А на самом деле Коля улыбался, будто видел самого лучшего своего друга. Возможно, с его стороны это выглядело именно так.
      С Колей ничего не происходило. Гном спокойно жил у Ленки, лопал свои мандарины.
      А Веня не спал.
      Посреди ночи наступал момент, когда лежать в темноте становилось невозможно. Тогда Веня вздыхал, предупреждая крысомуммий, и тащился в ванную комнату. Крысомуммии прятались под кроватью в Венино отсутствие. На бабушку крысомуммии не реагировали. Бабушка в них не верила и поэтому для неё крысомуммии не существовали. Возможно, для крысомуммий не существовало бабушки. Но это уже неважно. Главное, для них существовал Веня. Именео его они сторожили во тьме, пялясь колючими бусинками красных глаз. Они жили в темноте. Включив свет в ванной комнате и надёжно заперев дверь, Веня отдыхал от ночных страхов.
      На всякий случай за ванну Веня прятал своё единственное настоящее оружие старый консервный нож. Его изогнутый язычок напоминал Вене выступ, на котором крепились шасси, под фюзеляжем самолёта Дыбовского. Много раз за ночь Веня дотрагивался пальцем до острия и на душе становилось чуть поспокойнее.
      Но сидеть просто так было невыносимо долго. Тогда Веня вставал на цыпочки и доставал из глубин встроенного шкафа ворохи старых пожелтевших газет. Шевеля губами, читал Веня странные названия и мысленно перекатывал слова, иногда разбивая их по слогам. "Социалистическая индустрия", "Правда", "Советская Россия", "Звезда", "Учительская газета" (вот смехота, для учителей была своя, особая газета). Но чаще иных встречалась "Вечорка". Древняя, аж за семидесятые годы, когда Вени и на свете не существовало. Газеты хранились для ремонта и прочих хозяйственных целей. Но ремонт всё откладывался и откладывался по непонятным для Вени причинам. А Веня любил ремонт. Во время ремонта все вещи сдвинуты и можно поиграть в лабиринт Минотавра. И спать приходилось в самых неожиданных местах. Эх, начал бы папка ремонт, так все проклятущие крысомуммии разбежались бы из квартиры, как тараканы, как во время последнего ремонта, когда начали отрывать старые обои на кухне. Нет, ремонт бы Вене однозначно не помешал. Но ни Веня, ни газеты так его и не дождались. Оставалось объединиться в команду, чтобы ночные часы тянулись не слишком долго.
      Особенно Веня любил раздел юмора, изредка мелькавший на последней странице. Там всегда было над чем подумать. "Все 5 000 номеров нашей газеты собрал в своей домашней коллекции наш постоянный читатель В. Пузиков. Подобным собранием не могут похвастать даже такие известные хранилища, как библиотеки Оксфордского и Гарвардского университетов." Где они, этот Оксфорд и Гарвард? Почему не смогли собрать все номера? Живут ли там крысомуммии и кто их боится? В голове роились вопросы, на которые изредка возникали ответы. А потом Веня обводил глазами обширную стопку газет. В эту минуту и ему хотелось собрать все 5 000 номеров. Но хватало одного оценивающего взгляда, чтобы незавидная участь далёких университетов становилась отчасти и Вениной.
      Прочитав смешные истории и разглядев карикатуры, Веня убирал газету обратно в стопку. Он погружался в раздумья, но так и не понял, почему нельзя печатать юмористический раздел в каждом номере. Когда юмор заканчивался, Веня переходил на третью страницу. Там, прижавшись к правому краю, находилась колонка с весёлыми художественными повестями. Они оказались самым настоящим спасением. Плохо было только то, что повести разбивались на части. Приходилось сначала вести отбор нужных номеров, затем раскладывать их по порядку и уж только тогда приступать к чтению. Иногда необходимый номер отсутствовал и Веня грустил. Особенно ему понравилась повесть про молодого вратаря, который раньше работал в церкви, а потом решил уйти в большой футбол. Его отыскал начальник новой команды с непонятным названием "Питатель". А по лесным дорогам там ездил маленький тракторчонок с водителем, постоянно влипавшим во всяческие интересные дела.
      А ещё Веня не отказался бы перенестись к лётчикам. К военным или даже полярным. В далёкие тридцатые годы, когда любой, считавший себя интеллигентным человек, обязан был совершить не менее десяти прыжков с парашютом. И Веня не испугался бы. Веня прыгнет и десять, и сто раз. Ведь прыгать с парашютом - это совсем не то, что бороться с непобедимым хозяином Тёмных Стёкол.
      Веня погружался в те светлые миры и на время переставал верить в свои страхи. Он забывал крысомуммий с их грозным повелителем. В тех мирах были яркие солнечные дни, честные, сильные, уверенные в себе и в жизни люди, совершенно не сверхъестественные, но тем не менее захватывающие события. И ни капельки, ну ни единой капелюшечки предательства. Грустно было только возвращаться обратно, в маленькую комнату с ванной и унитазом, с полочками и шкафчиками, с газетами и журналами. Грустно было потому, что к утру приходилось выбираться обратно и тащиться в остывшую постель под бдительный надзор крысомуммий. Веня успевал заснуть, чтобы через полчаса или час его поднимали в школу. На уроках он сидел отчаянно борясь со сном и едва выдавливая нужные учителю фразы. Учителя не верили в крысомуммий. Учителям надо было только, чтобы Веня исправно учил уроки. И он учил.
      По литературе проходили Есенина. Веню поднимали и он сквозь полудрёму бубнил заученные строчки.
      Нивы сжаты, рощи голы,
      От воды туман и сырость.
      Колесом за сини горы
      Солнце тихое скатилось.
      Веня грустно смотрел на ряд портретов великих русских писателей и обращался то ли к ним, то ли к потолку с шарами-плафонами, забрызганными извёсткой во время летнего ремонта.
      Дремлет взрытая дорога.
      Ей сегодня примечталось,
      Что совсем-совсем немного
      Ждать зимы седой осталось.
      Изображения великих людей расплывались и сочувственно подмигивали Вене. И Есенин, и писатели-классики жили в далёком мире прошлого, где всегда было место подвигу, где не существовало никаких крысомуммий и хозяев Тёмных Стёкол. Враг был зрим и ощутим и с ним боролись сообща, чтобы в перерывах между непримиримыми схватками любоваться родной природой и вздыхать от восхищения.
      Ах, и сам я в чаще звонкой
      Увидал вчера в тумане:
      Рыжий месяц жеребёнком
      Запрягался в наши сани.
      Стихотворение закончилось, но Елена Игнатьевна не торопилась садить Веню на место.
      - А почему ты выбрал именно это произведение? - сверлила она взором Веню.
      Веня молчал. Причина Вениного выбора учительнице не понравилась бы.
      - Наверное, тебя тронули красоты природы, - немного заученным голосом твердила Елена Игнатьевна, а потом глаза её заблестели и она принялась декламировать последнее четверостишие.
      Веня молчал. Он уже рассказал всё, что мог.
      - Ведь так? - уточняла учительница.
      Веня молчал и утвердительно кивал в такт Елене Игнатьевне. И душа-то у него сопутствовала изучению именно этих строк. И время-то над ними не властно. Да-да, именно так. Венин кивок подтверждал каждое новое предложение. Врать сил уже не оставалось. Ведь не говорить же учительнице, что заученное стихотворение оказалось в томике Есенина самым коротким.
      - Хорошо, садись, - радовалась Елена Игнатьевна.
      В далёком журнале появлялась пятёрка, а Веня садился и снова вступал в продолжительную борьбу со сном, терпеливо ожидая звонка на перемену. На перемене он выискивал взором Кольку, ждал мрачных вопросов и придумывал оправдания.
      Но Коля подбегал шумно и радостно, словно в эти моменты с его плеч сваливался тяжёлый груз. Он заговорщицки шептал Вене в ухо, что Лене снова приходится упрашивать маму купить очередной килограмм мандаринов, потому что вредному гному не нравятся мандарины, доставленные с помощью палочек. Что он, Колька, тоже собирается купить гному мандаринов на сколько хватит денег и что неплохо было бы и от Вени получить мандарины, так как гном всё-таки общественный.
      Веня соглашался и обещал купить мандарины, хотя по идее надо было попробовать сделать деньги и уж на них покупать и мандарины, да и вообще всё, что душе угодно. Но эти рассуждения, да и любые другие, не покидали Вениного рта, испуганный взгляд смотрел не в глаза Коле, а буравил доски коридорного пола. Вене казалось, что на самом деле Коля уже давно знал про предательство и только выжидал момент, чтобы оглушить Веню своим знанием. Момент подходящий. Такой, чтобы Веня был не готов, чтобы не смог высказать свои оправдания. Такой, чтобы и Ленка была рядом, и гном. Поэтому боялся Веня идти в гости к Ленке, боялся встречаться с гномом. И в штаб он шёл крайне неохотно. Даже рисование самолётов почему-то теряло свою прелесть.
      Теперь Веня сидел дома и со страхом наблюдал, как темнеет за окнами, как бабушка готовит на кухне ужин, как заканчивается программа "Время" и папа с мамой готовятся ко сну. Самыми счастливыми вечерами для Вени становились те, когда родители засиживались у телевизора. Сквозь неплотно прикрытую дверь пробивался лучик живительного света от люстры, а из большой комнаты доносились приглушённые голоса актёров. Дрёма охватывала Веню и он счастливо проваливался в сон. Но посреди ночи сон прерывался и Веня снова оказывался в совершенно тёмной комнате, набитой смутными силуэтами вещей, шорохами и крысомуммиями. Сон исчезал напрочь, как ни старался Веня поднапрячься и снова вызвать то необъяснимое состояние перед сном, когда всё вокруг смазывается и превращается во что-то мягкое и тёплое.
      "Предатель!" - звучало в Вениной голове, и мысли становились ясными, как на контрольной по алгебре, когда в доставшемся варианте примеры слишком простые.
      "Предатель!" - беззвучно раскатывалось в пустоте, которая сжималась и разжималась внутри у Вени. И заснуть не получалось. И спастись тоже. Новая ночь. Новые мучения. И Веня вёл нескончаемый отсчёт минутам, чтобы в тот самый момент, когда хозяин Тёмных Стёкол должен проявиться из тьмы и заставить Веню совершить ещё что-нибудь ужасное, вскочить и броситься в ванную комнату, где на жёлтых страницах чёрные буковки составляют мир добрых, хороших людей.
      Глава 19,
      в которой рассказывается о прибытии принцесс и новом появлении Золотой Капли
      "До встречи," - сказал треугольник и Коля напугался. Но серебряное волшебство не исчезло. Чуть погодя к первой надписи добавилось "с тобой". Потом треугольник видимо вспомнил , что на дворе выходной день, и на покачивания не реагировал.
      Воскресенье таяло с каждой минутой. Оно горчило не так, как последний день лета, но всё равно становилось обидно, что уже завтра этот огромный и необъятный мир вновь сузится до мрачных школьных коридоров. Коля даже минут пять повертел палочками, загадывая, чтобы ему не надо было ходить в школу. Но ничего удивительного рядом не случилось, и Коля не знал, сработало ли волшебство или нет.
      Хозяин сказал, что палочки могут сделать не всё. В палочках желательная магия. Какая магия нужна для того, чтобы не ходить в школу, Коля даже и не догадывался. Однако, он чувствовал, что магии бывают разные.
      Месяц назад Венька водил его в гости к своему брату. Брат уже давно вырос и жил отдельно. Коля не очень запомнил ни где живёт Венькин брат, ни какая у него квартира. Это всё были мелочи, потому что на светлом столе с пристроенными полосками у Венькиного брата стоял настоящий компьютер. Коля до этого никогда не играл на настоящем компьютере. Время, сожранное сидением за Серёгиной "Сонькой", Ванькиной "Сегой" и Борькиным "Денди-Юниором", исчислялось неделями. Но компьютер - это вам не приставка. Он и выглядел совершенно иначе.
      Играть на нём посложнее, потому что игра досталась длинная и непонятная. Надо было строить замок и всякие нужные домишки, а затем завоёвывать шахты с золотом и самоцветами. У Коли даже стало получаться управлять четырьмя своими рыцарями, скачущими на лошадках по карте неизведанной страны, но тут из зачернённого пространства стали прибывать чужие герои, которые завоевали у Коли пустой город, так как все войска у него были брошены на отвоевание совершенно необходимой шахты с рудой, охраняемой кентаврами. Коля так и не сумел отвоевать свой город обратно. Но он хорошо запомнил, что пользовались магией там совершенно разные существа. Колдуньи, волшебники, маги и повелители мёртвых с некрасивыми синими лицами. Каждый из них имел свою магию. Значит и Колины палочки не пригодились бы кому-нибудь из них. А ведь на свете существуют ещё и ведьмы, и ворожеи, и баба-яга, которые в игре не успели объявиться возле Колиного замка. Да мало ли ещё кто. Кем делали Колю палочки? Он не мог понять.
      Воскресенье получалось долгим. Время не летело, а тянулось. Пойди Коля в штаб и встреться там с Венькой и Леной, оно промелькнуло бы незаметно. Но Коля не хотел мириться. Нет, они ещё узнают, как жить без Коли. Тогда-то они поймут. А сейчас Коля не хотел их даже видеть. Штаб был далеко-далеко, а Коля сидел в пустынном переулке, где напрочь отказался работать волшебный треугольник.
      Конечно, Коля мог пойти в штаб и сидеть там, заявив, что раз он придумал, как обустроить это местечко, то оно только его и больше ничьё. И Веня с этим согласился бы. А вот Ленка нет. У, вредина! Она сама выгнала бы Колю, если бы захотела. Поэтому Коля сидел на клочке травы возле утоптанной тропинки и время от времени вертел палочками.
      Он уже успел создать и съесть пять мороженок, три шоколадных батончика, полмешочка пастилы и нежную розоватую зефирину. Возле Коли стояла почти пустая бутылка "Спрайта", тоже вызванная из ниоткуда. А Колины пальцы то и дело касались маленького красно-синего грузовичка. Того самого, что похитили давным-давно. Теперь он стоял рядом, но почему-то не радовал Колю. И было немного непонятно, из-за чего тогда так сильно расстроился маленький Коля. Из-за простой машинки? Или тогда она была не простой? Но Коля не помнил, что было тогда, а сейчас ему хотелось совершенно других вещей.
      Воскресенье превратилось в день подарков. Маленьких, но приятных. Большие подарки делать нельзя. Большие подарки могли сооружать только взрослые, которых никогда никто не спрашивает, откуда взялась та или иная вещь. Час назад Коля всё-таки не выдержал и попробовал сделать себе компьютер. Но палочки не помогли. И снова было непонятно почему. Потому что силы у них не хватало? Или потому что Коля нечётко запомнил компьютер Венькиного брата? А смазанная картинка в его голове плохо напоминала эту штуковину.
      Но Коля не огорчался. Всё равно Коле никто бы не разрешил притащить компьютер домой, даже если бы тот получился такой, какой надо. Вот если бы у Коли была собственная квартира... Коля мысленно представил её, но палочками пока не крутил. Да, весьма неплохо иметь свою квартиру. Тогда и штаб становился ненужным. А уж какими бы вещами Коля её обставил... Нет, Коля вздохнул, вряд ли палочки сумеют ему помочь. Или сумеют? Квартира - это уже не штаб. Квартира это свой собственный мир. Не об этом ли ему говорил хозяин Тёмных Стёкол.
      А ещё хозяин говорил Коле не думать о принцессах. Вот поэтому Коля сидел и думал как раз о них. Ну невозможно не думать о принцессах, если о них приказано не думать. Тем более, само слово "принцессы" звучало загадочно и по-сказочному.
      Принцессы вырастают из девчонок. Только почему-то не из всех. Коля не знал, как отличить тех девчонок, которые станут принцессами от тех, кто принцессами не вырастут, зато научатся ловко упрятывать в банки помидоры и огурцы.
      А из парней зато вырастают принцы. Вернее, раньше вырастали. Потом парням запретили вырастать в принцев и стали выращивать из них пионеров. А из пионеров принцы не получаются. Из пионеров иногда получаются космонавты, но чаще всего комсомольцы. Такие, как Колин папа, который ну ни капельки не переживает, что был не принцем, а пионером. Теперь про пионеров забыли, и Коля не знал, можно ли сейчас расти так, чтобы в один прекрасный день проснуться самым настоящим принцем. Могут ли палочки сделать Колю принцем?
      А вот из Ленки принцесса получилась бы.
      Коля вздохнул. Несомненно получилась бы. Окончательно и бесповоротно. Без всяких палочек. И получится! Вот вырастет Ленка и станет принцессой. Будет ходить в длинном и пышном платье, как Золушка на балу. И Ленка тогда на бал поедет. Только вот на карете сейчас ездить не разрешается. А как она поедет в троллейбусе в таком платье? Коля силился представить и не мог. Со всех сторон выходило, что в троллейбусе такое платье помнут и затопчут. Получалась нестыковочка.
      Постойте, постойте. Но ведь и сейчас есть принцессы. Только они неинтересные, потому что уже взрослые. Коля их даже в "Новостях" по телевизору видел. А в "Новостях" не врут. "Новости" - это вам не "Спокойной ночи, малыши!" Информационную программу "Время" и показывают специально после "Спокойной ночи, малыши!", чтобы малышня с детства училась отличать, где Филя с Хрюшей и Степашкой, а где бывший премьер-министр Степашин, совершающий визит на уровне глав правительств. Интересно, что бы сказали в "Новостях" про Колю и про его волшебные палочки?
      Ах да, принцессы... Ну вот, опять вспомнились и никак не отвяжутся. Принцесс тоже показывают в "Новостях". Только редко. Потому что их меньше осталось, чем каких-нибудь министров. К тому же министры умеют придумывать каждый день что-нибудь новенькое. Пусть скучное и непонятное, но новенькое. Вот и показывают их по телевизору каждый день. А принцессы умеют только кататься на яхтах и горных лыжах. А ещё они умеют быстро менять своих друзей.
      Коля знал, что он, когда вырастет, тоже научится менять друзей. Может быть так же быстро, как и принцессы. Тогда и Колю будут показывать по телевизору. Но сейчас он совершенно не представлял, на что в этом мире можно сменять Веньку или Ленку, хоть она и зажилила последнюю девятую палочку.
      И тут захотелось Коле увидеть принцессу. И не одну. Но только не взрослую. Взрослая принцесса, появись она тут, сразу раскапризничалась бы. Ведь Коля жил в таком городе, где нельзя кататься ни на яхтах, ни на странных горных лыжах, у которых тяжеленные лыжные ботинки из пластмассы. А если принцесса захочет меняться? А если она попросит взамен Веню? Нет, такие принцессы Коле не нужны.
      А палочки уже плясали в Колиных руках. А палочки уже крутились, выписывая замысловатые выверты в руках мальчика, сидевшего в пустынном переулке огромного города, над которым полыхал багровый закат. И тянулось время, и было его столько, что хватило бы на много-много принцесс, если бы только сумел бы Коля и его палочки вызвать их в этот огромный город.
      Хотелось Коле увидеть самую настоящую принцессу. Только как их представить, этих принцесс, если не похожи они на взрослых. И не похожи на детей. На что похожи такие принцессы? И что похоже на таких принцесс?
      Палочки замерли в окоченевших от удивления пальцах. На утоптанной тропинке перед Колей лежали ручки. Четыре яркие корейские ручки: багряная, розовая, нежно-голубая и ярко-зелёная. Замерло у Коли сердечко, а палочки крутанулись в последний, но самый главный раз.
      И исчезли ручки. Вместо них на самой обыкновенной утоптанной тропинке в самом обыкновенном безлюдном переулке самого обыкновенного города-гиганта стояло четыре девчоночки в ярких платьях, с пышными разноцветными волосами, крошечными острыми носиками и пухлыми губками, как у самых дорогущих куколок из магазина. Весьма капризными губками. Таким капризными, что сердечко у Коли моментально сдвинулось с места и учащённо забилось от волнения.
      Принцессы... А это несомненно были принцессы. Потому что скажите вы мне, кто ещё может появиться из разноцветных корейских ручек, которые и сами по себе красочны и необычны. Принцессы появились ПО-НАСТОЯЩЕМУ. Убедительнее всего это доказывал тот факт, что дяденька, куривший на втором этаже, поменял направление взгляда. Раньше он буравил окна противоположного дома, а теперь неодобрительно косился на разноцветные волосы принцесс. Он не кричал, не хватался руками за голову, не выронил сигарету от удивления, а продолжал курить и наливаться недовольством за современную молодёжь. И большего доказательства реальности принцесс Коле не требовалось.
      А принцессы не улыбались своими капризными губками. Они настороженно смотрели на Колю и, краешками глаз, на дома с обсыпавшейся штукатуркой. Настоящим принцессам нельзя бестолково вращать головами по сторонам.
      Коля тоже не вращал головой. Губки он надувать не умел, а радоваться боялся. Он вызвал принцесс сюда, в реальный мир, и совершенно не знал, что с ними делать дальше. Взрослых принцесс обычно встречают на аэродроме солидные дядьки в строгих костюмах. Играют военные духовые оркестры. А люди, высовывающиеся из-за плеч милиционеров с непроницаемыми лицами, размахивают флажками и радуются. Может быть палочки и сумели бы соорудить Коле аэродром, да только не поместился бы он в этом переулке. И не нужен аэродром ни Коле, ни прибывшим из сказки принцессам.
      Дядька докурил, сбросил бычок вниз и ушёл за стеклянную балконную дверь. Коля даже пожалел, что аэродром не успел появиться. Вот тогда бы дядька точно закричал бы. Дядьки всегда кричат, когда видят аэродромы. А на принцесс не кричат. То ли не знают, что делать с настоящими принцессами, то ли не верят в них. Окончательно и бесповоротно.
      Но Коля-то не был взрослым дядькой, который только и умеет, что бросать бычки с балкона. Коля не читал ни исторических, ни рыцарских романов, в которых благородные сеньоры то и дело припадали на одно колено и обращались к принцессам "О! Ваше Высочество!" Коля считал себя самым обычным пацаном. Поэтому он шумно шмыгнул носом, так как постеснялся утереться рукавом в присутствии сказочных персонажей, и спросил хриплым от волнения голосом:
      - Штаб мой видали?
      Головы принцесс образовали полукруг, а взгляды вонзились в одну точку. Точкой этой был Коля, переступающий с ноги на ногу от волнения. Чтобы принять совсем уж солидный вид, Коля шмыгнул носом ещё раз и уставился в землю. Хоть принцессы и не обычные девчонки, а всё равно глазеют так, что хочется от стыда провалиться сквозь землю, хоть и стыдиться Коле совершенно нечего.
      - Нет, - раздался хор из четырёх девчоночьих голосов. - А нам туда можно?
      - Да легко! - ободрил их Коля. - Бежим прямо сейчас.
      - Бежим, - сморщила носик голубенькая принцессочка. - Мы его обгоним, правда, девочки?
      - Его-то? - покосилась на Колю зелёненькая и лицо её стало презрительным. Такого запросто.
      - Да я... - завозмущался Коля.
      - Молчи уж, спортсмен, - оборвала его розовая.
      - Показывай, где твой штаб, - направила Колю от слов к делу багряная.
      Коля не стал спорить. Даже по Ленке сразу понятно, что с девчонками спорить бесполезно. А ведь Ленка ещё не превратилась в принцессу. Настоящих-то принцесс вообще переспорить нереально. Да Коле и не надо. Не для того же появились принцессочки, чтобы поскандалить с Колей. И Коля, не тратя лишних слов, стартовал, сразу же набрав приличную скорость.
      Он бежал, ухватив второе дыхание. Ведь принцессы появились. Ведь принцессы пока не собирались менять Колю на что-то или кого-то, хотя уже не раз и не два могли провернуть такую операцию. Вон их сколько, целых четыре! А Коля ещё бежит впереди них, а Коля сейчас покажет им штаб, а в штабе они просидят до самой темноты и перед возвращением домой они вместе с Колей увидят далёкие огни большого города. Вот удивятся родители, когда Коля предъявит им принцесс. Папа наверняка похвалит. Ведь далеко не каждый сумеет отыскать в жизни НАСТОЯЩУЮ принцессу, а Коля вот отхватил сразу четырёх.
      Неизвестно почему, ведь на принцессах были надеты пышные длинные платья, но вся четвёрка быстро вырвалась вперёд. Коля, хватая воздух, ускорился как только мог, но скорость не спасала. Наверное, принцессам положено быть первыми. Наверное, поэтому им и запрещают выступать на всяких там олимпиадах, потому что тогда они отхватят все медали и мастерам спорта международного класса не достанется ни одной. А мастерам ведь тоже охота медальку, пусть даже бронзовую. Если уж не получилось родиться принцем там или принцессой, то хоть олимпиаду выиграть надо, а то зачем тогда и на свете жить?
      А принцессочки легко бежали перед Колей и весело щебетали что-то неразборчивое то ли на птичьем языке, то ли на своём принцессочьем, то ли на обыкновенном девчоночьем, ведь ни один нормальный пацан не поймёт этих девчонок, хоть они в ухо ему ори. А принцессочки словно летели по воздуху, чуть касаясь земли острыми носочками своих туфелек. А потом они взяли и исчезли. Коля даже поперхнулся глотком воздуха и остановился, то открывая, то закрывая рот, словно рыба выброшенная на берег.
      Принцессы не исчезли бесследно. Вместо них на утоптанной земле врассыпную валялись четыре разноцветные ручки. Впереди всех лежала зелёненькая. Ещё чуть-чуть и она бы вывернула на тропинку, ведущую к штабу. Колину грудь жёстким кольцом охватила обида. Словно его пригласили на праздник, а потом передумали. Словно жёсткая безжалостная рука вцепилась Коле за шиворот и вышвырнула из тёплой сказки, куда ему посчастливилось проникнуть. Но мы ещё посмотрим! Мы ещё поборемся! Палочки завращались в Колиных руках. Ручки продолжали безвольно лежать на земле. Они не желали превращаться в принцесс. Никакая сила не могла заставить их снова стать прекрасными девочками.
      Слёзы выступили на глазах. Теперь Коля не злился бы даже на их девчоночью вредность и задиристость. Но неведомым силам, подарившим мальчику несколько минут чуда, стало недосуг заниматься Колиными проблемами. И ничего, совсем ничего не мог изменить Коля, и от этого было вдвойне обидно.
      Тут Коля почувствовал, что он не один. Неуловимым движением загнав слёзы обратно, Коля повернулся направо. Чуть поодаль стояла невысокая старушка. Бабушка была героиней. Об этом свидетельствовали два ряда медалей, наискось висевших на пиджаке и две золотых звезды. Коля растерялся. Одно дело встретить ветерана на плановом уроке мира и совсем другое - натолкнуться на него в переулке. Коля удивился обилию медалей. Чего их сейчас надевать, ведь до дня победы ещё далеко. На всякий случай Коля быстренько подобрал ручки и стал рассматривать орденоносную бабушку.
      С пиджаком Коля ошибся. На любом мужчине такой пиджак смотрелся бы смешно, сразу видать, что женская одёжка. Следом Коля увидел, что называть бабушку дважды Героем Советского Союза нельзя. У второй звёздочки не хватало красного кирпичика наверху. Подозрительная звёздочка то и дело посвёркивала так, что попристальнее разглядеть её не представлялось возможным.
      А бабушка изучала Колю. Странная была бабулька. То в глаза Коле заглянет, то на ручки посмотрит, то снова в глаза. Коля чувствовал себя ужас как неуютно. Он хотел запихать ручки в карман, но не посмел. Нельзя совать в карман тех, кто ещё недавно был самыми настоящими принцессами.
      Бабушка засеменила к Коле и Коля заволновался ещё сильнее. На вечере ветеранов он бы непременно спросил у такой бабушки, нет ли у неё медали за освобождение Варшавы. Коля всегда задавал такой вопрос ветеранам, начиная с первого класса. Но теперь ветеранов осталось мало, может поэтому в школу их больше не приглашали. Но не спрашивать же про Варшаву в пустом переулке. Не про Варшаву же поговорить сюда пришла бабушка.
      Пока Коля метался в раздумьях, бабушка задала вопрос первой:
      - Принцессочками интересуешься, Коленька?
      Коля аж вздрогнул. Одно дело, что бабушка знала его имя. Но про принцесс-то она откуда в курсе. Принцессы и ветераны - вещи несовместимые.
      - А зря, - продолжила бабушка, не дождавшись ответа. - Говорили же тебе, Коля, не стоит думать о принцессах.
      Подозрительная звёздочка, как пригляделся Коля, оказалась вовсе и не звёздочкой. Рядом с самой настоящей звездой Героя Советсткого Союза висела золотая капля. Может даже Золотая Капля. Ведь рядом со звездой Героя может висеть только что-то очень значительное. Даже не медаль, а, скажем, орден. Но названия орденов всегда пишутся с заглавных букв. Скажем, орден Боевого Красного Знамени. Или орден Красной Звезды.
      - Вы пришли вместе с хозяином? - Коля сразу пошёл в наступление.
      - Нет, - чуть качнула головой старушка. - Я здешняя. Я за тебя Коля, как и хозяин. Только он с одной стороны, а я с другой.
      - А тогда скажите, - не утерпел Коля. - Уйти с хозяином - это хорошо или плохо?
      - Съесть мороженку хорошо или плохо? - хитро улыбнулась бабушка.
      - Ну хорошо, - осторожно согласился Коля.
      - А после заболеть ангиной?
      - Плохо, - сказал умудрённый опытом Коля. Ангиной переболеть он успел.
      - Так что, совсем мороженок не есть?
      - Почему же не есть?
      - Так съесть мороженку хорошо или плохо?
      Коля запутался. Окончательно и бесповоротно. А коварная старушка подобралась совсем близко. Как грозовую тучу Коля чувствовал опасность, нависшую над радужными девочками.
      - Я принцесс не отдам, - заявил Коля.
      - Знаю, - кивнула старушка. - А зачем они тебе Коля?
      - Принцессы?
      - Да, принцессы. Зачем?
      - Так ведь принцессы!
      - Ты не ответил.
      А как тут ответишь. Зачем они, принцессы? Ну вот зачем? Тем более Коле, у которого не то что яхты, а даже самых завалященьких горных лыж нет. Ну и что! Принцессы всё равно нужны Коле, пусть даже он и не знает - зачем.
      - Молчишь? И хорошо, что молчишь. Сейчас важно каждое слово. Сейчас слова в цене. Каждое слово может стоить очень дорого. Поэтому помолчи, Коля. Вспомни, что молчание зовётся золотом. Настоящим золотом, таким, как она.
      Сморщенная ладошка коснулась медалей и указательный палец тихонько щёлкнул по Золотой Капле.
      Но Коля не хотел молчать.
      - Я буду дружить с ними. Я покажу им штаб.
      - А много ли толку принцессам от твоего штаба? Жить - дружить. И если дружить они ещё смогут, то где они будут жить?
      - Со мной, - храбро ответил Коля. - Вернее, в моей семье. В нашей квартире.
      - А обрадуется ли мама с папой ещё четырём ртам?
      - Но ведь они - принцессы!
      - Ну и что? Едят они, как самые обыкновенные люди. И далеко не всё едят. И не так уж мало. Нет-нет, Коля, не говори, что отдашь им свою порцию. Порцией дело не решишь.
      - Не надо мне зубы заговаривать, - насупился Коля. - Папа и мама не выгонят принцесс.
      - Не выгонят, - не стала спорить старушка. - Но подумай сам, Коля. Образование у нас пока всеобщее. Будут ли твои принцессы ходить в школу?
      - Будут, - решил за принцесс Коля.
      Бабушка посерьёзнела. Она быстро осмотрелась по сторонам, потом склонилась над Колей и зашептала в ухо: