Веня, который только что отыскал причину, по которой он никак не мог покинуть квартиру, набрал побольше воздуха в грудь для ответного ора. Внизу пушечным выстрелом хлопнула дверь. Воздух потихоньку просочился сквозь ноздри, а причина так и осталась неизвестной ни Коле, ни остальным жителям подъезда. Веня тихонько закрыл дверь и побрёл к своим самолётам, чтобы наконец-то разложить все вкладыши от жвачек в надлежащем порядке.
      У Лены звонок почему-то не работал. Кнопочка нажималась, а звонок вместо верещания выдавал сиплый писк. Однако, на седьмой раз дверь открылась. На пороге стояла Ленкина мама.
      - А, Коля, - обрадовалась она, - давай, - мотнула она головой, приглашая Колю вовнутрь, - давай, давай, не стесняйся.
      - Можно Лену позвать, - тихо предложил Коля. Он боялся, что скоростная Ленка моментально выдумает сто тысяч отговорок, чтобы не отдавать Коле гнома.
      - Можно, - кивнула Ленкина мама, ласково мигнула глазами и ухватила Колю за плечо.
      Рука была тёплой и неопасной. Ноги Коли послушались и шагнули в коридор, а затем, расставшись с кроссовками, и в саму комнату.
      Лена лежала на животе, подперев руками лицо и весело болтая ногами. Перед ней валялась раскрытая книга с испанскими сказками. Легенда про великана интересовала её больше, чем явление Коли. Она даже не посмотрела в его сторону.
      Коля потоптался на месте. Никакой реакции. Коля подошёл к дивану и сел так, чтобы Ленкины ноги не лягнули его невзначай. Ленка вздёрнула голову и развернулась.
      - Спит, - пояснила она, подбородком указывая на комод, в одном из ящиков, которого ночевал гном в своей уютной коробочке.
      - Сегодня, - степенно произнёс Коля. Гному предстояло ДЕЛО. И, значит, надо было вести себя ПО-НАСТОЯЩЕМУ.
      - Ночь путешествий и путешественников! - восхитилась Ленка и заскакала по комнате. Она не видела, что ДЕЛО уже начиналось.
      - Ночь Путешествий и Путешественников, - поправил Ленку Коля, придав словам нужные оттенки.
      - Классно! - Ленка остановилась и, предупредительно стукнув по комоду, выхватила из ящика коробку.
      На кухне Ленкина мама звякала ложечкой, размешивая сахар в чае, а в комнате Лена и Коля будили гнома, потряхивая коробочку из стороны в сторону.
      - Чего ещё, - недовольно бурчал он, отчаянно растирая глаза. - Вот только заснул... И, конечно же, в этот самый момент...
      - Не ной, - по-взрослому прервал его Коля. - Я видел Предзнаменовательницу.
      - Тебе показалось, - возмутился гном и полез обратно в белые хлопья ваты. Золотая фигурка вот-вот могла окончательно затеряться в белом переплетении.
      - Нет, - Коля вытряхнул гнома из коробочки, а саму её закинул на шкаф, как заправский баскетболист.
      - Сам будешь доставать, - пригрозил гном, проследив полёт коробка. - Ну, что там у тебя с Предзнаменовательницей?
      - Нарисовалась, - уверенно кивнул Коля. - Три пряди. Значит, сегодня ночью в три часа.
      Гном поглядел на Колю странным взглядом. В нём чувствовались растерянность и страх, отрешённость и даже обречённость. И сквозила тоска. Словно всё бы на свете отдал гном, только бы исчез со стены портрет Предзнаменовательницы с тремя прядями на правом глазу, а самого гнома отпустили бы обратно спать и видеть спокойные и безмятежные сны.
      - Я выберусь в два, - зашептала Лена так тихо, что её голос почти полностью заглушило позвякивание ложки о стекло. Гном посмотрел на Колю по-особому. Пронзительно и печально, словно Коля не оправдал каких-то его гномьих надежд. Затем он уставился себе под ноги в просторных золотых сапожках. Коле стало неуютно.
      - Ладно, - махнул он рукой. - Я где-то к трём. Вдруг мои раньше не заснут. Я побёг. Мне ещё Пашке и Димону сообщить. Пускай нас пятеро будет. Так надёжнее.
      Лена кивнула. Через минуту Коля уже нёсся по пустеющему двору, забывая непонятный гномьий взгляд, стараясь его забыть, пряча в глубину даже мысли о гноме, за которого он отвечает и которому предстоит уйти.
      Напряжение немедленных действий охватило Колю так сильно, что он, запыхавшись от взлёта на пятый этаж, не стал тянуться к звонку, а что есть силы забарабанил в дверь. Дело это было трудное, потому что дверь обтягивал дерматин с созвездиями блестящих гвоздиков, а Колины удары тонули в спрятанной внутри вате.
      Дверь открыл Димкин отец. Он вопросительно качнул головой.
      - Здравствуйте, - поздоровался Коля, испугавшись предстоящего разноса. Ну что стоило дотянуться до звонка? Вон она, кнопочка. И совсем невысоко. И в полном порядке. Не бывало ещё такого случая, чтобы в Димкиной квартире не работал звонок.
      - Вечер добрый, - снова кивнул Димкин отец и улыбнулся. Чуть-чуть.
      - А Дима дома, - Коля даже не спросил. Он и подумать не мог об отрицательном ответе.
      - Конечно, - согласился с ним Димкин отец и снова кивнул. Наверное, в школе его не успели отучить от этой дурной привычки. Кто чавкает, кто постоянно кивает головой, а кто отстукивает ритм модных песенок по перекладине Колькиного стула. И ничего-то с этим не поделаешь. Свои недостатки есть у каждого. Не бывает человека без недостатков, ведь не робот же он в конце концов. И даже у гномов бывают недостатки. Кто знает, может быть какой-нибудь учёный додумается до робота с недостатками. И кто знает, может этим самым учёным будет не кто иной, а Коля.
      Димкин отец отошёл с дороги. Но непонятно было, то ли он пропускает Колю, то ли рассматривает издали, решая, а достоин ли Коля переступить порог квартиры. Тем более, что раньше здесь Коли не наблюдалось.
      Но не на то наступала ночь Путешествий и Путешественников, чтобы Коля топтался на пороге. И поэтому он шагнул вперёд. Ненамного. Так, чтобы если что, то сразу же шагнуть назад.
      Димкин отец кивнул в очередной раз, видимо, удостоверившись в благонравных намерениях вихрастого паренька. И Коля радостно затопал в коридор. Дальше он не рискнул пройти. Хотя сообщать Димке о ночной встрече в присутствии отца было совершенно невозможно.
      Димкин отец не торопился звать сына. Он осматривал Колю, словно строгий врач из детской поликлиники.
      - Это не ты забрал у Димы алую ручку? - внезапно спросил он.
      - Нет, - замотал головой Коля. - Я даже рисовать-то не умею.
      - Для того, чтобы забрать ручку, не обязательно уметь рисовать, - заметил Димкин отец.
      Коля сжался. Он уже представил, как рука Димкиного отца цапает его за плечо и неотвратимо выводит во двор, где с тряпкой и тазиком мыльной воды ждёт Колькино появление дядя Серёжа.
      Но Димкин отец только кивнул. Оставив руку лежать на перекладине полки с привинченными крючками для одежды. Вина не успела догнать Колю. Она где-то отстала по дороге и заплутала в тёмных закоулках, ещё надеясь отыскать свой улов, но постепенно растворяясь в подступавшей ночи.
      В коридоре объявился Димка. Маленький и серьёзный.
      - Не этот? - строго спросил его отец.
      - Не, - сказал Димка, уставившись на Колю. Он был догадливый и сейчас ждал только наводящего вопроса или одного-единственного слова.
      - Три, - пояснил Коля.
      Димка ничего не ответил, а только кивнул. Коля так и не понял, уяснил Димка или нет, что ему предстоит в три часа объявиться в Колином подъезде. Но разъяснять под пристальным взором Димкиного отца не хотелось. Да и некогда. И Коля с облегчением выскользнул на лестничную площадку.
      Пашка открыл дверь сам. Коля тревожно вслушался в квартирные звуки, но ничего подозрительного не долетало. Шелестело радио на стенке. Кипел чайник. Тикали часы на холодильнике. Пашкина мать работала продавщицей и возвращалась домой поздно.
      - Сегодня, - сказал Коля, не решаясь переступить порог. - Ночью.
      - Хорошо, - Пашка качнул головой направо.
      - А отпустят? - заволновался Коля.
      - А буду спрашивать? - невозмутимо отозвался Пашка.
      Коля и сам не собирался отпрашиваться и промолчал. Пашка тоже не изъявлял желания раскручивать разговор. Он по натуре был немногословным. Сказал - сделал. И по новой.
      А Колю захватила одна совершенно невероятнейшая мыслишка. Прямо сейчас он стоял с самим Пашкой. С тем самым Пашкой, который не забвал сбрасывать его с хороших мест у окна в экскурсионном автобусе. С Пашкой, от которого он получал чуть ли не каждый день. С Пашкой, которому был обязан решать контрольные. Да, да, с Пашкой. И ни чуточки... Ну вот ни капельки его не боялся. Интересно, из каждого ли кровожадника можно сделать человека?
      - Ну, мне пора, - заявил он Пашке.
      Пашка не возражал.
      И Коля солидной взрослой походкой проследовал через сумрачные дворы к своему подъезду. Оставалось надеяться, что дядя Серёжа не прятался с засадой в приподъездных кустах, поджидая Колю, чтобы вручить ему тряпку для скорейшей помывки стены. Но дядя Серёжа пил на кухне чай и слушал по радио о событиях, происходящих на территории бывшей Югославии. Он уже почти забыл и про морду, и про Колин побег. Всё это сейчас казалось мелочами. Но завтра он обязательно дождётся Колиного отца и ткнёт в сыновьи художества. И может проказливый пацан будет тогда отмывать стенку под двойным надзором, а дядя Серёжа вдоволь обсудит, надо ли нам снабжать топливом районы Крайнего Севера.
      На секунду Коля остановился и вгляделся в серебристые штрихи портрета Предзнаменовательницы. Пробьёт полночь, и локоны начнут укорачиваться. Один за другим. А когда исчезнет последний, то гном вступит на дорогу. А может, и Коля уйдёт вслед за ним. Ненадолго. Не навсегда. Только на одну ночь.
      А ночь уже наплывала, уже распростёрлась над городом холодными чёрными крыльями осеннего неба. Для миллиардов людей она оставалась совершенно обычной ночью, наполненной снами, делами и происшествиями. И только пятеро всматривались в неё строгими взглядами. Взглядами ожидания. Они чувствовали её отзвуки. Они знали, какие секреты прячутся в небесных складках, изукрашенных лоскутками облаков и мерцающими искорками звёзд.
      Глава 40,
      которая показывает нам трудный выбор Вени
      Веня осторожно-осторожно пробирался через большую комнату, где спали родители. Пол поскрипывал и каждый звук отдавался тихим ужасом у Вени внутри. Крысомуммии беззвучно шмыгали из кухни в Венину спальню и обратно. Но Веня уже ни капельки их не боялся. Привык.
      А вот выбраться в одиночку из дома казалось совершенно немыслимым делом. Даже вечером нельзя было выйти на улицу или к Коле, предварительно не отпросясь. А тут получалось настоящее преступление. В голове, смешиваясь с безотчётным страхом, проносились картины, когда отец поутру зайдёт в Венину комнату и никого там не найдёт, кроме бабушки, спокойно спящей в углу. И эта страшная картина ни за что не хотела покидать Венину голову. А о том, что случится по возвращении Вени, он даже думать не хотел.
      Пальцы легли на собачку замка и миллиметр за миллиметром принялись отодвигать её вправо. Замок чуть лязгнул и Веня сжался. Тишина. Только крысомуммии столпились вокруг Вени и пялились то на дверь, то на Веню, как просящаяся на улицу кошка.
      Теперь пальцы сжались вокруг ручки и осторожно потянули её на себя. Крысомуммии в нетерпении затопали. Если бы на их месте были умильные комнатные собачонки, похожие на откормленных лисичек, то Веня улыбнулся. Но крысомуммии с красными индикаторами глаз и злобным оскалом улыбки не вызывали. Веня их не интересовал, им требовалось выйти. И как можно скорее.
      Веня не раздумывал над тем, почему бы крысомуммиям не убраться восвояси тем неведомым путём, которым они когда-то проникли в квартиру. Веня тянул на себя круглую рукоятку, украшенную выдавленным переплетением листиков какого-то небывалого растения. Дверь, поскрёбывая по полу нижним валиком обивки, поползла внутрь квартиры. К счастью дерматин, укутавший поролоновый валик, поистрепался и не звонко царапал по линолеуму, как после новоселья, а лишь тихо шуршал. По линолеуму косой дорожкой протянулся луч света от тусклой лампочки, бессменно дежурившей на этаже до окончания своего срока службы. Веня перевёл дух и убедился, что щель достаточно широка, чтобы просочиться в подъезд.
      Крысомуммии со скоростью пулемётных выстрелов начали выскакивать из квартиры, не толпясь, а чётко соблюдая очередь. Не прошло и минуты, а перед приоткрытой дверью стоял только Веня, пока не решившиёся на последний шаг. Правой ногой он терпеливо шарил в непроглядных просторах обувной полки, разыскивая свои кроссовки. Левой рукой он пробовал снять свою куртку завешенную маминым пальто. Правой было бы сподручнее, но она так и сжимала дверную ручку. Неудобства радовали Веню. Неудобства позволяли затягивать время и отдалять момент, после которого вернуться будет невозможно. Секунды таяли, а Веня так и оставался в коридоре, готовясь к неприятному побегу из дома.
      Но кроссовки вывалились из-за папиных сапогов, задетые далеко просунутой ногой, а ленточка вешалки оборвалась от непрестанного подёргивания, и куртка сама собой выскользнула из вороха верхней одежды и оказалась у Вени в руках. И не оставалось больше никаких причин, по которым Веня мог задержаться ещё на одну минутку. А там, кто знает, может всё совершилось бы само собой, без всяческого Вениного участия.
      Пальцы правой руки оторвались от ручки и подхватили кроссовки. Обувался Веня уже в коридоре, где из-за всех плотно прикрытых дверей наплывала мёртвая тишина. И только одна дверь раззявилась тёмной щелью, а Веня смотрел на неё несчастным взглядом. Он совершенно не знал, что теперь делать. Своего ключа Вене не полагалось, так как дверь почти всегда открывала бабушка, а в тех редких случаях, когда она выбиралась в магазин или поликлинику, Веня ждал её на скамеечке или убегал в штаб. Но сейчас-то звонить было совершенно недопустимо. Сейчас-то Вене полагалось видеть сны в своей постели. Уже то, что Веня стоял на лестничной площадке, являлось непростительным проступком, о котором не должен был знать никто. Не бывает ни гномов, ни гномьих путей, один из которых должен открыться сегодня. Не бывает принцесс из корейских ручек. Не бывает хозяев Тёмных Стёкол. Не бывает крысомуммий, чуть ли не сотня которых только что выскочила в тусклую прохладную тишину подъезда. Не бывает на белом свете ничего такого, что послужило бы для Вени веским оправданием, когда утром он нажмёт кнопку звонка, чтобы его пустили обратно. И поэтому Вене до невозможности не хотелось захлопывать дверь, отрезая себе обратный путь.
      Но и оставлять дверь открытой тоже казалось совершенно невозможным. А вдруг в Венино отсутствие в квартиру залезут грабители. Веня знал множество историй про грабителей, бесшумно вскрывающих двери по ночам. А тут им даже стараться не надо будет. Толкнул дверь, и уже в квартире. И Вене попадёт ещё больше. И за побег, и за грабителей. И Веня тихонько начал прикрывать дверь, с каждым мигом наполняясь всё большим отчаянием. Вот сейчас замок чуть слышно щёлкнет... И всё! И никто не спасёт Веню, и никто ему не поможет. Нет!!!
      Веня отшатнулся от двери. Он не будет её закрывать. Может, грабители не заметят, что дверь только прикрыта. Веня отошёл от двери подальше, почти до лестничного пролёта. Отсюда было незаметно, что дверь не захлопнута. Может и в самом деле оставить всё так, как есть? Нет, это не выход. У грабителей глаза смотрят совершенно иначе, чем у обычных людей. Им только раз глянуть, и любой из них сразу догадается: вот она, открытая дверь!
      Веня понуро шагнул обратно. Он не может оставить дверь открытой. И он не может остаться в подъездном коридоре, когда щёлкнет замок. Но тогда выходило, что он предаст Колю ещё один раз. И не только Колю. И гнома предаст. И Ленку с Димкой. И даже драчливого Пашку.
      Но если он оставит дверь открытой, то предаст папу и маму. Прямо в руки грабителей. И бабушку предаст. Вот они спят, ни о чём не подозревая, а в комнату уже просачиваются высокие тёмные силуэты с длинными, пока ещё не вытащенными ножами. Почему в жизни всё получается без красочных подвигов? Почему получается так, что неизменно требуется кого-то предавать?
      Мороз продрал Веню. Он почувствовал на себе тяжёлый взгляд хозяина Тёмных Стёкол. Мощная фигура высилась за Вениной спиной, вызванная шустрыми крысомуммиями. А лестницу заполонили смутные ряды войска, состоящего сплошь из грабителей. Первые парочки уже высовывались из-за серого плаща, ехидно усмехаясь. А губы хозяина уже дрогнули, чтобы извергнуть слова выбора. Или Веня возвращается в свою квартиру и сидит там до утра. Или Веню пропускают во двор, но в щель немедленно хлынут чёрные грабители, чтобы уволочь в неведомые просторы все вещи, а может даже и родителей с бабушкой. И придёт Веня в пустую квартиру поутру. Но можно ли жить без мамы, без папы и без бабушки? Все мы когда-нибудь уйдём, но ведь не сейчас и даже не скоро, а лишь потом, в далёкие-далёкие времена.
      Холодея от ужаса, Веня развернулся, чтобы встретить жёсткий взгляд за Тёмными Стёклами и юркнуть спиной вперёд в квартиру, а затем немедленно захлопнуть замок, оставив злобных, неправильных существ снаружи. Никого. Пустая площадка и лестница. Пыльное окно с бликами света от матового плафона, освещавшего этаж пониже.
      Веня остановился возле двери. А может, грабители не придут? Ну может... Ну пусть не придут. Пускай сегодняшней ночью они будут шариться в другом районе. Тогда ничего не случится ни с мамой, ни с папой, ни с бабушкой.
      Тогда он сможет выскользнуть из ловушки и бежать к Кольке в подъезд, где все уже наверняка собрались и клянут Веню разными неприглядными выражениями. Им хорошо, у них есть ключи от квартиры. Ничего, когда Веня вырастет, то сделает себе свой собственный ключ, а может быть даже два. Но теперь-то, теперь что ему делать?
      Веня осторожно шагнул вперёд, затем ещё и ещё. Нога опустилась на первую ступеньку. Веня затравленно оглянулся. Дверь выглядела совершенно закрытой. Только не для грабителей. Но теперь уже ничего не поделаешь. И Веня осторожно побрёл вниз. На цыпочках. Чтобы производить как можно меньше шума.
      Пролёт за пролётом оставались позади. Никто не реагировал на лёгкое цоканье носков Вениных кроссовок. За дверями притаились укутанные тишиной тайны. Они предназначались не Вене. Веня просто проходил мимо. Возможно эти тайны знали грабители. Возможно, они привлекут их сюда, как только Веня выберется из подъезда. Ну и пускай. Пускай они забираются в эти квартиры за любыми тайнами. Пускай они только не доберутся до Вениного этажа. Ненадолго. Всего на несколько часов. А потом Веня вернётся и закроет за собой дверь. Веня даже посидит на полу перед дверью, вслушиваясь в тишину, чтобы предотвратить приход грабителей. Ведь каждому известно, что грабители приходят только если в квартире никого нет. Или когда все спят. А Веня не будет спать. Всю оставшуюся ночь. И много-много ночей потом, если так надо. Не будет спать до того самого момента, когда в большой комнате задребезжит будильник, и времени останется только для того, чтобы чёрным котом проскользнуть по полу в свою комнату и зарыться под покрывало. Веня мысленно согласился и на эту, и на многие другие жертвы, лишь бы грабителей не занесло в его отсутствие сквозь щель, неприметную для взгляда обычного человека.
      Вытянув обе руки вперёд, Веня открыл внутреннюю дверь, отделявшую подъезд от маленькой шлюзовой камеры и рванул во двор. Дверь за его спиной оглушительно состыковалась с косяком. Веня даже присел от страха. Канонада, разлетевшаяся на десятки отголосков, прокатилась по спящему подъезду. И Веня рванул, что есть силы. Он уже представлял, как распахиваются двери и на площадки выглядывают недовольные жильцы. Он уже представлял, как проснувшаяся мама зажигает в Вениной комнате свет и немедленно будит папу. Он уже представлял, как папа одевается и следует за Веней, безошибочно определив его маршрут.
      Он бежал всё быстрее и быстрее, стремясь оторваться от гнетущих страхов, но на полпути в него врезалась мысль, заставившая сбросить скорость и остановиться.
      "А что если в Колькином подъезде никого не будет?!" - пронеслось у него в голове.
      Глава 41,
      в которой повествуется о том, что же произошло в подъезде
      Дверь заскрипела и открылась. В тёмном силуэте, возникшем на пороге, угадывался Веня. Все разом вскинули голову и посмотрели на вошедшего. Даже гном, который беспокойно бродил по Лениной ноге и то волновался, то сокрушался.
      - Побыстрее не мог, - накинулся он на Веню. - Тут такие дела... Такие... А ты... Да может теперь ничего и не получится.
      Веня зло посмотрел на гнома. Может, у гнома и не было ключа от квартиры. Так ведь ему и ключ-то не нужен!
      - Не волнуйся, - прошептала Лена, легонько стукнув гнома по голове. - Ещё есть время.
      - Время, время, - пробурчал гном, - а чего он опаздывает. И вообще... По голове бить нельзя. Можно на всю жизнь дураком стать.
      - А долгая она, гномья жизнь? - спросил Пашка, покусывая нижнюю губу.
      - По разному, - милостиво объяснил гном. - Мне ещё лет триста-четыреста осталось. Гномьих лет. Они человеческих раз в десять длиннее. Или в сто.
      - Вот и не скачи, - уставился на него Пашка. - Слышь, а то нарвёшься. Будешь тогда все свои тысячи оставшиеся мучаться. Или в сто раз больше.
      Гном ничего не сказал. Он демонстративно отвернулся от Пашки и хотел снова приняться за Веню, но тот уже втиснулся в самый угол между Колькой и стеной, скрывшись от бдительного взора гнома. А кричать в пустоту гном не любил. Он на секунду присел, но тут же вскочил и снова принялся нервно расхаживать по тёплой джинсовой ткани.
      Наступила тишина. Лена взглянула на портрет Предзнаменовательницы. Честно говоря, она представляла её иной. Похожей... Ну на эльфийку что-ли. Узколицую, остроухую и певучую. Портрет, сотканный из серебристых нитей, выглядел совершенно иначе. Но Лене он понравился. Особенно глаз, сверкавший бисерным светлячком. Волнистые волосы тоже были хороши. Когда Лена вырастет, у неё тоже будут такие волосы. И никто не заставит её ходить в парикмахерскую и отстригать такую красотищу. Левый глаз сейчас закрывал только один локон. Он незаметно уменьшался. Лена никак не могла подглядеть момент, когда он становился чуть-чуть короче. Когда Лена с гномом пробралась в подъезд, то второй локон только-только начал убывать. А теперь он исчез. Навсегда.
      Лена повела плечами. Было немного зябко. Рядом нахохлился Димка и размышлял о чём-то своём. Пашку, сидевшего на полу и привалившегося к маленькой дверце, тьма скрывала полностью. Если бы не постоянное его ворочанье, то было бы неизвестно там он ещё или уже исчез. А сейчас было неизвестно, сидит ли там Пашка или его место заняло что-то чужое и опасное.
      Душа у Лены напевала чуть слышную мелодию без слов. А всё-таки здорово оказаться здесь ночью. Идти по двору, где над твоей головой колышутся ветки деревьев, а в разрывы листвы мигают крохотные звёздочки. Лена даже останавливалась по пути, чтобы пристальнее рассмотреть небо, на котором сверкали тысячи холодных искорок, каждая из которых вблизи могла оказаться раз в сто больше солнца. Но Лену они устраивали именно такими, переливающимися от красного до зелёного, захватывая на мгновения синий и жёлтый. Словно лампочки гирлянды. И только одна большая звезда приткнулась ровным бледным пятнышком. Мама говорила, что это планета. Только планеты не мерцают. Вот здорово, мама спит, а Лена гуляет по совершенно пустым улицам. Такого с ней ещё не случалось никогда. А впереди ещё гномья дорога, по которой Лениного гостя можно будет немного проводить.
      И здесь, в подъезде, вполне уютно. Сумрачный свет едва пробивался с верхних этажей. Входная дверь плотно прикрылась и отгораживала теперь от сквозняка. Прокладка труб, на одной из которых сидела Лена, была мягкой и удобной. Ночь прятала свои тайны от Лены. Но одна из них - портрет Предзнаменовательницы сияла на стене прямо перед ней.
      Последний свисающий на лицо локон Предзнаменовательницы растворился, выпустив на всеобщее обозрение второй глаз. Он оказался вовсе не серебристым, а фиолетовым. Тусклым, в отличие от мягкого света остальных чёрточек портрета. Печальным. Угнетающим.
      Тишина в подъезде посуровела и начала давить. Ведь звёздный час наступил, а ничего не происходило. Ну просто ничегошеньки.
      Первым не выдержал Пашка. Он выбрался из своей тьмы, потянулся с хрустом и подошёл к портрету, засмотревшись на новоявленный глаз, столь разительно отличающийся от общего стиля.
      - Какого... - начал он, но взглянув на Лену, смутился, скомкал фразу и начал по-новому. - Я хотел сказать, что уже почти полчетвёртого, а я не сплю.
      - Все мы не спим, - пробурчал Веня.
      Коля молча ковырял носком ботинка трещину в цементном полу. Димка согнулся и сопел во тьме. Он то как раз успел уснуть.
      - Ну, - Пашка присел перед Ленкиными коленями и уставился на гнома. - Давай, показывай, где тут твоя дорога. Скоро народ на работу попрётся. Тогда уж точняк ничё не выйдет.
      - А что я, - завозмущался гном. - Как что, так сразу я. Ночь-то на дворе не гномья. Вот была бы гномья ночь, я бы вам такого наворотил. А сейчас ночь Путешествий и Путешественников. А я разве путешественник? Гномы, они по натуре не путешественники. Они - работяги. Вот.
      - Что-то ты не похож на работягу, - скривился Пашка. - Сидишь, да стонешь. И мы из-за тебя не спим.
      - А я вас звал? - обиделся гном. - Звал, что ли? Сами припёрлись меня провожать. Валите отсюда, вот что я вам скажу. Да. Так и скажу. Валите! Сам уйду. Никто мне не нужен. Я сказал!
      - Ага, - скривился Пашка ещё больше, но Лена не дала ему продолжить.
      - Всё, - девочка сцепила пальцы и выставила их перед гномом защитным редутом. - Хватит. Нам ещё только разбудить весь подъезд не доставало.
      - Да пускай, - мотнул головой Пашка. - Хоть и разбудим. До утра всё равно хрен кто высунется. Так что мы, ништяк, в безопаске.
      - Думать надо, - протянул Колька. - Чего-то мы ещё не сделали.
      - У тебя башка большая, вот и думай, - Пашка уселся на место. - Ночь заканчивается. Через двадцать пять минут уже утро.
      - А разве утро не в пять наступает? - удивился Веня.
      - Дурак, - Пашка постучал по голове. - Историю учил? "Двадцать второго июня, в четыре часа утра, без объявления войны..."
      Веня надулся от обиды. Кто бы его учил! Ведь Пашка - известный двоечник. Но против правды не попрёшь. Но Пашка не приглядывался к разобиженному Вене, он в три прыжка преодолел укороченный пролёт и затоптался то ли по площадке первого этажа, то ли по следующему пролёту.
      - Не ссорьтесь, - сказала Лена. Она тоже расстроилась. Ведь минут через двадцать выяснится, что ночь Путешествий и Путешественников окажется самой обыкновенной ночью.
      - Ладно, - вступил в разговор Колька. - Всё равно надо думать, - он повернулся к Лене. - Кого ты ещё видела в своём замке?
      - Никого, - замотала головой Лена. - Только длинного в чёрных очках и печального трубача.
      - Длинного в чёрных очках... - задумчиво протянул Веня.
      - Подсказочку, - Коля постучал себя по лбу, - хотя бы одну подсказочку.
      - Вспомни, что ещё было в книге, где нарисован портрет Предзнаменовательницы? - начал из угла Веня. - Возможно, там были ещё портреты.
      - А, - отмахнулась рукой Лена. - Одни принцессы.
      - Принцессы, - Коля напрягся. - Какие ещё принцессы?
      - Всякие-разные, - нехотя продолжила Лена, размышляя о фиолетовом глазе Предзнаменовательницы. Может он выведет на подсказку. Но в замке она не заметила ничего фиолетового. Только серебряное. По крайней мере Лена не смогла вспомнить. Она призадумалась. Может камень на корешке толстенной книги как раз и был фиолетовым. Ну и что с того? Ведь Лена к той книжке так и не притронулась.
      - Расскажи про принцесс, - умоляюще попросил Коля.
      - Хорошо, - согласилась Лена. Всё равно в голову ничего фиолетового не лезло.
      - Рассказывай, - донеслось из тьмы Пашкиным голосом с какой-то непонятной хрипотцой. И снова стало неясно: Пашка ли там сидит у маленькой дверцы или кто иной.
      - Расскажи, - попросил и Веня. Он начинал бояться тишины. Кроме того мозги постоянно сверлила ужасная мысль про незакрытую дверь и грабителей.
      - Принцессы были разноцветные, - начала историю Лена и напрягла память. Вообще-то я не запомнила, может у них и кожа была цветной. Но платья-то уж точно. И волосы тоже Сейчас вспомню, как они там были нарисованы. Сначала я увидела принцессу в зелёном платье. За ней был холм, заросший травой и ёлками. Я ещё удивилась. Обычно на таких холмах всегда овечек рисуют. А тут ни одной. Принцесса была хорошенькая, а платье пышное такое. Только воротник высокий и неудобный. Она смотрела не на меня, а так, искоса. А под картинкой кто-то написал "Путь на север через Лесной Холм."
      А потом, страниц через сорок, нарисована следующая принцесса. Этот рисунок полностью залили розовыми красками. Принцесса получилась не очень довольная. Зато локоны у неё словно на плойке завивали...
      - А что под картинкой было написано? - прервал её Коля.
      - Ой, не помню. По-моему: "Восток скрыт от нас крепостью империи Рассвета."
      - Угу, - кивнул Коля и добавил, - отлично. Рассказывай про следующую принцессу.
      - Та была какой-то... - Лена не могла подобрать слово. - Кра-асной... Нет, не красной. И не розовой, потому что розовая - вторая. А эта бордовая, по-моему.
      - Бордовая? - переспросил Коля. - Точно бордовая? Может, багряная?
      - Да, да, - обрадовалась Лена. - Багряная. У этой принцессы в волосах была ТАКАЯ лента.
      - Не, - прервал Лену Коля. - Ты не про ленту. Ты про надпись.
      - А надпись я не помню, - обиделась Лена.
      - Как не помнишь? - испугался Коля.
      - Ну не помню, и всё. Я ведь не на надпись смотрела, а на принцессу.
      - И даже не прочитала надпись?
      - Прочитала. Просто не запомнила.
      - Тогда давай про следующую. Спорим, что она была голубого цвета.
      - Какого? - поинтересовался из темноты Пашка. Его не было видно. Просто шорохи, ворочанье, да редкие фразочки.
      - Голубого, - наставительно повторила Лена. - Голубая была принцесса.
      Веня думал, что Пашка сейчас хмыкнет, но тот промолчал.
      - Ну и... - поторопил Лену Коля.
      - А тебе наверное опять только надпись? - язвительно спросила Лена, втайне надеясь, что Коля спросит и про саму принцессу. Лене до ужаса хотелось расписать голубое платье с кружевным воротничком. И нежно-голубые прямые волосы самой красавицы. Честно говоря, последняя принцесса понравилась Лене больше всего.