Мальчик кивнул.

— Пока можешь смотреть стерео, — продолжал я, — если захочешь есть — воспользуйся пищедоставкой. Ты знаешь как ею пользоваться?

— У тети Маши я вызывал себе бутерброды, — ответил Гена. — У нас дома пищедоставки не было.

— Умница. А главное — никуда не уходи. Запомнил?

— Угу.

Я потрепал мальчишку по головке (надо в парикмахерскую сводить пацана) и покинул номер. Спустившись по красивой резной лестнице вниз, я снова подошел к администратору.

— Я оставил мальчонку одного, — сказал я ему. — Проследите, чтобы он никуда не ушел случайно? А я пока слетаю в космопорт, заберу документы парня.

— Может, позвоните на вокзал и Вам его вышлют? — спросил Яценко. — Так будет проще.

— Лучше я прогуляюсь, — подмигнул я администратору. — У меня еще кое-какие дела здесь есть.

— Желаю удачи, — вежливо ответил Яценко.

И я покинул старинную гостиницу.

Солнце медленно закатилось за крыши многоэтажек, пока я шагал по Киевской в поисках дома номер 16. Им оказалась старая обшарпанная семнадцатиэтажная общага. Вахтерша на входе — старушка с подозрительным взглядом — долго допытывалась зачем мне нужно в номер 1718.

— Хоть к кому идешь? — спросила она в десятый раз устремляя взгляд в мой паспорт.

— К другу, — в десятый раз отвечал я.

Наше содержательное общение могло продолжаться еще долго, если бы не помог охранник.

— Никитишна! — крикнул он. — Пропусти парня! Сразу видно — свой! Что ты, блин, его мучаешь-то!

Старушка еще минуту поерепенилась, потом все-таки нажала кнопку и двери к лифтам распахнулись.

— Семнадцатый этаж, — буркнула она.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил я.

В подъехавшем лифте я обнаружил страстно целующуюся парочку. Кажется, они вовсе не собирались выходить. Я растерянно оглянулся на охранника, но тот лишь подмигнул мне и вышел на улицу.

Я зашел в лифт, помолчал. Потом все же не выдержал:

— Вам на какой этаж?

Парень прижал девушку к лифту, его рука стала медленно проникать ей под блузку. Я еще успел заметить мелькнувшую нежную оливковую кожу девушки, прежде чем поспешно отвернулся. Нажал на кнопку, двери закрылись, лифт медленно пополз вверх. Сзади раздался подозрительный стон, у меня по спине пробежали мурашки, но обернуться я так и не решился. Лифт двигался по чайной ложечке в час, но наконец мои мучения были вознаграждены — дверцы разъехались в стороны, и я поспешно покинул своеобразный вертеп, провожаемый сладострастными стенаниями.

Комнат на этаже было полно — коридорчики причудливо переплетались, кружили вокруг бетонных колон и снова, и снова возвращали меня к лифту. Молодой парень в черной футболке задумчиво жевал сигаретку и невозмутимо следил за моими метаниями.

— Слушай, друг, где находится комната 1718? — не выдержал, наконец, я.

Парень кивнул куда-то мне за спину, я обернулся и сразу же увидел искомую дверь — с голографическим номером, выполненным в виде перекосившихся цифр. Я мысленно отругал себя (а еще детектив!) и постучал.

Я был готов ко всему.

Кроме того, что произошло.

За дверью раздалось шарканье и в проеме показался червь. Самый натуральный, если не считать вполне обычных шортов в полоску, подпоясанных крепким ремешком и уже насточертевшей голограммы рядом с правым глазом. Черные нечеловеческие глазки испытующе уставились на меня, из отростков на лице (если это можно назвать лицом!) вырывались маленькие облачка пара. Я еще успел разглядеть следы стерилизации рядом с щупальцами, прежде чем они зашевелились, и червь вполне внятно произнес:

— Чего надо?

Даже интонации у него были правильные, почти без акцента!

Я бы, наверное, еще долго стоял с разинутым ртом перед дверью, но этот вопрос несколько привел меня в чувство.

— Меня прислал Рыба, — промямлил я.

Червь некоторое время молчал, его отростки нервно пульсировали, будто вынюхивая возможную опасность.

— Заходи, — наконец, сказал он, пропуская меня в комнату.

Именно так — комнату. Ни коридора, ни кухни здесь не было. Только одна маленькая дверца — в туалет.

Если бы своими собственными глазами не видел перед собой этого светло-серого слизняка, то можно было подумать, что здесь живет обычный бедный студент откуда-то из глубинки, приехавший в Москву усиленно разгрызать гранит науки. Низкая деревянная кровать была завалена остатками еды и пустыми бутылками, на столе валялся странный прибор, похожий на проектор, рядом виднелась допотопная жидкокристаллическая панель персонального компьютера. А еще полным полно книг вокруг. Единственный шкаф был завален грудой одежды, а внутри я заметил сложенные столбиком ящики, наполненные пивом.

Червь протянул мне ветхий стул, на который я немедленно уселся, а сам остался стоять возле стола. Почему-то мне показалось, что червь глядит на меня с насмешкой. Хотя что можно понять по этим глазам, как у насекомого?

— Леша, — представился червь. — Я бы пожал тебе руку, но вижу, что ты не очень-то рад знакомству, приятель.

— Василий, — выдавил из себя я, но руку так и не протянул. Просто не смог себя пересилить.

— Ну Василий, так Василий, — немного устало произнес червь. — Что нужно, Вася?

— Документы, — ответил я. — На мальчика. Он родился на Статике.

— Как оформить?

— Как племянника. Геннадий Давыдов. Шесть лет. Родился 16 февраля.

— Фотография?

Я протянул ему голофотку. Леша схватил ее всеми тремя пальцами и засунул в свое хитроумное устройство.

— Что это? — спросил я.

— Принтер, сканер, голопроектор…все вместе. Удобная вещица, — произнес червь, усаживаясь на свободный стул перед монитором. — И главное — все легально. Я даже зарегистрирован в налоговой как частный предприниматель. Ищу информацию для студентов, сканирую, черчу… зарабатываю, короче. Заодно учусь заочно в МГУ. Червю трудно устроится на нормальную работу в Москве. Хотя здесь к нам относятся терпимее, чем в других городах… Статика… ага… вот она…

— Я и не знал, что червям разрешено обучаться вместе с людьми, — вырвалось у меня.

— Называй меня, пожалуйста, Лешей, Василий, — сердито проговорил чужой. — Тебе же было бы обидно, если бы я тебя назвал бритой мартышкой?

Как ни странно, его слова несколько погасили мой гнев.

— Не похож ты… на чужого, — сказал я. — Если бы я тебя не видел, а только слышал голос — решил бы, что ты человек. Ну… в смысле не инопланетник…

Червь что-то разглядывал на мониторе.

— Фотография должна быть обычная… три на четыре… придется немного повозится, — бормотал Леша.

Из принтера-сканера-голопроектора выползло несколько листков — чужой придирчиво их осмотрел.

— Говоришь, что я похож на человека? А это потому что я родился на Земле, — сказал вдруг он. — Во время войны мою мать и отца привезли сюда. Мать была беременна. Отца ваши спецслужбы запытали до смерти (на родной планете он был важной шишкой), мать родила меня и совершила анкс.

— Анкс?

— Ритуальное самоубийство, — объяснил червь. — Мы умеем по желанию останавливать дыхание и отключать сознание.

— Как-то ты слишком спокойно говоришь об этом, — сказал я, наблюдая как ловкие пальцы-присоски Леши снова забегали по клавиатуре.

— Все-таки я — чужой, другая психика, все такое, — весело произнес червь. — Меня воспитывали в специальном детприемнике — там было еще пятеро Валинаэлей — таких же как и я… гм… червей. Нас обучали как человеческих детей. У нас были равные возможности, но мои товарищи не выдержали испытания внешним миром — за стенами детприемника. Кто-то покончил с собой, трое предпочли роль рабов — мусорщиков. По ночам ремонтируют мусороботов, днем отсиживаются в своих комнатках. Я единственный из всех решил пробиваться наверх и поступил в МГУ.

— Тяжело приходится? — спросил я. Это было невероятно, но Леша мне нравился все больше и больше.

Червь почти по-человечески пожал плечами:

— Когда как. Во время первой сессии, когда мне пришлось почти месяц получать пинки под задницу и смахивать плевки с лица, было трудно. Во время второй — чуть полегче. Все свыклись. Скоро третья — попытаюсь найти себе девушку.

Я улыбнулся:

— Думаешь у тебя есть шансы?

— Конечно, — кивнул червь, наблюдая, как в голопроекторе моделируется лицо Генки. Пара мимолетных нажатий и вокруг обиженной физиономии мальчишки появился синий фон, а само лицо стало терять третье измерение, становясь плоским.

— Видишь это? — спросил он, тыкая пальцем в правый глаз.

— Виртушники, — продемонстрировал я знание местных реалий.

— Настоящий бум, — сказал Леша. — Половина подростков Земли уже забыла о том, что такое настоящий секс. Все гормоны расходуются во время мысленных постельных побед. Что с одной стороны, конечно, неплохо — у ребят развивается воображение, а темпы роста населения на Земле слегка уменьшились.

— И ты тоже?…

— А чем я хуже? — спросил довольный чужой. — Надо признать, что люди — твари, конечно, уродливые, но ради развлечения и за неимением лучшего… Одной особо извращенной девчонке я представился в своем настоящем облике — так ей очень понравилось, представляешь, Герман?

— Мда… — только и сказал я.

Мы молчали: я с отвращением уставился на истекающую слизью спину чужого, Леша лепил голографическое изображение паспорта.

— Тут какая-то парочка в лифте… — начал я.

— Не обращай внимания, — отмахнулся чужой. — Это Сепик и Верка с пятого этажа. Экзгибиционисты, но ребята славные. Они ко мне иногда заходят пиво попить. Ну и… сам понимаешь. Похоже, это их возбуждает больше всего. А вот виртушников эта парочка не принимает принципиально. Редкие голубки.

Мне вдруг подумалось, что не стоит оставлять Гену бабушке с дедушкой. Лучше забрать его обратно на патриархальную Статику.

Земля загнивает.

— Ты пьешь пиво? — спросил я.

— У меня метаболизм другой, — пробурчал Леша. — Только колеса да специальную смесь, которую делают в «AF» — «Alien Friendship». Ну и еще воду, конечно. А пиво — для гостей.

— А с Рыбой как познакомился? — поинтересовался я.

— Рыба жил здесь раньше. На десятом этаже. Он ничего, нормальный парень, хоть и с гнильцой немножко, — ответил червь. Покопался в своем сканере-принтере-и-так-далее и вручил мне новенький глянцевый паспорт. — Все три уровня защиты. Впрочем, у Вас, на Статике, такие примитивные…

Он еще что-то такое рассказывал, а я разглядывал документ.

Идеально. Даже я бы ни к чему не придрался.

— Полштуки, — сказал Леша. — Не торгуясь. И так дешево отдаю.

Я отсчитал чужому пять сотенных бумажек. Леша молча засунул их в стол и выжидающе уставился на меня.

— Последний вопрос, — поколебавшись, произнес я. — Зачем ты мне все это рассказал? Вдруг я из милиции или ГСБ?

— Мало что знаешь о нас? — спросил Леша. — Мы — эмпаты. Я всегда чувствую, кто передо мной — друг или враг. Я знаю, что ты не из милиции, и что ты не предашь. Просто знаю.

— Ты читаешь мысли? — спросил я. Кажется, я что-то такое про червей слышал.

— Только эмоции, — покачал головой Леша. — Не более того.

— Ну ладно… тогда… счастливо, — сказал я. И неуверенно протянул чужому руку. Пытался представить, что передо мной не мерзкое существо с блестящей серой кожей и нелепыми отростками вместо нормальных рук и ног. Выходило плохо, но я старался.

Леша пожал мне руку — словно холодная скользкая жаба прикоснулась к коже.

Леша отдернул щупальца.

— Знаешь, почему мы пошли войной на землян? — поинтересовался чужой.

— Почему? — спросил я, перешагивая через порог, пряча паспорт Гены в задний карман джинсов.

— Старейшины собрались в круг. Они послали Око на Землю. Астральное тело соприкоснулось с планетой людей, и в Ваших душах старейшины прочитали лишь гибель для всего живого в Галактике. Поэтому мы нанесли удар первыми.

— Что за сказки?… — растерянно выдохнул я, но дверь за мной уже захлопнулась.

Эта встреча с чужим повергла меня в странное состояние. В голове царил бардак, и чтобы хоть чуть-чуть успокоиться я присел на скамеечку перед общагой и закурил, наблюдая как детишки резвятся и играют в снежки. Андроид-нянька все время носился за одним из сорванцов с теплой курточкой в руках, но малец ловко уворачивался от глупого киборга и, весело смеясь, мчался дальше.

Я никогда сильно не задумывался о причинах войны с червями. Знал, что они первыми атаковали наши поселения, знал, что на этой войне погиб мой отец. Некоторым людям хватало и куда менее настоящих причин, чтобы воспылать ненавистью к этим склизким чужим.

Они ведь агрессоры. Убийцы. Пожирают младенцев на завтрак.

Чертова пропаганда!

Но никто никогда не задумывался, почему они пошли войной на людей.

Черви — одна из самых старых рас Галактики. Они вышли в космос в те годы, когда на Земле люди только-только спускались с лиан. Правда, потом валинаэли перестали колонизировать космос — их развитие застыло в одной точке. Хотя, быть может, они продолжали совершенствоваться в других областях? Как раз таки развивали парапсихические способности: эмпатию, телекинез… Кто его знает. Когда Земля вступила в Галактический Совет, черви считались самой мирной расой Галактики.

Что они думали, разрушив несколько приграничных колоний — Фиесту, Халиф и Бронкс-4? Неужели надеялись на победу? Мы смяли червей. Нам понадобилось всего три года — и то, только из-за того, что нападение было слишком неожиданным.

У червей не было никаких шансов.

Их раса погибла — последние черви влачат жалкое существование на планетах Земного Сектора. Леша — то исключение, что лишь поддерживает правило.

Сигарета тлела у самого фильтра, а я все пытался затянуться, впустить в легкие никотин.

Нет.

Неправда!

Даже если старейшины действительно чего-то там запускали в космос — не может быть, чтобы в наших душах нашлась только ненависть ко всему живому.

Это не так…

Снежок врезался в пластиковый глаз андроида, и тот тяжелым кулем осел в теплый снег, выронив курточку.

— Опять твое чучело сломалось, Федька! — весело крикнул один из мальчишек.

Федька подошел к андроиду и пнул сапожком в голову:

— Надо маме сказать, чтобы нового купила, — буркнул мальчик.

Слепил снежок и запустил его в своего друга:

— Лови заряд, чертов сектоид! — крикнул он.

Тот не остался в долгу:

— Умри, подлый червь!

Случайная снежинка погасила сигарету, и я выпустил ее из рук.

Пора в гостиницу.

То, что старинное здание, где мы остановились с Генкой, окружено, я понял сразу.

Две серые машины — «волги» остановились напротив, парень в черном отутюженном костюме стоял рядом с одной из них и курил сигару, изредка стреляя глазами из стороны в сторону. Еще одного я заметил у входа в гостиницу — мужик прислонился к колонне и притворялся, что внимательно читает газету.

Лучше бы вывесили плакат с надписью «ГСБ». Меньше шансов засечь.

Я как раз находился в одном квартале от гостиницы и поэтому, заметив засаду, нырнул в ближайший магазинчик. Надо было обдумать сложившуюся ситуацию.

Я ходил вдоль полок с продуктами (в основном — дешевые полуфабрикаты) и размышлял, стараясь не замечать хмурое лицо усатого продавца, которое так и орало: «Либо покупай, либо выматывайся!»

За мной ли пришли? Если за мной то, кто сдал? Рыба, решивший, что я повел себя грубо, обозвав его крысой? Леша, который почувствовал мои негативные эмоции по отношению к нему?

Я покачал головой. Как-то все глупо.

Скорее администратор гостиницы, которому показалось странным мое поведение. Сообщил в милицию о появлении странного клиента, у которого не было документов на мальчишку. А вдруг он агент сектоидов? А вдруг у парня бомба в трусах?

Я прикусил губу. Что делать?

Можно, конечно, оставить все как есть. Фотографию Генки прогонят по архивам, по фамилии найдут его родственников в Питере, все закончится вполне благополучно. Парень вернется в семью.

Но что-то не позволяло мне бросить мальчишку в этой гостинице.

Может быть, я должен лично вручить парня деду с бабкой? Рассказать как погибли Денис и его жена?

Или…

Или я просто хочу оставить мальчишку себе.

Но тогда зачем вся эта чехарда с документами?

— Эй, приятель, ты как, будешь что-нибудь покупать или нет? — спросил визгливо продавец. — Мы закрываемся! Понимаешь? Закрываемся мы!

Ладно. Будем исходить из того, что ГСБшники пришли не по мою душу. В конце концов с документами у меня все в порядке.

Я улыбнулся продавцу и спокойно вышел из магазина.

Теплый снег перешел в промозглую морось, капли выбивали чечетку на тротуаре.

Я поглубже спрятал подбородок в воротник и зашагал к гостинице. Быстро темнело, парень в черном, что стоял около машины, уже исчез из виду, а второй — возле парадного — спрятал газету в карман и выжидающе уставился на меня. На нем были черные очки, однако за зрение парня я не сильно волновался — едва заметная зеленая точка пробегала по каждому из стеклышек. В этих очках он видел ночью также хорошо, как и днем. И даже лучше.

Вот и парадный вход.

— Мерзкая погодка! — возмутился я, стряхивая холодные капельки с воротника.

ГСБшник молча кивнул и остался наблюдать за улицей — ко мне он, казалось, потерял всяческий интерес.

Услужливый швейцар распахнул передо мной дверь, и я ворвался из сырости в благословенное тепло. Расслабляться, впрочем, было рано. Около стойки портье я заметил еще одного мужика в строгом черном костюме. Он о чем-то беседовал с администратором. При моем появлении агент и портье синхронно повернули головы и уставились на меня.

Я подошел к ним:

— Неприветливо меня встретила Москва, — поведал я администратору. — Погодка та еще! Вот, кстати, паспорт мальчика.

Портье принял документ, рассеянно пролистал. Агент в черном протянул руку и мягко вытащил ксиву из вдруг ослабевших рук администратора. Раскрыл на первой странице и буквально впился взглядом в фотографию Генки.

— В чем дело? — с улыбкой поинтересовался я, чувствуя как захлопывается капкан.

Клац…

— Это Ваш сын? — спросил ГСБшник, рассматривая фото.

— Это мой племянник, — ответил я, — а в чем собственно…

Он протянул мне раскрытые корочки. Слева — фотография и данные — капитан Галактической Службы Безопасности Земного Сектора Вершинин Андрей Матвеевич, справа — фирменный герб ГСБ — две перекрещенные ракеты на фоне золотого щита.

— Пройдемте, господин Лукин, — сказал капитан Вершинин.

Я уже было приготовился к долгой поездке в серой «волге» с лазеронепробиваемыми стеклами, но ГСБшник всего лишь повел меня к одному из удобных диванчиков в холле.

— Присаживайтесь, — милостиво предложил Вершинин.

Я уселся на кожаный диван, агент — напротив.

— Не возражаете, если перейдем на ты? — спросил ГСБшник. — Так нам легче будет общаться.

— Как пожелаешь, Андрей, — сказал я вежливо.

Он улыбнулся — одними губами — пронзительные голубые глаза следили за каждым моим движением. Ох, как мне знаком этот взгляд. Прежде чем я оказался в «Черной Дыре» на Статике мне целый месяц досаждали эти цепкие взгляды, от которых ничему не укрыться. Там, правда, ГСБшники одеты попроще — как обычные люди, а не герои стереосериалов.

— Я не буду ходить вокруг да около, — сказал ГСБшник. — Мы о тебе много чего узнали, Герман. Управлению пришлось раскошелиться на кругленькую сумму, чтобы подтвердить твою личность и установить личность мальчика, которого ты таскаешь с собой.

— А чем вызван такой интерес к моей персоне? — спросил я.

— Сегодня ты разговаривал с известным мошенником Рыбниковым Семеном по кличке «Рыба», — сказал Вершинин.

Мда.

— Неужели это преступление? — поинтересовался я.

— Нет. Хотя то, что ты после отправился к его приятелю-червю, у которого ты, вероятно, и получил этот документ, — капитан потряс книжечкой, — вот это уже можно считать преступлением!

— Тогда почему Вы меня не арестовали сразу? — спросил я.

Вершинин тяжко вздохнул:

— Не наше расследование, Герман. Такими делами занимается милиция. Проблема в том, что буквально через полчаса после твоего разговора с Рыбой возле вокзала был обнаружен его труп. С простреленной головой. Какая-то бабушка рылась в мусорнике и случайно наступила в его растекшиеся по тротуару мозги. Представляешь?

— Я не убивал его, — сказал я, — я…

— Ты не мог его убить, — кивнул Вершинин. — Медэкспертиза установила, что Рыба был мертв уже пять часов. А в это время корабль, на котором ты прилетел, только готовился к посадке.

— Не совсем Вас понял, — опешил я. — С кем же я тогда разговаривал? С призраком отца Гамлета?

— Именно это мы и хотим выяснить, — сказал капитан. — За мальчика можешь не волноваться — мы уже оповестили его бабушку с дедушкой о том, что вы едете в Питер. Не будем мы, пожалуй, сдавать тебя и милиции — парень ты неплохой, это видно из твоего дела. Просто привык бродить окольными путями, — ГСБшник подмигнул мне дружески.

— Бывает, — буркнул я, притворяясь смущенным.

Еще пятьсот монет на ветер.

Хотя…

— Взамен мы требуем полное и безоговорочное сотрудничество, — произнес Вершинин.

— Выбора у меня конечно же нет, — кивнул я. — Спрашивайте.

Капитан достал толстую сигару, ловко откусил кончик, закурил.

— Настоящие, кубинские сигары, — сказал он. — Таких в Москве днем с огнем не сыщешь. Живая, так сказать, классика. Хочешь, Герман?

— Давайте к делу, капитан, — сказал я, вытягивая из внутреннего кармана сигарету. — Я хочу успеть принять душ, прежде чем завалиться спать. А любой классике я предпочту «Нашу Марку». Особенность характера, так сказать.

Вершинин протянул мне зажигалку, дал прикурить.

— Как ты, наверное, знаешь, Герман, — сказал он, — на Земле сейчас неспокойно. Я бы даже сказал, ну очень неспокойно. Последние три года — взрыв за взрывом. В большинстве из них виновны сектоиды. В остальных — мы не уверены. Но, скорее всего, это тоже они. Или люди, купленные этой враждебной всему человечеству расой. После первых взрывов были введены колоссальные меры безопасности, но результатов пока мало. Ни разу не удавалось поймать террористов. Черт возьми, у нас даже нет никаких зацепок, как сектоиды проникают на планету! Какая же мы ГСБ после этого!

— Портал? — предположил я.

— Нет, — покачал головой ГСБшник, — мы бы заметили. Слишком сильные всплески энергии и все такое. Кстати, первое предположение было именно таким — и мы бросили все силы на обнаружение несанкционированного использования телепортаторов. Этот путь оказался тупиковым — сектоиды проникают на планету как-то иначе. Но как? Пока не понять.

Монотонная речь Вершинина убаюкивала меня, диван мягким теплом обволакивал тело, я вдруг понял, что медленно, но верно засыпаю. Встряхнулся, крепко затянулся, чтобы прочистить мозги.

— Во время последнего взрыва нам удалось обнаружить сожженный блокнотик на теле одного из погибших сектоидов. Удалось восстановить лишь последнюю запись. Она гласила: «29 декабря, мужчина, мальчик, Санкт-Петербург».

— Все?

— Спасибо и на этом, — проворчал капитан, — я слышал, что в отделе криминалистики запись буквально по атомам собирали.

— 29 декабря, — задумчиво произнес я. — Завтра.

— Что ты скажешь на это? — поинтересовался Вершинин, с любопытством разглядывая меня.

— То, что на Земле около пяти миллиардов мужчин и трех миллиардов мальчиков, — сказал я. — Сколько проживает в Питере, я точно не знаю. Наверняка, тоже не мало.

— И все? — приподнял левую бровь агент.

— Вероятно, вы следили за всеми прибывающими на Землю парами — мужчина-мальчик, — произнес я. — И я — один из них.

Капитан кивнул:

— Обычная проверка. Ничего подозрительного не выявила. Даже разговор с Рыбой вполне укладывался в рамки — особенно после того, как мы узнали, каким образом мальчик оказался с тобой. Но труп около вокзала заставил нас понервничать. Слежка за тобой еще не была отменена, поэтому мы без труда смогли взять с тебя и мальчика образцы крови и тканей.

— Это когда же? — улыбнулся я.

— В магазине одежды, — сказал капитан. — Легче легкого — действовать в толчее. Впрочем, результаты оказались пустышкой — вы — обычные люди. Не сектоиды.

— Быть может мы работаем на чужих? — предположил я. — Как тебе эта идея, Андрей?

— Нет, — мягко ответил Вершинин. — Я знаю, что ты не покидал Статику последние десять лет, Герман.

— Ты так во мне уверен, Андрей? — поинтересовался я.

— Я ни в ком не уверен, — сказал капитан. — Но шансы того, что ты служишь сектоидам — один на миллион. И даже меньше.

— Допустим. Итак, вы предполагаете, что лже-Рыбой был сектоид. Они обладают огромными способностями к мимикрии?

Вершинин долго не отвечал:

— Не знаю я, Герман. Об этих тварях вообще мало что известно. Нам ни разу не удавалось внедрить своих людей к сектоидам — они чужих за версту чуют. Черт возьми, мы ведь даже не знаем, почему эти ублюдки покинули свою галактику! Мы практически ничего не знаем об этих подлых тварях!

— Что вы хотите от меня? — спросил я после некоторой паузы.

— Скорее всего, чужие хотели подставить тебя, — сказал Вершинин. — Каким-то образом они выяснили, что ГСБ стало известно, что следующая их цель — снова Питер, а исполнители — сектоиды, мужчина и мальчик. сектоид-Рыба вывел нас на тебя, и пока внимание ГСБ было полностью заключено на твоей персоне — на Землю проникли настоящие чужие.

— Почему именно я и Гена? — спросил я.

— Это тоже загадка. Возможно выбор случаен. Быть может, в тебе есть что-то такое, что нужно им. Мы не знаем. Поэтому и просим твоей помощи. Ты ведь поможешь нам, правда, Герман?

— Как?

— Ты получишь от нас черную кепку. С виду обычную кепку, которую носят десятки тысяч питерцев и москвичей. Она напичкана всяческой электроникой — это экспериментальная модель — в ней есть записывающее устройство, миниатюрная голокамера, биолокатор со встроенным определителем расы (по идее он должен среагировать, если рядом с тобой будет сектоид) и еще много чего полезного и не очень. Работает кепка самостоятельно, без всякой помощи. Питание автономное, хватит на пару лет. Тебе только надо держать глаза и уши открытыми. А кепку — на голове. Все ясно?

Я кивнул.

— Завтра ты сядешь в вагон монорельса до Питера, — продолжал Вершинин. — Он отбывает в 11:05 с Ленинградского вокзала. Прибывает в город около 12:00. Возможно сектоиды снова свяжутся с тобой — будь начеку. На всякий случай в этом поезде будет несколько агентов ГСБ, но ты их не узнаешь. Мы их тщательно замаскируем. Отвезешь мальчика бабушке и возвращайся. Если ничего не выйдет, мы с тобой свяжемся в последний раз около космопорта, заберем кепку и распрощаемся. Ты возвратишься на Статику, все будут довольны. А теперь я с нетерпением жду твоего ответа. Итак?

А что бы вы ответили на моем месте? Я коротко кивнул.

Вершинин поднялся.

— Вот кепка вместе с двумя билетами на монорельс и блокнотом, в котором записан адрес Давыдовых, — сказал капитан, крепко пожимая мне руку. — Спасибо за сотрудничество, господин Лукин. Вы — настоящий патриот!

На черный полированный стол перед диванчиком шлепнулась вполне обычная с виду черная кожаная кепка с серебристой наклейкой у козырька, паспорт Генки, билеты и маленький блокнот с отрывными листками.

Я задумчиво поглдил наклейку указательным пальцем.

Стандартный «жучок», я сам такие частенько сажал на доверчивых клиентов.

Капитан чеканныам шагом пересек холл, коротким кивком попрощался с портье и вышел в ночь.

Я сидел на диване и в моей голове вдруг забилась одна навязчивая мысль, отгоняя сон, прогоняя адреналин по артериям и венам.

Я подхватил кепку и выбежал за капитаном на промозглую улицу — Вершинин и его коллега как раз рассаживались по машинам.

— Андрей! — крикнул я, подбегая к «волгам».

ГСБшник вопросительно посмотрел на меня.

Я виновато улыбнулся. Наклонился, засунул голову в салон машины.

— Не угостите сигарой? — спросил я. — Таки решил попробовать… Когда еще получится? Ведь и правда классика…

Вершинин понимающе улыбнулся, порылся по карманам, извлек толстую кубинскую сигару и протянул мне.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил я.

— Вы все сделаете как надо? — спросил капитан ГСБ. — Это важно, Герман! Это очень важно, понимаете?

— Конечно, Андрей, — сказал я. — Я все понимаю.

Я вернулся в холл. Значительно подобревший портье встретил меня радостной улыбкой — вероятно тот, кто после встречи с ГСБ не покидал гостиницу в наручниках на одной из черных «волг», заслуживал большого доверия с его стороны.

Я подошел к стойке.

— Сейчас, — сказал я, роясь по карманам. — Паспорт Генки, куда же я его засунул…

Портье замахал руками, словно дряхлая мельница:

— Ради Бога! — воскликнул он. — Герман Петрович! Боже ты мой! Все в порядке!

— Тогда у меня просьба к Вам, — я поманил портье пальцем и тот послушно наклонился над стойкой, старательно нахмурив брови — мол, все понятно — сейчас получу секретное задание, которое спасет планету. Или Вселенную, по обстоятельствам.

— Дело всепланетной важности, — прошептал я. — Мне нужно срочно кое-что купить из одежды. Вы не знаете здесь какого-нибудь магазина, который работает круглосуточно?

— Супермаркет «Пасифик», — поразмыслив, выдал Яценко.

— Отлично! — обрадовался я. — Но как Вы сами понимаете, мне как-то не улыбается гулять пешком по такой погоде. Нельзя ли?..

Портье кивнул и крикнул:

— Женька!

Смуглый паренек в синей форменной одежде, до этого болтавший с официанткой из гостиничного ресторанчика, мигом бросил свое занятье и подбежал к нам.

— Женя, — сказал ему администратор, — этому господину надо прикупить кое-что из одежды в «Пасифике». Он тебе даст денег и расскажет, что именно нужно. Понял?