниями, придававшими несвойственную образу Гаутамы мрачность. Его суровый тон и громоподобно низкий голос мог кого угодно заставить нервничать.

Хотя на девчонок-ворон он не произвел особого впечатления.

— А, не обращай внимания на Ворона, — сказала Мэйда.

— Он без ума от драматических эффектов, — поддакнула Зия.

— Чем больше драматизма, тем лучше.

— Как будто мир может обрушиться по его слову.

— Можно подумать, — покачала головой Мэйда.

Ворон метнул в их сторону строгий взгляд, явно стараясь заставить девчонок замолчать, но добился только бесцеремонного хихиканья.

— Это не мое решение, — произнес он и кивнул в сторону Благодати. — А ее.

Эти слова заставили девчонок-ворон умолкнуть.

Такая реакция удивила Кэти. Казалось, все представители воронова племени если и не боятся Благодати, как боится Керри, то испытывают по отношению к ней глубочайшее благоговение. Но больше всего ее удивляло то, что никто из них, похоже, не знает, зачем их собрали в этом месте.

— Благодать появилась здесь не поэтому, — сказала Кэти.

Взгляд темных глаз Ворона остановился на ее лице.

— Кукушки разбили ее сосуд, — объяснила Кэти. — Из-за этого дверь в прошлое и открылась, и Благодать затягивает к началу времен. — Кэти окинула всех смущенным взглядом. — Одному из нас надо последовать за Ней, чтобы закрыть дверь в прошлое, иначе туда засосет весь мир.

— Откуда ты можешь об этом знать? — спросил Ворон.

От его голоса у Кэти все внутри задрожало. Пальцы девушки сильнее сжали ладонь сестры. Ворон и Кэти заставлял нервничать, но упрямство не позволяло ей показать, что она боится. Наоборот, она стала более агрессивной.

— А почему ты этого не знаешь? — огрызнулась Кэти.

Ворон нахмурился:

— У света нет голоса. Он не может разговаривать.

— Она не произносит слов, — согласилась Кэти, — но это не значит, что с Ней невозможно общаться.

Это было довольно трудно объяснить. Когда Кэти удавалось утихомирить сумятицу собственных мыслей и дать теплому, янтарно-золотому сиянию проникнуть в себя, она просто понимала, что хотела сказать им Благодать.

— Я никогда об этом не слышал, — проворчал Ворон.

— Но это еще не значит, что я лгу, — бросила Кэти.

— Я этого не говорил…

Кэти свободной рукой сделала жест в сторону сияющей фигуры женщины.

— Скажи это Ей, а не мне. Я пришла сюда не для того, чтобы спорить.

Довольно долго никто не решался заговорить.

— Эта дверь, — наконец произнес Джек, — куда она ведет?

Кэти на мгновение задумалась.

— В то место, которое вы называете Зачарованными Землями.

— Но без Нее… Если Она исчезнет из этого мира… — Джек даже не решался закончить фразу.

Ворон повернулся к девчонкам-воронам:

— Разве я так уж ошибся? Без Ее света мир постепенно скатится в пропасть.

«Он похож на меня, — подумала Кэти. — Ему нет места в этом мире. Вся разница между нами в том, что он, уходя, хочет все забрать с собой».

— Она понимает это по-другому, — сказала Кэти вслух. — Мир будет другим, вот и все. Но не погибнет. Мы должны создать собственную благодать.

Ворон коротко, невесело рассмеялся:

— И что это будет за мир, если благодать будет зависеть от доброго расположения его обитателей? С каждым годом в нашем обществе все больше ненависти, все больше непримиримости. Доброта уходит в область преданий.

Кэти задумчиво посмотрела на него, пытаясь понять причину почтительного уважения к Ворону со стороны зверолюдей. Конечно, он очень велик, обладает внушающим страх голосом, но в нем нет ни капли сострадания. Может быть, он слишком долго спал. Может, забыл, каково это — жить и заботиться о других людях?

— Все будет совсем не так, — сказала она.

Девчонки-вороны согласно закивали.

— Мы счастливы, — сказала Мэйда. — И мы всегда очень-очень добры.

— Это правда, — добавила Зия. — Мы несем с собой благодать, куда бы ни шли.

— По крайней мере, мы стараемся это делать.

— И это имеет смысл, не так ли?

— Конечно, — сказал Джек.

— Кого из нас Благодать выбрала своим спутником? — спросил Ворон.

— Это не имеет значения, — ответила Кэти. — Потому что пойду я.

— Ты не можешь! — крикнула Керри.

Кэти освободила ладонь из ее пальцев, положила руки на плечи сестры и заглянула в ее глаза.

— Но ведь я тебе все рассказала, — объяснила она. — Я сама так решила.

— А мы здесь тогда зачем? — спросил Ворон. — Ради того, чтобы пожелать тебе счастливого пути?

Может, его так долго никто не решался разбудить, что всем лучше, когда Ворон спит? Тогда, по крайней мере, не приходится его слушать.

— Нет, — сказала Кэти, поворачиваясь лицом к Ворону. — Кукушки использовали горшок, чтобы убить вас, но Благодать не отнимает жизнь, а дает ее, помнишь это?

— Она принесла смерть в этот мир, — проворчал Ворон.

Кэти взглянула на женщину, утихомирила свои мысли и попыталась отыскать ответ в золотом сиянии.

— Нет, — возразила она спустя мгновение. — В тот раз Коди воспользовался силами горшка, и смерть привлекло яркое сияние. Он разбудил ее ото сна.

— Но ведь должен же быть какой-то другой путь, — сказала Керри.

Кэти покачала головой:

— Может быть, кто-то еще захочет уйти со мной, но я определенно должна пойти. Если пропадет любой из вас, мир понесет тяжелую утрату, но мало кто станет скучать по мне. Поверьте, я не пытаюсь приписать себе лишнюю значительность.

— Кэти, не говори так, — попросила Керри. — Это неправда.

— Послушай свою сестру, — вмешался Джек. — На твоей душе немало грехов, но, в отличие от меня, ты не виновна ни в одном из них.

15

Миновав входные двери, Хэнк и Лили, а вместе с ними и Босефус пересекли выложенный мраморными плитами холл. Золотистое сияние здесь было гораздо ярче, чем где бы то ни было снаружи, но главный менеджер отеля, мальчишки посыльные, клерки за стойкой и все остальные люди были так же неподвижны, как и остальные жители города, в чьих жилах не было ни капли древней крови.

— Как мы определим, в каком номере она находится? — спросила Лили.

— В нормальных условиях я бы попытался подкупить клерка, — сказал Хэнк, — но раз уж он не может мне воспрепятствовать…

Он обошел стойку, отложил на время взятый у Маргарет карабин и быстро перелистал регистрационные карточки, пока не наткнулся на фамилию Куто. Как выяснилось, кукушки занимали два смежных номера — один для Доминики, другой для ее сыновей.

— Вот туда и отправимся, — предложил Хэнк. — Они расположились на тридцатом этаже. Ты согласна довериться лифту?

— Ну работала же моя машина, — ответила Лили.

Лифтовые кабины находились в дальнем конце фойе. Хэнк и Лили стали пробираться между неподвижно замершими людьми; глубокую тишину нарушали только звуки их шагов да стук собачьих когтей по каменному полу. Хэнк нажал кнопку вызова, и через несколько мгновений двери лифта распахнулись. В кабине стояло несколько человек.

— Мне как-то не по себе, — сказала Лили, вглядываясь в их безжизненные лица.

— Понимаю, — кивнул Хэнк. — Но придется смириться или подниматься пешком на тридцатый этаж.

Босефус помог им принять решение. Он проскочил мимо них в кабину лифта и уселся, нетерпеливо подгоняя взглядом своих спутников.

— Отлично, Бо, — одобрил его Хэнк.

Он и Лили присоединились к замершим пассажирам, Хэнк нажал кнопку тридцатого этажа, и двери лифта медленно закрылись. Лили не могла сдержать дрожь.

На этаже, где остановилась Доминика, свет заметно отличался своим оттенком. Здесь в золотисто-янтарном сиянии прослеживался красный оттенок, который становился все отчетливее по мере их продвижения по коридору. Из груди Босефуса донеслось глухое ворчание.

Лили жалела, что не может быть такой же храброй, как Хэнк или Босефус, но это было свыше ее сил. Им ведь не приходилось смотреть в холодные глаза Доминики и сознавать, что они остались живы только благодаря снисходительности этой женщины. Доминика совершенно недвусмысленно дала понять Лили, что произойдет, если она станет вмешиваться в чужие дела. К тому же каждое мгновение из-за двери мог появиться кто-то из Куто или других кланов кукушек с оружием в руке. На этот раз девчонок-ворон с их чудодейственными средствами могло не оказаться поблизости.

Смерть была бы неминуемой.

Но Лили не могла отступить. Желание хотя бы попытаться вернуть магический горшок стало сродни обетам средневековых рыцарей из баллад, прочитанных когда-то ею и Донной вместо подготовки к школьным урокам. Стремление исправить ошибку сделало ее одержимой. Оно, без сомнения, вело к гибели, но это была единственная дорога, лежавшая перед Лили, и девушка не собиралась с нее сворачивать.

Можно было проигнорировать свой долг, но как потом она смогла бы жить дальше?

Идущий впереди Хэнк остановился перед дверью номера, в котором была зарегистрирована Доминика. Из-под нее по ковровой дорожке струился свет, и в нем почти не было золотистого сияния — только темно-красный цвет крови. В воздухе отчетливо ощущался неприятный металлический привкус.