Рози – моя родня (с иллюстрациями)

Действие сего звука на публику было мгновенным и интересным. Гости решили, что чудовище, отведав крови леди Феннелтри, сейчас пойдет на них в атаку. В панике они рассыпались по залу, точно зайцы, и так уж странно действует человеческое сознание в критические минуты, что кое-кто побежал прямо к Рози, а не в другую сторону. Среди них, развив вполне приличную для своей комплекции скорость, оказался и егермейстер из Монкспеппера. Легкий хмель не помешал Рози узнать его, и она расплылась в улыбке – разве не этот самый человек помог ей исполнить свой номер тогда на лугу? Радостно взвизгнув, она живо поймала его на бегу и вскинула хоботом вверх. Боясь, что егермейстера постигнет та же судьба, что леди Феннелтри, Адриан посчитал необходимым вмешаться.

– Рози! – крикнул он, заглушая нестройный шум. – Отпусти его!

Рози удивилась – номер ведь только-только начался. У нее было задумано в качестве, так сказать, завершающего штриха посадить его на балкон к музыкантам. Однако Рози уже порядком устала, и если Адриан командует «Отпусти!», то следует, наверно, подчиниться… А потому она разогнула хобот, и сто с лишним килограммов живого веса егермейстера из Монкспеппера грохнулись на паркет. Адриан зажмурился, моля небеса послать ему легкую смерть. Когда он снова открыл глаза, рядом, дергая его за рукав, стоял лорд Феннелтри.

– Дружище, – сказал его светлость, – боюсь, вы были правы. Мы в самом деле просчитались.

Глядя на полное разорение в зале, на истерически кричащих гостей, на леди Феннелтри, чья голова покоилась на лососе, на лежащего без сознания – возможно, мертвого? – егермейстера из Монкспеппера, Адриан не видел причин возражать его светлости.

Глава девятая

ПОБЕГ

Впоследствии Адриан так и не мог толком вспомнить, каким образом ему удалось невредимым покинуть Феннелтри-Холл. Память подсказывала, что они с лордом Феннелтри вместе сумели вытащить Рози из разоренного бального зала и отвести в конюшню. Помнилось, как лорд Феннелтри сказал, что, взвесив все «за» и «против», пришел к выводу, что Адриану и Рози следует «ускользнуть», прежде чем леди Феннелтри или монкспепперский егермейстер (или оба) придут в себя. Вскоре Адриан и Рози уже шагали по озаренной луной аллее, сопровождаемые стуком разноцветной двуколки. Страдающая похмельем, сонная Рози скорбно вздыхала, размышляя о своих неразумных действиях, следствием которых явилась головная боль. У Адриана тоже болела голова, но по другой причине. Ему не терпелось как следует отчитать Рози, однако он спешил уйти подальше от гнева леди Феннелтри, а потому энергично подгонял слониху. Хотя царила чудная ночь, светила полная луна и звездное небо напоминало расшитую бисером росы паутину, было холодно, так что быстрый шаг помогал обоим согреться.

Три часа спустя Адриан посчитал, что до утра они могут чувствовать себя в безопасности, однако ему хотелось найти место, где можно было бы укрыться на весь следующий день, ибо он знал, что леди Феннелтри особа решительная, и не сомневался, что она не успокоится, пока он и Рози не будут пойманы и доставлены обратно в Феннелтри-Холл. Тогда как сейчас ему меньше всего на свете хотелось бы побеседовать с ее светлостью.

Дорога петляла среди полей и зеленых рощ, в такой местности не очень-то укроешься. А затем, с недовольством отметил Адриан, началась вересковая пустошь, где не то что слона, собачку было бы негде спрятать. Он продолжал движение, уповая на то, что за пустошью вскоре пойдет лес, однако она становилась все шире, и на рассвете его взгляду предстал безбрежный пурпурно-зелено-бурый гладкий ковер из сухого вереска, который словно охватило пламя, когда взошло солнце. Тонкие пряди марева над вереском и утесником сплетались вместе, образуя прозрачные завесы, и они с каждой минутой сгущались, пока все кругом не окутал серый туман. За десяток шагов уже не было видно Рози, но Адриан не сомневался, что солнце, поднимаясь, развеет туман, а потому решил устроить привал и перекусить. Отведя Рози с двуколкой в ложбину, он достал котелок и развел костер. Приготовил себе чай и бутерброды с сыром, предложил Рози несколько буханок сухого хлеба. Слониха пренебрежительно перевернула их ногой несколько раз, потом глубоко вздохнула и, подойдя в багажнику двуколки, опустила хобот на бочонок с пивом. Тут Адриан впервые с начала их знакомства вспылил. Вскочив на ноги, подбежал к Рози и изо всех сил ударил ее по хоботу. Удивленная столь враждебной выходкой своего божества, она попятилась и взвизгнула так, будто он и впрямь сделал ей больно. Как тут не обидеться – Рози всего-то хотела смочить пересохшую глотку и малость умерить головную боль, а этот Адриан почему-то взбесился.

– Не подходи к пиву, ты… ты… проклятая слониха, чтоб тебя! – прорычал Адриан. – Тебе бы только напиться, чертова образина!

Накрыв бочонок одеялом, он вернулся к костру и сел перед ним на корточки, мрачно поглядывая на Рози.

– Сдается мне, ты не успокоишься, пока не прикончишь меня совсем, – саркастически произнес он. – Мало того, что вторглась в мою жизнь и расстроила ее, ты еще распугала половину лошадей в городе, терроризировала охотников из Монкспеппера и едва не убилаих егермейстера, после чего учинила разгром в одном из самых величественных поместий Англии, затеяла танцевать, держа хоботом леди Феннелтри, словно какую-нибудь жалкую циркачку. Небось за твою поимку уже объявлена крупная награда. А какой ущерб ты причинила – да один только канделябр стоил не меньше полутораста фунтов! А тебе хоть бы что! Чувствуешь хоть капельку раскаяния? Какое там!У тебя одно на уме – как бы еще надраться.

Он замолчал, сердито тыкая палкой в огонь. Рози трясла головой и помахивала хоботом. Хотя до нее доходили не все тонкости бичующей тирады Адриана, она была чувствительной слонихой и по голосу его поняла, что он чем-то недоволен. Рози успела привязаться к Адриану, и ей хотелось как-то утешить его. Может быть, если она встанет на голову, это отвлечет его от неприятных мыслей? И Рози уже приготовилась выполнить этот трюк, но тут он снова заговорил, и она отказалась от этого замысла, учтиво прислушиваясь к его речам.

– Знай же, чудовище, что бы ни случилось, я доведу тебя до побережья и там отдам первому встречному, у кого достанет дурости позариться на тебя. И мне плевать, что потом с тобой будет… пусть делают, что хотят… – Адриан остановился, стараясь придумать что-нибудь пострашнее. – Пусть запрут тебя на лесном складе,мне наплевать. Пусть сделают чучелои поместят в музей – самое подходящее место для тебя. Мне все равно, что с тобой будет, лишь бы избавиться от тебя.

Адриан остановился, переводя дух, и Рози, желая показать, что внимательно слушала каждое слово, похлопала ушами и тихо пискнула.

– И не проси, – сурово произнес Адриан. – Я твердо решил. Меньше всего на свете мне нужен слон, к тому же великий любитель спиртного, который все сокрушает на своем пути. Как только спустимся к морю – конец нашему партнерству. Мои страдания превосходят все, что способен вынести человек, не теряя рассудка. А потому, пока я еще окончательно не сошел с ума, нам нужно расстаться. Так что замолчи и ешь свой хлеб. Больше ты ничего не получишь.

С этими словами Адриан подбросил в костер несколько прутиков и завернулся в одеяло, чтобы подремать полчасика, пока рассеется туман. На самом деле он так устал от всего, что крепко заснул и благополучно проспал целых два часа. Проснулся он от какого-то шума, когда туман давно испарился и вересковую пустошь озаряло яркое солнце. Адриан сел, повел кругом глазами, и увиденное заставило его в тревоге вскочить на ноги. У небольшого ручейка шагах в десяти-пятнадцати от него стоял малость побитый, ярко раскрашенный фургон, чьи окна закрывали изнутри занавески в красно-белую клетку. Рози, прислонясь к фургону, с блаженным видом скреблась об него, отчего он угрожающе раскачивался. Чей-то пронзительный голос пытался пробиться сквозь треск шатающегося экипажа.

– Прочь отсюда, говорят вам! Сгиньте, злые духи преисподней! Именем Навуходоносора и десяти печатей Соломона – изыдите! Именем Эразма и Священного Знака Прометея…

– Рози! – крикнул Адриан. – Сейчас же уйди оттуда! Рози глубоко вздохнула, отступая от фургона. Вечно

он запрещает делать то, что ей нравится… Адриан подошел к ступенькам перед дверью экипажа.

– Послушайте! Вы там… – сказал он. – Извините, ради Бога…

– Изыди! – завопил голос. – Сгинь, демон, именем…

– Никакой я не демон! – сердито отозвался Адриан. – Может быть, вы выйдете, чтобы я мог объяснить?…

– Дудки! Вам не провести меня… Я всего лишь бедная старая женщина, а ты пытаешься меня выманить, чтобы завладеть моей душой… изыди, говорю…

– Перестаньте молоть чушь, – разозлился Адриан. – Я вовсе не демон, и мне не нужна ваша душа. Почему бы вам не выйти и не выслушать?

– Если ты не демон, – хитро осведомился голос, – как ты мог так раскачать фургон?

– Это моя слониха раскачала, – объяснил Адриан. – Она скреблась о ваш экипаж.

– Сейчас поверила, – сказал голос.

– А вы откройте дверь и самиувидите.

– Откуда мне знать, что слониха? Я в жизни не видела слонов.

Адриан сделал глубокий вдох и закрыл глаза.

– Мадам, – сказал он. – Я хотел всего лишь извиниться за неудобства, которые моя слониха причинила вам, надумав почесаться о ваш экипаж. Сожалею, если вы не готовы принять мое смиренное извинение. А теперь всего доброго, я должен идти.

– Нет-нет, не уходите, – всполошился голос. – Я никогда не видела слонов, сейчас выйду.

Наступила долгая пауза, внутри фургона глухо произносились какие-то заклинания, наконец дверь с треском отворилась, и показалось обрамленное косматыми седыми волосами, похожее на грецкий орех лицо, принадлежащее крошечной старой женщине. Ни дать ни взять миниатюрная колдунья, подумал Адриан. Старуха была одета в потертую черную бархатную юбку и поношенную красную кофту, на плечах лежала толстая черная шерстяная шаль. Она смерила взглядом Адриана, шамкая беззубым ртом.

– Доброе утро, – поздоровался Адриан.

– Ну, где слон? – осведомилась старушка.

Адриан указал рукой на Рози, которая силилась вырвать из земли куст утесника, ошибочно полагая, что он съедобен.

– Ух ты-ы-ы-ы! – изумленно выдохнула старушка. – Надо же! Да он ростом… надо же!

– Она совсем ручная, – объяснил Адриан. – Слониха просто почесалась немного о ваш экипаж.

– В жизни не видела ничего подобного, – сказала старушка. – Дивный зверь… просто восхитительный.

– А скажите, вам для вашей… а… работы не мог бы пригодиться слон? – с надеждой вопросил Адриан.

– Работы? – ощетинилась старушка. – Я не работаю.Она отступила внутрь фургона и тут же вышла с доской, которую повесила на крючок рядом с дверью.

– Вот! – Она гордо указала на доску большим пальцем. – Вот я кто – лучшая колдунья во всем этом краю.

Слегка кривые буквы извещали:

ЧЕРНАЯ НЕЛЛ – БЕЛАЯ КОЛДУНЬЯ

ЗАГОВОРЫ. ЗАКЛИНАНИЯ

ПРЕДСКАЗАНИЕ БУДУЩЕГО И ПРОШЛОГО

СВОЖУ БОРОДАВКИ

– О, – молвил Адриан, удивленный тем, что старушка и впрямь оказалась колдуньей. – Как интересно.

– Вот именно. Я направляюсь на ярмарку в Татлпенни. Вы туда же?

– Нет, мне нужно спуститься в приморье. Кстати, я не очень представляю себе, где мы находимся сейчас. Вы не могли бы подсказать мне, куда двигаться дальше?

– Как насчет завтрака? – спросила Черная Нелл. – Не следует странствовать на пустой желудок.

– Большое спасибо, – ответил Адриан, – но я только что перекусил.

– Пирог с зайчатиной? – настаивала Черная Нелл. – Кусок холодного пирога с зайчатиной, хлеб собственной выпечки и кружка чая, ну как?

При мысли о пироге с зайчатиной у Адриана потекли слюнки.

– Ладно, – сказал он. – Если у вас найдется лишний кусочек.

– Найдется, – заверила Черная Нелл. – Разведи огонь под котелком, а я принесу пирог.

И Адриан сел у костра завтракать вместе с Черной Нелл. Пирог был восхитительный, корочка таяла во рту, розовые, точно коралл, кусочки мяса купались в желе с приправами. Адриан решил даже, что он в жизни не ел такого деликатеса, даже в Феннелтри-Холл. После третьего куска он уже не так желчно смотрел на Рози. Насытившись, Адриан настолько оживился, что поведал Черной Нелл обо всех передрягах и испытаниях, какие пережил с тех пор, как в его жизнь вторглась Рози. Каково же было его удивление, когда старушка заявила, что в жизни не слышала ничего смешнее этой истории, а его описание бала заставило ее смеяться до слез, так что Адриан поневоле тоже расхохотался.

– Ну и ну! Вот это да! – через силу выговорила Черная Нелл, держась за бока. – Жаль, меня не было!

– Ну теперь-то и я должен признать, что это было забавно, – сказал Адриан. – Хотя тогда мне было не до смеха.

Продолжая похохатывать, Черная Нелл вытерла глаза, потом извлекла из кармана колоду грязных засаленных карт.

– Ладно, поехали, сейчас я тебе погадаю, расскажу, что тебя ждет впереди.

– Я не уверен, что мне это нужно, – произнес Адриан.

– Ерунда, – твердо возразила Черная Нелл. – Разумеется, нужно. Давай, сними и разложи карты по семи в шесть рядов.

Адриан быстро стасовал, затем снял и разложил карты рубашкой вверх. Черная Нелл перевернула их и принялась что-то бормотать.

– Ха-ха! – вымолвила она так неожиданно, что Адриан вздрогнул и поежился.

– Что там? – нервно спросил он.

– Ничего, – ответила Черная Нелл. – Твое будущее весьма туманно, весьма.

– Ну и ладно, – с облегчением молвил Адриан. – Остановитесь.

– Нет-нет, кое-что проясняется. Вижу, ты совершаешь морское путешествие.

– Морское путешествие? – недоверчиво сказал Адриан. – Как это – вместе с Рози?

– Еще я вижу опасность… – сообщила Черная Нелл хриплым шепотом. – Опасность и какого-то толстого коротышку. Он причинит тебе кучу неприятностей.

– А вы не можете увидеть что-нибудь приятное? – жалобно спросил Адриан. – Я и так сыт по горло неприятностями.

– Почему же, и приятное тоже вижу. Но очень туманно, весьма. Хорошо еще, что не у всех моих клиентов такой туман получается, иначе от гадания не было бы никакого толку.

С этими словами она засунула карты обратно в карман и закурила короткую черную трубочку.

– Вот что я тебе скажу, – возвестила она, выдыхая облака едкого серого дыма. – Пора тебе в путь, юноша. Впереди еще долго тянется ровная пустошь, гладкая, как яйцо, не больно-то подходящее место, чтобы спрятать слона. А потому слушай мое предложение. Как пройдешь по этой дороге километров десять-двенадцать, будет поворот направо. Не такой уж удобный проселок, зато он проходит по лощинам, там вас будет труднее заметить. Так вот, еще через километров тридцать проселок пересечет железную дорогу, понял? Сразу после того – развилка. Пойдешь налево, и вскоре тебе встретится трактир «Единорог и Лира», фамилия владельца – Филигри. Хозяева – милейшие люди во всей округе, и они обожают животных. Думаю, они позволят тебе побыть там, пока вас не перестанут искать. Скажешь, что тебя послала Черная Нелл.

– Огромное спасибо, – горячо произнес Адриан. – Вы так добры.

– Ага, кому, как не нам, странникам, помогать друг другу, – философически заметила Черная Нелл.

И Адриан снова впряг в двуколку Рози и простился с Черной Нелл.

– Не прощайся, – загадочно молвила она. – Еще увидимся, когда дойдет до драки.

– Что? – озадаченно молвил Адриан.

– Шутка, – усмехнулась Черная Нелл. – Пока. После чего Адриан и Рози зашагали через залитую

солнцем пустошь и к полудню дошли до поворота, упомянутого Черной Нелл. Она была права – проселок петлял по глубоким лощинам, надежно укрывая их от возможных преследователей. Они перекусили на берегу небольшого озера, и, к великому недовольству Рози, ей пришлось утолять свою жажду только водой. Потом они двинулись дальше.

Вскоре солнце укрылось за перистыми облаками на западе, старательно раскрасив их в золотой, зеленый и красный цвета. На пустошь опустились красноватые сумерки, над проселком с регулярностью метронома заметались летучие мыши. Дорога поднялась на бугор, с макушки которого Адриан увидел на дне долины пересекающие проселок поблескивающие рельсы.

– Вот так, Рози, – сказал он, – теперь уже немного осталось.

Двуколка спустилась, поскрипывая и позвякивая, в долину, и когда они дошли до рельсов, Рози осторожно переступила через них. По команде Адриана она подтянула двуколку вплотную к первому рельсу, после чего он уперся плечом в багажник и велел ей как следует дернуть. Двуколка приподнялась, на минуту повисла на рельсе, потом съехала с него, и тут Адриан обнаружил, что конструктор железнодорожных путей нарочно постарался сделать из них ловушку для двуколок: колеса прочно застряли между рельсами и не желали двигаться ни вперед, ни назад. Стоило Рози потянуть сильнее, как оглобли начинали трещать, грозя сломаться. Оглядевшись по сторонам, Адриан увидел лежащие возле путей остатки старой шпалы. Решив, что из нее получится отличный рычаг, велел Рози стоять спокойно и пошел за шпалой. Возвращаясь со своей добычей, он услышал поезд.

Поглощенный поединком с рельсами, он сначала не обращал внимания на посторонние звуки, теперь же по гулу машины и хриплым гудкам понял, что приближается поезд. Обливаясь холодным потом, волоча тяжелую шпалу, он брел вдоль дрожащих и звенящих рельсов, озабоченный тем, как спасти двуколку. С ужасом слушая рокот поезда, дотащился до экипажа и подсунул рычаг под багажник. Уперся плечом и нажал.

– Тяни, Рози, тяни! – крикнул он, и Рози рванулась вперед.

Двуколка приподнялась и, секунду побалансировав на рельсе, скатилась на насыпь с другой стороны. Одновременно из-за поворота вынырнул паровоз, подобный огнедышащему дракону. «Слава Богу, – подумал Адриан, – двуколка спасена!» И рванулся следом за ней, однако паровоз задел его и безжалостно отшвырнул в сторону. Весь в крови, Адриан приземлился на вереск, будто тряпичная кукла, а поезд безучастно промчался мимо, сверкая желтыми окнами и рассыпая искры, точно метеор. Грохот медленно стих, удаляясь, тогда как Адриан остался лежать без сознания, обратив бледное лицо к звездному небу.

Глава десятая

«ЕДИНОРОГ И ЛИРА»

Когда Адриан открыл глаза, в первую минуту ему показалось, что он покоится на раскаленных вязальных спицах. Все тело страшно болело, ушибленная правая рука словно отнялась. Звезды над ним рыскали по небу самым странным манером, что весьма его озадачило, пока он не сообразил, что лежит на медленно катящей в темноте двуколке.

Каким образом очутился он здесь?… В конце концов Адриан пришел к выводу, что это Рози (верная умница Рози) подняла с земли его бесчувственное тело и положила на двуколку. Он попытался сесть, но тотчас потерял сознание от дикой, жгучей боли.

Когда Адриан снова пришел в себя, двуколка стояла неподвижно, и прямо над ним откуда-то появилась вывеска с надписью «Единорог и Лира» и маленьким изображением названных объектов. Надо же, смутно подумал он, как это Рози ухитрилась найти то самое место, что было их целью. Не будь Адриану так плохо, он, конечно, сообразил бы, что Рози, подобрав его с земли, полным ходом понеслась туда, где, как подсказал ей хобот, помещался благоухающий, видавший виды трактир. Сделав над собой огромное усилие, жмурясь от боли, Адриан слез с двуколки. Правая рука вяло висела, и он не сомневался, что она сломана. Ноги подкашивались, и он шатался, словно пьяный. Рози радостно пискнула и взмахнула ушами. Перед глазами Адриана было длинное, низкое бревенчатое строение с камышовой крышей, напоминающей шероховатую корку огромного пирога. Из решетчатых окон струился золотистый свет. Выписывая ногами замысловатые кренделя, Адриан пересек дорогу и прислонился к двери. Он чувствовал себя отвратительно и боялся, что снова потеряет сознание, прежде чем сумеет войти внутрь, к приветливому свету. Схватив рукой бронзовый дверной молоток, выбил им громкую дробь по дубовым доскам и навалился боком на косяк, борясь с позывами к рвоте. Услышал шаги, стук задвижек, и дверь вдруг распахнулась.

В свете ламп перед Адрианом стоял один из самых толстых мужчин, каких он когда-либо видел. На толстяке были надеты рубашка с подвернутыми рукавами и брюки, ноги обуты в огромные ковровые туфли, обильно расшитые подсолнечниками, маргаритками, хризантемами и прочими яркими цветками. Лицо круглое и пухлое, как у младенца, огромная голова увенчана жидкими пучками бледно-желтых волос. Ниже двойного подбородка следовала благородная округлость могучего живота, которой позавидовал бы зобастый голубь. Толстяк бесстрастно воззрился на помятую, в пятнах крови фигуру Адриана.

– Добрый вечер, – мягко произнес он тонким мелодичным голосом. – Что вам угодно?

– Несчастный случай, – невнятно пробормотал Адриан. – Меня ударил паровоз. Рози тут рядом.

Вслед за тем трактир и толстяк канули во тьму. Трактирщик с замечательной прытью подхватил падающего Адриана своими могучими руками, поднял его, словно перышко, и прошагал внутрь помещения огромной кухни с каменным полом и пылающим очагом. Вдоль стен висели, поблескивая, начищенные медные кастрюли. Толстяк опустил Адриана на широкий волосяной тюфяк, расстегнул его воротничок, живо проковылял к бару в дальнем конце помещения, налил стаканчик бренди и, вернувшись к дивану, влил несколько капель в рот бедняги. Адриан поперхнулся, закашлялся и открыл глаза.

– Ага, – удовлетворенно пропел толстяк, – так-то лучше. А теперь полежите спокойно, я принесу чем-нибудь вас накрыть.

Адриан обвел близоруким взором огромную кухню с баром в одном конце и очагом в другом; глоток бренди согрел его желудок и малость умерил острую боль во всем теле. Толстяк вернулся, неся большую пухлую перину.

– Думаю, она вас согреет, – сказал он, заботливо укрывая Адриана. – Настоящий гусиный пух. Теплее не бывает. В Тибете я не расставался с такой курткой.

Как ни скверно чувствовал себя Адриан, он невольно усмехнулся, представив себе этого толстяка в пуховой куртке.

– Большое спасибо, – отозвался он. – Простите за беспокойство.

– Пустяки, – пропел толстяк. – Я только рад, дорогой сэр. Выпейте еще бренди.

Он поддержал голову Адриана, и тот выпил стаканчик до дна.

– Бренди – бесподобная штука, – сообщил толстяк проникновенным голосом. – Когда я был в Египте, нам постоянно привозили его по морю из Франции.

– Мне страшно неловко вас беспокоить, – сказал Адриан, – но как там Рози?

– Ах да, – спохватился толстяк. – Я совсем забыл. Вы упомянули о ней перед тем, как лишились сознания. Как же я мог забыть про бедняжечку. – И, развернувшись кругом, он поспешил к дверям.

– Это… – начал объяснять Адриан, но толстяк уже скрылся.

Последовала долгая пауза, потом Адриан услышал, как Рози взвизгнула. Это был явно радостный визг, хотя и непохожий по тональности на звуки, к которым он привык. Оставалось только надеяться на лучшее. Может быть, Рози приняла толстяка за слона и прониклась к нему симпатией. Внезапно хозяин трактира появился в дверях, улыбаясь всем лицом. Он протрусил к дивану, сложив ладони в молитвенном жесте, и глаза его сияли.

– Это слон,– проворковал он, – настоящий живой слон.Дружище, вы не моглидоставить мне большей радости. После Нагарапора я не видел ни одного слона. И ваша слониха тоже обрадовалась мне. Представьте себе, она обняла меня за шею хоботом.

– Конечно, это очень дружелюбная слониха, – сказал Адриан.

– Вспоминаю, – мечтательно произнес толстяк, – у меня был сто один слон. Счастливые дни… Охота на тигров, пышные церемонии…

– Извините, что перебиваю, – молвил Адриан. – Но как насчет врача? Похоже, у меня сломана рука.

– Все будет сделано, дружище, все,– откликнулся толстяк. – Вы только лежите смирнехонько, и мы приведем врача. Сэм вернется через минуту, и тогда сделаем все необходимое. А пока окажите любезность, позвольте отвести вашу слониху в нашу конюшню.

– Разумеется, – ответил Адриан. – Я буду вам очень обязан.

– Нет-нет, – серьезно возразил трактирщик, – это я вам обязан.

– Ее цепи лежат в багажнике двуколки, – объяснил Адриан. – И может быть, у вас найдется чем ее покормить?

– Ради Бога, не беспокойтесь ни о чем. – Трактирщик поднял пухлый палец. – Я обо всем позабочусь.

Он снова вышел, и Адриану было слышно, как толстяк беседует фальцетом с Рози. Потом двуколка, судя по звукам, покатила куда-то за трактир, и через десять минут трактирщик появился вновь и засеменил по каменному полу к Адриану, не человек, а розовое облако, воплощение добродушия.

– Еще бренди? – пропел он. – Заглушает боль.

Он наполнил два стаканчика и вручил один Адриану.

– Ваше здоровье, мистер, э… – сказал Адриан.

Толстяк уставился на него круглыми глазами, до смешного похожий на огромного младенца, которого кольнули сзади булавкой.

– Уважаемый сэр, как же я виноват, совсем забыл представиться. Тут этот слон, и все такое прочее. Перегрин Филигри, ваш покорный слуга. – Он отвесил глубокий поклон, насколько позволял его живот.

– Адриан Руквисл, – ответил Адриан столь же учтиво. – Вашпокорный слуга.

– Отлично, – сказал мистер Филигри, – просто замечательно. Теперь нам осталось только дождаться, когда придет Сэм. Кстати, может, вы хотите есть?

– Если честно, то нет, – признался Адриан. – Слишком отвратительно чувствую себя.

Толстяк проследовал к огромному кожаному креслу и втиснулся в него.

– А теперь, уважаемый сэр, – важно произнес он, переплетя пальцы, – объясните, пожалуйста. Перед тем как потерять сознание, вы заявили мне, что вас переехал поезд. Конечно, в этом мире всякое бывает, но мне не терпится услышать подробности.

– Не переехал, а ушиб, и не поезд, а только паровоз.

И Адриан рассказал мистеру Филигри о своих приключениях на железнодорожных путях. Он согрелся, его клонило в сон, и боль воспринималась как-то отрешенно. К тому же от изрядных порций бренди мистера Филигри он слегка захмелел.

– Поразительно, – заметил мистер Филигри, жадно слушая рассказ Адриана. – Просто потрясающе. Помню, когда я работал подрядчиком на строительстве транссибирской магистрали, у нас были вечные проблемы из-за волков. Мало того, что они пожирали рабочих, понимаете, так еще и сами застревали на путях. Целыми стаями, уважаемый сэр.

– Шкажите на милошть, – произнес Адриан, с трудом ворочая языком. – Подишь ты…

– Э! – пропищал вдруг мистер Филигри. – Слышите? Адриан уловил что-то вроде стука копыт на дороге снаружи.

– Это Сэм, – сообщил, улыбаясь, мистер Филигри. Вскочив на ноги, он проплыл к двери, точно блуждающий воздушный шар, и распахнул ее.

– Сэм! Сэм! – прокричал трактирщик куда-то в темноту. – Скорей сюда, у нас появился слон.

Проплыв точно так же обратно к Адриану, он выпалил, сияя всем лицом:

– Такое событие!

Почему-то Адриан ожидал увидеть высокого, худого, мрачного субъекта, прямую противоположность милому, младенчески округлому мистеру Филигри, а потому решил, что бренди явно повлияло на его зрение, когда с улицы на кухню вошла стройная девушка лет двадцати с небольшим. Даже длинная юбка и толстая шаль на плечах не могли скрыть привлекательной девичьей фигуры. Овальное лицо украшал вздернутый, как у мопса, носик, огромные светло-зеленые глаза переливались золотыми искорками под коротко стриженными, блестящими каштановыми волосами. Девушка остановилась на пороге, удивленно глядя на Адриана, и он, застонав от боли, сдвинул перину и попытался встать.

– Нет, нет, нет,– с тревогой пропищал мистер Филигри. – Вам нельзя двигаться. Сэм, этого беднягу ушиб паровоз, и он привел нам чудеснейшегослона.

Медленно сняв перчатки, девушка направилась к ним, и отуманенному взору Адриана казалось, что она не столько идет, сколько парит. Бренди, сказал он себе, это все от бренди.

– Что ты такое говоришь, папа? – спросила она.

– Он заполучил слона, – торжествующе произнес мистер Филигри, как будто это все объясняло. – Представляешь себе, Сэм! Настоящий слон у нас здесь.

Девушка сердито вздохнула, потом повернулась к Адриану и подала руку, здороваясь.

– Сэмэнта Филигри, – представилась она, улыбаясь, и почему-то от этой улыбки он покраснел до корней волос. – Боюсь, мой отец не мастер толком объяснять, что происходит. Не могли бы вы внести ясность?

Сосредоточив взгляд на взволнованно вздымающемся животе мистера Филигри, Адриан снова рассказал о случившемся с ним происшествии. Выслушав его, Сэмэнта фыркнула и с гневным видом повернулась к отцу, который, сильно порозовев, растерянно взмахивал руками.

– И что же ты предпринял? – осведомилась она.

– Предпринял? – повторил мистер Филигри с видом оскорбленной невинности. – Все, что нужно, дорогая. Я дал ему бренди и отвел слона в конюшню.

– Ты неисправим, честное слово, – сказала Сэмэнта. – Бедняга, может быть, смертельно ранен, а ты, вместо того чтобы принять меры, болтаешь о каких-то слонах.

– Так ведь я решил дождаться тебя, дорогая, – смиренно ответил мистер Филигри. – У тебя всегда все получается куда лучше.

Сэмэнта наградила его испепеляющим взором и обратилась к Адриану.

– Я немедленно приведу врача, – сказала она. – Только сначала проверю, насколько серьезно вы ранены.

Отодвинув перину, она быстро и бесстрастно ощупала Адриана, как если бы перед ней была баранья туша. Он закусил губу, чтобы не вскрикнуть, когда очередь дошла до правой руки.