Суббота, 21 октября

(до «Дня X» 24 дня — нормальный ход жизни возобновляется)

Я просыпаюсь от хлопка двери. Солнечный свет пробивается сквозь неплотно закрытые шторы, которые я вчера опускала в спешке, когда мы с Киараном вошли в комнату. Открываю глаза и вижу подушку. Она пуста. Киарана нет! Я подскакиваю и судорожно озираю комнату, взглядом разыскивая его одежду. Одежды нет! Я усаживаюсь в кровати, чувствуя, как меня медленно, но верно охватывает паника. И тут открывается дверь. В спальню вплывает Киаран, держа в руках поднос.

— Доброе утро, — говорит он, устанавливая поднос на столик возле кровати. А затем наклоняется и нежно целует меня в губы. Будильник показывает десять, стало быть, четыре часа мы все же проспали. — Я решил выскочить и купить свежих круассанов, а заодно поглядеть, нельзя ли где-нибудь добыть латте. Кажется, ты его любишь. — Он протягивает мне шелковый пеньюар. — И лучше надень это, а не то я не смогу уйти. Слишком велико окажется искушение…

Уйти?

— Ты собираешься уходить? — спрашиваю я, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно, и разламываю круассан. Губы пересохли. Что это значит? Ночь прошла — и можно убегать?

— Боюсь, что да. Я обещал провести уикенд с друзьями. Мы не виделись с тех пор, как я работал на Уолл-стрит. Они живут в Сассексе, и я обещал, что приеду сегодня к полудню… Впрочем, к полудню уже не успею. — Киаран виновато глядит на меня. — Я — крестный их сына, я не могу их подвести. Ты ведь меня поймешь?

Я медленно киваю и выдавливаю улыбку. Спокойней, Трикси. Не показывай ему своих истинных чувств.

— Слушай, — продолжает он. — Я и в самом деле не ожидал, что этой ночью все выйдет именно так… (О чем это он?) Но это случилось, и я рад, потому что мечтал об этом с тех самых пор, как вылил на тебя кофе.

Хорошо сказано! Я чувствую, как начинаю улыбаться помимо собственной воли. Он вовсе не убегает от меня. У него ив самом деле уважительная причина.

— Все в порядке, — говорю я беззаботно. — Я найду, чем заняться без тебя… — Ох, черт. Неверный ответ, Трикси. Киаран выглядит удрученно. Ладно, изменим тактику. — Хотя, если ты не очень торопишься, я найду, чем заняться с тобой. — Я откидываю одеяло, демонстрируя себя. Без ничего…

— Не надо, — восклицает он. — Ты сума меня сводишь. Этак я совсем опоздаю.

— Правда? Я в любой момент могу перевести часы назад, и тогда ты приедешь вовремя. — Я наклоняюсь вперед — так, что из-под одеяла показывается еще больше обнаженного тела, беру будильник и жму на кнопки. Теперь он показывает девять.

— Иными словами: живи по времени Трикси, и ты никогда никуда не опоздаешь? — Он смеется, и его синие глаза ярко блестят.

— Или еще можно сказать, что ты все еще живешь по времени Уолл-стрит. — Часы показывают восемь. Семь… — Не так-то просто адаптироваться — со всеми этими временными зонами.

— Тогда получится, что нас разделяет пять часов. — Киаран придвигается поближе к кровати, а будильник тем временем уже показывает пять. — Но, учитывая все обстоятельства, я, пожалуй, и в самом деле могу использовать разницу во времени более чем продуктивно…

Так он и делает.

А потом мы лежим рядышком, держась за руки, и болтаем о всякой всячине. Но три часа спустя чувство вины овладевает им безраздельно: ему действительно пора идти. Он обещает позвонить завтра, но я беспечно отмахиваюсь и велю ему сосредоточиться на друзьях и их сыне. Я не хочу прослыть одной из тех женщин, которые вцепляются в своих приятелей, как клещи… Женщина Киарана… Мне нравится, как это звучит. Впрочем, я отлично знаю, что одна проведенная вместе ночь — это еще не повод для установления долгоиграющих отношений.

Я наблюдаю, как он собирает одежду и приводит себя в порядок, и в конце концов передаю ему его собственные часы, которые лежат на столике и показывают истинное время. Потом он наклоняется, нежно меня целует, желает удачно слетать в Нью-Йорк и обещает звонить.

— Жаль, что я уже им обещал. Я позвоню, честное слово. — И он снова целует меня. — И не раз. — А потом он уходит, аккуратно закрыв за собой дверь. Я лежу, не шевелясь, долго-долго, кажется, целую вечность, и припоминаю каждый миг, который мы провели вместе… и нашу беседу… ив конце концов засыпаю.

Мне снится Киаран, но на этот раз уже в своем собственном обличье. В кабинете психоаналитика он обсуждает старый, как мир, вопрос: когда наступает время позвонить женщине.

Надо сказать, доктор поразительно напоминает Зигмунда Фрейда. Он сидит в черном кожаном кресле, а Киаран растянулся на белой кровати. В конце концов, чтобы представить Киарана на кровати, много воображения не требуется.

«Итак, — вопрошает старина Зигмунд, — когда вы позвоните женщине после вашего первого свидания?»

«Это зависит от того, насколько я увлечен. Если сильно, то, возможно, в течение недели. Я не хочу, чтобы она считала, будто я потерял голову».

«А если она позвонит вам первой?»

«Сомневаюсь. Она для этого слишком серьезна. Вдобавок у нее большие проблемы с биологическими часами».

«Ну а если вы с ней уже переспали?»

«Тогда я буду крайне осторожен. Не хочу, чтобы сложилось впечатление, что это любовь. Это слишком обязывает».

«Ну а если это Трикси?»

«О! Вот это женщина! Красивая, талантливая, остроумная…»

Да! Это мой сон.

«Вы не собираетесь позвонить ей сию же секунду?»

«Даже не знаю. Мы увидимся на работе».

«Но она же в Нью-Йорке на этой неделе».

«Мы увидимся, когда она вернется».

«Однако вы обещали позвонить ей в Америку. Если вы этого не сделаете, она будет огорчена. Не думаю, что вам стоит ее огорчать. Эта женщина заслуживает большего».

Виват, Зигмунд!

«Даже не знаю, что сказать. Трикси известны правила этих игр. Вдобавок на данный момент она больше занята своей карьерой. Я дождусь, когда она вернется в Лондон, а там видно будет.»…

Что?!

Я просыпаюсь с воплем. Будильник показывает час, но Я не знаю, в какой временной зоне он сейчас работает. Сдается мне, должно быть около шести. Комната погружена во мрак, и сквозь щелку в шторах я вижу, что на улице начинает смеркаться. Я одеваюсь, нашариваю телефонную трубку и звоню Джулии.

— Джулия, — говорю я. — Мне приснился кошмар. Может, приедешь? Надо принять на грудь и поговорить.

— Все ясно. Фрейдистский сон с участием тебя и Киарана. — Лучшая подруга знает меня как облупленную. — Буду через час.

Она прибывает, облаченная в новый шерстяной жакет и кожаные штаны, которые и становятся первой темой нашего разговора. Я разглядываю обновку и требую полного отчета о ее сегодняшнем походе по магазинам.

— Я так и подумала, что случилось нечто нерядовое, когда ты не позвонила и не приехала на ланч к Джо, — говорит Джулия. — Ну давай, рассказывай. Я хочу знать все.

Я так и делаю. А Джулия внезапно начинает мурлыкать себе под нос: «Que sera, sera».

— Прости. Какое отношение к этому имеют песни Дорис Дэй?

— Пока никакого. Я всего лишь хочу сказать, что если у тебя с Киараном все получится, то, возможно, будут иметь. И ты ничего не сможешь сделать, чтобы изменить ситуацию. Полагаю, ты должна понимать это лучше, чем кто бы то ни было. Послушай, — говорит она удивительно мягко и ласково. — Киаран — это не Сэм. Не надо по Сэму мерить всех остальных. Если ты будешь отвергать мужчину только из боязни, что он потом окажется подонком, то сама же развалишь себе жизнь. Киаран этого не заслужил. Он позвонит тебе — причем потому, что сам этого хочет. А не потому, что так велел ему Зигмунд Фрейд.

М-да. Теперь, когда она это озвучила, я начинаю чувствовать себя дурой.

— Ладно. Я не буду напрягаться по этому поводу, — обещаю я. — Понимаешь, я просто впервые со времен Сэма что-то такое почувствовала. Мне не хочется, чтобы все накрылось.

— Я тебя уверяю: все накроется, только если ты будешь делать из мухи слона. (Боже, какое счастье иметь такую мудрую и понимающую подругу!) Ладно, — говорит она, — если с необоснованными опасениями покончено, перейдем к более интересной теме. Давай-ка откроем бутылку, и ты расскажешь мне, как он. Хорош?

О боже! О боже, да! Да!! Да!!!

Понедельник, 23 октября

(до «Дня X» 22 дня — если я могу сделать это здесь, значит, могу везде)

Нью-Йорк! Искушение завершить поездку побыстрее испарилось, едва я припомнила два небезынтересных факта. Первое: разлука усиливает любовь. И второе: говорят, улицы Лондона вымощены золотом, так вот, в Нью-Йорке они заставлены магазинами.

Лимузин прибывает ровно в одиннадцать — тютелька в тютельку (я сказала Джиму, что в девять, так что я не успею заехать в банк) — и отвозит багаж, ноутбук и, разумеется, меня к третьему терминалу аэропорта Хитроу. Там я сверяюсь с расписанием и устраиваю себе маленькое турне по магазинам, прежде чем направиться в зал ожидания для пассажиров первого класса самолета на Вирджинию.

Я регистрирую билет, а потом прямиком отправляюсь в бар. Усаживаюсь за столик, заказываю бокал шампанского и озираю зал, отмечая взглядом служащих Сити. Вижу знакомую парочку — они работают в«Дойче банке». Киваю и продолжаю оглядываться. Нет ли здесь потенциальных клиентов?.. Фу, какая гадость! Невысокий человечек, сидящий в красном кресле у дальней стены, сосредоточенно ковыряет в носу. Омерзительно! Будь он даже брунейским султаном — я бы не стала иметь с ним дела. И если окажется, что у нас соседние места — ни за что не буду с ним общаться и ни за что не прикоснусь ни к одной вещи, которую он трогал… Даже если нас постигнет катастрофа покажется, что кислородная маска у нас одна на двоих…

Я неторопливо потягиваю шампанское. Потенциальный клиент здесь, на мой взгляд, только один. У него длинные растрепанные волосы, вытертые джинсы и линялая, не очень чистая футболка; на носу — очки с толстенными стеклами, а на коленях — ноутбук, и клиент уставился в него, ничего вокруг не замечая. Весь его вид выдает принадлежность к интернет-бизнесу. Может, подойти и представиться?

Я роюсь в сумочке в поисках очков. Стекла в них без диоптрий, потому что вообще-то у меня отличное зрение. Просто все знакомые соглашаются, что в очках у меня очень интеллигентный вид — и даже несколько нердовский.

Я уже слегка трогаю губы помадой, когда ко мне приближается незнакомый мужчина и без колебаний усаживается прямо передо мной. Вернее, с трудом втискивается за столик, далеко отодвинув стул. Его, что называется, много: он огромен и грузен, а лицо покрыто капельками пота. Он машет официанту и требует большой джин с тоником.

— Привет. — Он салютует мне стаканом. Его толстые, как сосиски, пальцы унизаны золотыми кольцами, и я улавливаю взблеск золотого браслета под манжетой рубашки. Как, интересно, он собирается проходить через металлоискатели? Он же перебудоражит все сигнализации в аэропорту!

Я киваю в ответ на его приветствие и прошу еще бокал шампанского.

— Куда летите? — спрашивает он.

Вот черт. Он сидит так близко, что я не могу притвориться, будто не слышу. И уж точно не могу сделать вид, что я его не заметила: когда он подошел, аж пол загудел. Хорошо не проломился.

— В Нью-Йорк. Деловая поездка.

— Я тоже. А каким бизнесом занимаетесь?

— Инвестиции. Я работаю в Сити.

А теперь шел бы ты отсюда! У меня нет никакого желания с тобой общаться.

— А я — в пищевой промышленности. (М-да. Мог бы и не говорить. Это заметно невооруженным глазом.) Лечу в Нью-Йорк завязывать контакты с тамошними компаниями. — Он подзывает официанта и требует тарелку лапши с яйцом и грибами. — Не успел позавтракать, — объясняет он, — потому чувствую себя неуютно… (Хм. Похоже на правду.) Джимми Монро, — сообщает он, протягивая мне руку.

— Трикси. — Мы обмениваемся рукопожатием. Моя рука тонет в его громадной ладони.

— Трикси — а дальше?

— Долго объяснять. Коллеги называют меня Трикси Трейдер. Такое прозвище. А настоящая моя фамилия Томпсон-Смит.

— И чем вы занимаетесь?

— Помогаю компаниям увеличивать денежный оборот. Посредством займов.

— Как это? Как займы под выигрышные облигации?

Занимался бы ты своим продуктовым бизнесом, Джимми…

— Нет. Я советую компаниям, как поднимать фонды и при помощи еврооблигаций. Это немного похоже на то, как правительство увеличивает количество денег за счет обычных облигаций. Но обычные не настолько совершенны: прибыль выплачивается только наличными. А евробонды обеспечивают банкам ежегодные начисления и с течением времени растут. Правда, для этого нужно проделать несколько сложных денежных операций…

Интересно, он хоть что-нибудь понял?

— И сколько можно выручить? — Джимми запрокидывает голову и сыплет в рот горсть кешью. — Компаниям?

— Ну, как вам сказать… Если компания достаточно известная и состоятельная, она может заработать и миллиард фунтов. Можно и больше. — Его брови ползут вверх; он глядит на меня со все возрастающим уважением. Нет нужды говорить ему, что лично я никогда не заключала сделок на такие суммы. — Но, как правило, это несколько сот миллионов. — И какого черта я распространяюсь перед этим Робином Бобином? — Меньшая сумма не имеет смысла, учитывая сложность операций. Инвесторы предпочитают крупные сделки.

— Ясно. Ау вас есть визитка, мисс, э? — Он загадочно смотрит на меня.

Я роюсь в сумочке и извлекаю карточку. Джимми пристально ее рассматривает, а потом прячет в карман.

— Так как же? Если, скажем, я захочу поднять фонды, можно мне к вам прийти?

— А вы захотите?

— Нет. То есть не то чтобы лично я. У меня есть друг, который владеет компанией. Вообще-то это он должен был ехать, но он боится летать на самолетах, видите ли… Так что пришлось мне. Я у него вроде поверенного. — Он демонстрирует мне свою исполинскую длань. Надо думать, он полагает, что чем больше рука, тем больше бабок загребет… — Я вежливо смеюсь.

Боже, что я вспомнила, — говорю я. — Я же должна сделать маникюр! У меня назначено время в косметическом салоне. — Я гляжу на часы. — Уже две минуты как. Прошу прощения. Он кивает, и вид у него несколько расстроенный. Но тут приносят заказ, и при виде еды лицо толстяка проясняется.

— Надеюсь, увидимся в самолете, — вру я.

— Вот будет забавно, если окажется, что мы сидим рядом, — говорит он, пытаясь ухватить вилку своими толстыми пальцами. — У меня место 1А, ау вас?

— Простите, мне действительно надо бежать. В салонах терпеть не могут, когда клиенты опаздывают. — Я кидаюсь к косметическому салону. Надеюсь, они сляпают мне по-быстрому какой-нибудь маникюр…

Надо бы проверить, какое у меня место. Единственная надежда, что в случае чего мне удастся поменять билет.

Понедельник, 23 октября

(до «Дня X» все еще 22 дня — но уже по нью-йоркскому времени)

Я приземлилась в аэропорту Кеннеди, счастливо избежав встречи с Робином Бобином. Поднимаясь в самолет, я его видела, но, к счастью, он был очень занят: опустошал пачку бисквитов и меня не заметил. Не то чтобы я испытываю предубеждение против полных людей, просто они навевают мне неприятные воспоминания. Так что мое к ним отношение — всего лишь защитная реакция. К Кейт я привыкла, но семичасовой перелет в компании незнакомого толстяка-это уж выше моих сил. Не знаю, кто кого возненавидел бы больше, окажись мы рядом.

Я прибываю в «Нью-Йорк Палас», что на углу Мэдисон и Пятидесятой авеню, через час после приземления. Вхожу через главные двери, но затем быстро сворачиваю вправо, дабы попасть в более приватную часть, «Тауэре», — «отель в отеле», как гласит реклама.

Этот отель мне порекомендовала Джулия. Она останавливалась здесь во время своей последней поездки, и ей понравилось. Для начала: это элитное заведение и принадлежит к числу наиболее респектабельных отелей во всех Соединенных Штатах. А во-вторых, от него два шага шагнуть до самых престижных магазинов… Опять же следуя совету Джулии, я забронировала себе номер на нечетном этаже. Хм. Кажется, даже самые высококлассные отели не обходятся без причуд. Здесь, например, на всех четных этажах комнаты обставлены в классическом европейском стиле, а на нечетных — в стиле ар деко.

Едва я успела войти в свой номер, как раздался звонок в дверь и на пороге возникло прекрасное видение. Белокурый Адонис, облаченный в униформу отеля, сообщил, что во время моего здесь пребывания будет готов оказать мне любую услугу. Любую? Интересно, а это входит в его служебные обязанности? Интересно, как отнеслась бы к этой идее Бренда из отдела расходов?

Но Себастьян быстро возвращает меня с небес на землю. Он объясняет, что будет моим личным дворецким. Моим персональным Дживзом, так сказать. Увы, дворецкие ничем таким не занимаются. Жаль… Или нет: слава богу! Уймись, Трикси! А как же Киаран? Помнишь? Это мужчина, с которым ты недавно провела ночь… Кстати, он звонил?

— Нет ли для меня сообщений? — спрашиваю я Себастьяна.

Тот открывает кожаную папку и выдает мне несколько листков бумаги. Я углубляюсь в их изучение. Джим. Джулия. Лили (с длинным повествованием о супермаркете, который недавно ввел дисконтные карты) и Кэндис. Она — первый клиент, которого я намеревалась посетить по рекомендации Киарана.

— О! — Я гляжу на Себастьяна. — Кажется, мне придется отменить заказ на столик в «Ле Серк». Моя клиентка предпочитает обедать в другом месте. Что, закусочные опять в моде?

Он улыбается и мотает головой, а потом объясняет мне, что я теряю возможность насладиться фантастическими блюдами — и все потому, что леди предпочитает дешевые забегаловки.

— А там подают алкогольные напитки?

— Ну, это зависит… Хотя вообще-то нет.

— Что?

Я приказываю дворецкому наполнить фляжку водкой. Чистой. А апельсиновым соком я ее всегда смогу разбавить. Себастьян кивает, а затем проводит для меня краткую экскурсию по моим апартаментам. Вот это — мини-бар. Здесь телефоны. Мини-бар. Факс. Мини-бар. Принтер и сканер. Мини-бар. Сюда ставится ноутбук.

Мини-бар… На что он намекает? Или это у меня мысли повернуты в определенное русло?

Себастьян собирается уходить, но прежде передает мне персональную карточку отеля, где указан адрес, номер телефона и факса, так что нью-йоркские клиенты могут связаться со мной в любой момент. Надо же! Неплохо, неплохо… Он обещает вернуться сводкой в течение часа и исчезает. Мне как раз хватит времени распаковать вещи, развесить одежду, принять ванну и подготовиться к встрече с Кэндис. В Челси… Хм, не ближний свет, но что делать?..

Подъезжаю к месту встречи, назначенному Кэндис, и недоумеваю. Уточняю у таксиста, не перепутал ли он адрес… Заведение выглядит более чем отвратительно. Сплошь пластмасса и бумажные салфетки. Официантка несет в руках кофейник из нержавейки. Она одета в розовый нейлоновый комбинезон и спортивные ботинки. К огромному моему сожалению, таксист убежден, что адрес верный. Приходится войти.

В своем послании Кэндис сообщила, что на ней будет красный жакет, а в руках — книжка «Нехоженые тропы». Когда я перезванивала ей, чтобы уточнить место встречи, я в свою очередь упомянула, что буду одета в костюм от Армани.

Когда я вхожу в закусочную, все головы поворачиваются ко мне. Хотя такое случается нередко, взгляды присутствующих почему-то меня смущают. Безумные глаза глядят на меня из зарослей всклоченных бород и растрепанных волос. Я так и жду, когда же появится Гризли Адаме… Но по мере того как я продвигаюсь вглубь заведения, клиентура меняется. Краснощекие молодцы уступают место хилым и бледным. Волосы у всех жирные — или это гель? Фигуры больше похожи на скелеты…

Я словно попала в палату чахоточных больных. Но, вместо того чтобы лежать на железных больничных койках, на белых простынях, они сидят вокруг столиков из дешевой пластмассы, потягивают черный кофе и чавкают.

Да-да, чавкают. Этот звук доминирует над всеми прочими. Очень надеюсь, что не подхвачу здесь какую-нибудь заразу. Пожалуй, вечером перед сном надо будет принять внутрь горячего пунша с двойной порцией «Эхинацеи» — для профилактики… В дальнем углу замечаю красный жакет. Кэндис? Она машет мне книжкой. Бедная девочка выглядит так, словно она чертовски простужена. У нее слезятся глаза — впечатление такое, что она только что просыпала свежемолотый перец. Неудивительно, что она отказалась пойти в «Ле Серк». Сейчас бедняжке, похоже, роскошь противопоказана. Впрочем, все равно она могла бы выбрать для встречи место пожизнерадостнее.

Я пытаюсь припомнить, что Киаран рассказывал мне о Кэндис. Она бухгалтер и недавно вернулась из Колумбии, где прожила два года.

Не исключено, что именно этим объясняется ее внешний вид — одежда явно не из последней коллекции. При моем приближении Кэндис поднимается и протягивает мне тонкую костлявую руку. Ногти обгрызены. Представляете? И это в Нью-Йорке, известном во всем мире своими парикмахерскими салонами!

— Трикси? — спрашивает она, и мы пожимаем друг другу руки. Ее книженция, эта «библия самосовершенствования», лежит на столе лицом вниз. Там ей самое место…

— Рада познакомиться, Кэндис. Я много о вас слышала. — Первая заповедь: расположи к себе потенциального клиента.

— Кофе? — Она подзывает официантку.

— Чего желаете? — Та подходит и останавливается возле столика, ни на секунду не прекращая мусолить жевательную резинку.

— Апельсиновый сок, — отвечаю я. — Надеюсь, он у вас свежий?

— А то. Час назад пачку открыла. Свежее некуда. — Она смеется и не торопясь идет к стойке.

— Может, хотите перекусить? — предлагает Кэндис. (Что, здесь? Да я лучше удавлюсь.) Могу порекомендовать омлет. А вот гамбургеры не берите. Пэтси, — она кивает на официантку, — сказала, что они еще толком не разморозились. Пожалуй, выпью еще кофе. — Она машет Пэтси своей пустой чашкой. — Итак. Вы приехали из Лондона? (Я киваю.) Это очень большая смелость!

— Почему? Вы боитесь летать? Киаран сказал, что вы недавно из Колумбии. Мне казалось, что там интересно, но небезопасно. О колумбийцах рассказывают такие ужасы…

— Киаран… Как там поживает этот ирландский душка? По-прежнему обручен со своей карьерой? — Иона рассказывает, как вешались на него женщины, пока он работал на Уоллстрит… — Но он не обращал на них никакого внимания. Я сперва даже подозревала, что он голубой. Впрочем, когда я узнала его получше, поняла, что одного только хорошенького личика мало, чтобы его впечатлить. Он человек с сильным характером. К сожалению, хотя я, разумеется, никогда ему этого не говорила, все эти «сильные личности» — полные отморозки. Как вы считаете?

— Честно говоря, никогда не задумывалась. — А как у него там с женщинами? Если только он за это примется, то разобьет не одно сердце. — Я в самом деле не настолько хорошо с ним знакома, — лукавлю я. — Он узнал, что я собираюсь в Нью-Йорк, и посоветовал мне переговорить с несколькими людьми. Правда, он не знал наверняка, кто из них до сих пор на плаву.

— Боже! Киаран, кажется, и впрямь не в курсе. Когда я с год назад вернулась из Колумбии, я поступила на должность финансового директора в одной компании в Нью-Джерси. Но там у меня не заладилось. Так что сейчас я ищу работу…

Черт! Первая встреча с клиентом — и полный провал. Я переливаю почти все содержимое своей фляжки в стакан с соком. Сейчас мне это нужно.

— Вы не сообщали Киарану, что вы безработная?

— Я не общалась с ним с тех самых пор. Вообще-то меня очень удивило то, что он дал вам мои координаты. Он не стал бы снабжать ими кого попало. Я решила, что вы с ним близкие друзья. Но, возможно, и к лучшему, что вы мне позвонили.

— К лучшему, — отзываюсь я и ставлю на стол свой портфель. — Не уверена, что мы сумеем договориться о сделке, но все же… — И разыскиваю среди бумаг свое резюме, в котором доступно объяснено, что Трикси Трейдер-профи в своем деле и ваши деньги в надежных руках…

— Осторожней! — Кэндис делает резкое движение в попытке спихнуть мой портфель со стола. — Может, мы сделаем это в более приватной обстановке? Джерри следит за нами. — Она кивает на бледного юнца в черном, сидящего через два столика от нас — Я уверена, что он переодетый коп… Хотя, может, и ошибаюсь. Может, он просто пришел, чтобы встретиться с Чарли.

— Ну так и что же? Я, кажется, не делаю ничего противозаконного. И кто такой этот Чарли?

— Британцы! Чертовы ледышки! У вас что, вообще нет нервов? — Кэндис выхватывает у меня портфель. — Нельзя делать этого здесь. Я иду в туалет — там и встретимся. — Она встает, подхватывает свою книжку и направляется к дальней стене…

Американцы. Патетика так и прет. Я озираю зал. Джерри пристально смотрит в нашу сторону. А вернее — прямо на меня. Возможно, он никогда не видел так близко подлинного Армани… Минут через пять, когда со стороны Пэтси уже несколько раз долетело: «Чего желаете?» — я поднимаюсь и отправляюсь на поиски Кэндис.

— Кэндис! — зову я и стучусь в единственную запертую кабинку. Внезапно дверь распахивается, и костлявая рука затаскивает меня внутрь. — Что выделаете?!

Я потираю предплечье. Не исключено, что останется синяк. Счастье еще, что стоит осень, и потому входу длинные рукава… Киарану придется объясниться!

— Я не хотела, чтобы кто-нибудь нас видел. Вы все принесли?

— Разумеется. — Я лезу в портфель и наконец-то нахожу резюме. — Пожалуйста, можете ознакомиться. Мой послужной список. Рада буду помочь, чем смогу, хотя, как я уже отмечала, мы навряд ли сумеем договориться…

— Что это?! — вскрикивает Кэндис — На кой хрен мне эта бумажка?

— Простите? — Может, эта женщина и приятельница Киарана, но на мой взгляд, она абсолютная психопатка. Я пристально гляжу на нее. — О чем вы говорите?

— Где товар? Вы сказали, что пришли ради сделки. — Она расстегивает жакет, и я вижу сумку-пояс, обернутый вокруг ее талии. Больше под жакетом ничего нет… — Киаран ничего не говорил о цене, но я думаю, мы сговоримся, верно?

— Я не понимаю, о чем вы, — говорю я этой безумной женщине, не в силах отвести взгляд от кольца, вставленного в ее пупок. Удивительно, как Кэндис до сих пор не переломилась пополам: она неимоверно худая и плоская, как блин. Ребра едва не разрывают кожу.

— Вы сказали, что приехали в Нью-Йорк ради сделки. Так давайте же договоримся. — Она расстегивает молнию на поясе и вынимает горсть зеленых купюр.

И тут до меня доходит. Все встает на свои места стройным рядом — Колумбия, Чарли, красные глаза и сделка в сортире. Боже милостивый! Она наркоманка! А я стою вместе с ней в кабинке. У нее в руках деньги, а там, снаружи, возможно, сидит переодетый коп. Спасите! Скорее бежать отсюда! Как я могла быть такой дурой?!

Я отталкиваю ее руку и поспешно пячусь назад.

— Похоже, произошло ужасное недоразумение. Киаран ведь не знал о ваших… — я мучительно подбираю слова, — привычках? Верно? (Она качает головой.) Видите ли, я боюсь, он полагал, что вы все еще занимаетесь бизнесом… и заключаете сделки… э… иного рода.