Вообще, вся Резиденция была очень похожа на пятизвездочный отель где-нибудь на Багамских островах, если не обращать внимания на сверхпрочные керамические двери, пуленепробиваемые окна с кевларовой сеткой и красные галогеновые лампы аварийного освещения.
В отличие от всех других, пятый этаж не имел свободного доступа: лестничная площадка была перегорожена стеной с довольно массивной деревянной дверью, точь-в-точь как и описывал Соловьев.
Сергей, недолго думая, несколько раз выстрелил в район замка, после чего выбил дверь ногой.
Они оказались в огромном холле, который заканчивался также внушительных размеров балконом. Дверь из холла вела, видимо, уже непосредственно в квартиру Вознесенского.
Материал двери предполагал чрезвычайную трудность для каких-либо попыток её взлома, что, опять же, совпадало со словами Соловьева, поэтому Сергей, лишь скользнув по ней взглядом, решительно направился на балкон.
– Так. Кир, жди здесь. Как только я попаду в квартиру, первым делом попытаюсь открыть дверь изнутри и впустить тебя. Ну, а если сорвусь со стены, то не обессудь…
– Чего ради ты сорвешься? Выступ такой, что хоть на мотоцикле катайся.
– Да кто его знает, какие там ещё могут быть «сюрпризы». В общем, жди.
– Постой. Одень-ка вот эту штуку, – Кирилл извлек из своей сумки наушник с микрофоном.
– Ого, рация! Где взял?
– На первом этаже, в полиции, над стойкой дежурного. Два комплекта. Я посмотрел – батарей хватит совсем ненадолго. Не лучшая связь конечно, но другой у нас нет.
– Давай проверим? – Сергей нацепил наушник и коснулся пальцем сенсора. – Слышишь меня?
– Не ори так, а то оглохну – они очень чувствительны.
– Ну всё, я полез.
– Давай.
Хотя ширина выступа составляла около тридцати сантиметров, передвигаться по нему на высоте пятого этаже нужно было достаточно осторожно. Тем более что стена была гладкой, и в случае чего ухватиться было бы не за что.
Впрочем, особо разгуливать вдоль окон Сергею не пришлось: уже второе по счету окно было не просто не заперто, а распахнуто настежь.
– Я – дома.
– Вижу. Впусти меня.
– Сейчас.
Комната, в которой оказался Сергей, являлась одновременно и кухней, и столовой.
Судя по обстановке, хозяин не готовил сам, а обеды сюда доставлялись откуда-то извне. Зато здесь частенько устраивались чайные и кофейные церемонии – об этом свидетельствовало обилие специальной посуды и различных приспособлений, включая аппарат для варки кофе на углях.
Длинный, со скругленными углами, стол, диван, мягкие стулья – всё это, очевидно, было предназначено для гостей. Коробки с сигарами, как и коллекция разнообразных бутылок за стеклом стойки бара подчеркивали радушие хозяина, ибо, как известно, сам Вознесенский не курил, а выпивал только в исключительных случаях.
Одна из дверей столовой вела в соседнюю комнату, вторая – в коридор. Пройдя по коридору, Сергей вышел в темную, без окон, прихожую.
Цифровой замок не был активирован, и дверь оставалась запертой лишь на обычный врезной замочек. Вероятно, хозяин квартиры за годы проживания здесь привык к тому, что всегда находится в абсолютной безопасности.
Сергей щелкнул рычажком замка и распахнул дверь.
– Добро пожаловать!
– Интересно, и каким образом здесь можно найти ключ? Я не уверен, что мы в состоянии найти в этой квартире слона, не говоря уже о крошечной карточке! – после обхода огромной квартиры, состоящей из десятка комнат и нескольких вспомогательных помещений, Кирилл заметно приуныл. – Нам понадобится неделя, если не больше.
– Это если просто перерывать всё подряд. А если мы попробуем воспроизвести ход мыслей хозяина, то задача заметно упростится.
– Что ж, попробуй.
– Вот смотри. Они отправились в Нексус вечером, причем уже в довольно позднее время. После процедуры знакомства непонятно с кем и непонятно зачем предполагалось, что Вознесенский вручит Соловьеву ключ. Причем, этот ключ хранится у него дома.
Таким образом, они должны были вернуться сюда. Время при этом должно быть совсем позднее, и Соловьеву вряд ли нужно было бы куда-то спешить, кроме как спать.
Кроме того, наверняка им было бы о чем поговорить. Поэтому не будет большим открытием сказать, что после посещения Нексуса, Платон вместе с Соловьевым, вероятнее всего, засели бы в столовой. Видел, как там всё устроено для приема гостей?
– Ну, видел. И что это нам дает?
– Сомнительно, что Вознесенский оставил бы ученого в столовой, а сам ушел возиться с сейфом или тайником. Всем известно, что он – гений общения. Любит всевозможные эффекты, все важные беседы планирует заранее и старается продумать их до мелочей.
– И что?
– А то, что, с учетом важности момента, он бы вряд ли стал прятать ключ где-то далеко.
– Тоже мне – сыщик! Соловьев же сразу сказал: ищите где-нибудь сверху.
– Да, но где? И вот сейчас, когда я вижу огромную квартиру, я предлагаю начать не с рабочего кабинета, не со спальни, и уж тем более не с поиска тайника или взлома сейфа, а именно отсюда, с кухни-столовой и помещения, которое находится сразу по соседству. Кстати, что там?
– Трудно сказать, – они прошли в соседнюю комнату, – что-то типа места для просмотра фильмов.
– Похоже на то. Тут, впрочем, и мебели-то немного. Так. Кирюха, ты приступай здесь, а я в кухне поищу.
– Хорошо. Только, пожалуйста, не устраивай погром?
– Ты за кого меня принимаешь?
Сергей решил начать с бара.
Богато украшенная резьбой барная стойка и витрина за ней были установлены на подиум, устланный ковролином. Под широкими рядами застекленных полок с бутылками располагались выдвижные ящики.
Выдвинув первый ящик, он обнаружил несколько коробок с кофе и небольшую коллекцию сигарных мундштуков. Здесь же хранилась изящная резная шкатулка из какого-то, по-видимому, дорогого сорта дерева.
Открыв шкатулку, он увидел лежащий в черном бархате необычный сувенир: золотое кофейное зернышко с крошечным изумрудом. Тонкой золоченной нитью бархат рассекала надпись на испанском: «Моему другу Платону. Виктор».
Сергей улыбнулся. В свое время пресса слагала легенды об умении Платона Вознесенского находить общий язык с кем угодно, а в мире не существовало, наверное, такой страны, где бы у него не было друзей. Как правило, друзья эти оказывались не только богатыми и влиятельными людьми, но и весьма интересными личностями…
Его размышления были прерваны криком Кирилла из соседней комнаты.
– Скорей сюда! Я, кажется, нашел!
Совершенно непримечательный пластиковой пакет лежал в одном из отделений телевизионной тумбы. В пакете Кирилл обнаружил почтовый бумажный конверт, а в нем – золотую прямоугольную пластину, размером с кредитную карту и без каких-либо надписей или обозначений. В пластине имелось крошечное отверстие, сквозь которое, впрочем, не было продето ни шнурка, ни цепочки.
Судя по описаниям Соловьева, это и был ключ от Нексуса.
Кроме конверта с ключом, в пакете находился миниатюрный предмет цилиндрической формы, похожий на брелок, и обыкновенный мобильный телефон корейского производства.
Брелок был изготовлен из довольно тяжелого полимера и имел встроенный разъем для подключения к компьютеру. Сбоку на брелке был выдавлен странный символ, напоминающий иероглиф.
Телефон же оказался очень старой модели, каких не выпускали, наверное, уже лет десять, но в остальном он выглядел совершенно обычно. Впрочем, открыв крышку телефона, Сергей, к своему удивлению, вместо привычного блока кнопок увидел всего две крупных клавиши, сенсорный дисплей и крошечный стеклянный «глаз» оптического сканера.
– Ну что ж, Кир. Похоже, профессору повезло, его ждет шикарный ужин из трех блюд.
– С чего ты взял, что он – профессор?
– Кто бы он был, его нужно освободить.
– Так пошли освобождать. Сейчас главное, чтобы электронный замок сработал.
– Должен сработать. Внутри Нексуса свет же горит. Значит, и энергия есть.
– В том и дело, что не горит, а мерцает.
– Какая разница?
– Не знаю. У этого света какой-то странный вид. Ты когда-нибудь видел, как светятся химические вещества?
– Как-то не обращал внимания, а что?
– А то, что свет, порождаемый химическим соединением, обычно имеет оттенок и при этом, почти сразу рассеивается. Отличается от электрического, в общем. Я ночью разглядывал Нексус – он светится, похоже, таким же, химическим светом.
– Хм. Значит, сейчас и узнаем.
30
– И ты знаешь какой стороной её вставлять?
– Буду пробовать всеми по очереди. По-другому – никак.
– А вдруг она там застрянет?
– Тогда придется ехать в порт, искать взрывчатку и взрывать.
– Шутник. Космокерамик выдержит удар до килотонны.
– И что ты предлагаешь?
– Ничего. Вставляй уже. Толку тянуть-то…
С первой попытки карта зашла лишь наполовину, и за этим ничего не последовало.
Тогда Сергей вынул её, перевернул и вставил снова. Прошло несколько секунд, и когда Сергей уже решил вновь извлечь карту из устройства, внезапно раздался звуковой сигнал.
Но вместо того, чтобы широко открыться, дверь дернулась и с легким гудением стала очень медленно отползать в сторону. Отъехав сантиметров на двадцать пять или тридцать, дверь вдруг замерла, и гудение прекратилось.
– Илья Сергеевич! Давайте скорее сюда!
– Я здесь, здесь…
– Пролезете в щель?
– Да, постараюсь. Только вы помогите мне, пожалуйста… Сил совсем нет. А вдруг она обратно закрываться начнет, когда я полезу?
– Не тяните, полезайте быстрее!
Соловьев просунул сначала голову и правое плечо, затем левую руку и, кренясь, стал энергично протискиваться. Сергей с Кириллом ухватили его за одежду и тоже тянули изо всех сил.
– Сейчас, ещё немного… Да не дергайте вы так! Вы же мне плечо вывихнете!
Через минуту освобожденный Соловьев сидел на полу, на площадке перед входом в Нексус и пытался отдышаться. Сергей с Кириллом стояли рядом и ждали, пока он придет в себя.
– Похоже, что-то тут сломалось. Видели, что с дверью? А ведь она открывалась на всю ширину безо всяких проблем когда мы в неё входили.
– В качестве утешения могу лишь сказать, что это далеко не единственное на Острове устройство, которое вышло из строя, – заметил Сергей.
– Да, конечно, я понимаю. Пожалуйста, помогите мне встать… Спасибо. А теперь скорее же, пойдемте в Резиденцию! Там есть столовая.
– Пойдемте, но разве никто не хочет пролезть внутрь шлюза и попробовать открыть ту, другую дверь, которая ведет внутрь Нексуса? А, Кирилл?
– Думаешь, я настолько тонкий? Ну, давай попробуем…
Сергей вытащил карту из панели. В этот момент что-то щелкнуло, и дверь резко захлопнулась, как будто под действием мощной пружины.
Сергей вновь вставил карту, но на этот раз устройство лишь несколько секунд погудело, а сама дверь даже не пошевелилась.
– Мда. Действительно, «что-то сломалось». Похоже, что дверь работала не от внутреннего питания, а от аварийного аккумулятора. Который, увы, разряжен. Что ж, пойдемте в столовую, я сам сейчас с удовольствием чего-нибудь бы съел.
Уютная и просторная комната, плавно переходящая в веранду второго этажа Белой Резиденции, больше походила на летнюю гостиную в стиле мексиканской «гасиенды», чем на столовую.
До наступления ночи оставалась совсем недолго. Сергей, Кирилл и Соловьев сидели за столиком среди пальм и ужинали.
Вернее, ужинал только Сергей. Соловьев же, уничтоживший за несколько минут всё содержимое банки тушеного мяса и несколько хлебных тостов, просто лежал в кресле и не шевелился.
Кирилл же вообще ничего не ел, видимо, боясь уснуть на сытый желудок, и сидел, откинувшись в кресле, с жестяной банкой кофейно-коньячного коктейля в руках.
– Да. Вот так порой и узнаешь свое истинное место на лестнице эволюции, – наконец произнес Соловьев.
– Это вы про что? – почти равнодушно спросил Сергей, раскладывая шпроты на куске тоста.
– Про голод. Проводишь эксперименты мирового значения, заглядываешь, можно сказать, в тайны мироздания, а при этом точно также хочешь есть, как и обычное шимпанзе.
– А мы и есть шимпанзе. Только намного проще и примитивнее.
Интонация, с которой это было сказано, заставила Соловьева приподняться в кресле и внимательно посмотреть на Сергея.
– Скажите, эээ… Сергей, а где вы работаете? Никак не припомню вас…
– В береговой охране. Дежурю в операторской, слежу за разгрузкой, ну и так далее.
– А, ну тогда понятно, почему мне ваше лицо незнакомо. Я, знаете ли, имею довольно хорошую память на лица…
– Илья Сергеевич. Напротив вас сейчас сидит мой друг. У него, в результате ваших «экспериментов мирового значения» исчезли родители. Поэтому, прошу, давайте перейдем, наконец, к сути происходящего.
– Ах, да, простите… Конечно… Только сразу же хочу заявить: я – руководитель Научного центра, фактически, не ученый, а лишь администратор и координатор его работы. Конечно, я в курсе всех основных разработок, но поймите: на каждой кафедре есть свое руководство, и только они решают, какие конкретно эксперименты и в каком порядке проводить.
Вы, наверное, знаете (а может, и не знаете), что меня назначили руководителем Научного центра не так давно, всего три месяца назад. До этого центром руководил Игнатьев. Но он физик, а не менеджер, поэтому не выдержал суеты и сбежал к себе на кафедру. Кстати, если кто-то и виноват в происшедшем, то об этом надо спрашивать у Игнатьева. Именно он возглавлял работы по изучению биологический поляризации.
– А можно поподробнее?
– Как вы знаете (или, опять же, не знаете), вся деятельность Научного центра была сосредоточена вокруг изучения природы полей и их воздействия на различные формы материи. Такое направление нашей науки было предопределено работой того гения, который живет в Нексусе и которого наш дорогой Платон Евгеньевич от всех прячет.
Если говорить точнее и, я бы сказал, честнее, то работа Научного центра зачастую сводилась к практическому воплощению и детальной разработке блестящих идей, порождаемых разумом обитателя Нексуса, которого Платон называет Гостем.
Прекрасным образцом таких идей является так называемый «Хрустальный Купол», до сих пор неразгаданная для нас тайна.
– Постойте. Как, то есть, тайна?
– Да, именно так. «Купол» создавали не мы. Он появился вместе с Гостем. «Куполом» же, посредством компьютера, управляет только сам Вознесенский.
– Вы хотите сказать, что Гость не открыл секрет «Купола»? Ничего не понимаю.
– И тем не менее. У нас есть «Хрустальный Купол», но никто толком не знает, что это такое!
А связано это с тем, что этот Гость – очень странная личность. Платон рассказал мне, что, являясь гением, Гость страдает довольно редким психическим расстройством, чем-то вроде аутизма, и поэтому поддерживать с ним контакт весьма сложно.
– Вот даже как! А разве при аутизме возможна продуктивная умственная деятельность?
– Как видите, возможна. Хотя порой процесс расшифровки информации, которую мы получаем, и представляет собой немалую трудность. Платон передает нам её в виде распечатанных на принтере диалогов с Гостем, которые предварительно записывает на диктофон.
Ещё одну трудность мы испытываем, когда нужно задать Гостю конкретный вопрос по той или иной проблеме научного свойства. Потому, что сначала суть проблемы надо донести до понимания Платона (а он, несмотря на свои бесспорные гениальность и ум, всё-таки не физик), а уже потом Платон, пользуясь налаженными с Гостем отношениями, получает от него ответ на наш вопрос.
– То есть, получается, что кроме Вознесенского, Гостя вообще никто никогда не видел?
– Так я вам про это и говорю. Человек гениален, но, увы, психически болен. Тут уж ничего не поделаешь.
– Так. Понятно. А что случилось с Островом?
– Этого я не знаю.
– Не знаете?
– Разумеется, нет! Хотя и могу с большой долей вероятности предположить, что здесь произошло. Впрочем, я не уверен, что имею право рассказывать об этом…
Соловьев замолчал, вероятно, ожидая возражений или, наоборот, слов понимания. Однако наступившая тишина и лица собеседников, видимо, сообщили ему больше, чем возможные слова, поэтому, вздохнув, он продолжал:
– Итак. По той теории, которая лежит в основе наших исследований, вся материя, образующая Вселенную и все на свете вещества и предметы, помимо химических и физических характеристик имеет множество иных, ранее не изученных параметров.
Кроме того, согласно этой теории, в природе существует гораздо больше типов полей, чем всегда было принято считать. Эти поля имеют качественно иную природу нежели поля, скажем, гравитационные, магнитные или электрические.
Мы ещё только в начале пути, но уже сейчас ясно, что эффект от воздействия вновь открытых полей на окружающий мир может быть достаточно сильным и вызывать весьма существенные изменения.
Если все известные формы материи классифицировать по группам, отталкиваясь от критерия так называемой «сопротивляемости поляризации» (это понятие можно сравнить с понятием электрического сопротивления, только иной природы), то мы получим несколько тысяч однородных групп с присущим каждой группе уникальным параметром – «уровнем сопротивляемости».
Наши исследования заключались в изучении воздействия некоторых типов полей (о них чуть позже) на различные группы. И на первом месте, конечно же, стояли те группы, изучение которых может иметь практическое значение уже для сегодняшних нужд нашего общества.
Я не буду сейчас рассказывать всю историю проведенных исследований. Но скажу, что кафедра Игнатьева изучала воздействие полей на биологически активные группы или, говоря проще, на живые организмы. Причем, приоритетным направлением были работы по изучению «группы сто двадцать два». Это группа, которая включает человека.
– А к чему такой острый интерес к поляризации всего живого, да ещё и человека, если, как вы говорите, ученые «ещё только в начале пути»?
– Видите ли, в чем дело. Судя по тому, что мы узнали от Гостя, некоторые типы полей при воздействии на живые организмы, в том числе на «группу сто двадцать два», при соблюдении ряда условии дают эффект, который бы в средние века назвали даром бессмертия.
Что-то происходит на самом глубинном уровне структуры клетки, и она перестает стареть. Во всяком случае, процессы старения замедляются в сотни, если не в тысячи раз. Согласитесь, достойный приз.
– Так вот оно что! Да уж, действительно, это посерьезней какого-то там «Купола». Но к чему спешка?
– Понимаете… Вот вы, например – ещё молодой человек. А исследования могут занять годы. Платон Евгеньевич, сенаторы, ученые – все эти люди уже в зрелом, а кто-то и в почтенном возрасте. Мы должны УСПЕТЬ.
– Илья Сергеевич. То, что вы сейчас рассказываете, больше похоже на бред душевнобольного, чем на слова ученого. Вам самому так не кажется?
– Не кажется ли мне? Когда я впервые услышал об этом, то просто посмеялся. Зато потом, когда я увидел экспериментальные отчёты, мне как-то сразу стало не до смеха.
– Хорошо. Но даже если допустить, что всё это не бред, а научный факт, я пока не вижу здесь какой-то связи с исчезновением людей.
– А связь такая. На сегодняшний день изучение различных типов полей открыло нам ещё один неожиданный эффект. При определенных условиях, воздействие поля может быть таково, что испытуемый предмет меняет свою структуру на гораздо более глубоком уровне, нежели молекулярный или атомный.
Изменения эти крайне непродолжительны и длятся лишь несколько миллисекунд после начала поляризации, но они настолько радикальны, что на эти миллисекунды тело полностью выпадает из существующего пространственно-временного континуума.
– Ну, выпадает, и что?
– А то, что пока вся Вселенная продолжает двигаться во времени с огромной скоростью, испытуемое тело исключается из окружающего мира и как бы «подвисает» вне любого времени. И когда спустя эти миллисекунды, тело вновь возвращается к обычному своему физическому состоянию, оказывается, что окружающий мир умчался далеко вперед.
– Постойте. Вы хотите сказать, что тело попадает в будущее?
– Вот именно! Фактически, это – машина времени, только без возможности возвращения. Кстати, когда Платон сообщил Гостю о нашем открытии, тот не выразил ни малейшего удивления. Он лишь сказал, что данный эффект сам по себе мало интересен и не имеет практического значения. «Быстрее или медленнее, но будущее всё равно наступит». Видите, какой он странный, наш Гость.
– В чем-то он прав.
– Возможно. Но для нас это открытие представлялось наиболее важным со дня построения Научного центра. Поэтому, не прекращая исследований «феномена бессмертия», Игнатьевым была создана параллельная группа, которая занялась исследованиями так называемого «ускоренного будущего».
Через какое-то время мы запросто могли отправлять в будущее различные предметы, а затем наступил черед экспериментов над живыми организмами: растениями и животными.
– И человеком?
– Эксперименты над биологически активными группами показали такие же прекрасные результаты, как и опыты над неживыми тканями. А вот что касается человека, то тут, конечно же, никто не хотел брать на себя никакой ответственности. Сами понимаете, феномен почти не изученный, а жизнь человека – это не экспериментальная гирька и не цветок в горшке.
К тому же, мы столкнулись ещё с одним, уже совсем непостижимым эффектом: так же, как находящиеся в настоящем времени испытуемые предметы исчезали и отправлялись в будущее, так и в зоне импульса могли возникать неизвестные предметы этой же группы, попадающие сюда из прошлого. Так называемый «обратный эффект». Причем, временные промежутки абсолютно непропорциональны: если мы отправляли в будущее предмет на двадцать четыре часа, то в зоне импульса мог возникнуть предмет, который попал к нам из прошлого месячной давности.
– Курро, видимо, не врал…
– Простите, что?
– Да так, ничего. Продолжайте, пожалуйста. То есть, вы имеете в виду «спирали времени»? – вспомнил Сергей фантастический рассказ из детства.
– Что-то вроде того. Но, я повторяю, мы только начали изучать всё это, и никто не собирался, по причинам, о которых я говорю, разрабатывать программу экспериментов с «группой сто двадцать два».
– Как же тогда объяснить происходящее?
– Вы говорите, что вам пришлось заменить значительное число модулей энергоблока. Из чего я делаю вывод, что энергоблок вышел из строя вследствие гигантской нагрузки. Как это объяснить, если при экспериментах по «отправке в будущее» энергии тратится, в сущности, совсем немного? Ведь дело-то вовсе не в количестве энергии, а в природе поля.
Объяснить всё это можно, если предположить, что по причине чьей-то ошибки или сбоя оборудования во время очередного эксперимента мощность импульса резко возросла, а зона его действия многократно увеличилась в диаметре. В результате все находящиеся на Острове люди получили эффект выпадения из времени и отправились в будущее.
– Но тогда получается, что кто-то экспериментировал именно с «группой сто двадцать два», иначе в будущее отправилось бы что-нибудь другое.
– Получается, что так, – Соловьев развел руками и задумался. – А кстати, катастрофа произошла вечером, около двадцати двух часов. Ряд лабораторий, конечно, могли работать в это время суток, но только не лаборатории Игнатьева – у нас с расписанием строго. Ничего не понимаю.
– Да что тут понимать. Кто-то из особо нетерпеливых коллег Игнатьева, или даже он сам, пользуясь ключами доступа, прошел в лабораторию и попытался осуществить опыт самостоятельно. И осуществил.
Только в результате все люди оказались перенесены неизвестно в какую эпоху, а возле Острова, словно стервятники, кружат корабли англичан, американцев, русских, а может, и ещё кого-то. Тех же китайцев, например…
– А при чем тут?…
– Притом, что глубоко под водой в «Куполе» появилась отверстие, через которое могут проникать люди. Вот почему нам сейчас крайне важно добраться до реактора «Купола» и попытаться ликвидировать это отверстие.
– Лично я хотел бы знать: когда именно все исчезнувшиеие люди вновь окажутся на Острове? – вмешался Кирилл. – Мы можем определить дату?
– Это будет нелегко, но попробовать можно, если иметь доступ к установке, – Соловьев опять задумался. – Так вы говорите, что вокруг Острова – русские корабли? – взволнованно переспросил он Сергея. – Откуда вы знаете?
– Мы тут уже пообщались с одним лазутчиком, которому удалось пролезть сквозь дыру.
– Лазутчиком? И где же он?
– Полагаю, мертв. Но пока не закрыто окно в «Куполе», в любой момент могут прибыть новые. И уже не по одному. Поэтому нам нужно срочно искать доступ к реактору «Купола». У вас есть какие-нибудь мысли по этому поводу?
– Какие у меня могут быть мысли. Мне не хватило нескольких часов, чтобы узнать об этом.
– И ещё. Как вы, господин Соловьев, можете объяснить тот факт, что сами никуда не исчезли? И откуда в Нексусе свет, если питания не хватает даже на открытие дверей?
– Энергоснабжение в Нексусе не автономное, а обособленное: энергия подается туда постоянно и аккумулируется в зарядных устройствах, находящихся в подвалах башни. Когда произошла катастрофа, видимо, система питания Нексуса также вышла из строя из-за какого-нибудь замыкания.
А вот откуда в башне свет – ума не приложу. Когда я находился внутри шлюза, то вскоре обратил внимание, что невозможно обнаружить источник освещения, что крайне странно.
Вообще, внутри Нексуса не всё так просто. Перед тем, как я туда вошел, Платон предупредил меня, что в первые секунды я могу почувствовать слабость или недостаток воздуха, и что это быстро пройдет. Так и случилось. Ощущения были весьма непривычные: мне показалось, что у меня резко поднялось и тут же опустилось давление, закружилась голова.
На основании этого я могу предположить, что в Нексусе, помимо установки, которая генерирует поле «Купола», существует ещё какой-то генератор, предназначенный для собственных опытов Гостя.
И если допустить, что всё пространство внутри башни постоянно находится под воздействием какого-либо из его полей, то тогда можно объяснить, почему я не исчез вместе со всеми – импульс, унесший в будущее все население, в Нексусе просто мог терять мощность.
– Илья Сергеевич, позвольте, а где же тогда Вознесенский?
– Сейчас, после нашего разговора, вполне допускаю, что он – внутри Нексуса, и возможно, ему нужна помощь.
– Неужели у вас не предусмотрено никакой аварийной связи для подобных случаев?
– Вообще, для Платона, и ещё нескольких особо важных лиц создана система так называемого личного пеленга. Фактически, это та же самая цифровая рация, но со встроенной системой координат.
Я не уверен, что он взял пеленгатор с собой в Нексус, последнее время он как-то небрежно относился к собственной безопасности. К тому же, не факт, что рация будет работать там, в условиях поля.
И тем не менее, попробовать стоило бы, имей мы хотя бы один из передатчиков, подключенных к системе. Только где его взять?
Сергей открыл пакет, найденный в квартире Вознесенского, и достал мобильный телефон.
– Случайно, не это?
31
Соловьев взял в руки аппарат, откинул крышку и осмотрел кнопки с дисплеем.
– Он самый. Где вы его нашли?
– В квартире у Вознесенского вместе с ключом от Нексуса. Попробуйте его активировать.
– Хорошо. Нажимаем… Хм. Просит биометрическую идентификацию…
– Смелее, Илья Сергеевич. Думаю, сканер уже настроен на ваши отпечатки.
Соловьев приложил указательный палец к поверхности сканирующего устройства.
Через секунду дисплей телефона замигал, и на нем возникла надпись: «Добро пожаловать, господин Соловьев. Ваши координаты…».
– Действительно, мой экземпляр! Что дальше?
– Ну как что, попробуйте вызвать кого-нибудь. Зеленой кнопкой, видимо.
– Понял, сейчас попытаюсь…
Он нажал кнопку вызова и на дисплее возник список фамилий, с квадратиком для пометок напротив каждой. Соловьев дотронулся пальцем до самой верхней записи – «Вызвать всех» и в каждом квадратике возникла «галочка».
Он вновь нажал на клавишу вызова, и на дисплее появилось: «Ждите. Идёт вызов».
Постепенно фамилии на дисплее гасли, по мере того, как телефон безуспешно пытался установить связь с очередным абонентом.
Когда из всего списка осталось всего две строчки, из трубки послышался гудок.
Соловьев замер в ожидании. Сидящий рядом Сергей тоже непроизвольно напрягся, как будто от его неподвижности зависело – ответят им или нет. Кирилл же, напротив, никак не проявлял интереса, продолжая, развалясь, лежать в кресле.
Через полминуты на дисплее возникла надпись: «Вызов завершен».
– Не отвечает…
– Мда. Кстати, кого мы пытались вызвать?
– Тут всего два доступных абонента. Первый – Вознесенский П.Е. Второй – Вершинин О.В., я его знаю, это сенатор.
– Получается, что он – тоже здесь?
– Вовсе не обязательно… Видимо, просто его рация ещё пока работает.
– Странно. Тогда почему остальные не работают?
– Трудно сказать. Возможно, что у него в рации самая свежая батарея, которая до сих пор не разрядилась. А у Платона рация наверняка на изотопах.
– А давайте попробуем посмотреть их координаты?
– Давайте. Так, вот «Меню»…
В этот момент телефон зазвонил.
От неожиданности Соловьев выпустил его из рук, и аппарат упал на стол, продолжая звонить. На мигающем дисплее высветилось: «Вознесенский П.Е. Ответить?» – Илья Сергеевич, ну что же вы? Отвечайте.
Соловьев взял трубку, нажал на кнопку ответа и, чуть нагнувшись над столом, негромко произнес:
– Алло. Соловьев. Говорите.
– Илья, ты?!
– Да, это я… Платон, ты где? Что случилось?
– Я внутри башни, на четвертом уровне. Я заблокирован здесь. Что произошло? Почему молчат все рации? Где охрана?
