Новария (№1) - Башня Гоблинов

— Я, по-моему, уже объяснял, — сказал один из специалистов, — полная невидимость в принципе достижима, но имеет один недостаток: она лишает невидимку зрения, потому что между человеческим глазом и лучами видимого света не возникает того взаимодействия, которое и является причиной сенсорного феномена, известного нам как «взгляд». Я полагал, об этом знает каждый ученик. Соответственно, полная невидимость применяется лишь в крайнем случае, при непосредственной угрозе быть схваченным. Поскольку такой невидимка лишается зрения на все время действия заклинания, то для того, чтобы не дать врагам подойти на опасное расстояние, он вынужден полагаться на другие ощущения — в основном на астральное зрение. Однако мало кто из смертных обладает этой способностью в должной мере. Если же глазные яблоки остаются в видимом слое, невидимка может без помех рассмотреть запретное, при условии, что он стоит от ближайшего наблюдателя на расстоянии и тот не замечает его глаз. — Джориан попытался высмотреть Карадура, но колдун словно в воду канул. На прежнем месте его не оказалось, а сотни затылков, увенчанных шутовскими колпаками, ничем не отличались друг от друга. Джориан на цыпочках пошел вдоль стены, стараясь разглядеть сбоку лица присутствующих. Увлекшись этим занятием, он невзначай налетел на Босо.

— Ты?! — хватаясь за меч, зашипел новоявленный пристав. — Я должен...

— Босо, веди себя пристойно! — сказал Джориан.

— Ах, мать твою! Сам веди себя пристойно, не то...

Несколько волшебников, обернувшись, зашикали на скандалистов.

Босо притих; Джориан двинулся дальше, осматривая ряд за рядом — розовые лица, бледные лица, медные лица, шоколадные лица; бритые лица, усатые лица, бородатые лица; молодые лица, зрелые лица, старые лица; мужские лица и женские лица. Наконец, когда Джориан уже готов был бросить свою затею, он заметил Карадура на другом конце зала; голову колдуна украшал остроконечный колпак, а на коленях лежал тюрбан. Рядом сидела волшебница Гоания. Джориан, стараясь не шуметь, примостился по соседству.

Групповое обсуждение подходило к концу. Аелло объявил заседание закрытым, сотни волшебников встали и потянулись к выходу.

— Куда теперь? — спросил Джориан.

— В библиотеке подадут аперитивы, — пояснил Карадур, — но я не употребляю горячительных напитков. Пойду отдохну до обеда. Почему бы тебе не проводить туда Гоанию?

— Отличная мысль! — обрадовался Джориан. — Госпожа Гоания, не откажешь в любезности?

— Одно маленькое напутствие, — сказал Карадур вдогонку. — Пока мы здесь, держи за зубами свой болтливый язык!

— Постараюсь, — отозвался Джориан.

* * *

Пока Джориан попивал травяную настойку, закусывая соленой рыбой и сухариками, Гоания без устали представляла его волшебникам, чародеям, некромантам, прорицателям и прочим знатокам колдовского ремесла. Вскоре он совсем запутался в новых лицах и незнакомых именах. Воспользовавшись случайной передышкой, он спросил волшебницу:

— Ванора ладит с Босо?

— Ах, вчера они страшно переругались и сегодня друг с другом не разговаривают. Но это обычное дело. Завтра и не вспомнят, из-за чего ссорились.

— Мне почудилось, не больно-то она с ним счастлива. Ванора все ж таки девушка неглупая, даром что вздорная, а у него мозгов меньше, чем у головастика.

— Что она почти все время несчастлива — вполне допускаю. Вопрос в том, была бы она счастлива с другим? Сомневаюсь, потому что ей на роду написано быть несчастной и приносить несчастья ближним. Мы все немножко такие, но ей, бедняжке, этого качества досталось с избытком, — Гоания проницательно взглянула на Джориана. — Ведь вы с ней одно время сблизились, да?

— Да, хоть невеселое было веселье.

— А не таишь ли ты сентиментальных мыслей, скажем, «увезти ее от всего этого», либо еще как-то пожертвовать собой ради ее счастья?

— Не-ет, — смущенно ответил Джориан, у которого и в самом деле мелькала такая мысль.

— Ну, если и таишь, то гони их прочь. Никому не дано изменить природу взрослого мужчины или женщины, даже при помощи заклинаний. Если ты опять с ней сойдешься, то очень быстро поймешь, что тебе досталась не любовница, а скандалистка — тупой и толстокожий Босо годится ей в партнеры куда больше, чем ты со всеми твоими достоинствами.

Джориан взял себя в руки.

— Ты, госпожа Гоания, забываешь, что у меня в Ксиларе остались пять любящих жен. По крайности одну из них — малышку Эстрильдис — я, надеюсь, однажды увезу, обзаведусь домом и заживу себе тихо-мирно, как заправский мастеровой.

Гоания покачала головой.

— Я составляла твой гороскоп и смотрела ладонь; боюсь, что как раз спокойной жизни мастерового боги-то тебе и не припасли. Если же говорить о красотках, то полагаю, что, когда ты ими увлекаешься, ты на самом деле желаешь вернуть свою Эстрильдис.

Она мельком глянула туда, где в окружении молодых людей стояла Ванора.

— Судя по тому, как Ванора глушит кружку за кружкой, подозреваю, она нам устроит славный вечерок.

— Что ты хочешь сказать?

Волшебница вздохнула:

— Сам увидишь.

Участники Конклава мало-помалу стекались в библиотеку; становилось тесновато. Шум нарастал: чтобы быть услышанным, каждому оратору приходилось повышать голос. Вскоре комната оказалась до отказа набитой волшебниками и их учениками, которые изо всех сил старались перекричать друг друга.

Джориан пытался представиться и завязать беседу со стоявшими поблизости, но, несмотря на его природную общительность и болтливость, разговора не получалось. Чтобы докричаться до собеседника, приходилось орать во всю глотку, а ответы, если и доходили, были неразборчивы. Джориану удавалось расслышать лишь отдельные слова, да и те долетали в таком искаженном виде, что он никак не мог решить: то ли это обычное слово, которое он недопонял, то ли какой-то термин, известный одним колдунам.

Лишенный возможности поболтать, Джориан вскоре затосковал. Ему вздумалось провести опыт. Он приосанился и, наметив длиннобородого чародея величавой наружности, гаркнул:

— Сударь, вы слышали, что концеклык припазвел бутый вругол?

Кустистые седые брови чародея поползли вверх, и он прокричал что-то вроде:

— Вы неправы! Мы должны принемять феркало для штенья выслей!

— Да, сударь, я извлек его из бомбарического гуза. Не комневайтесь. Когда медующий влезд по лимонологии?

— Я хрюмаю, в певяносто дятом.

— Прязумеется, прязумеется. То-то, сударь, фатеха будет!

Но со временем прискучила и эта забава. Когда наконец объявили, что обед подан, Джориан от долгого стояния уже не чуял под собой ног, а в ушах звенел несмолкаемый гул. Он проводил Гоанию в зал, но здесь им пришлось расстаться: Джориану полагалось есть с учениками, а Гоанию и Карадура усадили на места для полноправных волшебников. Помня о наставлении Карадура, Джориан ни словом не заикнулся о своих приключениях. Напротив, он был сдержан, предупредителен, поддерживал беседу наводящими вопросами и, стараясь не возбуждать излишнего любопытства к своей особе, изредка разражался шуткой или забавным стишком.

— Ты будешь участвовать в вечернем маскараде? — спросил его сосед по столу.

— Увы! Мы с хозяином припоздали, не было времени соорудить костюм. Я б мог вырядиться лишь учеником в дорожных обносках. Но расскажи, как проводят состязание, а то мне впервой бывать на Конклаве.

— Мы освободим зал, чтобы слуги могли вынести столы и расставить скамейки по стенам, — пояснил другой ученик. — Вон у той стены установят длинный помост. Затем все, кто в костюмах, соберутся у помоста, а остальные рассядутся на скамейках. Тут обязательно найдется кто-нибудь, кто встанет и загородит спиной зрелище или ненароком окажется среди участников маскарада, и возникнет суматоха.

Церемониймейстер составит список всех участников, а потом начнет выкликать их по одному; названный участник должен пройтись по помосту взад-вперед, а судьи в это время будут его оценивать и проставлять баллы. Когда парад закончится, лучших снова вызовут на помост, а уж из них судьи выберут победителей.

— Некоторые правила очень забавны, — вмешался третий ученик. — Вот, к примеру: человек может принять участие в маскараде, нарядившись духом, но демоны, духи и прочие обитатели потусторонних реальностей и измерений вообще не допускаются к состязанию. Да ты сам увидишь, как старик Аелло стоит на краю помоста и размахивает жезлом перед носом у каждого конкурсанта. Вообще-то предполагается, что ни один демон не может проникнуть сквозь завесу великого защитного заклинания, но Аелло предпочитает лишний раз убедиться.

— А еще, — перебил его ученик, который завел разговор, — существует запрет на полную наготу.

— Да ну? — изумился Джориан. — Я-то как раз полагал, что ладная красотка лучше всего смотрится нагишом.

— Некоторые из наших участниц держатся того же мнения. Бывало, эти дамы десятками выходили на помост в чем мать родила: вместо конкурса маскарадных костюмов получался какой-то конкурс женских прелестей. Потом разразился страшный скандал: оппоненты бросались друг на друга с кулаками и грозились наслать порчу. Чтобы рассудить это дело, назначили комиссию из старейших и мудрейших волшебников. Мудрецы постановили, что обнаженная особа по определению не может рассматриваться как обладатель маскарадного костюма.

— Иными словами, — подытожил Джориан, — без костюма — значит, без костюма. Этакая, понимаешь, философская и грамматическая тонкость.

— Вот именно, — осклабился ученик. — Таким образом, обнаженные представители рода человеческого не допускаются к состязанию как не имеющие костюма. Однако на этом дело не кончилось. Не далее, чем в прошлом годе, случилась перебранка, когда госпожа Тарлюстия, кортольская волшебница, продефилировала по залу, прикрытая лишь вклеенным в пупок огромным самоцветом. Можно ее рассматривать как участницу или нет? Постановили разрешить участие, но награды не присуждать, потому, дескать, что в ее наряде не видно ни остроумия, ни старания, ни эстетического вкуса. Но это бабка надвое сказала. Скинуть бы ей годков двадцать да столько же фунтов, неизвестно, как бы дело обернулось; она и сейчас неплохо выглядит.

* * *

Через два часа после обеда колдовская братия вновь потянулась в танцевальный зал. Джориан невольно отметил, что почти все участники маскарадного состязания — по крайней мере те, кто не скрывался под маской, — молодежь: ученики и ассистенты. Большинство волшебников и волшебниц постарше предпочли чинно рассесться по лавкам, стоящим вдоль стен.

Еще час ушел на беготню и подготовку парада, а затем на помост взобрался церемониймейстер. На дальней от зрителей стороне помоста заняли свои места у стены девять судей. Председатель Аелло, не расстающийся с жезлом, встал у входа на помост. Церемониймейстер заглянул в список и выкрикнул:

— Господин Тилейнос из Тарксии!

Ученик, нарядившийся демоном из Четвертой Реальности, взбежал по ступенькам, медленно прошелся перед судьями, добрался до конца помоста и спустился в зал. Не успел он сделать круг по залу, демонстрируя зрителям свой костюм, как церемониймейстер возвестил:

— Господа Энникс и Форион из Солимбрии!

На помост вскарабкался сверкающий лаком тряпичный дракон, ноги которого изображали два ученика.

— Госпожа Ванора из Гованнии!

Ванора, раскрасневшись от выпитого, но все еще твердо держась на ногах, взошла на помост в обличье русалки. Нарядом ей служила едва прикрывающая колени прозрачная туника из зеленой вуали. В длинные черные волосы были вплетены бумажные водоросли, руки затянуты в зеленые перчатки с перепонками между пальцами, веки, губы и ногти разрисованы в зеленый цвет.

— Доктор Вингальфи из Истхойна!..

Так продолжалось три часа кряду. В конце оказалось, что Ванора заняла третье место. Заиграл оркестр. Джориан протолкался поздравить девушку, которую снова обступили ученики. За ее спиной, сердито зыркая глазками, топтался несчастный Босо.

— Они играют кортольскуто фольку, — говорила в этот момент Ванора. — Кто из вас знает, как ее танцевать?

— Я когда-то считался знатоком, — сказал Джориан, подставляя ей локоть. Он вежливо кивнул Босо:

— С вашего любезного позволенья, сударь...

— Ой, да падет на него новое воплощение! — отмахнулась Ванора, хватая Джориана за руку и вытаскивая в круг. — Шагу ступить не умеет, отродье косолапое.

Кружась и притоптывая, они понеслись по залу.

Хотя от Ваноры сильно пахло вином, было незаметно, чтобы возлияния как-то отразились на ее танцевальных способностях. Однако зажигательная фолька и теплый, пропитанный благовониями воздух сделали свое дело. Когда музыка смолкла, с Джориана и Ваноры пот лил ручьями. Они отыскали столик с напитками, где Ванора, желая восстановить утраченное пьяное равновесие, залпом осушила большой кубок ледяного вина.

— Милый Джориан, — сказала она, — дура я была чертова, что разорялась тогда в Оттомани насчет этой твоей царевны-змеи. Не мне, пьянчужке с ненасытной дыркой, воротить нос, ежели тебе кому и приспичит игрунчик свой засадить! Да уж такая я проклятая; вечно хорошего парня отважу, а сплю со свиньей вроде Босо.

В продолжение этой тирады взгляд Джориана скользил по ее телу. На Ваноре не было ничего, кроме прозрачной газовой туники, которая позволяла ей соблюсти запрет на полную наготу и в то же время выставить напоказ свои прелести. Джориан попытался было сосредоточиться на мыслях о разлуке с Эстрильдис, но кровь ударила ему в чресла.

— Ни слова больше, — неожиданно севшим голосом проговорил он. — Уж ты-то мне всяко милей, чем она, и сравнивать нечего. Ты бы, по крайности, не скинула человека с кровати ни за что ни про что!

— А она и впрямь тебя скинула?

— Нет, я чудом удержался. Ну, доложу тебе, и позы у этих мальванок! Слушай, здесь такая толчея, ты не взопрела?

— Ага. Ты еще не был на крыше?

— Нет. Пошли.

Они поднялись на крышу. Только что взошла молодая луна. Прямо над головой сияли звезды, но далеко на юге зарницы то и дело выхватывали из темноты наползающую тучу.

— Теплынь-то какая, и не скажешь, что весна, — сказал Джориан, обвивая рукой девичью талию.

— Да уж не холодно. Не пора ли покликать дождичек? — Ванора медленно обернулась к нему и запрокинула лицо. — Что ты там говорил о мальванских позах?

* * *

Немного позже они крадучись пробирались по коридору к комнате номер двадцать три. У Джориана бухало в висках.

— Старого Карадура весь вечер не видать, — шепнул он. — Ежели он у нас в комнате, попробуем толкнуться в твою. Ежели нет, запремся изнутри.

— Я знаю, где сложены тюфяки для припоздавших гостей, — шепнула Ванора. — Тюфяк можно затащить на крышу.

— Там видно будет.

Джориан приналег на дверь своего номера: так и есть — заперта. Он вставил в скважину полученный утром ключ, неслышно отомкнул замок, приоткрыл щелочку и весь обратился в слух.

— Зачем... — начала было Ванора.

Джориан легонько прикрыл ей рот ладонью. Выражение неутоленной похоти на его лице сменилось охотничьим азартом.

Он еще немного приоткрыл дверь и бесшумно скользнул внутрь.

Гостиная тонула во мраке, но в спальне теплилась свечка. Дверь между комнатами была полуотворена, и гостиную прорезала узкая полоска света. Из спальни доносились голоса; между обрывками разговора слышалось характерное потрескивание — кто-то разворачивал старый пергамент.

— Заглянем в наш свиток, — произнес незнакомый голос. — О боги и демоны! Это же великое заклятье заклятий чародея Рендивара, которое считалось навеки утраченным.

— Вот вам и ответ, — послышался густой бас волшебника Форко. — Я полагаю, наши действия должны проходить в три этапа. Первое, что нужно сделать завтра, это — как только начнутся дебаты — произнести заклятье заклятий, открыв, таким образом, путь для последующих действий...

Из-за двери раздался старческий голос с мальванской гнусавиной: Карадур, определил Джориан.

— Вы собираетесь, — ошарашенно проговорил этот голос, — в нарушение всех законов и обычаев Сил Прогресса применить против наших оппонентов магию?

— Конечно, а вы как думали? Мы подсчитали шансы и поняли, что наше предложение не пройдет. Нам катастрофически не хватает голосов.

— Но... но... вы же всегда отстаивали этические...

— Не старайтесь казаться глупее, чем есть на самом деле! К чему все эти игры в правила и этические принципы, когда речь идет о благе человечества.

— Вам не кажется, что вы немного... мм... опрометчивы? — спросил Карадур.

Форко презрительно хмыкнул.

— Если вы печетесь обо всех этих Мальто, Бальто и Цальто, которые немедля потянут лапы к самым смертоносным заклинаниям черной магии, можете успокоиться. Я же не полный идиот. Не хуже вашего знаю, что некоторые возражения ретроградов — что, дескать, нельзя вверять такие силы темным, невежественным людям — чертовски справедливы. Мы лишь пообещаем допустить до магии всех, кому не лень, и, таким образом, получим доступ к власти.

Мы подчиним себе Силы Прогресса и меньше, чем через год во всех Двенадцати Городах будут править Альтруисты. План отработан до мелочей, а исполнители на местах...

— Но ведь Силы всегда сторонились мирской политики! — сдавленным голосом взвыл Карадур.

— Дуракам закон не писан. Конечно, если мы получим власть, то проявим разумную осторожность; мы откроем непосвященным лишь самые простые тайны магии — о которых они и сами могли бы прочесть в любой хорошей библиотеке — пока не докажут, что достойны большего. Но главное — захватить безраздельную власть. Сокрушив оппозицию, мы сможем действовать по своему усмотрению. И поскольку я уверен, что побуждения мои чисты, а замыслы разумны, то я просто обязан добиться власти и привести их в исполнение!

Итак, вернемся к делу: второе, чем необходимо заняться, — составить списки наиболее активных Благодетелей и всех тех, кто примет их сторону по завтрашнему вопросу. Райтс, это задание поручается вам, потому что остальным придется корпеть над заклятьем. Заседание рассчитано часа на два — успеем.

— Предводитель, — раздался чей-то голос, — а вы уверены, что древнее заклятье Рендивара обладает достаточной силой? Защита Аелло отнюдь не детская считалка.

— Одиночку, вероятно, постигла бы неудача, — ответил Форко, — но за дело одновременно возьмутся трое-четверо наших, поэтому я не сомневаюсь в успехе. Теперь относительно третьего этапа: если бы нам удалось достать вещи или частички тела наших оппонентов, мы бы могли применить против них симпатическую магию; но до заседания осталось слишком мало времени. Посему вы, Магнас, призовете стаю демонов из...

Джориан, притаившийся в темноте у двери в спальне, замер от ужаса: стоявшая позади Ванора вдруг громко икнула. Сказалось выпитое вино — ее развезло. Она снова икнула.

— Что это? — удивленно спросили в спальне.

Не успел Джориан опомниться, как Ванора, мотаясь от стенки к стенке, проскочила мимо него, пинком распахнула дверь и хриплым голосом заорала:

— Это я, вот это кто! А не пора б вам, занудные старые педрилы, свалить отсюда ко всем чертям, чтоб мы с Джорианом... ик!.. занялись на кровати тем, для чего ее сделали?

Когда дверь распахнулась, Джориан мельком заметил, что, помимо Карадура, Дракомаса и Форко, в спальне находится еще несколько человек. Затем голое Форко тихо произнес непонятное слово. Какой-то инстинкт подсказал Джориану об угрожающей справа опасности. Он попытался было развернуться к ней лицом и в неожиданно вспыхнувшем свете краем глаза увидел одного из демонов Форко. Демон подступал к нему с занесенной дубинкой. Джориана всегда отличала мгновенная реакция, но нападение было так стремительно, что не успел он увернуться, как мир, полыхнув, разлетелся на тысячи осколков.

* * *

Когда Джориан очнулся, в комнате брезжил серенький дневной свет, который проникал через бойницу, переделанную в окно и снабженную по этой причине ставнем и створчатой рамой. Через какое-то время он осознал, что грохот и сполохи, болью отдающиеся в голове, на самом деле исходят снаружи: за окном бушевала гроза. Дождь стучал в ромбовидные окошки частого переплета и крохотными прозрачными змейками сбегал по стеклу.

Джориан, морщась от боли в затекших мышцах и ощущая при каждом движении, что в голове засел раскаленный гвоздь, перекатился на спину. Как оказалось, запястья и лодыжки были скручены крепкой веревкой, а рот забит кляпом. В глазах мельтешило. Джориан напрягся и увидел Ванору и Карадура; они тоже были связаны.

Ванора, на которой по-прежнему красовалась туника из зеленой вуали, таращила на Джориана налитые кровью глаза; во рту у нее торчал кляп. Насчет Карадура ничего определенного сказать было нельзя; мальванец походил на сваленную в углу кучу старого тряпья.

Связывая Джориана, недруги постарались на славу, однако не учли, что имеют дело с человеком, который потратил в Ксиларе уйму времени, обучаясь сбрасывать путы. Для начала он просто начал жевать. После нескольких минут усиленного пережевывания тряпка, привязывающая кляп, расползлась, и Джориану удалось выплюнуть затычку.

— Ванора! — сипло позвал он. — Как ты?

— Грм, хрм, — промычала она забитым ртом.

— Карадур, ты жив?

В ответ заохали. Джориан, насколько позволяло лежачее положение, оглядел комнату. Его меч по-прежнему висел за перевязь на шляпной вешалке у двери.

Подняться с пола — нелегкая задача, когда ноги тесно стянуты веревкой, а руки скручены за спиной; нелегкая, но все же выполнимая. Джориан снова и снова пытался встать, но каждый раз мешком валился с ног, со всего маху грохаясь о щелястый пол и выбивая из него фонтанчики пыли. Наконец старания увенчались успехом. Он подскакал к вешалке для шляп и боднул ее головой: вешалка свалилась на пол. Затем Джориан подогнул колени и ухватил связанными руками рукоятку меча. Он проделал еще два-три невообразимых кульбита и очутился рядом с Ванорой.

— Суй ноги в перевязь, — гаркнул он. Ванора подчинилась; Джориан отпрыгнул в сторону — меч выскочил из ножен. Затем Джориан установил меч острием вверх между ногами Ваноры.

— Теперь сожми покрепче. Ежели выпустишь, меч проткнет меня, как цыпленка.

Прижимая к лезвию меча веревку, стянувшую запястья, он стал ерзать по нему вверх и вниз. Присев раз двадцать, Джориан перетер веревку и разнял руки. Тут он немного передохнул, растирая запястья и ощупывая шишку на голове. Затем взял меч и разрезал путы на ногах. Освободить товарищей по несчастью было делом одной минуты.

— Вот так я однажды спас свою голову, — сказал он. — Отсюда мораль: никогда не забывай хорошенько наточить меч. Этим мерзавцам еще учиться и учиться, а то б они нипочем не оставили нам острых предметов.

— Не забывай, сынок, — подал голос Карадур, — что они не привыкли бороться с врагами таким примитивным оружием, как меч и веревка. К их услугам духи, заклинания и всепобеждающая оккультная мудрость.

— Тем хуже для них. Который час?

— Боги праведные! — вскричал Карадур. — Должно быть уже больше четырех. Значит, дебаты по предложению Альтруистов вот-вот начнутся. Форко вот-вот произнесет заклятье заклятий, которое нашел в Ларце. Где этот проклятый сундук? Увы, они унесли его. Ах ты, горе какое, неужто я на всю жизнь так и останусь легковерным доверчивым простофилей? Но поспешим в зал — надо предупредить Силы!

— О боги, где бы похмелиться! — схватившись за голову, простонала Ванора.

В это утро она совсем не казалась привлекательной.

— Переметнулся, доктор? — спросил Джориан.

— Нет, я всегда был на стороне добродетели и порядка. Скорее Форко и его приспешники предали меня.

Старик с оханьем заворочался на полу. Джориан помог ему встать. Ключа в карманах не оказалось, зато нашлись отмычки, и Джориан занялся дверью, открыть которую не составило труда.

— Нам нельзя терять ни минуты, хотя я с трудом держусь на ногах, — сказал Карадур.

— Нам? — изумился Джориан. — Твои колдуны грызутся, а я чего полезу? Я на вашу братию отработал сполна, и сам заниматься твоим ремеслом не намерен.

— Ты слышал, что говорил Форко. Если тебе нет дела до меня и других честных волшебников, подумай о тирании Форко, которая будет пострашней, чем мальванская, тарксийская и метурская вместе взятые! Но у меня нету времени на споры. Не хочешь, как хочешь.

Старый волшебник заковылял по коридору. Джориан с Ванорой в нерешительности переглянулись и двинулись следом.

* * *

Под энергичным напором Джориана двери в зал распахнулись. Карадур трусцой вбежал внутрь и засеменил по главному проходу между рядами. Один из участников обсуждения, стоя перед аудиторией, говорил:

— ...и если вы не верите, что обычные люди недостойны приобщиться к этим ужасным таинствам, я готов привести примеры их бездумного, свинского поведения из истории страны, которая так гостеприимно нас приняла. Когда в Метуро свергли королей и установили Республику...

Оратор осекся на полуслове: он заметил Карадура, который с непокрытой головой и горящими глазами вприпрыжку ковылял по проходу.

— Измена! — каркал старый мальванец. — Преступная клика в недрах нашего братства замышляет переворот и хочет отнять у вас власть! Мастер Райтс — вон там — записывает имена Благодетелей, чтобы его сообщники знали, на кого нападать! Схватите его, если мне не верите...

Когда Карадур разразился речью, Джориан с Ванорой решили тоже войти в зал. В этот момент дорогу им преградил Босо. Джориан шел первым и, думая, что он один, Босо начал было:

— Сегодня ученики сидят на балконе. В зал допускаются только волшебники...

Тут пристав заметил Ванору.

— Ты! — рявкнул он. Лицо его побагровело, глаза налились дикой яростью. — Вы двое провели... вы провели ночь в поганом блуде, а теперь вам хватает нахальства... п-паскуда... по стенке размажу тебя, шлюха!

Изрыгая невнятные проклятья, Босо выхватил меч и, отшвырнув Джориана, бросился на Ванору. Девица с воплем метнулась в вестибюль.

Не зная, за кем бежать, Джориан на секунду замешкался. Карадур, похоже, овладел положением. Он уже выпалил свое объяснение; в зале возникла суматоха, все повскакали с мест. Несколько волшебников схватили Райтса. Джориан развернулся и побежал вслед за Босо.

Он выскочил в вестибюль как раз вовремя: Ванора только что скрылась за поворотом угловой лестницы, Босо гнался за ней по пятам. Джориан кинулся следом, вытаскивая на бегу длинный меч — тот самый клинок, который он позаимствовал в Эллорнских горах у спящего Гендинга.

Джориан понесся вверх по лестнице. Через несколько маршей он стал задыхаться, но, выбегая на площадку, каждый раз успевал заметить мелькнувшую за поворотом спину Босо. Наконец он выбрался на крышу. Низкие тучи мчались над головой, косой дождь барабанил по мощеным плитам кровли. Сверкала молния, свист ветра и шум ливня тонули в громовых раскатах.

Прикрываясь левой рукой от слепящего дождя, Джориан лихорадочно огляделся и увидел Босо, который проскочил в дверь одной из круглых башен — парных донжонов замка — и захлопнул ее за собой. Оскальзываясь на мокрых плитах, Джориан подбежал к двери и рванул ее на себя, но тщетно: Босо заперся изнутри на тяжелый засов.

Босо, решил Джориан, загонит Ванору на башню и, если не поймает, ей ничего не остается, кроме как перебежать мост и спуститься по винтовой лестнице второго донжона. Он кинулся к соседней башне; дверь была не заперта.

Джориан распахнул дверь и помчался по ступенькам. Оказавшись наверху, он едва не сшиб Ванору, которая в этот момент перепрыгнула с моста на крышу донжона. Ее взмокшая от пота прозрачная туника прилипла к телу, изо рта вырывалось хриплое дыхание. За ней по пятам, оскалясь и размахивая мечом, гнался Босо.

— Марш вниз, за подмогой! — на ходу скомандовал Джориан и ринулся к мосту.

От порывов ветра мокрый настил под ногами Джориана вибрировал, будто натянутая струна.

Вблизи это сооружение не казалось столь легким и воздушным, как снизу. Мост, сложенный из серого камня, имел четыре фута в ширину; его ограждали два зубчатых парапета, доходившие Джориану примерно до пояса. Вступившему на мост можно было не опасаться, что его просто сдует ветром или смоет ливнем. С другой стороны, в пылу рукопашной схватки ничего не стоило вывалиться сквозь прорези между зубцами ограждения.

Мечи замелькали в воздухе; раздался оглушительный лязг, тут же заглушенный громовыми раскатами. Два силача на мосту, все еще задыхаясь после подъема и свирепо уставясь друг на друга, рубились, нападали и защищались. На мгновение оба, тяжело дыша, попятились, а затем снова ринулись в бой — клац-дзынь-вжик-клац. Противники дрались, не сходя с места: на узком мосту было не разойтись, да и ноги оскальзывались на мокром настиле.

Бой завязался нешуточный; от безостановочных выпадов у Джориана заломило правую руку. Ветер с воем швырнул противникам в лицо потоки дождя. Встряска оказалась так сильна, что каждому из них пришлось ухватиться свободной рукой за парапет, чтобы не упасть, но даже тут они продолжали размахивать мечами. Сверкнула молния, грянул гром.

Джориан обнаружил, что его кавалерийский клинок длинноват для такого поединка, к тому же, как выяснилось, рукоять слишком коротка, и меч нельзя ухватить двумя руками. Клинок Босо очень походил на меч Рандир, который служил теперь хану Гендингов. Здоровенный громила владел им преотлично, а вот джориановы защитные, обманные и двойные удары выходили немного замедленными. Какие бы замысловатые атаки ни предпринимал Джориан, Босо отбивал их глазом не моргнув. Однако превосходящая длина джорианова меча тоже имела свои преимущества: она держала Босо на расстоянии и не давала ему использовать маневренность клинка. Грузный коротконогий Босо был слишком неповоротлив, чтобы одним молниеносным выпадом прорвать защиту Джориана.

Кроме того, у Босо имелась одна слабинка: он отражал атаки давно вышедшим из употребления двойным ударом. Как только противник вновь применит свой излюбленный прием, решил Джориан, надо изловчиться и пырнуть его хорошенько...

Откуда-то возник новый, совершенно непонятный звук. Он нимало не походил на свист ветра, громовые раскаты и поскрипывание моста. Это был глухой гул, за которым последовал мощный толчок, точь-в-точь как при землетрясении. Снизу донесся нарастающий рев; в нем перемешалось все: дребезжанье, громыханье, треск, плеск, удары, обвалы, визг, стоны и вопли.