Оказалось, что, пока я неспешно принимал ванну, а затем долго облачался в одежды, совсем не подходящие для здешнего климата, гости собрались и сидели на веранде.

— Ах! — воскликнул Мартин, вскакивая и подбегая ко мне. — А я боялся, что вы уже не придете!

— Дорогой мой, — прошептал я, — я не из тех, кто бросает друзей в беде.

— Разрешите вас представить, — сказал Мартин, вводя меня на веранду, полную народа. — Мистер Фезерстоунхау, окружной инспектор.

Инспектор оказался маленьким человечком с физиономией поразительно похожей на непропеченный пирог со свининой. У него были жидковатые седеющие волосы и выцветшие голубые глазки-буравчики. Он встал со стула и пожал мне руку — рукопожатие оказалось неожиданно цепким, что трудно было предположить по его вялому виду.

— А, Даррелл! — произнес он. — Приятно познакомиться.

— Извините за опоздание, сэр.

— Пустяки, пустяки, — сказал он. — Присаживайтесь. Уверен, что наш хозяин припас что-нибудь и для вас, а, Бьюглер?

— О, да, да, да, сэр, — засуетился Мартин и хлопнул в ладоши. Хоровое «Иду, cap!» донеслось из кухни.

Я с облегчением увидел Пия, явившегося во всем своем блеске: начищенные медные пуговицы так и сверкали в свете ламп.

— Сар? — обратился он ко мне, словно видит меня впервые в жизни.

— Виски с водой, — коротко приказал я, подражая холодному высокомерию множества белых, принятому в разговорах со слугами. Я знал, что инспектор, прибывший из Нигерии, оценит мои манеры, достойные истинного британца. Я быстро оглядел собравшихся. Мэри, округлив глаза, ловила каждое слово инспектора. Даже неоновая реклама над ее головой со словами: «Надеюсь, мой муж получит повышение по службе» — ничего не объяснила бы лучше, чем выражение ее лица. Робин метнул в меня быстрый взгляд, приподнял брови и снова впал в обычный транс, похожий на дремоту. Макгрейд, чем-то очень довольный, благосклонно улыбнулся и мне.

На длинном диване уже громоздилась кучка пиджаков и галстуков, а с реки налетал прохладный ветерок.

— Простите, сэр, — обратился я к окружному инспектору, — вы не возражаете, если я, по местным обычаям, сниму галстук и пиджак?

— Конечно, конечно, — сказал окружной инспектор. — Никаких формальностей. Я как раз говорил Бьюглеру: это все для порядка, как положено. Заглядываю сюда разок-другой в год, чтобы проверить, как вы тут себя ведете. За вами глаз да глаз нужен, а?

С огромным облегчением я освободился от своего радужного галстука и от пиджака, швырнув их на диван. Пий подал мне стакан, а я и не подумал его поблагодарить. В Западной Африке почему-то считалось дурным тоном благодарить слуг за что бы то ни было — это просто не было принято. Имена им давали христианские, но звать по имени — упаси боже! Вы просто должны были крикнуть: «Бой!»

Тем временем разговор окончательно иссяк. Было ясно, что окружной инспектор — единственный, кто может себе позволить разглагольствовать, остальные не смеют и рта раскрыть. Я задумчиво потягивал виски и размышлял, что у меня общего с этим инспектором и удастся ли мне к концу вечера не впасть в полный маразм, если я вообще не помру со скуки.

— Чин-чин! — сказал инспектор, когда я поднес стакан к губам.

— За ваше здоровье, сэр, — откликнулся я.

Окружной инспектор уселся поудобнее в кресле, пристроил свой стакан на подлокотнике, обвел взглядом окружающих и, убедившись, что все ловят каждое его слово, заговорил.

— Я как раз говорил перед вашим приходом, Даррелл, — лучше, конечно, поздно, чем никогда, а? — что я весьма доволен образцовым порядком, который навел тут Бьюглер. Сами понимаете, нам, старым служакам, приходится иногда налетать врасплох — надо же убедиться, что во всех районах все в порядке.

Тут он в высшей степени непривлекательно хихикнул и шумно отхлебнул из стакана.

— Спасибо вам за такие добрые слова, — сказал Мартин.

Тут он поймал полный страдания, умоляющий взгляд Мэри и поспешно добавил:

— Конечно, я ничего не смог бы добиться без помощи своего замечательного помощника.

— Не скромничайте, Бьюглер! — сказал инспектор. — Все знают, что помощь может стать и помехой, смотря какой помощник.

— О, я вас уверяю, что Стендиш — просто чудесный помощник! — заверил его Мартин, по привычке размахивая руками, и перевернул большую миску с жареным арахисом на колени инспектору.

— Виноват, cap! — хором закричали Пий, Амос и оба мальчугана, которые стояли в тени у стен, готовые в любую секунду выполнить распоряжение. Они всем скопом налетели на инспектора и, приговаривая «Виноват, cap», «Виноват, cap», счистили жирную ореховую массу с его брюк обратно в миску и унесли на кухню.

— Я ужасно, ужасно виноват, сэр, простите! — сказал Мартин.

— Ничего, ничего, вы же не нарочно, — ответил инспектор, созерцая жирные пятна на своих чистых брюках. — Со всяким могло случиться. Но должен заметить, что с вами это случается как-то особенно часто, а? Где это я вас навещал в последний раз?

— Да, я до сих пор опомниться не могу, — поспешно прервал его Мартин. — Но это было чистейшее недоразумение, уверяю вас, сэр. Здесь уборная работает нормально.

Макгрейд, Робин и Мэри тщетно пытались понять этот загадочный разговор.

— Так вот, как я уже сказал, — продолжал инспектор, поглядывая на свои запятнанные брюки, — Бьюглер отлично справляется с работой.

Он помолчал и выпил еще глоток.

— Разумеется, — добавил он, наклонившись вперед и кивнув Мэри с елейной улыбочкой, — вы с мужем помогли ему навести тут отменный порядок. Дороги и мосты в отличном состоянии, не подкопаешься. — И он взглянул на Макгрейда.

— Премного благодарен, сэр, — произнес Макгрейд с притворным смирением.

— И хотя, насколько я знаю, — продолжал окружной инспектор, обращаясь к Робину, — ваша торговая компания нам не подчинена, вам удалось раздобыть эту прекрасную икру. Подобные вещи в такой глуши, как Мамфе, почти чудо.

Робин слегка поклонился.

— Я глубоко признателен за то, что вы оценили мои усилия, — сказал он,

— ведь икру, как известно, получают только от девственной самки осетра, которая не нерестилась.

— Короче говоря, здесь все в полном блеске, — сказал окружной инспектор. — Признаться, эта поездка — одна из самых удачных за все время моей службы, только не разболтайте, а то кое-кто может и разобидеться. Ха-ха!

Мы несколько принужденно засмеялись, вторя его смеху. Я внимательно следил за уровнем джина в стакане инспектора, заранее договорившись с Пием о дальнейших действиях. Мне было ясно с самого начала, что, если подобная беседа затянется до бесконечности, мы просто взбесимся. Поэтому в ту секунду, как инспектор до дна осушил свой стакан, явился весь в сияющих пуговицах Пий и обратился к Мартину:

— Иисус говорит, обед готов, cap!

— А, обед, — подхватил окружной инспектор, похлопывая себя по животу, — как раз то, что всем нам нужно, не правда ли, моя милашка? — И он бросил на Мэри довольно-таки игривый взгляд.

— Да-да, — сказала Мэри, вспыхивая от смущения, — по-моему, еда — это ужасно важная вещь, особенно в тропическом климате.

— Собственно говоря, — сказал Робин, когда все встали и двинулись в столовую, — у меня такое впечатление, чисто биологическое, что еда важна в любом климате.

К счастью, окружной инспектор не расслышал это замечание.

Мартин вцепился мне в плечо и произнес трагическим шепотом:

— А как их рассаживать?

— Посадите Мэри на один конец стола, а окружного инспектора — на другой.

— А, понял, — сказал он. — Я приготовил один славный сюрприз.

— О, боже, — сказал я. — Что вы натворили на этот раз?

— Да ничего, не бойтесь, — сказал он. — Все в полном порядке. Но вы так старались мне помочь, что мне захотелось тоже как-то себя проявить. Я задействовал панку, сынишка Амоса будет за стенкой дергать веревку, и в комнате повеет свежий ветерок.

— Мы явно благотворно на вас влияем, Мартин, — заметил я. — Дайте время

— и вы у нас станете заправским светским львом! А теперь действуйте — поглядите, все ли расселись как положено. При условии, что Мэри и окружной инспектор будут сидеть на противоположных концах стола, с остальными можете не церемониться — пусть сядут так, чтобы казалось, что у нас многолюдное сборище.

Столовая, должен признаться, выглядела просто великолепно. Стол и стулья сияли, как свежеочищенные каштаны. Три канделябра были расставлены по центральной линии стола, а четвертый водружен на массивный сервант. Пий знал свое дело. Столовое серебро и фарфор отражали яркие огоньки свечей. Если уж это не поразит окружного инспектора, подумалось мне, то, значит, его вообще ничем не удивишь. Все уселись, и Пий, чьей несгибаемой воле подчинялись Амос и мальчонка Мартина, разнес заранее выбранные напитки.

— Ей-богу, — сказал окружной инспектор, глядя на блеск канделябров, отполированный стол и тихонько покачивающуюся панку, — вам тут неплохо живется, Бьюглер, а? Прямо Дом правительства, да и только!

— Что вы, что вы, сэр! — поспешил прервать его Мартин, испугавшись, что окружной инспектор заподозрит его в расточительстве. — Мы же не всегда устраиваем такие приемы. Едим, так сказать, на ходу, что бог пошлет, должен признаться. Но сегодня, как мы полагаем, случай совершенно особый.

— Вы правы, — сказал инспектор. — Я вас прекрасно понял.

Пий, с величием и торжественностью метрдотеля первоклассного лондонскою ресторана, разнес дикобразье мясо — небольшие кубики на хрустящих ломтиках поджаренного хлеба.

— Боже мой! — сказал инспектор. — А это что такое?

Мартин к тому времени настолько изнервничался, что едва не выпалил: «Дикобраз», но тут Мэри пропела своим мелодичным, ласковым голоском:

— А вы попробуйте и угадайте. Это сюрприз.

Дикобраз оказался вкуснейшим, как я и предполагал. Окружной инспектор уплетал его не спеша, смакуя понемногу.

— Ага, — сказал он, проглотив последний кусок, — вы меня не проведете! Оленина — угадал?

Мартин вздохнул так, словно с его плеч гора свалилась, и этим едва не выдал нашу общую тайну. Но тут Мэри снова пришла нам на помощь.

— Какой же вы проницательный! — прощебетала она. — Мы думали, вы не догадаетесь: ведь мясо прокоптили и приготовили по особому рецепту.

— Ну, меня-то на этом не поймаешь! — сказал инспектор, приосанясь. — Не забывайте, что и я когда-то был простым помощником районного начальника и жил в лесах простой, суровой жизнью. Чего мы только не ели! А мясо здешних антилоп ни с чем не спутаешь. Должен признаться, однако, что закоптили его мастерски.

— Нам иногда удается попробовать оленинки, — сказал я. — Мартин сумел найти одного человека, который умеет отлично коптить мясо по особому рецепту. В тех редких случаях, когда Мартину удается раздобыть мясо антилопы, он по доброте душевной старается со всеми поделиться лакомством.

Пока велась эта несколько рискованная беседа, перед Мэри выросло громадное блюдо с арахисовым рагу, а вдоль всего длинного полированного стола — не менее двадцати блюдечек с «малы-малы штучками», то есть приправами. Все вместе выглядело поистине роскошно.

— Простите, сэр, но мы никак не могли придумать ничего лучше, чем рагу с арахисом, — сказал Мартин, у которого была привычка заранее безо всякой причины извиняться, давая своему противнику повод для придирок. — Но мой повар обычно готовит это блюдо ужасно вкусно.

— Это блюдо опасно тем, что всегда поневоле съешь лишку, — сказал инспектор. — Но откровенно признаюсь, я считаю его очень полезной, питательной пищей.

Мэри раскладывала по тарелкам арахисовое рагу с рисом, а Пий и Амос торжественно разносили и подавали их нам. Затем началась серия сложных перемещений, похожих на шахматную игру, — все передавали друг другу «малы-малы штучки».

Инспектору наложили полную тарелку. Он добавил сверху еще три или четыре розовых ломтика папайи и одобрительно посмотрел на свою тарелку.

— Загляденье! — сказал он. — Восхитительное зрелище!

Мартин стал понемногу успокаиваться. Он знал, что мой повар помогает Иисусу и что рагу, по всей вероятности, отлично приготовлено.

Мэри, безукоризненно исполняющая роль хозяйки, поглядела на инспектора, который в ответ чопорно наклонил голову, и первая погрузила ложку и вилку в арахисовое рагу. Районный инспектор последовал ее примеру, за ним и все мы, вооружившись своими приборами, принялись за еду. Панка, негромко поскрипывая, колыхалась над нашими головами, обвевая нас тепловатым ветерком.

— Никогда еще не едал такого вкусного арахисового рагу! — сказал инспектор, проглотив солидную порцию.

Мартин, сидевший напротив меня, просиял.

— Мартин у нас замечательный организатор, — сказал Макгрейд.

— Замечательный, — откликнулся Робин. — Полностью с вами согласен. Боюсь, что на этот раз я его немного подвел.

— Подвели? — удивился инспектор. — Как это подвели?

— Ну, мы могли бы приготовить для вас более шикарное угощение, — сказал Робин. — Но река, к несчастью, здорово обмелела, и лодка с припасами сюда не пробилась. Так что бедняга Мартин при сложившихся обстоятельствах сделал все, что было в его силах.

— Да, — поддержала его Мэри. — Нам хотелось бы угостить вас на славу!

— Ерунда, ерунда, — отмахнулся инспектор. — Это превкусно!

Мартин весь засветился и окончательно успокоился.

— Да, кстати, — сказал инспектор, — насколько я понял, вы отлавливаете животных, Даррелл?

— Да, сэр, — ответил я.

— Но здесь-то, я уверен, вам нечем поживиться? — спросил он. — Когда я в бытность свою помощником районного начальника бродил по лесам, я ни разу не видел ни одной живой твари.

Тем временем Пий, бесшумно двигаясь среди гостей, успел ловко снять со спинки кресла, на котором сидел инспектор, геккона и громадного богомола.

— Уверяю вас, живности тут хватает, надо только знать, где ее искать, — сказал я. — Да вот я только вчера поймал в саду у Мартина, в уголке, чрезвычайно редкий экземпляр. Животных тут множество, если поискать хорошенько.

— Поразительно! — сказал инспектор, отправляя в рот полную ложку арахисового рагу. — Я бы ни за что не поверил, что совсем рядом с цивилизованным миром еще водится какая-то живность.

В это мгновение раздался ужасный треск, словно кто-то переломил позвоночник киту, и с шумом, подобным тому, какой издают миллионы сухих листьев, взметенные ураганом, панка со всеми своими пальмовыми листьями рухнула на стол, накрыв одним крылом окружного инспектора.

На наше счастье, при падении панки погасли свечи, значит, пожара можно было не опасаться, зато в ее многослойном веере, похожем на балетную пачку, оказалось множество интересных представителей местной фауны, мирно живущих под боком у «цивилизации».

Катастрофа парализовала всех присутствующих.

— Боже! Боже мой! — первая закричала Мэри, вскакивая на ноги. Она опрокинула свой джин с тоником, от ее обычной безмятежности и следа не осталось.

— Почему вы не дали мне проверить эту чертову штуку, болван?! — проревел Макгрейд.

— Да, Мартин, подчас мне кажется, что ты совершенно безнадежен, — довольно сурово резюмировал Робин.

— Простите, простите великодушно, сэр, — сказал Мартин, обращаясь к погребенному под панкой инспектору. — Я ужасно, ужасно огорчен, просто слов не нахожу.

Бедный Мартин весь дрожал от потрясения.

Пальмовые листья зашуршали, и из них высунулась голова инспектора. Не успел он и рта раскрыть, чтобы слово вымолвить, как увидел огромного, величиной с чайное блюдце, неимоверно мохнатого паука шоколадного цвета, который резво бежал прямо на него по ребру панки. Тут уже вся разнообразная и счастливая колония обитателей пальмового опахала, жившая много лет в мире и покое, начала расползаться по столу. Инспектор отшвырнул свой стул и вскочил на ноги.

Я понимал, что для Мартина это величайшее бедствие, но жизнь научила меня не упускать ни малейшей возможности пополнить свою коллекцию. А панка, как мне казалось, в буквальном смысле слова осыпала меня интересными экземплярами.

— Пожалуй, вам всем лучше перейти в другую комнату, — сказал я, заметив, что геккон совершенно нового вида вылезает из-под пальмовых листьев. — А я тут сам разберусь.

Открытые участки полированной столешницы начинали с невероятной скоростью заполняться массой рассерженных жуков и иных мелких существ, и все они — даже самые безобидные — имели крайне злобный вид.

К Мэри вернулось самообладание, и она непринужденно вышла из столовой на веранду, подавая пример всем остальным. Все дружной кучкой последовали за нею.

Наши слуги, окаменев, стояли в стороне, пока мы сидели вокруг стола; было невозможно убирать остатки панки и одновременно продолжать обслуживать гостей, делая вид, будто ничего страшного не произошло. Им никогда не приходилось попадать в такой переплет, даже Пий и тот растерялся.

— Пий! — заревел я так, что он вздрогнул и пришел в себя. — Беги неси бутылки, коробки — все, куда сажать это мясо!

Всеобъемлющим термином «мясо» в Западной Африке обозначают любое живое существо, бегающее, летающее или ползающее. Пий, прихватив Амоса и двух мальчуганов, скрылся в мгновение ока.

Тем временем из панки высыпало еще множество других интересных ее обитателей, которые словно торопились узнать, что же это стряслось с их мирным общежитием. Первой вылезла молодая и до предела разъяренная зеленая мамба, которой принадлежит слава самой смертоносной из африканских змей. Она была похожа на плетеное лассо двух футов длиной. По ее поведению было ясно: происшествие не пришлось ей по вкусу. Я попытался прижать змею вилкой, а она извернулась и шлепнулась со стола на пол. И тут я заметил, что, хотя все сбежали на веранду, оставив меня один на один со смертельной опасностью, инспектор меня не покинул. Зеленая мамба, пренеприятно извиваясь, заскользила прямо к его ногам, а он стоял, словно примерзнув к месту, и его лицо приобрело довольно редкостный голубоватый оттенок. Я вновь бросился на мамбу; на этот раз мне удалось прижать ее к полу и схватить за шею. Тут подоспел и Пий, таща из кухни горшки, коробки, бутылки и прочие емкости. Я сунул зеленую мамбу в бутыль и благополучно заткнул ее пробкой.

Инспектор не сводил с меня выпученных глаз. Надо было срочно что-то придумать, чтобы замять это несчастное происшествие и выгородить Мартина.

— Теперь вы понимаете, о чем я говорил, — заметил я с самым беззаботным видом, вынимая громадного жука из блюда, где он барахтался на спинке в арахисовом рагу, скрипя, как ржавая шестеренка, и размахивая всеми шестью лапками. — Животных кругом хватает. Сумейте только их отыскать!

Он еще с минуту молча глазел на меня.

— Да, да, понимаю, — сказал он. И добавил: — Я бы чего-нибудь выпил.

— Вы исключительно мудро поступили, сэр, оставшись на месте.

— Почему это? — подозрительно спросил он.

— Да ведь на вашем месте любой другой бросился бы бежать, а вы проявили поразительное хладнокровие. Если бы не вы, я вряд ли сумел бы изловить эту мамбу.

Окружной инспектор снова впился в меня подозрительным взглядом, но у меня на лице было самое бесхитростное выражение.

— Ха! — сказал он. — Что ж, пора пойти промочить горло, а?

— Знаете, я бы еще немного задержался — тут осталось несколько занятных экземпляров, попробую их словить, но, пожалуй, надо попросить Мартина помочь навести порядок. Если разрешите, я присоединюсь к вам через минуту, сэр.

— Конечно, о чем речь! — сказал инспектор. — Так я пришлю к вам Мартина.

Мартин появился в дверях столовой, едва держась на ногах; больше всего он мне напомнил одинокого пассажира, спасшегося после гибели «Титаника».

— Господи боже мой! — простонал он. — Такое мне и не снилось!.. Подумать только!

— Думать не надо, — сказал я решительно. — Делайте, что я скажу.

— Это куда хуже уборной!

— Нет уж, ничего хуже быть не может! — сказал я. — А теперь возьмите себя в руки и отнеситесь ко всему спокойно.

Пока шел этот разговор, мы с Пием не покладая рук собирали оставшихся обитателей панки — многочисленных гекконов, восемь древесных лягушек, до смерти перепуганную древесную соню с гнездом, полным детенышей, тройку летучих мышей, пару злющих скорпионов и несметное число жуков.

— Что же нам делать, что делать? — трагически произнес Мартин, и мне показалось, что он, того и гляди, заплачет от отчаяния.

Взглянув на Пия, я понял, что он не меньше, чем Мартин, ошеломлен ужасной катастрофой. Я же, к своему стыду, боролся только с одним желанием — долго и вволю нахохотаться, но, естественно, не мог себе этого позволить.

— Ну, вот что, — сказал я Пию. — Ты идешь в дом массы Макгрейда и смотришь, где еда. Потом идешь в дом помощника начальника и смотришь, где еда. Потом идешь в наш дом — смотришь, где еда. Через час, чтобы вся еда была здесь, понял?

— Понял, cap, — сказал Пий, исчезая.

— Господи, теперь меня обязательно сошлют обратно в Умчичи! — простонал Мартин. — Вряд ли ему все это понравилось.

— Вряд ли понравилось кому-нибудь, кроме меня, — заметил я. — Мне достались хорошие экземпляры для коллекции.

— Но что же нам теперь делать? — горестно спросил Мартин, глядя на загубленное угощение.

Я усадил его на стул.

— Я велел окружному инспектору позвать вас, убедив его, что без вас никто не сумеет навести здесь порядок, — сказал я. — Пий пошел искать еду. Что он там наберет, одному богу известно, но все же у нас будет хоть что-то съедобное. А вы тем временем постарайтесь хорошенько накачать начальство джином, вот и все дела.

— Джина у меня полно, — серьезно сказал Мартин.

— Ну вот, видите! — подхватил я. — Все отлично устраивается.

— Я только никак не пойму, в чем… — начал Мартин.

— Понимать ничего не надо! Предоставьте это мне. Запомните только одно: всем должно казаться, что вы лично всем распорядились. Что вы — всеобщий спаситель.

— А, ну да, — сказал Мартин. — Теперь понял. Я кликнул Амоса и Иоанна из кухни.

— Уберите все со стола, натрите до блеска и поставьте чистую посуду.

— Да, cap, — сказали они в унисон.

— Пий пошел искать еду. Скажите Иисусу и моему повару, чтобы готовили новое рагу.

— Да, cap!

— И чтобы стол был такой же красивый, как раньше, ясно?

— Виноват, cap, — сказал Амос.

— Чего тебе? — спросил я.

— Масса выловил всех змей из-под оттуда? — спросил Амос, показывая на останки опахала.

— Да, — сказал я. — Можешь не бояться. Я выловил все мясо.

— Как вы умудряетесь все так здорово организовать, просто не понимаю, — сказал Мартин.

— Слушайте внимательно! — сказал я. — Окружной инспектор уверен, что все это организовали вы. Так что, когда мы выйдем к ним, будьте добры, держитесь, как старый вояка. Надо, чтобы у окружного инспектора сложилось впечатление, что, пока я тут возился с разной насекомой мелочью, вы единолично ликвидировали все последствия катастрофы. И перестаньте вы извиняться каждые пять минут! Мы как следует накачаем его джином, Пий позаботится о еде, а вам беспокоиться не о чем. Ваше дело — внушить инспектору, что это не катастрофа, а пустяковая накладка и вы совершенно уверены в том, что инспектор сам понимает, как все в конце концов забавно.

— Забавно? — слабым голосом повторил Мартин.

— Вот именно, — сказал я. — Вы давно служите в колониях?

— Начал в двадцать один год, — ответил Мартин.

— И до сих пор не поняли, что такие вот заносчивые болваны, как наш инспектор, буквально живут подобными историями? Да вам, может быть, эта история не только не повредит, но даже пойдет на пользу.

— Вы так думаете? — недоверчиво спросил Мартин.

— А вы сами подумайте, — сказал я. — Пойдемте на веранду.

Мы вышли на веранду и сразу увидели, что наши бравые компаньоны не сдаются. Мэри прочла гостю длинную лекцию об орхидеях и искусстве составлять букеты. Макгрейд сделал такой подробный и сложный доклад о строительстве мостов и содержании в порядке дорог, что вряд ли сам хоть что-нибудь понял. А Робин в самый подходящий момент перевел разговор на литературу и искусство, в чем окружной инспектор вообще ничего не смыслил.

Я ткнул Мартина в бок, и он встал по стойке «смирно».

— Еще раз прошу прощения, сэр, — сказал он. — Боюсь, что мой слуга не проверил крюки на потолке. Но я все… м-э-э… организовал, и через час мы сможем сесть за стол. Простите, что заставляю вас ждать.

Он опустился в кресло и стал вытирать платком вспотевшее лицо.

Инспектор окинул его изучающим взглядом и выпил до дна десятую порцию джина.

— Обычно во время моих служебных поездок никакие опахала мне на голову не падали, — ядовито заметил он.

Наступила короткая, но зловещая пауза. Я понял, что Мартин не знает, что говорить, и поспешил вмешаться.

— Должен сказать вам прямо, сэр, — большое счастье, что вы оказались среди нас.

И я обратился ко всем присутствующим:

— Вы, конечно, не успели заметить, а ведь в этом опахале затаилась зеленая мамба! Если бы не наш окружной инспектор, мне бы нипочем ее не поймать!

— Мамба! — взвизгнула Мэри.

— Да, — сказал я, — мамба, и в прескверном настроении. Но к счастью, окружной инспектор не дрогнул ни на мгновение, и нам удалось ее изловить.

— Ну, что вы, что вы, — сказал инспектор. — С моей стороны было бы нескромно брать часть заслуги на себя.

— Скромность украшает героя, — сказал я. — Я вам уже говорил, что на вашем месте любой бы сдрейфил. Как-никак, а мамба считается самой опасной змеей в Африке.

— Мамба! — повторила Мэри. — Страшно подумать! Только вообразите — свернулась в клубок прямо над нашими головами и готовится к нападению! Вы оба вели себя как герои, честное слово.

— Ей-богу, она права, — подхватил Робин. — Боюсь, что я бы дал стрекача, как заяц.

— И я тоже, — прогудел Макгрейд, отличавшийся сложением борца-тяжеловеса и абсолютным бесстрашием.

— Да, знаете, — с напускным безразличием произнес окружной инспектор, невольно оказавшийся в роли героя, — привыкаешь к разным опасностям, если полжизни проводишь в лесной глуши.

Тут он завел длинный и не совсем правдоподобный рассказ о том, как однажды чуть не подстрелил леопарда, и все мы с облегчением вздохнули, когда Пий вдруг вынырнул из полумрака и доложил, что наш второй обед готов.

Холодные тушеные бобы и консервированная лососина вряд ли заслуживают названия парадного обеда, но все же они спасли положение, и к концу обеда инспектор, изрядно упившийся джином, стал рассказывать нам совершенно неправдоподобные истории о страшных змеях, с которыми он сражался один на один.

К счастью, салат из «флюктов» оказался в стороне от эпицентра катастрофы и таким образом уцелел. Мы ели его с удовольствием, хором расхваливали Мэри, которая вложила в него всю душу, и единогласно решили, что этот салат из «флюктов» — вершина всех «флюктовых» салатов в мире.

Когда мы наконец встали из-за стола, я еще раз поблагодарил инспектора за доблесть, проявленную при поимке мамбы.

— Пустяки, дорогой мой! — сказал он, небрежно помахивая рукой. — Не стоит благодарности. Всегда готов прийти на помощь.

Наутро Мартин по-прежнему был безутешен, несмотря на наши общие старания. Он твердил, что инспектор попрощался с ним ледяным тоном и что его непременно переведут обратно в эту адскую дыру, то есть в Умчичи. Нам ничего не оставалось делать, как только написать окружному инспектору любезные письма, выражая благодарность за тот роковой обед. Я сумел ввернуть в свое послание еще одну благодарность — за помощь, которую мне оказал в работе районный начальник. Я добавил, что Мартин — самый лучший, самый деловой районный начальник, какого мне пришлось встречать во время многочисленных поездок по Западной Африке.

Вскоре мне пришлось переправлять весь мой зверинец к побережью, а там грузить на пароход, отправлявшийся в Англию, и к тому времени эта история, конечно, совсем вылетела у меня из головы.

Но через полгода я получил коротенькое письмо от Мартина. Он писал:

«Вы были правы, дружище, когда говорили, что эта история пойдет мне на пользу. Окружной инспектор действительно рассказывает всем и каждому, как он лично изловил для вас эту зеленую мамбу прямо посередине обеденного стола, пока вы стояли, окаменев, как истукан, не смея и пальцем пошевельнуть. Поздравьте меня с повышением по службе — через недельку-другую отправляюсь в Инугу. Нет слов, чтобы всех вас поблагодарить за то, что наш парадный обед имел такой сногсшибательный успех».