Четверг, 12 октября

(до «Дня X» по-прежнему 33 дня, но 4 часа уже минуло — и козел уже не я)

Переговорив с Джимом, я возвращаюсь к столу. Бладхаунд всполошенно смотрит на меня. Он пытается заслонить от меня монитор, но поздно. Усаживаясь на место, я примечаю, что он посылает Джулии сообщение, возможно, предупреждает ее, чтобы была в любой момент готова бросить все на свете и мчаться собирать меня из запчастей. Он поворачивается вместе с креслом лицом ко мне и понижает голос:

— Ну, что там? Я за тебя болел.

— Надеюсь, это излечимо.

— Да ладно тебе, Трикси, перестань издеваться. Я тоже отчасти виноват.

— Да нет, — отвечаю я. — Я знаю, кто виноват.

Я бросаю взгляд на Сэмов стол, но хозяина нет. Лишь звездно-полосатый флажок развевается под ветерком. Я оглядываю офисный зал размером с футбольное поле и вскорости обнаруживаю виновника всех бед. Он стоит возле кофейного автомата и глубоко погружен в беседу с одной из новеньких сотрудниц. Она накручивает белокурый локон на пальчик и кокетничает напропалую. Боже мой. Поверить не могу. Они чокаются своими пластиковыми чашками — точь-в-точь как и мы когда-то. Еще в те времена, когда я была наивной курицей.

Я вспоминаю, как впервые увидела Сэма. Он глянул на меня своими невероятными карими глазами: «Кажется, вы что-то потеряли». Я поспешно оглядела себя и проверила, на месте ли пуговицы на блузке, а он рассмеялся: «Извините, не хотел вас смутить. Просто у вас такой потерянный вид…» Не то чтобы очень оригинально, но я рассмеялась. В конечном итоге мы отправились выпить. Моя стыдливость растаяла как дым двумя днями позже — правда, вернулась на следующее утро, когда к нам в спальню вторглась Лили, вооруженная метелкой для пыли. Очень забавно было наблюдать за метаморфозой, произошедшей с формой ее глаз…

— Я иду туда. — Я тыкаю в сторону кофейного автомата и Сэма. — Мерзавец за все мне заплатит.

— Стой! — Бладхаунд вцепляется мне в руку. — Выдохни. Не бросай меня здесь в неведении. Что сказал Джим? Доктор Норико звонил?

— О, да, — киваю, — первым делом.

Мне так жаль. Джим сильно разозлился? — Бладхаунд раздавлен. — Может, мне пойти к нему и все объяснить? Возможно, так будет лучше, как ты думаешь?

— Да нет, не стоит беспокоиться. Лучше уже некуда. — Я пожимаю плечами. — Сам управляющий вмешался в это дело.

— Ты хочешь сказать… Боже, только не это! Тебе не миновать трибунала.

— Что? Это что, новый стриптиз-клуб? Бладхаунд в панике.

— Стриптиз-клуб? Трикси, я вовсе не это хотел сказать. Ты должна меня понять. — Он колеблется. — Я вовсе не имел ввиду, что ты должна продавать свое тело. Я даже подумать об этом не мог. Я хочу сказать, я уверен, что ты скоро найдешь другую работу. Все так быстро меняется. Люди забудут об этих проститутках. (Выражение моего лица становится ледяным.) Что, все еще хуже?

— Ты совсем сбил меня смысли. — Это же уму непостижимо. Бладхаунд, может, и не виноват во всех грехах, но определенно заслужил порицание. Доверять Сэму! Надо же до такого додуматься! — И как мы вообще заговорили о продаже тела? Ты за кого меня держишь? Моя мамочка — в «Женском институте». Мне зарабатывать проституцией? Я ничего такого не делала. Они просто меня сопровождали.

— Да я ничего такого и не думал. Я только… Я просто забеспокоился, когда ты упомянула танцевальные клубы. Не то чтобы ты не сумела зарабатывать там деньги, — поспешно добавляет он. — У тебя великолепная фигура. Я всегда это признавал.

— Что??? — ору я на него. — Ах ты, подлец! Думаешь, я буду сидеть рядом с тобой, зная о твоих сексуальных фантазиях?

— Да нет-нет, ничего подобного! — Его лицо становится пунцовым.

— Это еще почему? Что со мной не так? Бладхаунд сейчас заплачет. Кажется, он готов провалиться сквозь землю.

— Нет-нет, все в порядке. Ты выглядишь просто отлично. Ты само совершенство. Если бы только не острый язык, но даже он просто очарователен, если хочешь знать. — Бладхаунд понимает, что его занесло. Он резко замолкает. Пот течет у него по вискам.

Я начинаю беспокоиться, не хватил бы его удар. Ладно, пора сменить гнев на милость. Добить его, чтоб не мучился.

— Бладхаунд.

— Да?

— Заткнись. Все закончилось хорошо. Ты был абсолютно прав по поводу этого похотливого мерзавца.

— Но…

— Заткнись, я сказала! Джим позвал меня, чтобы поздравить.

— Э?

— Вот так-то. Очевидно, миссис Норико и дети уже сегодня будут в Токио. Доктор Норико сказал управляющему, что у них семейные обстоятельства.

— Как бы «семейные обстоятельства» не закончились бракоразводным процессом. Я думаю, в этом случае она вытянет из него столько иен, сколько сможет.

— Ты дашь мне закончить или нет? Еще одно слово… — С такими людьми надо быть потверже. Сразу дать понять, кто здесь хозяин. Бладхаунд покорно кивает. — Ладно, говоря коротко, у доктора Норико оказалась абсолютно ничем не занятая ночь. Он изучил мое письмо с предложением сделки, и оно ему понравилось.

— Что? — вскрикивает Бладхаунд. Коллеги вновь оборачиваются. У них это скоро станет рефлексом. — Поверить не могу.

— А придется. Доктор Норико хочет, чтобы я позвонила ему и организовала встречу. Понимаешь ли… — делаю пальцами крайне двусмысленный жест, — ужин. Ион предлагает мне привести пару друзей. — Еще один малопристойный жест. — С собой. Джим потрясен моим энтузиазмом. К счастью, он знает о нем далеко не все. Сказал, что всегда в меня верил. А еще, — я наклоняюсь пониже к Бладхаунду, — предупредил меня, что у доктора Норико странные вкусы, и велел быть поосторожнее. Предложил мне взять тебя с собой… впрочем, я не думаю, что вкусы настолько уж странные.

— И что ты собираешься делать? — Бладхаунд проигнорировал мой последний намек. — Это может решить все твои проблемы. Подумай о весенней коллекции!

Что ж, он и впрямь хорошо меня знает.

— Непременно. А также о летней, осенней и зимней. Я собираюсь организовать этот ужин. Может, отведу его в «Нобу». У меня там зарезервирован столик — давно уже. Я заказывала его в надежде, что кто-нибудь из клиентов все-таки согласится на встречу. — Лезу в свою записную книжку. Точно: забронирован на вторник. — Я ему позвоню. Поглядим, что из этого выйдет.

— Но что ты собираешься делать с… — Он явно колеблется. — Ну, ты понимаешь. — Он шепчет так, что я едва могу его расслышать: — Ну, его просьбы насчет друзей.

Бладхаунд затронул больное место. Действительно, что мне делать? Столик зарезервирован на двоих, но это можно исправить. Я просто не уверена, что мне ив самом деле этого хочется. Если доктор Норико и впрямь заинтересован в сделке, то он должен заниматься бизнесом и не отвлекаться на глупости. Со вчерашнего дня кое-что изменилось. Я теперь официально уполномочена. Вчера я должна была получить эту сделку любой ценой. Сегодня я вполне легально представляю наш банк, но мне хочется, чтобы доктор Норико имел дело со мной, потому что считает меня серьезным партнером. Бизнес-партнером, я хочу сказать. А не потому, что ему понравились мои девочки, хотя я всегда отличалась безупречным вкусом.

— Я собираюсь оставить это без ответа, — говорю я Бладхаунду. — Отныне доктор Норико будет играть по моим правилам. Ну а теперь, когда мы с этим разобрались, у меня остался еще один нерешенный вопрос — Я смотрю в сторону Сэма. Его час пробил.

— Осторожно, Трикси! Предостережение Бладхаунда настигает меня уже на полпути к секции валютного обмена. Я замечаю, что на американском флаге, реющем над столом Сэма, зачеркнуто двенадцать звездочек.

— Где он? — спрашиваю я Джастина — молоденького сотрудника секции. Он поступил к нам два месяца назад, но, кажется, быстро учится. На экране его монитора высвечен алфавит. «А» и «Б» вычеркнуты. — Я предупрежу всех женщин в банке, чьи имена начинаются на букву «В», держать ушки на макушке. А может быть, и мужчинам сообщу…

Щеки Джастина покрывает румянец, ион, запинаясь, объясняет, что Сэм уехал на уик-енд. Очевидно, собирается играть с клиентами в гольф и просто с утречка заскочил в банк, чтобы уладить детали. Мерзкий ублюдок! С каким наслаждением я бы сейчас его четвертовала! Но, видно, придется подождать. Месть-это блюдо, которое лучше подавать холодным. Остынь, Трикси, и продумай все досконально.

Я возвращаюсь к своему столу. Джулия прислала мне письмо. Надо бы ответить, чтобы она знала, что все в порядке.

Кому: JulieJOWbank.co.uk

Дорогая Джулия,

Норико понравилось мое предложение — и у него есть несколько своих. Не то чтобы я была в восторге, но, кажется, сохраню работу. Джим весьма впечатлен моей инициативностью. Трикс.

P.S. Ты слышала последние анекдоты насчет Чарльза и Камиллы? Я тебе их перешлю.

Я как раз заканчиваю писать, когда на телефоне вспыхивает лампочка. Кто-то звонит. Я нажимаю кнопку громкой связи.

— Трикси слушает.

— Трикси, дорогая. Рад тебя слышать. — Мужской голос кажется мучительно знакомым, но я никак не могу припомнить, кто это. — Крис сказал, что мне стоит тебе позвонить. Сказал, что ты снова взялась за работу и готова встретиться с клиентами, которым нужно заработать деньжат.

— Именно так. — Я лихорадочно перебираю голоса потенциальных клиентов. — Я снова на коне и готова работать. Вы хотите взять заем?

— Да, возможно. Но я сейчас о другом. Я был очень огорчен, узнав, что ты разругалась с этим чудесным молодым человеком — Сэмом.

Все ясно. Фредерик Кейн. Бладхаунд говорил, что он хочет увеличить фонды. Я собиралась позвонить ему на этой неделе, когда он вернется из Франкфурта.

— Так с тех пор уже сто лет прошло, Фредерик. — Я довольна, что мне удалось идентифицировать голос.

— Ну, я кое-что хотел тебе сказать, но… — Он вроде бы колеблется. — Это может подождать до тех пор, пока мы не встретимся. Как ты на это смотришь? Может, позавтракаем на следующей неделе? Я расскажу тебе о своих финансовых затруднениях, и ты, возможно, поможешь мне их разрешить. Мне бы хотелось вести дела с тобой.

— Звучит неплохо. — Я поспешно проверяю свои многочисленные зарезервированные столики. — Как насчет среды? На Ломбард-стрит. Что-нибудь в районе половины первого.

Я слышу шуршание страниц: Фредерик проверяет свой ежедневник. Неужто он до сих пор не сподобился перевести его в компьютерный вариант?

— Отлично. Буду ждать. Пока. — Ион вешает трубку.

Невероятно. Целый год — ничего, и вдруг сразу два клиента.

— Это был Фредерик Кейн, — шепчу я Бладхаунду, который тоже занят телефонным разговором. — Мы с ним встречаемся на следующей неделе.

Бладхаунд посылает мне ободряющий взгляд. Ладно, к делу. Пора за работу. Позвонить клиентам. Зарезервировать столики. Ответить на письма. Я звоню доктору Норико, и он отвечает, что с удовольствием поужинает со мной во вторник. К счастью, не упоминает Викторию и Ванду. Что ж, телефонные разговоры записываются и могут быть использованы как улика. Я так заработалась, что не замечаю, как пролетело время. Только услышав за спиной деликатное покашливание, я бросаю взгляд на часы, идо меня внезапно доходит, что уже пять. Я оборачиваюсь и вижу Киарана. Он стоит прямо передо мной. На лице — широкая улыбка, в каждой руке по чашке латте. Надо же! Он и впрямь совершенный Лайам Нисон. А я тогда буду Наташей Ричардсон.

— Привет, — говорю я самым что ни на есть непринужденным голосом.

Температура некоторых частей моего тела внезапно подскакивает. Странный эффект, учитывая количество денег, которое тратит банк на кондиционирование помещения.

— Привет-привет. Я решил заглянуть и посмотреть, что ты поделываешь. Держи кофе. — Он протягивает мне чашку и говорит, слегка понизив голос: — Как дела сама-знаешь-с-чем?

Я не осмеливаюсь поверить, что он думал обо мне, хотя его не было в офисе.

— Два предложения. Встречаюсь с обоими клиентами на следующей неделе. Так что молись за меня. — Я скрещиваю пальцы в известном жесте — чтоб не сглазить, заодно воспользовавшись случаем продемонстрировать ему свой новый маникюр.

— Ежедневно и ежечасно.

Как же мне нравится его улыбка. Теплая и открытая. Когда он улыбается, из уголков глаз разбегаются маленькие морщинки. Я чувствую, что начинаю краснеть. Боже, зачем ты делаешь это со мной? А как же моя «Боевая стратегия»?

— Да, кстати, какой у тебя электронный адрес? Меня завтра не будет в банке, а я хотел бы уточнить насчет ужина.

Ужин? У нас что, свидание? Я чувствую невероятный прилив восторга.

— Ну да, вечеринка у тебя. Только не говори мне, что ты забыла.

— Ох, и верно. Черт. Как глупо. Я чувствую легкое разочарование.

— Разумеется нет, — не моргнув глазом вру я. — Все под контролем. Моя горничная Лили уже роет землю. Полагаю, она сегодня приготовит нам еду. — Я пишу адрес на клочке бумаги и протягиваю ему.

— Отлично. Так ты говоришь, в восемь тридцать? (Я киваю.) Мне принести что-нибудь?

Да. Пожалуй, презервативы. Много-много презервативов.

— Нет. Только себя самого. У меня дома большие залежи спиртного. Кстати, как твои курсы повышения квалификации?

Он мрачнеет и удрученно качает головой:

— Скука смертная. Нам велели выстроиться в две линии и идти навстречу друг другу. Каждый человек, мимо которого мы проходили, должен был сказать о нас что-нибудь хорошее. Это было ужасно. Я чувствовал себя полным идиотом.

— Ну, так и что же? Колись. Что такого замечательного они тебе сказали?

Краска заливает его лицо. — Да ну, глупости всякие.

— Да ладно, рассказывай.

— Ну, человек пять из них сказали… Господи, глупость-то какая… Что я похож на Лайама Нисона. Можешь себе представить? Да у нас нет ничего общего! Как ты думаешь?

— Совершенно ничего общего.

Пятница, 13 октября

(до «Дня X» 32 дня — никогда не связывайся с детьми и горничными)

Гости прибудут через полчаса. Лили стоит у плиты, вооруженная деревянной ложкой, помешивая в кастрюле. На ней только лифчик, черная юбка и фартук с утенком Дональдом на груди.

— Это еще что такое? — кричу я.

— Соус — Она поддевает пальцем немного жидкости с деревянной ложки. — Ммм. — Кажется, она вполне довольна своими кулинарными талантами. — Пожалуй, нужно добавить соли. — И тянется к кухонному шкафчику.

— Да нет же. Где твоя блузка?

— Висит на двери столовой. А что? — Она рассеянно смотрит на меня и принимается резать хлеб. — У нас будут отличные гренки.

— А почему ты ее не надела? — не сдаюсь я. Девять служащих Сити вот-вот придут ко мне на ужин, а Лили в белье. Надо было пригласить Дэвида Аттенборо: он бы поднабрал материала для своего сериала о дикой природе.

— Боюсь испачкать, — отзывается Лили недовольным тоном. — Знаешь, каково это — отстирывать оливковое масло с вискозы? Что бы там ни говорили во всех этих рекламах порошков и отбеливателей, невозможно отстирать вещь до первоначального состояния. Самое разумное — это их не пачкать. Надену, надену, дорогуша, как только закончу вот с этим. Я даже купила новый белый передник — специально для этого вечера. Так что я буду на уровне. — Она смотрит на меня. — Как и ты, дорогуша. — Она подходит поближе, осматривая мой новый наряд: темно-коричневый шелковый верх и легинсы табачного цвета от Николь Фари. Я поспешно отскакиваю подальше от ее жирных пальцев. — Великолепно выглядишь. Твои друзья будут в восторге.

— У тебя новые серьги? — спрашиваю я, приметив взблеск в районе ее уха.

— Да. Друг подарил. Симпатичные, правда? — Она откидывает волосы, чтобы продемонстрировать мне обновку.

— Они совсем как у Тиффани.

— Вовсе нет. Это мои. — Она отворачивается обратно к своей кастрюле.

Я заливаю в себя стакан розового шампанского и отправляюсь в столовую — инспектировать сервировку. Белоснежная скатерть, алые льняные салфетки с золотыми кисточками, прозрачнейшее стекло и блестящие приборы. Может быть, не стоит так выпендриваться, может, надо обставить все попроще? А то, чего доброго, коллеги подумают, будто я кичусь своим богатством — а ведь мне нужно завоевать их симпатию. Ах, ну да, и дружбу.

Я проверяю, красиво ли расставлены в гостиной тарелочки с крекерами и чипсами, и долго медитирую над дисками — какой вставить в CD-проигрыватель. Потом возвращаюсь в кухню, где Лили сражается с пуговицами на своей блузке. Ей было бы легче, если бы она предварительно сняла перчатки.

— Кстати, что у нас сегодня в меню? Ты ходила к мяснику, как я тебя просила?

— Само собой. И купила отличный кусок свинины. Он в духовке. Суховат, правда, но за такую цену другого не купишь. — Она пожимает плечами. — Я нашпиговала его черносливом. Взяла рецепт из той замечательной книжки Реймонда Бланка. Странное дело, там в конце написано, что он — Леонардо да Винчи среди поваров. А я думала, что этот парень был художником. — Секунду она молчит, видно, над чем-то раздумывая. — Я подам мясо с картофелем, красной капустой и фасолью. Ну и, разумеется, соус. Слушай, знаешь что, — она хихикает, — я, пожалуй, могу составить конкуренцию этому суперповару. Может, твоим друзьям захочется начать с супа? Он, правда, совсем остыл. Похоже, сегодня ночью будут заморозки. О, чуть не забыла, я купила тебе антифриз для машины. Так что я приготовила луковый суп с картофелем, надо только его разогреть.

— Вишисуаз.

— Вишь — чего? Такого я не готовила.

— Вишисуаз. Это название лукового супа с картофелем. Не забудь это, когда будешь его подавать, ладно?

— Разумеется. — Она широко мне улыбается и надевает новый фартук поверх своей белой блузки. — Вишь и суя. Уж не забуду. А что до десерта…

— Третьей перемены блюд, — перебиваю я.

— Извини. Третьей перемены блюд… — Она делает многозначительную паузу. Полагаю, она приготовила свои фирменные пирожки, а может статься, и торт. — У нас будет мороженое.

— Мороженое! — Выражение моего лица с трудом поддается описанию.

— Да. С малиновым наполнителем и неаполитанское.

— Что, «Бен и Джерри»? Я не знала, что они делают такие сорта.

— «Бен и Джерри»? Что-то я не видела такого фургона.

— У них и нет фургона. — Просто поверить не могу. — Это же один из самых знаменитых производителей мороженого. Из Америки. Вроде «Хаген даз».

— Да нет, я не могла заказать мороженое из Америки. Представляешь, сколько это стоит? Я получила его напрямую от одного из лондонских производителей, — гордо прибавляет она.

Скажите мне, что это сон. Пожалуйста. Я в отчаянии озираю кухню в поисках успокоительных признаков ее бурной деятельности — сахарного песка или яичных скорлупок, чтобы убедиться, что Лили шутит.

— И это все, Лили? Мороженое — и только?

— Нет. — Она улыбается, а я жадно приникаю к бокалу с шампанским. Сейчас мне это просто необходимо. — Разумеется, нет. Еще малиновый сироп и слоеные пирожные.

Я единым духом опрокидываю в себя остаток шампанского и тут слышу дверной звонок.

— Открой, пожалуйста, Лили. — И зачем я только доверила ей готовить? Я могла нанять профессионального повара или просто сходить в старый добрый магазин «Харви Николз».

— Это Джулия. — Голос Лили эхом разносится по обширному холлу — И… раз, два… трое молодых людей.

Она ведет их в гостиную, бормоча себе под нос что-то насчет Джулии, которая погрязла в беспорядочных половых связях.

— Кто это? — Киаран смотрится очень сексуально.

Он стоит возле кофейного столика и закидывает в рот чипсы. На нем черный шерстяной пиджак — без сомнения, от Николь Фари — и кремовый кашемировый свитер. Боже, я бы многое отдала, чтобы увидеть его вообще без ничего. Остынь.

— Лили, моя горничная, — отвечаю я, игнорируя взгляд Джулии. — Не хотите ли выпить? Привет, Джулия. — Я целую ее в щеку. Она сногсшибательно смотрится в своем маленьком черном платье. Пока мы целовались, она не преминула шепнуть мне на ухо, что это Армани. На ногах — туфли от Джимми Чо. — Киаран. — Он наклоняется, чтобы поцеловать меня, и мне стоит великого труда держать себя в руках и тут же на месте не впиться в его губы. — Бладхаунд. — Он тоже наклоняется для поцелуя, и я поспешно пожимаю ему руку. Мне нужна дружба моих коллег, а не их бациллы. По крайней мере, он мог бы одеться поприличнее. Джинсы «Левис» — это же позавчерашний день. — И… — Я замираю на полуфразе, в ужасе взирая на четвертого из гостей. Друг Бладхаунда — нерд. Он привел в мой дом нерда. Сюда, на мою свободную от нердов территорию.

— Трикси, это Натан, — представляет Бладхаунд. — Я тебе о нем рассказывал. Мы все трое вместе учились в университете.

Я во все глаза смотрю на высокого парня, смущенно переминающегося с ноги на ногу. Его волосы свисают сальными прядями, но окончательно добили меня очки. Линзы такие толстые, что на одну леденящую кровь секунду мне мерещится, что у него четыре глаза. Натан — нерд классический — протягивает мне руку.

— Рад познакомиться, — говорит он. — Когда его липкие пальцы касаются моей ладони, я чувствую, как внутри у меня все сжимается. — Крис столько о вас рассказывал.

Я любезно улыбаюсь и поскорее отдергиваю руку.

— Ну что ж, отлично. Всем шампанского! — Я иду в сторону кухни, а Киаран кричит мне вслед:

— Мадам, вы нас избалуете.

Я как раз заканчиваю разливать шампанское, когда снова слышу звонок. На пороге стоит Кейт; в руках — четыре пакета воздушной кукурузы.

— Ты сказала, что вино приносить не нужно, но я решила, что попкорна никогда не бывает много. — Она сует пакеты мне в руки и начинает снимать пальто. — Как насчет ужина?

О, господи! На ней длинная бархатная юбка (оценить по десятибалльной шкале? Шесть) и облегающая блистающая люрексом футболка с вышитой божьей коровкой на груди (по десятибалльной шкале? Минус четыре).

— Ишь ты! Что за божественный запах? — Кейт принюхивается к ароматам, плывущим из кухни. — Ты не против, если я взгляну? — Иона отправляется туда, ведомая своим обонянием, как Ганс и Гретель, идущие по следу из крошек.

Пока я разливаю напитки, подтягиваются и оставшиеся гости. Манфред, по-моему, переборщил с бриолином. Он чуть ли не стекает у него с головы. Мне хочется накрыть полотенцем его стул в столовой, но, боюсь, это не лучший способ заслужить расположение Манфреда. А то еще он, чего доброго, решит, что стул занят и садиться на него ни в коем случае не надо. У немцев это принято. Лиз лучится энтузиазмом и едва не сбивает Киарана с ног, кинувшись здороваться. А я думала, французы целуют друг друга в щеки. Чуть не забыла: еще Нэнси и Леон. На Нэнси розовая кофта, а на Леоне коричневые замшевые ботинки. Я представляю Джулию и Натана своим коллегам.

— Отличный наряд, Трикси, — говорит Лиз, чокаясь со мной бокалом. — Я сама носила что-то подобное несколько лет назад. А как тебе мое платье? — Она вертится во все стороны, всячески демонстрируя, как плотно платье облегает ее. Я с отвращением смотрю на ее тонкие ноги. Боже, как же я ее ненавижу! — Мне купил его Сэм. Сказал, что я заслужила. Вот это мужчина! Я диву даюсь, как ты умудрилась его упустить. (Как? Да очень просто. Надо было еще дать пинка, чтобы улетел подальше.) — Она оглядывает комнату. — Так здорово обставить такую маленькую квартирку — это надо ухитриться…

Кейт возвращается из кухни. В руке у нее горсть попкорна.

— Лили говорит, что мы можем садиться за стол в любой момент. Она собирается подать суп из какой-то сои. Я его продегустировала. Очень неплохо. Вообще, по вкусу похож на луковый суп с картофелем. Соей там и не пахнет. — Она оглядывает комнату. — Джулия! Сто лет тебя не видела. Где ты пряталась? Ну и как работается в американском банке? — Она берет Джулию за руку и ведет в столовую, по дороге засовывая в рот горсть попкорна.

Я провожаю гостей туда же и мчусь на кухню — к Лили, которая переливает суп из кастрюли в супницу.

— Вишисуаз. Не соя. Запомни. А это что такое? — Я указываю на тарелку шоколадных конфет в золотых обертках.

— «Ферреро Роше». Моя подруга Элси говорит, что их подают в лучших заведениях. Даже в посольствах. Как ты думаешь, отнести супницу целиком или разлить по тарелкам?

— Как хочешь. Не в этом основная проблема, — бурчу я себе под нос — Ладно, я пошла. — Я подхватываю три бутылки «Флери».

— Выглядит просто великолепно, — говорит Киаран, когда Лили ставит перед ним супницу. — Что это?

— Вишисуаз, — отзывается Лили. Слава тебе, Господи.

— А, никакой сои, — говорит Кейт немного смущенно. Она улыбается Леону, который сидит по правую руку от нее. С другой стороны Джулия — возле образины нерда.

— Как вас… Лили. — Лиз с презрением глядит на ее передник. — Не хочу показаться привередливой, но я вегетарианка. Разве Трикси не сказала?

— Нет, — отвечает Лили. — Трикси — женщина приличная и таких слов не употребляет. (Лили, я тебя люблю.) — Как вы сказали? Венери… — Лиз бледнеет. — Что вы имели в виду?

— Я не употребляю животных жиров. — Лиз косится на Киарана. Она уселась рядом с ним, проигнорировав карточки с именами.

— Что, и свинину? — спрашивает Лили.

Лиз трясет головой.

— Свинина? — взвизгивает Леон. — Я этого не ем.

— Почему? — спрашивает Лили, уже порядком раздраженная. — Что с ней не так? Я нашпиговала ее черносливом. Я мариновала ее в коньяке шесть часов, как сказано в рецепте. Она отлично пахнет. Чего еще надо?!

— Но я иудей.

— Вы не можете быть иудеем, — возмущается Лили. — Во-первых, вы блондин…

Я понимаю, что настала пора вмешаться.

— Прости, Леон. Я не знала, что ты иудей. Ты никогда об этом не говорил. Как неудобно получилось.

— Ну, учитывая, что мы с тобой общаемся третий раз в жизни… (Черт! Это совсем не та атмосфера, которую я пыталась создать. Бладхаунд и Киаран хихикают. Кейт уже прикончила свою порцию и тянется за очередным куском хлеба.) Но, — продолжает Леон, — поскольку моя фамилия Лейбовиц, ты могла бы и сама догадаться.

Да? Откуда мне было знать?

— Тогда, может, что-нибудь другое, Леон? Например, сварганить тебе омлет? Лили, что там у нас в холодильнике?

— Ветчина. — Леон смотрит на нее как на суккуба. В общем-то, его можно понять. — Или, может, сосиски?

— А как насчет меня? — пищит Лиз. — Я не хотела никого обидеть, но я и в самом деле не могу есть этот суп. Там же сливки. А что на десерт?

— Мороженое, — отвечает Лили.

Я слышу, как Кейт бормочет себе под нос: «Просто отлично. Обожаю мороженое».

— Как насчет зеленого салата — для начала? — спрашиваю я Лиз. — А потом мы найдем что-нибудь еще.

Леон встает.

— Я думаю, мне лучше уйти, — говорит он. — Я не могу смотреть, как человек ест свинью.

Спасибо за шампанское. — Он снимает свой пиджак со спинки стула и направляется к двери. — Всего хорошего. Увидимся на следующей неделе. — И захлопывает за собой дверь.

Quelle horreur! Интересно, какие еще неприятности готовит мне сегодняшний вечер? Ну да, ну да, пятница, тринадцатое.

— А я останусь. — Лиз завлекательно улыбается Киарану, которого все это, кажется, здорово веселит. Она отодвигает тарелку с супом и поворачивается к Кейт: — Не беспокойтесь, я с удовольствием поем салату.

— С майонезом? — спрашивает Лили, направляясь в сторону кухни.

— Ну а вы? С вами все в порядке? — спрашиваю я, обводя взглядом остальных и истово молясь про себя. — Манфред? (Он кивает.) Нэнси?

— В полном. Спасибо.

— Мне нравится твой наряд, — лгу я, глядя на черные брюки Нэнси и розовую бархатную кофту. — Где ты такой достала?

— «Оксфам». Не бывала там?

— Нет. До сих пор нет. Но теперь, пожалуй, посещу. — Черт! Любезничать с людьми гораздо сложнее, чем я думала. — Натан? — Я поворачиваюсь к нерду, сидящему справа от меня. — Каким видом бизнеса вы занимаетесь?

— Компьютеры.

— Давай, Натан, — говорит Киаран. — Не скромничай. Он занимался компьютерами, да, но сейчас его бизнес — Интернет. Он организовал свою компанию, и она неплохо держится на плаву. Последний раз, когда я видел этого человека, у него в кармане не было и двух пенни, а сейчас он мультимиллионер, представляешь себе?

Я отмечаю, что Лиз тоже переключила внимание на Натана. Вот зараза. Натан смотрит на меня:

— Я хочу извиниться за свой внешний вид. Я буквально только что с самолета. Прилетел из Гонконга. Не успел даже вставить контактные линзы. (Извиниться? Да я едва это заметила.) Я только что начал серьезное дело.

— В самом деле? — Я навострила уши. — Может, расскажете?

— Извините. Пока это секрет. Я пытаюсь раскрутить свою компанию, и, возможно, мне понадобятся немалые деньги, чтобы эта система заработала.

— О, прошу прощения. Вернусь через минуту.

Я бегу в свою спальню, хватаю со столика записную книжку и запираюсь с ней в ванной. Пишу: «Натану нужны деньги. Вытянуть из Бладхаунда все, что о нем известно», — просто на тот случай, если, проснувшись завтра поутру, решу, что мне все это приснилось.

Возвращаюсь в столовую.

— Может, еще вина?

Лили уже унесла суповые тарелки, подала свинину и целое блюдо каких-то невразумительных овощей. Лиз ковыряется в своем салате. Проклятая сучка.

— Ну а ты, Манфред? Чем занимался в последнее время? Дела идут?

Он поправляет очки на носу и отзывается: — Да. Все отлично. Я недавно был во Франкфурте. (Мне наплевать, где он был, но я гляжу на него с неподдельным интересом.) Немецкие компании остро нуждаются в займах. Я думаю, вашей команде предстоит много работы. — Он улыбается Киарану. — Так что в конце года всех ждут неплохие премии.

Лиз отрывается от своего силоса.

— Сэм говорил, ходят слухи о сокращении штата. Вроде бы даже кое-кого уже предупредили, что скоро их попросят вон.

Я обеспокоенно смотрю на Бладхаунда и Киарана, но оба они сохраняют каменное выражение на физиономиях.

— Я тоже слышала, — прибавляет Кейт. — Лили, можно еще кусочек? — Она пододвигает свою тарелку. — Там ведь должна была остаться порция Леона. Как тебе, Трикси?