— В таком случае с этой мыслью вам придется распрощаться, — раздался сухой ответ, и Корд выступил из тени. В его лице появилось что-то новое, чего раньше Стейси не замечала, однако голос звучал сурово — тут уж сомнений не было. Он еще раз взглянул на багаж и на неподвижно стоявшую рядом с ним фигурку. — Можете начинать распаковывать вещи.

— Вы что, на самом деле считаете, что сумеете держать меня здесь в заключении против моей воли? — воскликнула Стейси, кипя от негодования.

Прежде чем ответить, он окинул ее беглым взглядом.

— Вы у меня в долгу, и мое дело решать, каковы будут условия оплаты.

— Я больше не останусь в этой комнате ни на одну ночь!

В его глазах мелькнула озорная искорка, прежде чем он успел отвести их в сторону.

— Как вам будет угодно. Дальше по коридору находится комната для гостей. Располагайтесь там. — Непродолжительная пауза. — Если вас интересует, то парень пролежит в больнице несколько недель, а после несколько месяцев не сможет работать.

Стейси почувствовала, как от стыда у нее запылали щеки — она даже не удосужилась осведомиться о состоянии здоровья покалеченного юноши. Почему ему каждый раз удается выставить ее черствой и бессердечной? В расстроенных чувствах она подняла с полу чемодан и пошла по коридору, остановившись у первой двери налево.

— Очень хорошо, мистер Гаррис, — прошептала она. — О пощаде просить не стану. Я все снесу.

На следующее утро, едва солнечные лучи прорезали небо, раздался громкий стук в дверь. Она сонно приподнялась на локте, посмотрела в окно, потом — на часы, стоявшие на туалетном столике. Минута — и в памяти всплыли события минувшего дня.

— Да?

— Пора вставать, — донесся из коридора голос Корда. — Если хотите успеть выпить кофе и позавтракать перед началом работы.

Не дожидаясь ответа, он ушел. Стейси решительно встала с постели. За несколько минут она оделась — джинсы «Ливайс» и рубашка — и перехватила лентой волосы на затылке. Она посмотрелась в зеркало, на ее нежных губах заиграла легкая улыбка. Если мистер Гаррис думает, что джинсы и простая рубашка лишат ее женственности, он ошибается. Она с нескрываемым удовольствием разглядывала свои мягкие формы. Убедившись, что перчатки для верховой езды лежат в карманах замшевой куртки, она взяла шляпу и спустилась в столовую.

К ее разочарованию. Корда там не было. Стейси спросила о нем у Марии, и та ответила, что мистер Гаррис уже позавтракал и отправился распределять задания рабочим. Марию такой поворот событий привел в явное замешательство, и она то и дело с недоумением погладывала на девушку. Когда Стейси доела тост и допила кофе, Мария сообщила ей, что хозяин где-то во дворе.

Стейси с облегчением увидела, что большинство мужчин уже уехали на работу. Выслушивать резкие приказания фермера в присутствии других было бы для нее унизительно. Однако гигант все еще разговаривал с двумя рабочими. Он стоял к ней спиной, а потому не видел, как она подходила, но Стейси не сомневалась — он чувствует ее приближение.

Двое стоявших с ним мужчин пытались делать вид, что не замечают девушку. Тот, что повыше, был всего на несколько лет старше Стейси и явно испытывал неловкость в сложившихся обстоятельствах. Он опустил голову, пряча под шляпой от Стейси свое лицо. Другой был значительно старше — морщинистый и сухощавый. От постоянного пребывания на солнце его кожа до того задубела, что Стейси не смогла определить его возраст. Когда она подошла к ним, тот, что в годах, открыто посмотрел ей в лицо — в его глазах, которые он щурил на утреннем солнце, читались сочувствие и симпатия. Она была рада, что встретила союзника.

— Вы подошли почти вовремя, Эдамс, — сухо проговорил Корд, повернувшись к ней лицом. — Сегодня вы отправитесь с Хэнком и Джимом на зимние пастбища — собрать скотину в стадо, — приказал он, быстро оглядев хрупкую фигурку. — У тебя есть еще вопросы, Хэнк?

Старик отрицательно помотал головой.

— Тогда по коням.

Стейси двинулась следом за двумя мужчинами к оседланным лошадям, стоявшим в другом конце загона, но тут ее окликнул Корд. Повернувшись, она вынула из карманов перчатки и начала натягивать их на руки, чтобы скрыть нервозность.

— Да? — произнесла она столь же сухим тоном, смело гладя ему в глаза. Его непроницаемое лицо не сказало ей ничего.

Помолчав с минуту, он произнес:

— Хэнк объяснит вам все, что необходимо будет делать.

— Хорошо, — ответила она; ей был неприятен его изучающий взгляд, который, казалось, проникал под кожу. — Что-нибудь еще?

— Нет. Желаю удачи. — Безразличная интонация не сочеталась со смыслом слов.

Стейси резко повернулась и направилась к ожидавшим ее седокам. Хэнк подал ей поводья, за которые крепко держал рыжего пони. Она молча уселась в седло и тронула лошадь вслед за двумя другими.

Вскоре после того, как они выехали со двора, молодой погонщик ускакал вперед, оставив старого сухощавого ковбоя наедине со Стейси. При обычных обстоятельствах прогулка верхом ранним утром доставила бы ей удовольствие, однако сегодняшнее положение вещей заставляло Стейси страдать от унижения. Гордость не позволяла ей взглянуть на молчаливого, ссутулившегося седока, ехавшего рядом. Некоторое время обе лошади бежали неторопливой, пошаркивающей рысью, затем ковбой заставил свою лошадь замедлить ход, а лошадка Стейси сейчас же сама подстроилась под большую лошадь.

— Мисс Эдамс, — раздался вопрошающий хрипловатый голос, — это, конечно, не мое дело, и вы можете заткнуть мне рот, но нам вместе объезжать пастбище, и мы сдохнем от тоски, если словечком перекинуться можно будет только с собственной клячей. Не мне оспаривать приказания хозяина, но ни я, ни другие ребята не виним вас во вчерашнем происшествии с малышом. Трястись нам в седле долго — день будет трудным, особенно для такой нежной пташки, как вы, но время пролетит быстрее, если можно будет немного поболтать.

Стейси не сомневалась — это было самое длинное высказывание, когда-либо сделанное ее напарником, и его деликатность вызвала ее улыбку. Он попытался сгладить неловкость таким вот неуклюжим способом.

— Спасибо, Хэнк. Вы даже не представляете, как я вам благодарна.

— Я работаю здесь еще с тех пор, когда хозяин бегал в коротких штанишках, и видел много любопытного. Но сознаюсь, впервые среди нас в роли пастуха оказалась женщина. А хозяин говорит: пусть, мол, сама тянет свою лямку. — Он растерянно покачал головой.

— И буду, — ответила Стейси с выражением хмурой решимости. — Ни о скотоводстве, ни о коровах я ничего не знаю, но научусь. По крайней мере я в хорошей физической форме и умею скакать верхом.

— Ну что ж, мисс, скакать-то вы умеете, вижу, но чуть расслабьтесь. Вы же не на скачках, и нет нужды беспокоиться о том, как вы выглядите, — посоветовал Хэнк, слегка улыбнувшись. — Я буду выискивать коров, как вы выразились. Правильнее называть их скотиной.

— Замечание принимается, — засмеялась Стейси. — Объясните мне, Хэнк, что именно мы сегодня делаем?

— Мы будем выдворять из кустов отбившийся от стада скот и собирать его в кучу, чтобы гнать на летнее пастбище. Большинство погонщиков отправили своих лошадей на грузовиках к дальнему концу пастбища — они будут гнать основное стадо нам навстречу.

— Отправили на грузовиках? — изумленно переспросила Стейси, карие глаза пристально смотрели в обветренное лицо ковбоя.

— Да. Таков нынешний Запад. Вместо того чтобы трястись до стада верхом и тратить на это уйму времени, они просто грузят лошадей в фургоны или в трейлеры и доставляют почти до места.

— Как это они еще джипы вместо лошадей не используют! — с удивлением воскликнула Стейси, обращаясь скорее к самой себе.

— Несколько лет назад, когда мы хотели собрать всех до одного телят и заблудившуюся скотину, хозяин велел искать их с вертолета. Времена меняются, — проворчал Хэнк. — Не пора ли нам догонять Джима?

Поднимавшееся солнце постепенно нагревало свежий утренний воздух. Ранняя роса быстро высыхала под первыми солнечными лучами. Отдаленные холмы были окутаны золотистой дымкой, которая отбрасывала мерцающий отсвет на луга, раскинувшиеся внизу. В утреннем воздухе не было ни ветерка, тишину нарушали лишь неспешная рысь трех пони да редкий крик перепела. Трое верховых проехали несколько миль, прежде чем достигли первого заграждения из колючей проволоки. Они двинулись вдоль заграждения к калитке. Стейси и Хэнк подождали, пока Джим подвел своего пони к калитке, скинул крючок и отворил ее. Когда они въехали на обнесенную забором территорию, молодой ковбой, замыкавший шествие, запер за ними калитку.

— Вот отсюда мы и начнем, мисс, — сказал сухощавый ковбой, указывая на лежавшие перед ними угодья.

— Но я не вижу скота, — сказала Стейси, огладывая пустое пастбище.

— В том-то и вся штука. Если бы животных сразу было видно, работенка была бы проще простого. Но они знают каждый овраг и кустик на этом пастбище, где можно спрятаться.

— Но я думала, вы разводите домашний скот, что-то вроде херфордских пород? — Стейси была по-настоящему озадачена.

— Правильно, но эти паслись здесь без присмотра. Они шарахаются от людей почти так же, как их длиннорогие предки, которые вытравили эти пастбища. Единственная разница между ними заключается в том, что наши не такие упрямые. — Хэнк, прищурившись, оглядел пастбище. — Обычно мы здесь разъезжаемся в разные стороны, но некоторое время держитесь меня, мисс.

Трое всадников двинулись дальше; молодой ковбой отъехал на пятьдесят ярдов влево, и они начали прочесывать кусты. Из-за жары и пыли трудно было и человеку, и лошади — скоро Стейси сняла куртку и привязала ее к седлу сзади. С рыжей лошадки Стейси тоже полил пот — от постоянного физического напряжения под палящим солнцем. Продвигаясь вперед, они вспугнули пару телок. Стейси начала испытывать уважение к своей выносливой лошадке. К середине утра они гнали перед собой уже около пятнадцати голов скота. Хэнк поручил девушке продолжать гнать их вперед, в то время как они с Джимом будут отыскивать других отбившихся от стада животных.

Сначала она думала, что ей дали работу полегче, но лишь до тех пор, пока не начала задыхаться от пыли, вздымавшейся из-под копыт стада. Она не могла ни на минуту расслабиться. Именно в тот момент, когда она позволяла себе отвлечься, какая-нибудь телка или бычок устремлялись в кусты.

Маленькая рыжая лошадка инстинктивно пускалась в погоню и возвращала беглеца в стадо. Множество раз Стейси чуть не упала с лошади, когда та резко меняла направление. Стейси вспотела, пропылилась и измазалась, а ее ноги до того устали, что она сомневалась, выдержит ли до обеда, не говоря уже о вечере. Всякий раз, когда кто-то из ковбоев пригонял очередную корову, Стейси с трудом удерживала вздох. Она уже знала, что с каждым прибавлением в стаде ее лошади приходится бегать все больше.

Во рту у нее пересохло, на зубах скрипела пыль, но она боялась глотнуть из фляжки — вдруг какой-нибудь бычок вздумает улизнуть. Девушка обрадовалась, когда к ней присоединился Хэнк, она попыталась улыбнуться в знак приветствия, но это далось ей с трудом. Хоть он и не взглянул прямо на нее, Стейси все же заметила на его лице тень улыбки.

— Скверная работенка — вот так тащиться за стадом отбившейся скотины, — проворчал он. — Мы на подходе к водоему, где нас будет ждать походная кухня с обедом. Думаю, вы не прочь немного передохнуть, а?

— Не буду скрывать, Хэнк, весьма не прочь, — проговорила Стейси. Ласково потрепав рыжего конягу по шее, она добавила: — Да и он, по-моему, заслуживает передышки.

— Там будут свежие лошади. Этот на сегодня свое отработал, — ответил ковбой.

— Смотрите-ка! — вскричала Стейси, повернувшись налево. — Это Джим едет? Кажется, у него поперек седла лежит маленький теленочек.

Их догнал молодой ковбой, он действительно вез новорожденного теленка с белой мордочкой, мать бежала рядом, ласково наклоняя голову к своему малышу.

— Какой хорошенький! — воскликнула Стейси. — Когда он родился?

— Всего пару дней назад, — ответил Джим, от смущения он все еще не решался взглянуть Стейси в глаза, но был горд тем, что она проявила интерес к его находке. — Я нашел их в редком кустарнике. Теленок едва держался на ножках, ну я и решил прокатить его до телячьего фургона.

— Телячий фургон? Что это такое? — Любопытство заставило Стейси отвлечься от белоснежной мордочки.

— Таких поздно народившихся бывает довольно много, они еще слишком малы, чтобы поспеть за стадом, вот мы и везем их в трейлере до ночной стоянки, а там возвращаем мамашам, — объяснил Хэнк, приятно удивленный заботой Стейси о теленке. — Ну давай, Джим, «принимай на борт» этого сосунка, осталось уже совсем чуть-чуть.

— У вас есть еще одно название для маленького теленка — телыш? — спросила Стейси, глядя в спину быстро поскакавшему вперед Джиму.

— Вообще-то телыш — это телок без матери, но многие всех телят называют телышами, — пояснил Хэнк.

— Скотина угомонилась. Наверное, из-за вашего присутствия. А то каждые пять минут так и норовили ушмыгнуть, — призналась Стейси, с удовольствием беседуя сознающим свое дело ковбоем.

— Я тут ни при чем. Они чуют воду. Просто сейчас — куда мы, туда и они.

Стадо и двое погонщиков преодолели небольшую возвышенность и оказались на высоком плато, поросшем пампасной травой и кустарником. Впереди были видны большой водоем и ветряная мельница. За ними стоял фургон, несколько пикапов и трейлеров. На запыленном лице Стейси отразилось удивление.

— Это и есть походная кухня?

Ковбой издал сухой, гортанный смешок.

— Я же вам говорил, старого Запада больше нет. К полуденному привалу с фермы подвозят пищу и свежих лошадей. — Старик улыбнулся. — Поезжайте вперед. Скотина уже не разбредется — они идут точно к водоему. Отдохните подольше. Нам еще трястись в седле до самого вечера.

С чувством благодарности Стейси объехала на своей лошадке стадо и пустила ее вскачь к стоявшему в ожидании транспорту. Она подскакала к трейлерам, около которых стоял один из ковбоев. У фургона собралась группка погонщиков; кто уже ел, а кто еще только получал пищу. Стейси заметила, что за трейлерами несколько мексиканцев обтирают и чистят пони. Она медленно спешилась. Кости ломило, а мышцы так болели, что она с минуту постояла, привыкая к твердой почве под ногами. Оказавшись на земле, она засомневалась, в состоянии ли переставлять ноги. Сделав несколько осторожных шагов по направлению к фургону, она поняла, что в силах передвигаться самостоятельно; у фургона она присоединилась к мужчинам, которые получали еду.

При появлении Стейси добродушное ворчание и подшучивания смолкли — она ощутила себя не в своей тарелке. С раскрасневшимся лицом и трясущимися руками Стейси взяла у повара миску тушеного мяса и бобов, с краю лежал толстый ломоть хлеба, другой повар придвинул ей кружку дымящегося кофе. Нервничая, она стала искать глазами тень, где бы можно было присесть. Все взоры были устремлены на нее; когда она повернулась, некоторые торопливо отвели глаза, а иные продолжали дерзко ее разглядывать.

— Мэм, — окликнул справа неуверенный голос. Стейси обернулась и, к великой радости, узнала молодого погонщика Джима. — Если хотите, устраивайтесь рядом. Местечек в тени почти не осталось.

— Спасибо, Джим, — поблагодарила она, впервые взглянув в светло-карие глаза молодого ковбоя, — наверно, у меня был несколько растерянный вид.

— Да, но не стоит обращать внимания на наших мужчин. Они не привыкли видеть женщин на привале, — ответил он, снимая шляпу и проводя рукой по выгоревшим каштановым волосам. В его лице было что-то мальчишеское — он выглядел моложе своих двадцати пяти — двадцати шести лет.

Проглотив кусок, Стейси спросила:

— Вы здесь давно работаете?

— Всю свою жизнь, правда с перерывами. Пару лет назад вернулся из армии, поступил в колледж, а летом подрабатываю на ферме — нужны деньги на образование. — Его лицо стало серьезным.

— А что вы изучаете?

— Лесоводство, сохранение природных ресурсов, — неторопливо прозвучало в ответ.

— Вы собираетесь заниматься заповедниками? — осведомилась Стейси.

— Да, надеюсь. Мистер Гаррис предлагает вернуться на ферму, но я, пожалуй, изберу другой путь. Сначала я хотел стать ветеринаром, но со временем понял, что меня больше привлекают сельское хозяйство и экология. — Он охотно отвечал на ее расспросы, ему был приятен проявленный ею интерес.

— Я бы не допустила, чтобы желания мистера Гарриса вторгались в мои жизненные планы, — едко сказала Стейси, вонзая вилку в кусок говядины.

— Разумеется, не допустили бы, — раздался низкий насмешливый голос.

Стейси подняла голову и чуть не подавилась куском мяса при виде смуглого лица фермера. Джим в смущении вскочил на ноги.

— Мы тут обсуждали мои студенческие планы, сэр, — объяснил он и стиснул зубы — то был своего рода способ защитить Стейси от ехидной ухмылки хозяина.

Стейси быстро поднялась с земли во избежание дальнейших реплик в свой адрес. Взирать на Корда снизу вверх было уже само по себе унизительно, а сидеть у его ног — это уж слишком. Корд Гаррис перевел взгляд с молодого погонщика на девушку с непокрытой головой.

— По-моему, Коннорс, тебе не мешало бы проверить лошадей — твою и мисс Эдамс, — порекомендовал Корд тоном, не допускающим возражений.

Ковбой бросил нерешительный взгляд на стоявшую рядом с ним девушку. Стейси улыбнулась в ответ суверенностью, которой на самом деле не испытывала. Ее сердце бешено колотилось. Джим Коннорс неохотно ушел, оставив их наедине около трейлера.

— У вас, кажется, появился поклонник.

— Не говорите ерунды! Он был всего лишь вежлив. Безусловно, ему привили определенные манеры, чего не скажешь о некоторых других, — едко заметила Стейси.

— Вы, я вижу, неплохо выгладите после утренней работы. — Корд пропустил мимо ушей ее оскорбительную реплику и прислонился к трейлеру, закуривая сигарету. Забыв о спичке, он держал ее, пока та не погасла. Он не сводил глаз с запыленного лица девушки.

— Да. Я вполне справилась. Вас это удивляет?

— Нет. Уверен, что вы справитесь с чем угодно, стоит вам захотеть. Меня только интересует, надолго ли вас хватит.

— Эй, хозяин, это та самая кобыла, что вы привезли с торгов на прошлой неделе? — К ним направлялся Хэнк, чье внимание было приковано к лошади каштановой масти, стоявшей у дальнего конца трейлера. Кобылу раздражала привязь — она била копытами и натягивала поводья. — Красавица, ничего не скажешь.

Корд по-прежнему не спускал глаз со Стейси.

— Да, хороша.

Стейси чувствовала, что заливается краской, но не в силах была оторваться от этих властных глаз.

— Думаете, она приноровится к жизни на ферме? — спросил Хэнк, а затем обратился к Стейси, как бы не видя, что она его почти не замечает: — Она несколько раз участвовала в скачках и привыкла, что с ней все носятся. Избалована — вот и весь сказ.

Корд прочел замешательство на лице Стейси, и на его губах заиграла насмешливая улыбка.

— Да разве поймешь, Хэнк.

— Жуть какая капризная. Надо иметь бездну терпения, чтобы ее перевоспитать, — сделав это заключение, старый ковбой тряхнул головой.

— Верно подмечено, — сказал Корд с гортанным смешком. — Верно подмечено. Ну не буду больше отвлекать вас обоих от работы. До скорого.

Едва кивнув Стейси и дружески хлопнув по спине погонщика, Корд направился к молодой кобыле, стоявшей на привязи, — на его лице присутствовало выражение какой-то затаенной веселости. Отвязав поводья, он с легкостью, удивительной для такого высокого человека, вскочил в седло — норовистая лошадь начала выписывать под ним кренделя. Ни разу не оглянувшись, он направил лошадь к группе погонщиков, которые болтай, допивая кофе. Стейси не слышала слов, но догадалась, что это был приказ «по коням», поскольку вскоре после этого погонщики разошлись к своим пони, стоявшим на привязи.

Краем глаза она видела, что Джим ведет под уздцы двух лошадей. Он передал ей поводья серой лошади с «римским профилем». Стейси чувствовала, что Джиму неловко за то, что он оставил ее в лапах Корда, чье смуглое лицо до сих пор отчетливо стояло у нее перед глазами, а сочный, грудной смех звучал в ушах. Они молча сели на лошадей и отправились вдогонку за седым ковбоем Хэнком — их всех ждала послеполуденная работа.