Понедельник, 30 октября

(до «Дня X» 6 дней — расправить плечи, грудь вперед и левой-правой, левой правой)

Выхожу из лифта, и до меня тотчас же доносится голос Сэма.

— Начали! — восклицает он. — На счет «три»! Раз, два, три. — И все поворачиваются ко мне и дружным хором запевают: «С днем рожденья поздравит и, наверно, доставит мне в подарок пятьсот эскимо. Ля-ля-ля»…

Впрочем, поют не все. Кейт и ее коллеги сидят на своих местах, заткнув пальцами уши. Как ученики начальной школы. Киаран и его команда погружены в работу, полностью игнорируя хор. Очень любезно с его стороны, но это ничего не меняет.

Я делаю глубокий вдох и шагаю прямиком к своему рабочему месту. Бладхаунд сидит за столом, закрыв ладонями уши.

— Напомни мне, — говорит он мне, пока я снимаю пальто, — предупредить Сэма, чтобы держался за эту работу. Потому что дирижера из него не получится. Ты только послушай, как они фальшивят.

— Не надо про работу, — отзываюсь я. Я еще не решила, как мне общаться с Бладхаундом. Я все еще злюсь на него из-за Джулии. Как можно не предупредить меня, что встречаешься с моей лучшей подругой! На Джулию, впрочем, я тоже злюсь.

— Прости, — смущенно говорит он. — Как ты? Все в порядке?

Я киваю:

— Разумеется. А в чем дело? Сосредоточься. Смотри на экран и думай, думай, думай. Тебя должна осенить идея. Тщательно изучай рынки. Смотри на диаграммы. Может быть, отсюда удастся вычленить сделку?

— Почему ты мне не рассказала?

— А ты?

— Прости? — Бладхаунд морщит лоб. Он явно озадачен.

— Почему ты мне ничего не рассказал? О Джулии. О моей лучшей подруге. Которая всегда и все мне рассказывала до тебя. — Я нажимаю кнопки, выводя на экран новые диаграммы.

— Извини, — бормочет он. — Я тоже всегда все рассказывал, но я считаю, что сейчас не могу этого сделать. Это будет нечестно.

Нечестно! Ха! Да ты хоть знаешь, что такое «нечестно»? Ладно, дружи со своими друзьями, как знаешь, а меня оставь в покое… — И тут меня осеняет: друзья! Натан. Интернетовский нерд. Друг Бладхаунда. А вдруг это и есть мое спасение? — У тебя есть телефон Натана?

— Натана?

— Твоего друга. Которого ты приводил ко мне на вечернику. Помнишь? Или он работает в службе друзья-по-вызову? — Где-то на заднем плане слышится голос Джима, объявляющий об утреннем собрании. Черт меня побери, если я туда пойду. Это лучший способ потерять работу. К тому же у меня уши завянут, если я снова буду выслушивать все это блеяние. Сообщения коллег о перспективах на день, рассуждения коллег о том, почему их вчерашние предсказания перспектив надень не оправдались, уверения коллег в том, что уж на этот-то раз все пойдет как надо. Доклады коллег о таких-то наших преимуществах. Объяснения коллег, отчего это то, что казалось вчера преимуществом, сегодня превратилось в недостаток…. и как можно все исправить. Нет уж, благодарю покорно. Без меня.

Бладхаунд неторопливо собирает бумаги для собрания.

— А зачем тебе телефон Натана? Ты что, хочешь назначить ему свидание в пику нам с Джулией? Это просто глупо.

— А что это ты так забеспокоился? — фыркаю я. — Или боишься, что коллега будет встречаться с твоим лучшим другом и, возможно, они станут обсуждать тебя? Теперь-то ты понимаешь, что я чувствую? (Бладхаунд беспомощно моргает.) Но должна тебя огорчить: я не собираюсь с ним встречаться. Я всего лишь хотела пригласить его на ужин и поговорить о бизнесе.

— Слушай, я все понимаю, но не надо тебе ужинать с Натаном. Он странный.

— Не сомневаюсь в этом — если он твой друг.

— Да нет, я хочу сказать: он действительно странный.

— Ну вот что, — говорю я, уперев руки в боки. — Ты разве не хочешь, чтобы я заключила сделку? И сохранила работу? Может, ты собираешься придержать Натана для себя?

— Да нет же! — восклицает Бладхаунд. Манфред, который как раз шел мимо, останавливается и прислушивается. Бладхаунд понижает голос и придвигается поближе ко мне. — Ничего подобного. Но он и правда чудной. Я такое о нем узнал… Боже упаси! — Он пристально смотрит на меня. — Да что тебе говорить! Все равно как горох об стенку. Вот его номер. — Он сует мне в руки карточку и отправляется на летучку.

Я набираю номер. Натан мгновенно поднимает трубку.

— Натан?

— Я самый. Кто это?

— Трикси. Ты был у меня на вечеринке, помнишь?

Я стараюсь говорить максимально нейтральным голосом. А то он еще чего доброго подумает, что я чем-то таким к нему воспылала и жажду общения в романтическом свете. Боже. Он и при свете-то свечей смотрелся ужасно. Я так до сих пор и не могу сказать суверенностью, откуда взялись жирные пятна на скатерти: то ли от расплавленного воска, то ли сего волос натекло…

— А, да. Теперь вспомнил. Как поживаешь, Трикс? По-прежнему занимаешься рекламой?

О чем это он?

— Я давно уже не занимаюсь рекламой, — отвечаю я. — С тех пор, как мои постоянные клиенты перебрались за границу. Сейчас я сосредоточилась в основном на работе в Сити.

На том конце провода повисает молчание. Он не может понять, шучу я или нет. И этот человек стоит миллионы? Странная штука-жизнь… Внезапно до него допирает.

— А, понял. Шутка. Здорово. Ты меня подколола. Так чем могу служить?

— Я просто хотела узнать… — Я в нерешительности. Сделай глубокий вдох, Трикси. Плюнь на предостережения Бладхаунда… — Не согласишься ли поужинать со мной. У меня есть кое-какие… э… проекты для твоей компании. То есть прямо сейчас нет, но будут, если потребуется.

— Отлично. Может, прямо сегодня? Я знаю одно новое интернет-кафе, давно хотел сходить поглядеть…

Не совсем то место для встречи, которое я имела в виду.

— Хорошо. — Полюбезнее, полюбезнее. Не забывай, что это твой потенциальный клиент. А клиент всегда прав. Даже если у него омерзительный вкус в плане одежды, прически, косметики и ресторанов. — Во сколько встретимся? И где это кафе? Может, заказать столик заранее?

— Какая ты смешная. Теперь-то я тебя окончательно вспомнил. Это на Холлоуэй-роуд.

Он диктует мне адрес, говорит что-то непонятное насчет отличного обслуживания от провайдеров, и мы договариваемся на семь. Потом он прощается:

— Я тут отыскал отличные DVD и хочу попробовать их запустить. Увидимся позже.

Узнав, что я ужинаю с Натаном, Бладхаунд неодобрительно качает головой, но я игнорирую его недовольство. День проходит незаметно. Я несколько подустала от хора, который преследует меня, куда бы я ни отправилась. Впрочем, остальные — тоже, так что к пяти часам Сэм поет уже в гордом одиночестве. И всем вокруг становится очевидно, что ему медведь на ухо наступил. Я не обращаю ни малейшего внимания на вымпел «Мороженое Уолла», который трепещет на столе Сэма. И только ближе к вечеру я подхожу к Сэму и шепчу ему на ухо волшебные слова «сексуальное домогательство».

Близится время встречи с Натаном. Интернет-кафе располагается возле арки в конце Холлоуэй-роуд между фирмой мини-такси и магазином, обещающим: «Быстро обставим ваш дом». Бог знает, кто живет в домах, которые они быстро обставляют, но мебель, кажется, сохранилась со времен Всемирного потопа. С другой стороны, сомневаюсь, чтобы во времена Всемирного потопа существовала оранжевая пластмасса.

Натан уже там. Он поглощен компьютерной игрой. Я трогаю его за плечо. Он вскакивает и яростно трясет мою руку. На нем все те же кошмарные очки, и волосы не менее жирные, чем при первой нашей встрече. Но, говорю я себе, он миллионер, у него интернет-компания, и, возможно, он захочет взять заем. Я повторяю это вновь и вновь — как мантру.

— Рад тебя видеть, Трикс — Он опускается на пластмассовый стул — не иначе как из соседнего магазина — и приглашает меня сесть рядом. Ах, как романтично. Мы будем сидеть за одним компьютером. Я оглядываюсь в поисках официанта, но что-то ни одного не видно.

— А где же провайдеры? — спрашиваю я Натана. Он глядит на меня озадаченно.

— Что?

— Обслуживающие провайдеры? — Нет ответа. Он смотрит на меня так, словно я говорю по-китайски. — Официанты, — перевожу я.

— Ах, вот как! — Он кивает, давая понять, что до него наконец-то дошел смысл вопроса. — Классная шутка. Здорово. Отличная игра слов. Но здесь их нет. Самообслуживание. — Он указывает на стойку в углу. Там стоит человек и, повернувшись спиной ко всему миру, жарит сосиски в покрытом слоем жира гриле. Видимо, он тоже из того магазина.

— А меню? — Прежде чем слова срываются с моих губ, я уже знаю ответ.

— Да я все время ем одно и то же, — отзывается он. — Белый хлеб, чай и яйца. Хочешь?

— Я бы предпочла водку с тоником. (Натан мотает головой.) Что, нет? — переспрашиваю я. — Только не говори мне, что у них нет лицензии. (Он кивает.) Ну тогда хотя бы кофе. Нужно пойти к стойке и принести? (Он опять кивает.)

Я отправляюсь в угол кафе, проходя мимо юнцов, полностью поглощенных своими компьютерами. Хозяин поворачивается лицом к стойке — в руке у него влажная тряпка — и спрашивает, что мне угодно.

— Эспрессо без кофеина, пожалуйста, — говорю я.

— Это что? — озадаченно спрашивает он.

— Э… кофе.

— А, ясно. «Нескафе»? Или у меня есть «Голд бленд».

— Да, спасибо. Черный. — Он зачерпывает ложкой гранулы и кидает их в кружку, украшенную снаружи адресом интернет-кафе, а внутри — пятнами танина. Наливает воду из большого чайника. Протягивает кружку мне — вместе с сахарницей (от которой я, само собой, отказываюсь). Затем передает мне тарелку, полную холестера.

— Можете отнести вашему другу? Яйца немного не прожарились. Сейчас принесу хлеб и чай.

Натан нависает над тарелкой, бормоча, что он не ел весь день, поскольку работал над новым проектом.

— Вообще-то, — говорит он, — это просто отлично, что ты позвонила. Я собираюсь осваивать новую область и не откажусь от поднятия фондов… (Ушки на макушке, Трикси. Еще неизвестно, Джим, кто будет смеяться последним.) Я хочу организовать сеть интернет-кафе вроде этого. — И Натан обводит рукой окружающую действительность.

— О. — Я не могу скрыть разочарования в голосе. — Я думала, тебе понадобится большая ссуда, а не несколько сотен.

— Очень смешно. Нет, кафе будут не прямо уж такие, как это. Повыше рангом. Я уже заключил контракты с несколькими серьезными провайдерами. Для начала мне понадобится миллионов десять — двенадцать.

Хм. Не так много, как я надеялась, но, в конце концов, Джим не ставил ограничений на сумму сделки.

И я приступаю к своим прямым обязанностям. Рассказываю Натану, что именно я могу для него сделать. Разъясняю, сколько времени может понадобиться на то, чтобы получить деньги, и как это можно провернуть самым выгодным образом. Весь сегодняшний день я потратила на изучение ситуации на рынках, так что теперь я во всеоружии. Я говорю уже минут десять, когда Натан жестом останавливает меня.

— Так-так-так, — перебивает он. — Я пока не говорил, что доверю этот бизнес тебе…

Я ошарашенно взираю на него. Зачем тогда было соглашаться на ужин? Зачем я потратила впустую столько слов?

— У меня есть кое-какие особые требования…

Вот уж нет! Я не собираюсь больше ввязываться ни в какие истории с проститутками. Ни за что! Я собираюсь протестовать, но Натан меня упреждает:

— Нет-нет, ничего такого, — говорит он. — Но кое-что ты все-таки можешь сделать. Пошли.

Он берет меня за руку и ведет к задней стене кафе. Здесь дверь, на ней изображена девочка, сидящая на горшке. Нердовские юнцы хихикают, когда мы проходим мимо. Натан открывает дверь и заталкивает меня внутрь.

— У тебя есть кое-что, что мне нужно, — говорит он.

Меня охватывает паника. И не уверяйте меня, что ему нужна сделка. Нет, еще раз я этого не вынесу. А он принимается расстегивать джинсы. Нет и нет! Я не готова спасать свою карьеру таким путем… Ведь правда?..

— Ладно тебе, — говорит он. — Это займет несколько минут.

Что? Похоже, он очень, очень одинок.

— Я… я не знаю, — нерешительно говорю я. Я разрываюсь на две части — между спасением своей работы и своего достоинства.

Он принимается спускать штаны.

— Могу поклясться, что ты считаешь меня странным.

— Да.

«Не забывай: клиент всегда прав», — твержу я себе.

— Что?!

— Извини. — «А иногда клиент все-таки не прав!» — Слушай, я не знаю. — Что мне делать? Опуститься на колени и думать только о Прада в моем гардеробе?

— Но оно у тебя просто прелесть. Ничего красивее я никогда в жизни не видел.

— Э? Что просто прелесть?

— Белье.

— Что-о? — ору я. — Ты. Ты! Это ты рылся в моем ящике на вечеринке?

Натан смущен.

— Извини. Но у тебя трусики от Ригби и Пеллер. Я просто не мог устоять. Если хочешь, я могу вернуть их назад — но в обмен на те, что сейчас на тебе. — Он наконец спустил джинсы, и я вижу СВОИ трусики. Поверить не могу: они на него налезли. С завтрашнего дня я действительно сажусь на диету. — Я ношу их с тех пор, как взял у тебя.

— Ты псих! — верещу я и с грохотом распахиваю дверь. Так что нердовские мальчики могут лицезреть, что случается порой со взрослыми нердами. — Найди себе кого другого, чтобы снабжать тебя бельем! — И я опрометью выскакиваю из кафе.

Вторник, 31 октября

(до «Дня X»… — черт, я сбилась со счета; знаю только, что в пятницу мне настанет конец, если не случится чудо)

— Не вздумай ничего говорить, — предостерегаю я Бладхаунда, усаживаясь на свое место.

Смотрю в компьютер. На рынках сегодня поспокойнее. Фондовые рынки Токио и Гонконга, кажется, держатся лучше, чем можно было ожидать, а мировые валюты более или менее стабильны. «Оптимальное время для сделки», — усмехаюсь я про себя.

— Ну что, я же тебя… — насмешливо начинает он, но я вмешиваюсь, прежде чем он успевает сказать: «предупреждал».

— Заткнись. — Я вскидываю руку. — Я не шучу.

— Мне жаль. Мы с Киараном узнали про его странное хобби, когда возвращались с твоей вечеринки. В такси он показал нам трофей. Честное слово, в университете за ним такого не водилось. — Я скептически смотрю на Бладхаунда. — И еще, — продолжает он, — тебе звонили. — Он протягивает мне несколько записок. — Не то чтобы это было что-то важное. Лили хотела узнать, не согласишься ли ты нести ее букет… — Я уничтожающе смотрю на него. — Слушай, я-то не виноват. Просто передаю тебе ее слова. Еще она купила ткань на распродаже и полагала, что ты захочешь взглянуть… — Я совсем собираюсь наконец-то заткнуть Бладхаунда, когда он прибавляет:

— О, да. Еще звонила Джулия.

— Мне? Или тебе? — спрашиваю я и вижу, как его щеки заливаются краской.

— Тебе.

— А вчера вечером, надо думать, она была с тобой. — Когда я позвонила ей из такси после роковой встречи с Натаном, ее автоответчик был отключен. Я хотела позвать ее в «Мет-бар» и поплакаться в жилетку, но нет… Бладхаунд кивает и опасливо глядит на меня. Я пожимаю плечами.

— А еще тебе звонил какой-то парень по имени Джимми Монро.

— Кто? — переспрашиваю я, пытаясь припомнить, где я могла слышать это имя. Оно кажется мне знакомым…

Он сказал, что вы познакомились в аэропорту перед вирджинским рейсом и ты сказала, что работаешь в банке. (Ах, этот. Толстяк. Человек, которому никогда не понадобится спасательный круг, поскольку жир успешно удержит его на поверхности воды.) Он сообщил, что хочет взять заем.

— Да ну? Он что, покупает машину? (Бладхаунд качает головой.) Дом? (Снова отрицательный жест.) Тогда что?

— Похоже, — медленно говорит Бладхаунд, — ему нужно поднять фонды, поскольку его фирма работает над каким-то грандиозным проектом. Они только что заключили несколько дистрибутивных сделок в Штатах. Я не знаю подробностей, но он очень жаждал поговорить с тобой. Похоже, ты произвела на него впечатление. — Ну да, но все же не такое сильное, как еда в баре…

Бладхаунд передает мне записку с номером. Ислингтонский добавочный. Я берусь за телефон. В какой он области бизнеса? Пищевая продукция, верно? Или мне так показалось, потому что он столько ел?..

— Кто это оставил латте у меня на столе? — спрашиваю я, пока ожидаю ответа с того конца провода.

— Киаран, — отзывается Бладхаунд, не поднимая глаз. Я отодвигаю пластиковую чашку на самый край стола.

— «Трипл фудз», — говорит голос в телефонной трубке.

— Будьте добры Джимми Монро.

— А кто его спрашивает? — В голосе слышны певучие нотки, которые, по мнению секретарей, очень нравятся всем без исключения людям.

— Трикси Томпсон-Смит. (Бладхаунд кидает на меня укоризненный взгляд.) Слушай, — шиплю я, прикрыв рукой микрофон. Это написано в моей визитке. Или ты предлагаешь мне прямо сейчас пуститься в объяснения о том, что случилось с моей настоящей фамилией?

Он пожимает плечами и отворачивается к своему компьютеру. На том конце провода фоном слышатся «Зеленые рукава». Проклятые «Рукава»! Они преследуют меня повсюду. Могу поспорить, Лили закажет их вместо свадебного марша.

Из трубки доносится неразборчивое бормотание, а затем раздается голос Джимми Монро:

— Трикси, это вы? Спасибо, что перезвонили.

— Не за что, — отвечаю я, вознося горячую молитву. — Чем могу помочь?

— Ну, я подумал пригласить вас на ужин… (Мне следовало предвидеть, что без еды здесь не обойдется.) Мой босс хотел бы встретиться с вами…

Я могу только радоваться, что предусмотрительно поместила свою фотографию на визитки. Не то чтобы банк этого требовал, но как я в свое время сказала Джиму, одно изображение стоит тысячи слов. В ответ он заметил, что моим клиентам тысяча слов и ни к чему: они будут счастливы, если я позвоню и скажу хотя бы одно… Но это было давно. Теперь все иначе.

— Хорошо, — отвечаю я. — Могу я узнать, о чем пойдет речь?

— Нам нужна ссуда — около пятидесяти миллионов фунтов, — сообщает он. — Я понимаю, что эта сумма не так уж велика по сравнению с теми, которыми вы ворочаете, но мы только начинаем. Если мы заключим сделку, то, возможно, нам понадобится брать такие же займы каждый месяц. А может, и большие. У нас серьезные планы на будущее…

Сердце учащенно колотится в груди, кажется, даже отдается в телефонной трубке. Этот человек, этот толстяк с безвкусными золотыми бирюльками может спасти мне жизнь. Я готова расцеловать его.

— Когда вы хотели бы поговорить? — Я стараюсь, чтобы голос звучал непринужденно и по-деловому.

До меня доносится шелест бумажных страниц и отдаленное бормотание. Потом Толстый Парень вновь возвращается в трубку:

— Как насчет завтрашнего вечера?

Мне хочется завыть. Завтра-это значит у меня остается в резерве всего лишь двое суток. Но скрепя сердце я соглашаюсь, правда переношу встречу на ланч. Это дает мне еще полдня.

— Заметано, — говорит он. — Встретимся у «Фредерика» в Камденском пассаже. Знаете, где это?

— Да. Договорились.

— В час?

— Давайте в двенадцать. — Лишний час для меня.

— Отлично. Увидимся завтра. Всего наилучшего. — И он вешает трубку.

— Бладхаунд! — ору я. Он подскакивает и смотрит на меня. На лице его видна паника: он явно струхнул, решив, что снова сделал что-то не так… — У меня еще есть шанс… У меня еще есть шанс, — ошеломленно повторяю я. Бладхаунд улыбается, а я усаживаюсь за компьютер и снова принимаюсь изучать ситуацию на рынках. Выискивать оптимальный вариант для вложения денег Робина Бобина. Впереди у меня длинный день…

Среда, 1 ноября

(до «Дня X» 3 дня — простите, вас не узнать в этом наряде)

Я приезжаю к «Фредерику» пораньше, дабы получше осмотреть это место. Заранее подыскать пути к отступлению: вдруг от меня снова потребуют трусики или иной предмет туалета. Сегодня я на всякий случай выбрала трусы из «Маркса и Спенсера» — как средство устрашения.

Завидев меня, метрдотель расплывается в улыбке. На несколько жутких секунд я уверяюсь в мысли, что юбка задралась, явив миру мое сегодняшнее кошмарное белье. Потом вспоминаю, что в прошлый раз, когда мы были здесь с Джулией, мы несколько перебрали совиньона. Я невольно бросаю взгляд на стену, дабы увериться, что там уже нет пятна от шоколадного мусса.

— Здравствуйте, — говорю я и чувствую, что начинаю краснеть. Конечно же, он меня не помнит. Он улыбается мне, поскольку я — клиент, который платит.

— Добрый день, мадам, — отвечает он.

— Столик на троих на имя Монро. На полдень.

Он сверяется со своими записями, водя пальцем по странице, пока не обнаруживает нужную отметку.

— Вот, — сообщает он. — У вас кабинет. Идемте, я вас провожу. — Он указывает на дверь по правую руку. Я помню те дни, когда я ужасно стеснялась всех этих бизнес-ланчей. Когда я попала на него в первый раз, то пожимала руки всем подряд — даже метрдотелю. Помню, он был очень польщен…

Большой круглый стол накрыт на три персоны, а оставшиеся невостребованными стулья стоят рядком возле одной из стен. Их яркая обивка контрастирует с кремовыми стенами. Я усаживаюсь за стол, лицом к двери.

— Желаете что-нибудь выпить? — спрашивает он, постелив салфетку мне на колени.

— «Кир ройял», пожалуйста. — Я открываю меню и изучаю его, выискивая наименее калорийные блюда.

— Да, мадам. Что-нибудь еще? Я киваю.

— Газированной воды, пожалуйста. Большую бутылку.

Он делает пометку в книжечке и удаляется. Уже десять минут первого, но нет никаких признаков ни Робина Бобина, ни его босса. Внезапно за стеной кабинета я слышу какой-то шум. Кто-то переговаривается между собой. До меня доносится голос метрдотеля, говорящего: «наши посетители это любят» и «малиновое мороженое никогда еще не было так популярно» и наконец: «продажи десертов подскочили втрое». Потом кто-то еще что-то говорит, а потом дверь открывается.

На пороге появляется Джимми, а вслед за ним… вслед за ним… Я моргаю, полагая, что мне это чудится… Но нет. Это действительно Ларри. Суженый моей матушки стоит прямо передо мной. Правда, на этот раз одет он не в белую куртку, украшенную потеками малинового сиропа, а в «Армани». Я осматриваю его с ног до головы и вижу ботинки от «Чёрч», рубашку от Томаса Пинка и галстук от «Эрмес». А Джимми улыбается во весь рот и говорит мне:

— Сюрприз.

Я наконец-то обретаю голос… Впрочем, что за чушь? Я его и не теряла. Просто он не сразу прорезался, когда мне понадобилось применить его по назначению. Я медленно поднимаюсь на ноги; меню падает на стол.

— Это что, розыгрыш?

— Нет. Разумеется, нет! — отзывается Ларри. — Сядь, пожалуйста. — Он переводит взгляд на метрдотеля. — Бутылку вашего лучшего шампанского. — А потом снова обращается ко мне. — Надеюсь, в вашем банке нет этих глупых правил, запрещающих пить спиртное во время ланча?

Я качаю головой. Это не вполне правда. Несколько лет назад такое правило ввели, но мы сообща делали вид, что памятка до нас не дошла, а потом напоили личную секретаршу управляющего, и ей никогда больше не доставало смелости перепечатать памятку еще раз.

— Надо думать, вы не вполне понимаете, что происходит, — продолжает Ларри. Я киваю. — Так вот, Джимми рассказал мне об очаровательной леди, которую встретил в аэропорту. Он превозносил ваши достоинства, рассказывал, как вы любезны и компетентны в своей области. Уверял, что мы непременно должны воспользоваться вашими услугами. И лишь когда я увидел вашу визитку, я наконец-то все понял. — Он делает паузу, ожидая, пока метрдотель наполнит наши бокалы.

— Прошу прощения, — говорит метрдотель. — Могу я предложить вам наши фирменные блюда? — Ион принимается перечислять: вареная пикша, ризотто с шафраном и бог весть что еще. А в заключение прибавляет: — К сожалению, сегодня нет шоколадного мусса. — И, выразительно посмотрев на меня, удаляется.