Много лет спустя Норрис Чамберс, который сообщил нам об этом, добавил:
      "Доктор Говард любил использовать сильные выражения. Он часто говорил, что именно следовало бы сделать с некоторыми людьми в общине, и список получался достаточно длинным. Мой отец в этом походил на него, и, когда они собирались вместе, их беседу выдерживали не всякие уши".
      Норрис Чамберс считал, что никто особо не воспринимал всерьез эти разговоры. Он, конечно, мог с уверенностью говорить про себя, но никак не про Роберта. Когда Роберт вырос, они с отцом рассказывали друг другу самые разнообразные байки, причем каждый пытался продолжить чужую историю. За подобным соревнованием во время своих визитов в дом Говардов в 1930-х годах наблюдал Э. X. Прайс.
      К счастью, между Айзеком и его сыном соревнования велись не только по бойкости фантазии. Норрис Чамберс отмечает, что "большая часть бесед касалась библейских и исторических тем", и доктор "рассказывал о вещах, доступных пониманию Роберта, так что тот имел возможность обсуждать их".
      * * *
      Темы для созданных впоследствии рассказов-ужасов Роберта Говарда давали не только истории, услышанные им во время посещений семьи Чамберсов. Много сюжетов он почерпнул от бабушки с отцовской стороны Элайэы Генри Говард, которая любила рассказывать о различных таинственных происшествиях.
      В то время, когда Говарды жили в Кросс Кат, Элайза Говард металась между семьей сына Дэвида и овдовевшей дочерью Вилли Говард Мак-Кланг. У нее сильно ухудшилось зрение, а операция по удалению катаракты закончилась неудачей. Она умерла в 1916 году почти совсем ослепшей, но все ее родственники, за исключением невестки Эстер Говард, отзывались о ней как о "потрясающей женщине".
      Когда Элайза Говард навещала семью своего сына, она рассказывала маленькому Роберту таинственные истории, которые производили на него даже большее впечатление, чем потрясающие рассказы, услышанные от Мэри Бьюкенен в Бэгвелле. В 1930 году Роберт писал Лавкрафту: "Ни от одной негритянской истории о призраках мне не было так страшно, как от тех, что рассказывала мне моя бабка. В них сочетались мрачность и мистицизм галльской природы и не было ни света, ни радости...
      Мои волосы вставали дыбом, когда она рассказывала о фургоне, который сам собой, без лошади, катится темной ночью по пустынным дорогам - фургоне, полном отрубленных голов и расчлененных частей тела; о призрачных хлыстах, что свистели за дверьми, которые никто не осмеливался открывать из опасения потерять рассудок от страшного зрелища. Во многих историях описывался старый покинутый особняк, почти скрытый буйно разросшимися сорняками, с веранды которого взлетают призрачные голуби".
      Позже, в 1934 году, Говард положил эти истории в основу своего рассказа "Голуби из преисподней". В нем американец из Новой Англии Грисвелл и его друг Бреннер, бродя во время отпуска по Дальнему Югу, останавливаются на ночлег в заброшенном особняке, где живут только голуби. Бреннер таинственным образом погибает, а Грисвелл попадает в страшную историю, в которой бывшая служанка, владеющая чарами негритянского культа вуду, мстит за проявленную ее госпожой жестокость. Этот рассказ, опубликованный через год после смерти Говарда, стал одной из самых популярных историй о сверхъестественном.
      Когда доктор Говард поселился в Кросс Кат, его практика, так же как и у доктора Чамберса, велась в обширной сельской местности. Оба доктора посещали своих пациентов в кабриолете, самостоятельно управляя легким экипажем.
      Вскоре доктор Чамберс начал находить эти дальние поездки слишком обременительными для себя. Решив, что подобный образ жизни отдаляет его от семьи, которую он очень любил, Чамберс отказался от медицинской практики и купил местную аптеку. Доктор Говард, также считавший, что долгие поездки занимают слишком много времени и крайне утомляют его, не отказался, однако, от практики, а стал одним из первых людей в округе, кто приобрел автомобиль. Он купил модель "Т" Форда и нанял рабочего Бена Ганна, чтобы тот научил его водить машину.
      * * *
      Дик Пентекост, который после того, как сдал свой дом Говардам, переехал в Аризону, решил навсегда обосноваться на Западе. Он известил Говардов, что продал свой дом Илайдже-де-Баску и новый владелец не имеет намерений сдавать его.
      Говарды освободили дом, переехали в Баркетт, деревню в графстве Колмэн, и поселились в большом белом доме совсем рядом с Пеканским заливом, который был виден с их крыльца. Как и в Кросс Кат, дом отапливался огромным камином в гостиной и кухонной печью.
      Переезд в Баркетт не внес существенных перемен в жизнь Роберта. Он встречался со старыми друзьями и придумывал новые фантастические истории. В Баркетте он нашел и нового товарища - мальчика по имени Лорен Крокер, с которым стал проводить довольно много времени. Каждый день они, срезая угол заднего двора, шли к почте, где за стойкой, окруженной рядами почтовых ящиков, сидела почтальонша. Забрав почту, мальчики по пути домой останавливались у аптеки Моргана, чтобы выпить содовой или полакомиться мороженым. Иногда, когда денег на это не хватало, они довольствовались парой леденцов, что стоили пенни.
      В школе Баркетта Роберт решил попробовать свои силы в командных видах спорта. Он стал заниматься баскетболом, но очень быстро был исключен из команды за грубость. Мальчик с трудом мог понять принципы командной игры. Он видел свою задачу в том, чтобы самому завладеть мячом и забросить его в корзину, совершенно не замечая партнеров. Неудачная попытка навсегда отбила у Роберта охоту заниматься игровыми видами спорта, даже бейсболом, к которому у него была явная склонность. Позднее, уже взрослым, Роберт с пренебрежением отзывался об этих играх, которые, по его мнению, способствуют физическому развитию нескольких избранных игроков, тогда как остальные пребывают в качестве зрителей. Несмотря на подобные высказывания, сам Роберт был азартным спортивным болельщиком Он часто посещал футбольные матчи, но его любимым видом спорта оставался бокс, то самое состязание один на один, к которому, судя по всему, имела неодолимую склонность его душа.
      * * *
      В Баркетге туберкулез миссис Говард снова перешел в активную стадию. Она все чаще и чаще проводила время в постели, чтобы набраться сил. Ее состояние требовало все -больших забот мужа, причем именно тогда, когда у доктора появились первые признаки собственной болезни.
      Симптомов заболевания Айзека Говарда сперва никто не замечал В какой бы дом ни заходили доктор и священник, им обязательно предлагали перекусить. Поселившись в Кросс Кат, доктор Говард пользовался преимуществами этого обычая только по необходимости, поскольку Эстер была прекрасной хозяйкой и ему больше нравилось обедать дома. Но еще до того, как семья переехала в Баркетт, доктор стал принимать угощение там, где его предлагали. Норрис Чамберс вспоминал: "Мои мать и жена спрашивали доктора, не голоден ли он, и обычно, получая положительный ответ, кормили его хорошим обедом. Он был великолепным едоком и, казалось, ему нравилась любая еда".
      Если хозяин не спешил предложить ему подкрепиться, доктор не стеснялся напомнить об этом. Один из сыновей Ньютонов пишет: "Когда бы доктор Говард ни заходил в наш дом, он уже в дверях заявлял моей матери, что проголодался и съел бы ветчины или цыпленка, и уж непременно свежеиспеченного бисквита с подливкой".
      Некоторые злые языки предполагали, что Эстер перестала должным образом кормить своего мужа. Это подтверждалось частыми появлениями доктора в дверях пациента со словами. "Хек только что выставила меня вон!" Однако постоянный голод, который испытывал доктор, не имел ничего общего с качеством стряпни его жены. Он был симптомом надвигающейся болезни. Поскольку, несмотря на свой недюжинный аппетит, доктор Говард так и не растолстел, мы можем предположить, что он страдал нарушением обмена веществ.
      Повышенный аппетит - также один из симптомов диабета. Поскольку эту болезнь позднее обнаружили у Айзека Говарда и она стала в конце концов причиной его смерти, вполне возможно, что она начала развиваться именно в Баркетте, когда усилились все его невзгоды. Его брак можно было окончательно признать неудачным. Жена тяжело хворала. Недавно скончалась его мать, что вызвало радость у Эстер. Она весьма бессердечно отзывалась о престарелой слепой Элайзе Генри Говард: "Эта старуха все никак не умрет, но ведь и поправиться она уже не может!" Кроме прочих неприятностей Айзек и Эстер начали в открытую бороться за сына. А, как известно, стрессы повышают содержание сахара в крови у тех, кто имеет наследственную склонность к диабету.
      * * *
      Живя в Баркетге, Говарды часто отправлялись на длительные прогулки в коляске или же на автомобиле. Миссис Говард часто развлекала родных, читая наизусть стихи, которые она удивительно хорошо запоминала. Доктор Говард говорил: "Она любила поэзию. Стихи, записанные на отдельных листках и в тетрадях, хранились в ее памяти, так что с детства Роберт слышал поэтические строки изо дня в день. Эстер любила все прекрасное". Но она отправлялась, в эти поездки не для того, чтобы развлекать мужа и сына, а, скорее, чтобы не оставлять их наедине.
      Айзек Говард, без сомнения, так же как и Роберт, обожал приукрашивать вычитанные им в книгах эпизоды собственными дополнениями и подробностями. Именно во время таких прогулок Роберт стал проявлять себя как рассказчик. Отец в беседах со своими близкими приятелями иногда цитировал слова сына, произнося их с немалой гордостью. Айзек Говард говорил:
      "Часто во время поездок я предлагал какую-либо историческую тему, а он подхватывал ее и говорил очень интересно, обнаруживая широкие познания в фактах, о которых я имел лишь общее представление. Он мог рассказывать сколь угодно долго, пока полностью не описывал все, что могло касаться того или иного эпизода. У Роберта была прекрасная память и такое же яркое воображение".
      Элси Барнс, живущая достаточно близко, чтобы иметь возможность постоянно общаться с семьей Говардов, полагала, что эти длительные прогулки очень отличались от того, что происходило у них в повседневной жизни. Миссис Барнс писала: "Часто они останавливались на обратном пути в каком-нибудь тенистом уголке около ручья и устраивали пикник, к которому тщательно готовились заранее. Казалось, в такие минуты в семье царил нерушимый мир".
      * * *
      Так прошли годы I мировой войны. Роберт переходил из класса в класс в школах Кросс Кат и Баркетта, а в свободное время часто совершал прогулки, как конные, так и пешие. Выходя из подросткового возраста, он стал более крепким. Мальчик по-прежнему придумывал истории о безрассудно храбрых и отчаянных героях, воображая себя самого то ковбоем, то индейцем, то пиратом, то викингом или разбойником. Как и раньше, он убеждал своих приятелей играть в сочиненных им пьесах, занимался боксом с Остином Ньютоном и Эрлом Бэйкером, устраивал показательные выступления по метанию в цель ножа, читал все, что только попадалось к нему в руки И по-прежнему служил яблоком раздора между своими потерпевшими крах в семейной жизни родителями.
      Через год после того, как закончилась I мировая война, Говарды решили купить дом в Кросс Плэйнс в двенадцати милях к северо-востоку от Баркетта. Кросс Плэйнс был удачным местом для постоянного жительства Говардов. Доктор мог продолжать свою практику, поскольку во время правления энергичного, хоть и насквозь продажного, губернатора Техаса "Фермера Джима" Фергюсона дороги содержались в неплохом состоянии. К тому же в школе Кросс Плэйнс, условия для обучения были лучше, чем в Баркетте, а Говарды весьма серьезно относились к будущему своего сына. Доктор Говард надеялся, что Роберт будет изучать медицину и последует по его стопам, хоть мальчик и не проявлял ни малейшей склонности к медицине. В конце концов, если миссис Говард большую часть времени должна была находиться дома, жилище семьи могло быть устроено так, чтобы дать ей возможность выздороветь, а остальным членам семьи - не заразиться.