Когда Самми и судья подошли к палате, девушка попыталась скрыть охватившее ее беспокойство. Неожиданный визит Стратона и его расспросы о Похитителе встревожили ее. А вдруг судья узнал, что она помогала спасать мисс Барроу? Он попрощался, и Саманта почувствовала облегчение, но когда провожала его до конюшни, они заметили, как из палаты вышли лорд Уэсли и Хьюберт.
      При виде Эрика сердце у нее учащенно забилось, но, к ее ужасу, мистер Стратон повернул к палате, сказав, что ему нужно переговорить с графом. Стараясь идти в ногу с судьей, Самми заметила, что из сада вышла какая-то женщина, одетая в черное, и направилась к Эрику. Сходство между ними бросалось в глаза, и девушка сразу же узнала сестру Эрика, которую видела на портрете в Уэсли-Мэнор. Самми сразу прониклась к ней симпатией. Как раз утром матушка сообщила, что сестра лорда Уэсли овдовела.
      Вместе с мистером Стратоном они подошли к троице, стоявшей у палаты, и некоторое время стояли без движения, являя собой живую картину, причем выражение лиц у всех пятерых было разное.
      Саманта тщетно пыталась скрыть свое беспокойство. Хьюберт смотрел на мистера Стратона так, словно увидел привидение. Лицо Эрика оставалось совершенно бесстрастным, взгляд был устремлен на судью. Маргарет побледнела и тоже не сводила глаз с мистера Стратона. Самми заметила, что мистер Стратон внимательно смотрит на сестру Эрика. В воздухе висело напряжение, но, может быть, Самми это только казалось, потому что она была взвинчена.
      Молчание нарушил Эрик.
      – Добрый день, – обратился он к мистеру Стратону и Саманте. – Позвольте представить мою сестру леди Дарвин. Это мисс Саманта Бриггем, а мистера Стратона, здешнего судью, ты, кажется, уже знаешь.
      Самми присела в реверансе и улыбнулась Маргарет:
      – Рада познакомиться с вами.
      Полуулыбка, которой ответила леди Дарвин, была явно печальной, и Саманте стало ее жаль. Эрик рассказывал, что сестра была несчастлива в замужестве.
      – Я тоже рада, мисс Бриггем, – ответила леди Дарвин, – хотя мне кажется, мы с вами встречались несколько лет назад на каком-то приеме.
      Мистер Стратон шагнул вперед и степенно поклонился:
      – Почту за честь снова видеть вас, леди Дарвин.
      Леди Дарвин слегка покраснела и опустила глаза.
      – Я тоже, мистер Стратон.
      – Примите мои соболезнования по поводу кончины вашего супруга.
      – Благодарю вас.
      Снова воцарилось молчание. Самми удивилась, почему Эрик не сказал ей о смерти зятя и о приезде сестры.
      Наконец Эрик заговорил:
      – Что привело вас в дом Бриггемов, Стратон?
      – Мне хотелось задать мисс Бриггем несколько вопросов о ее встрече с Похитителем Невест.
      – Помогли ли вам сведения, за которыми вы ездили? – спросил Эрик.
      – Они оказались бесполезными. Но я получил новые, и они кажутся мне многообещающими.
      Эрик вскинул бровь:
      – Вот как? И что за сведения?
      – Одна из похищенных жертв в прошлом году написала родителям, и сегодня ее отец привез мне это письмо. В нем она уверяет близких, что с ней все в порядке. О своем местопребывании не сообщает, пишет только, что живет в Америке и что недавно вышла замуж. Самое интересное в этой информации: она отправилась в Америку по билету и с деньгами, предоставленными ей Похитителем Невест в ту ночь, когда он ее увез. – Мистер Стратон погладил себя по подбородку. – Должен сказать, у меня гора с плеч свалилась. Слава Богу, Похититель не убил эту девушку.
      Нетерпеливый возглас вырвался у Самми:
      – Господи, мистер Стратон, не думаете же вы, что Похититель Невест причиняет какой-либо вред тем, кому он помогает. Ведь он оставляет записки, где все объясняет.
      Судья устремил на Самми пронзительный взгляд:
      – Да, оставляет. Но до получения этого письма все его жертвы исчезали бесследно. Мне нужны были доказательства, что кто-то из них действительно жив – кроме горстки записок от разыскиваемого преступника.
      Девушка вздернула подбородок.
      – Полагаю, мистер Стратон, я и есть такое доказательство. Как видите, Похититель не причинил мне никакого вреда. Напротив, очень заботился о моем благополучии.
      – Не считая того, что украл вас.
      Самми охватило раздражение. Она открыла рот, чтобы продолжить спор, но в разговор вмешался Эрик:
      – Имея письмо этой особы, вы сможете найти ее и допросить.
      Самми с огорчением взглянула на Эрика. Лицо судьи стало жестким.
      – Я уже предпринял шаги в этом направлении. Пока что Похититель Невест улизнул, но очень скоро его схватят. Я буду прочесывать всю округу, пока не найду его.
      Едва слышный, но знакомый звук привлек внимание Самми, и она посмотрела в сторону Хьюберта. Он был бледен, стоял будто штык проглотил и похрустывал пальцами – признак того, что он очень расстроен. Самми разделяла его чувство.
      – Округу? – спросил Эрик. – Скорее всего преступник скрывается в Лондоне, в трущобах или доках, там его гораздо труднее найти.
      Слова Эрика огорчили и разочаровали Самми, но она не подала виду. Почему он считает Похитителя Невест преступником, и высказывает предположения, которые могут навести на его след? Она с трудом сдержалась, чтобы не высказать свое сомнение и тем самым не усугубить положение дел.
      – Я тоже думал, что Похититель скрывается в Лондоне, – сказал мистер Стратон. – Но теперь подозреваю, что это кто-то из сельских жителей, располагающий денежными средствами, чтобы оплачивать похищенным женщинам проезд в другую страну и снабжать солидными суммами для устройства новой жизни. По всем описаниям, его конь – великолепный вороной – стоит целого королевства, и, несмотря на огромную сумму, обещанную за его голову, никто пока не заявил, что давал напрокат свою лошадь. Это навело меня на мысль, что у Похитителя есть собственная конюшня.
      Эрик погладил себя по подбородку и медленно кивнул.
      – Весьма интересное предположение. – Кривая улыбка тронула его губы. – Я вам не завидую. Осмотреть каждую конюшню в английской сельской местности!
      – Надеюсь, это не понадобится. Исходя из того, в каких местах совершилась большая часть похищений, я полагаю, преступник действует где-то неподалеку от нас, примерно в радиусе пятидесяти миль. С помощью общества охотников за Похитителем Невест не трудно будет обыскать всю местность.
      Все внутри у Самми сжалось. Кажется, охота действительно началась. Если бы только она могла как-то предупредить Похитителя… но не может же она нарушить данное ему обещание. И конечно, он не нуждается в ее помоши, потому что сам уже знает о грозящей ему опасности.
      – Я собираюсь пригласить нескольких добровольцев помочь мне обыскать местность, – сказал мистер Стратон, задумчиво глядя на Эрика. – Вас это не заинтересует, лорд Уэсли?
      – Рад помочь чем могу, – не колеблясь, отозвался тот. – У меня есть знакомые в нескольких здешних конюшнях и конюшнях между нашими краями и Брайтоном. С удовольствием наведу для вас справки.
      У Самми упало сердце. Эрик примет активное участие в поимке Похитителя Невест! Слава Богу, она не рассказала ему о своей встрече с ним.
      Боль и тревога охватили ее, а также осознание, что она совершила ужасную ошибку. Как могла она полюбить человека, чьи убеждения совершенно противоположны ее собственным? Человека, которому так хочется погубить Похитителя? И почему, несмотря на это, она все еще любит его? Потому что во всем остальном он удивителен. Он никогда не встречал Похитителя Невест. Не знает его, как знает она. Иначе относился бы к нему как к герою.
      Похитителю Невест грозит смертельная опасность, а тот, кого она любит, готов помочь в его поимке. Она представила себе, как Похититель Невест идет к виселице, и ее охватили дурные предчувствия.
      Хьюберт откашлялся.
      – Прошу прощения, но я обещал отцу партию в шахматы, и я уже опаздываю.
      Все простились с юношей, и он почти побежал к дому. Саманта с тревогой смотрела ему вслед. Он считал Похитителя Невест благородным человеком, борющимся за правое дело, и не хотел быть свидетелем, этого разговора. Саманте тоже очень хотелось уйти, но ей нужно было кое-что сообщить Эрику.
      Она повернулась к нему… и обомлела. Он смотрел на нее с той же страстью, что и ночью у озера. Воспоминание о нем, обнаженном, возбужденном, стоящем на коленях перед ней, пронзило ее мозг. Ее обдало жаром. Слава Богу, леди Дарвин и мистер Стратон ничего не заметили, потому что с восхищением рассматривали один из матушкиных розовых кустов. Склонившись к Эрику так близко, как только позволяли приличия, она прошептала:
      – Мне нужно поговорить с вами. Наедине.
      Затем выпрямилась и подавила разочарованный вздох. По закону гостеприимства она должна была предложить гостям чай.
      – Не хотите ли выпить чаю?
      – Благодарю вас, мисс Бриггем, – отозвалась леди Дарвин, – но я очень устала от долгого путешествия. Мне лучше вернуться домой. С удовольствием побываю у вас в другой раз. – В глазах ее брата тут же мелькнуло беспокойство, и она положила руку на его рукав. – Ничего страшного. Просто усталость. Я знаю дорогу в Уэсли-Мэнор. Желаю тебе хорошо провести время. – Она снова обратилась к Саманте: – Была рада увидеться с вами, мисс Бриггем, и познакомиться с вашим братом.
      – Благодарю вас, леди Дарвин. С нетерпением буду ждать следующей встречи.
      Эрик быстро обменялся взглядами с сестрой и Самми.
      – Не хочу, чтобы ты возвращалась домой одна, Маргарет.
      – Почту за честь отвезти леди Дарвин домой в моем экипаже, – предложил мистер Стратон.
      – В этом нет необходимости, – холодно возразила леди Дарвин.
      Эрик улыбнулся.
      – Возможно, и нет, но мне хотелось бы знать, что тебя благополучно довезут до самых дверей. А твою лошадь я сам приведу домой.
      Леди Дарвин поколебалась было, но в конце концов согласилась. Попрощавшись, мистер Стратон предложил ей руку, и они направились к конюшне.
      Едва они скрылись из виду, как Эрик схватил Самми за руку и повлек в палату. Самми не возражала. Ей не хотелось, чтобы их разговор подслушали. Как только они вошли в лабораторию, он прислонился к двери и, прикрыв глаза, посмотрел на Саманту. Ее бросило в жар лишь от одного его взгляда. Как это ему удается? Это лишено какой бы то ни было логики. И совершенно сбивает се с толку.
      Он отошел от двери и медленно направился к ней, не останавливаясь, пока расстояние между ними не сократилось до нескольких футов.
      – Вы хотели поговорить со мной?
      С трудом заставив себя сосредоточиться, она кивнула:
      – О вашем разговоре с мистером Стратоном относительно Похитителя Невест.
      – Понятно. Это о нем вы говорили с мистером Стратоном во время его визита?
      – Да. Он задавал мне почти те же вопросы, что и в прошлый раз, когда меня похитили по ошибке. Естественно, я не могла сказать ему ничего нового. Вы обещали судье оказать помощь в поимке Похитителя Невест и предложили ему навести справки… – Она осеклась.
      – Продолжайте.
      Она положила руку ему на сердце.
      – Пожалуйста, не делайте этого. – В его глазах что-то мелькнуло – она не поняла, что именно, – но также быстро исчезло. – Я бы не стала просить вас, если бы вы не были для меня так важны. Я знаю, почти все считают Похитителя Невест преступником…
      – Он и есть преступник, Саманта. Похищать людей – вещь противозаконная.
      – Но он никого не похищает! Не оставляет женщин у себя. Не причиняет им вреда и не требует выкупа. Он вернул меня домой, поняв свою ошибку и сильно рискуя при этом. – Она внимательно всматривалась в его лицо, огорченная его холодным выражением. – Он не разбойник, поверьте. Он честный человек. Я не вправе обращаться к вам с такой просьбой и все же прошу вас, не помогайте в его поимке.
      Эрик с тревогой смотрел на нее. Неужели она не понимает, какой опасности подвергает себя? Что, если с подобной просьбой она обратится к кому-либо еще, и Адам Стратон узнает об этом? Что, если Стратон узнает о ее участии в последнем похищении? Узнает, что она купила билет в Америку? О последствиях лучше не думать. Ее семья погибнет. Она сама погибнет. И это погубит его.
      Схватив ее за плечи, он заглянул ей в глаза и с трудом удержался, чтобы не встряхнуть хорошенько.
      – Саманта, выслушайте меня. Оставьте вы этого Похитителя Невест. Он опасен.
      Ее глаза вспыхнули синим пламенем.
      – Это не так.
      – Это так. Сама его жизнь опасна, в том смысле, которого вы не понимаете. За его голову назначена огромная сумма, и того, кто попытается ему помочь, обвинят в пособничестве преступнику. Обещайте, что не станете ему помогать.
      – Я и не пытаюсь. Только прошу, чтобы вы не принимали участия в его поимке.
      – Разве вы не понимаете, что это и есть помощь, пусть и не прямая? – Он крепче сжал ее плечи. – Умоляю, забудьте об этом человеке.
      Некоторое время она испытующе смотрела на него:
      – А вы обещаете не помогать судье?
      – Нет, не могу.
      Боль и разочарование, отразившиеся в ее глазах, едва не погубили его.
      – Тогда и я не могу ничего обещать. – Голос ее дрогнул. Ее решимость буквально сразила его. Она попыталась высвободиться, но он ее не отпускал.
      – Неужели вы не понимаете, – заговорил он, борясь с отчаянием, – что меня заботит ваше благополучие? Мысль о том, что вам грозит опасность, для меня невыносима.
      В этот момент до них донесся голос миссис Бриггем:
      – Саманта… где ты?
      – Господи, это мамочка. Пошли быстрее.
      Вырвавшись от него, она поспешила к двери. Он вышел вслед за ней. Саманта повела его в сад, и к ним тут же подошла Корделия Бриггем.
      – Вот ты где, дорогая! И лорд Уэсли с тобой. – Она присела в реверансе. – Хьюберт сказал, что вы пришли с сестрой, и я решила вас найти. Вы просто обязаны сегодня выпить чаю, тем более что в прошлый раз отказались, сославшись на занятость. – Она огляделась. – А где же леди Дарвин?
      – К сожалению, уже уехала, – сказал Эрик. – Она очень устала в дороге и отправилась домой отдыхать.
      Понимая, что попался, он изобразил на лице улыбку и подставил миссис Бриггем локоть.
      – Я с удовольствием выпью с вами чаю.
      Миссис Бриггем перевела взгляд с него на Саманту и улыбнулась.
      – Ах, как это мило с вашей стороны!
      Однако лорду Уэсли было сейчас не до любезностей. Тяжесть камнем легла ему на сердце.
 
      Двухколесный экипаж Адама медленно продвигался вдоль дороги, обсаженной деревьями, которые отбрасывали густую тень и давали прохладу. Тишину нарушали лишь пение птиц да слабый скрип кожаного сиденья. Краешком глаза судья поглядывал на Маргарет, но, как ни старался, не мог завязать разговор и молчал, будто язык проглотил.
      Господи, до чего она хороша! Пять лет он ее не видел. Пять лет, два месяца и шестнадцать дней. Она стала еще красивее, хотя в это трудно было поверить. Но внутренне изменилась до неузнаваемости. Не существовало больше той беспечной молодой девушки, которую он полюбил всем сердцем и до сих пор не забыл.
      Видимо, утрата мужа явилась для нее настоящим ударом. Он вздохнул. Черт побери, от нее по-прежнему пахнет розами. Во времена своей молодости, когда он изводил себя бесполезными мечтами о том, что человек, не имеющий титула, вроде него, может ухаживать за графской дочерью, он посадил десяток розовых кустов в уголке сада своей матери. И каждый год с нетерпением ждал, когда они зацветут, а потом сидел на каменной садовой скамье, закрыв глаза, вдыхая их изысканный аромат, представляя себе улыбающееся лицо леди Маргарет. Но после того, как ее выдали замуж за лорда Дарвина, он больше не ходил в ту часть сада.
      – Как хорошо дома, – тихо произнесла она, прервав его размышления.
      Обрадовавшись, что она нарушила молчание, он спросил:
      – Как долго вы собираетесь гостить здесь?
      – Я приехала сюда навсегда.
      Эти слова заставили его сердце учащенно забиться. Но бурную радость тотчас же сменил страх. Он повернулся к ней, и глаза их встретились. Чувства, которые он считал давно похороненными, охватили его, точно пламя. Она приехала сюда навсегда. Он сможет видеть ее, разговаривать с ней, но она никогда не будет ему принадлежать.
      Он снова стал смотреть на дорогу. Ее возвращение в Танбридж-Уэллз несет ему только страдания. С годами ничего не изменилось. Он по-прежнему провинциал. Она – титулованная леди. Виконтесса.
      Молчание затянулось, и он спросил:
      – Вам понравилась жизнь в Корнуолле?
      – Я ненавидела ее, – ответила она почти с яростью, чем немало удивила его. Она побледнела и устремила взгляд на дорогу, руки, лежащие на коленях, были сжаты в кулаки. – Обычно я проводила время на скалах, глядя на море. И спрашивала себя…
      – Спрашивали о чем?
      Она посмотрела ему прямо в глаза с таким мрачным выражением, что он содрогнулся.
      – Что, если спрыгнуть со скалы? Прямо в бурлящую холодную воду.
      Потрясенный, он остановил лошадей. Потом внимательно всмотрелся в ее лицо, ища какого-то намека на то, что она сказала это в шутку, но можно было не сомневаться в ужасающей серьезности ее слов.
      Он судорожно сглотнул.
      – Прошу прощения, – сказал он, мысленно скривившись от несоразмерности его слов тому, что он услышал. – Я понятия не имел. Все эти годы… Я думал, вы счастливы.
      – Единственное, что делало меня счастливой, – это мечты о доме. О том дне, когда я смогу вернуться сюда.
      Мысль его лихорадочно работала. Что произошло в Корнуолле? Почему она чувствовала себя несчастной? Очевидно, тосковала по дому, где остался ее любимый брат. Он обругал себя за то, что не подумал об этом. Но он считал, что она вполне счастлива. Блистает на светских приемах, вызывает всеобщее восхищение. Но если бы и узнал, что она несчастлива, все равно не смог бы ей помочь.
      Хотя ее замужество разбило ему сердце, она должна была выполнить волю отца и вступить в брак. Так она и поступила. Он желал ей добра, будучи уверен, что она живет припеваючи с богатым аристократом, который ее обожает.
      Но она была несчастна. Неужели лорд Дарвин не окружил ее любовью? В это невозможно поверить. Нет, наверное, дело в чем-то другом…
      И тут его осенило. Ее несчастье заключалось в том, что она не произвела на свет ребенка, о котором так мечтала. Еще до замужества она говорила ему о том, что мечтает о большой семье, а он прятал за улыбкой разочарование, потому что знал, что никогда не сможет стать ее мужем и подарить детей.
      Ему стало ее жаль, и он накрыл ее кулачки ладонью. Ее глаза округлились, но она не отняла руки. Сердце у него бешено колотилось.
      – Надеюсь, леди Дарвин, возвращение домой принесет вам счастье, которого вы заслуживаете.
      Она как-то странно на него посмотрела:
      – Благодарю вас. – После чего снова устремила взгляд на дорогу. – А теперь мне хотелось бы поскорее домой.
      – Да, конечно.
      Он неохотно отнял руку, понимая, что ему никогда больше не представится возможность снова коснуться ее. Охваченный самыми противоречивыми чувствами, он схватил поводья и тронул лошадей.
 
      Чаепитие с Эриком и ее родителями, по мнению Самми, прошло вполне благополучно, но едва он ушел, как она поняла, что это ей только показалось.
      – Ах, Чарльз, вы видели? – еле слышно спросила Корделия.
      Мистер Бриггем посмотрел на нее поверх своих бифокальных очков:
      – Что вы имеете в виду?
      – Как что, ведь лорд Уэсли ухаживает за нашей дочерью.
      Самми поперхнулась чаем, и, пока кашляла, отец, нахмурившись, сказал:
      – Разумеется, я видел Уэсли. Невозможно его не увидеть, особенно если учесть, что он сидел напротив меня. Но единственное, чем он занимался, как я видел, это пил чай и с удовольствием поедал бисквиты. Кстати, очень хорошие бисквиты.
      Корделия нетерпеливо замахала на него рукой.
      – Лорд Уэсли не стал бы пить у нас чай без особых на то причин. Говорю вам, он ухаживает за Самми. Ах, мне не терпится рассказать Лидии…
      – Мамочка, – ахнула Самми, все еще кашляя, – лорд Уэсли не ухаживает за мной.
      – Конечно, ухаживает. – Она хлопнула в ладоши, и на лице ее появилось восторженное выражение. – Даю слово, Чарльз, наша дорогая Саманта станет графиней!
      Самми охватила тревога. Она должна была предвидеть реакцию матери. Без сомнения, визит судьи и разговор с Эриком в палате нарушили ее мыслительный процесс. К тому же ей в голову не пришло, что кто-то поверит, будто Эрик ухаживает за ней. А вот ведь поверили. В последнее время с ее логикой происходит неладное, и следует ожидать ухудшения.
      Ну что же, этому нужно немедленно положить конец. Прежде чем начнется подготовка к свадьбе, которой никогда не будет. Поднявшись с диванчика, Саманта подошла к матери и взяла ее обе руки в свои.
      – Мамочка. Лорд Уэсли приехал сегодня по приглашению Хьюберта. Посмотреть на его новое изобретение. Понимаете?
      Корделия бросила на нее разочарованный взгляд:
      – Ну конечно, Саманта, я понимаю. Но ведь очевидно, что его визит к Хьюберту был просто предлогом, чтобы повидаться с тобой. – Ее глаза лукаво блеснули. – Я видел, как он смотрел на тебя.
      – Да ему просто соринка в глаз попала, – возразила Самми.
      – Чепуха. – Мать похлопала Самми по щеке. – Поверь, милочка. Матери никогда не ошибаются.
      Самми сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
      – Мамочка, граф не собирался на мне жениться. – Это по крайней мере правда. – И я прошу вас не принимать за ухаживание простую вежливость. Иначе он перестанет бывать у Хьюберта. Я знаю, намерения у вас добрые, но вы не можете не понимать, как неприятно будет и мне, и лорду Уэсли, если его заподозрят в том, что он за мной ухаживает.
      – Ничего этого я не понимаю. Вижу только, что один из самых блестящих холостяков Англии увлекся моей дочерью. Вы не согласны, Чарльз? – Муж не ответил, и она бросила на него раздраженный взгляд.
      Отец Самми, уютно устроившийся в своем любимом кресле, всхрапнул и очнулся:
      – А? Что такое?
      – Вы не согласны, что из Саманты выйдет очаровательная графиня?
      – Мамочка, из меня выйдет отвратительная графиня.
      – Господи, я и вздремнул всего-то на минутку. Неужели проспал предложение? – спросил отец, щуря глаза за стеклами очков.
      – Нет! – сорвалась на крик Самми. Господи, ситуация вышла из-под контроля, и это только усиливало ее решимость порвать с Эриком сегодня же ночью – прежде чем матушка организует церковное оглашение. – Между мной и лордом Уэсли ничего нет. – Или не будет после полуночи. – Не вздумайте распространять ложные слухи. Иначе я приму меры.
      Миссис Бриггем ошеломленно уставилась на нее:
      – Я ведь не вмешиваюсь…
      – Вмешиваетесь. И ставите меня в неловкое положение.
      – Но… – обиделась Корделия.