Глава 18

УЩЕЛЬЕ ПОТЕРЯННЫХ ДУШ

Несмотря на то что солнце еще не скрылось, в ущелье Потерянных Душ царили холод и мрак. Высоко наверху на фоне заходящего солнца маячил силуэт Гунарта, который, убедившись, что я вылезать не собираюсь, сбросил мне связку факелов, да неподалеку три лысых стервятника дрались из-за омерзительно пахнущих орочьих потрохов. И это было все, что связывало меня с миром живых.

Кругом была земля мертвых. Трава здесь не росла, каменистое дно было сплошь усыпано белыми и желтыми костями и человеческими, эльфийскими и лошадиными черепами с пустыми глазницами. Стояла мертвая тишина, изредка нарушаемая пронзительными криками стервятников. Наверное, можно было бы сказать, что вокруг ни души, если бы не постоянное ощущение, что тысячи глаз смотрят на меня со всех сторон.

«Уютно, как в склепе», — поежившись, пробормотал я, пнул валявшийся поблизости череп орка и побрел в ту сторону, где, по моему мнению, была когда-то самая гуща сражения. С каждым шагом на душе становилось все тоскливее и тоскливее, и в конце концов до моего не совсем трезвого рассудка дошло, что лезть в ущелье Потерянных Душ на ночь глядя было по меньшей мере опрометчиво. Тем более что от стального оружия предков за двести лет под открытым небом не осталось ничего, кроме ржавых огрызков с золотыми или серебряными рукоятками. Целыми остались только черные длинные мечи темных эльфов, но и они были в основном сломаны или зазубрены до безобразия. После того как я с трудом разыскал несколько более-менее приличных мечей, стало ясно, что для того, чтобы вооружить всех моих людей, мне понадобится скорее всего провести в ущелье всю ночь.

Когда последний луч солнца исчез за скалой, в пустых глазницах черепов загорелись тусклые голубые огни. От земли поднимался плотный туман. Он окружил меня со всех сторон, так что я уже не видел и собственных сапог, но вскоре собрался плотными клубами над лежавшими на земле костями. Вот тогда-то я и увидел призраков. Они поднимались и двигались на меня, хотя кости оставались лежать на земле. Шедшие на меня воины были бесплотны, как туман, но звуки, разносившиеся по ущелью — топот множества ног, звон доспехов, лязг выхватываемых из ножен мечей, — были настолько реальны, что меня не покидало ощущение угрозы. Я наконец увидел, каким было человеческое оружие до того, как рассыпалось ржавой трухой, и самым неприятным оказалось то, что все оно было направлено против меня одного. Сердце мое бешено колотилось, мне страшно хотелось выхватить меч и начать крушить врагов направо и налево, чтобы даже сунуться не смели ближе, чем на длину клинка. А еще больше хотелось просто убежать и спрятаться от этих нечеловеческих взглядов, потому что призраки — не люди и не орки, для призраков мой меч не страшнее, чем для меня тень от высокого дерева, да и не было у меня никакого меча — Гунарт сломал. Мне, переставшему бояться смерти в день гибели брата, стало не по себе. Но призракам совсем не обязательно было знать, что творилось у меня на душе. Поэтому я изобразил на лице свою обычную кривую усмешку и с самым пренебрежительным видом спросил:

— Ну, что столпились? Живого человека не видели, что ли?

Призраки на мгновение замялись, опустили мечи, зашелестели чуть слышными голосами. Потом расступились, пропуская вперед одного из них, в богатых доспехах.

— Что ты здесь делаешь, смертный? — замогильным голосом осведомился призрак. Судя по золотому нагруднику с выбитым на нем гербом и разрубленному черепу, это был один из военачальников Роксанда Второго лорд Лейнар, погибший в этом ущелье. «Надо быть с ним повежливее, — подумал я. — Все-таки герой, погибший в бою».

— Приветствую тебя, лорд Лейнар! — Я поклонился со всей учтивостью, на какую только способен принц, единственный раз в жизни посетивший урок придворного этикета, да и то по ошибке. — Я, Рикланд, наследный принц Фаргорда, потомок Роксанда, преклоняюсь перед отвагой воинов, отдавших жизнь за моего великого предка!

Глаза Лейнара вспыхнули ярче, и он поклонился в ответ.

— Приятно, что о наших подвигах помнят потомки королей! Мы ждали твоего прихода, принц Рикланд, но не думали, что ты придешь живым. Живой не может вести армию призраков. Ты готов к смерти?

— Нет! — честно признался я. — У меня еще полно дел, так что должен тебя огорчить, лорд Лейнар. Последняя битва с моим участием откладывается на неопределенное время. В данный момент мне нужно оружие темных эльфов. Надеюсь, вам оно ни к чему.

— Ты не понял меня, Рикланд, — возразил Лейнар. — Ты ДОЛЖЕН умереть! Ни один смертный не выходил живым из ущелья Потерянных Душ!

— Ну и что? — Я дернул плечом. — Значит, я буду первым.

Но Лейнар и остальные призраки почему-то не хотели, чтобы однажды заведенное кем-то правило имело хоть одно исключение. Лорд Лейнар махнул рукой, и четверо призраков, стоявшие ближе всего к нему, бросились на меня. «Чем могут навредить эти сгустки ледяного тумана? — недоумевал я. — Бегут на меня, будто собрались пронзить меня насквозь своими несуществующими мечами, на самом деле давно превратившимися в ржавую труху». Мой страх почти прошел, и я уже начал чувствовать себя в обществе призраков не намного хуже, чем в окружении советников отца, — паршиво, но жить можно. Правда, мое тело не разделяло моего скептического отношения к опасности. С душой ему расставаться не хотелось, и, как только первый призрак замахнулся мечом, ноги сами отскочили в сторону, и призрачный меч лишь слегка задел предплечье. Руку обожгло холодом, и я явственно почувствовал, как по закоченевшей руке течет горячая струйка крови. Значит, мечи призраков совсем не безобидны. Или всему виной страх, который все еще теплился в глубине души? Я бросился на землю, уходя от следующего удара, прокатился по чьим-то костям, схватил первый попавшийся обломанный эльфийский меч и ударил ближайшего призрака. Не тут-то было! Меч рассек призрачные кости, не нанеся им вреда, как будто я сражался с воздухом.

У меня опять сбилось дыхание, начался кашель, и я получил еще несколько царапин, хотя, уклоняясь от сыпавшихся на меня со всех четырех сторон ударов, но особенно церемонился с призраками, проходя прямо сквозь них. Хорошо еще, что лорд Лейнар не послал на меня всю свою армию, так что у меня была надежда дотянуть до утра, когда призраки рассеются как дым.

Вот когда мне пригодились уроки старого Роксанда, тренировки, которыми он доводил меня до изнеможения длинными зимними ночами в раннем детстве. «Ты должен быть стремителен, как стрела, и увертлив, как угорь, — говорил он. — Твои враги сильнее тебя, но их сила — ничто против твоей ловкости! Все, что тебе нужно сейчас, это научиться избегать чужих клинков и ждать, когда враг совершит оплошность, чтобы нанести свой удар. И не пытайся сражаться, как учил тебя Ленсенд. Это понадобится тебе в будущем, если останешься жив, а сейчас ты еще не можешь на равных противостоять взрослым воинам, пусть даже оркам». И Роксанд нападал на меня со своим призрачным мечом, который тоже обжигал холодом, но никогда не ранил, а я должен был отскочить, нырнуть под меч или перепрыгнуть, — что угодно, лишь бы увернуться от удара. Надо признаться, поначалу мне это плохо удавалось. Несмотря на преклонный возраст, Роксанд почти не уступал мне в ловкости и владел мечом не хуже всех четырех призраков вместе взятых. Зато сейчас я буквально кожей ощущал, с какой стороны придется очередной удар, и, будь я более трезвым и не таким больным, не получил бы ни царапинки. Интересно, что сказал бы Роксанд, узнав, что мне пришлось применять его науку против его собственной армии? Я представил себе Роксанда, величественно восседающего в моем кресле, двести лет назад служившем ему троном, его крючковатые костяные пальцы, вцепившиеся в подлокотники, будто он хочет окончательно содрать и без того довольно-таки облезлую позолоту, и скрипучий голос, презрительно вопрошающий: «Лорд Лейнар, говоришь, четырех призраков против тебя выставил? И ты не справился? А голова у тебя на что? Чтобы есть? Или чтобы вино пить? Ах, чтоб было, на что корону надеть! Этот позор нашего рода, с перепугу разучившийся думать, еще надеется дожить до какой-то короны! Мало Лейнар против тебя послал, надо было всех посылать и награду за твою голову пустую пообещать. Все равно она тебе только мешает! Это надо же, мне — чуть что: „Факел зажгу! Факел зажгу!“, а когда действительно только огонь и поможет, этот бестолковый мальчишка будет играть с призраками в кошки-мышки в полной темноте, пока с ног не свалится!» А ведь Гунарт бросил мне факелы, вспомнил я, и, проскользнув между занесенными для удара мечами призрачных воинов, опрометью бросился к веревке, все еще свисавшей со скалы.

— Не дайте ему уйти! — услышал я за спиной повелительный голос Лейнара, и по разнесшемуся по ущелью топоту понял, что теперь за мной гонится призрачная армия в полном составе.

Хорошо, что стен не было, а из препятствий попадались лишь разбросанные по дну ущелья камни, через которые я легко перепрыгивал, а то мне пришлось бы туго, ведь призраки умеют проходить сквозь любые препятствия, не защищенные от них магией. Легкие разрывались от кашля, но я быстро бегаю, даже когда почти совсем не могу дышать, поэтому мои преследователи сильно отстали, и я спокойно отыскал в темноте связку факелов, достал из кармана огниво и стал старательно высекать огонь. Как назло, факел не желал загораться. Призраки были уже в нескольких шагах, и мне пришлось отступать к тому месту, куда орки с рудников сбрасывали свои жертвы. Там тоже толпились призраки, но эти были безоружны, а значит, безобидны. Внезапно я замер. Мне навстречу двигалась фигура, облаченная в длинную белую мантию с надвинутым па глаза капюшоном. Колдун! О боги, только колдуна мне не хватало! Я был готов повернуть навстречу армии, только бы не иметь дело с призрачным колдуном, но тот остановился, протянул ко мне тонкую руку и тихо произнес:

— Не бойся, я помогу.

Факел в моей руке вспыхнул ярким пламенем, и призрачные тени отступили в темноту.

— Благодарю тебя, добрый колдун, — поклонился я.

— Я волшебник, — обиделся призрак. — Колдуны занимаются черной магией, и я не имею с ними ничего общего!

— Ну, волшебник так волшебник, — согласился я. — По-моему, между черной и белой магией мало разницы.

— Как ты не прав, юноша! — воскликнул волшебник. — Черная магия может только убивать или приносить другой вред, а белая творит добро. Она помогает людям, может исцелить или наделить прекрасными качествами.

— Почему же? — возразил я. — У меня есть друг, он ученик черного колдуна, но всегда лечит меня, когда я ранен.

— Значит, он использовал книги по белой магии, — категорически заявил волшебник.

— Может быть. Он готов читать любые книги, в которых хотя бы упоминается о заклинаниях.

— И я был таким же, когда был жив, — вздохнул призрак. — Я прочитал множество книг в библиотеке эльмарионской Гильдии магов, ходил в Эстариоль и изучал магию эльфов. Я составил снадобья от всяческих недугов и вылечил множество несчастных. Я мог победить любые болезни, мог помочь людям. Для этого я и пришел на рудники, где люди умирали каждый день. Я начал лечить их, но надсмотрщикам это не понравилось. Они сбрасывали больных в ущелье, чтобы призраки не выходили наружу, и не хотели, чтобы количество жертв уменьшилось. Я успел исцелить лишь нескольких человек, когда орки схватили меня и бросили в ущелье вместе с моей сумкой, в которой хранились мои книги, записи и снадобье, которое могло бы исцелить многих на этих рудниках.

— Теперь понятно, почему Рил хотел, чтобы я взял эту сумку, — разочарованно протянул я. — Он думал, что в ней будет снадобье, которое меня вылечит. Да только на этот раз он ошибся, нет там ничего! Ведь это твоя сумка? — Я протянул призраку найденную мной дырявую сумку.

— О да! — воскликнул волшебник. — Хвала Светлым богам, что ты нашел ее и что я встретил тебя и помог избежать смерти. Теперь мои труды не пропадут даром! Прошу тебя, отнеси сумку наверх, людям. Пусть они пользуются моими записями и лекарствами.

— Нет там никаких лекарств, — буркнул я. — Все потерялось. Видишь, сумка пустая, и дыра с мой кулак.

Как ни странно, призрачный волшебник весело рассмеялся:

— Сразу видно, что ты далек от магии! Но ничего, твой друг, если он и вправду такой, как ты о нем рассказываешь, должен разобраться с моей волшебной сумкой. — Волшебник слегка прикоснулся к сумке, произнес короткое заклинание и добавил: — Можешь взять то, что найдешь внутри. — Я пошарил в сумке еще раз и с удивлением обнаружил маленькую склянку из темного стекла. — Пей три дня по три капли этого снадобья, и будешь здоров, — произнес волшебник.

— Чем я могу отплатить тебе за услугу, добрый волшебник?

— Не знаю. Но мне кажется, что это не последняя ниша встреча. Возможно, ты поможешь всем нам, но только не сейчас. Прощай!

Я поблагодарил волшебника и сунул склянку в карман. Пить магическое зелье сразу я не стал, магия всегда оказывала на меня ужасное действие, а мне еще надо было собрать оружие.

Я работал не хуже каторжника, бегая по ущелью в поисках уцелевших мечей темных эльфов. Призраки следовали за мной на почтительном расстоянии, но зайти в светлый круг вокруг тусклого факела, позаимствованного с рудников, не решались. Я не обращал на них особого внимания, пока на моем пути не возник лорд Лейнар.

— Ты не можешь уйти, Рикланд! — прошипел он. — Ты покроешь себя позором, убегая от нас. Сражайся и умри достойно!

— Хорошо, защищайся! — закричал я и ткнул в Лейнара пылающим факелом. — Что, нравится?

Призрак взвыл по-звериному и, не обращая внимания на свет, попытался достать меня мечом, но я факелом отбил удар, и меч, вспыхнув, растаял без следа. Лейнар хотел опять послать на меня воинов, но я опередил его:

— Думаю, ваш король Роксанд Второй будет недоволен, если я по вашей милости не вернусь к нему в замок! — крикнул я, с трудом переводя дыхание.

— Как, Роксанд жив? — удивился Лейнар.

— Он такой же призрак, как и вы все. Вот кто с удовольствием повел бы в бой вашу армию!

— Это было бы счастьем для нас! — Глаза Лейнара запылали как Утренняя звезда. Похоже, он мечтал увидеть моего старого предка с тех самых пор, как сам стал призраком. — Мы сохраним тебе жизнь, Рикланд, только приведи Роксанда! Поклянись привести его и бери что хочешь из нашего ущелья!

— Я не даю опрометчивых клятв. Возможно, Роксанд не сумеет покинуть Черный замок. Сейчас он не может даже выйти за магический круг, которым черный колдун окружил башню Заходящего Солнца. Я могу только пообещать, что Роксанд узнает о нашей встрече, а я, в свою очередь, приложу все силы, чтобы убедить колдуна выпустить его душу из магического круга.

Лорд Лейнар еще раз поклонился:

— Да будет так! — сказал он и обратился к призракам: — Мои храбрые воины! Я верю в то, что Роксанд вернется! Близится час последней битвы! Скоро мы сможем получить успокоение в Лучшем мире!

Я до утра пробродил по ущелью, собирая эльфийское оружие. Мечей набралось немало. Я так и не понял, из какого металла сделаны их черные клинки. Они были очень гибкие и прочные, их можно было согнуть наподобие лука, но они не ломались. Непривычно, но здорово. Я даже выбрал для себя меч какого-то знатного эльфа, расписанный рунами вдоль всего клинка до самой рукояти. Что на нем написано, я понятия не имел, но надпись выглядела внушительно.

Когда последний призрак растаял как дым в лучах восходящего солнца, Гунарт Сильный поднял наверх последний десяток мечей, а непрекращающийся кашель довел меня до состояния тихого бешенства, и я решил, что настало самое подходящее время, чтобы испытать действие лекарства призрачного волшебника. Вспомнить указания по приему снадобья я, естественно, не смог, так что мои рассуждения свелись примерно к следующему: «Все эти магические зелья одинаковые. Их надо либо пить, что довольно противно, либо лить на раны, что достаточно больно. Эту гадость, пожалуй, придется выпить. А сколько? Какая разница! Чем больше выпью, тем быстрее вылечусь!» И я выпил. Хорошо, что не всю бутылку, а один маленький глоточек. Больше не смог — слишком мерзкий вкус был у волшебного зелья. Но и от этого маленького глотка мне стало ужасно плохо, я подумал даже, что призрак просто подшутил надо мной, подсунув вместо лекарства склянку с ядом. Кроме невыносимой тошноты, которую у меня всегда вызывали магические снадобья, я чувствовал такую боль во всем теле, как будто мне переломали все кости и налили в рот кипящей смолы.

Полдня я провел в ущелье Потерянных Душ, чередуя проклятия с болезненными спазмами в пустом желудке, который так и норовил выскочить наружу и прихватить с собой все остальные внутренности. В полдень появился Гунарт. Он оглядел меня с высоты своего роста и сообщил, как мне показалось, со злорадством в голосе:

— Люди хотят тебя видеть!

— Уйди, Гунарт, — простонал я. — Ради всех богов, оставь меня в покое!

— А что сказать людям?

— Иди ты в Бездну, Гунарт! Скажи, что я умер! — взмолился я.

— Ну уж нет! Я поклялся достать тебя живым или мертвым, — процедил сквозь зубы Гунарт, поежился, огляделся и сделал пальцами защитный знак, потом снял с меня ремень, и, стягивая им мои запястья, многообещающе добавил: — И сделаю это, если призраки отпустят…

— Ты что, боишься? — попробовал усмехнуться я.

Гунарт перекинул мои связанные руки через плечо, будто я не человек, а дорожная сумка, и молча направился к свисавшей со скалы веревке. И лишь когда мы поднялись почти на самый верх, он глубоко вздохнул и тихо пробормотал:

— И ты бы боялся, будь у тебя мозги!

Глава 19

ЗАБЫТАЯ БАЛЛАДА

Тяжело быть принцем — никаких прав, кроме привилегии сидеть в присутствии короля, одни обязанности! Мало того, что король требует выполнять всякие его капризы, так тут еще народ со своими прихотями. Видеть они меня хотят, видите ли! Да пропади они пропадом со своими желаниями, — даже умереть спокойно не дадут! А все Гунарт Сильный, чтоб на нем штаны лопнули при женщинах! Ну какого лысого демона он притащил меня из ущелья Потерянных Душ в таком состоянии?

Чувствовал я себя не лучше медвежьей шкуры, валяющейся на полу у меня в Закатной башне, с той только разницей, что шкура не ощущает боли и не испытывает эмоций. Вокруг меня толпились люди, моя так называемая дружина, все смотрели на меня, а я изо всех сил старался скрыть свое, мягко говоря, недомогание. Одни боги знают, каких усилий мне стоило не рухнуть мешком на траву, когда Гунарт поставил меня на ноги. Ему-то, Гунарту, хорошо, на него никто даже внимания не обратил. Он ушел с Нейлом куда-то в даль далекую, не оборачиваясь, а меня, бедолагу, обступили со всех сторон и начали какую-то чушь молоть, которую, по их мнению, приятно слушать особам королевской крови. В нормальном состоянии я бы, наверно, невыносимо скучал от всего этого страшного занудства и скорее всего придумал бы повод, чтобы сбежать от словоизлияний возлюбленных подданных как можно скорее, но в данный момент я чувствовал себя неспособным не только скучать, но и вообще думать связно. Я мог только отвечать на приветствия стандартными фразами, неоднократно повторяемыми отцом на заседаниях Королевского совета, и пытаться при этом сохранить невозмутимое выражение лица.

Перед глазами все плыло, руки дрожали, по лбу стекали холодные струйки пота, и мне казалось, что люди давно заметили мою слабость и презирают меня за нее. Как я сожалел, что Гунарт так не похож на своего отца Урманда. Тот бы обязательно воспользовался моим бессилием, убил бы еще в ущелье, а людям сказал, что это сделали призраки. По крайней мере, тогда мне не пришлось бы терпеть весь этот позор. А потом я вспомнил моего бедного больного отца, про которого среди придворных давно ходили слухи, будто он выздоровел. Вот у кого железная выдержка. Воспоминание об отце придало мне силы. Я собрал в кулак всю свою волю и постарался вести себя как можно более естественно, даже улыбнуться попытался.

До вечера мне приносили клятву верности — пустая, ни к чему не обязывающая формальность, которую я обязательно проигнорировал бы, если бы она не предоставила мне замечательную возможность, сидя на наскоро сколоченном для меня троне, спокойно страдать, сохраняя подобие величия. Я машинально произносил положенные по регламенту слова, застрявшие в памяти в далеком раннем детстве, когда меня еще интересовали подобные церемонии, и про себя благодарил богов, что не успел наточить эльфийский меч, а то неминуемо отрезал бы пару-другую ушей, возлагая его, как полагалось по ритуалу, на плечо присягающего воина.