Фигура ее тоже великолепно сохранилась. У нее все еще были роскошные груди.

Она почувствовала на себе мой взгляд и повернулась, чтобы посмотреть на меня.

– Я что, похожа на привидение?

– Очень симпатичное привидение, – сказал я, – ты ни на йоту не изменилась.

Улыбка стала шире, хотя она и смутилась.

– Ты очень добрый человек. Я знаю, что выгляжу страшно, как пугало.

Она провела рукой по спутанным волосам.

– Юрий стриг меня, как овцу, а потом отказался позволить мне подрезать ему волосы.

– Я увидел, каким будет результат, – объяснил Юрий. – Кроме того, мои волосы отрастают до определенного уровня, а потом останавливаются.

Он потрогал свои неаккуратные бакенбарды и бороду.

– Вот борода, однако, растет, как капуста.

– Никто из вас совсем не выглядит страшно, – сказал я. – Похоже, что сквозь ваши перипетии вы прошли поразительно хорошо.

– Ты тоже совсем не изменился, Джейк, – сказала Зоя. – Я помню тебя как одного из самых очаровательных людей, которых я когда-либо встречала, ты неповторим в своем роде, и я понимаю теперь, что моя память была достаточно точной.

– Спасибо, – сказал я, – хотя я должен тебя предупредить, что годы меня совсем не сделали мягче или глаже в общении. Обо мне говорят, что я по-прежнему громко рыгаю на государственных приемах.

Эта шутка вызвала у Волошиных куда больше смеха, чем она того заслуживала, вне сомнения, это было результатом усталости.

– А я помню твое чувство юмора, – сказала Зоя, устало усевшись на ящик маринованных огурцов. Она откинулась, рассмеялась, потом сказала: – Господи, как хорошо смеяться. Так давно с нами не происходило ничего такого, из-за чего можно было бы посмеяться... или не было людей, с которыми можно было бы посмеяться. – Она оглядела остальных. – Мы так счастливы, что мы вас нашли.

Джон сказал:

– Боюсь, что у нашего положения не так много юмористических аспектов. Можно сказать, вообще говоря, что наше положение, в некотором роде, еще хуже вашего, и вы еще можете передумать ехать дальше с нами, когда вы услышите всю нашу историю.

– Мне будет очень интересно послушать ваш рассказ, – сказал Юрий. – Но мой первый вопрос один-единственный: что это за странная машина вон там?

Он показал на шевроле Карла.

– Это история, которую мне самому интересно было бы услышать, – сказал я, бросая на Карла мельком взгляд. – Что ты скажешь, Карл? Хочешь поделиться с нами сейчас?

Сидя на деревянном ящике вместе с Лори и жуя маринованное яйцо. Карл подумал и сказал:

– Дайте мне набраться храбрости, чтобы все это рассказать.

– Я видел, как эта машина работала в вакууме, – сказал Юрий, – поэтому я знаю, что она может действовать на Космостраде, но это просто какая-то фантастика, потому что на первый взгляд у нее нет... – Он воздел руки к небу. – Что я говорю! Это вряд ли можно назвать фантастикой в сравнении с тем, что она сделала с энергетическим барьером. – Юрий повернулся к Карлу. – Где ты раздобыл эту машину?

– Я все время всем рассказываю, – сказал Карл с набитым ртом, – но мне никто не верит. Я получил ее от каких-то инопланетян, которые похитили меня на Земле и перевезли на Космостраду.

Юрий покачал головой.

– На Земле, вы говорите? Но очень мало инопланетян когда-либо посещали Землю – несколько дипломатов, горстка туристов... каким образом?..

– Они подобрали меня на космическом корабле, – сказал Карл, и когда Юрий непонимающе взглянул на него, он пожал плечами и добавил: – Ну вот, сами видите...

Сьюзен вставила:

– Он забыл вам сказать, что все это случилось чуть больше ста пятидесяти лет назад.

Заметив пораженный взгляд Зои, Сьюзен рассмеялась и беспомощно развела руками.

– Понятно, – сказала Зоя.

– Боюсь, что нам все это как раз совсем непонятно, – сказал я. – Мне бы хотелось, чтобы Карл каким-то образом подробнее нам все это рассказал, но пока он собирается с духом, мне кажется, что нам следовало бы тщательно проанализировать наше положение. У кого-нибудь есть соображения по поводу того, что нам делать – пока что, по крайней мере?

– Может быть, мы смогли бы договориться с «дорожными жуками», – сказал Роланд. – В конце концов, мы можем защитить себя – ну, Карл может – до определенной степени. И я видел наступательное оружие на машине Карла... вы как их называете – танзанийские дьяволы?

– Тасманийские дьяволы. Это просто кличка. Зовите их как хотите.

– По крайней мере, это название им очень подходит. Может быть, мы сможем выторговать себе свободу, и нас отпустят.

– Это мысль, – ответил я. – «Дорожные жуки», похоже, не хотят причинять нам вреда, и мне показалось, что они не прочь были бы с нами поговорить. Они могли даже пробовать, но в то время радио не могло принимать их сообщения – мы были настроены на совершенно другие волны... – тут я кое-что вспомнил и щелкнул пальцами, – ведь Сэм должен был бы записать их с десятисекундным опозданием, он так настроен. Он бы записал и потом снова проиграл бы нам запись. Он же не сломался до тех пор, пока мы не попали в туннель. – Я пожевал губу, пытаясь вспомнить, так ли все было.

– Может быть, шары что-то сделали с радиовозможностями «жуков». – подсказал Лайем.

– Может быть, – ответил я, – если и было какое-то сообщение от «жуков», оно теперь стерто. Может быть. Сэм как раз тогда и начинал портиться. – Я уселся на металлическую канистру. – Есть еще идеи?

– Мы можем просто попробовать тут поездить, пока не найдем отсюда выхода, – сказал Джон.

– На поверхности нас наверняка скоро поймают снова, – возразил Шон.

– Весьма вероятно, – мрачно сказал Джон.

– Тогда у нас совсем почти не остается выбора, – вставил Карл, – или мы прорываемся на поверхность и мчимся к ближайшему порталу, или мы сдаемся.

– Я ничего не сказал насчет вооруженного прорыва, – сказал Джон, – и мне кажется, что это было бы в высшей степени неразумно.

– Они знают, что мы находимся здесь, и они станут нас искать. Может быть, нам в конце концов придется с ними повоевать.

– Ну, пока что мы весьма успешно этого избегали. Место кажется весьма пустынным.

– Может быть, – возразил я, – так происходит просто потому, что оно очень большое. Но я сейчас очень даже с тобой согласен, Джон. «Жукам», похоже, что-то нужно от нас. Давайте поговорим с ними, прежде чем станем показывать им зубы и угрожать. У нас всегда останется перестрелка в качестве последней меры.

– Ну что, настроимся на канал «жуков» и сделаем вызов? – спросил Роланд.

– Пока еще нет, – ответил я. – Вместо того, чтобы грызть что-то всухомятку, может, усядемся и поедим как следует? Потом можем поговорить о делах.

– А мы не очень уязвимы в таком неподвижном положении? – спросил Карл. – Я бы должен был быть у шевроле, на часах.

Я вздохнул и, откинувшись назад, прислонился к деревянным ящикам.

– Да, наверное. Но если они хотели бы размазать нас в лепешку, они бы давно это сделали, а поскольку мы решили действовать дипломатично...

– Да, наверное, ты прав, – согласился Карл. – Слушай, я уже поел. Почему бы мне не перейти в кабину и не выглядывать наружу просто на всякий случай?

– Нет никакой необходимости, – сказал я ему. – У меня все аварийные сигналы начеку, и все они у меня подключены к громкоговорителям. Так что в случае чего мы все услышим.

Поэтому мы прекратили кусочничать и вспороли наши настоящие припасы: копченую ветчину, хлеб из саморазогревающихся упаковок, сыр, маринованные овощи, кракерсы, не самые свежие фрукты (яблоки к этому времени уже побились друг о друга и становились больше рассыпчатыми, чем сочными) и печенье с арахисовым маслом на десерт. Их мы держали в морозильнике.

– Отличные, – сказал я, – домашние?

– Лайем у нас мастер-кондитер! – сказал Шон.

Зоя ела очень немного, говоря, что не хочет перегружать непривычный желудок, но Юрий навалился на еду как следует, полностью проигнорировав предупреждение Зои, и теперь, похоже, он дорого поплатился за это.

Он массировал живот, кисло и болезненно улыбаясь.

– Слишком много и слишком быстро все съел. Да, мне надо было тебя послушаться, Зоя.

– Странно, что ты никогда ничему не учишься, – холодно ответила Зоя.

– Я сказал, что очень об этом жалею, – огрызнулся Юрий, – я был голоден.

– Ты прекрасно отдавал себе отчет в том, какие могут быть последствия, и все же ты набросился на пищу, как волк. Это поведение, которое мне непонятно.

– Голод, дорогая моя, – ответил Юрий резко, – очень трудно понять. Если ты не в состоянии это сообразить, как ты говоришь, то воздержись от суждений по поводу человеческого поведения вообще и поведения данного человека в частности.

Он смял пустую упаковку из-под хлеба и мрачно уставился на нее.

После неловкого молчания Зоя вздохнула.

– Я должна извиниться за нас обоих, – сказала она. – Напряжение нашей экспедиции... – она посмотрела на меня, – пожалуйста, поймите.

– Это все совершенно понятно, Зоя, – сказал я. – И тебе не надо извиняться. Мы тоже в последнее время готовы откусить друг другу головы, а у нас и наполовину не было таких бедствий, как у вас.

– Спасибо, Джейк. И все же нам не следовало ссориться на людях.

– Думай о нас всех, как о семье, Зоя. Хорошо это или плохо, все, что у нас есть – это мы все. Лучше всего откровенно говорить обо всем, что раздражает. Мы не хотим, чтобы раздражение накапливалось.

Я прикончил бутылку своего пива производства «Шон энд Лайем» и отставил ее в сторону.

По мне лучше ехать с полным трейлером драчунов, чем с кучкой кипящих изнутри вулканов. Кроме того, когда кулаки машут, довольно забавно смотреть.

И Дарла, и Сьюзен слегка покраснели.

Джон процитировал:

На друга я был зол. Со зла

Я наорал – и злость прошла.

Я на врага сердит уж год.

Но я молчу – и гнев растет.

– Блейк, по-моему, – сказал он, улыбаясь, – хотя можно и поправить вторую строку так, чтобы она читалась: «Побил его – и злость прошла».

– Или, – вмешался Роланд, – так: «Я дал леща ему – и злость прошла».

Это вызвало у всех хохот, и настроение улучшилось.

Красивым, драматическим голосом Шон произнес:

Я прибыл, переплыв моря лихие.

В святое место Византии.

– Йетс, – сказал он, раскупорив еще одну бутылку пива.

Джон сардонически на него уставился.

– Это было сказано к чему-то или просто так?

– Нет, – ответил Шон, – просто так, но когда кто-нибудь начинает цитировать проклятых английских поэтов, мне кажется, я должен утвердить свое национальное достоинство.

– Есть предрассудки и вражда, которые никогда не умирают, – сказал Роланд.

– Не может быть, чтобы ты так серьезно относился к Вильяму Блейку, – сказал Джон Шону.

– Ну разумеется, нет, но мы, ирландцы, никогда не забываем.

– Даже со времен Воссоединения? – спросил Роланд.

– Ага, много хорошего принесло нам тут Воссоединение. Я никогда снова не пройдусь по улицам Дерри.

– Почему ты эмигрировал?

– А почему любой ирландец покидает старые места? Чтобы найти работу, так ее и разэтак.

Я сказал:

– Может быть, та строка о Византии вполне кстати. Это место совсем не отвечает моим представлениям о священном городе, но это определенно место с изрядной долей величия, и мы столько проехали, чтобы сюда добраться.

– Священный град «дорожных жуков», – распевно сказал Шон, – форменная Мекка машин, а мы тут останемся навеки, поскольку предали род человеческий. Кошмарное место, не хочется тут быть.

– Может быть, – ответил я, – но я с тобой не согласен. Мне, конечно, ни на минуту не кажется, что тут мы в безопасности, но все-таки у меня такое ощущение, что единственный способ рассердить «дорожного жука» – это нарушить какое-нибудь правило дорожного движения. Насколько мне известно, мы ничего такого не сделали.

– Мы все-таки повели себя как вандалы, верно? – вставил Лайем.

– И были тому свидетели, – добавил Джон.

– Хорошо замечено. Но поскольку никто до сей поры никогда не мог повредить то, что сделали «дорожные жуки» или строители Космострады, вандализм может и не быть противозаконным, понимаете? Просто «дорожные жуки» не знают, что это такое, и они не запрограммированы с этим бороться.

– Но как мы можем быть в этом уверены? – спросил Шон. – И как мы можем со всей уверенностью утверждать, что до сих пор никто не разбил ни одного портала на мелкие кусочки?

– Юрий наш новый эксперт по вопросам Космострады, – показала на него Сьюзен.

Юрий с минуту подумал, потом сказал:

– Насколько я знаю, Джейк абсолютно прав. Любые повреждения, которые мы встречали, обязаны своим происхождением геологическим силам... я хочу сказать, повреждения Космострады. Я не могу представить себе, какая сила способна повредить портал.

– Но геологические силы на самом деле не разрушают дорогу, – вмешался я. – Разве они нарушают Космостраду? Я хочу сказать, что временами они просто делают ее непроходимой, и все.

– Верно. Теперь я слышал про такие отрезки Космострады, где порталов как бы не хватает.

– Мы на такую планету нарвались, – сказал я, – это планета, называемая Плеск в Консолидации Внешних Миров.

– Я бы очень хотел как-нибудь ее посетить.

– Если когда-нибудь это у вас получится, не подходите к воде.

– Планета с низкой массой суши?

– Угу. Части Космострады погружены в воду, а один кусок, как мне сказали, никуда не ведет вообще. Никакого портала.

– Этот отрезок погружен в воду?

– По-моему, да.

– Понятно. Очень интересно.

– Очень, – ответил я. – Море поднялось, и... что случилось тогда? Портал взорвался? Замкнулся?

– Ну что же, если машины, которые держат цилиндры в подвешенном состоянии, внезапно бы испортились... – Юрий улыбнулся и хохотнул, – по привычным представлениям, цилиндры бы упали и погрузились бы до половины ядра планеты, где они натворили бы массу страшных вещей.

– То есть, можно вычеркивать такую планету из каталога, – сказал я.

– А? Да, абсолютно. Но у меня есть своя собственная теория насчет того, что может тогда случиться.

– Мне бы очень хотелось ее услышать, но, наверное, потом. Чтобы вернуться к нашей теме, я хотел бы задать вам такой вопрос: может ли покрытие дороги быть чем-нибудь повреждено, или оно совершенно непроницаемо и неподвластно никаким известным силам? Все знают, что дорожное покрытие даже словно никогда не стирается?

– Нет, конечно, оно не такое совершенное, – ответил Юрий, – были кое-какие эксперименты...

– Результаты, конечно, засекречены, – сказала Сьюзен.

Юрий крякнул.

– Конечно. Я их видел, однако, и мне кажется, что меня никто не обязывал на эту тему держать что-либо в тайне, тем более при наших обстоятельствах. Маленькое ядерное устройство могло бы причинить изрядный вред покрытию Космострады.

– Значит, вандализм вполне возможен, – сказал Джон.

– Глупости, – презрительно ответила Сьюзен. – Кому это надо, и кто решился бы на это?

– Тут ты права, Сьюзен, – ответил Джон.

– Я оставляю вопрос и снимаю обвинение, – пошутил я, – но это возвращает нас к вопросу о том, что зеленый шар Карла сделал с барьером.

Мы все повернулись к Карлу. Лори спала в его объятиях, уронив голову ему на грудь.

Карл ухмыльнулся.

– Последние слова Лори были: «Эти люди столько болтают...»

– Давайте поболтаем еще, – сказал я. – Карл, кто построил твою машину?

– Не знаю.

– Не знаешь? Но ты же сказал...

– Я их никогда не видел. Они мне никогда не показывались, никогда не говорили мне, что они такое, кто они такие и почему они со мной все это вытворяют. Почему они меня похитили... понимаете? – Мышцы на челюстях Карла заиграли. – Понимаете, что это означает? Вас когда-нибудь похищали против вашей воли? Вы знаете, что это такое – быть смертельно перепуганным?.. – он остановился и опустил голову, зарывшись лицом в светлые кудри Лори. Лори пошевелилась, но не проснулась.

– Да, Карл, – сказал я. – Я знаю, каково это.

Карл поднял голову и смущенно посмотрел на меня.

– Ты прав. Ты-то уж точно знаешь, правда. Извини, я совсем забыл. Прости, пожалуйста.

– Ничего, все в порядке. Продолжай.

– Трудновато продолжать.

– Я знаю, но это поможет. И нам, и тебе.

Я слез с металлической канистры и уселся на пол, протянув ноги подальше, упершись спиной в пирамиду сосудов со свежей водой.

– Ты что-то раньше говорил насчет летающего блюдца. Ты имел в виду инопланетный корабль?

– Мне кажется, это и был инопланетный корабль, – ответил Карл. – Была ночь, и я почти ничего не видел. Все, что я помню – это огромная штука в небе, которая заслоняла все звезды, и она спустилась прямо на нас.

– Ты был не один?

– Нет. Моя девушка и я были в машине... там, на Мульхолланде... ну, просто дурачились в машине...

– Угу.

Он откинул голову назад и издал принужденный смешок.

– Господи, это было просто прямо как в чудовищном фильме ужасов. Подростки обнимаются в машине, а тут эта скользкая мерзкая тварь выползает из темноты. Девушка визжит, – он хихикнул, потом покачал головой. – Господи Иисусе, насколько же дико все это было. Так дико.

– Ты сказал, что тебе видны были контуры корабля на фоне неба. Он что, действительно был в форме блюдца?

– Не-а. Он был неправильной формы и очень большой. У него действительно было очень сложное строение. Я не могу его описать.

– У него не было никаких габаритных огней, маркировок, чего-нибудь такого?

– Не-а. Это просто был один огромный силуэт. Та часть его, которая была ближе к автомобилю, открывалась, словно горлышко бутылки с лимонадом. Эта штуковина нас засосала.

– Твоя девушка была тоже похищена с тобой?

Он резко покачал головой.

– Не-е. Она... – он вздохнул. – Они ее не взяли. Я хочу сказать... – он прислонился головой к стене трейлера и посмотрел вверх. – Я вытолкнул ее из машины. Мне кажется, я ее мог и убить, пока выталкивал. Мне трудно сейчас точно вспомнить, что именно происходило в тот момент. Мне кажется, я так и не вспомню, удалось мне ее вытолкнуть или нет.

– Похоже на то, что ты пытался сделать все, как надо, – сказал я.

– Может быть, – ответил он тускло.

– А звуки какие-нибудь были? Корабль шумел?

– Это и было самое странное. Все это произошло в полной тишине, только Дебби визжала. – Лицо его исказилось от мучительных воспоминаний. – Господи, я никогда не забуду, как она визжала. Никогда.

Я передохнул, прежде чем возобновить свой допрос.

– Теперь дальше, ты сказал, что был в машине.

– Ну да, в моем шевроле. Они меня засосали вместе с ним.

– В этом шевроле? – спросил я, показывая на винного цвета сокровище, которое было поставлено между кучами провианта.

– Нет, в оригинале, с которого была сделана эта копнящей пожал плечами. – Мне кажется, что эта штука выглядит точно так же, даже царапины в краске те же самые, но это не может быть та же самая машина, в которой я был в ту ночь, правильно? Значит...

– Я сомневаюсь, – сказал я. – Ну ладно, тебя втянули внутрь корабля.

Карл сомкнул губы, превратив их в тонкую линию.

– В чем дело? – спросил я.

– Не хочу больше разговаривать об этом.

– Почему, Карл?

– Потому что я сойду с ума, если и дальше буду об этом говорить.

– Это было так скверно?

Он немного подумал, прежде чем ответить.

– Физически – нет, не плохо. Они со мной ничего не делали. Но внутри корабля было... не знаю, как-то странно. Я был совершенно дезориентирован, перепуган, я не мог понять, что происходит.

– Это неудивительно, – сказал я. – Они с тобой вообще разговаривали?

– Да, говорили со мной. Кто-то говорил. Какой-то тип. Я никогда его не видел, но я никогда не забуду его голоса.

Мы все очень удивились.

– Голос был человеческий? – спросил я.

– Да. У него был какой-то акцент. Может быть, английский. Немного похоже на то, как разговаривает Джон – но не совсем. Но он говорил, как «голубой».

– "Голубой"?

– Ага. Ох, простите. Я имею в виду... словно гомосексуалист.

– О-о-о...

– Черт, не знаю. Он просто говорил как-то странно. – Карл посмотрел на Джона.

– Прости, Джон. Я совсем не имел в виду сказать, что ты гомик или вообще странный.

– Да нет, я понял, – дружелюбно сказал Джон.

– О'кей, – продолжал я, – значит, этот парень продолжал разговаривать с тобой. Что он говорил?

– Да ничего такого, в чем был бы смысл, он ничего не говорил, кроме того, что все образуется, все в порядке и что мне нечего бояться. Что он не собирается мне никоим образом вредить. Я сперва впал в настоящую истерику. Я хочу сказать, мне представилось, что Дебби погибла. Они сказали мне, что она жива, но я им не поверил. Я и до сих пор не очень-то верю.

Я кивнул, показывая ему, чтобы он продолжал.

Наконец он заговорил дальше.

– По-моему, мы с ним долго на эту тему говорили. Но мне не хочется особенно распространяться на тему о том, что происходило внутри корабля. Это больше похоже на сон. Мне трудно было все это запомнить. Потом я помню... я хочу сказать, когда вещи немного прояснились и больше уже не походили на сон... я ехал в машине по этой странной дороге... и в первый раз увидел портал... но я знал, что это такое! Господи, как странно все это было! Я никогда не видел в жизни ни одного портала, но я совершенно точно знал, что такое Космострада и что мне надо делать. Что мне надо быть на ведущей к порталу дорожке, поддерживать постоянную скорость и все такое. И я знал, где я – где-то в космосе. Я не понял, в каком я времени, это я узнал только позже. – Карл глубоко вздохнул и посмотрел вниз, на Лори. – Она похожа на Дебби. Немного.

– Может быть. Лори с удовольствием это услышит, – сказал я.

– Я ей рассказал немного из того, что я рассказывал тебе, – он посмотрел на меня и улыбнулся. – Почему-то ей легче было рассказывать, чем вам.

Глаза Лори затрепетали и открылись. Потом она резко села и сказала:

– А? Что? – она посмотрела на окружающих и неодобрительно нахмурилась. – Вы все еще треплетесь? – спросила она хрипловато.

– Я им рассказывал тут, понимаешь, все то сумасшедшее дело, которое со мной приключилось, насчет того, как я тут оказался и почему, – сказал ей Карл.

– Ах, это, – она посмотрела на нас. – Мне кажется, он врет.

– Сперва тебе надо было попробовать на Лори полный рассказ, а потом пересказывать его нам, – сказал я. – Если она поверит тебе, ты же знаешь, что поверим и мы.

– Ой, ну я же просто шутила, – сказала Лори, обхватывая Карла за шею весьма собственническим жестом. – Я на самом деле совсем не считаю, что он врет. Честное слово, Карл. Это просто такое... что трудно поверить.

Карл кивнул.

– Мне самому иногда кажется, что мне это просто снится.

Лори снова зевнула, потом пожаловалась.

– Я устала.

– И мы все устали, – сказал Джон. – Наверное, надо закругляться и ложиться.

– Я целиком и полностью за это, – сказал Роланд.

Так мы и поступили. Вернее, так поступили все остальные после того, как убрали всю еду обратно в вакуумные упаковки и вообще прибрались как следует. Нам также пришлось заняться размещением Юрия и Зои на ночь, поделиться постелями и прочим, но мы все наконец разобрались, и я взял Сьюзен с собой в кормовую каюту. Я стану нести первую вахту, она вторую.

Я пошел в кабину, передвинул наше сиденье стрелка перед консолью управления и уселся, чтобы как следует рассмотреть, что же именно происходит с Сэмом. Я делал проверку, пусть и поспешную, перед тем, как мы взяли на борт Волошиных, уверен, что мониторы системы жизнеобеспечения работали. Все показалось мне нормальным. Теперь, когда я в очередной раз все перепроверял, мне показалось, что все функционирует, как всегда. Я закодировал несколько диагностических программ и запустил их в главную область памяти, чтобы посмотреть, что творится там, хотя у меня было весьма сильное ощущение того, что я знаю, что именно произошло. Больше, чем знаю. Существо X выползло из своего убежища и сделало свою грязную работу. Это было вполне понятно. Я просто хотел знать, какая именно пакость была мне подстроена. Влатузианскую энтелехическую матрицу Сэма, полутаинственную часть, размером только с половину большого пальца, предназначенную для чтения компьютером, но никогда не для записи, совершенно обошли. Фантомная, призрачная часть, именуемая искусственным интеллектом, который мы прозвали существо X, теперь полностью взяло на себя управление программой. Скорчившись над клавиатурой в течение двух часов, когда я зарабатывал мигрень, я попытался изменить ситуацию, применяя все новые и новые способы.

И мне это совершенно не удалось. Я очень мало что мог сделать – разве что совершенно выключить центральное процессорное устройство. Но ведь нельзя следить за ядерным мотором тяжеловоза совершенно без компьютера, по крайней мере, это у тебя не получится как следует.

Существо X стало диктовать нам свою волю.

Я сложил консоль, отодвинул сиденье обратно, уселся в него и положил ноги на приборную доску.

– Ладно, – сказал я, обращаясь к невидимой зловредной пакости, которая, казалось, висела в воздухе кабины, словно скверный запах. – Ты кто такой, и чего ты хочешь?

– А что ты мне можешь предложить, Джейк? – спросил меня Кори Уилкс.