Арлут показал ей вход в расселину, прорезавшую скальную породу. Это был путь к нижним пустотам внутри горы Таллин. По его словам, вся гора была полой, и искать Ильдрана следовало внутри Высокой Скалы на самом верху. Но, чтобы добраться до Повелителя Снов, придется сначала пробиться сквозь нижние залы.
       Ты готова?— мысленно спросил Ян.
      Минда кивнула, и мьюриан ободряюще улыбнулся.
       Тогда вперед,сказал он.
      Ян и Минда бегом устремились к расселине. Никого не встретив по пути, они благополучно добрались до подножия горы. Начался подъем, и талисман стал теплым, потом горячим, а они все карабкались наверх по каменистой осыпи. Вот уже со всех сторон выросли скалы, и путники, наконец, спрыгнули на дно расселины. Тропа заросла травой, словно по ней долгие годы никто не ходил. Других звуков, кроме шума битвы, продолжающейся с другой стороны горы, не было слышно.
       Вход в нижние помещения расположен за вторым поворотом,сказал мьюриан. Однажды, очень давно, ему пришлось побывать там, но это случилось в мирное время, до того, как Вессенеры были разбиты, еще до правления Ильдрана на Вейре.
      В полной тишине они стали пробираться по расселине, прижимаясь к стене, чтобы их было не видно сверху. Едва они двинулись к входу в гору, талисман Минды раскалился. После первого поворота она схватила Яна за руку.
       Остановись,сказала она. Там опасно.
       Я тоже чувствую это,ответил арлут. Но мы должны идти вперед, у нас нет выбора. Внутрь можно попасть только этим путем. Держись поближе ко мне и будь готова ко всему.
      С величайшей осторожностью они двинулись дальше. Что же ожидает их в нижних залах подземелья? Едва миновав поворот, Минда остановилась как вкопанная. Она была готова ко всему, кроме этого.
      До входа в гору оставалось еще футов двести. И там стояли три стража: великан, барсук и медник.
      На какое-то мгновение Минду охватила радость, но надежда тут же испарилась. По их позам, по холодной ненависти в глазах Минда поняла: Ильдран успел их изменить. Маркдж'н уже обнажил свои кинжалы и держал их наготове. Гаровд размахивал огромным топором, словно это был легкий меч. Гримбольд поднялся на задние лапы, а между передними мерцал огненный шар волшебного пламени.
       Ну, Минда Таленин,раздался в ее мыслях хрипловатый голос барсука, вот мы и встретились снова.
      Голос был ей знаком, но звучал холодно и враждебно.
      Минда замерла, не веря глазам. Она попыталась мысленно обратиться ко всем троим, но навстречу ей по расселине прокатилась лишь волна ненависти.
      — Гримбольд, — взмолилась она. — Маркдж'н, что вы делаете? Гаровд, ведь мы были — мы остались — друзьями!
      Но ответа не последовало, и Минда замолчала. И тогда она заметила, что на шее каждого из ее друзей мерцал кроваво-красный кристалл. Перед ней были только тела ее бывших спутников, но не они сами. Чужая воля управляла ими. Неужели их души теперь помогали чудовищам сражаться против веррнов?
      Раскаленная добела ненависть внезапно ослепила Минду. Страх исчез.
      . — Это уже не твои друзья, — пробормотал Ян, читая ее мысли. — Кристаллы-держатели превратили их в рабов Ильдрана.
      Минда ничего не ответила. Она почти не слышала его слов. Минда в ярости шагнула вперед. Ян попытался схватить ее за руку, но она вырвалась. Может ли быть, что за стеной враждебности скрывается прежний Гримбольд? Может, Маркдж'н как в тюрьме заключен в своем теле, которым управляет кто-то другой? А что если доброта Гаровда все еще светится в глазах великана, затуманенных смертью?
      Трое стражей приготовились к встрече. Ян догнал Минду и попытался заслонить собой; но она остановила его. В ней поднялась сила — та самая, которая проснулась, когда мьюриан впервые увлек ее в силонель и попросил о помощи. Испытания последующих недель научили Минду управлять ею. А кроме того, у нее был меч.
      Пальцы сомкнулись на обитой кожей рукояти, и чудодейственное лезвие вырвалось из ножен. Сверкающее голубое пламя с ревом охватило клинок, и дух меча опалил ее мозг.
      Меч торжествовал на свободе, его сияние ослепляло. Минда пыталась сохранить над ним контроль, но это было все равно, что пытаться остановить лавину. Огонь полыхал у нее внутри. С губ сорвался боевой клич. Минда раскрутила меч над головой, и язычки пламени весело заплясали. Но это была уже не Минда. Дух оружия взял верх. Она надеялась, что сумеет подчинить его и не даст завладеть собой, как на Гителене. Но Минда ошиблась.
      Трое стражей, отнявшие тела у ее друзей, разделились, чтобы отразить атаку. Гримбольд занял центральную позицию, Гаровд и Маркдж'н встали по обе стороны от него. Меч увлекал Минду вперед. Теперь она в полной мере осознала, какую опасность таит в себе это оружие. Оно не только было изготовлено Туатанами, оно было изготовлено для них.
      — Спрячь его! — донесся до нее крик Яна.
      Она знала, что должна сделать это, но пока решающее слово оставалось за мечом. Дождавшись освобождения, пробудившийся клинок обрел власть над ней и не собирался от нее отказываться. Если Минде не удастся убрать клинок в ножны, он высосет из нее жизнь.
      Ян схватил ее за свободную руку. Меч отреагировал и повернулся. Минде удалось только немного изменить направление удара, и Ян, получив по голове рукоятью, упал на землю. С лап Гримбольда слетела огненная стрела. Меч поднялся ей навстречу и отвел в сторону. Голубое пламя сорвалось с кончика клинка и ударило в грудь заколдованного вислинга, без труда пробив его защиту.
      Гаровд и Маркдж'н одновременно ринулись в атаку. Минда ощутила, как ее губы под действием чужой воли искривились в усмешке.
      — Детская забава, — произнесло незнакомое существо, и эти слова поразили оставшуюся под ее контролем часть мозга абсолютным хладнокровием.
      Минда попыталась пробудить ту силу, которая была наследием Вессенеров, но дух меча пресек попытку. Рука поднялась, чтобы отразить атаку Гаровда. Боевой топор великана переломился надвое, а ее тело даже не почувствовало удара. Кинжалы Маркдж'на разлетелись в разные стороны. Меч устремился к сердцу медника.
      — Нет! — закричала Минда.
      Какой бы сильной ни была одержимость духом меча, заставлявшая ее сражаться, этого все же было недостаточно, чтобы она позволила клинку убивать ее друзей. Минда напрягла всю свою волю; казалось, время замерло на месте. Все тело свело мучительной судорогой, боль, похожая на стрелу голубого пламени, пронзила с головы до пят и обожгла изнутри. Нацелившийся в грудь медника меч задрожал в руке. Минда сосредоточилась на этой боли и собрала вокруг нее свою силу. Она не могла помешать мечу нанести удар, но вместо груди Маркдж'на клинок пронзил кристалл. Плач сотен душ прокатился по расселине, Маркдж'н рухнул на землю и остался лежать без движения.
      Минда разрыдалась. Она хотела наклониться и осмотреть медника, но меч решил по-своему — он стремился отразить атаку Гаровда.
      И снова Минда смогла изменить направление удара, разбив кристалл, висевший на шее великана. Камень разлетелся вдребезги, а Гаровд, словно мешок, упал у ее ног. Клинок в руке завибрировал.
      Неужели Гаровд и Маркдж'н мертвы? Или они умерли еще до того, как на их шеи повесили кристаллы? Времени на раздумья нет. Остается еще вислинг.
 
      Гримбольд с трудом поднялся на дрожащих лапах. Его шерсть местами обгорела и еще дымилась. Барсук тряхнул полосатой головой, приходя в себя от удара. Маленький заряд волшебного огня замерцал перед ним. Барсук покачивался от слабости и никак не мог сфокусировать взгляд. Меч устремился к очередной жертве, увлекая за собой Минду. В третий и последний раз она заставила оружие разбить кристалл и не повредить тело друга. Вот уже все трое стражей распростерлись на земле.
      Меч улучил короткий момент замешательства и сбросил последние узы. Внутри Минды разгоралось пламя. Рука, держащая меч, вспыхнула голубыми огоньками, они разгорались с каждой секундой, сыпали белыми искрами.
      Он питался ее силой.
      Приступ паники свел на нет все жалкие попытки контролировать дух оружия. Страх овладел Миндой. В голове раздавался грохот — меч искал очередного врага. Шум продолжающейся битвы на другой стороне горы донесся до ее ушей.
       Туда!— ревел меч. Нас ждут там!
      Шум в ушах мешал сосредоточиться. Тело Минды превратилось в пылающий костер. Она пошатнулась под натиском чужой воли. Реальность происходящего стала зыбкой, воспаленное воображение уносило Минду в другие измерения. Она заметила, что в небесах появляется чей-то облик — огромное морщинистое и мрачное лицо, обрамленное огненной шевелюрой и косматой бородой. Лицо смотрело с небес — или все это происходило только в ее голове? Меч и заключенный в нем дух были творением Туатана. Неужели клинок призвал своего создателя?
      Напротив первого образа появился череп с горящими глазницами.
       Греймин!Меч приветствовал своего творца.
      Теперь Минда знала, кто это. Это был Греймин, небесный повелитель Туатанов. Меч вызвал своего хозяина. А вместе с ним на небе появился и один из Дакетов.
       Если боги сойдут в Мидволд, Договор будет нарушен и Вейдернесс падет…
      Воспоминание пронзило ее мозг ударом кинжала. Все миры погибнут, и вина ляжет на ее плечи. Она хуже, чем… Ильдран.
      Меч безумствовал при виде все более отчетливого облика Туатана. Он приплясывал в ее руке, салютуя хозяину и создателю. Тело Минды было охвачено огнем, это сверхъестественное пламя слепило глаза. Два лица — мрачного Туатана и зловещего Дакета — стали почти реальными. Затем стали проявляться очертания тел. Губы небесного повелителя зашевелились, но Минда ничего не могла расслышать сквозь рев меча и пламени.
      Разум Минды отказывался дальше воспринимать происходящее, перед лицом смерти в голове стали возникать картины из прошлого, она перенеслась в то далекое время, когда сны Ильдрана еще не мучили ее, когда она и не помышляла о бегстве из дома и путешествии в другие миры. Минда перенеслась на ферму дяди Томалина.
      Однажды тихим вечером они стояли под ярким звездным небом ее родного мира, перед ними простирались обширные леса, справа виднелись возделанные земли. Все поля заливал таинственный серебристый свет луны. Белыми заплатками выделялись крышки ульев, стоящих в саду. Ветерок шевелил листья яблонь и пригибал траву под ними. Вдали раздавались трели соловья.
      В этот вечер Минда рассказала дяде о Хадоне и его жестоком обращении с ней. Томалин печально улыбнулся.
      — Стань похожей на тростник, — сказал он тогда. — Когда дует ветер, стебли пригибаются к самой земле, но стоит ему утихнуть, как они снова выпрямляются и тянутся к солнцу. Так же и трава под ногами. Она приминается под нашими шагами, но мы уходим, и трава опять встает. И где тогда наши следы? И тебе надо так же относиться к бедам этого мира. Пригнись, и пусть они пронесутся мимо. А когда придет время, стань крепкой, как скала, и тогда не отступай ни на дюйм. Прислушивайся к голосу своего сердца, и ты всегда будешь знать, какой из этих двух путей выбрать. Испробуй это на Хадоне, и ты убедишься, что тебе станет легче. Наступит час, когда ты покинешь дом, вырвешься из-под его власти, и тогда ты сама удивишься, что придавала его поступкам такое большое значение.
      — Значит, надо сдаться? — спросила она.
      — Нет и нет! Никогда не сдавайся. Просто уступи чуть-чуть — как тростник. Пусть он думает, что ты поступаешь согласно его воле, и тогда ты сможешь делать то, что считаешь нужным, идти своим путем.
      По возвращении в Фернвиллоу Минда попробовала следовать советам дяди Томалина и убедилась, что этот метод даже лучше, чем она могла надеяться. Не один раз, когда взрыв ярости Хадона был особенно страшным, она делала вид, что уступает. Сгибалась, но не сдавалась.
      Воспоминания о дяде Томалине отвлекли ее и ослабили напряжение. Дверь тайника, где хранились ее силы, знания и опыт, позволяющий их использовать, открылась под мягким нажимом, тогда как бурным натиском Минда ничего не могла достичь.
      Пригибайся, но не отступай. Так она одолела Бродягу в Даркруне. И обманула меч, позволив ему нанести удар, но направила его в ту точку, которую выбрала сама. Слушайся своего сердца… Кэблин тоже об этом говорил.
      Минда посмотрела наверх; слезы от слепящего белого пламени и боли затуманивали ее зрение. Очертания двух божеств еще не окончательно проявились на небосклоне. Меч продолжал свою безумную пляску, и оглушительный шум в ушах не прекращался. Еще мгновение Минда пыталась сопротивляться, а затем впустила его силу в себя.
      Дух меча тотчас же с ликованием распространился по ее телу. Он стремился полностью овладеть ею. Минда сдержала крик боли и сосредоточилась на ней. Она отступала перед напором меча, сдерживала рвущиеся наружу силы, скрывала их под маской страха. Таленин… маленький королек, превозмогающий натиск мороза…
      Она подняла руку со сверкающим клинком. Меч позволил ей это сделать, хотя и не видел перед собой цели. Затем направила его туда, где неподвижно лежали бездыханные тела Гримбольда и Маркдж'на, рядом с которыми распростерлась огромная фигура великана.
       Мертвые мертвы,заявил ей меч.
       Они мертвы,согласилась Минда и вонзила меч в скалу, которая стояла перед входом в пещеру, словно огромный страж. Клинок глубоко вошел в камень, как в рыхлую почву. Всего лишь краткий миг потребовался мечу, чтобы понять ее намерение, но Минда успела выплеснуть бушевавшую внутри ярость и боль, направить ее в пальцы правой руки и ослабить хватку.
      Клинок разгадал ее маневр и стал сопротивляться, но короткой отсрочки оказалось достаточно, чтобы пальцы медленно разжались и выпустили рукоять. Пламя погасло. Минда упала рядом и скорчилась от боли. Чтобы встать на колени, потребовалось не меньше усилий, чем на то, чтобы разжать пальцы, но Минда все же приподнялась и посмотрела вверх.
      Там ничего не было. Ни угрюмого Туатана, ни злобного Дакета. Только чистое небо Хайволдинга. Рев в ушах стих, воцарилась тишина. Минда склонила голову, наслаждаясь покоем, но вот приглушенный шум битвы за холмом снова донесся до ее ушей.
      Минда выиграла всего лишь одну схватку, и даже не против своего настоящего врага. Война еще не закончилась. Ее ждет Ильдран.
      Минда ощутила холод; обжигающее пламя исчезло, но осталась мучительная боль. Она взглянула на свои руки и поразилась — не было ни следов от ожогов, ни шрамов. Может, они остались внутри? Ее взгляд скользнул по мечу, торчавшему из скалы. Короткий, слегка изогнутый клинок из тусклого металла. Минда сжала и разжала пальцы, радуясь, что желание прикоснуться к рукояти исчезло бесследно.
      Рядом с ней лежал Гримбольд. Минда подползла к барсуку и попыталась обнаружить хоть какие-то признаки жизни. Но он был совершенно неподвижен. Она мысленно обратилась к вислингу, но ответа не было. Минда разрыдалась, подползла к Маркдж'ну, потом с Гаровду, но результат был все тем же. В живых остался только Ян. На его лбу и виске запеклась кровь — печальное напоминание о силе меча, но грудь арлута равномерно поднималась и опускалась, он дышал. Все остальные были мертвы.
      Горе захлестнуло Минду, рыдая, она скорчилась на земле. Они приняли ее и все несчастья, которые следовали за ней по пятам, предложили свою помощь, знания, дружбу, ничего не требуя взамен. Теперь друзья лежат мертвыми в незнакомом мире, и ничто не оправдывает такой жертвы. Она должна была бросить меч давным-давно. Не стоило даже брать его в руки.
      Но тогда они все могли погибнуть еще в Даркруне. Так и не разобравшись в своих поступках, Минда продолжала плакать. Она не была сказочной героиней, не была волшебницей или воительницей…
      Затем слезы иссякли, но Минда понимала, что горе останется навсегда. Тайник в душе, где раньше скрывались ее силы, теперь был заполнен печалью.
      Минда, пошатываясь, встала, хотя каждая клеточка ее тела протестовала против малейшего движения. С трудом переставляя ноги, почти ничего не видя, она, как лунатик, побрела вперед. Темнота подземелья поглотила все вокруг. Минда ощутила слабый толчок, подсказывающий путь. Как Ильдран всегда знал, где она находится, так теперь в голове Минды появился компас, указывающий на его логово. Она подчинилась этому притяжению. Теперь Ильдран поплатится за все, что совершил, в этом Минда была уверена.

Глава 4

Глава 5