Кент, 1820 год
      Саманта Бриггем отвернулась от окна, из которого в гостиную залетал прохладный вечерний ветерок, и посмотрела на своего любимого, но явно потерявшего разум отца.
      – Папочка, я просто ушам своим не верю! С чего вы взяли, что я собираюсь выйти замуж за майора Уилшира? Я ведь его почти не знаю.
      – Пфф. Он столько лет друг нашей семьи, – сказал Чарльз Бриггем, подойдя к дочери.
      – Да, но почти все это время он служил в армии, – заметила девушка, изо всех сил стараясь подавить охватившую ее дрожь. Она и представить себе не могла, что можно питать какие-то романтические чувства к угрюмому майору. Он имел обыкновение так хмуриться, словно только что съел лимон. Она сильно подозревала, что этот разговор был результатом матримониальных махинаций ее матушки, движимой добрыми, но совершенно нелепыми намерениями.
      Отец погладил себя по подбородку.
      – Тебе почти двадцать шесть, Самми. Пора выйти замуж.
      Самми с трудом удержалась, чтобы не воздеть глаза к небесам. Папочка – самый милый, самый славный человек на свете и вовсе не упрямый, но у него есть жена и четыре дочери, и он становится непробиваем, как доска, когда речь заходит о чувствах женщин, в особенности ее чувствах.
      – Папочка, я уже давно миновала брачный возраст. И вполне довольна своей жизнью.
      – Вздор. Каждой девушке хочется замуж. Твоя матушка тоже так считает.
      Эти слова укрепили Саманту в предположении, что именно мамочка и заварила всю эту кашу.
      – Вовсе не каждая, папочка. – Мурашки побежали у нее по спине при мысли о том, что ее выдадут за кого-либо из знакомых ей мужчин, этих скучных болванов. Они смотрели на нее с неподдельным ужасом, стоило ей заговорить, например, о математических уравнениях или вообще научных материях, и считали ее «эксцентричной Самми». Это был nom de plume , который она приняла с философским спокойствием, зная, что действительно эксцентрична – по крайней мере, в глазах людей ее круга.
      – Разумеется, всем девушкам хочется замуж, – повторил отец, возвращаясь к начатому разговору. – Посмотри на своих сестер.
      – Я вижу их каждый день. И очень люблю. Но вы же знаете, папочка, что я совсем на них не похожа. Они красивые, милые, женственные – просто созданы быть женами. У них отбоя от поклонников не было. Но то, что Люсиль, Гермиона и Эмили вышли замуж, еще не значит, что я тоже должна это сделать.
      – Неужели тебе не хочется иметь свою семью, дорогая?
      В воздухе повисло молчание. Сердце у Саманты болезненно сжалось. Эти несбыточные фантазии она давно похоронила.
      – Папочка, мы с вами знаем, что я не вызываю у мужчин желания жениться. Ни в смысле внешности, ни в смысле темперамента. К тому же я слишком стара…
      – Вздор. Ты красивее, чем думаешь, Самми. И ничего нет плохого в том, что женщина умна – если только она этим не кичится. – Он бросил на нее резкий взгляд. – К счастью, майор Уилшир не находит ни твой возраст, ни твой интеллект совсем уж неприемлемыми.
      Самми поджала губы.
      – Очень любезно с его стороны.
      Ее язвительный тон не возымел действия.
      – Воистину так, – продолжал отец. – Майор действительно предпочитает невесту в годах. Конечно, тебе придется прекратить помогать Хьюберту с его опытами, перестать коллекционировать насекомых и лягушек и тому подобное. Для замужней леди совершенно неприлично ползать по земле. Твоему брату придется обойтись без твоей помощи.
      Ну, это уже слишком. Самми откашлялась и поправила очки.
      – Папочка, мне нравится работать с Хьюбертом в его лаборатории, и я не собираюсь это прекращать, особенно сейчас, когда мои собственные опыты, возможно, скоро приведут к некоему открытию. И я совершенно счастлива, что у меня есть возможность стать любящей тетушкой моим будущим племянникам и племянницам. У меня нет ни малейшего желания становиться женой майора Уилшира. Честно говоря, меня сильно удивляет, что вы могли даже предположить такое.
      – Майор Уилшир – превосходный человек.
      – Да, превосходный. К тому же годится мне в отцы.
      – Ему всего сорок три…
      – Годился бы в том случае, если бы завел детей в ранней молодости, – ровным голосом продолжала она, пропустив слова отца мимо ушей. – Но, что гораздо важнее, мы не любим друг друга.
      – Возможно, но он явно расположен к тебе.
      – Этого недостаточно для женитьбы.
      – Напротив, он с готовностью согласился на помолвку.
      Тяжелое молчание повисло в комнате.
      – Согласился на помолвку? – спросила она, когда наконец вновь обрела голос. – А вы что, уже обсуждали с ним этот вопрос?
      – Разумеется. Мы обо всем договорились. Майор счастлив. Как и мы с матушкой. Поздравляю, дорогая. Ты официально обручена.
      – Обручена! – Резкий голос Саманты прозвучал, как пистолетный выстрел. Она крепко зажмурила глаза и заставила себя дышать глубоко и спокойно. В прошлом мамочка пыталась найти для нее поклонников, но в конце концов оставила свои безуспешные попытки и сосредоточила внимание на трех младших дочерях-красавицах.
      Однако после свадьбы Эмили, состоявшейся три месяца назад, матримониальный глаз миссис Бриггем снова сосредоточился на своей единственной незамужней дочери. Самми следовало бы предугадать такой поворот событий, однако этого не случилось. Очевидно, мать не отказалась от своих смехотворных надежд. Но все же Саманта отмахивалась от этих попыток, прекрасно понимая, что среди их знакомых нет того, кто захочет жениться на ничем не примечательной, очкастой, прямодушной, не приспособленной к обществу, безнадежной старой деве и книжном черве.
      Что же до майора Уилшира, то, по мнению Самми, он был явно не в себе.
      Чарльз Бриггем вставил в левый глаз монокль и уставился на дочь.
      – Должен сказать, Самми, вид у тебя далеко не радостный, вопреки уверениям твоей матушки. – На лице отца было написано недоумение.
      – У меня нет никакого желания выходить замуж за майора Уилшира, папа. – Она откашлялась и очень отчетливо добавила:
      – И я этого не сделаю.
      – Пфф. Разумеется, сделаешь. Мы уже все устроили, дорогая.
      – Устроили?
      – Ну конечно. Оглашения будут сделаны в воскресенье. Свадьба состоится в следующем месяце.
      – В следующем месяце! Папа, это безумие. Я не могу…
      – Ну не волнуйся так, Саманта. – Отец похлопал ее по руке. – Уверен, ты будешь счастлива, когда вы с майором получше узнаете друг друга. – Он перешел на шепот: – Майор приедет к нам в конце недели и подарит тебе обручальное кольцо. Кажется, с сапфиром.
      – Не нужно мне никакого обручального кольца…
      – Разумеется, нужно. Всем девушкам оно нужно. Так сказала твоя матушка. Ах, уже так поздно, и я очень устал. Все эти брачные приготовления ужасно утомительны, и я хочу пойти к себе. Твоя дорогая матушка разглагольствовала несколько часов, и я в полном изнеможении. Мы все обсудим потом, завтра.
      – Нам нечего обсуждать, папа. Я не выйду за него.
      – Разумеется, выйдешь. Доброй ночи, дорогая.
      – Я не выйду за него! – крикнула Саманта вслед отцу, но он уже закрыл за собой дверь. Она раздраженно вздохнула и принялась растирать себе виски, где быстро разгоралась пульсирующая боль.
      Чем вызвано это безумное решение? И как распутать этот клубок?
      Щеки ее запылали, стоило только представить, что именно сказала мамочка майору Уилширу, чтобы уговорить его жениться. Уж если она что-нибудь заберет себе в голову, непременно добьется своего. Люди часто покидали общество Корделии Бриггем с ощущением, что по голове им стучали чугунной сковородкой.
      К несчастью, добрые намерения миссис Бриггем бывали не всегда тактичны, но зачастую Самми не могла не восхищаться, а то и не ужасаться, умением матери перехитрить кого угодно. Она не сомневалась, что, служи ее маменька в армии, битва при Ватерлоо, где Наполеон потерпел поражение, произошла бы гораздо раньше.
      Она ходила, сплетя пальцы, по толстому эксминстерскому ковру. Что же делать? Мысль провести всю жизнь с майором Уилширом, слушать во всех подробностях его рассказы о военных маневрах вызвала у нее панический страх. Он, конечно, потребует, чтобы она прекратила свою научную работу, но она ни за что не согласится.
      Она постарается переубедить отца. Но тут Саманта вспомнила, как звучал его голос, когда он сказал, что все уже устроено. Обычно ей удавалось склонить отца на свою сторону, но если маменька уже вбила ему в голову какую-то мысль, поколебать его вряд ли удастся. А мысль выдать ее за майора Уилшира ему явно вбили в голову.
      Саманта вспыхнула от унижения. Господи, это так похоже на ее выезд в свет восемь лет тому назад. Как она просила, чтобы ее не вывозили на приемы, где люди шептались, прикрывая рты рукой, жалея ее из-за того, что она не обладает ни красотой, ни грацией своих младших сестер. В вычурных платьях она чувствовала себя выставленной напоказ, и ей было неловко. Но все же миссис Бриггем настояла, и муж пошел у нее на поводу. И Саманта, высоко подняв голову, выдерживала шепоток и сочувствующие взгляды, ускользнувшие от ее родительницы, и прятала сердце за бесконечными фальшивыми улыбками.
      Она прижала руки к груди, вспомнив, как мать устроила замужество Гермионы – от ее тактического блеска у самого маршала Веллингтона захватило бы дух. Герми счастлива, это так, но бедняжка ведь почти не была знакома с Реджинальдом, когда они обвенчались. С таким же успехом она могла стать несчастной, хотя Самми не представляла себе, чтобы добродушная Герми была чем-то недовольна. А Реджинальд готов был целовать землю, по которой ступали маленькие ножки его жены.
      Майор Уилшир вряд ли заметил бы, надеты ли на Саманте туфельки, поскольку их нельзя было никоим образом соотнести с военной стратегией.
      Бросившись на обитый ситцем диванчик, она разочарованно вздохнула. Если она откажется выйти за майора, пойдут сплетни, разыграется скандал. Она не может этого допустить. Но выйти замуж за майора тоже не может.
      Устало вздохнув, она закрыла окно, задула свечи, горевшие на камине, вышла и закрыла за собой дверь.
      Господи, что же ей делать?
 
      Стоя на цветочной клумбе, Артур Тимстоун услышал, как щелкнуло закрывающееся окно, и вздохнул впервые с тех пор, как над головой у него раздались голоса. Он медленно выпрямился – колени заскрипели в знак протеста – и едва сдержал крик, потому что уперся спиной в изгородь из розовых кустов.
      Сердито глянув на колючий куст, он пробормотал:
      – Я, черт побери, слишком стар, чтобы ползать под кустами среди ночи. Никуда это не годится, вот оно как. Тысяча чертей! Человек, которому за пятьдесят, не должен слоняться по ночам, как распутный юнец. Ах, чего только не делает любовь с человеком!
      Если бы кто-нибудь сказал, что он с первого взгляда влюбится в новую кухарку в доме Бриггемов, Артур назвал бы его полоумным, а потом хохотал бы, пока кондрашка не хватит. Но он и впрямь влюбился с первого взгляда. И из-за этого он провел полчаса, засев под окнами гостиной Бриггемов, и боялся пошевелиться, чтобы мисс Самми или ее папаша не услышали, и все это время старался не тосковать по своей теплой постели. Уйди он из комнаты Сары несколькими минутами раньше… но разве ж такое возможно?
      Прислонясь к наружной каменной стене, он постоял, растирал затекшие суставы, потом решился пройти по темной лужайке, где был привязан Викинг. Бедная мисс Самми. Ясное дело, не хочется ей выходить за майора Уилшира, и в этом Артур не мог ее упрекнуть. Майор человек неплохой, это верно, но от его бесконечных рассказов о войне и важной роли, которую он в ней сыграл, курица полысеет. Бог ты мой, да ведь он доведет мисс Самми до Бедлама. А такие, как мисс Самми, – это ведь соль земли. У нее всегда находятся для него доброе слово и улыбка, непременно спросит, как там его матушка и брат поживают в Брайтоне.
      Выбравшись из кустов, Артур потрусил по лужайке. От решимости спина у него напряглась. Непременно надо спасти бедняжку мисс Самми.
      Артур знал только одного человека, который ей мог бы помочь… того таинственного человека, чье имя было у всех на языке от Лондона до Корнуолла. Этого человека за его отчаянные выходки старательно разыскивал судья.
      Это был знаменитый, легендарный Похититель Невест.
 
      Через окно своего уединенного кабинета Эрик Ландсдаун, граф Уэсли, смотрел на Артура Тимстоуна, направлявшегося к конюшням.
      Слова конюха все еще звучали у него в ушах: «Прямо ужас какая ситуация, милорд. Бедная мисс Самми вовсе не хочет иметь дело с этим скучным майором Уилширом, но папаша настаивает. Если ее заставят выйти замуж, сердце у мисс Самми просто разобьется, а такого доброго сердца вы в жизни не встречали».
      Эрик сидел за письменным столом, слушая своего верного слугу, и ни у одного из них ни на мгновение не возникло сомнения, с какой стати Артур принес эту новость именно ему. Оба в точности знали, с какой стати. Общая тайна связывала их теснее, чем зло, хотя они редко обсуждали ее днем, когда слуги бодрствовали, из страха, что их случайно подслушают.
      Такая оплошность могла бы стоить Эрику жизни.
      Но простое сознание, что Артур знает о его тайне, что он не совсем одинок в опасной жизни, которую избрал себе, в значительной мере поддерживало Эрика и утешало. Он любил Артура как отца; когда он был ребенком, этот слуга провел с ним больше времени, чем родной отец.
      И теперь, глядя, как Артур идет по превосходно ухоженным лужайкам и солнце раннего утра блестит на его седеющих волосах, Эрик заметил, что слуга слегка прихрамывает, и сердце у него болезненно сжалось. Артур уже не молод, и, хотя никогда не жалуется, Эрик знает, что его стареющие суставы часто болят и плохо гнутся. Он предложил ему благоустроенную спальню в помещичьем доме, но слуга отказался. Слезы блеснули на бледно-голубых глазах Артура, когда он услышал такое великодушное предложение, но он предпочел остаться в своих комнатах над конюшней, рядом с лошадьми, которых любил и за которыми ухаживал.
      Уголки губ Эрика приподнялись в улыбке, потому что он знал, что Артур отказался от его предложения еще и потому, что не посмел бы красться в господский дом среди ночи, возвращаясь от своей любовницы. Хотя между слугой и господином не было тайн, они редко обсуждали любовные похождения друг друга. Артур был бы унижен, заподозрив, что Эрик знает о его ночных свиданиях, но Эрик был очень рад за него.
      «Может быть, это совсем не хромота, может, Артур просто подпрыгивает при ходьбе», – подумал Эрик.
      Он перевел взгляд на лес, видневшийся в отдалении, и мысли его вернулись к настоящему событию.
      С Бриггемами он был знаком поверхностно, как и с большинством семейств, живущих в округе. Почти все время он проводил в Лондоне, поддерживая тесный контакт со своим поверенным и различные деловые связи, и только несколько недель летом жил здесь, в Уэсли-Мэнор. За эти несколько коротких недель он каждый год старательно увиливал от ищущих глаз деревенских мамаш с дочками на выданье, среди которых самой привлекательной была миссис Корделия Бриггем. Конечно, миссис Бриггем знала, как и всякая другая мамаша в Танбридж-Уэллз, о его отвращении к женитьбе, хотя они и не были осведомлены обо всех причинах этого отвращения. К несчастью, неустрашимые мамаши, помешанные на замужестве своих дочерей, расценивали это отвращение всего-навсего как вызов им, мамашам.
      Он не мог не признать, что три младшие дочери в семье Бриггемов были редкостными красавицами. Одна из них, он не помнил, какая именно, недавно вышла замуж за барона Уайтстеда. Саманту он помнил весьма смутно. Нахмурившись, он попробовал вспомнить, как она выглядит, но смог лишь воскресить в памяти каштановые волосы и очки с толстыми стеклами. Мельница сплетен донесла до его сведения, что Саманта Бриггем считается эксцентричным синими чулком и, увы, не обладает женской привлекательностью в отличие от ее сестер, что казалось поразительным.
      А вот майора Уилшира он припомнил без всяких затруднений – крупный, хвастливый, высокомерный человек с негнущейся, как шомпол, спиной военного. Эрик выносил его только в небольших дозах. Насколько ему было известно, майор никогда не улыбался, а о смехе и говорить нечего. Он носил густые седеющие бакенбарды, монокль и предпочитал отдавать приказания гулким лающим голосом, словно все еще командовал на поле битвы.
      При этом майор был человек умный и, как говорят, незлой. Почему мисс Бриггем не хочет выйти за него замуж? Пора ее юного цветения давно миновала, и, если она на самом деле такая замухрышка, как он слышал, вряд ли у нее куча поклонников. Артур сообщил, что она не любит этого человека, как она сказала. Эрик фыркнул и покачал головой. Он с трудом назвал бы хоть один брак среди известных ему браком по любви. Конечно, это не относится к браку его родителей и, видит Бог, к браку Маргарет…
      Отвернувшись от окна, он прошел по эксминстерскому ковру к столу. Потянул руку и взял со столешницы красного дерева миниатюру с портретом сестры. Она заказала эту миниатюру для него как раз перед тем, как он вступил в армию.
      – Храни ее при себе, Эрик, – сказала тогда Маргарет, причем ее ободряющая улыбка не могла скрыть глубокой тревоги в глазах. – И тогда я всегда буду с тобой. Буду тебя оберегать.
      У него перехватило дыхание. Ее красивое лицо сопровождало его в такие места, которые он предпочел бы забыть. Она была единственным явлением красоты в его существовании среди безобразного. Да, она оберегала его. А вот ему не удалось ее сберечь.
      Он смотрел на ее изображение, лежащее у него на ладони, и перед его мысленным взором вставали воспоминания. День, когда она родилась. Недовольство отца тем, что жена подарила ему дочь. Печаль его измученной матери. В ту ночь он прокрался в детскую и посмотрел на маленький воркующий сверток.
      – Не важно, что отец тебя не любит, – прошептал он, и его сердце пятилетнего ребенка исполнилось решимости. – Он и меня не любит. Я буду тебя охранять.
      Малышка обхватила его палец крошечным кулачком, и все решилось очень просто.
      Множество образов промелькнуло у него в голове. Вот он учит Маргарет ездить верхом. Помогает ей спасти птицу со сломанным крылом. Лечит царапины, оставшиеся после того, как она упала с дерева, – чтобы отец ее не ругал. Вот они убегают в лес, и в его тишине спасаются от постоянного напряжения и препирательств в доме. Вот он учит ее удить рыбу, и ему редко удается наловить больше рыбы, чем ей. Вот они играют пьесы Шекспира. И он наблюдает, как она превращается из озорного ребенка в красивую молодую женщину, и это наполняет его глубочайшей гордостью. «У нас ничего не было в этой несчастной семье, кроме друг друга, не правда ли, Маргарет? Только так мы и могли выносить эту жизнь. Что бы я делал без тебя?»
      Но он не смог ей помочь.
      Он сжал миниатюру пальцами. Маргарет выдали замуж насильно, и этого Эрик не простил своему отцу, даже когда тот лежал на смертном одре. Он продал невинную, красивую Маргарет, точно ювелирное изделие, пожилому виконту Дарвину, который хотел обзавестись наследником. Многие годы в свете ходили слухи о дебошах Дарвина, но он обладал тем, чего так жаждал отец Эрика, – деньгами и неотчуждаемыми имениями. Несмотря на то, что земли у него самого было очень много, алчный Маркус Ландсдаун жаждал расширить свои владения. О чувствах Маргарет он совершенно не думал, и этот брак погубил ее. Эрик в то время воевал на Пиренейском полуострове и ничего не знал о происходящем.
      Он не успел спасти Маргарет.
      Но по возвращении дал клятву спасать других, попавших в такое же положение, и занимался этим. Скольких несчастных молодых женщин принуждают ежегодно вступать в брак против воли? Он содрогнулся, подумав об этом. Он пытался уговорить Маргарет оставить Дарвина, обещал помогать ей, но она отказалась.
      С тех пор как он впервые надел свой костюм пять лет тому назад, он помог спастись более чем дюжине молодых женщин. Сделал это дерзко, с театральными эффектами, а не спокойно, при помощи денежных средств, и преуспел, когда привлек к этой проблеме всеобщее внимание.
      Он достиг своей цели, сам не ожидая такого успеха. Несколько месяцев назад некий репортер из газеты «Таймс» окрестил его Похитителем Невест, и теперь в Англии все гонялись за сведениями касательно него – в особенности судья, который твердо вознамерился сорвать маску с Похитителя Невест и положить конец тому, что он называл «похищениями».
      Существенная награда предлагалась тому, кто поймает его, и это еще больше разожгло интерес к его деятельности. Недавно Артур принес сообщение о том, что несколько разгневанных отцов «похищенных» невест объединились, поставив перед собой цель схватить Похитителя. Эрик потер пальцами горло. Судья, не говоря уже об отцах, не успокоится, пока Похититель Невест не будет болтаться на виселице.
      Но у Эрика не было ни малейшего желания умирать.
      И все же поиски Похитителя Невест теперь достигли такой точки, что всякий раз, когда Эрик надевал свой костюм, он рисковал жизнью. Но сознание, что он спасет очередную несчастную молодую женщину от невыносимой судьбы, которая лишила счастья Маргарет, оправдывало риск, на который он шел. И помогало уменьшить чувство вины из-за того, что он не сумел помочь Маргарет.
      И он не позволит, чтобы сердечная боль и отчаяние, которые правили жизнью его сестры, погубили Саманту Бриггем.
      Он освободит ее.
 
      Саманта сидела в семейной карете, глядя через окошко на меркнущий свет. Ярко-оранжевые и пурпурные полосы протянулись по небу, обозначая начало сумерек, ее любимого времени суток.
      Поправив очки, она глубоко вздохнула и попыталась успокоить свое взволнованное сердце. По возвращении домой ей предстоял разговор с родителями, а это, как она подозревала, занятие малоприятное, потому что им не понравится миссия, которую она только что выполнила.
      Глядя в окно, она рассматривала небольшую вспышку среди меркнущего света. Господи, неужели это светлячок? Хьюберт будет в восторге. Многие месяцы он пытался развести этих редких насекомых – и в лесу, и в лаборатории – вывести их из гусениц, которых он привез из колоний. Неужели его опыты принесли плоды?
      Она быстро просигналила Сирилу остановить карету и вынула из ридикюля маленький мешочек. Внутренний голос говорил ей, что она просто-напросто оттягивает неизбежный спор с родителями, но нужно же ей было поймать это насекомое для Хьюберта, раз они действительно вывелись. Ее брат, четырнадцатилетний подросток, был просто очарован мягким мигающим светом, испускаемым этими жуками.
      Выйдя из кареты, она втянула в себя прохладный вечерний воздух. Тяжелый запах сырой земли и увядших листьев щипал ноздри, и она чихнула, отчего очки соскользнули на вздернутый кончик носа. Привычным жестом она поправила их и огляделась, ища светлячков, а Сирил снова уселся на свой насест и ждал. Он давно привык к этим незапланированным остановкам среди леса.
      Самми пошла по тропинке туда, где заметила свечение. На душе у нее стало тепло, когда она представила себе тонкое, серьезное лицо Хьюберта, которое расплывется в улыбке, если она вернется с таким сокровищем. Она любила этого мальчика всем сердцем – любила его блестящий, острый ум и высокую нескладную фигуру с несоразмерно длинными ногами.
      Да, они с Хьюбертом – два сапога пара. Они носят одинаковые очки, и у них одинаковые синие глаза и густые, непослушные каштановые волосы. Оба любят плавать, удить рыбу и искать в лесу образцы флоры и фауны – занятие, которое не раз доводило миссис Бриггем до нервного приступа. Честно говоря, Саманта и Хьюберт между собой называли мать Кузнечиком, потому что она издавала резкие стрекочущие звуки, перед тем как с неизменным артистизмом «упасть в обморок» на один из множества диванчиков, предусмотрительно расставленных по всему дому.
      «Конечно, маменька начнет стрекотать, когда узнает, где я побывала. И что сделала».
      Девушка заметила крошечные вспышки желтого света, и сердце у нее подпрыгнуло от волнения. Это действительно светлячки! Несколько штук держались у самой земли в основании дуба, росшего неподалеку.
      – Никуда не убегайте, мисс Самми, – окликнул ее Сирил, когда она направилась к дубу. – Уже смеркается, а ведь глаза у меня не те, что были раньше.
      – Не волнуйтесь, Сирил. Еще довольно светло, а дальше я не пойду.
      И став на колени, она осторожно поймала рукой редкое насекомое и сунула в мешочек.
      Вдруг до слуха ее донесся какой-то звук из чащи леса. Слабое конское ржание? Подняв голову, она некоторое время прислушивалась, но услышала только шорох листьев, перебираемых ветерком.
      – Вы ничего не слышали, Сирил?
      Тот покачал головой:
      – Не-а, да ведь слух у меня ослаб.
      Пожав плечами, Самми снова занялась своим делом. Очевидно, ей почудилось.
      Кто поедет верхом по владениям ее родителей? Да еще когда так быстро темнеет?
 
      Сидя верхом на Чемпионе, он молча смотрел на нее сквозь деревья. Луна лила свой бледный свет, и сердце у него сжалось, когда он увидел Саманту.
      Черт побери, эта потерявшая душевное равновесие девочка молится, стоя на коленях, едва не касаясь носом земли. Кровь его забурлила от негодования и отчаяния. Проклятие! Он спасет ее!
      Чемпион шевельнулся под ним и тихо заржал. Положив руку на гладкую шею животного, чтобы успокоить его, он смотрел на мисс Бриггем. Она явно услышала ржание, потому что подняла голову. Когда она оглянулась, луч слабого света сверкнул на ее очках. Потом она как будто пожала плечами, опустила голову и снова принялась молиться.
      Он ехал следом за ней по лесу, ждал, пока она находилась в доме майора Уилшира, удивляясь, зачем она посетила его. И вот теперь стоит на коленях в лесу и молится, а тьма все сгущается. От жалости сердце у него сжалось.
      Он взглянул на ее кучера и заметил, что тот задремал, сидя на своем сиденье. Прекрасно. Время настало.
      Спокойно и сосредоточенно он натянул свою черную маску, длинный черный плащ падал на седло позади него, и удобные черные кожаные перчатки скрывали руки. Черная рубашка, бриджи и сапоги делали его совершенно незаметным в сгущающейся тьме.
      Его взгляд устремился на коленопреклоненную девушку, стоявшую у самых корней дуба.
      «Не бойтесь, мисс Саманта Бриггем. Вас ждет свобода».

      Все случилось с быстротой молнии.
      Стоя на коленях и осторожно держа в кулаке светлячка, Самми подняла голову, услышав шорох в соседних кустах. Без всякого предупреждения из-за деревьев выехал черный конь, перемахнув через низкий кустарник. Сердце у нее замерло от удивления, потом ее охватил страх – конь направляется прямо к ней.
      Вскочив на ноги, она поспешно отступила. Потом заметила смутные очертания всадника, который, очевидно, не видел ее, потому что повернул прямо в ее сторону. Она даже не успела крикнуть, чтобы предупредить его, как сильная рука оторвала ее от земли.
      Саманта громко ахнула, дыхание замерло в груди, сзади ей стало больно, потому что ее усадили сбоку на седло с такой силой, что все косточки у нее содрогнулись. Очки слетели с носа, а мешочек с насекомыми выпал из рук. Ей показалось, что мимо проплыл букет цветов. Отчаянный голос Сирила позвал:
      – Мисс Самми!
      Всадник обхватил ее, точно тисками, прижал к себе, и конь помчался в лес.
      – Не тревожьтесь, – прошептал ей на ухо низкий бархатистый голос с легким шотландским акцентом. – Вы в полной безопасности.
      Утратив от потрясения дар речи, Самми попыталась пошевелить руками, но похититель прижал их к ее бокам. Повернув голову, она оказалась лицом к лицу с черной маской. Страх пополз по спине и застрял в горле. Что за безумец? Разбойник с большой дороги? Но почему тогда он увозит ее, вместо того чтобы просто потребовать денег?
      И вдруг Самми осенило. Господи, неужели ее похитили? Она постаралась отогнать эту нелепую мысль. Но что еще мог означать тот факт, что, схваченная чьей-то железной рукой, она мчалась сквозь ночь? Но кому понадобилось ее похищать? Ведь ее родители не настолько богаты, чтобы заплатить крупный выкуп. Может, злоумышленник ошибся и похитил не ту женщину? Как бы то ни было, она должна от него убежать.
      Самми хотела закричать, но похититель зажал ей рот.
      – Успокойтесь. Я не причиню вам вреда.
      Самми снова собралась закричать, но он зашептал ей в ухо:
      – Мне не хотелось бы совать вам в рот кляп, но, видимо, придется.
      Самми проглотила крик, готовый сорваться с губ. Она была не трусливого десятка, но не могла справиться с охватившей ее тревогой.
      – Немедленно остановите лошадь и освободите меня! Я требую!
      – Немного погодя, девушка.
      – Вы ошиблись. Мои родители не смогут заплатить вам выкуп.
      – Мне не нужен выкуп. – Он наклонился к ней, и от его теплого дыхания по спине у нее пробежала дрожь. – Не бойтесь, мисс Бриггем. Вы в безопасности.
      Ледяной ужас охватил ее. Он знает ее имя. Стало быть, не принял ее за другую. Но кто же он? «Вы в безопасности». Хороша безопасность. О чем это он говорит? Видит Бог, он просто сумасшедший.
      – Как вы?..
      – Тише, прошу вас, – прошептал он. – Мы поговорим, когда доберемся до коттеджа.
      «До коттеджа?» На нее накатила новая волна страха, но она постаралась взять себя в руки и быстро оценила свои возможности. Вряд ли ей удастся уговорить его освободить ее. Намерен ли он причинить ей вред? Страх уступил место гневу, и она сжала губы. Пусть только попробует, она будет сопротивляться изо всех сил.
      Надо бежать. Но как? Лошадь неслась быстрым галопом. Саманта дернулась, но мускулистая рука еще крепче обхватила ее, стиснув ребра так, что стало трудно дышать. Даже если бы ей удалось спрыгнуть с седла, она разбилась бы насмерть или ушиблась, и тогда оказалась бы целиком в его власти.
      Она решительно отогнала прочь эту мысль.
      Кто бы это мог быть? Прищурившись, Саманта попыталась рассмотреть его лицо, но под маской ничего не было видно.
      Он был необычайно силен, мускулы ощущались даже сквозь одежду. Его грудь и бедра казались сделанными из камня. Он держал ее, словно куклу, не давая даже пошевелиться.
      Ударить бы его чем-нибудь тяжелым по голове. Чтобы потерял сознание. Эта мысль доставила ей мрачное удовольствие.
      К несчастью, придется подождать, пока они не приедут на место. Уж тогда она непременно что-нибудь придумает и убежит от него.
      А пока она внимательно следила за дорогой. Они углубились в лес, но без очков любая метка, которую она могла бы запомнить, казалась не более чем расплывчатым пятном. Мерцающие лучи лунного света проникали сквозь деревья, но тропа по-прежнему была окутана тьмой. Самми удивлялась, как он вообще что-то видит в такой темноте, если к тому же учесть, что он в маске.
      Они ехали не меньше часа по незнакомой дороге. Он ни разу не ослабил хватки, а она старалась не думать о силе прижавшегося к ней мужского тела.
      Наконец галоп перешел в рысь. Очевидно, они приближались к коттеджу, о котором он говорил, но без очков она не могла рассмотреть его в темноте. Саманта совершенно не представляла себе, где они находятся, и подумала, что он нарочно ехал кругами, стараясь запутать ее. Она уже обдумала свои будущие действия. Она сойдет с лошади, найдет тяжелый предмет, ударит его по голове, чтобы потерял сознание, снова сядет на лошадь и найдет дорогу домой.
      Он натянул поводья. Прищурившись, Самми различила очертания дома. Похититель спешился и поставил ее на ноги. Она почувствовала, что колени вот-вот подогнутся. Если бы он не поддерживал ее, она упала бы. О том, чтобы атаковать этого распутника, не может быть и речи. Скрипнув зубами, она сжала колени, уповая на то, что ее онемевшие члены быстро обретут чувствительность.
      – Проклятие! Неужели я сделал вам больно, девушка? – В его хриплом шепоте прозвучала тревожная нотка, что удивило ее. Не успела она ответить, как он подхватил ее на руки и понес к коттеджу. – Напрасно я так крепко вас держал, но иначе вы не удержались бы в седле. Давайте войдем в дом и посмотрим, что с вами.
      Пусть только попробует посмотреть, что с ней, она выколет ему глаза. Ей хотелось колотить его кулаками, но где уж там! Руки повисли, как плети. И она ненавидела себя за свое бессилие. Но мурашки щекотали ее конечности, пощипывая кожу, а это верный признак того, что чувствительность скоро вернется.
      Может, оно и к лучшему, если он решит, что она слаба. Это усыпит его бдительность. И тогда она найдет либо острый нож, либо кочергу и непременно воспользуется ими.
      Он открыл дверь коттеджа и вошел, ногой закрыв ее за собой. За решеткой камина горел низкий огонь, озаряя маленькую комнату бледно-золотым светом. Самми прищурилась, огляделась, и сердце у нее упало.
      Комната была пуста. Ни мебели, ни ковров, не говоря уже об оружии.
      Он шел к огню, и сапоги его стучали по деревянному полу. Она окинула взглядом каминную полку, надеясь увидеть хотя бы подсвечник, но полка тоже была пуста. Вдруг она увидела нечто, походившее на набор каминных инструментов, прислоненных к стене по другую сторону камина. Слишком далеко, ей не дотянуться, но она тут же придумала, как схватить один из них. Нужно только улучить подходящий момент.
      Похититель опустился на колени и поставил ее на пол перед огнем с необычайной осторожностью. Едва он отпустил ее, как она стала пятиться, пока не уперлась спиной в стену.
      – Не подходите, – приказала она, гордясь тем, что голос ее не дрожит. – Не прикасайтесь ко мне.
      Он не шелохнулся. Самми уставилась на него, жалея, что на ней нет очков, чтобы получше рассмотреть его. Сквозь прорези в маске она почувствовала тяжесть его упорного взгляда.
      – Вам нечего меня бояться, мисс Бриггем. Я хочу только помочь вам…
      – Помочь? Похитив меня? Удерживая против моей воли?
      – Не против вашей воли, – резко проговорил он слегка хриплым голосом. – Радуйтесь, девушка. Похититель Невест пришел спасти вас.
      Эрик смотрел на мисс Бриггем и ждал, пока настороженность в ее глазах сменится облегчением и радостью.
      Мисс Бриггем, в свою очередь, смотрела на него, но во взгляде ее не было ничего, кроме удивления.
      – Похититель Невест? Спасти?
      Бедняжка. Она явно лишилась дара речи от чувства благодарности.
      – Ну да. Я хочу помочь вам начать новую жизнь… свободную. Я знаю, вы не хотите выходить за майора Уилшира.
      Ее глаза широко раскрылись.
      – Что вы знаете о майоре Уилшире?
      – Знаю, что вы с ним помолвлены, что вас заставляют за него выйти.
      На ее лице появилась досада.
      – Мне уже достаточно наговорили о том, что я помолвлена. – Выпрямившись, она ткнула в него пальцем и сказала, отчеканивая каждое слово:
      – Никакой помолвки не было, и я не собираюсь выходить замуж за майора Уилшира.
      Эрик похолодел. Не было никакой помолвки? Проклятие, неужели он увез не ту женщину? Уж не поэтому ли она не прыгает от радости, получив свободу?
      Он окинул ее взглядом. Вид у нее был растерзанный. Шляпка висела на шее, держась на лентах. Темные волосы окружали лицо в буйном беспорядке, несколько прядей выбились и торчали, как рога у черта – не очень удачное сравнение при данных обстоятельствах. Глаза казались огромными на ее некрасивом, бледном лице, с явным выражением неудовольствия. Не такое выражение привык он видеть на лицах спасенных им женщин.
      – Неужели вы не Саманта Бриггем? – спросил он.
      Она сердито посмотрела на него и сжала губы. Чертовски упрямая особа. Он наклонился к ней и почувствовал неловкость, увидев в ее глазах страх.
      – Отвечайте. Вы Саманта Бриггем?
      Она чопорно кивнула:
      – Да.
      Слава Богу, он не ошибся. Но неужели Артур ввел его в заблуждение? Это было бы ужасно. Стараясь не терять присутствия духа, он внимательно рассматривал девушку.
      – Я был уверен, что ваш папаша решил выдать вас за майора.
      Она настороженно смотрела на него.
      – Это действительно так, но я разрушила его глупый, бессмысленный, отвратительный план, который задумывался с самыми добрыми намерениями, но по дурному совету.
      – Прошу прощения? – поднял брови Эрик.
      – Я посетила майора Уилшира сегодня вечером и объяснила, что хотя я очень уважаю его, но не имею ни малейшего желания выходить за него замуж.
      – И он согласился?
      Она отвела глаза, и малиновый румянец появился у нее на щеках.
      – Э-э-э… да. В конце концов.
      При виде ее смущения руки Эрика, затянутые в перчатки, сжались в кулаки. Проклятие, неужели майор позволил себе какие-то вольности?
      – В конце концов?
      Она некоторое время смотрела на него, прищурившись, потом пожала плечами.
      – Это, в общем-то, вас не касается, но после того, как я в самых любезных выражениях объяснила, что не хочу выходить за него замуж, майор был… достаточно настойчив.
      «Господи, этот негодяй наверняка прикоснулся к ней». Выведенный из себя, Эрик поднял руки, намереваясь взъерошить волосы, забыв, что голова его обтянута маской.
      Девушка откашлялась.
      – К счастью для меня, не успел майор закончить свои бесконечные тирады на тему «разумеется-вы-хотите-выйти-за-меня-замуж, мы-уже-обо-всем-договорились», как появился Изидор.
      Эрик не заметил, что слушает затаив дыхание, и только сейчас вздохнул.
      – Изидор? Ваш кучер?
      – Нет. Кучера зовут Сирил. Изидор – это моя жаба.
      Если бы не маска, плотно облегавшая голову, челюсть у Эрика отвалилась бы.
      – Ваша жаба?
      – Да. Изидор любит устроиться у меня в ридикюле и сопровождать меня в моих поездках. Я совершенно забыла о нем, пока он не выскочил и не приземлился прямо на начищенном гессианском сапоге майора. Поднялся настоящий переполох. Можно было подумать, что майора разжаловали. Забавно, что человек, который всем рассказывает о своих бравых деяниях на войне, может так испугаться обыкновенной жабы. – Девушка покачала головой. – Увидев, что он столь энергично возражает против присутствия Изидора, я решила предупредить его насчет Катберта и Уорфинкля.
      – Это тоже жабы? – осведомился потрясенный Эрик.
      – Нет. Это мышка и садовая змея. Обе совершенно безобидны, но майор Уилшир побледнел как полотно, в особенности когда я намекнула, что поселила их у себя в спальне.
      Забавляясь и в то же время ужасаясь, Эрик спросил:
      – Вот как?
      Во взгляде близоруких глаз, который она бросила на него, не было и следа застенчивости.
      – Нет, я только намекнула. И потому не в ответе за всякие неверные предположения, которые мог сделать майор. Вы согласны?
      – В самом деле. А что было дальше?
      – Ну, пока я гонялась за Изидором по комнате, как изволил выразиться майор, «в совершенно отвратительной и неподобающей леди манере», я сочла вполне справедливым поведать ему о некоторых других моих увлечениях.
      – Например?
      – О пении. Я запела громким голосом, стараясь подражать – так мне казалось – Барбаре Аллен, но майор пробормотал себе под нос что-то вроде «ужасно». Когда я сообщила ему, что занимаюсь пением каждый день не меньше двух часов, он сильно встревожился. И он встревожился еще больше, – продолжала Саманта, – когда я поведала ему о моих планах превратить его гостиную в лабораторию. Он поднял невероятный шум, но я успокоила его, сказав, что хотя несколько раз мои опыты приводили к пожару, но огонь был потушен очень быстро и не причинил почти никакого вреда.
      «Дьявол и преисподняя, эта девчонка просто опасна. Но умна, ничего не скажешь».
      – Могу ли я узнать, что было потом?
      – Поймать Изидора оказалось делом нелегким, он прыгнул на колени майору. Господи, я и не подозревала, что майор так… проворен. Когда я поймала Изидора и спрятала в ридикюль, а потом принялась утешать майора, сидя за фортепьяно, этот джентльмен согласился, что мы совершенно не подходим друг другу. Я возвращалась домой, намереваясь сообщить родителям, что наша помолвка разорвана, когда вы так грубо меня похитили. Может быть, потрудитесь все объяснить?
      Мгновенно лишившись дара речи, Эрик торопливо обдумывал, какую дурацкую кашу он заварил. Он встал и посмотрел на девушку. Ошибиться было невозможно: в глазах ее мелькнул страх, и она еще дальше забилась в угол, вызвав у него еще большее раздражение.
      – Перестаньте смотреть на меня так, будто я кровожадный убийца, который намерен разрезать вас на кусочки, – рявкнул он хриплым голосом. – Я же сказал: я не причиню вам никакого вреда. Я хотел вам помочь. Я тот, кого называют Похитителем Невест.
      – Вы это уже сказали, причем таким тоном, словно я вас хорошо знаю. Но я не имею о вас ни малейшего представления.
      Эрик в полном замешательстве воззрился на нее. Он, конечно, ослышался.
      – Вы не знаете о Похитителе Невест?
      – К сожалению, нет, но, судя по всему, это вы и есть. – Она смерила его уничтожающим взглядом, и его бросило в жар. – Не могу сказать, что рада нашему знакомству.
      – Ангелы небесные. Вы что же, девушка, газет не читаете?
      – Разумеется, читаю. Научные статьи, статьи о природе.
      – А светскую хронику?
      – На эту бредятину не хватает времени. – Она ясно дала ему понять, что презирает тех, чьи имена упоминаются только на страницах светской хроники.
      Это было настолько невероятно, что он лишился дара речи. Как может она не знать о Похитителе Невест? Или эта девчонка живет в темнице? Не было дня, чтобы о Похитителе Невест не дискутировали в лондонских клубах, в Олмаке, в деревенских пабах, чтобы его имя не появлялось во всех печатных изданиях королевства.
      А вот мисс Саманта Бриггем никогда о нем не слышала.
      Надо же!
      Не будь он сбит с толку этим открытием, он посмеялся бы над нелепостью ситуации и собственным самомнением. Очевидно, он не так известен, как ему казалось.
      Его веселость испарилась, как только он понял серьезность своей ошибки. Мисс Бриггем не выйдет замуж против своей воли. Он похитил женщину, которая не нуждается в его помощи. И теперь ему придется ее вернуть, чего он никогда еще не делал.
      Самми между тем блестящими глазами щурилась на каминную кочергу, с явным намерением надеть ему ее на шею. Он на мгновение зажмурился и мысленно выругался.
      Черт побери! Популярность в Англии порой бывает весьма опасной.

      – Как понимать ваш отказ жениться на моей дочери?
      Корделия Бриггем стояла в гостиной и, сверля взглядом майора Уилшира, едва сдерживалась, чтобы не стукнуть этого надменного вояку своим кружевным веером.
      Прямой, как шомпол, майор смотрел на Корделию поверх своего длинного носа.
      – Как я уже сообщил, мисс Бриггем и я нынче вечером пришли к выводу, что не подходим друг другу. Разве она не сказала вам об этом?
      – Разумеется, нет.
      Краска сбежала с багрового лица майора.
      – Проклятие! Не могла девчонка говорить, что мы помолвлены!
      Корделии показалось, что по телу майора пробежала судорога. Потом он посмотрел на свои гессианские сапоги и наморщил нос. Как странно он себя ведет. Уж не рехнулся ли?
      – Моя дочь ничего не говорила, майор. С обеда я ее не видела. – Она повернулась к мужу, сидевшему в углу комнаты в своем любимом кресле с подголовником. – Чарльз, вы разговаривали с Самантой сегодня вечером?
      Муж ничего не ответил, и Корделии снова захотелось стукнуть майора. Эти мужчины доведут ее до безумия.
      – Чарльз!
      Чарльз резко вскинул голову, словно его ткнули палкой. Его остекленевшие глаза явно говорили о том, что он задремал.
      – Обсуждала ли Саманта с вами свою помолвку сегодня вечером?
      – Помолвки больше не существует… – Майор осекся под ледяным взглядом Корделии.
      – Я не видел Самми с обеда, – сказал Чарльз и обратился к майору: – Превосходная тушеная говядина, майор. Вам стоило бы…
      – Скажите лучше, как вам нравится неслыханное заявление майора, Чарльз? – оборвала его Корделия. Чарльз быстро заморгал.
      – Заявление?
      – Что они с Самантой больше не помолвлены?
      – Вздор. Я не слышал ничего подобного. – Чарльз, нахмурившись, повернулся к майору: – О чем речь? Мы же обо всем договорились!
      – Да, так оно и было, пока мисс Бриггем не нанесла мне визит.
      – Не наносила она вам никакого визита, – заявила Корделия, уверенная в своей правоте. «Господи, что натворила Самми на этот раз?»
      – Именно так она и поступила. Пришла и сказала, что мы не подходим друг другу. После некоторой э-э… дискуссии я согласился с ней и предпринял соответствующие меры. – Майор откашлялся. – Короче говоря, свадьба не состоится.
      Корделия смерила взглядом расстояние до дивана и решила, что он слишком далеко и пристойно упасть в обморок не удастся. Вот досада!
      Свадьба не состоится? Мало того, что разразится скандал, когда станет известно, что Самми заявилась с визитом к майору, Корделия прямо-таки слышала, что скажет эта мерзкая Лидия Нордфилд, пронюхав о случившемся. «Ах, Корделия, – скажет Лидия, хлопая глазами, как корова, попавшая под град, – какая трагедия! Самми больше не помолвлена! Виконт Карсдейл проявил интерес к моей Дафне, знаете ли. А Дафна такая красивая. Кажется, я раньше вас выдам всех своих дочерей замуж!»
      Корделия зажмурилась, чтобы не видеть этой ужасной сцены. Самми стоит десятерых таких, как эта зануда Дафна. При мысли о такой несправедливости кровь бросилась в голову Корделии. Дафна, чей единственный талант заключался в умении обмахиваться веером и хихикать, заполучит виконта только потому, что у нее смазливая мордашка! А Самми останется в старых девах, и Корделия будет вынуждена слушать песни Лидии об этом еще двадцать лет. О, это невыносимо!
      Она устроила для Самми замужество с весьма уважаемым джентльменом – и теперь майор Уилшир решил, что ему удастся разрушить все ее планы? Хм. Это мы еще посмотрим.
      Стиснув зубы, Корделия подошла ближе к дивану на тот случай, если придется им воспользоваться, и снова взялась за майора:
      – Как может человек, считающий себя достойным, так опозорить девушку?
      Чарльз встал и одернул на себе жилет.
      – В самом деле, майор. Так не поступают. Я требую объяснений.
      – Я уже объяснил, Бриггем. Свадьбы не будет. – Он устремил на Корделию острый взгляд: – Вы, сударыня, ввели меня в заблуждение насчет вашей дочери.
      – Ничего подобного, – возразила Корделия, фыркнув самым изящным образом. – Я сообщила вам, как умна Саманта, и вы прекрасно знаете, что она не вчера окончила школу.
      – Вы не сочли нужным упомянуть о ее любви к скользким жабам и прочим мерзким тварям, о ее склонности к ползанию по полу, об устрашающем отсутствии у нее музыкальных талантов и о ее привычке устраивать лаборатории и пожары.
      Корделия по кратчайшей линии дошла до дивана, испустила парочку задыхающихся, похожих на стрекот кузнечика вздохов и грациозно упала в обморок.
      – Какие ужасные вещи вы говорите! Чарльз, мою нюхательную соль!
      В ожидании соли Корделия быстро соображала. Господи, наверное, майор увидел Изидора, Катберта и Уорфинкля. Что за несчастье! Ах, Самми, почему бы тебе просто не взять с собой книгу? И что это за ползание по полу? Конечно, она знает об отсутствии у дочери музыкальных талантов, а возня с лабораторией может показаться утомительной, но что он имеет в виду под пожарами? Господи, что наговорила ему Самми?
      Женщина тяжело вздохнула. Интересно, почему Чарльз так долго не несет соль? Ведь надо действовать! Предотвратить катастрофу! Не может же она всю ночь пролежать на диване.
      – Вот, дорогая, прошу вас. – Чарльз наконец сунул ей под нос флакон с нюхательной солью так бодро, что у нее на глазах выступили слезы.
      Резко выпрямившись, Корделия отвела его руку.
      – Достаточно, Чарльз. Меня нужно оживить, а не загнать в гроб. – Изобразив на лице самое грозное и хмурое выражение, на которое только она была способна, Корделия сердито взглянула на майора: – Послушайте, майор. Вы не можете…
      В эту минуту дверь распахнулась, и в комнату влетел Сирил. Глаза у него были безумные.
      – Миссис Бриггем! Мистер Бриггем! Случилось нечто ужасное!
      – Это я, милейший, вижу, – сказал Чарльз, глядя на кучера. – Галстук у вас развязан, на штанах пятна от травы. Волосы спутаны. Да вы не в себе! Что стряслось?
      Сирил, вытирая пот со лба, ловил ртом воздух.
      – Да вот мисс Самми, сэр. – Он судорожно сглотнул. – Пропала.
      – Пропала? – спросил Чарльз недоуменно. – Из дома, вы хотите сказать?
      – Да, сэр. На обратном пути от майора…
      – Ах! Ох! Значит, это правда, – запричитала Корделия, падая на диван. – Дитя мое! Она погибла!
      – Нет, миссис Бриггем. Ее похитили, – сообщил кучер.
      Корделия вскочила с дивана:
      – Похитили? Да вы с ума сошли! Надо же такое придумать! Кому понадобилось похищать Самми? Зачем?
      Вместо ответа Сирил протянул ей букет цветов.
      – Это очень мило, Сирил, но сейчас не время для поэзии.
      – Да, миссис Бриггем. Это дал мне похититель. Бросил его мне, схватил мисс Самми, собиравшую жуков для мастера Хьюберта, и увез на большом вороном коне. – Кучер подал Корделии букет. – Там записка.
      Корделия впервые в жизни лишилась дара речи.
      Чарльз вынул записку, сломал восковую печать, пробежал глазами написанное и побледнел. Корделия подумала, не поделиться ли ей с мужем нюхательной солью.
      – Что там, Чарльз? Ее действительно похитили? Требуют выкуп?
      Чарльз потрясенно посмотрел на нее поверх кремовой веленевой бумаги.
      – Ее на самом деле украли, Корделия.
      Впервые в жизни колени у Корделии подогнулись прежде, чем она подумала, куда упасть, и, к счастью, плюхнулась на диван.
      – Господи, Чарльз. Какой враг рода человеческого отобрал у нас дочь? Сколько денег он хочет?
      – Нисколько. Читайте сами.
      Корделия взяла записку из его дрожащих пальцев и, держа на расстоянии, точно это была змея, прочла:

      «Дорогие мистер и миссис Бриггем!
      Я пишу эту записку, чтобы успокоить вас. Ваша дочь в полной безопасности, ничего дурного с ней не случится. Я просто дал Саманте возможность не выходить замуж против собственной воли. Надеюсь, вы пожелаете ей счастья, которого она заслуживает.
      Похититель Невест».

      Взгляд Корделии не отрывался от подписи, в голове был полный сумбур.
      Похититель Невест.
      Печально известный, преследуемый властями человек увел ее чадо.
      – Господи, Чарльз. Нужно ехать к судье.
 
      Сверкнула молния, грянул гром, от которого задрожали окна коттеджа, и дождь забарабанил по крыше. Эрик с трудом удержался от ругательств. Меньше всего ему и мисс Бриггем нужна была гроза, из-за которой пришлось отложить отъезд.
      Протянув руку, он прошептал:
      – Разрешите помочь вам подняться.
      Она бросила на него злой взгляд.
      – Я в вашей помощи не нуждаюсь, спасибо. – И настороженно глядя на него, она встала.
      Одернула платье, поправила шляпку, сунув под нее спутанные локоны. Она была небольшого роста и едва доставала до его груди. Он успел заметить, что волосы у нее густые и блестящие. Комнату освещал только огонь в камине, и невозможно было определить, какого цвета у нее глаза, но они были неяркие – голубые, наверное, – и очень большие. Как и губы. И хотя ее нельзя было назвать красавицей, ее лицо с огромными глазами и полными крупными губами показалось ему необычным.
      Он окинул взглядом ее фигуру и поднял брови под маской. Весьма соблазнительная штучка эта мисс Бриггем. Даже невзрачное платье не могло скрыть щедрой пышности ее груди. Его взгляд переместился ниже, к ее бедрам. Ему захотелось посмотреть, такие же ли они пышные, как и грудь.
      Эта мысль подействовала на него как ушат холодной воды. «Проклятие, возьми себя в руки. Нужно отвезти девчонку домой, да еще так, чтобы тебя не повесили за твои старания».
      Нельзя было не восхититься ее напускной храбростью. Единственное, что выдавало ее, была быстро поднимавшаяся и опускавшаяся грудь.
      – Не бойтесь, девушка. Я доставлю вас домой в родительские объятия.
      Она немного успокоилась.
      – Великолепно. Мне бы хотелось уехать сию же минуту, если не возражаете. Уверена, родители очень беспокоятся.
      Эрик бросил взгляд на окно.
      – Дождь льет как из ведра. Подождем немного, может, перестанет.
      – Я бы предпочла уехать немедленно.
      – Я тоже, только не хочется, чтобы вы по дороге вымокли до нитки. Давайте побудем здесь еще четверть часика и, если дождь не утихнет, поедем.
      – Не знаю, можно ли вам верить?
      – Честное слово, девушка.
      Она фыркнула, что вовсе не подобало леди:
      – Слово похитителя не очень-то успокаивает.
      – Но ведь и у похитителей есть понятия о чести. – Он уселся на полу, прислонившись к стене, и предложил: – Садитесь рядом, поболтаем. Обещаю не кусаться.
      Она все еще колебалась. Тогда он встал, вынул из медной подставки кочергу и протянул Самми:
      – Вот, держите, так вам будет спокойнее.
      Она прищурилась сначала на кочергу, потом на него.
      – Зачем вы даете мне оружие?
      – Хочу показать, что доверяю вам, девушка. Я увез вас по ошибке и отвезу обратно домой. Скажите честно, я причинил вам какой-нибудь вред?
      – Нет. Только напугали до полусмерти.
      – За это готов извиниться.
      – И еще я потеряла очки, когда пыталась вырваться от вас, и выронила мешочек.
      – И за это приношу вам мои искренние извинения. – Он кивнул на кочергу: – Берите. Если я на вас посягну, стукнете меня.
      Самми пропустила мимо ушей нотки удовольствия в его тоне и выхватила у него кочергу. Затем, поспешно отступив, крепко сжала теплую медь, готовясь оглушить его, если он не сдержит слова. Но он вел себя смирно, лишь внимательно разглядывал ее.
      Самми задумалась: что делать? Она понимала, что ехать по лесу в темноте под дождем не очень-то разумно.
      Но разве можно ему доверять? Он дал ей кочергу, уверенный в том, что в любой момент может отнять ее, если она вздумает ею воспользоваться.
      Похититель Невест. Что-то она о нем слышала от матери и сестер, но сплетни мало ее интересовали.
      Самое лучшее сейчас – завести с ним разговор и что-нибудь выведать. Она поймет, можно ли ему доверять, а потом поможет властям.
      Не выпуская из рук кочерги, она села на пол в противоположном конце комнаты и, прищурившись, уставилась на бесформенный черный предмет – своего похитителя.
      – Скажите, мистер… э-э-э… Похититель, и много невест, не желающих выходить замуж, вы украли? – начала она весело.
      Черный предмет издал низкий смешок.
      – Ага, это удар по моей гордости – неужели вы действительно никогда обо мне не слышали? Я, девушка, спас дюжину невест, а то и больше. Несчастные уже готовились идти под венец против собственной воли.
      – Расскажите, пожалуйста, как именно вы им «помогаете»?
      – Отправляю на континент или в Америку и даю достаточно средств, чтобы они начали новую жизнь.
      – Но для этого нужно очень много денег.
      Он пожал плечами.
      – Я ими располагаю.
      – Понятно. Деньги вы тоже крадете? Он снова фыркнул.
      – До чего же вы подозрительны. Нет, девушка, я не вор. Деньги, которые я им даю, мои собственные.
      Самми не могла скрыть удивления. Господи, кто же он, этот человек?
      – Кажется, я начинаю понимать. – Она кивнула. – Вы как Робин Гуд. Но Робин Гуд крал драгоценности, а вы – невест. И вместо того, чтобы давать этим бедняжкам деньги, предлагаете им свободу.
      – Вы правы, хотя подобная мысль никогда не приходила мне в голову.
      Тут Самми осенило, и она шумно вздохнула.
      – И вы намеревались предложить мне этот дар свободы… чтобы спасти от замужества с майором Уилширом?
      – Так оно и есть. Но у вас хватило сил самостоятельно решить эту проблему. Кстати, почему вы не захотели выйти за майора Уилшира?
      – У нас мало общего, и мы не подходим друг другу. Впрочем, если честно, я вообще не хочу выходить замуж. Я вполне довольна своей жизнью, поскольку имею возможность отдаваться научной работе. А какому мужчине это понравится? – Она махнула рукой. – Но хватит обо мне. Лучше расскажите мне о ваших похищениях. Вряд ли ваша деятельность нравится родителям похищенных девушек.
      – Это так.
      – И власти вас разыскивают.
      – Да, им не терпится посмотреть, как я буду болтаться на виселице.
      Самми подалась вперед.
      – Тогда зачем вы это делаете? Зачем подвергаете себя такой опасности?
      Помолчав, Эрик заговорил своим хриплым скрипучим голосом:
      – Некую особу, которую я любил, силой выдали за ненавистного ей человека. Мне не удалось ее спасти. Вот я и пытаюсь помочь тем, кто оказался в такой же беде. Женщина должна иметь право отказаться от брака. – Он замолчал и едва слышно добавил: – Наградой мне служит благодарность в глазах этих женщин. И это хоть немного смягчает мою вину перед той, которую я любил, но не смог спасти.
      – О Боже, – произнесла Самми со вздохом. – Как это… благородно. И романтично. Рисковать собственной жизнью ради достойного дела. – По спине у нее пробежал холодок, ничего не имеющий общего со страхом. – Видит небо, я тоже была бы вам благодарна за помощь, если бы нуждалась в ней.
      – Но вы не нуждались, и это ставит меня в неловкое положение – вас придется вернуть.
      – Да, это так. – Самми посмотрела на него, и сердце забилось так громко, что ей показалось – он слышит его стук. Как жаль, что она не может рассмотреть его получше, ведь перед ней герой ее мечтаний, ее тайных фантазий, глубоко скрытых в ее простой, не приспособленной к светской жизни душе книжного червя. Он крупный, сильный, под маской наверняка скрывается привлекательное лицо, выражающее целеустремленность и силу характера. Он стремителен, смел, безрассуден и благороден.
      Казалось, он материализовался из ее воображения и сошел со страниц ее дневника, единственного собеседника, которому она могла открыть свои самые глубокие, затаенные желания. Желания, искрящиеся неосуществимыми мечтами о том, что такой человек, как он, найдет такую женщину, как она, сорвет ее с места и умчит в заоблачные дали.
      Она вздохнула – то был вздох мечтательный, непрактичный, женственный, который она редко позволяла себе. Нужно узнать побольше… о нем и о той волнующей, полной опасностей жизни, которую он ведет. Поставив кочергу на дощатый пол, она поднялась, подошла к нему и села рядом.
      Саманта устремила взгляд на его маску, и их взгляды встретились сквозь узкие прорези. Ее охватила дрожь, ей захотелось увидеть, какого цвета у него глаза. При слабом свете очага они казались темными и бездонными.
      – А вам не бывает страшно? – спросила она.
      – Ага, бывает. Каждый раз, когда я надеваю этот костюм. – Он наклонился к ней, и она затаила дыхание. – Я не хочу умирать, тем более от руки палача.
      От него замечательно пахло. Кожей и лошадьми… и приключениями.
      – Вы берете с собой оружие? – спросила она.
      – Ношу нож в сапоге. И больше ничего. Я терпеть не могу держать в руке пистолет.
      Ей показалось, что в глазах его мелькнула боль, но она не была уверена.
      – А скажите, куда бы вы послали меня? – спросила она. – В Америку или на континент?
      – А куда бы вам хотелось поехать, девушка?
      – О, – выдохнула она, и от одной возможности выбирать глаза у нее закрылись. Страстное желание понесло ее, точно буйная река, проделав щель в плотине, за которой она прятала свои чувства. – Есть очень много мест, которые мне страшно хотелось бы увидеть.
      – И все же, куда бы вы предпочли отправиться?
      – В Италию. Нет, в Грецию. Нет, в Австрию. – Открыв глаза, она рассмеялась. – Пожалуй, это к счастью, что мне не требуются ваши услуги, сэр, потому что я не смогла бы решить, куда именно вам отослать меня. – Казалось, его взгляд проник ей в самую душу, и смех ее замер. Тяжесть этого настойчивого взгляда одновременно горячила и леденила кровь.
      – В чем дело? – спросила она.
      – Вам, мисс Бриггем, нужно бы почаще это делать.
      – Что? Быть нерешительной?
      – Нет. Смеяться, вот как сейчас. Это… меняет вас.
      Она не знала, нужно ли принимать эти слова как комплимент, но, произнесенные голосом горячим, бархатным и хрипловатым, они окутали ее, как теплый мед.
      – Скажите, – прошептал он, – если бы вам предоставили выбрать только одно место, куда бы вы поехали?
      Почему-то сердце у нее забилось медленно и тяжело.
      – В Италию, – тоже шепотом ответила она. – Я всегда мечтала увидеть Рим, Флоренцию, Венецию, Неаполь… и города между ними. Исследовать развалины Помпеи, походить по Колизею, побывать в галерее Уффици, увидеть работы Бернини и Микеланджело, поплавать в теплой воде Адриатики… – Голос ее замер, превратившись в легкий вздох.
      – Исследовать? – повторил он. – Походить? Поплавать?!
      Щеки ее жарко вспыхнули, ее охватило смятение: сама того не заметив, она сказала этому незнакомцу то, что говорила только Хьюберту.
      От стыда у нее мурашки побежали по телу. Уж не смеется ли он над ней? Она прищурилась, глядя на него, пытаясь увидеть его глаза, боясь прочесть в них явную насмешку. Но к ее удивлению, его упорный взгляд вовсе не был насмешлив. В нем была лишь глубокая настойчивость, которая странно смущала ее и от которой по телу пробегала дрожь.
      Поспешив нарушить неловкое молчание, она заметила:
      – Наверное, никто не знает, кто вы такой на самом деле.
      Поколебавшись, он ответил:
      – В противном случае это стоило бы мне жизни.
      – Да, вероятно, так оно и было бы. – Она почувствовала прилив симпатии к этому человеку. – Вы выбрали одинокую жизнь, сэр, чтобы заниматься вашим благородным делом?
      Он медленно кивнул, словно обдумывая ее слова:
      – Совершенно верно. Но это не высокая цена.
      – Вы не правы. Я… я хорошо знаю, что такое одиночество и сопутствующее ей чувство пустоты.
      – У вас, конечно, есть друзья.
      – Не много. – Она невесело усмехнулась. – Честно говоря, совсем не много. Но у меня есть семья. Мой младший брат и я – мы с ним особенно близки. И все же порой было бы славно…
      – Да?
      Саманта пожала плечами, внезапно смутившись.
      – Иметь кого-то, кроме мальчишки, кто понимал бы тебя. – Некоторое время она рассматривала свое смятое платье, потом подняла на него глаза. – Надеюсь, сэр, в один прекрасный день вы найдете кого-то, кто избавит вас от чувства вины и одиночества.
      Несколько мгновений он смотрел на нее, потом медленно протянул руку и ласково провел по ее щеке пальцем в перчатке.
      – Надеюсь, и вы тоже, девушка.
      От этого короткого прикосновения, похожего на легкий ветерок, у Самми перехватило дыхание. Она молча смотрела на него, не в силах пошевелиться, смущенная небывалым теплом, охватившим ее. Но прежде чем она успела тщательно разобраться в своих чувствах, он поднялся и протянул ей руку:
      – Пойдемте. Дождик кончился. Пора отвезти вас домой.
      Домой? Самми уставилась на протянутую руку и мысленно стряхнула с себя мечтательное оцепенение. Да, конечно. Домой. Где ей и место. Где ее семья…
      Господи, ее семья! Они, вероятно, обезумели от беспокойства. Сирил, конечно, уже сообщил об ее исчезновении. Все внутри у нее сжалось от чувства вины. Она так увлеклась своим похитителем в маске, что забыла, как беспокоятся родители и Хьюберт.
      – Да, – сказала она, вложив свою руку в его и позволив ему помочь ей встать с пола. – Я должна вернуться домой. – Она ведь хочет вернуться домой. Но почему тогда ее охватило такое сосущее чувство пустоты?
      Они молча вышли из хижины. Он подсадил ее, потом сам взлетел в седло, обхватив ее своими жесткими ногами и одной рукой прижав к груди. Она ощущала тепло его тела, но по спине почему-то побежали мурашки.
      – Не волнуйтесь, девушка. Я не дам вам упасть.
      Прежде чем Самми успела заверить его, что не боится, они помчались что есть мочи по лесу. На этот раз вместо страха в ней бурлила радость. Закрыв глаза, она наслаждалась ветром, дующим в лицо, запахом влажной земли, шорохом листьев. Ей представлялось, что она – прекрасная принцесса, которую обнимает красивый принц, пока они мчатся по всему королевству, направляясь в какое-то необыкновенное место. Глупые, несуразные мечты. Но она знала, что эти мгновения в обществе героя в маске бесценны, что ей никогда больше не доведется пережить их.
      Ей казалось, что прошло очень мало времени, когда он натянул поводья и остановил лошадь. Самми раскрыла глаза и прищурилась. Вдали она различила россыпь мелких огней, напомнивших ей светлячков, которых она недавно ловила.
      – Бриггем-Мэнор сразу же за этими деревьями, – прошептал он. – Боюсь, из-за вашего исчезновения поднялась тревога.
      – Откуда вы знаете?
      – Послушайте.
      Она напрягла слух и услышала тихое бормотание многих голосов.
      – Кто это?
      – Судя по количеству фонарей над землей и толпе, собравшейся на лужайке, я бы сказал, что там половина деревни.
      – О Боже! Оставьте меня здесь, и я пойду домой. Я не хочу, чтобы вы рисковали – вас могут поймать.
      Он помолчал, осматривая местность.
      – Не похоже, чтобы кто-то из них размахивал оружием, – сказал он ей на ухо. – Поэтому я доставлю вас вашей семье. Не хочу, чтобы вы упали в яму или споткнулись в темноте. Но попрощаемся мы здесь, потому что я сразу уеду.
      – Благодарю вас, сэр.
      – Не стоит благодарности. Отвезти вас домой – мой долг.
      – Я не за это вам благодарна, хотя и за это тоже. – Она смотрела на него, горло перехватило от наплыва чувств. – Я благодарю вас за прекрасный вечер, который никогда не забуду. Это было великолепное приключение. – Она опустила глаза. – Мне всегда хотелось приключений.
      Пальцем в перчатке он приподнял ее лицо за подбородок.
      – Я рад, мисс Бриггем, что смог устроить вам великолепное приключение.
      – Да поможет вам Бог, сэр. Вы делаете дело героическое и благородное.
      Она почувствовала, что под маской он улыбнулся.
      – Спасибо, девушка. Надеюсь, что когда-нибудь вам удастся осмотреть все те места, о которых вы мечтаете. Желаю, чтобы все ваши мечты осуществились.
      С этими словами он пустил жеребца в галоп. Они выехали из-за деревьев и помчались по траве. Самми щурилась от ветра, сердце у нее билось все сильнее, по мере того как они приближались к толпе.
      Он натянул поводья, и лошадь остановилась в десяти футах от толпы. Хор громких ахов, за которым последовал гул шепота, донесся до Самми. Он опустил ее на землю, потом обратился к группе людей, с изумлением уставившихся на них.
      – Я возвращаю мисс Бриггем с извинениями. – Он рванул поводья, и великолепный жеребец поднялся на дыбы. Самми вместе с остальными смотрела, раскрыв рот, на всадника в маске, освещенного дюжиной фонарей.
      В следующее мгновение конь галопом умчался прочь, и длинный черный плащ похитителя взметнулся за ним. Через несколько секунд тьма поглотила его.
      – Саманта! – Голос отца, хриплый от беспокойства, нарушил молчание.
      – Папа! – Она подбежала к отцу, и он обнял ее так крепко, что она едва не задохнулась.
      – Самми, дорогая моя, милая девочка. – Он судорожно сглотнул, и из груди его вырвался вздох. – Слава Богу. – Отпустив дочь, он отстранил ее на расстояние вытянутой руки и окинул тревожным взглядом. – Ты в порядке?
      – Да.
      Понизив голос, отец спросил:
      – Он не причинил тебе вреда?
      – Нет. Честно говоря, он был очень добр.
      Отец испытующе посмотрел на нее и удовлетворенно кивнул. Бросив взгляд в сторону леса, он заметил:
      – Полагаю, преследовать его ни к чему. Тем более в такой темноте. Главное, что ты дома. И в безопасности. – Он сунул руку в карман жилета. – Вот твои очки, дорогая. Сирил нашел их в лесу.
      Самми нацепила очки на нос. Толпа подошла к ним, выражая радость по поводу ее благополучного возвращения и одновременно бросая испуганные взгляды на лес. Сирил вытер слезы огромным носовым платком и стиснул девушку так, что, казалось, переломает ей ребра.
      – Надеюсь, мисс Самми, – сказал он, громко высморкавшись, – что вы никогда больше не будете меня пугать. Я прямо постарел на десять лет. А сердце у меня уже не такое, как было.
      Хьюберт заключил сестру в объятия, и металлическая оправа его очков врезалась ей в щеку.
      – Ну и напугала же ты нас, Самми.
      Она чмокнула брата в щеку, взъерошила его непокорные волосы.
      – Мне очень жаль, милый. Я…
      Передняя дверь Бриггем-Мэнор отворилась.
      – Мое дитя! Где мое дитя?
      Корделия Бриггем бросилась вниз по ступенькам, растолкав толпу, подбежала к Самми и набросилась на нее с такой силой, что обе они рухнули бы на землю, не поддержи их отец.
      Сжав Самми в объятиях и обдав ее цветочным ароматом, мать простонала:
      – О, мое бедное, бедное дитя. – И отстранив дочь, заглянула ей в лицо: – Ты невредима?
      – Да, мамочка, все в порядке.
      – Слава Богу. – Она поднесла руку ко лбу.
      Ее муж прошептал яростным полушепотом:
      – Только не пытайтесь упасть в обморок, миссис Бриггем, потому что, клянусь, я и пальцем не шевельну, чтобы поднять вас. Хватит с меня ваших истерик.
      Если бы Чарльз Бриггем провозгласил себя самим королем Георгом, его жена не была бы так потрясена. Воспользовавшись тем, что на какой-то момент она лишилась дара речи, Бриггем обратился к собравшимся:
      – Как видите, с Самантой все в порядке. Спасибо, что пришли, а теперь извините нас – мы должны уложить дочь в постель.
      С добрыми пожеланиями соседи разошлись по домам, а слуги – по своим комнатам. Когда они поднялись по каменным ступеням, ведущим к передней двери, к дому подъехал какой-то человек верхом на лошади.
      – Мистер Бриггем?
      Отец остановился.
      – Да?
      – Меня зовут Адам Стратон. Я – судья. Мне стало известно, что вашу дочь увез Похититель Невест.
      – Это так, сэр. Но я счастлив сообщить вам, что она вернулась живой и невредимой. – Он кивком указал на Самми.
      Судья с интересом посмотрел на девушку.
      – Приятная новость, сэр. Впервые слышу, чтобы этот разбойник возвратил свою жертву. Вам повезло.
      Самми хотела возразить, но судья сказал:
      – Мне хотелось бы с вами поговорить, мисс Бриггем… если вы не слишком устали.
      – Разумеется, мистер Стратон.
      Самми предвкушала, как рассеет его заблуждения. Разбойник! Вот уж право!
      – Чарльз, проводите мистера Стратона в гостиную, – предложила миссис Бриггем голосом, исключающим всякие возражения. – Мы с Самантой присоединимся к вам сию минуту. Мне бы хотелось переговорить с ней наедине.
      – Прекрасно, – согласился отец. – Пожалуйте сюда, мистер Стратон. – Они вошли в дом.
      Едва они остались одни, мать повернулась к Самми:
      – Теперь, милочка, говори правду. Причинил ли этот человек тебе вред? В… каком-нибудь смысле?
      – Нет, мамочка. Это истинный джентльмен, к тому же очень добрый. И извинился за то, что увез меня.
      – Так и должно было быть, во всем виноват майор Уилшир. Это ужасный человек, милочка, и я не позволю тебе выйти за него замуж.
      Самми хотела что-то сказать, но это было не так-то просто.
      – Даже не пытайся разубедить меня, Саманта. Мы с отцом решили не выдавать тебя за этого невежу. Поняла?
      Саманта была в полном недоумении, но не возражала, поскольку не собиралась замуж за майора.
      – Да, мамочка. Поняла, – сказала она.
      – Отлично. Еще я хотела у тебя спросить. – Мать наклонилась к ней и понизила голос: – Я прочла об этом Похитителе Невест в «Таймс». Пишут, что он с головы до ног одет в черное, как разбойник с большой дороги, и носит маску. Это правда?
      – Правда.
      – И еще говорят, что он сильный и безжалостный.
      – Сильный. Но не безжалостный. – Саманта невольно вздохнула. – Он обходителен, добр и благороден.
      – Но он вор.
      Самми покачала головой:
      – Он не крадет деньги, мамочка. У него своих хватает. Он помогает девушкам, которых насильно заставляют выйти замуж, начать новую жизнь. Когда-то его любимую выдали за ненавистного ей человека.
      Миссис Бриггем испустила долгий вздох.
      – Как бы благородно это ни звучало, милочка, факт остается фактом – ты провела несколько часов в обществе мужчины без присмотра. Нужно смотреть в глаза реальности. Общество может отвернуться от тебя.
      Самми не знала, что сказать, об этом аспекте своего приключения она еще не думала. Ей было все равно, что говорят о ней другие, но она не имела ни малейшего желания навлечь неприятности на своих родных.
      Она посмотрела на мать, и ей стало не по себе. Самми слишком хорошо знала это выражение мрачной задумчивости в ее глазах, означавшее: «должно-быть-средство-повернуть-эту-катастрофу-мне-на-пользу», которое неизменно предшествовало самым невероятным планам матери. Саманта буквально слышала, как лихорадочно работает мысль в ее хорошенькой головке.
      – Тебе следует пойти к отцу и мистеру Стратону, Самми. Я сейчас приду.
      – Принести вам нюхательную соль?
      – Нет, я прекрасно себя чувствую. – Она провела теплой ладонью по щеке дочери. – Мне просто необходимо глотнуть свежего воздуха и собраться с мыслями. Ступай.
      Самми поцеловала мать и пошла в дом, надеясь, что, какой бы план ни созрел в ее голове, он будет не столь ужасным, как помолвка с Уилширом.
 
      Оставшись одна, Корделия стала расхаживать взад-вперед. Как же сделать так, чтобы неудавшееся похищение не превратилось в скандал и не опозорило семью? Как сможет она представить случившееся в положительном свете? Ее дочь похищает самый известный – скандально известный – человек в Англии, и она проводит в его обществе несколько часов? Бог мой, голова раскалывается, стоит об этом подумать. Не говоря уже о реакции Лидии. Что же делать матери в подобной ситуации?
      Вглядываясь в темноту, где лунный свет ласкал деревья на опушке леса, она размышляла о человеке, который похитил Самми.
      Судя по словам Самми, это джентльмен, добрый и благородный. К тому же богатый.
      Может быть, он и похититель, но вполне приличный человек. Неизвестно только, женат он или холост.

      Из лондонской газеты «Таймс»:
      «Широко известный Похититель Невест снова появился, он похитил молодую девушку из деревни Танбридж-Уэллз в графстве Кент. Однако на этот раз Похититель вернул молодую особу домой, поняв, что увез ее по ошибке. Особа эта, которая, к счастью, не пострадала во время похищения, проявила недюжинную силу духа, когда власти расспрашивали ее. Она не смогла дать описание Похитителя, поскольку он был в маске, только сообщила, что голос у него низкий и хриплый и что он превосходно держится в седле.
      В связи с этими новостями отцы ранее похищенных Жертв образовали общество охотников за Похитителем Невест. Они повысили награду за его поимку до немыслимой суммы в пять тысяч фунтов! Каждый мужчина в Англии будет искать его за такую сумму, они перевернут всю страну, чтобы Похититель Невест предстал перед судом».

      – Вот где вы, лорд Уэсли!
      Голос Лидии Нордфилд царапал барабанные перепонки Эрика, и лорд с трудом сдерживался, чтобы не морщиться. Проклиная ночные тени, которые не смогли скрыть его так хорошо, как он надеялся, он вышел из темного угла террасы и пошел к хозяйке по каменным плитам. Он не мог не подивиться необычайной зоркости миссис Нордфилд, хотя и подозревал, что даже самые устрашающие обстоятельства вроде полной темноты не могли бы помешать ей заметить человека, принадлежащего к знати.
      Он остановился перед ней и чопорно поклонился:
      – Вы искали меня, миссис Нордфилд?
      – Да, милорд. Нам почти не удалось поговорить, когда вы приехали.
      – Ах, сударыня, вам не следует бояться, что я обижусь. Я понимаю требования, которые лежат на хозяйке во время такого элегантного приема, как ваш. – Он обвел рукой ее помещичий дом и превосходно ухоженные сады. – Вы превзошли самое себя.
      Она приосанилась совсем как павлин – это сходство усиливали разноцветные перья, развевающиеся на ее тюрбане.
      – После нашего разговора на прошлой неделе мне просто пришлось устроить прием в честь мисс Бриггем. – Она наклонилась к нему, ее перья касались его рукава. – Как вы и предполагали, неудавшееся похищение мисс Бриггем стало самым возбуждающим on dit за последние годы, в особенности, после той статьи в «Таймс».
      – Вот как, сударыня. Устроив прием в ее честь, вы стали любимицей Танбридж-Уэллз.
      Даже слабый свет не мог скрыть жадности, мелькнувшей в ее глазах.
      – Да, все случилось именно так, как вы и предсказывали. И хотя в честь мисс Бриггем было устроено много вечеров, никто не сумел заманить к себе в дом вас. Конечно, ни у какой другой хозяйки поместья нет такой красивой дочери, как моя Дафна. – Она сунула руку в перчатке под его локоть, пальцы ее обхватили его руку, как стальные когти. – И естественно, самое меньшее, что я могу сделать для Саманты, это представить ее похищение в самом положительном свете. В конце концов, мы с ее матерью много лет были самыми близкими подругами. – Театрально вздохнув, она продолжила: – Я искренне надеюсь, что этой девушке доставляет удовольствие ее известность, поскольку известность эта очень скоро пройдет.
      Эрик выгнул бровь.
      – Пройдет? Почему вы так говорите?
      – Когда интерес к приключению Саманты угаснет, ей придется снова стать такой, какой она всегда была, бедняжка.
      – А какой она была?
      Миссис Нордфилд заговорщическим тоном произнесла:
      – Ни для кого не секрет, милорд, что девушка она необычная. Ведь она собирает жаб и насекомых в лесу! Это шокировало всех, еще когда она была ребенком, а теперь и подавно. Вместо того чтобы научиться играть на фортепьяно или танцевать, она проводит время со своим странным братцем в его странном сарае, где они ставят научные опыты, которые можно описать только как…
      – Странные? – Он не сумел скрыть резкости, прозвучавшей в его голосе.
      – Вот именно! И хотя я не сплетница, но недавно слышала, что Саманта плавает в озере в их поместье! – Она содрогнулась. – Конечно, я никогда ни слова не скажу ей в осуждение, но представить себе не могу, каково приходится бедной Корделии.
      Перед глазами у него мелькнул образ мисс Бриггем. Вот она плещется в озере, в платье, облепившем ее женственные формы. Вот снимает платье и остается в одной сорочке… или вообще в чем мать родила. Его бросило в жар.
      – Не исключено, что ее мать находит склонности мисс Бриггем привлекательными. Даже интересными.
      – Чепуха. Впрочем, Корделия действительно пытается всех убедить в этом. – Откинувшись назад, она озарила его улыбкой, показав острые зубы. – Слава Богу, моя Дафна – настоящая леди. Восхитительная молодая особа! Одаренная музыкально, с поистине ангельским голосом. А рисует как! Вы непременно должны посмотреть нашу галерею.
      – С величайшим удовольствием.
      Она сжала его руку.
      – Вы не забудете своего обещания танцевать с Дафной?
      – Я человек слова, – сказал Эрик, прекрасно понимая, что этот званый вечер устроен ради того, чтобы он танцевал с дочерью миссис Нордфилд, как и обещал.
      – Превосходно. – Она бросила взгляд на французское окно и склонила голову набок. – Кажется, оркестр уже играет кадриль. Я помогу вам отыскать Дафну…
      – Не ждите меня. – Эрик одарил ее самой очаровательной из всех своих улыбок. – Мне хочется насладиться сигарой, прежде чем я вернусь на празднество, и я не смею задерживать вас – гости ждут хозяйку.
      Явно разрываясь между обязанностями хозяйки и нежеланием выпустить его, она нехотя высвободила руку из-под его локтя.
      – Да, пожалуй, мне следует вернуться. – Она посмотрела на него, сузив глаза. – Я велю Дафне ждать вашего приглашения на танец, милорд.
      – Надеюсь, она согласится оказать мне такую честь, сударыня.
      Пробормотав нечто, подозрительно напоминающее «да, она проползет сквозь огонь ради такой возможности», миссис Нордфилд сделала реверанс и вернулась в дом.
      Едва она исчезла за французскими дверьми, как Эрик снова отошел в тень, разглаживая складки на рукаве, намятые цепкими пальцами миссис Нордфилд. Хотя он привык иметь дело с мамашами дочерей на выданье, такими, как миссис Нордфилд, ее манера казалась ему особенно невыносимой. Ее снисходительные замечания по поводу мисс Бриггем действовали ему на нервы.
      Но раздражение его окупилось. Когда он заехал к миссис Нордфилд на прошлой неделе, то намеренно расценил похищение мисс Бриггем в самом положительном свете, чему способствовало появление в то утро статьи в «Таймс». И теперь миссис Нордфилд всем уши прожужжала об этой статье. Издав несколько восклицаний по поводу храбрости мисс Бриггем, он сообщил тогда миссис Нордфилд, что получил множество приглашений на вечера, устраиваемые в честь новоявленной героини, которые он, увы, не смог принять из-за полученных ранее. Затем он выразил крайнее удивление тем, что она, самая выдающаяся хозяйка во всей округе, еще не пригласила его к себе. Он, разумеется, предпочтет побывать на вечере у нее и надеется, что будет иметь честь танцевать с ее последней незамужней дочерью.
      Через два дня пришло послание от миссис Нордфилд. Неизменно бдительный Артур Тимстоун уже сообщил, что мисс Саманта не только не сделалась притчей во языцех из-за этой скандальной истории, а, напротив, превратилась в любимицу всей округи. Но Эрик понимал, что знак одобрения, поставленный на ней миссис Нордфилд, был необходим, чтобы мисс Бриггем не пострадала в глазах общества от своей встречи с Похитителем Невест – встречи, которую он так и не смог забыть.
      Когда Эрик понял, что мисс Бриггем сообщила властям очень немного нового касательно Похитителя Невест, он решил, что забудет об этой девушке.
      Но все вышло по-другому.
      Ее слова, произнесенные задумчивым голосом, не шли у него из головы. «Это было великолепное приключение… Понимаете, мне всегда хотелось приключений». Он прекрасно понимал, как жаждет приключений молодая особа вроде мисс Бриггем – старая дева и синий чулок, вся жизнь которой прошла в Танбридж-Уэллз.
      «Я и сама часто чувствую себя одинокой». Это искреннее признание тронуло его до глубины души. Он ощутил духовное родство с ней и, видит Бог, знал, что такое одиночество. Изоляция, в которой он жил из-за своего тайного занятия, порой казалась удушающей. Даже в обществе он чувствовал себя одиноким.
      Устремив взгляд на дом, он заметил, что все французские окна, ведущие в переполненный гостями танцевальный зал, открыты, чтобы туда проникало как можно больше прохладного вечернего воздуха. В саду стрекотал ночной хор кузнечиков, соревнуясь со звуками скрипок, гулом разговоров и звяканьем хрустальных бокалов, доносившимся из дома. От вьющихся роз наплывали сладкие запахи, окружая его пеленой цветочных ароматов.
      Вечер был в самом разгаре. Но где же мисс Бриггем? Оставаясь скрытым в тени, он оглядел переполненный зал, и когда, наконец, заметил ее, сердце у него екнуло.
      Да, его усилия принесли пользу, судя по всему, с мисс Бриггем все было в порядке, как и докладывал Артур. Сейчас ее окружали несколько леди. К ним подошли два джентльмена, и каждый старался первым подать мисс Бриггем бокал с бледно-желтым пуншем.
      Устроившись поудобнее у шероховатой каменной наружной стены, Эрик вынул из жилетного кармана золотой портсигар и достал манильскую сигару. Раскурил ее, втянул душистый аромат и принялся наблюдать за девушкой, которую никак не мог выбросить из головы.
      Ее каштановые волосы были убраны в пучок, лежащий на шее. Хотя ее платье из бледно-голубого муслина было скромным, оно не могло скрыть ее женственные формы. Она держалась прямо, высоко подняв голову.
      Еще один джентльмен с пуншем присоединился к окружающей ее группе, и Эрику стало интересно, сумеет ли она выпить третий бокал. Его взгляд остановился на ее губах, которые растянулись в благодарной улыбке при виде вновь подошедшего. Даже на расстоянии нельзя было не заметить соблазнительной полноты этих губ. Новый джентльмен поклонился, с нескрываемым интересом смерив девушку взглядом. От раздражения Эрик наморщил лоб, но его собственная реакция раздражала его еще больше.
      С четверть часа он наблюдал за ней. Леди и джентльмены роились возле нее, словно пчелы возле улья. Сначала ему показалось, что ей это нравится, но, понаблюдав за ней несколько минут, он понял, что улыбка у нее вымученная. И еще ему показалось, что она стиснула зубы. Вот уж воистину странная реакция.
      Но еще более необычными показались ему очевидные приступы грусти, которые, как он заметил, время от времени омрачали ее глаза. Очевидно, она старалась скрыть, что несчастна, и, присмотревшись к ней, он убедился, что не ошибся. Когда она думала, что на нее никто не смотрит, улыбка исчезала, плечи опускались и она с тоской устремляла взгляд на окно, ведущее в сад. Он чувствовал себя перед ней виноватым. Почему она несчастна? Не потому ли, что встретилась с Похитителем Невест?
      Бодро кивнув и натянуто улыбнувшись, она выбралась из группы окруживших ее гостей и пошла по периметру зала. Высокий, светловолосый джентльмен, в котором Эрик узнал виконта Карсдейла, остановил ее рядом с окном, позади которого стоял Эрик. И хотя он не услышал из разговора ни слова, зато увидел, что Карсдейл поднес к губам ее руку в перчатке и поцеловал, и поцелуй этот длился гораздо дольше, чем полагалось, и еще этот негодяй позволил себе окинуть плотоядным взором фигуру мисс Бриггем.
      Эрика охватила ярость. Неужели Карсдейл обращается с ней так неуважительно из-за ее встречи с Похитителем Невест? И поэтому она так несчастна? Неужели остальные мужчины обращаются с ней так же? Проклятие, неужели ее репутация все-таки пострадала? Он вспомнил, как ее волнующее тело прижималось к нему, и стиснул зубы. Он никому не позволит относиться к ней неуважительно, тем более что явился виновником сложившейся ситуации.
      Швырнув на землю недокуренную сигару, он потушил каблуком тлеющий окурок, вознамерившись избавить мисс Бриггем от этого мерзавца Карсдейла. Но едва вошел в зал, как к нему прилипла Лидия Нордфилд.
      – Я вижу, вы докурили сигару, милорд, – проворковала она, крепко схватив его за руку.
      Он вежливо поклонился, размышляя, как бы избавиться от нее. Однако мисс Бриггем удалось отделаться от Карсдейла без его помощи, так что он еще какое-то время провел рядом с хозяйкой дома. Взяв бокал шампанского, он отвечал что-то на ее пошлую болтовню, не спуская при этом глаз с маленькой девушки с каштановыми волосами, которая шла по залу. Два джентльмена, в которых он узнал Бабкока и Уитмора, сыновей здешних богачей, перехватили ее. Эрик крепче сжал бокал. Бабкок поцеловал ей руку.
      Он уже изготовился пересечь зал, как вдруг мисс Бриггем указала на французское окно, выходящее на террасу. Как только Бабкок и Уитмор повернулись к окну, она, пробежав зал, укрылась за разлапистой пальмой. Эрик спрятал улыбку и рассеянно кивнул, что-то отвечая миссис Нордфилд. Хм-м… эти пальмы весьма походили на те, что росли у него в оранжерее, и это совпадение послужило решительным основанием для дальнейших исследований.
 
      Самми передвинула очки на переносицу и осторожно выглянула из-за густой зеленой изгороди, создаваемой росшими в кадках пальмами и папоротниками миссис Нордфилд.
      О Боже, вон они – Альфред Бабкок и Генри Уитмор. Они так и стояли у французского окна, в полном недоумении, смущенные, не понимая, куда она делась.
      Самми тяжело вздохнула. Никогда в жизни она не сталкивалась с более скучными особами. И что гораздо хуже, было почти невозможно сохранять в их обществе серьезный вид, потому что обильная колючая растительность на лице мистера Бабкока придавала ему злосчастное сходство с дикобразом, а при виде черных волос мистера Уитмора, его близко посаженных глаз и носа, напоминающего клюв, Самми неизбежно вспоминала ворону. Она слушала их разглагольствования о том, как лучше всего завязывать галстук, пока не ощутила желания удушить обоих их собственными шейными косынками. В полном отчаянии она указала на темный сад и воскликнула:
      – Смотрите! Стадо оленей!
      Едва они повернулись к окну, как она бросилась за спасительные пальмы, словно ее преследовала стая бешеных собак. Пока что она спасена, но как долго сумеет она там прятаться?
      – Ах, Самми, что ты здесь делаешь? Тебе нехорошо?
      Самми сдержала готовый вырваться стон. Спрятаться удалось ненадолго. Она повернулась к Гермионе. Ее красавица сестра, в чьих глазах читалась нежная забота, раскрыла изящный кружевной веер и стала рядом с ней за пальмовыми листьями.
      – Я хорошо себя чувствую, но прошу тебя, говори потише, – умоляюще проговорила Самми, глядя сквозь листву.
      – Прости, – прошептала Гермиона. – От кого ты прячешься? От мамочки?
      – В данный момент нет, но это не исключено. А сейчас я пытаюсь ускользнуть от двух денди, что стоят у окна.
      Гермиона вытянула шею.
      – Мистер Бабкок и мистер Уитмор? По-моему, весьма славные джентльмены.
      – Может, и славные, только вместо головы у них кочаны капусты.
      – О Господи! Они вели себя с тобой нелюбезно?
      Гермиона приняла весьма воинственный вид, готовая защитить сестру, и на Самми нахлынула волна благодарности. Заставив себя улыбнуться, она сказала:
      – Нет. Гораздо хуже. Они оба пожелали танцевать со мной.
      Негодующее выражение исчезло с лица Гермионы.
      – И поэтому ты спряталась за пальмами?
      – Вот именно.
      – Что вы здесь делаете? – Громкий шепот у нее над ухом заставил Самми вздрогнуть. Обернувшись, она увидела, что к Гермионе подошла вторая ее сестра, Эмили.
      – Вечно ты занята чем-то необыкновенным, Самми, – сказала Эмили, оправляя свое муслиновое платье кремового цвета; в ее зеленых глазах вспыхнул интерес. – За кем шпионим?
      Прежде чем Самми успела ответить, Гермиона сообщила громким шепотом:
      – Она не шпионит. Она прячется от Бабкока и Уитмора.
      Эмили фыркнула весьма неизысканно, что совершенно не шло к ее неземной красоте.
      – Дикобраз и Ворона с глазами-бусинками? Мудрое решение, Самми. Они так скучны, что штукатурка сыплется со стен.
      – Вот именно, – поддакнула Самми, понизив голос. – Именно поэтому вам обеим нужно вернуться к обществу. Кто-нибудь непременно заметит, если мы втроем будем здесь стоять. На самом же деле…
      – Что это вы делаете здесь за пальмами? – раздался пронзительный голос Люсиль.
      Самми схватила сестру за руку и без всяких церемоний втащила под прикрытие пальм, отчего листья заколыхались.
      – Прошу тебя, Люсиль, потише, – умоляюще проговорила Самми, поняв, что поиски покоя превратились в настоящую катастрофу. Она знала, что сестры не имели в виду ничего дурного, но за растениями в кадках едва хватало места для двоих. О четверых не могло быть и речи.
      Вжавшись в угол, Самми с трудом удержалась, чтобы не ахнуть, когда Гермиона наступила каблуком ей на ногу.
      – Уходите все отсюда, – прошептала она. – Кыш! – И она махнула сестрам рукой, насколько это было возможно в такой тесноте.
      – Не толкай меня локтем, Люсиль, – сказала Эмили жарким шепотом, не обращая внимания на мольбы Самми.
      – А ты перестань пихать меня бедрами, – отпарировала Люсиль. – И держи свои страусовые перья ближе к себе, – добавила она, отводя перья, украшающие повязку на голове Эмили.
      – Кто уперся мне в спину? – спросила Гермиона, пытаясь оглянуться. – Я первая сюда пришла…
      – На самом деле, первой пришла я, – пробормотала Самми, вытаскивая из-под каблука Гермионы свой палец.
      Пока ее сестры спорили о том, кто кого толкает, Самми отошла от растений в кадках и посмотрела в зал, надеясь, что никто не заметил возни под пальмами.
      Но ее надежды оказались напрасными.
      Бабкок и Уитмор, как и остальные, бросали любопытные взгляды в сторону пальм. Но что еще хуже, к пальмам приближалась миссис Бриггем.
      – Сюда идет мамочка, – сообщила Самми сестрам. – Найдет меня здесь и снова поведет через весь зал. Тогда я попаду в сумасшедший дом. Прошу вас, помогите мне!
      При упоминании о матери сестры сразу притихли и принялись за дело. Гермиона успокаивающим жестом положила руку на плечо Самми и решительно прошептала:
      – Люсиль, ты берешь мамочку справа, Эмили – слева. Я буду вас прикрывать.
      Этот военный маневр они применяли много лет, когда требовалось отвлечь внимание родительницы. Гермиона, Люсиль и Эмили вышли из-за пальм. Глядя сквозь листву, Самми видела, как они перехватили мамочку и ловко развернули в обратную сторону. Миссис Бриггем оглянулась на пальмы и нахмурилась.
      – Девочки, вы не видели Самми? Ее вопрос поплыл на волнах музыки. Самми отпрянула к стене.
      – Ну как же, мне кажется, она у чаши с пуншем, – сказала Люсиль, увлекая мать за собой.
      Они исчезли в толпе, и Самми с облегчением вздохнула.
      «Ты всего-навсего трусиха», – сказала она себе, почувствовав укор совести. Уже много лет она не пряталась за кустиками, но сегодня это было необходимо. Нельзя, конечно, провести остаток этого бесконечного вечера, играя в прятки, но ей просто необходимо было хотя бы минутку побыть наедине с собой, прежде чем снова присоединиться к гостям. В висках у нее стучало от стараний сохранять любезный вид, пока все глазели на нее, шептались о ней и засыпали ее вопросами. Видит Бог, она никак не ожидала, что таков будет результат ее неудавшегося похищения.
      Хотя она радовалась, что ее семьи ни в коей мере не коснулся скандал из-за того, что она поздно ночью повстречалась с самым разыскиваемым в Англии человеком, никто, даже мать, не мог предположить, что Самми превратится в самую разыскиваемую женщину в их деревне. Она уже больше не была «бедной, странной Самми». Нет, теперь на нее смотрели как на «остроумную, обворожительную Самми, которая беседовала с Похитителем Невест».
      Разумеется, эта новообретенная популярность должна была прийтись ей по душе. Джентльмены, которые еще недавно избегали ее, каждый день приносили цветы. Женщины наносили ей визиты каждый вечер или присылали приглашения на чай.
      Все, кто еще недавно относился к ней пренебрежительно, добивались дружбы с ней. Все требовали подробностей ее приключения с Похитителем Невест. Несмотря на то, что танцевала она очень плохо, джентльмены наперебой приглашали ее на кадриль или вальс. Деревенские дамы обсуждали с ней фасоны платьев или драгоценности. Даже ее семья, за исключением Хьюберта, осыпала ее похвалами, словно она была ученой зверюшкой, проделавшей какой-то уморительный трюк.
      Нет, не могла Саманта радоваться такому взлету популярности, потому что в глубине души, в той, глубоко запрятанной части своего «я», которая всегда втайне жаждала признания, знала, что этот интерес к ней всего лишь поверхностный. Никто из ее новых «друзей» на самом деле ею не интересовался. Интересовались Похитителем Невест. Она прекрасно понимала, что, как только их любопытство будет удовлетворено, интерес к ней иссякнет. И почему-то, хотя она и пыталась этого не допустить, это ранило больнее, чем болтовня, которую она за многие годы научилась пропускать мимо ушей.
      Она вытерпела неиссякающий поток визитеров, чтобы не охлаждать восторгов матери и сестер по поводу ее новообретенной популярности. Улыбаясь так, что лицо начинало болеть, Саманта часами сидела в гостиной, выпила чаю столько, что в нем можно было бы утопить фрегат, отвечала на бесконечные вопросы, и все это время мечтала вернуться к Хьюберту, вести их ученые записки, помогать ему в исследованиях, продолжать собственные опыты.
      Если удавалось избежать ловушки в гостиной, приходилось стоять перед портнихой, подгонявшей на нее затейливые платья, в которых она чувствовала себя броской и неловкой. И все же она не разрушала планов матери, не хотела портить ей настроения, омрачать ее радость, не желала искушать судьбу, которая чудесным образом избавила ее семью от скандала.
      Еще хуже, чем безостановочный поток визитеров, был постоянный круговорот празднеств, приемов, музыкальных вечеров. Хотя Самми любила музыку, обычно она редко посещала такие вечера. Она устала от попыток превратить себя в изящную остроумную собеседницу, устала выносить безразличное или, хуже того, сочувствующее выражение лиц, явственно говорившее: «Ах, как жаль, что эта бедная Саманта совсем не похожа на своих красавиц сестер».
      Она давно философски приняла свою физическую и светскую несостоятельность, зная, что родные все равно любят ее. Но все же на светских приемах она чувствовала себя неловкой и неуместной. При этом за последние две недели посетила несколько дюжин всевозможных вечеров, улыбка словно прилипла к ее губам, но ей не хотелось расстраивать мать. И все же чаша ее терпения переполнилась. Как долго может это продолжаться? Когда, наконец, она надоест всем этим людям и они оставят ее в покое? Господи, хоть бы это случилось поскорее! К счастью, сегодняшний вечер был последним в обозримом будущем, насколько она знала. Оставалось только надеяться, что мамочка не хранит про запас целую кучу еще каких-то приглашений.
      Самми тяжело вздохнула. Как ни хотелось ей прятаться и дальше, было ясно, что нужно вернуться к гостям. Но она поклялась избегать Бабкока и Уитмора. И уехать отсюда при первой же возможности.
      Еще раз вздохнув, чтобы приободриться, она повернулась.
      И оказалась прямо перед прекрасно завязанным галстуком, белым как снег.
      Испугавшись, девушка отступила, ноги ее ударились об огромные вазы, в которых росли пальмы и папоротники. Слава Богу, что вазы были высокие, иначе она упала бы и шлепнулась прямо в растения. Откинув голову, она подняла глаза. И встретилась с вопросительным взглядом темно-карих глаз.
      Самми глубоко вздохнула и попробовала обуздать свое нетерпение. Да что же это такое, ни минуты нельзя побыть наедине с собой! Неужели этот тип не мог найти другое место, где спрятаться? Она окинула его взглядом. Парчовый жилет и ослепительно белая рубашка подчеркивали черноту его фрака, который отлично сидел на его высокой широкоплечей фигуре. Лицо было скорее запоминающимся, чем красивым. Высокие скулы, квадратный подбородок, прямой нос, резко очерченный рот. Сестры и мать, без сомнения, нашли бы его весьма привлекательным.
      Она же мысленно обозвала его проклятым надоедой. Ей отчаянно хотелось, чтобы он убрался из ее убежища.
      – Простите, что потревожил вас, мисс Бриггем, – произнес джентльмен глубоким голосом. – Я видел, как из-за деревьев удалились три леди, и решил, что место свободно.
      Самми с трудом подавила тяжкий вздох. Он знает ее имя. И, как все остальные, жаждет расспросить о Похитителе Невест. В лучшем случае он вовлечет ее в отупляющий разговор, а потом направит его на обсуждение темы, которая у всех на устах. В худшем – начнет задавать вопросы и пригласит танцевать.
      Желая быть любезной, девушка спросила:
      – Мы с вами встречались, сэр?
      Прежде чем ответить, он смотрел на нее некоторое время, и под этим внимательным взглядом Самми стало жарко.
      – Да, встречались, хотя с тех пор прошло несколько лет. – Он чопорно поклонился. – Я – граф Уэсли. К вашим услугам.
      Поправив очки, Самми воззрилась на него, а потом нахмурилась.
      – Простите, милорд, я вас не узнала. Думала, вы гораздо… старше.
      – Это, вероятно, был мой отец. Он умер пять лет назад.
      Саманта поняла, что сделала ложный шаг, и вспыхнула. Разумеется, все остальные знают, что отец графа умер несколько лет назад. Все, кроме нее. Еще одна причина, почему она терпеть не могла всякие светские сборища. Она никогда не знала, что и как сказать.
      – Прошу прощения. Я не хотела…
      – Ничего страшного, – отмахнулся он от ее извинений. Потом выгнул бровь, и его темные глаза взглянули на нее с затаенным лукавством. – Скажите, мисс Бриггем, что заставляет вас искать убежища за деревьями?
      «Надоедливые господа вроде вас». Она выгнула бровь – точно так, как это сделал он.
      – Я могу задать вам такой же вопрос, милорд.
      Он улыбнулся, показывая белые ровные зубы:
      – Я вам отвечу, если вы ответите мне.
      Чувствуя, что он забавляется, и радуясь, что он как бы не заметил ее ошибки, Самми сказала:
      – Два джентльмена надоели мне, приглашая танцевать.
      – Вот как? Что за джентльмены?
      – Бабкок и Уитмор. – Она посмотрела сквозь листву и увидела, что вышеозначенные джентльмены все еще стоят у окна.
      Он подошел к ней ближе и тоже посмотрел сквозь скрывающие их листья. Самми указала на парочку у окна.
      – А, да, я с ними знаком, – сказал лорд Уэсли, – хотя это только шапочное знакомство. Я не любитель светских сборищ.
      – Считайте, что вам повезло, – пробормотала Самми, отпуская листья. – Вы меня извините, лорд Уэсли…
      – Разумеется, мисс Бриггем. Но вам, вероятно, захочется остаться здесь еще немного. – Он развел в стороны несколько листьев выше, куда Самми не могла бы дотянуться, и заглянул в просвет. – Кажется, Бабкок и Уитмор кого-то ищут. Если вы покажетесь теперь…
      Голос его замер, и Самми подавила дрожь. Хотя у нее и не было особого желания беседовать с лордом Уэсли, в настоящий момент он казался меньшим из двух зол.
      – Благодарю за предупреждение, милорд. В таком случае я, вероятно, останусь здесь еще на несколько минут.
      Саманта выпрямилась во весь рост и тут же поняла, что ее собеседник довольно высок. Она была ему до плеча. Жаль, что она не такого роста – это удобно. Можно дотянуться до верхних полок в палате без помощи лестницы.
      Судя по всему, он не намеревался оставить ее в покое, и она напомнила:
      – Вы так и не сказали, что заставило вас скрыться за пальмами, милорд.
      – Миссис Нордфилд охотится на меня с усердием закаленного охотника, а в глазах у нее сверкает то, что я могу описать только как «матримониальный блеск». А это самое подходящее место, где можно хоть на мгновение скрыться.
      Самми сочувственно кивнула, представив себе, как Лидия Нордфилд, точно гончая лисицу, выслеживает такого замечательного жениха, как лорд Уэсли. И этот «матримониальный блеск», к сожалению, тоже знаком Саманте. Точно такой же взгляд мать бросала в ее сторону эти последние две недели. При одной мысли об этом по спине у нее пробежала дрожь.
      Она окинула взглядом его высокую мускулистую фигуру.
      – Не бойтесь, лорд Уэсли. Вы, без сомнения, сумеете убежать от миссис Нордфилд. Вы выглядите весьма здоровым экземпляром.
      – Э-э-э… благодарю вас.
      Еще раз посмотрев сквозь листву, Самми с огорчением заметила, что мать беседует с Бабкоком и Уитмором. В это мгновение вся троица повернулась к рощице из горшечных пальм, и миссис Бриггем сузила паза.
      Ахнув, Саманта поспешно отступила, словно папоротники охватил огонь.
      – Боюсь, лорд Уэсли, мне нужно идти, – сказала она, неловко присев перед ним. – Кажется, моя матушка обнаружила мое присутствие здесь. Всего хорошего.
      Он поклонился:
      – И вам также, мисс Бриггем.
      Самми быстро вышла из-за пальм. Она надеялась, что никто ее не заметит. Но не успела сделать и нескольких шагов, низко опустив голову и потупив глаза, как мать вцепилась в нее, точно в катушку ниток.
      – Саманта! Вот и ты, милочка. Я везде тебя ищу. Мистер Бабкок и мистер Уитмор хотят танцевать с нами. Разве это не замечательно?
      Самми бросила взгляд на двух замерших на месте джентльменов и заставила себя улыбнуться, хотя подозревала, что просто показала им зубы.
      – Слово «замечательно» даже приблизительно не передает моих чувств, мамочка.
      Мамочка просияла.
      – Чудно! Квартет сейчас начнет кадриль.
      – Мне, право же, – начала Самми, стараясь, чтобы в ее голосе не прозвучало нетерпения, – не хочется…
      – …пропустить ни одной ноты, – со смехом и угрожающим взглядом договорила за нее миссис Бриггем. – Пошли, Саманта.
      С трудом подавив тяжкий вздох, Самми посмотрела на свое убежище из растений в вазах. Она хорошо знала этот угрожающий мамочкин взгляд. Она могла бы избежать кадрили только в одном случае – если бы пол в зале любезно разверзся и поглотил ее. И девушка уставилась на этот пол, моля о чуде, мечтая, чтобы паркет провалился у нее под ногами, но ее мольбы не были услышаны. Выпрямив спину, Самми взяла себя в руки и позволила Бабкоку и Уитмору сопроводить ее на середину зала, поклявшись себе, что это последний в ее жизни прием.
      – К сожалению, мисс Бриггем обещала эту кадриль мне, – раздался позади них глубокий голос лорда Уэсли.
      Самми, ее мать и оба денди обернулись одновременно. Самми заметила, как материны глаза широко раскрылись при виде графа.
      – Лорд Уэсли, – сказала миссис Бриггем, опускаясь в низком изящном реверансе, – какой сюрприз видеть вас здесь. – Она выпрямилась и одарила графа своей самой очаровательной улыбкой, искусно оттеснив при этом в сторону Бабкока и Уитмора. – И как это чудесно, что вы хотите танцевать с Самантой.
      – Да, чудесно, – повторила Самми без всякого энтузиазма.
      В карих глазах лорда мелькнуло удовольствие.
      – Но может быть, мисс Бриггем предпочла бы пройтись со мной по галерее? Мне говорили, что миссис Нордфилд и ее дочери – талантливые художницы. – Он повернулся к миссис Бриггем: – Если пожелаете, можете сопровождать нас. Буду весьма рад.
      Лицо Корделии вспыхнуло, как свеча.
      – Как вы добры, милорд. Я с восторгом…
      – Послушайте, – вмешался в разговор мистер Бабкок, глядя сквозь свой монокль, отчего стал походить на одноглазого дикобраза, – если мисс Бриггем не собирается танцевать кадриль с Уэсли, она, наверное, должна…
      С мамочкиных губ сорвалась целая вереница стрекочущих звуков.
      – Господи, – слабо проговорила она, – я сейчас упаду в обморок. Мистер Бабкок, и вы, мистер Уитмор, не проводите ли вы меня к моему мужу?
      – Что с вами, мамочка? – спросила Самми, по опыту зная, что этого вопроса от нее ждут. И еще она знала, что мать ни за что не упадет в обморок, если рядом нет диванчика.
      – Ничего страшного, милочка. Мне просто нужно немножко отдохнуть. Столько волнений, знаешь ли.
      – Разрешите мне помочь вам, миссис Бриггем, – сказал лорд Уэсли, предлагая ей руку. Но она жестом отказалась от его забот.
      – Со мной ничего не случится благодаря любезной помощи мистера Бабкока и мистера Уитмора. А вы пройдитесь по галерее. Нет надобности мне вас сопровождать. Отсюда я вижу, что по крайней мере дюжина гостей наслаждается там живописью.
      И крепко схватив Бабкока и Уитмора под руки, мамочка увела их, еще немного пострекотав.
      Самми наблюдала за лордом Уэсли краешком глаза и старалась скрыть улыбку при виде наполовину изумленного, наполовину насмешливого выражения, с которым он смотрел вслед ее матери.
      – Ваша матушка весьма искусна в светских… – голос его замер, граф явно пытался подыскать точное слово.
      – Манипуляциях? – подсказала Саманта.
      Он повернулся к ней, уголки его губ приподнялись.
      – Я хотел сказать – стратегии. – Он предложил ей руку. – Прогуляемся по галерее?
      Самми заколебалась.
      – Благодарю вас, милорд, за то, что вы меня спасли. Но нет больше необходимости продолжать эти хитрости.
      – О каких хитростях вы говорите, мисс Бриггем?
      – О таких. «Я провожу вас в галерею, чтобы вас не заставили танцевать с этими дура… то есть джентльменами». Я очень благодарна вам, но…
      – Не стоит благодарности. Но это вовсе не хитрость. Я почту за честь находиться в вашем обществе.
      Она посмотрела на него, ища признаки обдуманного умысла, к которым привыкла за эти две недели. К своему удивлению, ничего, кроме дружелюбной любезности, не увидела. И все же, без сомнения, лорд Уэсли хочет сопровождать ее только затем, чтобы расспросить о Похитителе Невест. Придется смириться с такой перспективой. Решив как можно скорее покончить с неприятным для нее разговором, Самми спросила:
      – Зачем вам понадобилось мое общество?
      Он наклонился к ней с видом заговорщика. Она с наслаждением ощутила исходивший от него запах чистоты, опасаясь в то же время услышать ответ на свой вопрос.
      – Я обещал миссис Нордфилд посмотреть ее живопись, но она хотела, чтобы я сделал это вместе с ее незамужней дочерью. Вы окажете мне услугу, если сопроводите меня. – Он выпрямился. – Кроме того, я слышал, что эти картины… необычны, и хотел бы узнать ваше мнение.
      – К сожалению, милорд, мои познания в искусстве весьма ограниченны.
      – Замечу с полным уважением к нашей хозяйке, мисс Бриггем, что слово «искусство» не имеет ничего общего с тем, что нам предстоит посмотреть.
      Смех запенился в горле у Самми. С этим человеком хотя бы забавно. А после того, как он спас ее от ужасов кадрили, она просто обязана оказать ему благодеяние.
      Немного расслабившись впервые за несколько часов, Самми наклонила голову и продела руку под его подставленный локоть.
      – Вы меня заинтриговали, лорд Уэсли. С удовольствием посмотрю галерею вместе с вами.

      Эрик медленно шел по направлению к галерее, все время чувствуя маленькую ручку в перчатке, легко лежащую на его рукаве, и ощущая близость девушки.
      – Вы меня заинтриговали, лорд Уэсли.
      – Как и вы меня, мисс Бриггем.
      От прикосновения ее изящной руки по руке у него забегали мурашки. Он не понимал, почему она вызывает у него такую реакцию, но сама реакция не вызывала сомнений.
      Они остановились перед первой картиной. Краешком глаза он наблюдал, как Саманта целую минуту рассматривала картину, наклонив голову сначала направо, потом налево.
      – Это очень… интересно, – сказала она наконец. Эрик взглянул на мешанину темных пятен краски.
      – Отвратительная мерзость, – прошептал он.
      С ее губ сорвался звук, похожий на хихиканье, и она торопливо откашлялась. Затем посмотрела на него, и его поразили ее глаза, в которых светился острый ум. За толстыми стеклами очков они казались очень большими. Глаза эти напомнили ему аквамарины – блестящие, сияющие, удивительно ясные.
      Он внимательно всматривался в ее лицо, поднятое к нему. На маленьком носике россыпь бледных веснушек. Взгляд его переместился на ее губы и остановился на веснушке рядом с уголком верхней губы. Соблазнительно пухлые, губы казались слишком крупными для ее личика, обрамленного густыми каштановыми волосами. Несколько блестящих прядей выбились из прически. Его охватило желание запустить пальцы в эти растрепавшиеся локоны, и он нахмурил лоб.
      Она придвинулась к нему ближе:
      – Вы знаток искусства, милорд. Что значит эта картина?
      Эрик вздохнул, и запах меда в сочетании с запахом свежевскопанной земли взбудоражил его. Он подавил желание улыбнуться. Эта девушка называет жаб, мышей и садовых змей своими любимцами, и этот запах говорил о том, что она копалась в земле, прежде чем явиться на прием к миссис Нордфилд, но запах меда был весьма аппетитным. До чего интригующее сочетание!
      С трудом возвращаясь к ужасающей картине, он проговорил вполне серьезно:
      – Это сарай во время необычайно сильной грозы. – Эрик указал на бесформенное коричневое пятно. – Здесь мы видим лошадь, которая мчится в конюшню. – Он посмотрел на Самми. – Вы согласны?
      Она улыбнулась в ответ, и у него перехватило дыхание, как тогда, в коттедже. Улыбка придала ее лицу выражение лукавства и шаловливости.
      – Хммм, – сказала она, постукивая пальцами по подбородку. – Мне кажется, на картине изображено дно озера.
      – Вот как? А что же делает на дне лошадь?
      – Но это пятно вовсе не лошадь, милорд. Это крупная рыба с открытым ртом.
      – О! Я вижу, вы восхищаетесь моим портретом тети Либби, – сказала Лидия Нордфилд, подходя к ним. От нее не ускользнуло, что мисс Бриггем держит графа под руку.
      – Удивительное исполнение, – пробормотал он с напускной серьезностью. – Мы с мисс Бриггем собирались, осмотрев галерею, поговорить с вами, миссис Нордфилд, о вашем таланте.
      Миссис Нордфилд резко открыла веер и стала обмахиваться с такой энергией, что ее тщательно уложенные локоны, похожие на колбаски, заходили ходуном.
      – Ах, милорд, я с восторгом сопровожу вас…
      – Мне бы и в голову не пришло посягать на ваше время, – возразил Эрик. – Когда я составлю впечатление о вашей коллекции, непременно найду вас.
      – Буду ждать, милорд, – ответила миссис Нордфилд таким тоном, что было ясно – только смерть помешает ей обсудить с ним ее искусство. Она откланялась с явной неохотой.
      – Господи, что же вы станете ей говорить? – тихонько спросила мисс Бриггем. – Вы же приняли дорогую тетю Либби за лошадь!
      – Хорошо, что не за рыбину с открытым ртом, – насмешливо отозвался он и был вознагражден персиковым румянцем, который очень шел Саманте. – Полагаю, миссис Нордфилд будет сама говорить, а я лишь поддакивать.
      Саманта кивнула и посерьезнела:
      – Вы совершенно правы. Вижу, что у вас, как и у моей мамочки, талант к…
      – Манипуляциям? – подхватил он, улыбаясь.
      – Нет! – Румянец расцвел еще ярче. – Я имею в виду светские сборища. Праздную болтовню.
      – К сожалению, это неизбежно, если учесть, сколько сборищ я посетил.
      Они перешли к другой картине.
      – Вы, вероятно, очень популярны.
      Он поднял брови.
      – Я получаю очень много приглашений, если вы это имеете в виду. Но вы, судя по всему, тоже их получаете.
      Она невесело рассмеялась:
      – Да, к сожалению. По крайней мере, в последнее время.
      – Вы как будто… разочарованы?
      – Боюсь, несмотря на все усилия моих добросердечных сестер научить меня танцевать, я танцую ужасно. К тому же не умею вести светские разговоры, как вы, надеюсь, заметили.
      – Напротив, мисс Бриггем, вы мне еще не наскучили.
      Глаза ее широко раскрылись от удивления. Они остановились перед очередной картиной, и он заставил себя взглянуть на нее. После внимательного обдумывания неузнаваемых завитков он рискнул заметить:
      – Я в растерянности. А вы что думаете?
      – Может быть, это огород дорогой тети Либби?
      Он повернулся к ней:
      – А может быть, это ее муж?
      Она рассмеялась, и лицо ее снова озарилось улыбкой, приводившей его в восторг. Однако вскоре она погрустнела. На лбу появилась морщинка.
      – Я не умею притворяться, милорд. Если хотите узнать о моей встрече с… ним, спрашивайте и покончим с этим, зачем зря терять время, гуляя со мной по галерее?
      – С кем?
      – С Похитителем Невест. – Она выдернула руку из-под его локтя, и он сразу почувствовал, как ему недостает ее тепла. – Ведь мое неудавшееся похищение – единственная причина возникшего ко мне интереса.
      – Вы, конечно же, не верите в то, что говорите?
      – Очень даже верю. В более мучительное положение я еще никогда не попадала.
      Она снова пошла по галерее, и он двинулся за ней, борясь с желанием положить ее руку себе на локоть. От ее слов сердце у него сжалось, и он окинул взглядом прогуливающихся по галерее гостей. Неужели они не видят, что мисс Бриггем умна и интересна? Но увы, ее ум работает против нее. Она не любит флирта и фамильярности и потому всегда будет лишена мужского внимания.
      – А я думал, молодые девушки любят находиться в центре внимания, – заметил он, когда они остановились перед очередной отвратительной мазней.
      – Но я не похожа на остальных девушек. – Она шумно вздохнула. – До встречи с Похитителем Невест я с удовольствием посещала приемы – время от времени. Усаживалась среди матрон и компаньонок, смотрела, как танцуют мои сестры и мамочка, и бывала у своей самой близкой подруги, мисс Уэйнзборо-Пакстон.
      – Я, к сожалению, с ней незнаком.
      – Она живет на западном конце деревни. К несчастью, она не смогла приехать сегодня. У нее плохо со зрением, и она, бедняжка, страдает от сильных болей в суставах.
      Они подошли к следующей картине, и Саманта продолжала раздраженно:
      – А вот теперь мне нужно выезжать почти каждый вечер. Несмотря на то, что я то и дело наступаю джентльменам на ноги, они все равно приглашают меня танцевать. – Нетерпеливым жестом она указала на свое муслиновое платье. – В этих вычурных платьях я выгляжу смешно. Я ничего не смыслю в моде, но теперь леди стали спрашивать, что я думаю о том или ином фасоне одежды. Джентльмены подходят ко мне, чтобы поговорить о погоде. Лорд Карсдейл рассказывал мне о недавнем ливне чуть ли не четверть часа. И все это просто вежливая болтовня, чтобы подвести разговор к моему похищению.
      Он с трудом удержался от желания сообщить ей, что если лорд Карсдейл рассуждал о погоде, он при этом еще и бросал плотоядные взгляды на ее фигуру. Ее пышные формы не оставляли и его равнодушным. Проклятие, ничего нет удивительного в том, что Карсдейл не мог оторвать от нее глаз.
      – А лорд Карсдейл тоже расспрашивал вас о Похитителе Невест?
      – Все расспрашивали.
      – И что вы говорили?
      – Правду. Что он был добр ко мне, в особенности когда понял свою ошибку. Что он просто помогает женщинам, которых похищает.
      – И как на это реагировали слушатели?
      – Мужчины расспрашивали о его лошади, интересовались, носит ли он при себе оружие. А эти дураки – Бабкок и Уитмор – пожелали узнать, как он завязывает галстук.
      Спрятав улыбку, Эрик спросил:
      – А леди?
      – Они вздыхают, спрашивают, красив ли он, силен ли, какого цвета у него глаза.
      – Понятно. И вы что отвечаете?
      – Что лицо его скрыто под маской. Что он очень сильный. Подхватил меня на руки словно пушинку.
      «Это верно, дорогая».
      – А что вы ответили насчет его глаз?
      – Что в темноте я не смогла рассмотреть их. Заметила только, что взгляд у него внимательный. И умный.
      – Вы говорите так, будто этот разбойник произвел на вас сильное впечатление.
      Она остановилась, повернулась к нему, и в глазах ее зажглись синие огоньки.
      – Он не разбойник, лорд Уэсли. Рискуя жизнью, он спасает женщин, попавших в беду. При этом совершенно бескорыстно. Не думаете ли вы, что, если бы было больше таких, как он, мир стал бы лучше?
      Негодование, как и улыбка, буквально преображало мисс Бриггем. Лицо ее вспыхивало румянцем, дыхание становилось учащенным, глаза сверкали.
      – Признаться, – продолжала она взволнованным шепотом, – я бы охотно помогала этому человеку в его благородном деле.
      Радость, которую он испытал от этих слов, сменила тревога. Помогать в его благородном деле? Господи, да о чем она думает? Надо ее немедленно переубедить.
      Стараясь говорить спокойно, он спросил:
      – А каким образом вы могли бы ему помогать?
      – Не знаю, но помогала бы.
      – Не будьте смешной, мисс Бриггем, – проговорил он довольно резко. – Этот человек чрезвычайно опасен. Было бы безумием связываться с ним.
      Ледяной взгляд, которым она окинула его, дал ему понять, что с их дружелюбием покончено. Остатки тепла исчезли из ее глаз, и его охватило острое чувство потери.
      – Я думаю только о вашем благополучии, – сказал он.
      – Не стоит беспокоиться, милорд, – произнесла она все тем же ледяным тоном. – Я в состоянии сама о себе позаботиться. И позвольте вас поздравить. Вы оказались гораздо умнее остальных. – Она присела в реверансе. – Хорошего вам вечера, милорд.
      Он точно прирос к месту и смотрел, как она торопливо прошла мимо нескольких гуляющих пар, направляясь к выходу из галереи. Он не помнил, чтобы кто-нибудь обошелся с ним столь бесцеремонно. Во всяком случае, не женщина. Только отец смотрел на него с таким презрением. Теперь она считала его таким же, как все остальные, разве что поумнее. При мысли об этом сердце его болезненно сжалось.
      Проклятие, не станет же она разыскивать Похитителя Невест, чтобы предложить ему свою помощь… Или станет? Впрочем, ее попытки ни к чему не приведут. Он не допустит, чтобы она подвергла себя опасности.
      Он провел руками по волосам и тяжело вздохнул, пытаясь успокоиться. Хорошо, что в результате похищения репутация мисс Бриггем нисколько не пострадала. Вот только популярность, которую она приобрела, ей не по душе.
      Но со временем все забудут о случившемся. А ее желание помогать Похитителю Невест просто женский каприз. С таким же успехом она могла бы сказать, что хочет иметь бриллиант в двадцать карат. Так что не стоит придавать этому значения.
      И хватит думать о ней. О ее огромных глазах цвета морской воды, умных, невинных, серьезных, лукавых. Напоследок она посмотрела на него с холодным презрением, и он сильно расстроился. Но он забудет об этом.
      Забудет ее соблазнительные губы, изящную фигурку с пышными формами Она скорее подошла бы куртизанке, чем деревенской барышне.
      Выйдя из галереи, он заметил, что она направляется к вестибюлю, а мамаша следует за ней по пятам.
      И все же он должен еще раз увидеть мисс Бриггем. Убедиться, что высказанное ею желание не имеет под собой никакой почвы. Да, это прекрасная мысль. Он зайдет к ней на следующей неделе.
      Может быть, даже завтра.

      Наутро после приема у миссис Нордфилд Саманта сидела за секретером, листая желтоватые страницы своего дневника – места обитания всех ее тайных фантазий. Взгляд ее задержался на вступлении, датированном тремя месяцами ранее.

      «Это был самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела, и все же его красота не имела ничего общего с привлекательным лицом и мужественной фигурой. Меня привлекли доброта и великодушие, светившиеся в его глазах. В отличие от других он не обращал внимания на мои недостатки. То, что другим не нравилось, привлекало его ко мне. Он смотрел на меня так, словно я была самой красивой женщиной, какую он когда-либо видел. Любовь сияла в его глазах, согревая меня, но во взгляде было еще что-то… темная страсть, от которой у меня по спине пробегал холодок.
      Он осторожно коснулся моего лица, руки у него дрожали, как и у меня. Он наклонил голову, и его губы замерли совсем близко от моих губ.
      – Вы – воплощение всего, что мне когда-либо хотелось, – прошептал он, обдав меня своим теплым дыханием. Он не мог не слышать, как громко стучит мое сердце, казалось, оно готово вырваться из груди.
      Губы его нежно коснулись моих, и я воспарила, словно на крыльях. Потом он привлек меня в свои объятия.
      – Я люблю вас, Саманта. Я хочу, чтобы мы поехали путешествовать и вместе переживали увлекательные приключения.
      Я вдохнула его чудесный запах и кивнула в знак согласия. Я нашла избранника моего сердца.»

      Самми тяжко вздохнула, потом осторожно закрыла дневник. Неужели всего три месяца тому назад она была действительно так наивна? Конечно, в те времена вряд ли какой-либо джентльмен интересовался ею. Теперь же она поняла, какими глупыми и неосуществимыми были ее фантазии.
      Если судить по опыту, приобретенному ею за последнее время, такого мужчины, которого она сотворила на страницах своего дневника, попросту не существует. Хотя все они и держались вежливо, по крайней мере, в ее присутствии, ни один из тех, кто оказывал ей внимание, ее не привлекал. Стоило ей заговорить о серьезных вещах, как глаза у них стекленели. Они, казалось, смотрели сквозь нее, когда приносили ей пунш и вели с ней беседу, оживляясь, лишь когда разговор заходил о Похитителе Невест, и тогда смотрели на нее, будто на редкий экземпляр под микроскопом.
      Сама она ни для кого из них не представляла интереса. Никто не разделял ее склонности к приключениям, жажды знаний. Она и прежде понимала это, но в самых дальних тайниках души лелеяла надежду.
      Только с этими веленевыми страницами она делилась своими тайными желаниями. Глупые, несуразные мечты, которым не суждено осуществиться, но она не могла изгнать их из головы. И из сердца. Она записывала их и перечитывала в долгие одинокие ночи, когда сон бежал от нее.
      Ее сестры и мать были бы потрясены, узнай они об этом. Нестерпимо было бы видеть их красивые лица, полные жалости, ненужной ей жалости, хоть и проистекала она из самых добрых побуждений. Они знали, что мечты «бедной Самми» несбыточны. Что она никогда не найдет своего принца.
      Она росла среди трех красавиц сестер и знала, что мужчина больше всего ценит в женщине красоту. И если Бог не дал женщине хорошенькой мордашки, она должна обладать хоть какими-то талантами – умением вести беседу, петь и танцевать, разбираться в моде.
      Не существует на свете мужчины, который не заметил бы ее недостатков. Он существует только в ее мечтах, он – плод ее воображения.
      И вот в ее мечты ворвался образ Похитителя Невест. Теперь он будет вдохновлять ее. Впервые в жизни она жадно прочитывала светские страницы «Таймс» в поисках сообщений о нем. Узнала, что несколько человек организовали на него охоту. За его поимку предлагалось целое состояние, опасность, грозящая Похитителю, возросла в несколько раз. Удалось ли ему спасти кого-нибудь еще? В безопасности ли он? Она молилась об этом каждую ночь перед сном.
      Она тщательно обдумывала ответы на вопросы, которые задавали ей все, начиная от судьи и кончая соседями, умолчав о том, что могло бы ему повредить. Да и вряд ли она смогла бы рассказать обо всех удивительных подробностях того короткого, но замечательного времени, что они провели вместе.
      В Похитителе Невест воплотились многие черты созданного ее воображением героя. Она никогда не забудет о проведенных с ним часах, о том, как весело и страшно было мчаться по темному лесу. Совсем как в сказке. И сам он сказочный герой.
      Интересно, какой он? Ведь она не видела его без маски. Где живет? Быть может, в крепости? Ей стало смешно. Какие глупые мысли порой приходят в голову! Конечно, она никогда этого не узнает. Единственное, в чем она убеждена, что он достоин восхищения. Конечно, он не разбойник, как полагают многие. В том числе и лорд Уэсли.
      Она сдвинула брови. Опять мысли ее вернулись к этому несимпатичному ей человеку. Почему она то и дело вспоминает о нем?
      Может быть, потому, что он говорил с ней не о моде и не о погоде? Потому, что смешил ее? Ей было с ним приятно и интересно. До того, как разговор зашел о Похитителе Невест, когда оказалось, что он ничем не отличается от всех остальных ее обожателей.
      Ну да ладно. Вряд ли она снова встретится с ним. Ведь они не виделись несколько лет. И хотя ее родители занимают видное положение в Танбридж-Уэллз, граф вращается в совершенно другом обществе. От матери она знала, что граф проводит большую часть времени в Лондоне. Можно не сомневаться, ведет распутный образ жизни, как почти все аристократы.
      Глаза лорда Уэсли светились добротой, и это привлекало ее. С ним было легко.
      Она вздохнула. Любой женщине он показался бы привлекательным, но красивое лицо еще ни о чем не говорит. Если мужчина при этом надменен и самоуверен, как мог он назвать безумием ее желание помочь благородному человеку?
      Конечно же, он ей несимпатичен. А вспоминает она об этом джентльмене только потому, что ему удалось ее рассердить. Вот и все.
      Она перевязала дневник атласной ленточкой и сунула в потайной ящик секретера.
      Поднявшись, подошла к окну. Солнце клонилось к западу, бросая яркие лучи на цветастое покрывало у нее на кровати.
      Раздвинув темно-зеленые бархатные занавеси, девушка открыла окно и посмотрела вниз. Воздух был напоен ароматом алых роз. Ни у кого в деревне не было роз лучше, чем у Корделии Бриггем, и Самми любила гулять по мамочкиному саду, наслаждаясь пьянящим ароматом.
      Шаги на террасе привлекли ее внимание. Посмотрев вниз, она увидела Хьюберта. Он шел, чуть ли не падая под тяжестью огромной коробки.
      – Что там у тебя, Хьюберт? – окликнула его Самми.
      Хьюберт остановился, поднял голову и расплылся в улыбке. Завиток каштановых волос лежал у него на лбу, придавая ему ребяческий вид. Ему уже исполнилось шестнадцать.
      – Добрый вечер! – сказал он. – Наконец-то прибыл новый телескоп! Я иду в палату. Пойдешь со мной?
      – Конечно. Я сейчас. – Она махнула рукой, а потом смотрела, как Хьюберт направился к старому сараю, где несколько лет назад устроил лабораторию.
      Самми вышла из своей комнаты и пошла к лестнице, взволнованная перспективой увидеть новый телескоп. Когда она подходила к площадке, до нее донесся голос матери:
      – Как мило, что вы пришли, милорд. И какие прекрасные цветы! Честер, проводите, пожалуйста, его милость в гостиную. Я велю позаботиться о цветах и скажу Саманте, что у нее гость.
      – Слушаю, миссис Бриггем! – ответил Честер своим глубоким, как и положено дворецкому, голосом.
      Какая досада! Без сомнения, «милорд», направляющийся в гостиную, невыносимый виконт Карсдейл, приехал поговорить о погоде. Самми прислонилась к стене, борясь с желанием убежать обратно в свою комнату и спрятаться в гардеробе. Она бы так и сделала, если бы у нее была хоть какая-то возможность избежать матери и ее гостя, но материнские юбки уже шуршали на ступенях, уже были слышны ее шаги, а это значило, что Самми попала в ловушку. Вздохнув и собравшись с духом, она встретилась с матерью наверху лестницы. В руках у Корделии был огромный букет летних цветов, а на лице – сияющая улыбка.
      – Саманта! – проговорила она взволнованным полушепотом. – К тебе гость, милочка. И ты ни за что не угадаешь, кто это!
      – Виконт Карсдейл?
      Мать широко раскрыла глаза.
      – Господи, неужели он тоже собирался зайти к нам? Ты обязана сообщать мне о таких вещах, милочка.
      – Что значит «тоже»? Кого еще Честер провел в гостиную?
      Миссис Бриггем подалась вперед, лицо у нее горело от восторга:
      – Лорда Уэсли.
      Это имя она проговорила с благоговением, словно речь шла о святом или монархе.
      К великому раздражению Самми, по спине у нее пробежала дрожь, подозрительно напоминающая приятное предчувствие. Что ему понадобилось? Продолжить разговор о Похитителе Невест? Если так, визит его будет коротким, потому что у нее нет ни малейшего желания отвечать на расспросы или выслушивать недобрые слова в адрес этого замечательного человека. А может быть, у него другая причина? Но какая? И с какой стати он привез ей цветы?
      Мать сунула букет прямо в нос Самми и сказала:
      – Вот что он тебе привез. Великолепные цветы, не так ли? Ах! Цветы от графа… Как мне не терпится рассказать об этом Лидии! – Она быстро окинула взглядом скромное серое платье Саманты. – Милочка, хорошо бы тебе надеть одно из своих новых платьев, впрочем, и это сойдет. Не стоит заставлять его милость ждать.
      Схватив Самми за руку, Корделия буквально стащила ее с лестницы и повела по коридору к гостиной, шепотом наставляя дочь по дороге:
      – Не забывай улыбаться, милочка. И не перечь графу.
      – Но…
      – И обязательно осведомись о его здоровье, – продолжала она, – ни в коем случае не заводи разговоров, неподобающих леди, о математике, к примеру.
      – Но…
      – И не вздумай упоминать об Изидоре, Катберте или Уорфинкле. Графу вовсе не обязательно знать о твоих любимцах. – Миссис Бриггем искоса бросила на Самми взгляд суженных глаз. – Надеюсь, они не в доме?
      – Нет, но…
      – Вот и прекрасно. – Они остановились перед дверью в гостиную, и мать погладила Самми по щеке. – Я очень рада за тебя, милочка.
      Не успела Самми вымолвить и слово, как Корделия открыла дверь и объявила:
      – Вот она, лорд Уэсли. Я присоединюсь к вам сию минуту, только поставлю цветы в воду и распоряжусь насчет чая.
      И просияв ангельской улыбкой, она вышла, оставив дверь приоткрытой – для приличия.
      Самми очень хотелось пойти к Хьюберту, посмотреть новый телескоп, в то же время ее заинтересовало, зачем приехал граф. Решив держаться любезно, она повернулась к гостю.
      Он стоял в центре эксминстерского ковра с узором из ромбов, высокий, представительный, элегантно одетый – блестящие черные сапоги, бриджи для верховой езды рыжеватого цвета, темно-синий фрак. Выглядел он просто великолепно. Она даже пожалела, что не переоделась, видимо, впервые в жизни.
      Вот только галстук был у графа небрежно завязан, и волосы слегка взъерошены. Но это нисколько не портило его, напротив – делало еще более очаровательным, подумала Самми и тут же одернула себя.
      Вовсе он не очарователен. Расспрашивал ее о Похитителе Невест осторожно, со всяческими хитростями, а потом высмеял за то, что она изъявила желание помочь этому благородному человеку. Какая наглость! Надо выяснить, зачем он пожаловал, и побыстрее выпроводить.
      – Доброго вам вечера, лорд Уэсли, – сказала она, изо всех стараясь ради матери быть приветливой.
      – И вам того же, мисс Бриггем.
      – Э-э-э… благодарю за цветы.
      – Не за что. – Он обвел взглядом комнату и заметил множество букетов. – Знай я, что у вас столько цветов, привез бы что-то другое.
      Она проследила за направлением его взгляда и вздохнула.
      – Мамочка говорит, что слишком много цветов у женщины не бывает, а я содрогаюсь при мысли о том, сколько растений было погублено на эти букеты. – Едва эти слова сорвались с ее уст, как она поняла, насколько невежливыми они должны показаться тому, кто подарил ей цветы, и, чтобы загладить неловкость, со всей любезностью, на какую только была способна, произнесла: – Не хотите ли присесть, милорд?
      – Нет, благодарю вас. – Он направился к ней, не сводя с нее взгляда, и ей почему-то стало не по себе. Когда их разделяло всего несколько футов, он сказал: – Я предпочитаю стоя высказать вам свои сожаления по поводу того, что вчера вечером мы закончили разговор на такой напряженной ноте. Я не хотел вас огорчить.
      Дружелюбие, лучащееся из его бархатных карих глаз, говорило об искренности, но она уже поняла за эти последние недели, что слова, которые кажутся искренними, текут с губ джентльменов, точно мед по сотам.
      – Вы вовсе не огорчили меня, лорд Уэсли.
      Он удивленно вскинул брови.
      – Просто вызвали досаду.
      В его глазах мелькнуло нечто вроде удовольствия.
      – Ах! Тогда позвольте выразить по этому поводу сожаление. Я вовсе не собирался выпытывать у вас какие-то сведения, вам показалось. Но меня встревожило ваше намерение помочь преступнику, которого разыскивают власти.
      Она стиснула руки.
      – Вы сожалеете, что вызвали у меня досаду, милорд, но продолжаете в том же духе, хотя ваше мнение меня нисколько не интересует.
      – Уверяю вас, я…
      – Самми, я тебя жду. – В дверях появился Хьюберт и замер на месте, увидев графа. – Прошу прощения. – Лицо его вспыхнуло. – Не знал, что у тебя гости.
      – Ничего страшного. – Самми улыбнулась брату, давая понять, что рада его появлению. – Граф – человек занятой. И, конечно, торопится. – Краешком глаза она заметила, что губы графа тронула улыбка.
      Очень спокойно Самми представила брата графу.
      На прошлой неделе она представила Хьюберта Карсдейлу, который нанес ей визит. Карсдейл окинул мальчика презрительным взглядом, не скрывая желания побыстрее отделаться от него. Самми готова была дать пощечину этому высокомерному типу. Она давно перестала обращать внимание на пренебрежительное отношение к ней светского общества, но Хьюберт реагировал на него болезненно. Если граф позволит себе что-либо подобное…
      Но к ее удивлению, граф приветливо протянул руку Хьюберту:
      – Рад познакомиться, юноша.
      – Я тоже рад, милорд. – Хьюберт еще больше покраснел и снова повернулся к Самми: – Прости, что помешал, но когда ты не пришла в палату, как обещала, я испугался, что тебя перехватил Кузнечик. – Усмешка скользнула по его губам. – Подумал, что тебя нужно спасать.
      «Нужно, только не от мамочки». Но прежде чем она успела ответить, лорд Уэсли спросил:
      – В палату?
      – В мою экспериментальную палату, – сказал Хьюберт. – Я устроил лабораторию в старом сарае.
      Уэсли оживился:
      – Вот как? И чем вы там занимаетесь?
      – Всевозможными опытами. – Хьюберт бросил быстрый застенчивый взгляд на Самми и продолжил:
      – И еще я пользуюсь им для моих изобретений и занятий астрономией.
      – Я тоже интересуюсь астрономией, – сказал граф. – Надеюсь, вечер выдастся ясный и можно будет наблюдать звезды.
      Лицо Хьюберта посветлело.
      – Астрономия – необычайно интересная наука, не правда ли? Самми… то есть Саманта, тоже ее любит.
      Уэсли перевел взгляд на девушку:
      – Неужели, мисс Бриггем?
      – Да, – ответила она. – Признаться, я как раз собиралась к Хьюберту в палату, когда вы пришли. – Граф, конечно же, поймет ее намек и откланяется.
      – Мне только что привезли из Лондона новый телескоп, – сообщил графу Хьюберт. – Не хотите ли взглянуть?
      – Хьюберт, графа наверняка ждут важные дела.
      В глазах его милости заплясали озорные огоньки.
      – Вот как?
      – А разве нет?
      – Мне действительно очень интересно посмотреть на телескоп Хьюберта.
      – Вы, конечно, не хотите…
      – Ах, милорд, телескоп очень хороший, – прервал сестру Хьюберт. – Я почту за честь показать его вам.
      – Принимаю ваше любезное предложение. Благодарю вас. – И лорд Уэсли самодовольно улыбнулся Самми. Протянув девушке руку, он сказал: – Пойдемте, мисс Бриггем?
      Мысленно кляня своего обожаемого братца за то, что тот пригласил этого назойливого джентльмена, Саманта заставила себя улыбнуться. Она хотела было не заметить предложенной ей руки, но решила, что не доставит лорду такого удовольствия. Кроме того, Хьюберту очень хотелось показать графу свой телескоп. Конечно, она потерпит графа еще некоторое время, если только он не станет плохо отзываться о Похитителе Невест. В противном случае она просто сменит тему разговора, а потом выпроводит его. И скорее всего они никогда больше не увидятся.
      Да, это очень простой, логичный и практичный план. Положив руку на рукав лорда Уэсли, Самми пошла вместе с ним вслед за Хьюбертом.
 
      Эрик шел по садовой дорожке, где по обеим сторонам в изобилии росли розы, и пытался спрятать улыбку. Мисс Бриггем держала руку на его рукаве с таким видом, словно прикасалась к волосатому ядовитому насекомому. Надо признаться, ее реакция на него возбуждала интерес и любопытство. Женщинам обычно нравилось его общество. Некоторые даже добивались его. Возможно, все обстояло бы иначе, не будь он графом, но его титул и богатство гарантировали ему избыток женского внимания.
      Однако Саманта Бриггем, судя по ее поведению, едва его выносила. Когда ее брат предложил ему посмотреть телескоп, мисс Бриггем словно язык проглотила – это рассердило его и в то же время позабавило.
      Наконец он нарушил молчание:
      – Ваш брат недавно упомянул о каком-то «кузнечике». Кого или что он имел в виду?
      Легкий румянец покрыл ее лицо.
      – Это глупое прозвище, которое мы дали нашей матери. Придя в возбуждение, она стрекочет, как кузнечик.
      – Понятно, – пробормотал он, с удовольствием вспомнив, что миссис Бриггем действительно стрекотала вчера вечером, когда заявила, что падает в обморок, прежде чем увести с собой Бабкока и Уитмора.
      Почти минуту они шли молча. Граф еле плелся, ему почему-то доставляло удовольствие мешать попыткам мисс Бриггем ускорить шаг. Хьюберт их обогнал, и граф не удержался от вопроса:
      – Вам не хотелось, чтобы я пошел вместе с вами. Почему?
      Самми быстро посмотрела на него через толстые стекла своих очков и, ничего не ответив, снова устремила взгляд на тропинку. Через некоторое время он задал тот же вопрос и добавил:
      – Не думайте, что раните мои нежные чувства. Уверяю вас, я совершенно недосягаем для словесных стрел.
      – Хорошо, милорд. Раз вы настаиваете, я буду откровенна. Вы мне не очень симпатичны.
      – Понятно. И мое общество вам не по душе.
      – Совершенно верно.
      – Не припомню, чтобы кто-нибудь говорил нечто подобное.
      Она бросила на него лукавый взгляд:
      – Трудно в это поверить, лорд Уэсли.
      Вместо того, чтобы оскорбиться такой вызывающей дерзостью, граф неожиданно повеселел.
      – Трудно или нетрудно, но это так, – заявил он. – Все только и твердят, как им нравится мое общество, порой мне даже кажется это подозрительным. И я нахожу что-то новое и свежее в ваших словах о том, что я…
      – Вызываете раздражение? – подсказала она сочувственным тоном.
      – Вот именно. Но, поскольку ваш брат меня пригласил и вы вынуждены терпеть мое общество еще некоторое время, предлагаю заключить своего рода перемирие.
      – Что вы имеете в виду?
      – Очевидно, всякое упоминание о Похитителе Невест заставляет вас ощетиниваться, и хотите верьте, хотите нет, мне неприятно слышать, что я вызываю раздражение.
      Она повернулась к нему и выгнула бровь.
      – Вы просили сказать правду, милорд. Но вряд ли она имеет для вас какое-то значение.
      «Имеет, черт побери! Хотя так не должно быть».
      Но прежде чем он успел ответить, Саманта продолжала:
      – Насколько я понимаю, по правилам перемирия, которое вы предлагаете, вы не станете больше выражать ваше мнение о Похитителе Невест, а я – говорить, что вы вызываете раздражение?
      – Именно так, мисс Бриггем.
      В глазах ее снова мелькнула озорная искорка.
      – А думать о вас как о вызывающем раздражение можно?
      – Конечно. Но при этом вы должны сознавать, что бросаете мне вызов, который я обязан принять.
      – Вот как? Что же это за вызов?
      – Поймите, мне непременно захочется доказать, что вы не правы.
      Смех сорвался с ее губ, и глаза ее сверкнули.
      – Вы считаете, у вас есть шанс?
      Он прижал руку к сердцу.
      – Вы нанесли мне рану, мисс Бриггем. Придется объяснить вам, что я редко бываю не прав. По правде говоря, почти никогда.
      Она покачала головой:
      – Господи! Раздражающий, да еще высокомерный. Не много ли для одного человека?
      – Можно употребить еще одно, например…
      – Невыносимый?
      Он притворно нахмурился.
      – Я хотел сказать «симпатичный».
      Она издала звук, похожий на фырканье.
      – Если вас это утешит, милорд, полагаю, многие находят вас таковым.
      – Но вчера вечером вы сказали, что не относите себя ко «многим».
      – Боюсь, это так.
      Уголки его губ приподнялись в усмешке.
      – Тогда придется заставить вас изменить свое мнение, как ошибочное.
      Она рассмеялась, то был чарующий звук, и от него у графа стало тепло на душе.
      – Попытайтесь, сделайте милость.
      – Видите, как хорошо действует перемирие? Вы уже что-то мне предлагаете.
      Он замолчал, остановился и посмотрел на нее. Солнце зажигало глубокие красные и блестящие золотые тона в ее волосах, и ее глаза засверкали, когда она рассмеялась.
      Он перевел взгляд ниже, остановив его на ее необыкновенных губах и волнующем пятнышке в уголке верхней губы. Тепло от ее смеха быстро превращалось в жар.
      – Это в честь нашего перемирия, – пробормотал он. Взял ее руку, поднес к губам и поцеловал. Его окутал запах меда, и он с трудом удержался от желания лизнуть ее кожу и узнать, такая ли она сладкая, как и мед. Взгляды их встретились, и он заметил, как из ее глаз медленно исчезают насмешливые искорки.
      Удивление на ее лице сменилось смущением, и на щеках вспыхнул очаровательный румянец. Ее кожа казалась нежной, как лепесток цветка, и пальцы у него внезапно стало покалывать от желания потрогать ее. Медленно, словно в трансе, он потянулся к этой волнующей, вспыхнувшей розовым цветом коже. Глаза ее расширились, к горлу подкатил комок.
      – Ты идешь, Самми? – раздался голос Хьюберта из-за розовой изгороди.
      Мисс Бриггем ахнула и отступила, вырвав руку, словно обожглась.
      – Да, – отозвалась она, слегка задыхаясь. Крепко сжав перед собой руки, она движением головы указала на дорожку: – Сюда, лорд Уэсли.
      Эрик последовал за ней, она шла быстрыми размашистыми шагами. Он больше не предлагал ей руку, понимая, что она не станет на нее опираться. Эта девушка действовала на него каким-то странным образом.
      Да, черт побери, желание прикоснуться к ней едва не взяло верх над здравым смыслом. Что с ним происходит? Он пришел сюда не для того, чтобы ухаживать за Самантой Бриггем. Он только хотел убедиться, что она не вынашивает какой-нибудь безумный план помощи Похитителю Невест. В то же время ему нравилось, что она на стороне этого человека. Это свидетельствовало о ее уме и рассудительности. Вовсе ни к чему тревожиться о ее безопасности. Он только посмотрит на телескоп и сразу откланяется.
 
      Пока Хьюберт показывал гостю экспериментальную палату, Самми внимательно наблюдала за лордом Уэсли, ожидая, когда наконец у него на лице появятся признаки скуки или насмешки от общения с ее братом.
      Но его милость проявил живой интерес к экспериментальной палате с несметным количеством мензурок и склянок и проводимым там опытам. Он буквально засыпал Хьюберта вопросами, причем весьма разумными. Лорд, очевидно, не просто интересовался химией, а обладал кое-какими познаниями в этой области. И он ни разу не взглянул на Хьюберта косо, не проявил к нему даже намека на пренебрежение. В общем, манеру лорда вести себя вполне можно было назвать симпатичной.
      Она нахмурилась. Нет уж. Она предпочитает думать о нем как о раздражающем и высокомерном. Но, глядя, как он смотрит в микроскоп Хьюберта, а потом на самого Хьюберта с улыбкой, которая очень идет его красивому лицу, она не могла не признать, что лорд Уэсли привлекательный.
      – Самми, а почему ты не покажешь лорду Уэсли свою секцию, где ты готовишь притирания из меда и пчелиного воска?
      Вопрос Хьюберта нарушил ее размышления, и, чтобы успокоиться, она прижала руки к груди. Хотя природа ученого и призывала ее присоединиться к джентльменам, находившимся в другом конце лаборатории, женский инстинкт подсказывал ей, что лучше держаться подальше от лорда Уэсли.
      Через силу улыбнувшись, она указала на дальний угол комнаты и сказала:
      – Здесь нет ничего интересного, милорд. Только горелки, горшки и формочки и несколько баночек с медом.
      – Сестра скромничает, лорд Уэсли, – возразил Хьюберт. – Самми – первоклассный ученый и замечательный педагог. Это она пробудила во мне интерес к занятиям, она вдохновляет и поддерживает меня. Ее эксперименты с кремами и притираниями очень интересны, и возможно, она скоро сделает открытие.
      Кровь бросилась в лицо Самми, и она с трудом удержалась, чтобы не зажать Хьюберту рот. Она была благодарна ему за энтузиазм и добрые слова, но опасалась, что у лорда сейчас появится на лице обычное выражение неодобрения, ужаса, отвращения, скуки, презрения, вызванное упоминанием о ее работе. Она повернулась к нему, намереваясь переменить тему разговора, и с удивлением увидела, что он смотрит на нее с нескрываемым интересом.
      – А какие эксперименты вы проводите, мисс Бриггем?
      В тоне его не было и намека на сарказм или насмешку. Помешкав, она повела его на свою территорию.
      – Вчера вечером я упомянула одну свою подругу, некую мисс Уэйнзборо-Пакстон…
      – Леди, которая не могла приехать на вечер из-за болезни, – вставил лорд Уэсли.
      – Да, – сказала Самми, удивившись, что он помнит.
      – У нее сильные боли в суставах, в основном в пальцах и костяшках. Я заметила, что две вещи уменьшают ее боли: теплые компрессы и втирание медового крема. Я ищу способ сделать его саморазогревающимся.
      Лорд Уэсли провел рукой по подбородку и кивнул:
      – То есть включая согревающие свойства прямо в крем. И вы близки к успеху?
      – Кое-какие подвижки есть, но работы, к сожалению, еще очень много. Однако я не сомневаюсь в успехе.
      Она вздернула подбородок, молча бросив ему вызов – пусть насмешничает, пусть считает ее синим чулком, но в глазах графа было только восхищение.
      – Остроумная идея, – сказал он, окинув взглядом ее припасы. – Искренне желаю вам удачи. А скажите, мед у вас ваш собственный?
      – Да. У меня полдюжины ульев позади палаты.
      – Она бережет эти последние банки с медом, как скряга, – насмешливо произнес Хьюберт. – Но как только соберет мед в будущем месяце, я утащу одну банку, она и не заметит. Я ужасно люблю мед.
      Лорд Уэсли смотрел на Саманту так, что внутри у нее все сжалось.
      – Да, и я тоже, – пробормотал граф и снова занялся Хьюбертом. Самми вздохнула с облегчением.
      Видит Бог, этот человек производит на нее магическое действие. Когда он рядом, она становится совсем другой. Он будит все ее чувства, заставляет их сфокусироваться. Ощущение его сильной руки под ее ладонью, когда он вел ее по садовой дорожке; исходящий от него лесной чистый запах, который вызывает желание прижаться к графу и вдыхать этот запах. Эти чувства были тревожными, и какое-то время она не обращала на них внимания.
      До тех пор, пока он не посмотрел на нее так, что ее бросило в жар.
      До тех пор, пока он не коснулся губами ее руки.
      Кровь бросилась ей в лицо, она быстро подошла к телескопу и, чтобы скрыть смятение, притворилась, будто рассматривает инструмент. Этот человек приводит ее в смущение, она не может этого не признать. Сначала она разговаривала с ним сердито, но когда он извинился, ему как-то удалось разоружить ее и позабавить, совсем как на вечере у миссис Нордфилд. Их словесная перепалка ей нравилась, но когда они умолкали и он смотрел на нее вот так, ей становилось не до смеха. Хотелось, чтобы он прикоснулся к ее лицу, и он прикоснулся.
      Она поймала себя на том, что испустила тяжкий вздох, и мысленно отшлепала себя. Господи, о чем только она думает? Не может же она на самом деле питать романтические чувства к лорду Уэсли. Ведь это все равно что подписать обязательство разбить себе сердце. Нужно сосредоточить свои романтические фантазии на воображаемом джентльмене, который никогда не сможет держать в своих руках ее сердце. Или хотя бы на Похитителе Невест. Скорее плод ее воображения, чем мужчина из плоти и крови.
      С противоположного конца помещения до нее донеслись голоса Хьюберта и лорда Уэсли. Лицо Хьюберта было покрыто румянцем, видимо, он рассказывал графу о каком-нибудь своем эксперименте или изобретении. В таких случаях Хьюберт обычно смотрел на нее, но сейчас его взгляд был устремлен на графа, и сердце Саманты болезненно сжалось. В глазах брата Самми прочла восхищение, которого лорд, по ее мнению, не стоит. А может, стоит? Просто Саманта не хочет себе в этом признаться.
      Она перевела взгляд на лорда Уэсли, он кивал, не сводя глаз с наполненной жидкостью мензурки, которую Хьюберт держал в руке. Она не могла отвести восхищенных глаз от профиля лорда: красивый лоб, высокие скулы, прямой нос, твердая линия губ, резко очерченный подбородок. Словно почувствовав ее взгляд, он обернулся и посмотрел ей прямо в глаза. Ее обдало жаром. Господи, он заметил, что она его рассматривает! Кашлянув, чтобы скрыть смущение, она быстро перевела взгляд на телескоп, надеясь, что покраснела не так сильно, как ей показалось.
      Глядя в линзы, она установила фокус, скорее чтобы обрести равновесие, чем из желания что-то увидеть. Сад приобрел четкие очертания, и она изумилась этому чудесному инструменту. Матушкины розы были совсем близко, казалось, их можно потрогать, а…
      В объективе мелькнуло что-то синее. Наведя фокус и чуть повернув трубу, Саманта прищурилась, глядя в линзы. Миссис Бриггем мчалась к палате со скоростью, которой Самми от нее не ожидала. Господи, Самми совсем забыла о том, что мать собиралась подать лорду Уэсли чай, и, не найдя его, помчалась в палату.
      Когда миссис Бриггем появилась на пороге, Самми прикусила губу, чтобы не расхохотаться. Корделия запыхалась, шейная косынка сбилась на сторону, пучок на макушке съехал набок, видимо она потеряла несколько шпилек.
      – Так вот вы где, лорд Уэсли! – воскликнула миссис Бриггем. – А я подумала, что вы сбежа… уехали, прежде чем мы успели побеседовать. Я и представить себе не могла, что вы здесь. Обыскала весь сад, даже в конюшню заглянула. – Она устремила на Самми грозный взгляд, мол, зачем ты его сюда привела.
      Лорд Уэсли обвел рукой палату:
      – Хьюберт предложил показать мне свой новый телескоп. Прекрасный инструмент. А лаборатория выше всяких похвал. Вы можете гордиться вашим сыном.
      Корделия перевела взгляд на Хьюберта, который от слов графа словно вырос на два дюйма. Ее взгляд смягчился, она с улыбкой посмотрела на своего, бесспорно, блестящего сына, которого нежно любила, но не понимала.
      – И горжусь, – бодро согласилась она. – Хотя мой дорогой мальчик частенько забывает, что не следует надоедать гостям своими заумными разговорами.
      – Дорогая леди, не извольте беспокоиться, – примирительно произнес граф. – Мне очень приятно находиться в обществе ваших сына и дочери. – Он задержал взгляд на Самми. – Мы прекрасно провели время.
      Миссис Бриггем с сомнением посмотрела на графа. Правду он говорит или это всего лишь дань вежливости? Наконец она решила, что лучше всего вернуть графа в дом, и очаровательно улыбнулась ему:
      – Чай и бисквиты поданы в гостиную.
      Граф посмотрел на часы, которые вынул из жилетного кармана, и сказал:
      – При всем желании присоединиться к вам, к великому сожалению, я должен вас покинуть.
      На лице Корделии было написано разочарование. Самми не сомневалась, что мать пригласит графа на чай в какой-нибудь другой день, и решила не допустить этого. Ей не хотелось, чтобы мать снова испытала разочарование в случае его отказа, опасаясь в глубине души, что и сама испытает разочарование.
      Но прежде чем она успела произнести хотя бы слово, лорд Уэсли повернулся к ней:
      – Когда я приехал, ваш лакей взялся присмотреть за моей лошадью. Не проводите ли меня до конюшни, мисс Бриггем?
      – Ах да, конечно.
      – Благодарю вас за экскурсию по палате, – обратился граф к Хьюберту, после чего почтительно поклонился его матери. – И вас, миссис Бриггем, за ваше любезное гостеприимство.
      – Ах, граф, милости просим, – сказала миссис Бриггем. – Право же…
      – Сюда, лорд Уэсли, – перебила ее Самми и быстро вышла из палаты.
      Он пошел следом за ней. Пройдя несколько шагов, Самми услышала, что граф фыркнул.
      – Мы что, участвуем в соревнованиях, мисс Бриггем?
      – Прошу прощения?
      – Вы так торопитесь, словно за вами гонится сам дьявол.
      Не замедляя шаг, она искоса посмотрела на него:
      – Может быть, так оно и есть.
      Граф не сдержал смеха.
      – Уверяю вас, совсем напротив.
      – Уж не хотите ли вы сказать, что вам больше подойдет название «ангел»?
      – Ангел? – Он снова фыркнул.
      Самми еще ускорила шаг. Чем скорее он уедет, тем лучше. Он выбивает ее из колеи, вселяет в нее беспокойство, и это ей неприятно или почти неприятно.
      Не прошло и минуты, как они уже были возле конюшни. Они чуть ли не бежали через лужайку, и Самми никак не могла отдышаться. Когда появился Сирил, ведя в поводу шоколадно-коричневого коня, Самми не удержалась и одобрительно цокнула языком.
      – Он великолепен, лорд Уэсли, – сказала девушка, погладив блестящую конскую шею. Животное тут же повернуло голову и коснулось носом ее руки, издав приветливое ржание, от которого у Самми защекотало ладонь. – Как его зовут?
      – Император.
      Граф ловко вскочил в седло. Отступив, Самми прикрыла глаза рукой и посмотрела на него. Теплый ветерок играл его темными волосами. Его рука держала поводья, а сильные ноги обхватили торс лошади с легкостью, выдававшей в нем опытного наездника. Сидя верхом на этой прекрасной лошади, он выглядел очень мужественно, и Самми пожалела, что не обладает даром художника, чтобы запечатлеть его на полотне. Она прямо-таки видела, как он мчится галопом по лугу, перемахивает через изгородь, образуя с лошадью одно целое.
      – Благодарю за гостеприимство, мисс Бриггем, – сказал он, пробудив ее от грез.
      – Милости просим, лорд Уэсли.
      Ей стало жаль, что он уезжает. Он оказался человеком вежливым, очаровательным, с юмором, не говоря уже о том, как добр он был с Хьюбертом, что тронуло ее до глубины души. Если бы только обстоятельства были иными… если бы она принадлежала к тем женщинам, которые способны привлечь его внимание…
      Но конечно же, она к ним не принадлежит. Он граф, а она всего-навсего… диковинка, на мгновение привлекшая его внимание. И она сказала, вздернув подбородок:
      – Благодарю вас за цветы.
      Некоторое время он смотрел на нее так, словно хотел что-то сказать, и сердце у нее остановилось. Напрасно она ждала. Он лишь наклонил голову и пробормотал:
      – Не стоит благодарности.
      Разочарование охватило ее. Через силу улыбнувшись, она сказала:
      – Счастливого пути, лорд Уэсли. До свидания.
      – До встречи, мисс Бриггем, – произнес он низким, глубоким голосом и тронул коня.
      Самми смотрела ему вслед, пока он не исчез за поворотом, пытаясь унять сильно бьющееся сердце.
      До встречи. Конечно, он ничего не имел в виду, говоря это. Просто слова прощания. Глупо было бы думать, будто он собирается снова приехать к ним. Да и зачем ей это? Ничего плохого она о нем не думает, но все равно он не герой ее романа. Не тот безрассудный джентльмен, который может взволновать ее сердце. Нет, «любящим приключения» лорда Уэсли не назовешь.
      Стало быть, желать его визита – значит быть полной дурой.
      И тут вдруг ей показалось, что она и есть полная дура.

      Из лондонской газеты «Таймс»:
      «Еще несколько разъяренных отцов присоединились к охотникам за Похитителем Невест и увеличили сумму за его поимку. Теперь она достигает семи тысяч фунтов. Адам Стратон, судья округа, где было совершено последнее похищение, заявил, что удвоил усилия по поимке преступника и уверен, что ему вскоре удастся схватить Похитителя. „Я не успокоюсь, пока он не будет болтаться в петле“, – пообещал Стратон».

      Эрик смотрел в окно кабинета. Теплый золотой свет солнца, сверкающий среди деревьев, и вид его конюшни вдали обычно доставляли ему удовольствие. Однако сегодня этого не случилось. Он никак не мог забыть Саманту Бриггем.
      Прошло три дня с тех пор, как он побывал у нее. С тех пор, как его очаровали ее честность, ум и бесхитростность, как было и во время двух других встреч. Три дня, в течение которых он так тосковал по ней, что готов был снова отправиться к Бриггемам.
      Пропади все пропадом! Ведь ему больше не нужно беспокоиться о ее благополучии. Никаких неприятных последствий это неудавшееся похищение не возымело. И все равно, он никак не мог выбросить ее из головы.
      Почему? Что так привлекло его в ней? Конечно, можно было солгать самому себе, объяснив это тем, что он чуть было не похитил эту девушку. Но лгать самому себе – занятие бесполезное.
      Нет, было что-то в Саманте Бриггем, что привлекало его, что именно, он и сам не знал. Она далеко не красавица, хотя сочетание слишком больших глаз и слишком полных губ увлекло его так, как никогда не увлекала классическая красота. Он повидал немало красавиц, от которых дух захватывало, но они быстро забывались. Он даже не мог вспомнить лица ни одной из них. Лицо, которое не шло у него из головы весь день и не давало уснуть ночью, не было бриллиантом чистейшей воды, оно принадлежало непритязательной деревенской барышне, к которой его неудержимо влекло. Но почему?
      Он налил себе немного бренди и долго смотрел на янтарную жидкость, словно мог там найти ответ на мучивший его вопрос.
      Положим, он находит ее заурядную внешность интересной. Приятной. Но это не объясняет его увлеченности ею. Прислонившись к столу красного дерева, он отпил немного бренди, с удовольствием ощутив, как разлилось внутри тепло. И снова перед глазами мисс Бриггем. Вот она прячется за пальмами в зале миссис Нордфилд. Вот смеется, когда они смотрят на чудовищные картины мисс Нордфилд. Вот дрожит от страха во время похищения, потом с задумчивым видом признается Похитителю Невест, как жаждет приключений, как хочет искупаться в Адриатическом море.
      Проклятие, может, дело именно в этом? Он знал о мисс Саманте Бриггем то, что ему знать не следовало и чего он не узнал бы, не встреться он с ней в качестве Похитителя Невест. И дело не только в ее жажде приключений. Он помнил, как ее нежное тело прижималось к нему, когда они галопом мчались сквозь мрак, возбуждающий медовый запах ее кожи.
      И еще ее негодование… нет, раздражение… когда он неодобрительно отозвался о Похитителе Невест, которым девушка явно восхищалась. Ее нежную любовь к брату и снисходительное отношение к матери. Ее честолюбивые замыслы изобрести крем, чтобы помочь подруге. Она умна, добра, верна, забавна, откровенна и…
      Она ему нравится.
      Эта мысль отбила у него охоту выпить еще бренди, он так и не донес бокал до рта.
      Проклятие. Она ему, видите ли, нравится.
      Нравится ее улыбка, смех, даже возмущение. Она не заносчива, как множество его знакомых женщин. Мечтает о научных достижениях, о приключениях, а не о нарядах и украшениях.
      А ее глаза… эти необыкновенные аквамариновые глаза, исполненные надежд, необычных желаний, порой в них были страдание, печаль и еще какие-то неведомые ему чувства.
      Он глотнул бренди и приступил к составлению плана, как делал это в армии. Определил проблему – значит, половина сражения выиграна: он не может не думать о мисс Бриггем, она ему нравится, и он хочет получше ее узнать.
      Но как разрешить эту проблему?
      Пожалуй, есть два пути: забыть о ней или снова встретиться и получше узнать ее. Забыть ее он не может. Значит, остается второй путь. Они поговорят, он удовлетворит свое любопытство и тогда увидит свою увлеченность под правильным углом зрения. Превосходно.
      Он поднял бокал, салютуя своей блестящей логике, во здравие своего безотказного плана.
 
      Эрик остановил лошадь позади дубовой рощицы на опушке леса. Прищурившись от сверкающего солнца – день был в разгаре, – он смотрел, как мисс Бриггем приближается со стороны деревни. На этот раз он шла не бодрым шагом, как во время их последней встречи, а медленно брела по зеленой луговине, подняв лицо к солнцу, явно наслаждаясь его теплом. Шляпка висела на спине, держась на лентах, и каштановые волосы блестели, словно ловили золотистый отблеск солнечных лучей. Улыбка освещала ее лицо. Саманта закружилась, размахивая своей корзинкой, затем наклонилась, чтобы понюхать полевые цветы.
      Внезапно он позавидовал ей. По-доброму позавидовал. Он не припомнит, когда в последний раз так беспечно наслаждался солнечным светом. Радовался прекрасному дню, запахам и звукам природы, забыв о грозящей ему опасности.
      Ни разу с того лета, когда вступил в армию. Они с Маргарет любили совершать дальние прогулки верхом по их поместью, прихватив с собой свертки с едой. Иногда не решались уйти дальше конюшни и проводили весь день, вместе с Артуром обихаживая лошадей.
      Прошло чертовски много времени с тех пор, как он свободно и беспечно проводил время, и ему захотелось подойти к мисс Бриггем, обнять ее и закружиться с ней, ощутить ее восторг, растревоживший его душу, что, разумеется, не приличествовало графу. Он, не отрываясь, смотрел на нее, и улыбка заиграла на его губах, когда она перепрыгнула через кучку камней прямо-таки со щенячьей энергией.
      Он прятался, пока она не подошла совсем близко. Потом, тронув каблуками Императора, выехал на дорожку.
      – Ах, мисс Бриггем, как я рад снова встретиться с вами!
      Она остановилась как вкопанная, словно наткнулась на стену. На щеках вспыхнул румянец, выражение лица то и дело менялось. Она удивилась при его появлении, однако недовольства не выказала.
      – Лорд Уэсли, – произнесла она еле слышно. – Как поживаете?
      – Очень хорошо, благодарю вас. Вы возвращаетесь из деревни? – спросил он, словно Артур не сообщил ему, что мисс Бриггем проходит по этой дорожке каждое утро.
      – Да. Я навещала подругу, мисс Уэйнзборо-Пакстон.
      – И как она себя чувствует?
      – К сожалению, хуже. Я принесла ей еще баночку медового крема. Втерла ей в кисти рук, и боль в пальцах немного утихла. – Она взглянула на него, заслонив глаза рукой. – А вы едете в деревню?
      – Нет, просто прогуливаю Императора и наслаждаюсь прекрасным днем. – Он улыбнулся ей. – Мне кажется, Император устал. Можно мне пойти рядом с вами?
      Император прижал уши, заржал, а потом ударил по земле копытом. Саманта усмехнулась:
      – Конечно. Но мне кажется, Император не оценил вашей попытки усомниться в его выносливости. Я, знаете ли, никогда не видела, чтобы у лошади был возмущенный вид – до сих пор. – Погладив лошадь по шее, она добавила: – Если хотите, мы можем пойти окольным путем, мимо озера. Император попьет там воды.
      – Превосходное предложение.
      Эрик спешился и хотел предложить ей понести корзинку, но когда посмотрел на нее, слова замерли на устах. Блики солнечного света рождали восхитительную гамму вибрирующих золотых оттенков в ее сияющих волосах. Они были в беспорядке, видимо, оттого, что Саманта только что кружилась на месте. Казалось, будто это мужская рука растрепала их.
      Яркий свет отражался от ее очков, притягивая его взгляд к ее глазам… Они смотрели на него мягко и выжидательно. Но он не в силах был вымолвить ни слова.
      Кожа у нее пылала, словно от солнечных поцелуев, они цвели на ее щеках, будто розы. Его взгляд опустился на ее полные губы, где медлила полуулыбка, и он с трудом отвел глаза. На ней было платье из бледно-голубого муслина, очень скромное, но сердце у него замерло.
      В его воображении возникла Саманта, одетая в прозрачный кружевной пеньюар, не скрывающий ее соблазнительных форм. В чреслах его вспыхнул жар, и он с трудом сдержал готовый вырваться стон.
      Проклятие, что с ним происходит? Он тряхнул головой, чтобы отогнать волнующее видение.
      – Что-нибудь случилось, лорд Уэсли?
      – Э-э-э… нет.
      Она подошла к нему и, прищурившись, заглянула в лицо. Он ощутил слабый запах меда и стиснул зубы.
      – Вы уверены? Вы почему-то покраснели.
      Покраснел? Она, конечно, ошибается, хотя он действительно чувствовал себя так, словно кто-то развел огонь в его чреслах.
      – Это от жары. Солнце палит нещадно. – Проклятие, он не узнал собственного голоса – похож на зубовный скрежет. Предложив девушке руку, он кивнул на тропу, ведущую в лес. – Пойдемте?
      – Конечно. В тени гораздо прохладнее.
      Да, прохладнее. Именно это ему и нужно. По непонятной причине солнце как-то странно действует на него. Держа в одной руке поводья, в то время как рука мисс Бриггем легко лежала на локте другой его руки, он вошел с ней в лес.
      Граф с облегчением вздохнул, когда тень от высоких деревьев поглотила жар и даровала ему необходимую прохладу. Они шли медленно, тишину нарушали тихий шелест листвы, птичий щебет, хруст сухих сучков под ногами, мягкое дыхание Императора.
      Эрик пытался найти тему для разговора, сказать что-то умное, рассмешить ее, но чувствовал себя зеленым школяром, лишившимся дара речи. Единственный вопрос, который пришел ему в голову, был: «А вы такая же лакомая, как ароматная?» Но не мог же он задать ей подобный допрос! Впервые выдержка изменила ему. Будь у него свободная рука, он запустил бы ее ей в волосы. Ему так хотелось увидеть ее, поговорить с ней, узнать о ней побольше. И вот она здесь, а он будто язык проглотил.
      Они подошли к озеру, и это спасло его от необходимости придумать тему разговора. Блестящая вода казалась темно-синей, в ней отражались золотые полосы солнечного света. Он отпустил поводья, чтобы Император мог подойти к воде и напиться. Мисс Бриггем, к его великому сожалению, высвободила руку, подошла к развесистой иве и прислонилась к ней.
      – Предыдущие вечера были необычайно ясными, – заметила она, нарушив молчание. – Вы наблюдали за звездами?
      Он ухватился за эту тему, как собака за кость:
      – Наблюдал. Кстати, Хьюберт доволен своим новым телескопом?
      – Да. Это превосходный прибор, но Хьюберт решил сконструировать собственный. Более мощный. Чтобы обнаружить новые планеты.
      – Так поступил Уильям Гершел, когда открыл Уран, – заметил Эрик.
      Самми была приятно удивлена.
      – Хьюберт преклоняется перед ним, – сказала она.
      – У меня гершелевский телескоп.
      – Гершелевский? Вот как! – Она посмотрела на него с благоговением. – Это, должно быть, замечательный прибор.
      – Да, замечательный, – согласился Эрик. – Мне сильно повезло – я познакомился с сэром Уильямом Гершелом несколько лет назад и купил телескоп у него самого.
      – Господи, неужели вы с ним знакомы?
      – Да. Замечательный человек.
      – Еще бы! Его теория о двойных звездах просто блестяща. – Самми просияла, словно он преподнес ей пригоршню жемчужин, точнее, звезд. – А из вашего телескопа виден Юпитер?
      – Да. – Он подошел к Саманте, стоявшей под деревом. – Вчера вечером я видел несколько падучих звезд.
      – Я тоже! Это чудесно, правда?
      Кивнув, он сказал:
      – Они напоминали бриллианты, когда прочертили небо и оставили за собой алмазную пыль.
      Она улыбнулась:
      – Очень поэтичное описание, милорд.
      Очарованный ее улыбкой, он шагнул к ней:
      – А как бы вы описали их, мисс Бриггем? Она не сразу ответила. Запрокинула голову и посмотрела на небо, просвечивающее сквозь густую листву.
      – Слезы ангела, – произнесла она едва слышно. – Я смотрела, как падают звезды, и думала: кто плачет там, на небесах? И почему? – Она снова остановила на нем взгляд, и у него перехватило дыхание. – Как вы думаете, почему ангелы плачут?
      – Понятия не имею.
      На губах ее мелькнула улыбка.
      – Слезы ангелов. Я знаю, это ненаучно и нелогично.
      – Зато очень точно. Когда в следующий раз увижу падающие звезды, тоже подумаю, что это ангелы плачут.
      Их взгляды встретились, сердца забились в унисон, и он мог поклясться, что между ними пробежала искра.
      Почувствовала ли она это? Тут Самми отвела глаза и сказала:
      – Мне не терпится рассказать Хьюберту, что вы знакомы с сэром Уильямом Гершелом и купили у него один из его телескопов. – Улыбка тронула ее губы. – Лучше, конечно, не говорить ему об этом. Иначе он замучает вас вопросами.
      – С удовольствием отвечу на все его вопросы, – сказал он. – Никто из друзей или знакомых не разделяет моего интереса к астрономии. А не хотите ли приехать с Хьюбертом в Уэсли-Мэнор посмотреть на мой тепескоп?
      Глаза ее за стеклами очков широко раскрылись, и он стиснул руки, чтобы не поддаться желанию снять с нее эти очки.
      – Хьюберт просто умрет от восторга, милорд, – ответила она.
      – А вы, мисс Бриггем, вы тоже умрете?
      – Конечно, – ответила она совершенно серьезно, – я и не мечтала о такой возможности.
      – Превосходно. – Он взглянул на безоблачное лазурное небо сквозь листву ивы. – Похоже, ночь будет ясная. Вы свободны сегодня вечером?
      – Свободна. Но вы уверены?.. – Голос ее замер, и она испытующе взглянула на лорда.
      – Вы, кажется, обескуражены моим приглашением, мисс Бриггем. А я-то думал, многосложные слова годятся только для характеристики моей личности.
      В глазах Самми заплясали веселые огоньки. Она улыбнулась, и сердце у него подпрыгнуло.
      – Уверяю вас, – сказал он, – я буду очень рад принять у себя сегодня вечером вас с Хьюбертом.
      – В таком случае, милорд, благодарю вас за столь любезное приглашение.
      – Вот и прекрасно. Пришлю за вами экипаж в восемь. Согласны?
      – Благодарю вас.
      Он медленно подошел к ней. Глаза ее округлились, и она смущенно посмотрела на него. Его близость явно взволновала ее.
      Об этом говорили вспыхнувший на лице румянец и участившееся дыхание. Исходивший от нее аромат сводил Эрика с ума.
      – Вы пахнете как… овсяная каша, – тихо произнес он. Она дважды моргнула и скривила губы.
      – Ах, милорд, благодарю вас. Но хочу предупредить, что столь красочное сравнение может вскружить мне голову.
      Его брови поползли вверх. Неужели он сравнил ее с овсяной кашей? Как удалось этой девушке лишить его всякой утонченности? Он склонился к ней еще ближе, теперь их разделяло всего несколько дюймов.
      Глубоко вздохнув, он пробормотал:
      – Овсяная каша, политая медом. Я ее очень люблю и всегда ем по утрам. Теплая. Сладкая. Восхитительная.
      Господи, она так пахнет, что ее хочется съесть. Желание было настолько сильным, что вывело его из оцепенения. Господи, что он делает? Он явно не в себе.
      Он отстранился от девушки и отошел на несколько шагов. Черт побери, он даже не прикоснулся к ней, а дышит так, словно пробежал целую милю. И одного взгляда, брошенного на нее, хватило, чтобы понять: она так же взволнована, как и он. Эрик лихорадочно сглотнул.
      Почему он не поцеловал ее? Здравый смысл подсказывал, что мисс Бриггем – порядочная девушка и нельзя позволять себе вольности. Но внутренний голос шепнул, что не поцеловал он ее по той причине, что знал: поцелуем дело не кончится.
      Проклятие. Лучше уехать прямо сейчас, пока он не натворил глупостей. Отойдя от нее еще на несколько шагов, он чопорно поклонился.
      – Мне нужно идти, – сказал он, стараясь не смотреть на нее. – До вечера.
      Граф нахмурился. Напрасно он пригласил ее к себе в дом. Но он тут же прогнал тревогу. Ведь с ней придет ее брат. Да и сам он полностью овладел собой, и мисс Бриггем может чувствовать себя в его обществе в полной безопасности.
      – До вечера, – сказала она совершенно спокойно, и это спокойствие задело его.
      Он подошел к Императору, взлетел в седло. Кивнув мисс Бриггем, резвой трусцой направился по дорожке к своему дому.
      Эта девушка сводит его с ума. Зачем он пригласил ее к себе в дом? Но не важно, это ведь только на один вечер. На пару часов. Все обойдется.
      Разве он не доказал только что, что вполне владеет собой?
 
      Самми так и стояла, прислонившись к дереву, точно приросла к месту, и долго смотрела на дорожку уже после того, как он исчез из виду.
      Господи, он чуть было не поцеловал ее. Своими прекрасными губами. Вздох слетел с ее губ. Глаза закрылись – она вспоминала, как он оперся рукой о дерево, как склонился к ней, обдав чистым лесным запахом. От него исходил пульсирующий жар, и ей пришлось прижать ладони к шероховатой коре ивы, чтобы не прикоснуться к нему и не проверить, действительно ли он такой горячий, каким кажется.
      Она снова мечтательно вздохнула. А потом, как это всегда бывает, здравомыслие вернулось к нему.
      Конечно, она ошиблась. С какой стати лорд Уэсли станет ее целовать? Несомненно, у него вызвал любопытство исходящий от нее запах. Почему от нее пахнет овсянкой?
      Но как он смотрел на нее… От его взгляда у нее дух захватило.
      А она что сделала? Вела себя как последняя дура, затаила дыхание, колени ослабели от его близости, сердце гулко билось от предвкушения, она жаждала ощутить на своих губах его губы.
      Саманта была в полном смятении. Неужели он это понял? Неужели ее желание отразилось в ее глазах? Она прижала руки к пылающим щекам. Человеку всего-то захотелось стать в тень, и вся ее способность мыслить логически развеялась, как пепел на ветру. Господи, что на нее нашло? Непонятно, но нельзя отрицать, что человек этот действует на нее самым сокрушительным образом.
      Пожалуй, не стоит ехать к нему домой… но нет, желание увидеть гершелевский телескоп слишком сильно. Она не может лишить такой возможности ни себя, ни Хьюберта. И потом, она пойдет не одна, а с братом. И у лорда Уэсли не будет никаких причин стоять рядом с ней, а значит, сердце ее не будет взволнованно биться, а дыхание останавливаться. Просто она разделяет интерес лорда Уэсли к астрономии. Да ведь это все равно, что рассуждать о звездах с Хьюбертом.
      Саманта оторвалась от ствола и бодрым шагом пошла по тропинке, ведущей к дому. Вздохнув, она поняла, что единственная проблема, которая может возникнуть в связи с визитом к лорду Уэсли, это матушка. Она чего доброго неправильно истолкует приглашение графа, являющееся не более чем желанием показать друзьям-энтузиастам телескоп, созданный самым известным из всех ныне живущих астрономов. Лорд Уэсли просто благожелательный человек. Впрочем, его благожелательность вызывает тревогу и удивление.
      Да, придется объяснить матери, что за этим ничего не стоит. Иначе в ее голове, набитой мыслями о замужестве дочери, поселятся ничем не оправданные надежды.
      Да и Самми не следует забывать, что надежды эти неосуществимы и нелепы.
      Однако суровое предостережение внутреннего голоса не смогло погасить желание находиться рядом с лордом Уэсли. Этого жаждало ее сердце.

      – За последние десять минут вы в третий раз смотрите на часы, милорц, – хриплым голосом заметил Артур Тимстоун. – Гости-то ваши уже скоро приедут. Когда смотришь на часы, время идет медленнее.
      Эрик, стоявший у камина в своем кабинете, повернулся и посмотрел на своего верного слугу поверх краешка бокала с бренди. Артур удобно расположился в своем любимом кресле рядом с письменным столом красного дереза, держа в загрубевших от работы руках стакан, наполовину наполненный виски.
      Они часто так сидели по вечерам, выпивая, пока Артур сообщал новости, которые собирал, слушая болтовню слуг, и которые могли представлять интерес для Эрика и для Похитителя Невест. Но в этот вечер оказалось, что Эрик сам стал центром сплетен.
      – Ваше приглашение-то наделало шороху у Бриггемов, – заметил Артур. – Мамаша вся разволновалась. Пригласила миссис Нордфилд на чай, чтобы сообщить об этом.
      Эрик подозревал, что обязательно произойдет нечто подобное, но был уверен в своем умении обходить мамаш с дочерьми на выданье.
      – Здесь и говорить не о чем. Я просто предложил мисс Бриггем и ее брату показать телескоп.
      – Ну, ясное дело, не о чем, – согласился Артур, кивая. – Только дурак возьмет в голову, будто вас интересует мисс Самми.
      – Вот именно. И Корделия Бриггем, и Лидия Нордфилд, как и все остальные, хорошо знают мои взгляды на женитьбу. Было бы глупо с их стороны решить, что я изменился.
      – Да вы хоть с крыши кричите, что не желаете жениться, всегда найдутся такие, что скажут – это одно притворство.
      – Притворство? – с горечью воскликнул Эрик. – Ведь я сам был свидетелем кошмарной семейной жизни моих родителей, знал, как несчастна в замужестве Маргарет, и теперь не имею ни малейшего желания навлечь на себя подобные несчастья. А в моем положении я вообще не могу жениться, даже если бы я был безумен и стал думать о женитьбе, я не мог бы подвергать жену и детей опасности, которая мне грозит. Если меня схватят, их жизнь будет кончена.
      – Мудрое решение, – согласился Артур. – Ясное дело, эти наседки-свахи понятия не имеют об этом. – Он глотнул виски и удовлетворенно вздохнул. – И все равно, очень глупо с их стороны думать, будто вам пришлась по душе мисс Самми. Не та она барышня.
      – Да, не та, – согласился Эрик более резким тоном, чем ему хотелось бы. Он допил бренди и налил себе еще.
      – И все-таки со всем вниманием, которое выпало ей на долю, она вполне может кого-то привлечь. Найдется кто-то поумнее, кто увидит в ней больше, чем очки.
      Артур покачал головой и возмущенно фыркнул.
      – Куда там! Этим молокососам только и нужно, что хорошенькая мордашка, робкие улыбочки да жеманное хихиканье. Не разглядят они, что женщина особенная, пока она не вскочит и не цапнет их за задницу. А мисс Самми – особенная, вот что. – Он ткнул толстым указательным пальцем в сторону Эрика. – Говорю вам: будь я помоложе да к тому же джентльмен, сам приударил бы за ней.
      Рука Эрика замерла на полпути ко рту. Медленно опустив стакан, он спросил:
      – Прошу прощения?
      Артур отмахнулся:
      – Да вы не волнуйтесь. Я в свою Сару втюрился по уши. Но нужно быть слепым, чтоб не заметить улыбки мисс Самми. И волосы у нее хороши! А глазищи огромные и горят. И потом, она умная. Взяла под крылышко мастера Хьюберта, выучила, и теперь он востер как коготь. Да, в мисс Самми много такого, чего почти никто и не видит.
      Эрик прислонился к мраморной каминной доске в расслабленной позе, которая никак не соответствовала охватившему его раздражению.
      – Я и не знал, что вы до такой степени разбираетесь в мисс Бриггем и ее достоинствах.
      Едва эти слова, сказанные резким тоном, сорвались с его губ, как он понял, что совершил ошибку. Артур заморгал, подался всем телом вперед и уставился на Эрика. Тот изо всех сил старался сохранить безразличное выражение лица, но это ему плохо удавалось, потому что Артур сказал:
      – Я старый, но не слепой. И не знал, что вы заметили достоинства мисс Бриггем.
      Эрик вскинул брови.
      – Я не старый и не слепой.
      На лице у Артура сначала появилось смущение, а потом оно медленно сменилось ошеломлением.
      – Провалиться мне этом месте! Да вы, верно, положили глаз на мисс Самми!
      Эрик открыл было рот, чтобы все отрицать, но, прежде чем он успел произнести хотя бы слово, глаза Артура округлились.
      – Черт побери, сынок, ты что, спятил? Она тебе не пара.
      Неожиданно уязвленный этим замечанием, Эрик холодно спросил:
      – Не пара? Что это значит?
      – Ах, да выньте вы эту занозу из задницы. Вы же знаете, я люблю вас как сына. Просто это… – Он осекся, в глазах появилась тревога.
      Эрик выгнул бровь.
      – Я вижу, вы что-то хотите сказать мне, Артур. Говорите прямо, как всегда!
      Артур глотнул виски и посмотрел Эрику в глаза:
      – Ну ладно. Зачем вам понадобилось приглашать ее сюда?
      Эрик не стал делать вид, будто бы не понял, о чем спрашивает Артур, но как мог он что-то объяснить, если и сам этого не понимал? Поставив бокал на каминную полку, он запустил пальцы в волосы.
      – Наверное, я чувствую себя отчасти ответственным за нее и хочу сделать так, чтобы она не пострадала в мнении света после похищения.
      – Она и так не пострадала. Я же вам говорил – после того случая все ищут ее компании.
      – Я знаю. Но…
      – Она вас сильно задела.
      Глаза их встретились, и они мгновенно поняли друг друга. Понимание это выросло за долгие годы совместной жизни – сначала как мальчика и слуги, потом молодого человека и наставника, а теперь – как мужчины с мужчиной. Двух друзей. Двух людей, все поверяющих друг другу. И еще потому, что Эрик всегда относился к Артуру как к родному отцу.
      – Сильно задела, – повторил Эрик.
      Артур испустил долгий вздох.
      – Разрази меня Бог! – Он откинулся в кожаном кресле и устремил на Эрика пронзительный взгляд. – Жаль, если вы плохо с ней обойдетесь.
      Эрик не мог отрицать, что эти слова уязвили его.
      – Почему это вы вдруг стали так дурно обо мне думать? У меня нет намерения плохо с ней обходиться.
      – Вы знаете, я ставлю вас выше всякого другого, – сказал Артур, чей взгляд стал упорным и резким. – Вы-то не захотите с ней плохо поступить, но ведь мисс Самми не такая, как женщины, с которыми вы имеете дело. Она не из искушенных вдов или всяких там актрис.
      – Вы думаете, я этого не понимаю? – Эрик снова запустил пятерню в волосы. – Черт побери, вы говорите так, словно я вознамерился соблазнить эту девушку. Меня раздражает и обижает, что такая мысль вообще могла прийти вам в голову. Вы что же, не доверяете мне?
      Лицо Артура смягчилось. Он встал, хрустнув коленными суставами, подошел к Эрику и положил руку ему на плечо.
      – Ясное дело, доверяю. От всего сердца. Лучше вас я никого не встречал. Но бывает, на человека находит затмение. Даже при самых лучших намерениях. Особенно если дело идет о женщине. – В глазах Артура были понимание и озабоченность. – Мисс Самми… она добрая. Даже с теми, кто сплетничает о ней у нее за спиной. И хитрости в ней нет. Именно такая девушка придаст вашему ухаживанию особое значение. – Он посмотрел на Эрика, и его взгляд проник тому в самую душу. – Разве только это и впрямь серьезно?
      Эрик усмехнулся:
      – Почему вас интересует, каковы мои намерения касательно мисс Бриггем? Прежде вы не выказывали такого интереса к моей личной жизни.
      – Она всегда меня интересовала. Просто я не говорил об этом.
      – А теперь заговорили.
      – Заговорил. Потому как знаю мисс Самми. И она мне по душе.
      – А вам не приходит в голову, что она и мне по душе?
      – Честно говоря, только дураку она может не нравиться. Мисс Самми – соль земли. Скажем так: я просто надеюсь, что вы не разобьете ей сердце. Оно у нее доброе. – Артур сжал плечо Эрика. – У вас тоже доброе сердце. Я был бы рад, если бы вы отдали его кому-нибудь прежде, чем я настолько состарюсь, что не смогу этого понять.
      Эрик сузил глаза.
      – Вы делаете слишком серьезные выводы из простого приглашения.
      Некоторое время Артур молчал. Только смотрел на Эрика так, что тому было не по себе.
      – Ну да, может статься, вы правы. – Он снова сжал плечо Эрика и направился к двери. – Желаю вам хорошего вечера, милорд. Уверен, мисс Самми и мастеру Хьюберту понравится ваш замечательный телескоп.
      Едва дверь, тихо щелкнув, закрылась за Артуром, Эрик схватил бокал с бренди и осушил его. На душе стало немного легче.
      Всего-навсего приглашение, черт побери! И говорить-то не о чем. У него не было никакого намерения связываться с Самантой Бриггем. У него есть обязательства, есть тайная жизнь. За его голову назначена награда.
      В его мире для нее нет места.
 
      Стоя в просторной нише со стеклянными стенами, устроенной в обсерватории лорда Уэсли, Самми смотрела, как Хьюберт с благоговейным трепетом подошел к гершелевскому телескопу. Юноша издал восхищенный возглас, вызвавший у нее улыбку. Ей самой следовало бы испытать такое же восхищение, а не странное, почти болезненное чувство, которое вызывал в ней этот высокий темноволосый человек, терпеливо отвечающий на вопросы, которыми засыпал его Хьюберт.
      Она и не знала, что бывают такие люди, пока не оказалась в его доме. Стоило ему бросить на нее взгляд, как ей стало трудно дышать. Одетый во все черное, за исключением снежно-белой рубашки и галстука, он выглядел элегантно, и в то же время казалось, что под этой отполированной внешностью скрыта с трудом сдерживаемая сила.
      – Вон там созвездие Стрельца, – сказал Хьюберт с тихим изумлением, глядя в окуляр. – И созвездие Орла. Я и раньше их видел, но не так, как сейчас! Они до того близко, что кажется, можно до них дотронуться. – Он схватил Самми за руку и подтащил к телескопу. – Посмотри, Самми. Ведь ты ничего подобного не видела.
      С трудом оторвав глаза от хозяина дома, девушка напомнила себе, что ей страшно хочется посмотреть в столь замечательный телескоп, и подошла к прибору. Наведя фокус, она изумленно ахнула.
      – Кажется, что еще немножко, и я смогу дотронуться до неба.
      Звезды сверкали, как бриллианты на фоне черного бархата, как крупные бриллианты, и хотелось протянуть руку, словно можно было собрать их и просеять сквозь пальцы.
      – Звезды действительно невероятные, – сказал лорд Уэсли у нее за спиной, – но если вы взглянете вон туда… – Голос его замер, и ее окружило тепло его тела, потому что он подошел совсем близко. Положив руку ей на плечо, он протянул другую руку вперед и медленно повернул телескоп. – Теперь, – проговорил он низким голосом прямо у нее над ухом, – вы можете видеть Юпитер.
      Саманта смотрела, как перемещается усеянное звездами небо, пока лорд Уэсли настраивал телескоп, и дыхание замерло у нее в горле, когда она ощутила, что его тело прикасается к ней. Она с трудом сдержала желание прильнуть к нему спиной, окружить себя им, как теплым бархатистым одеялом.
      По коже у нее побежали мурашки, когда его рука легла ей на плечо. Крепко зажмурив глаза, она глубоко втянула воздух. Такое ненаучное, нелогичное поведение с ее стороны никуда не годится. Открыв глаза, она прищурилась и ахнула.
      – О Боже! – прошептала она. – Увидеть то, что находится так далеко, – да это просто чудо!
      – Скажите, что вы видите? – тихо спросил лорд Уэсли.
      – Это… невероятно. Оно красное. Пылающее. Таинственное. Слишком отдаленное, чтобы можно было вообразить, что оно существует на самом деле. – Он слегка касался ее спины своим жарким телом, и она смотрела на далекую планету, пытаясь – довольно безуспешно – убедить себя, что быстрым биением сердца она обязана исключительно волнению на научной почве.
      Мысленно выругав себя, она вздохнула и повернулась к Хьюберту, который прямо-таки подпрыгивал от возбуждения. Вздернув очки на переносицу, она улыбнулась брату, но улыбка получилась какой-то неуверенной.
      – Это великолепно, да, Самми? – спросил Хьюберт.
      – Ничего великолепнее ты никогда не почувствуешь… то есть не увидишь.
      Она поспешно отошла в сторону и стала смотреть, как Хьюберт устраивается перед окуляром. Потом услышала его удивленный возглас и робко взглянула на лорда Уэсли. Он наблюдал за ней и, когда их взгляды встретились, улыбнулся:
      – Вы довольны?
      – Ах, милорд, не то слово. – Господи, неужели этот еле слышный голос принадлежит ей? Она кивнула в сторону брата, поглощенного созерцанием Юпитера. – И я не ошибусь, сказав, что, если Хьюберт будет взволнован сильнее, чем я, он просто выпрыгнет из своих башмаков.
      Лорд Уэсли фыркнул:
      – Я реагировал точно так же, когда в первый раз смотрел в этот телескоп.
      Саманта представила себе лорда Уэсли, подпрыгивающего, словно мальчишка, и улыбнулась.
      – Ей-богу, это невероятно! – произнес Хьюберт, повернувшись к ним. Он сунул руку в карман жилета и вынул маленькую книжицу в кожаном переплете. – Вы не возражаете, если я кое-что запишу, милорд?
      – Не торопитесь, пожалуйста, записывайте все, что вам нужно, молодой человек, – сказал Эрик, дружески улыбнувшись Хьюберту. Потом снова обратился к Саманте: – Может быть, пока Хьюберт наслаждается телескопом, вам хотелось бы посмотреть мой дом, мисс Бриггем?
      Самми стояла в нерешительности Приглашение совершенно невинное, и все же сердце у нее замерло при мысли о том, что она останется наедине с этим человеком. Но она тут же мысленно посмеялась над собственной глупостью. Конечно, они не останутся одни. В таком огромном доме полно слуг. И потом, она не рискнет остаться здесь и снова смотреть в телескоп. Вдруг он снова станет у нее за спиной? А отрывать Хьюберта от телескопа ей не хотелось.
      – Конечно, возможность осмотреть мой дом – не очень-то важное дело, – насмешливо проговорил он и, согнув руку в локте, добавил: – Пойдемте. Я велел подать чай в гостиную. По дороге покажу вам портретную галерею и наскучу вам занудными рассказами о целой куче моих предков.
      Самми оперлась о его руку и пробормотала:
      – Можно ли устоять перед таким соблазнительным предложением?
 
      Они остановились перед последними портретами в галерее.
      – Полагаю, это ваша матушка? – спросила мисс Бриггем.
      Эрик смотрел на красивое лицо своей матери, безмятежно улыбавшееся ему; в лице этом не было и следа тех горьких страданий, что ей пришлось перенести.
      – Да.
      – Красивая.
      У него ком подступил к горлу.
      – Да, красивая. Она умерла, когда мне было пятнадцать лет.
      Маленькая ручка сочувственно сжала его руку.
      – Простите. Терять родителей тяжело в любом возрасте, особенно мальчику, когда он становится взрослым.
      – Да, – с трудом проговорил он. На лорда нахлынули воспоминания, это случалось всякий раз, когда он смотрел на портрет матери. Разговоры на повышенных тонах, отец, не скупившийся на колкости, которые глубоко ранят, и мать, узница несчастья.
      – А это кто? – спросила мисс Бриггем, нарушив его размышления.
      Он посмотрел на соседний портрет, и сердце его сжалось от боли. На нем была изображена Маргарет, его сестра, в день, когда ей исполнилось шестнадцать. Она выглядела мило-простодушной в своем муслиновом платье кремового цвета, и он живо вспомнил, как заходил в библиотеку во время ее бесконечного позирования и шутил, чтобы вызвать у нее улыбку. «Что за лицо, Маргарет? У тебя такой вид, будто ты съела лимон. Улыбнись, или я возьму красную краску и нарисую тебе широкую улыбку». В отместку Маргарет втягивала щеки, изображая рыбью морду. Несмотря на все их выходки, художнику удалось передать безмятежную улыбку Маргарет и легкое озорство в ее глазах.
      – Это моя сестра Маргарет.
      – Я не знала, что у вас есть сестра, милорд, – произнесла Самми удивленно.
      Он посмотрел на нее. Ему казалось, что чуть ли не каждая вторая особа женского пола в деревне знакома с членами его титулованной семьи.
      – Маргарет теперь виконтесса Дарвин. Живет в Корнуолле.
      – Мне всегда хотелось увидеть побережье Корнуолла. И давно она там живет?
      С тех пор, как их родитель продал ее, точно мешок муки.
      – Пять лет. С тех пор, как вышла замуж.
      В его голосе она услышала напряжение, и участливо спросила:
      – Она несчастлива в замужестве?
      – Да.
      – Как жаль, что Похититель Невест не смог ее спасти.
      Ее слова всколыхнули в нем чувство вины.
      – Да. Очень жаль.
      – Вы часто с ней видитесь?
      – К сожалению, нет.
      – Я бы ужасно скучала по сестрам, живи они так далеко, – заметила мисс Бриггем.
      – У вас, кажется, три сестры?
      – Да. И все замужем. Люсиль и Гермиона живут здесь, в Танбридж-Уэллз. Эмили, которая совсем недавно вышла замуж за барона Уайтстеда, – всего в часе езды отсюда. Мы видимся очень часто.
      – Помню, несколько лет тому назад я встретился с вашими сестрами на каком-то музыкальном вечере.
      Улыбка мелькнула на ее губах.
      – Смею заметить, вы вряд ли забыли бы их. Мои сестры красавицы и, когда появляются все вместе, производят сильное впечатление.
      Он не мог с этим не согласиться. Но именно она казалась ему незабываемой.
      – И что самое удивительное и замечательное в моих сестрах, – продолжала мисс Бриггем, – так это что они так же красивы внутренне, как и внешне.
      Он не заметил в ее голосе никакой зависти, только необычайную гордость, и ему захотелось сказать ей, что она тоже необычайно хороша. Но не сочтет ли она его слова данью вежливости?
      Пока он раздумывал, момент был упущен, и он повел Саманту в гостиную, где уже был подан чай. Мисс Бриггем обошла по кругу гостиную, рассматривая обитые кремовым шелком стены, мягкий диван, диванчик и кресла с подголовниками, темно-синие бархатные занавеси, медные канделябры по обеим сторонам тяжелого зеркала, потрескивающий в камине огонь и фигурки из старинного фарфора, которыми его мать любила украшать приставные столики красного дерева.
      – Красивая комната, милорд, – сказала она, описав круг и подойдя к нему. – Как и весь ваш дом.
      – Благодарю вас. Не хотите ли чаю? Или предпочитаете что-нибудь покрепче? Может быть, херес?
      Она удивила его, изъявив желание выпить хересу. Пока она усаживалась на диванчик, он налил ей хересу, а себе – бренди. Затем сел на противоположный конец диванчика. Она отпила немного и привлекла его внимание к своим губам. Он тут же представил, как, склонившись над ней, прикасается кончиком языка к ее нижней губе, чтобы слизнуть с нее капли вина. Граф зажмурился и залпом осушил бокал, чтобы отогнать эротическое видение.
      Открыв глаза, он поставил пустой бокал на низенький столик перед собой, а потом взял в руку стеклянную банку, стоявшую рядом с чайным сервизом. Протянув ей банку, сказал:
      – Это вам.
      – Мне? – Саманта поставила рюмку на стол, взяла банку и подняла так, чтобы она оказалась на свету. – Ах, это похоже на мед! – воскликнула девушка.
      – Это и есть мед. Я вспомнил, как Хьюберт сказал, что ваши запасы подходят к концу, и поэтому я… – Он осекся.
      Ее лицо озарила восторженная улыбка.
      – Как вы предупредительны, – произнесла она. – Благодарю вас.
      – Не за что. А теперь хочу обратиться к вам с просьбой.
      – С удовольствием выполню ее, если смогу.
      – Вы сказали, что крем, который вы делаете, помогает вашей больной подруге.
      – Кажется, да, даже без разогревающего эффекта.
      – Мой конюх страдает ревматизмом. Может быть, ваш крем ему поможет. Я с удовольствием дам вам еще несколько баночек, если вы согласитесь приготовить крем для него.
      – Мистер Тимстоун уже пользуется моим кремом.
      – Вот как?
      – Да. Не один месяц. Это, конечно, не лекарство, но некоторое облегчение приносит. Одной баночки вполне достаточно, милорд. Вы… вы очень добры.
      – Надеюсь, это не очень вас удивляет, – пошутил он.
      – Нет, милорд. – В глазах ее плясами озорные искорки. – Не очень. – Она посерьезнела. – Я ценю вашу доброту ко мне, но еще больше ваше великодушное отношение к Хьюберту. – Она коснулась его руки. – Спасибо вам.
      – Это было совсем не трудно. Хьюберт – хороший мальчик с острым, пытливым умом.
      – Да, это так. Но многие просто… не обращают на него внимания.
      – Глупых людей очень много.
      Медленная улыбка, полная бесспорного восхищения, появилась на ее лице, и он почувствовал себя так, как если бы ему вручили бесценный дар. Он посмотрел на ее маленькую руку, лежавшую на его рукаве, и подивился, что такое невинное прикосновение может так подействовать на него. Он посмотрел ей в глаза, светившиеся теплотой, и кровь в жилах забурлила сильнее.
      А Самми смущенно отняла руку, все еще лежавшую на его рукаве. И он едва удержался от желания схватить ее за эту руку и никогда не отпускать.
      Внезапно в комнате стало очень жарко. Очень тесно. Нужно было отойти от девушки, но в этот момент она поставила банку на стол и встала. Неужели она тоже это почувствовала?
      Она подошла к камину и посмотрела на висевший над ним портрет.
      – Ваш отец? – спросила она.
      – Да. – Эрик равнодушно посмотрел на портрет. Маркус Ландсдаун отдал свое семя, чтобы сотворить себе сына, и на этом его отцовство кончилось. Эрик полагал, что многие в его случае убрали бы портрет, но он не собирался этого делать. Бездушное обращение отца с Маргарет сделало его Похитителем Невест, и ему было просто необходимо смотреть на отцовское лицо, чтобы не забывать… не забывать, как этот алчный негодяй продал прекрасную молодую женщину, словно вещь. А также о его изменах матери. И еще о презрении и безразличии к нему самому.
      Нет, он никогда не забудет о своей клятве ни в чем не походить на отца.
      И все же всякий раз, когда он смотрел на портрет, отец словно насмехался над ним, ибо нельзя было отрицать их поразительного внешнего сходства. Это мучило лорда.
      Он посмотрел на мисс Бриггем, которая с интересом рассматривала портрет.
      – Я вижу, вы заметили сходство, – начал он, собравшись с духом, потому что сравнение было неизбежно, пусть даже он в очередной раз сказал себе, что это не имеет значения. Сходство только внешнее.
      – Честно говоря, – ответила Саманта, поворачиваясь к нему, – я не заметила.
      Он растерялся.
      – Не заметили? Все говорят, что я похож на отца.
      Она похлопала себя по подбородку пальцами и, нахмурившись, внимательно посмотрела на него.
      – Пожалуй, только внешне.
      – А вы что имели в виду?
      На щеках ее появился румянец, и она отвела глаза. Он подошел к ней. Огонь в камине освещал ее со спины, лицо оставалось в тени. Кончиком пальца он поднял ее подбородок, и глаза их встретились.
      – Говорите, – попросил он. – Прошу вас.
      – Я хотела сказать, что ваш отец, кажется, отличался резкостью характера. Это вот здесь, в глазах. И вокруг рта. И еще в том, как он держится. В вас такой суровости нет.
      – Вы думаете? – Сердце его болезненно сжалось, хотя ее слова согрели душу.
      Вероятно, удивление отразилось на его лице.
      – Простите мне, милорд, мою откровенность, но я не хотела вас обидеть. Я только хотела сказать, что вы гораздо привлекательнее.
      – Понятно. – Уголок его рта приподнялся, и он не смог удержаться, чтобы не поддразнить ее. – Вы находите меня привлекательным, мисс Бриггем?
      Глаза ее широко раскрылись, и она облизнула губы.
      – Ну да. Уверена, что многие со мной согласились бы. Разумеется, женщины.
      – Ах! А ведь вы, несомненно, принадлежите к женскому полу. Но ведь вы очень близоруки, не так ли?
      – Да, но…
      Он не сдержал желания, охватившего его еще во время их первой встречи, и осторожно снял с нее очки. Отошел на пару шагов и спросил:
      – А теперь что вы думаете, мисс Бриггем?
      Она прищурилась и сжала губы, словно пытаясь скрыть усмешку.
      – Уверена, что вы привлекательны, хотя вижу вас недостаточно четко.
      – Тогда подойдите поближе.
      Она шагнула вперед и снова прищурилась.
      – Ну что? – спросил он.
      – К сожалению, я вижу вас нечетко, милорд. Но логика ученого подсказывает мне, что ваша внешность осталась прежней.
      – Ученый должен проверить свою теорию. – Он шагнул к ней. – А теперь вы хорошо меня видите?
      Она скривила губы.
      – Нет, расплывчато.
      Еще шаг. Теперь их разделяло не больше двух футов. Он посмотрел ей в глаза, надеясь увидеть в них волнение, беспокойство, всплеск желания. Но она смотрела на него с каким-то холодным отчуждением, слегка подняв брови, словно на интересный экспонат. Проклятие!
      – Что, опять расплываюсь?
      – Теперь только по краям.
      – Скажете, когда я окажусь в фокусе. – Он медленно наклонился, внимательно глядя на нее, желая, чтобы она отозвалась на жар, который, он знал, сверкает в его глазах. Он заметил, когда оказался в фокусе. Не более шести дюймов разделяло теперь их лица. Она резко втянула воздух, и зрачки ее расширились.
      – Теперь вы отчетливо меня видите? – тихо спросил он.
      Она сглотнула и кивнула:
      – Ах да. Вот вы. Прямо… здесь. Так… так близко.
      Голос ее стал слегка хриплым, она задыхалась, и на графа это подействовало как ласка. А ее глаза… в них разгорался жар. Он осторожно взял Самми за запястье и почувствовал, какой учащенный у нее пульс.
      Взгляд его упал на ее губы, и желание стало непреодолимым. Сладкий запах меда пьянил его. Ему хотелось узнать, так же ли она сладка на вкус, как сладок исходящий от нее запах.
      И прежде чем он вспомнил, почему он не должен этого делать, он опустил голову и легко провел губами по ее губам. Мягкие. Медовые. Легкий привкус шерри. Любопытство его совершенно не было удовлетворено, он заключил ее в объятия и снова поцеловал, обхватив губами ее губы, теребя их и дразня.
      Теплые. Сладкие. Еще. Он хочет еще.
      Он обвел кончиком языка ее пухлую нижнюю губу, призывая ее открыться. Самми тихонько вздохнула, обдав его теплым дыханием. Он застонал, и язык его скользнул в мягкий бархат ее рта.
      Жар. Мед. Небеса.
      Ее сладкий вкус наполнил его, и весь мир вокруг перестал существовать. Он крепко прижал к себе ее роскошное тело, наслаждаясь его нежностью, распаляясь и задыхаясь. Она обмякла в ею объятиях. Как тогда, когда он ее похитил. Только сейчас все было по-другому. Она отвечала на его ласки, сначала робко, нерешительно, потом смелее, доводя до безумия.
      – Саманта… – прошептан он, представив себе, как они лежат в его постели.
      Пот выступил у него на лбу. Нужно остановиться, пока не случилось непоправимое. Он оторвал губы от ее губ и выпрямился.
      Веки ее взлетели, затрепетав, и его решимость чуть было не рухнула под ее затуманенным, томным взглядом. Дрожь пробежала по ее телу, и он обнял ее покрепче, впитывая в себя эту дрожь. Откинул спутанный каштановый локон с ее зардевшегося лица, подождал, пока ее взгляд сосредоточится на нем, и увидел в ее глазах удивление.
      – Боже мой, – сказала она. – Это было…
      – Восхитительно. Великолепно. Волшебно. – На губах его появилась улыбка. – Столько слов на букву «в» для одной женщины. Пожалуй, два слова на «п» подойдут больше.
      – Мне в голову пришло всего одно – «пустоголовая».
      Кончиком пальца коснувшись очаровательной родинки в уголке ее верхней губы, он пробормотал:
      – А мне – «привлекательно» и «превосходно».
      Она замерла. Желание медленно исчезло из ее глаз, теперь она смотрела на него совершенно равнодушно. Правда, с некоторым разочарованием. Словно хотела сказать: «Я не привлекательная. А вы такой, как все остальные. Те, что с недавних пор стали осыпать меня неискренними комплиментами».
      Ему стало вдруг тошно, хотя он и не понимал почему. В этот момент она сжала губы и высвободилась из его объятий.
      – Отдайте мне, пожалуйста, очки, – попросила она ровным голосом.
      – Да, конечно. – Пошарив позади себя, он взял очки с каминной полки и положил на ее протянутую ладонь.
      Саманта быстро надела очки, потом обхватила себя руками, словно ей вдруг стало холодно. Она несколько раз глубоко вздохнула и посмотрела ему прямо в глаза.
      Чувство вины буквально сразило его. Проклятие, о чем он думал, целуя ее с такой страстью? Джентльмен не должен позволять себе ничего подобного, надо попросить у нее прощения. Но за что? Ведь это так… естественно. И как заставить ее понять, что он действительно считает ее привлекательной?
      – Полагаю, нам с Хьюбертом лучше уехать, лорд Уэсли.
      Она права. Он потерял над собой контроль. Ее ледяной тон причинил ему боль. Сжав кулаки, он смотрел, как она вышла из комнаты. Да, ей лучше уехать. Но всем существом своим он жаждал, чтобы она осталась.
      Но что же теперь делать?

      Из лондонской газеты «Таймс»:
      «Ежегодный бал-маскарад, который устраивает графиня Рингшир в своем загородном поместье в Девоншире, был, как всегда, восхитительным. Несколько джентльменов надели костюмы небезызвестного Похитителя Невест, и многим в голову пришла забавная мысль: уж не находится ли на балу настоящий Похититель? Неужели он дошел до такой дерзости? К тому же о Похитителе ничего не слышно вот уже несколько недель. Нельзя не задаваться вопросом, когда и где нанесет он очередной удар. Но поскольку любой здоровый мужчина в Англии жаждет получить семь тысяч фунтов за его голову, очередное похищение будет, несомненно, последним».

      Эрик, сидевший у себя в гостиной, швырнул газету на столик вишневого дерева и вздохнул. Все эти размышления и интерес к его деятельности – оружие обоюдоострое. С одной стороны, они пробудили интерес к положению женщин, которых выдают замуж насильно.
      С другой – его попытки спасти их становятся все более опасными. Награда в семь тысяч фунтов? Слишком велик соблазн. Стоит ему совершить малейший промах, и его судьба будет решена.
      Как идет расследование? Обнаружены ли какие-либо дополнительные детали к установлению личности Похитителя Невест? Артур ничего не сообщает, но возможно, пора обратиться непосредственно к источнику. Да, наверное, это разумно – немного поболтать с судьей. Они давние знакомцы с Адамом Стратоном. Сегодня или завтра надо съездить в деревню. А по дороге домой…
      Его взгляд обратился на баночку с медом, стоящую на столе рядом с небрежно сложенной газетой. Вчера вечером мисс Бриггем второпях забыла ее. Он хотел было напомнить ей, но отверг эту мысль. Отвезти ей баночку – прекрасный повод увидеться с ней еще раз. Зачем – он и сам не знал. Но ему было просто необходимо снова увидеть ее.
      Он нахмурился и стал мерить шагами комнату. Черт побери, как может простой поцелуй – он и длился-то всего несколько мгновений – произвести такое сильное впечатление? Он вспоминал каждое мгновение. Каждый оттенок ее вкуса, ощущение ее тела, которое прижималось к нему.
      Проклятие! Сколько лет он проводил бесчисленные часы, упиваясь чувственными чарами других женщин. И всегда, как только их страсть была растрачена, как только акт был завершен, он просто… забывал о них. А вот поцелуй, которым они обменялись с Самантой, эта жаркая, задыхающаяся встреча губ запечатлелась у него в памяти, словно ее там выжгли.
      Почти всю ночь он не спал, охваченный возбуждением, снова и снова оживлял в памяти их поцелуй. А потом снова принимался терзать себя, воображая, что могло бы произойти, если бы она не уехала. Он схватился обеими руками за каминную полку и, опустив голову, устремил невидящий взгляд в пляшущее пламя.
      Его обступили видения, которые он пытался прогнать. Ему представлялось, как он раздевает ее, относит на диван, открывает баночку с медом, макает в нее палец и медленно рисует медом золотистый кружок вокруг ее затвердевшего соска. А потом слизывает мед под ее хриплые стоны. Снова опускает палец в банку, а она смотрит на него затуманенными желанием глазами.
      «Что вы собираетесь попробовать дальше, милорд?»
      «Вас целиком. А потом мы…»
      Стук в дверь оторвал его от этих эротических видений. Он провел рукой по разгоряченному лицу. Посмотрел вниз и покачал головой при виде свидетельства своего возбуждения. Проклятие. Что с ним сделала эта мисс Бриггем!
      Он привел себя в порядок и поплелся к дивану. Опустившись на подушки, взял в руки газету и на всякий случай прикрылся ею.
      – Войдите.
      Вошел лакей, неся серебряный поднос с запечатанным письмом.
      – Только что принесли, ваша милость. Посыльный сообщил, что дело срочное, и ждет ответа.
      Эрик взял письмо и похолодел, узнав почерк Маргарет.
      – Я позвоню, когда будет готов ответ, – кивнул он лакею.
      Как только дверь за лакеем закрылась, Эрик сломал восковую печать и дрожащими руками развернул толстую веленевую бумагу. Неужели этот мерзавец Дарвин снова что-то натворил? Если так, пусть считает себя покойником.
      С сильно бьющимся сердцем Эрик прочел письмо.

      «Мой дорогой Эрик!
      Сообщаю тебе, что Дарвина убили в среду на последней дуэли. Его младший брат Чарльз переедет в Дарвин-Мэнор, как только уладит все дела. Чарльз сообщил, что я могу и дальше жить здесь, но мне хочется как можно быстрее уехать. Надеюсь, что твое предложение остается в силе и я могу поселиться в Уэсли-Мэнор, пока не найду себе другого жилья.
      С нетерпением жду ответа.
      Твоя Маргарет».

      Напряжение, охватившее Эрика, спало, и он испустил долгий вздох. Подойдя к письменному столу, вынул лист почтовой бумаги с крестом Уэсли и аккуратно вывел два слова: «Приезжай домой».
 
      Самми сидела на своем любимом плоском камне, упершись подбородком в поднятые колени, ее голые ноги виднелись из-под старого платья темно-зеленого цвета. Некоторое время она созерцала спокойное озеро, потом швырнула на его блестящую поверхность горсть камешков. По воде пошли круги, скрещиваясь друг с другом.
      Воспоминания о вчерашнем вечере проносились в голове, вызывая самые противоречивые чувства.
      Крепко зажмурив глаза, она попыталась вызвать его облик… как он прикасался к ней. Как смотрел на нее. Как целовал. Как вызывал в ней такое чувство жизни, какого она никогда еще не испытывала, какие небывалые доселе ощущения бурлили в ней, воспламеняя все тело и вызывая такую бурную радость, что она задыхалась. Пылала. Вожделела. Хотела большего.
      И вдруг – холодная пощечина. Разочарование.
      С тяжелым вздохом она повернула голову и прислонилась щекой к теплому от солнца муслину своего платья. Пожалуй, слова на букву «п» подойдут больше. «Превосходно» и «привлекательно».
      Он льстил ей так же, как остальные поклонники, которые в последнее время так искали ее общества под тем или иным предлогом, чтобы расспросить о Похитителе Невест. Почти все они осыпали ее смешными комплиментами, называя ее обожаемой и блестящей. И она терпела.
      Привлекательная. Зачем, ну зачем он назвал ее привлекательной? Ведь это явная ложь. Внешность у нее невзрачная, как беленая стена. Она хорошо это знает. Она сразу спустилась с неба на землю, когда он сказал, что она привлекательная. Ее словно ушатом ледяной воды окатили.
      Привлекательная. Да, лорд Уэсли нашел то самое слово, которое один из ее поклонников, некий мистер Мартин, употребил, чтобы описать ее – еще в самом начале настигшей ее популярности. На какое-то мгновение она поверила этому молодому человеку, пока случайно не услышала, как час спустя, смеясь с другими джентльменами у французского окна, он сказал:
      – Эта мисс Бриггем невзрачна, как мешок из джута.
      – Да? А я слышал, как вы назвали ее привлекательной, – с ухмылкой возразил его собеседник.
      – Никогда еще с моих губ не слетало такой чудовищной лжи, – ответил мистер Мартин. – Я ею чуть не подавился.
      А вот теперь и граф назвал ее привлекательной.
      По щеке ее скатилась слезинка, и она быстро смахнула ее. Такой фальши она никак не ожидала от него, человека, который заставил ее глупое сердце взлететь чуть ли не с первой их встречи. Она думала, он не похож на остальных, но ошиблась. Он тоже оказался лицемером.
      Впервые за долгое время она занялась бесполезными упражнениями, надеясь когда-нибудь с их помощью действительно стать привлекательной, чтобы обратить на себя внимание такого мужчины, как граф. Она уже давно похоронила эти бесплодные мечты. Стоит ли тратить время, стремясь к невозможному.
      Неожиданно морщинка пересекла ее лоб. Она подвергает сомнениям искренность его комплимента, но ведь он действительно ее желал. Доказательства были налицо.
      Выпрямившись, она поджала губы и призвала на помощь логику. Возможно, доля лицемерия в его словах была, но разве можно винить его за желание быть любезным? Вежливым? Не мог же он сказать ей, что она похожа на жабу?
      Лорд стал первым мужчиной в ее жизни, которого к ней влекло. И она страстно хотела повторения того, что было. И не только поцелуев. Она втайне жаждала познать мужчину. В полном смысле этого слова.
      Непостижимо! Но она хотела стать любовницей лорда Уэсли. Испытать то, о чем всегда мечтала. Страсть. При одном воспоминании о его ласках, прикосновениях Саманту бросило в жар. Кровь забурлила в жилах.
      Конечно, о замужестве и говорить нечего. Она ему не пара. Он женится на барышне знатного происхождения, с красивым личиком и богатым приданым. Но вступить с ней в любовную связь он не прочь. Она поняла это вчера.
      Любовная связь. Главное приключение всей ее жизни. Веки ее опустились, и она глубоко вздохнула. Она всегда мечтала о приключениях, и после похищения ей показалось, что дорога перед ней открылась. Прежние смутные ожидания расцвели, причиняя ей страдания. Да, научная работа заполняла ее жизнь, но с годами она поняла, что одной работы мало.
      Ей нужен лорд Уэсли.
      Она прижала руки к груди, чтобы успокоиться. Любовница лорда Уэсли. Господи, неужели она осмелится? Осмелится, потому что очень этого хочет.
      Но здесь многое необходимо обдумать. Главное, их связь нужно держать в строжайшей тайне, чтобы не вызвать скандал, от которого пострадают и она, и ее родные. А что, если она забеременеет? Этого не скроешь. Конечно, существуют способы предотвратить беременность. Надо будет спросить об этом сестер. Не всех. Одну. Чем меньше людей будет знать, тем лучше. Она обратится к Люсиль. Та всегда в курсе лондонских сплетен, особенно порочных связей. «Скажу, что мне это нужно для научных изысканий. Люсиль ничего не заподозрит».
      Саманту охватила неизбывная радость. Познать, что такое страсть, она хотела только в его объятиях. Господи, да она чуть сознания не лишилась от его поцелуя. Что же будет, когда они пойдут еще дальше? Когда тела их сольются? Это ей предстояло узнать.
      Окажется ли она снова в его объятиях? Если да, нужно будет воспользоваться этой возможностью. Дать волю своим чувствам и позволить ему все.
      Она испугалась, когда хрустнул сучок. Резко обернулась, и ее обдало жаром.
      Перед ней стоял лорд Уэсли.
 
      Эрик замер, увидев выражение ее лица. Она смотрела на него не с той же обескураживающей непроницаемостью, что и накануне вечером. А как-то по-другому. И этот взгляд потряс его.
      Тысяча чертей, вид у нее возбужденный. На щеках алые пятна, дыхание прерывистое, за стеклами очков горит неприкрытое желание. О чем она сейчас думала, черт возьми?
      Она сунула ноги в свои поношенные туфельки. Он заметил точеную лодыжку, и пульс у него участился.
      Он протянул ей руку, чтобы помочь подняться, и сказал:
      – Добрый день, мисс Бриггем.
      – Добрый день, лорд Уэсли.
      Он помог ей встать, ощутив тепло ее ладони, и едва сдержал стон. Ее каштановые волосы были в восхитительном беспорядке, медовый запах окутал его, как ароматная паутина. Желание вкусить ее, ощутить ворвалось в него, и у него задрожали колени. И хотя рассудок твердил, что нужно отпустить ее руку, он все сильнее сжимал ее ладонь.
      – Я так и знал, что найду вас здесь, – тихо произнес он.
      – Вы хотели со мной поговорить?
      «Нет. Я хотел сорвать платье с твоего роскошного тела, а потом ласкать его языком. А потом…»
      Он тряхнул головой, чтобы прогнать наваждение.
      – Поговорить с вами? Э-э-э… да. Хотел.
      – О вчерашнем вечере?
      – Э-э-э… да. – Господи, что он плетет? Он не ожидал от Саманты такой прямолинейности. А надо было ожидать.
      Она кивнула:
      – Вот и прекрасно, я тоже хотела об этом поговорить. Мне не следовало так поспешно покидать ваш дом. Вы были столь великодушны ко мне и к Хьюберту, и я прошу прощения.
      – Вовсе не нужно.
      – Я хорошо обдумала все, что произошло, и поняла, почему вы сказали то, что сказали.
      – Вот как?
      – Да. Не могли же вы сказать мне правду. И хотя я ценю ваши попытки…
      Он прижал палец к ее губам.
      – Значит, вы полагаете, что я вам солгал?
      Она наморщила лоб и поджала губы, очевидно, обдумывая ответ.
      – Ну, это уже слишком, лучше сказать «приврали». Я понимаю, вы просто хотели сказать мне приятное, но впредь я предпочла бы, чтобы вы не говорили мне такой ерунды.
      Он понял, что она имела в виду. Уму непостижимо. Такая прелестная девушка не знает, что она привлекательна?
      – Я не солгал. И не приврал. – Он поднес ее руку, затем привлек ее к себе. – Вы и в самом деле привлекательны, – мягко произнес он, глядя на нее проницательно, чтобы она поняла, что он говорит совершенно искренне. В ее глазах мелькнула неуверенность, словно она хотела, но не могла ему поверить. – Я сказал так не из вежливости, а потому, что это чистая правда. – Он прижал ее ладони к своему быстро забившемуся сердцу. Потом, медленно обведя пальцем ее лицо, пробормотал: – Вы посмотрите, какая замечательная у вас кожа. Гладкая. Безупречная. Как тончайший шелк.
      – У меня на носу веснушки. Он улыбнулся.
      – Но ведь это очаровательно. – Он взял прядь ее непокорных волос. – А волосы у вас…
      – Непослушные.
      – Блестящие. Мягкие. – Он поднес локон к лицу и вдохнул его аромат. – Душистые. – Потом медленно снял с нее очки и сунул себе в жилетный карман. – А вот и ваши глаза. Они необыкновенные. Большие, выразительные. Приветливые и умные. Вам известно, что они сверкают, как аквамарины, а ваша улыбка может осветить темную комнату?
      Она молча смотрела на него, потом два раза моргнула и покачала головой.
      Его взгляд скользнул по ее губам, и сердце у него учащенно забилось. Медленно проведя пальцем по ее губам, он прошептал:
      – У вас роскошные губы. Они буквально созданы для поцелуев. Неужели никто не говорил вам, как вы прелестны?
      – Нет, никто.
      – Не могу в это поверить. Но помнится, вчера вечером мы пришли к выводу, что в большинстве своем люди глупы.
      Он прильнул к ее губам. Она прижималась к нему все сильнее, отвечая на его ласки.
      Боже! Как он хочет ее! Он задрал ей платье, провел ладонью по шелковистому бедру. Она ахнула, и он заглянул ей в глаза, затуманенные страстью.
      Он видел, что она готова ему отдаться.
      И в этот момент в памяти всплыли слова Артура о том, что она бесхитростна и наивна. Неужели совесть позволит ему взять ее прямо здесь, под деревом? И что он будет делать потом? Женится на ней?
      Он обхватил ее за талию и решительно отстранил от себя.
      Самми наконец-то смогла вздохнуть. Жар спиралью поднимался в ней, сосредоточиваясь между ногами. Это была сладкая мука, и Самми хотела большего и с трудом разомкнула веки. Прислонившись к дереву, он держал ее за талию на расстоянии вытянутой руки и тяжело дышал. Отпусти он ее, она просто рухнула бы на землю.
      Обретя наконец дар речи, она спросила:
      – Почему вы остановились?
      Он крепче сжал ее талию.
      – Не остановись я в тот момент, вообще не смог бы остановиться. – Он невесело рассмеялся. – Поверьте, это стоило мне невероятных усилий. Вы и представить себе не можете, как близок я был к тому, чтобы овладеть вами.
      Бурная радость охватила Самми. Набравшись храбрости, она прошептала:
      – А вы – как мне хотелось этого.
      Он замер.
      – Это невозможно.
      Она вздернула подбородок:
      – Почему?

      Почему? Эрик уставился на нее в изумлении. Она смотрела на него, ожидая объяснений. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем он наконец заговорил:
      – Вы не можете не понимать этого. Подумайте о последствиях. А я в моем нынешнем положении не могу предложить вам руку.
      Она подняла брови.
      – Я и не жду вашего предложения.
      – А чего, позвольте спросить, вы ждете?
      – Хочу пережить с вами восхитительное приключение.
      Сердце у Эрика едва не выскочило из груди, в висках застучало.
      Ее ответ ошеломил его, привел в восторг. Но если он согласится, его замучает совесть. Воцарилось тягостное молчание.
      – Я польщен вашим предложением, но, к сожалению, не могу его принять.
      Она помрачнела.
      – У вас уже есть любовница?
      – В настоящее время нет.
      Она явно обрадовалась и невольно устремила взгляд на его возбужденную плоть.
      – Вы не можете отрицать, что хотите меня.
      – Совершенно верно. Но есть множество соображений. Вы, видимо, не обо всем подумали…
      – Обо всем.
      – А о вашей репутации тоже?
      – Никто не узнает. Я никому не скажу. Надеюсь, вы тоже.
      – Конечно. Но в таком месте, как Танбридж-Уэллз, где все знают друг друга, невозможно скрыть любовную связь.
      – Не согласна. – Глубоко втянув воздух, Саманта сжала перед собой руки. – В этой деревне на меня смотрят как на странную, закоренелую старую деву. Никто не поверит, что найдется мужчина, тем более такой, как вы, который подарит мне хотя бы мимолетный взгляд. Я и сама в это верю с трудом. Скажу вам больше. Если мы оба во всеуслышание заявим, что стали любовниками, никто не примет этого всерьез.
      Это была истинная правда, и лорда охватило негодование. Только слепой мог не заметить, как она хороша. Или полный болван.
      – Мне скоро двадцать шесть, – продолжала она. – Я давно привыкла к тому, что моя внешность и интересы отталкивают от меня мужчин, но не перестала мечтать о приключениях и страсти.
      Робкая надежда и тоска мелькнули в ее глазах, и у него перехватило дыхание. Черт побери, придется убедить ее в том, что это плохая идея – взять его в любовники, не думая о последствиях. Но как это сделать, когда чресла ноют от вожделения и нет сил произнести хотя бы слово.
      Он взял ее за руку, и пальцы их сплелись. Его бросило в жар, и только гигантским усилием воли он заставил себя не заключить ее в объятия, послав эту проклятую совесть к чертовой бабушке.
      – После встречи с Похитителем Невест, – тихо произнесла Самми, – я была не в состоянии заглушить в себе жажду приключений.
      Эрик похолодел.
      Похититель Невест?! Какое он имеет ко всему этому отношение?
      – Он заставил меня почувствовать себя… живой. Заставил испытать множество желаний.
      Он стиснул челюсти и сузил глаза.
      – Одно из них – завести любовника?
      Она смело встретила его взгляд.
      – Да.
      Необъяснимая, иррациональная ревность охватила его.
      – Тогда, пожалуй, вам лучше обратиться с вашим предложением к Похитителю.
      Лицо ее вспыхнуло, и он скрипнул зубами. Ему и в голову не приходило, что она может питать… нечто вроде любви к его второму «я».
      – Вряд ли я когда-нибудь встречусь с ним.
      «Уже встретилась».
      – А если встретитесь?
      – Он ничем не дал мне понять, что желает меня.
      Черт бы ее побрал, что она хочет этим сказать? Что ей хотелось отдаться Похитителю Невест? При мысли о том, что другой мужчина может вызвать у нее желание, пусть даже он сам, в глазах у него стало красно.
      Подавив нарастающее возмущение, он холодно произнес:
      – А вы учли, что ваше «приключение» может привести к беременности?
      – Да, но я знаю, что существуют способы предохранения.
      – И вы знаете, что это за способы?
      – Нет… пока не знаю.
      – Пока?! – Он провел рукой по волосам. – И как же вы намерены это узнать?
      Она подняла брови.
      – А вам они известны?
      – Разумеется. У меня нет никакого желания производить на свет ублюдков.
      Она с облегчением улыбнулась:
      – Великолепно. Вы мне расскажете, что я должна делать.
      – Я не сделаю ничего подобного. Эти сведения вам ни к чему, потому что я не собираюсь становиться вашим любовником. – Он провел рукой по лицу и покачал головой. – Что, если в будущем вы выйдете замуж? – Едва эти слова сорвались с его губ, как в голове у него промелькнуло видение – Самми в объятиях другого мужчины. Он чуть не задохнулся.
      – У меня нет никакого желания выходить замуж. Научная работа заполняет всю мою жизнь, и я надеюсь, что когда-нибудь отправлюсь путешествовать. Если бы мне хотелось стать чьей-то женой, я могла бы согласиться на жениха, которого недавно подыскали мне родители. Обещаю вам, что не стану пытаться склонить вас к браку.
      – Разумно, поскольку у меня тоже нет ни малейшего желания вступать в брак. Тем более не по доброй воле.
      – У меня тоже. Но как же ваш титул?
      – Умрет вместе со мной, – твердо заявил он.
      – Понятно, – вздохнула она и добавила: – Ну что же, раз мы с вами обсудили и удалили все препятствия…
      Одному Богу известно, как мучительно хотелось ему ласкать ее. Но голос совести звучал у него в голове, и он чувствовал, что обязан спасти Самми от себя самого. Потому что она явно не отдавала себе отчета в том, что собирается сделать.
      Отшвырнув прочь вожделение, грозившее взять верх над добрыми намерениями, он взял Самми за плечо и заглянул ей в глаза. Искренне надеясь, что она поймет всю глубину его сожалений, граф сказал:
      – Я не могу стать вашим любовником. Именно потому, что желаю вас. – Он невесело усмехнулся. – Слишком сильно желаю. Не хочу оказаться виновником вашей гибели в глазах общества.
      Она еще выше вздернула подбородок.
      – Что бы ни случилось, я вас не буду винить.
      – Верю. Но у меня есть совесть, и я не смогу уйти от ответственности.
      В глазах ее мелькнуло сомнение.
      – А ваши прежние любовницы? Вас не заботила их репутация?
      Почувствовав прилив нежности, он обхватил ладонями ее лицо и провел большими пальцами по ее щекам.
      – У меня не было девственниц. Их связь со мной или с кем-либо еще не вредила их репутации. А вот вы погибли бы. И я не могу этого допустить.
      Глаза ее мигом погасли.
      – Понятно. – Она резко отступила назад, и руки его упали. – В таком случае мне лучше вернуться домой. Отдайте мне, пожалуйста, очки.
      – Да. Прошу вас. – Он вынул из кармана очки и протянул ей.
      Надев очки, Самми чинно кивнула ему:
      – Всего хорошего, лорд Уэсли. – И, круто повернувшись, направилась по дорожке к дому.
      Всего хорошего. Она дала ему понять, что это их последняя встреча.
      Оно и к лучшему. Но черт побери, как заныло у него сердце при мысли о том, что он никогда больше ее не увидит. Не увидит ее улыбки. Не услышит ее смеха. Не прикоснется к ней. Не поцелует.
      Он крепко сжал губы, чтобы не окликнуть Самми, вжал ноги в землю, чтобы не побежать за ней. Закрыл глаза, чтобы не видеть, как она уходит от него.
      Он поступил правильно. Благородно. Ради нее. Откуда только у него взялись силы.
      Он открыл глаза. На тропинке, по которой ушла Саманта, никого не было. Он уже хотел уйти, но тут взгляд его упал на баночку с медом, стоявшую возле кустиков. И сразу же в голове у него пронеслись потоком видения. Как она обрадовалась его подарку. Как глаза ее от желания подернулись пеленой, когда он поцеловал ее. С каким серьезным, полным мучительной надежды выражением лица она просила его стать ее любовником.
      Он с горечью рассмеялся.
      Иначе, как благородным дураком, его не назовешь. Сердце сжалось от боли, которую ему теперь никогда не заглушить.
 
      Самми сидела за своим секретером, барабаня пальцами по его лакированной поверхности вишневого дерева. Отказался. Нужно выбросить эту мысль из головы.
      Попробуй выбрось.
      Она вздохнула и прикусила губу. Его отказ должен был смутить ее. Унизить. Отрезвить. Но она чувствовала только разочарование. И огорчение.
      Решимость исполнить задуманное лишь усилилась.
      Но как это сделать? Как убедить его, увлечь, соблазнить? Зачем он повел себя столь благородно?
      В то же время она не могла не признать, что восхищается им еще больше за то, что он так заботится о ее благополучии и репутации. Но она не может упустить такую возможность познать страсть. Именно с ним. С лордом Уэсли. Другой ей не нужен. Она лучше состарится, так и не узнав, что такое страсть. Не встреть она лорда Уэсли, так и поверяла бы свои мечты дневнику.
      Но теперь, познав вкус его поцелуев и силу объятий, ощутив жар его желания, она должна узнать больше. Но для этого необходимо выяснить, как предохранить себя от беременности.
      Она быстро набросала записку Люсиль, сообщив, что собирается навестить ее вечером, и, запечатав воском, спустилась вниз на поиски Хьюберта. Она знала, что он с радостью отвезет записку сестре, которая жила в деревне. В кладовке у нее всегда хранилась коробка с медовыми бисквитами, которые так любил Хьюберт.
      В ожидании ответа Самми составила список вопросов, которые она задаст сестре.
      Она не теряла надежды использовать полученную информацию на практике.
 
      В девять часов вечера Самми вошла в уютную гостиную Люсиль. Каково же было ее разочарование, когда она увидела устремленные на нее пытливые взгляды трех пар глаз.
      – Добрый вечер, Самми, – хором сказали Люсиль, Гермиона и Эмили.
      Обычно она с радостью проводила вечера с сестрами, но сегодня обстоятельства были необычными. Ясное дело, ей не удастся поговорить на интересующую ее тему. Подавив разочарование, она вошла в комнату и обнялась с сестрами.
      После приветствий все расположились у камина на креслах, обитых ситцем. Люсиль, налив каждой сестре по полной рюмке шерри, спросила:
      – Ну, Самми, выкладывай. Что между вами происходит?
      Рука Самми, потянувшаяся за рюмкой, замерла на полпути.
      – Прошу прощения?
      – Ах, не прикидывайся, – фыркнула Гермиона, придвигая кресло ближе к Самми. – Мы просто умираем от желания узнать все.
      Самми взяла рюмку и сделала большой глоток. Она поняла, что имеют в виду сестры. Подозрения ее подтвердились, когда Эмили, сидевшая на одном с ней диванчике, придвинулась к ней так, что едва не оказалась у нее на коленях.
      – Ах, он так хорош собой, Самми, – сказала Эмили с сияющими глазами. – И богат, и…
      – Титулован, – вставила Люсиль, ставя на столик рядом со своим креслом графин. – Такая замечательная родословная. Ты ведь знаешь, что он восьмой граф.
      – Нет, не знаю, – промямлила Самми. – Но…
      – Всем известно, что граф закоренелый холостяк, но теперь, кажется, решил обзавестись женой, если ухаживает за Самми, – сказала Гермиона, беря у Люсиль поднос с бисквитами.
      Самми едва не поперхнулась ликером. Она-то полагала, что никто не поверит, будто граф ухаживает за ней, но ее преданные сестры приняли это за чистую монету.
      Эмили принялась хлопать ее по спине, добавив при этом:
      – Представляешь, он заявил, что никогда не женится. Вот чепуха-то. Мы знали, что он передумает, как только встретит ту, которая ему нужна. – Она посмотрела на Самми с выражением, весьма смахивающим на благоговейный ужас. – Просто мы не знали, что этой женщиной окажешься ты.
      Самми закашлялась и отчаянно замахала рукой, на глаза навернулись слезы.
      – Нет, – выдохнула она, – это не так.
      – Передай мне ее рюмку, Эмили, – вмешалась Люсиль. – Я еще ей налью. И перестань колотить ее по спине. Посмотри, она уже пришла в себя.
      – Когда он собирается снова к тебе прийти? – спросила Гермиона, беря вновь наполненную рюмку. – Надо, чтобы он не каждый раз заставал тебя дома.
      – Гермиона права, – сказала Эмили. – И пусть ждет не меньше четверти часа, прежде чем ты выйдешь к нему. Не бойся, он не уйдет. Такой искушенный джентльмен привык к подобным вещам.
      – И еще, – прозвенел голосок Люсиль, – ты должна хотя бы полчаса в день практиковаться перед зеркалом в кокетливых взглядах. Лучше всех мне удавался такой. – Опустив подбородок, она скромно потупилась, потом медленно подняла глаза, и ресницы ее затрепетали.
      – Чудесно! – воскликнула Эмили. – А еще можно бросить взгляд поверх веера…
      – Или надуть губки, – добавила Гермиона, округлив губы в совершенно круглое «о». – И можешь быть уверена, что…
      Самми подняла руку:
      – Перестаньте. Замолчите. Сначала выслушайте меня.
      Сестры замолчали, глядя на нее с нетерпеливым, любопытным и восторженным видом.
      «Господи, надо пресечь все это в корне».
      – Вы совершенно неверно истолковали происходящее. Между мной и графом ничего нет, – сказала Самми, поправляя очки.
      – Но мамочка говорит, что он приехал к тебе с цветами, – возразила Люсиль.
      – После моего похищения мне наносили визиты все холостые джентльмены, чтобы расспросить о Похитителе Невест. Лорд Уэсли не исключение.
      Эмили выпила свой шерри и протянула рюмку за новой порцией.
      – Но мамочка сказала, что он пригласил тебя к себе домой и…
      – …прислал за тобой карету, – договорила за сестру Люсиль.
      – В таком случае мамочка не могла не сказать, что он пригласил и меня, и Хьюберта с единственной целью – показать нам свой гершелевский телескоп. Приглашение это имело чисто научный характер.
      На безукоризненном лбу Гермионы появилась морщинка.
      – И больше он к тебе не приходил?
      – Нет, – сказала Самми, быстро сообразив, что его сегодняшнее появление у озера нельзя назвать визитом. – И вряд ли придет. Мамочке все показалось. – Господи, заподозри мать правду, она грохнулась бы в настоящий обморок.
      Улыбка исчезла с лица Эмили.
      – Ты хочешь сказать, что он вовсе не собирается…
      – Ты хочешь сказать, что он вовсе не намерен…
      – Не намерен и не собирается, – ответила Самми как могла бодро. – Говорю же вам, между нами ничего нет. – Она с невинным видом поджала губы, надеясь, что вспыхнувший на щеках румянец не выдаст ее. – Так что выбросьте все это из головы.
      Разочарованные, сестры что-то промямлили. Потом Эмили погладила Самми по руке:
      – Ладно, если лорд Уэсли, проведя целый вечер в твоем обществе, умудрился не рассмотреть, какая ты необыкновенная, значит, он просто…
      – Болван, – вставила Герми, кладя руку на руку Эмили.
      – Осел, – заявила Люсиль чересчур громким шепотом и икнула, что совершенно не приличествовало леди. – Кто-нибудь хочет еще шерри?
      Все протянули рюмки. Люсиль налила ликеру и сказала:
      – Если тебе не хочется говорить о своих отношениях с графом…
      – Да тут и говорить не о чем, – произнесла Самми, стиснув зубы.
      – Ладно. Тогда скажи, зачем мы тебе понадобились?
      Самми не стала уточнять, что ей нужна была только Люсиль. Очевидно, Люсиль разослала записки всем сестрам, пообещав им, что можно будет узнать подробности отношений Самми с графом. Но ей не к кому было больше обратиться за нужной информацией. Когда она объяснит, что сведения ей нужны для научных целей, все обойдется.
      – На самом деле мне необходима ваша помощь в одном научном вопросе.
      Это заявление было встречено без всякого энтузиазма.
      – Мы ничего такого не знаем, – сказала Эмили, отломив кусочек бисквита. – Лучше спроси у Хьюберта.
      – К сожалению, эту тему я не могу обсуждать с мужчиной.
      Гермиона нахмурилась.
      – Тогда обратись к мамочке.
      Услышав это, Самми с трудом подавила дрожь.
      – Не думаю, что она мне поможет. Боюсь, она неправильно истолкует мой вопрос. Разволнуется, как это обычно бывает.
      – Спрашивай, мы тебя слушаем, – сказала Люсиль с ободряющей улыбкой.
      – Вот и хорошо. Мне нужно знать, как может женщина предохранить себя от беременности?
      Этот вопрос был встречен тремя раскрытыми ртами и тремя парами вытаращенных глаз. Сердце у нее упало. Вот досада1 Неужели сестры ничего не знают? Но они должны знать, ведь они замужем. Сестры переглянулись и снова устремили глаза на Самми. Она почувствовала себя так, словно ее положили под микроскоп.
      Люсиль сделала большой глоток шерри.
      – Ведь ты сказала, что ничего не происходит…
      – Между тобой. – Эмили залпом осушила рюмку.
      – И графом. – Гермиона сделала то же самое. Самми бросило в жар, даже кончики ушей зарделись.
      – Между нами действительно ничего не происходит. Я же сказала, что мне нужны сведения для научного эксперимента. Вопрос деликатный, и мне некому его задать, кроме вас.
      – Обсуждать подобные вещи с незамужней девушкой крайне неприлично, – нахмурившись, заявила Эмили.
      – Да уж, – согласилась Гермиона. – Что же это за эксперимент, для которого понадобились такие сведения?
      Тогда Самми заговорила тем монотонным голосом, который, как она знала, вызывал скуку у ее сестер:
      – Я хочу провести сравнительное изучение репродуктивного цикла нескольких образчиков, среди которых имеются лягушки, змеи и мыши, все они родственны человеку. – При упоминании лягушек, змей и мышей сестры как по команде поморщились, словно проглотили лимон. А Самми как ни в чем не бывало продолжила: – Возьмем, к примеру, змею. После того, как она сбрасывает кожу…
      – Это очень увлекательно, Самми, – прервала ее Эмили, – но нет необходимости вдаваться в детали. – И она подала Самми блюдо с бисквитами.
      Самми взяла бисквит и постаралась заглушить в себе неловкость оттого, что так бесстыдно манипулирует сестрами.
      Эмили откашлялась, а потом проговорила тихим голосом:
      – Ну, раз это нужно для науки, то я слышала, что некоторые женщины потом промывают сама знаешь что уксусом.
      Самми воззрилась на нее совершенно ошеломленная. Обретя дар речи, она пробормотала:
      – Неужели? А… а зачем они это делают?
      – Чтобы смыть сама знаешь что. – Лицо у Эмили сделалось малинового цвета, и она потянулась за очередным бисквитом.
      Как зачарованная, Самми открыла рот, чтобы продолжать расспросы, но тут вмешалась Люсиль:
      – Ну а я слышала… – Она замолчала, быстро оглядела комнату, словно желая убедиться, что в ней нет никого из посторонних, и наклонилась вперед. Самми, крайне заинтересованная этим, тоже подалась вперед, так что чуть было не сползла с кушетки. Люсиль продолжала, понизив голос до шепота: – Что некоторые женщины даже промывают там душем из уксуса.
      Глаза у Эмили стали круглыми.
      – Не может быть!
      – Или из лимонного сока, – кивнув, добавила Гермиона. – Но это сложнее. – Она наполнила до краев все рюмки. – Еще я слышала, что некоторые женщины пользуются морскими губками.
      – А что они с ними делают? – спросила Самми, размышляя, где можно достать морскую губку.
      – Смачивают уксусом.
      – Или бренди, – вставила Эмили.
      – А потом помещают сама знаешь куда, – закончила Гермиона.
      – И что это дает в итоге? – спросила Самми, надеясь, что поняла, о каком именно месте идет речь. Эмили снова икнула.
      – Они не дают сама знаешь чему проникнуть сама знаешь куда и зачать младенца.
      – А, да, это весьма обычная вещь, я знаю, – сказала Люсиль. – И еще я слышала, что есть предмет, который джентльмен может надеть сама знаешь на что, и это не даст сама знаешь чему попасть сама знаешь куда. – Она стала обмахиваться рукой и ослабила узел шейной косынки. – Господи, как здесь жарко!
      – Ну а я слышала, – сказала Эмили, – что существует способ, при котором джентльмену нужно удалиться сама знаешь из чего до того, как он сама знаешь что.
      Леди замерли на несколько мгновений, потом Гермиона захихикала:
      – Господи, Эмили, я не уверена, что мне хотелось бы узнать об этом!
      Эмили расхохоталась и прижала руки к губам. Смех ее оказался заразительным, и вскоре все четверо хохотали как безумные.
      – Ну, что до меня, я не стала бы ни за что прибегать к этим способам, – сказала Люсиль, вытирая слезы подолом платья. – Мне очень хочется стать матерью.
      – И мне, – сказала Гермиона. – Хотя мысль о родах меня немного пугает. Одна из нас должна обзавестись младенцем и рассказать остальным, каково это. Эмили, ты должна быть первой.
      – Я? – Эмили сердито посмотрела на сестру. – А почему не ты?
      Гермиона повернулась к Люсиль:
      – Ты, Люсиль, первая вышла замуж. Вот почему.
      – Ладно. Раз уж вы настаиваете, я рожу до конца этого года.
      – Но это невозможно, – фыркнула Эмили. – Сейчас уже июль.
      Люсиль молча подняла брови, в уголках ее губ заиграла легкая усмешка. Тут Самми осенило.
      – Вполне возможно, – сказала она, – если Люсиль уже ждет ребенка.
      На некоторое время воцарилось молчание, а потом началось что-то невообразимое. Все разом принялись кричать, смеяться, плакать, обниматься.
      – И давно ты об этом узнала?
      – Как ты себя чувствуешь?
      – Не похоже, что ты ждешь ребенка!
      – А мамочка знает?
      Люсиль рассмеялась:
      – Господи, успокойтесь! Я знаю об этом несколько недель, и мне хотелось сначала сказать Ричарду, а он гостит у своей матушки и вернется только завтра.
      – Поэтому ты не поехала с ним? – спросила Гер-миона.
      Люсиль кивнула.
      – Мы подозревали, что я беременна, и не хотели рисковать – путь неблизкий. Пока Ричарда не было, доктор подтвердил наши подозрения. А вообще, я чувствую себя прекрасно. Мамочке я уже сообщила, но взяла с нее слово, что она не проговорится, я хотела сама вам сказать.
      Снова начались объятия. Эмили и Гермиона засыпали Люсиль вопросами.
      «Интересно, – думала Саманта, – что ощущает женщина, когда носит в себе младенца от любимого человека? Судя по сияющему лицу Люсиль, это прекрасное, удивительное чувство».
      Зачать ребенка. Как замечательно, что для Люсиль это самая чудесная новость в мире!
      Как грустно, что для нее это было бы настоящим крушением.
      На мгновение сердце ее наполнилось желанием иметь любящего мужа и ребенка, но она прогнала его. Она либо превратится в иссохшую старую деву, либо станет любовницей. Его любовницей. И теперь, когда она знает, как предотвратить беременность, ее никто не остановит.
      Кроме лорда Уэсли.
      Но она сумеет его уговорить. Удастся ли это ей? Непременно. Она в этом уверена. Сейчас надо отработать перед зеркалом кокетливые взгляды. Это делу не помешает.

      Из лондонской «Таймс»:
      «Общество охотников за Похитителем Невест сообщает, что с целью охватить большую территорию они приглашают любого, у кого есть дочь брачного возраста, вступить в их ряды. Джентльмены, желающие сделать это, должны внести денежный вклад, который будет добавлен к награде за поимку Похитителя».

      На следующее утро все планы Самми касательно лорда Уэсли рухнули. Как только она закончила завтрак, в столовую вбежал Хьюберт, громко стуча ботинками. После вчерашнего возлияния у сестер у нее раскалывалась голова, и она прижала пальцы к вискам.
      Но прежде чем она успела попросить брата ходить потише, он бросил ей конверт, запечатанный восковой печатью, и, запыхавшись, сказал:
      – Это передал Сирилу какой-то малый, которого он никогда не видел.
      – Вот как? – На конверте аккуратным незнакомым почерком было написано ее имя. – От кого это?
      – Не знаю, но, может быть, от него.
      Самми замерла.
      – От него?
      – От лорда Уэсли. Разве он не может еще раз пригласить нас воспользоваться гершелевским телескопом?
      Глаза Хьюберта сияли, и это тронуло Самми до глубины души. Положив письмо на стол, она схватила брата за руки и сжала их.
      – Хьюберт, не настраивайся на то, что он еще раз пригласит нас. Он, конечно, был очень любезен…
      – Он сказал, что будет рад, если я еще раз приду.
      – Вот как? Когда?
      – Когда мы уезжали от него, ты как раз садилась в карету. Он выразил сожаление, что мы так рано уезжаем, поскольку я не успел закончить свои записи, и сказал, что я могу сделать это в любое время. – На щеках его вспыхнул румянец. – Но я не решаюсь, пока он сам не назначит мне день и час.
      Самми судорожно сглотнула.
      – Это очень великодушно со стороны лорда Уэсли.
      – Замечательный джентльмен, – отдышавшись, согласился Хьюберт. – Несмотря на титул и положение, он… – Юноша пожал плечами и отвернулся.
      – Добр к нам, – тихо произнесла Самми. – Ты это хотел сказать?
      – Да. Видимо, потому он мне и понравился, что был добр к тебе, не считая того, что у него такой замечательный телескоп, – шутливым тоном заметил Хьюберт.
      – Какое совпадение, – в тон ему сказала Самми. – А мне он понравился потому, что был добр к тебе.
      Хьюберт усмехнулся.
      – Да, все говорят, что мы с тобой чувствуем одинаково. – Он кивнул на письмо: – Ты собираешься его читать?
      – Конечно. – Девушка взяла письмо. Хьюберт сел напротив, намазал кусок хлеба клубничным джемом и принялся есть. Самми сломала восковую печать и вынула из конверта два листа веленевой бумаги.

      «Дорогая мисс Бриггем!
      Меня зовут Энн Барроу, и живу я в маленькой деревушке примерно в часе езды от Танбридж-Уэллз. Хотя мы с вами никогда не встречались, я пишу вам, чтобы просить – нет, умолять о помощи. Я в полном отчаянии. Когда до меня дошли слухи о том, что вас увез Похититель Невест, я поняла, что вы – моя последняя надежда.
      Отец заставляет меня выйти замуж за человека, который вызывает у меня отвращение. Он жестокий, безжалостный, пытался взять меня силой. Отцу он пообещал выплатить все его карточные долги. Сумма огромная. Отец просто продал меня. Я не хочу, чтобы он попал в долговую тюрьму, но не собираюсь приносить себя в жертву. Отец сделал свой выбор, теперь я должна сделать свой.
      Прошу вас, мисс Бриггем, вы единственная можете мне помочь. Больше мне не к кому обратиться. Моя мать умерла, родственников у меня нет. Не могли бы вы связаться с Похитителем Невест и сказать ему обо мне? Я поеду куда угодно, буду делать что угодно, лишь бы избежать кошмара, в который превратится моя жизнь, если я стану женой этого человека. Я сама попыталась бы связаться с Похитителем Невест, но папа запер меня в моей комнате. Не знаю, дойдет ли до вас это письмо.
      Через два дня отец отправит меня в дом жениха. Прилагаю нарисованную мной карту маршрута, по которому будет ехать наша карета. Умоляю вас, передайте ее Похитителю Невест. Я не стала бы докучать вам, отчаяние толкнуло меня на этот шаг. Помогите мне! Иначе я погибну.
      Вечно в долгу перед вами.
      Анна Барроу».

      На втором листе бумаги был обозначен маршрут кареты. Самми положила оба листа на стол и прерывисто вздохнула.
      Хьюберт с тревогой взглянул на нее:
      – Самми, ты побелела как мел. Что случилось? Это письмо от лорда Уэсли?
      – Нет. – Девушка молча протянула Хьюберту письмо.
      Хьюберт прочел, и его синие глаза округлились.
      – Какой ужас!
      – Воистину так. Я должна помочь этой бедной девочке. – Поднявшись, Самми стала мерить шагами столовую. – Необходимо сейчас же доставить эти сведения Похитителю Невест. Но как это сделать?
      Хьюберт тоже стал ходить взад-вперед по комнате, только по другую сторону длинного стола.
      – Если бы отыскать коттедж, в который он тебя привез, можно было бы оставить там ему записку. Я рассмотрел несколько волосков и образчиков листвы, которые снял с твоей одежды наутро после твоего похищения, но…
      Самми остановилась и уставилась на брата:
      – Что ты сделал?!
      Хьюберт вспыхнул.
      – Я искал хоть что-нибудь, чтобы установить его личность. Но все, что мне удалось определить, ты уже рассказала: он был на вороном коне, и вы ехали по лесу.
      – Но зачем тебе понадобилось устанавливать его личность? Ты ведь не собирался получить награду за его поимку?
      – Конечно, нет. Впрочем, я не колебался бы ни минуты, если бы он причинил тебе вред. Нет, я совершенно согласен с тобой, что это благородный человек и что он борется за правое дело. Мне просто хотелось противопоставить мой ум его уму. – Застенчивая улыбка изогнула его губы. – Ты же знаешь, я не могу пройти мимо проблемы, не разрешив ее.
      – Знаю, но в данном случае ты не должен был этого делать. Поиски ответа могли оказаться опасными не только для тебя, но и для него. В этом случае ему бы грозила виселица. А тебе этот процесс мог бы сильно навредить.
      Хьюберт похлопал ее по руке:
      – Самми, спокойно. Я просто провел несколько экспериментов, и они ничего не дали. Но если бы даже я узнал, кто он, ни слова не сказал бы судье.
      – Найти коттедж – это хорошее предложение, но на это могут уйти недели, месяцы. Тогда было темно, и без очков я совершенно потеряла ориентацию. Нет, нужно придумать что-то еще. – Постучав пальцами по подбородку, она снова заходила взад-вперед. – Давай рассуждать логично. Нам нужно, чтобы Похититель Невест узнал о тяжелом положении этой девушки. Как он узнаёт о других девушках, которых спасает?
      Хьюберт нахмурился.
      – Вот именно, как? Не мог же он знать их всех.
      – Воистину. А как он узнал обо мне? Как узнал, что я не хочу выходить замуж за майора Уилшира? О моей помолвке еще не было объявлено.
      – Тогда есть только один способ… – помолчав, сказал Хьюберт.
      – Он мог узнать обо всем только…
      – …по слухам, – сказали оба в один голос. Самми хлопнула в ладоши:
      – Да, это единственное логичное объяснение. Не знаю, почему оно раньше не пришло мне в голову.
      – Скорее всего потому, что ты не пыталась найти способ, как связаться со своим похитителем.
      Схватив со стола письмо, Самми обошла вокруг стола.
      – Слухи могли пойти только от нашей прислуги или от прислуги майора Уилшира. – Она побарабанила пальцами по столу. – Надо немедленно рассказать об этой девушке нашим слугам и слугам майора Уилшира. Нельзя терять ни минуты.
      – Я побываю у майора, – предложил Хьюберт. – Я знаком с сыном его конюха. Но, Самми, а если судья узнает об этом и устроит Похитителю ловушку?
      – Мы сделаем все возможное, чтобы слух этот не распространился за пределы двух домов, и будем надеяться, что нам повезет.
      – А что, если эти сведения не дойдут до Похитителя вовремя? – спросил Хьюберт.
      Сердце у Самми болезненно сжалось. Какое-то время она молчала, потом сказала:
      – Если Похититель Невест не узнает и не сможет ее спасти, придумаем что-нибудь еще.
 
      Хьюберт уехал к майору Уилширу, а Самми отыскала мать, которая обладала способностью распространять слухи быстрее, чем сорняки растут под солнцем. Рассказав о трудном положении, в котором оказалась Анна Барроу, девушка побывала на кухне и поделилась этой новостью с Сарой, кухаркой. Уверенная, что вся прислуга узнает об этом в течение часа, Самми подарила кухарке шаль и шляпку. По дороге в деревню с ежедневным визитом она задержалась в конюшне и рассказала эту историю Сирилу.
      У мисс Уэйнзборо-Пакстон она провела несколько часов. Самми почитала ей истрепанную книжку «Чувство и чувствительность», а потом втерла в негнущиеся руки пожилой женщины медовый крем. С удовольствием подкрепившись чашкой чаю, она поспешила домой – ей хотелось узнать, какие новости привезет Хьюберт, вернувшись из дома майора.
      Идя домой, когда низкое солнце светило сквозь деревья, она молилась, чтобы ее план удался, чтобы слухи о насильственной выдаче замуж Анны Барроу достигли ушей Похитителя Невест, но не достигли ушей судьи. Она опасалась навлечь опасность на Похитителя, но не могла не помочь оказавшейся в беде девушке. В критической ситуации необходимы отчаянные меры.
      Перед глазами ее мелькнул образ дерзкого Похитителя Невест. И вдруг ее осенило. Она остановилась, быстро все обдумала, взвесила, измерила под всеми углами. Это очень рискованно, но на карту поставлена человеческая жизнь. Рассудок предупреждал Самми, что может случиться множество неожиданностей.
      Сердце говорило, что одно случится обязательно. Мисс Барроу будет свободна.
      Если Похититель Невест не явится на помощь мисс Барроу, Самми спасет ее сама.
 
      Эрик смотрел то на Императора, который пасся рядом с озером, то на тропу, идущую от деревни через лес. Он взглянул на часы, которые вынул из жилетного кармана, и нахмурился. Проклятие, неужели он ее пропустил? Не может быть. Ведь он прождал целый час. Либо она вообще не ходила сегодня в деревню, либо заболела…
      Хрустнул сучок, и он посмотрел на тропинку. Увидев Самми, вздохнул – до этого он, сам того не замечая, стоял затаив дыхание. Сердце его неожиданно подпрыгнуло, и это подействовало раздражающе. Черт побери, он ведет себя как зеленый юнец! Стоит в лесу, держит банку с медом, как опьяненный глупец. «А ты и есть опьяненный глупец», – сказал ему внутренний голос.
      Стиснув зубы, он послал этот раздражающий его внутренний голос в преисподнюю. Он не опьянен. Он просто…
      Его брови сошлись на переносице. Что он просто?.. Разве что необъяснимым образом раздражен. На себя, за то, что она вызывает у него такое желание. На нее – за то, что вид у нее такой совершенно… Самантовый.
      При виде ее желание снова охватило его. Саманта шла по дорожке бодро, решительным шагом, поджав губы и сведя брови, поглощенная своими мыслями. Шляпку она несла в руке, держа за ленты, как сумочку, и ее блестящие волосы казались немножко растрепанными. Машинально она поправила очки на переносице – вряд ли можно было ожидать, что от этого жеста в крови у него вспыхнет жар. Но он, заметив этот жест, сразу же вспомнил, как снял тогда с нее очки и погрузился в ее прекрасные глаза.
      Он хмыкнул, провел рукой по лицу. Не стоило приходить сюда. Не стоило ждать ее. Так какого же черта?.. «Потому что ты не мог удержаться».
      Раздражение его усилилось от этой неоспоримой истины. Но как можно держаться вдали от той, к которой его так влечет? Которая очаровала его, не отдавая себе в этом отчета. От той, которая захотела стать его любовницей. Он этого не знал, но ясно было одно: лежать вот так в лесу, стараясь не пропустить ее, отнюдь не лучший способ выбросить ее из головы.
      Он только отдаст ей обещанную баночку с медом. Это дело чести. И сразу уйдет. Это великолепный план.
      Когда Саманта была уже совсем близко, он вышел из-под развесистой ивы на тропинку.
      Она остановилась и ахнула:
      – Господи, лорд Уэсли, вы меня напугали.
      – Прошу прощения. Я не хотел.
      Воцарилось оглушительное молчание. Она комкала в пальцах ленты своей шляпки, ожидая, когда он заговорит, но он словно лишился дара речи и только смотрел на нее, не в силах произнести ни слова, вспоминая их вчерашний разговор. Ведь она предложила ему стать его любовницей, а он отказался. Ее голос прервал его размышления:
      – Что же, приятно было повидаться с вами, милорд. Извините, я тороплюсь. – Она повернулась, чтобы уйти. Он схватил ее за руку:
      – Постойте. Я хотел отдать вам вот это. – Он протянул ей баночку. – Вы вчера ее забыли.
      Румянец выступил у нее на лице, и он спросил себя: не вспомнила ли она, как он целовал ее у себя дома, после того как отдал ей мед?
      Она взяла баночку.
      – Благодарю вас. Я постараюсь, чтобы мистер Тимстоун получил крем. А теперь прошу прощения… – Она попыталась высвободить руку, но он крепче сжал ее. Саманта вопросительно посмотрела на него: – Что-нибудь еще, милорд?
      Он внимательно смотрел на нее. В глазах ее не было и намека на желание, только холодное отчуждение.
      Вот непостоянная особа! Только что хотела взять его в любовники, а теперь, судя по всему, ей не терпится поскорее избавиться от него. Здравый смысл подсказывал ему, что так и должно быть. Но все существо его восставало против этого. Какая разительная перемена! Пусть он отказался стать ее любовником, но его желание нисколько не ослабло.
      – Что-нибудь случилось, мисс Бриггем? Вы, кажется, спешите.
      – Нет, милорд. Но есть один проект, и я должна осуществить его как можно скорее.
      – Что за проект?
      Она опустила глаза.
      – Вас это никак не может заинтересовать.
      Она не хочет поделиться с ним деталями проекта, который явно очень важен для нее, раз ей так не терпится вернуться домой и заняться им. Черт побери, он никак не думал, что ему будет так не хватать простых дружеских отношений, установившихся между ними. Нужно просто дать ей уйти.
      Но этого Эрик не мог сделать.
      Став прямо перед ней, он кончиком пальца поднял ее подбородок так, что глаза их встретились.
      – О нашем вчерашнем споре…
      Лицо ее вспыхнуло.
      – Вы передумали?
      «Да».
      – Нет. – Он нахмурился. – Но я надеялся, что мы можем остаться друзьями.
      Он ожидал от нее какой угодно реакции, но только не вспышки гнева.
      – Друзьями? – Она вскинула брови. – Да, наверное, могли бы. Видит Бог, друзей у меня не так уж много, чтобы разбрасываться ими.
      – Но вы сердитесь на меня.
      – Нет, я просто разочарована. Я сержусь на положение, в котором оказалась. На положение, в котором оказываются тысячи женщин по самым разным причинам. Потому что некрасивы, неумны, небогаты. Они вынуждены оставаться старыми девами, прожить всю жизнь, не испытав мужской ласки. – Глаза ее метали молнии. – У женщины должна быть возможность выбора. Господи, ведь это все равно что быть насильно выданной замуж.
      Он замер.
      – Нет, это разные вещи.
      – Не разные. Совершенно одинаковые. – Высвободив руку из его внезапно разжавшихся пальцев, она отошла. – Похититель Невест понял бы меня.
      Он весь напрягся.
      – Похититель Невест? Что за вздор. Это не более чем обычный преступник, убегающий с женщинами, у которых…
      – Нет выбора. Их заставляют жить так, как им не хочется. – Голос ее задрожал от переполнявших ее чувств. – Он дает женщине возможность выбора. И дарит ей бесценный дар – свободу. Я могу ей лишь по-доброму позавидовать.
      Ему стало больно за нее – он не мог отрицать справедливости ее слов. Выбор женщин строго ограничен.
      Сжав кулаки и опустив руки, чтобы не поддаться желанию прикоснуться к ней, он сказал:
      – Возможно, Похититель Невест понял бы вас, но вы никогда его больше не увидите.
      Она бросила на него такой взгляд, что у него мурашки побежали по спине от дурного предчувствия.
      – Это вы так думаете, – сказала она сдержанно.
      И, прежде чем он опомнился, бросилась бежать.
      Ошеломленный, он смотрел ей вслед. Разумеется, она просто с досады наговорила чепухи, как это часто бывает с женщинами. Но он тут же прогнал эту мысль.
      Саманта Бриггем самая искренняя женщина из всех, которых ему доводилось встречать. У нее слово не расходится с делом. Она не станет просто так болтать.
      Очевидно, она намеревалась – или по крайней мере надеялась – снова увидеть Похитителя Невест. Она не знает, что без его помощи это ей не удастся.
      Его охватили опасения. За нее. И за себя.
      Господи, что она задумала?

      «Что она задумала?» – ломал голову Эрик, подъезжая к конюшне. Он спешился и отдал поводья Артуру.
      – Нам нужно потолковать, – тихо проговорил Артур.
      Граф бросил мгновенный взгляд на Артура, и сердце у него упало – он сразу узнал особое выражение лица Артура. Лорд кивнул:
      – Встретимся, где обычно, через полчаса.
      Через тридцать минут Эрик вошел в беседку, стоявшую на задах его сада. Внутри мраморного павильона с озабоченным видом шагал взад-вперед Артур, он даже осунулся.
      – Есть еще одна, которой нужна помощь, – сказал Артур с места в карьер.
      Эрик прислонился к балюстраде и скрестил руки на груди.
      – Я слушаю.
      – Ее зовут Анна Барроу. Вроде бы все как всегда, но…
      Артур замолчал, и Эрик поторопил его:
      – Вас что-то беспокоит?
      – Да я вот думаю, что это чертовски странно – как я услышал про это. – Он уставился на Эрика. – Сдается мне, слухи эти распустила мисс Самми.
      Эрик похолодел.
      – Прошу прощения?
      – Я тоже удивился, это да, потому что мисс Самми не из тех, кто любит посплетничать. Но я услышал это от самой Сары, кухарки Бриггемов. Она мне говорит: мисс Самми приходит утром на кухню и рассказывает, что эту вот силком выдают за ужасного человека, и неудивительно, если Похититель Невест ее освободит. Рассказала даже, как та поедет по одной дороге через две ночи. Как вы думаете, откуда мисс Самми могла услышать такое?
      – Не могу сказать, – медленно проговорил Эрик. – А еще кто-нибудь рассказывал вам об этом?
      – Нет. И это тоже странно. Такие вот истории обычно добираются до меня из разных источников.
      – Повторите еще раз, что вам сказала Сара.
      Артур повторил, а потом сказал:
      – Этот отряд охотников за Похитителем все растет, и они твердо решили вас схватить. И судья тоже. Может, это ловушка – вся эта история? Что вы будете делать?
      – Сообщу вам, как только решу. А пока разузнайте потихоньку, что сможете, об этой Анне Барроу.
 
      Эрик вошел в кабинет и налил себе бренди. Запрокинув голову, осушил бокал, с наслаждением ощутив внутри тепло. Налил еще и, подойдя к камину, уставился на догорающий огонь. В голове у него вертелось множество вопросов.
      Почему Саманта распространяет слухи о мисс Барроу? Она ведь говорила, что сплетни ее не интересуют. Случайно ли она узнала эту новость или кто-то намеренно ей рассказал, а она распространяет ее? Но тогда она ничего не сказала ему, когда они разговаривали у озера? Или кто-то из отряда охотников за Похитителем сообщил ей это, надеясь устроить ему ловушку? Скорее всего так. Но почему он воспользовался Самантой? Это не имеет смысла. Разве что…
      Неужели кто-то надеялся, что она передаст это ему? Неужели кто-то его подозревает?
      Но если он под подозрением, почему этот «кто-то» не сообщил новость непосредственно ему, чтобы он узнал о случае с мисс Барроу и принял меры? Тем более если ему готовится ловушка?
      Поставив бокал на каминную полку, он провел руками по лицу и задумался над другим вариантом, который больше не мог игнорировать.
      Не выдумала ли Саманта всю эту историю, чтобы выманить Похитителя Невест и снова увидеться с ним? Не об этом ли «проекте» она говорила? Он вспомнил, что ответила Саманта, когда он сказал, что она никогда больше не увидит Похитителя Невест. «Это вы так думаете», – заявила она. Черт побери, существует ли девушка, которую нужно спасти, или это просто хитрость? А если существует, каким образом Саманта узнала о ней?
      Нет, не могла она выдумать всю эту историю. Слишком честна и совестлива.
      Но внутренний голос твердил насмешливо: «Она хочет снова увидеть Похитителя Невест. Восхищается его благородством. Жаждет приключений».
      «Хочет завести любовника».
      Ревность терзала его, горький смех слетел с губ. Он сходит с ума. Ревнует к самому себе. Но есть способ во всем разобраться.
      Похититель Невест спасет мисс Анну Барроу, если, конечно, она существует.
      А если мисс Саманта Бриггем окажется замешанной в это дело, посмотрим, действительно ли она хочет познакомиться с Похитителем.
 
      На другой день к вечеру Эрик остановил Императора и прикоснулся к шляпе, увидев судью, тоже верхом.
      – Добрый день, Стратон, – поздоровался он с судьей. – Прекрасная погода для верховой прогулки.
      Адам Стратон тоже прикоснулся к шляпе.
      – Замечательная, лорд Уэсли. Но я не на прогулку, я – в Лондон. Поступила новая информация.
      Эрик поднял брови:
      – Вот как? Очередное расследование или продолжение старого?
      – Это касается дела Похитителя Невест.
      – Неужели? Вы схватили этого разбойника?
      – Пока нет. Однако новые сведения внушают надежду на его поимку.
      – Желаю удачи. Давно пора покончить с этим негодяем. Впрочем, о нем ничего не слышно последнее время.
      – Последней жертвой была мисс Бриггем, – заметил Стратон, поджав губы. – Но тут его постигла неудача. Не опоздай я на несколько минут, я задержал бы его. К несчастью, мисс Бриггем не дала сколько-нибудь ценных показаний.
      – Вот как?
      – Да. Твердила, что Похититель – смелый благородный человек, а на меня смотрела как на клеветника. – Судья покачал головой. – Весьма необычная девица.
      Эрик с трудом сдержал улыбку.
      – Пожалуй, что так.
      – Попомните мои слова, милорд, удача изменила Похитителю Невест. Доказательством тому служит похищение мисс Бриггем. Он обязательно совершит еще ошибку, я очень на это надеюсь и не упущу момента.
      – Желаю удачи.
      – Я тоже. – Стратон некоторое время поправлял перчатки, а потом спросил: – Как поживает ваша сестрица, милорд?
      – Она возвращается домой. Я жду ее на днях. Дарвин скончался.
      Стратон судорожно сглотнул.
      – Сожалею об ее утрате.
      Эрик не стал говорить о том, что смерть Дарвина не была ни для кого утратой, тем более для Маргарет.
      – Непременно передам ваши соболезнования.
      – Благодарю вас. Всего хорошего, лорд Уэсли. – Стратон кивнул и, ударив каблуками по бокам лошади, потрусил по дороге, ведущей в Лондон.
      Эрик повернул Императора к тропе, ведущей к Уэсли-Мэнор. Адаму Стратону придется провести в Лондоне по меньшей мере два дня, чтобы разобраться в «информации» о Похитителе Невест, которую ему подсунул сам Эрик.
      А два дня – более чем достаточно, чтобы сделать все, что Эрик собирался. Ему не хотелось морочить голову Адаму, честность и неподкупность этого трудолюбивого человека вызывала у него восхищение. Но поскольку успех Адама именно в этом случае означал для Эрика виселицу, он заглушил в себе голос совести.
      Прежде чем углубиться в лес, Эрик обернулся. При виде кареты, появившейся из-за поворота дороги, ведущей в Лондон, он натянул поводья и остановил Императора. Прикрыв глаза ладонью от яркого солнца, он внимательно всмотрелся в экипаж. И когда узнал не только экипаж, но и сидевшую в нем девушку с каштановыми волосами, насторожился.
      Почему это Саманта Бриггем возвращается из Лондона?
 
      Едва Самми вошла, как Хьюберт бросился к ней.
      – Ну? – нетерпеливо спросил он. – Получилось?
      Она похлопала по своей сумочке и кивнула:
      – У меня все здесь. Деньги, билет для проезда на борту «Мореплавательницы», которая отходит в Америку завтра утром.
      – Сирил ничего не заподозрил?
      Саманте стало стыдно – ведь ей пришлось обмануть их верного кучера.
      – Ничего. Этот симпатяга поверил, что я все время провела в книжном магазине.
      Хьюберт одобрительно кивнул.
      – А теперь еще раз заново просмотрим весь план, чтобы убедиться, что ты готова.
      – Прекрасно. – И Саманта заходила взад-вперед, загибая пальцы при каждом пункте. – После обеда я сошлюсь на усталость и уйду к себе. Сирил уходит домой в девять. Через полчаса после этого мы с тобой встретимся в конюшне, и ты поможешь мне оседлать лошадей. Я поеду на Тростинке и доведу Танцовщицу до того места, которое обозначила в письме мисс Барроу. Полагаю, потребуется час или полтора, чтобы доехать туда – мисс Барроу проедет там после полуночи.
      Хьюберт кивнул:
      – Великолепно. Продолжай.
      – Когда я приеду на место, привяжу Танцовщицу, чтобы она была рядом с дорогой, но скрыта из виду. Потом спрячусь и дождусь, когда приблизится карета мисс Барроу. Если Похититель Невест явится, чтобы спасти ее, я просто останусь в укрытии, а потом вернусь домой. Если же не появится, остановлю карету, скажу что лошадь моя захромала и попрошу помочь. Пока кучер будет осматривать Тростинку, я передам деньги и билет мисс Барроу и объясню, где найти Танцовщицу. Постараюсь как можно дольше отвлекать внимание кучера, чтобы дать ей возможность скрыться.
      – А ты записала, где ей найти корабль и оставить Танцовщицу, чтобы Сирил смог ее вернуть?
      – Нет еще, но сделаю все до обеда. По словам агента, продавшего мне билет, неподалеку от доков есть платная конюшня. Мисс Барроу без труда ее найдет. – Саманта поправила очки. – Мы ничего не упустили?
      – Я все же думал о возможных затруднениях, Самми. – Взгляд у Хьюберта стал тревожным. – Что, если ты не сумеешь достаточно долго отвлекать внимание кучера, чтобы мисс Барроу успела уехать? И даже если она это сделает, что, если он поймет, что она исчезла? Он может заподозрить, что ты помогла ей, и ничего хорошего тебе тогда ждать не приходится.
      – Дельное замечание. – Саманта постучала пальцами по подбородку. – Что же мне делать? Мне не хотелось бы огреть этого малого дубинкой по голове.
      – Конечно. Вдруг ты не сумеешь нанести достаточно сильный удар.
      – Я как раз думала о том, как бы удар не оказался слишком сильным.
      – Хорошо бы он согласился добровольно немного вздремнуть, пока мисс Барроу благополучно не скроется.
      Они помолчали, и Хьюберт сказал:
      – Я могу дать тебе снадобье. – В голосе его звучало волнение. – Я приготовил его из трав, основываясь на медицине южноамериканских племен. С его помощью можно усыплять на какое-то время животных, к примеру бурундуков, чтобы исследовать их. Оно совершенно безвредно. Кучер непременно уснет. И проспит час-другой.
      Самми подняла брови.
      – А как ему дать это снадобье?
      – У тебя есть шляпная булавка?
      – Шляпная булавка?! – удивилась Саманта.
      – Я намажу булавку жидкостью. Тебе останется только уколоть его.
      – Думаешь, он не заметит? – спросила она с недоверием.
      – Не успеет. Подумает, что его укусила пчела, и тут же уснет.
      Саманта улыбнулась:
      – Ах, Хьюберт, ты просто гений.
      Юноша вспыхнул от удовольствия.
      – А ты в этом когда-нибудь сомневалась?
      – Ни минуты. – Она взъерошила его непокорные волосы. – По-моему, мы все обдумали.
      – Да… если не считать того, что я буду очень беспокоиться за тебя. Может, позволишь мне поехать с тобой?
      – Исключено. Ты должен отвлечь внимание мамочки на тот случай, если она обнаружит мое исчезновение. – Самми умолчала о том, что не хочет подвергать брата риску. Она крепко сжала его руки. – Я рада, что ты готов защитить меня, но не волнуйся, все будет хорошо. Мне нужно только передать ей деньги и билет и все объяснить. Но если появится Похититель Невест, я вообще окажусь там лишней.
      – Зато ты все увидишь, а я нет. А мне так хочется посмотреть на этого благородного человека, – прошептал Хьюберт.
      – Если я и увижу его, то лишь издали. Поговорить не удастся.
      Хьюберт опустил голову и поковырял пол носком ботинка.
      – Я знаю, но все равно мне хотелось бы поехать.
      – Это невозможно, пойми! Ну, кажется, мы все обсудили, а у меня еще уйма дел. Увидимся за обедом.
      Она вышла, а Хьюберт, вздохнув, погрузился в размышления. Он знал, почему Самми не хочет брать его с собой. Боится, как бы с ним чего не случилось, но черт побери, что он за мужчина, если позволит сестре пробираться ночью по лесу в одиночестве? Ведь если с ней что-то случится, он никогда себе этого не простит.
      Стало быть, надо поехать следом за ней тайком. И тогда он не только сумеет защитить ее, но и сам станет участником интересного приключения. А может быть, даже найдет ответ на вопрос, не дававший ему покоя со времени похищения Самми.
      Он вспомнил об опыте, которым занимался вот уже несколько недель. Верна ли его мысль?
      Если да, то он узнает, кто скрывается под маской Похитителя Невест.

      Самми стояла за высокими кустами у обочины дороги, ласково гладя шею Тростинки, чтобы успокоить ее. Пока все шло по плану. Сердце девушки билось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Луна скрылась за облаками. Это было на руку Самми. Стрекотали кузнечики, ласковый ветерок овевал ее пылающие щеки.
      Через несколько минут мисс Барроу будет на пути к свободе. Самми несколько раз глубоко вздохнула, и ее охватило нетерпеливое ожидание, смешанное со спокойной уверенностью. То, что она делает, – это правильно. На карту поставлена судьба юной девушки!
      Танцовщица привязана к дереву в нескольких ярдах отсюда, и ее совершенно не видно. Со своего места за кустами Самми видела дорогу, но саму ее никто не мог увидеть. Сжимая в руке ридикюль, где лежало все необходимое, Самми выглянула из-за кустов и огляделась.
      Появится ли Похититель Невест? При мысли о том, что она снова увидит этого героического искателя приключений, мурашки побежали по телу. Она молила Бога, чтобы он появился. Иначе ей самой придется провести эту рискованную операцию.
 
      В одеянии Похитителя Невест с закрытым маской лицом, Эрик сидел на Чемпионе, прячась в густых зарослях. Каждый его мускул был напряжен. В соответствии с информацией, собранной Артуром, история мисс Барроу действительно оказалась драматичной.
      Эрик осматривал окружающее пространство, напряженно прислушивался, стараясь уловить какой-нибудь звук. Инстинкт подсказывал, что что-то не так. И в этот момент послышался скрип колес приближающегося экипажа.
      Забыв об осторожности, Эрик тронул Чемпиона и поехал вперед по затененному месту, пока не оказался в выгодном положении – в стороне от дороги, откуда удобно было броситься наперерез карете, когда она выедет из-за поворота.
      – Будь наготове, друг мой, – прошептал Эрик, похлопав Чемпиона по шее. Конь прижал уши в знак того, что понял.
      Он подался вперед, не отрывая глаз от дороги. Показалась карета, запряженная парой гнедых. Эрик впился взглядом в герб на дверцах. Герб соответствовал описанию, которое дал Артур. Глубоко вздохнув, Эрик тронул Чемпиона, точно рассчитав скорость. Когда карета поравнялась с ним, он протянул руку и выхватил поводья у испуганного кучера и остановил карету.
      Сунув руку под плащ, он выхватил свой букет-подпись и прикрепил послание к сиденью рядом с кучером.
      – Провалиться мне на этом месте, – сказал кучер. – Да это же Похититель Невест.
      – Молчи, – приказал Эрик хриплым голосом. – Не мешай, и с тобой ничего не случится. Я сейчас…
      Он не договорил, внимание его привлекло какое-то движение по другую сторону дороги. Он повернулся и увидел выглядывающую из-за кустов Саманту.
      Он сжал кулаки. Проклятие! Так она замешана в этом деле? Каким образом? Видит Бог, он это узнает. Но сначала нужно разобраться с кучером.
      Эрик снова повернулся к нему и обругал себя. В те немногие мгновения, что он отвлекся, кучер не дремал. Разъяренный, он схватил деревянную дубинку. Эрик не уклонился, и удар пришелся по голове сбоку. Эрик вылетел из седла, упал на дорогу и сильно ушибся. Тело пронзила невыносимая боль.
      – Получай, дьявол! – услышал он словно бы издалека и потерял сознание.
      Самми в ужасе наблюдала за этой страшной картиной.
      – Только попробуй украсть дочку моего хозяина! – неистовствовал кучер.
      Из кареты донесся приглушенный женский голос.
      – Не волнуйтесь, мисс Барроу, – крикнул кучер. – Вы заперты крепко-накрепко. По приказанию вашего папаши. – Он вытащил из-под сиденья веревку, спрыгнув на землю, подошел к неподвижно лежащему Похитителю. – Я так и знал, что ты попытаешься украсть мисс Барроу, паршивый ворюга, и подготовился. Сейчас я хорошенько скручу тебе руки и ноги, отвезу к судье и получу обещанную за тебя кругленькую сумму.
      Самми зажала ладонью рот, чтобы сдержать крик. Надо действовать, иначе этот ужасный человек сдаст Похитителя Невест властям.
      Ее охватила мрачная решимость. Такого она просто не может допустить.
      Открыв ридикюль, Самми достала шляпную булавку, надвинула на лоб капюшон и, держа перед собой булавку, как меч, пригнулась и двинулась вперед. Кучер что-то бормотал себе под нос, полностью поглощенный своим занятием.
      Самми тихо подкралась к кучеру и, моля Бога, чтобы снадобье подействовало, вонзила булавку кучеру в ягодицу.
      – Ух! – Бросив веревку, кучер прижал руку к уколотому месту и резко обернулся. Самми вскочила и стала пятиться, пока не уперлась спиной в экипаж. Кучер с угрожающим видом направился к ней.
      – А ты кто такая?
      Сердце у Самми гулко билось, пряча булавку в складках платья, она мысленно взвывала: «Засыпай же!»
      И словно услышав ее призыв, кучер закатил глаза, колени у него подогнулись, и он рухнул на землю, рядом с Похитителем Невест. Некоторое время Самми смотрела на него, затем наклонилась и услышала его тихий храп. У девушки гора свалилась с плеч. Хьюберт действительно гений!
      Она опустилась на колени рядом с Похитителем Невест и прижала пальцы к его шее. Почувствовав, как сильно бьется жилка, она чуть не упала в обморок от радости. Но тут задрожала дверца кареты.
      – Выпустите меня, пожалуйста! – донесся голос изнутри.
      Подкравшись к кучеру, Самми сунула руку в его жилетный карман и вытащила ключ. Через несколько мгновений девушка вышла из кареты. Вид у нее был испуганный.
      – Кто вы?
      – Саманта Бриггем. Ваш кучер ударил Похитителя Невест. Я усыпила его на время. Но нам нужно торопиться.
      Взгляд мисс Барроу упал на мужчин, лежащих на земле.
      – Боже правый. Что нужно делать?
      Самми опустилась на колени возле Похитителя.
      – Попробуйте развязать его, а я постараюсь привести его в чувство.
      Мисс Барроу стала распутывать узлы, стягивающие его запястья. Самми осторожно провела руками по маске, натянутой на его голову, и нащупала над ухом шишку величиной с яйцо.
      Она слегка потрясла его за плечи:
      – Вы меня слышите, сэр? Прошу вас, очнитесь.
      Эрик различил голос, доносившийся до него словно через густой наполненный болью туман. Потом почувствовал осторожное прикосновение рук, гладивших его по лицу. Прикасающихся к голове. Скользящих по плечам. Он сделал вдох и ощутил запах меда.
      – Вы меня слышите, сэр?
      Эрик медленно повернул голову, и его пронзила острая боль. С трудом открыл глаза, несколько раз моргнул, пытаясь соединить в одну три фигуры, плавающие перед ним. Когда наконец ему это удалось, оказалось, что перед ним обеспокоенное лицо Саманты Бриггем.
      Когда взгляды их встретились, она крепко зажмурилась.
      – Слава Богу, с вами все в порядке. – Самми улыбнулась ему и добавила: – Вам нечего бояться, сэр. Это я, ваш друг, Саманта Бриггем.
      Он попробовал поднять голову, но сразу же отказался от этого намерения, потому что дьяволы с молотками в лапах застучали по его вискам. Он застонал.
      Она положила руки ему на грудь.
      – Не двигайтесь. Полежите еще немного.
      – Я его развязала, – послышался незнакомый женский голос. – Как он?
      – Приходит в себя, – ответила Саманта. – Не хотите ли воспользоваться теми же веревками и связать кучера на тот случай, если он вдруг проснется?
      – С удовольствием, – последовал тихий ответ.
      «Кучера? Разве они поехали кататься?»
      – Что случилось? – прошептал он, еле ворочая языком.
      – Вас ударил кучер мисс Барроу. – В ее глазах была озабоченность. – Вы не помните? Вы хотели спасти мисс Барроу.
      Спасти? Он поднес руку к голове, рука коснулась шелка, и память мгновенно вернулась к нему. Маска. Похититель Невест. Хотел спасти. Увидел Саманту по ту сторону дороги. Отвлекся. Кучер с дубинкой.
      Вспомнив, что нужно говорить хрипло и с акцентом, он сказал:
      – Вспомнил. А где кучер?
      – Он спит. Мисс Барроу связывает его.
      На него накатила дурнота, он крепко зажмурился и задышал глубоко и медленно. А Саманта одной рукой сжала его руку в перчатке, а другой принялась гладить его лицо и плечи. Спустя мгновение дурнота прошла, и он снова обрел способность соображать.
      Все это просто ужасно. Ему нужно убраться отсюда как можно быстрее – равно как и мисс Бриггем, и мисс Барроу, – прежде чем кучер придет в себя и попытается потащить его к судье. Кучер или кто-либо еще, кто в это время окажется на дороге.
      Или они уже узнали, кто он?
      Открыв глаза, он посмотрел на Саманту.
      – Снимал ли кучер с меня маску?
      – Нет.
      Точно гора с плеч свалилась.
      – А вы-то?
      Глаза ее округлились, и она покачала головой:
      – Нет.
      Он немного расслабился. Слава Богу, она не знает, кто он. Она пожала ему руку, и он ответил на рукопожатие.
      – Не бойтесь, сэр, – прошептала она. – Я сделаю все, чтобы вам не причинили больше вреда. – Она положила свободную руку на его подбородок под маской и ласково улыбнулась.
      Глаза его сузились. Она явно проявляет заботу о Похитителе Невест. И излишне фамильярна с этим типом, черт побери.
      – Вы больше нигде не ушиблись? – спросила она с трогательной заботой, вызвавшей у него сильное раздражение.
      Господи, она еще спрашивает! Да на нем живого места нет. Но он ей об этом не скажет. А то, чего доброго, предложит массаж.
      – Я чувствую себя прекрасно, – проскрипел он. – Я хочу сесть.
      Он оперся о локти. Она схватила его за предплечья и помогла подняться. Все поплыло у него перед глазами, он обхватил голову и вздрогнул, наткнувшись на здоровенную шишку. Головокружение быстро прошло, и он опустил руки.
      Облизнув губы, он прошептал с шотландским акцентом:
      – Почему вы здесь?
      – Потому же, почему и вы. Чтобы помочь мисс Барроу.
      – Вы не доверили мне это дело?
      Она поправила очки и очень серьезно посмотрела на него:
      – Я бы доверила вам свою жизнь, сэр. Но мисс Барроу просила помощи у меня. Поскольку я никак не могла узнать, дойдут ли до вас слухи о ее бедственном положении, я сама решила помочь ей.
      – Каким образом?
      Саманта коротко изложила ему план, который вызвал у него восхищение, смешанное с яростью. Он перевел взгляд на спящего кучера, которого мисс Барроу связывала, как гуся. Черт побери, жаль, что он был без сознания и не видел, как Самми всаживает в задницу этого мерзавца свою булавку.
      – Неужели вы не понимаете, что рискуете жизнью?
      – Вы тоже рискуете жизнью. Уверяю вас, я не стала бы ничего предпринимать, не обдумав все до мельчайших деталей. Но вы понимаете, что я не могла не откликнуться на мольбу мисс Барроу о помощи.
      – Но вас могли ранить! – По спине у него пробежал холодок при мысли о том, что она лежит среди леса, во власти этого негодяя с дубинкой или кого-то еще.
      – Я знала, что рискую. Но согласитесь, что результат того стоит. – Она встала и протянула ему руки. – Попробуйте подняться на ноги. Только не торопитесь.
      Держа ее за руки, он встал на колени, подождал, пока пройдет головокружение, и наконец поднялся. Колени слегка дрожали, он вцепился ей в плечи и закрыл глаза, делая глубокие вдохи, пока не восстановил равновесие.
      – С вами все в порядке? – взволнованно спросила Самми.
      Он открыл глаза и посмотрел на нее:
      – Да, девушка.
      – Очень рада. Я чуть не умерла, когда это чудовище набросилась на вас. Для меня большая честь оказать вам помощь. Я всегда готова это делать.
      Эрик похолодел. Господи, если он не примет самые решительные меры, она наденет плащ и маску – с нее станется – и будет разъезжать по лесам с мешком шляпных булавок. Еще крепче стиснув ее плечи, он едва удержался от желания хорошенько встряхнуть ее.
      – Ваша преданность вызывает у меня почтение, девушка, и я буду вечно благодарен вам за то, что вы этой ночью спасли меня. Впрочем, если бы не ваше вмешательство, я без проблем освободил бы мисс Барроу.
      Самми почувствовала себя уязвленной, это было видно по ее глазам, и он понял, что его оскорбление попало в цель.
      – Я не хотела…
      – Это не важно. Ваше появление отвлекло мое внимание, а это позволило кучеру меня ударить. Такая ошибка могла стоить мне жизни.
      Ее глаза округлились от ужаса, и в них появился блеск. Уж не слезы ли, черт побери. Он испытывал стыд оттого, что обошелся с ней слишком сурово, не удержался и провел кончиком пальца по ее щеке.
      – Это могло стоить жизни и вам, девушка. Случись с вами что-нибудь, я никогда не простил бы себе этого. Обещайте, что не станете больше пытаться мне помогать. Слишком опасно.
      – Но…
      – Обещайте, мисс Бриггем. Я не уйду, пока не пообещаете.
      Поколебавшись, она кивнула:
      – Хорошо, обещаю. Но вы должны знать… – она медленно подняла руку и положила ее на его щеку, – что вызываете у меня глубочайшее восхищение.
      Его словно обдало теплой волной, и потребовалась вся его сила воли, чтобы не прижаться губами к ее пахнущей медом ладони.
      – И глубочайшую привязанность, – тихо добавила она.
      Он похолодел, его словно окатили ушатом ледяной воды. Привязанность? И не просто привязанность, а глубочайшую? Проклятие! Он вовсе не желает, чтобы она испытывала глубочайшую привязанность к другому мужчине, пусть даже этот мужчина он сам.
      К ним подошла мисс Барроу, и Эрик заставил себя отогнать эту необъяснимую, не говоря уже раздражающую, ревность.
      – Кучер связан надежно? – спросил он.
      – Да, сэр.
      – Вы по-прежнему хотите, чтобы я вам помог, мисс Барроу?
      – Больше, чем когда-либо, сэр.
      – Тогда пора ехать. Возьмите с собой те вещи, которые вам хочется. – Он повернулся к Саманте: – Приведите вашу лошадь и ту, которую вы привели для мисс Барроу.
      Пока они выполняли его указания, он пошел туда, где в сторонке стоял Чемпион, и убедился, что конь невредим. Потом вернулся и проверил, крепко ли связан кучер. Мисс Барроу постаралась. Негодяю не удастся освободиться от веревок.
      Когда мисс Барроу отошла от кареты с небольшим чемоданчиком, Эрик сказал:
      – Обождите здесь. – И повернулся к Саманте, которая вышла из леса, ведя в поводу двух лошадей: – Мисс Барроу поедет со мной. А вы поведете вторую вашу лошадь в поводу, и я провожу вас до дому.
      – Не нужно, – запротестовала Саманта, садясь в седло. – Лучше побыстрее уезжайте отсюда.
      – Я и уеду. Как только увижу, что вы благополучно добрались до дому. Туда больше часа езды, это слишком далеко, чтобы вы ехали одна, в особенности в столь позднее время. Препираться с вами, девушка, я не стану.
      Она недовольно фыркнула.
      – Тогда возьмите хотя бы вот это. – Она протянула ему свой ридикюль. – Здесь деньги и билет на «Мореплавательницу». Все это я припасла для мисс Барроу. – Он открыл было рот, чтобы возразить, но она настояла: – Прошу вас, возьмите. Для меня очень важно, что я сумела ей помочь.
      В этот момент Эрику захотелось заключить ее в объятия и расцеловать.
      – Я сам все приготовил для мисс Барроу. Но раз вам так хочется, деньги я ей отдам, а билет уничтожу. Не нужно никаких свидетельств. Когда вернетесь домой, непременно уничтожьте все, что может навести на вас подозрение. Поняли?
      – Да.
      – Тогда поехали.
      Он подошел к Чемпиону, помог сесть мисс Барроу и сам взлетел в седло. Затем развернул коня и въехал в лес, направляясь к дому Саманты.
 
      Хьюберт поправил очки на переносице и едва удержался от яростного желания пнуть от отчаяния ствол дерева. То, что начиналось, как большое приключение, почему-то потерпело полное фиаско. Исходя из сведений, содержавшихся в письме мисс Барроу, он знал, где ему надлежало быть, но, к сожалению, у него не оказалось сведений о том, как туда попасть.
      Как же он потерял Саманту из виду? Только что она была в десяти ярдах впереди него и вдруг исчезла. Словно растворилась.
      Он был в сильном раздражении. Как же сумеет защитить сестру, если не найдет ее? И как он сумеет провести свой опыт, чтобы узнать, кто такой Похититель Невест? Нужно непременно найти Самми.
      Продолжая пробираться через незнакомый лес в том направлении, где он в последний раз видел сестру, Хьюберт шел и шел, то и дело останавливаясь, чтобы прислушаться. Примерно через четверть часа он замедлил шаг, услышав в отдалении приглушенные голоса. Пригнувшись, юноша осторожно двинулся дальше. Сердце у него радостно подпрыгнуло, когда он увидел Самми верхом на Тростинке. Радость перешла в волнение, когда он заметил того, кто разговаривал с ней, – человека в маске, который мог быть только печально известным Похитителем Невест.
      Нашел! Он окинул взглядом место действия. Женщина, которая могла быть только мисс Барроу, стояла у кареты, держа в руках дорожный чемодан. У обочины стоял огромный вороной. Вспомнив, что ему рассказала Самми, Хьюберт сделал вывод, что это конь Похитителя. Его восторг смешался разочарованием, когда он понял, что все трое собираются уезжать. Нужно действовать немедленно, если он надеется провести свой эксперимент.
      Не сводя глаз с Похитителя Невест, юноша двинулся к вороному и с сильно бьющимся сердцем открыл кожаный мешочек, который сжимал в руке. Быстро рассыпал содержимое по седлу, поводьям и стременам, после чего ушел, прячась за густыми зарослями кустарника.
      Будь у него побольше времени, насыпал бы порошок в седельную сумку Похитителя и провернул в ней дырочку, чтобы за ним остался след. И тогда он выследил бы этого человека! Юноша проклинал провал своего первоначального плана, но, рассыпав порошок так, как он это сделал, можно будет по крайней мере увидеть, действительно ли порошок обладает долговременными фосфоресцирующими свойствами. Возможно, Похититель Невест приведет его к коттеджу, в который привозил Самми!
      Еще немного – и Похититель усадил в седло мисс Барроу, сел сам и въехал в лесную чащу.
      Стараясь не упускать из виду Самми, Хьюберт пошел следом за всеми. Но вскоре его охватило разочарование: он понял, что они направляются к Бриггем-Мэнор, и надежда отыскать коттедж Похитителя рухнула. Подумать только! Все вышло не так, как хотелось! Перед лужайкой у их дома всадники остановились. Хьюберт подкрался ближе.
      – Здесь мы расстанемся, мисс Бриггем, – сказал Похититель скрипучим низким голосом с шотландским акцентом. – Еще раз спасибо за помощь и помните о вашем обещании.
      – Я тоже благодарю вас, мисс Бриггем, – сказала мисс Барроу.
      – Помоги Господь вам обоим, – отозвалась Самми.
      Похититель Невест повернул коня и помчался вместе с мисс Барроу по лесу. Мгновение – и тьма поглотила его.
      На лице Самми появилась улыбка, девушка закрыла глаза, вздохнула и направилась к конюшне.
      Как только Саманта исчезла из виду, Хьюберт помчался к дому. Хотя его эксперимент не удался, он едва сдерживал возбуждение. Ведь он увидел Похитителя Невест! Услышал его голос!
      Удастся ли ему, если повезет, узнать, кто такой этот Похититель?

      Из лондонской «Таймс»:
      «Похититель Невест снова нанес удар! Очередное похищение, произведенное небезызвестным Похитителем Невест две ночи тому назад, ответило на жгучий вопрос: когда он снова нанесет удар? Теперь украдена мисс Анна Барроу из Кента, помолвленная с мистером Люсьеном Фаулером. Кучер мисс Барроу, Найджел Гренуэй, сообщил судье, что до того, как он пал жертвой необъяснимого недуга, некая фигура в капюшоне появилась позади него, и это наводит на мысль, что у Похитителя Невест есть сообщник. Судья поклялся, что Похититель, как и все замешанные в этом деле лица, предстанет перед судом.
      Общество охотников за Похитителем Невест сообщает, что количество его членов возросло до двух сотен и растет с каждым днем. Отец последней жертвы, мистер Уолтер Барроу, тоже вступил в общество. Награда увеличилась до девяти тысяч фунтов за поимку преступника».

      Эрик не отрываясь смотрел на слова, от которых у него все внутри сжалось: «…наводит на мысль, что у Похитителя Невест есть сообщник». Швырнув газету на стол, он ущипнул себя за переносицу. Сообщник. Черт побери. Рассмотрел ли кучер в темноте, что под капюшоном скрывалась женщина. Сообщил ли он судье приметы Саманты?
      Он встал и заходил по кабинету. Проклятие! Неужели этот Гренуэй рассмотрел Саманту?
      Он сжал кулаки. Леденящий страх охватил его. Нужно защитить Саманту. Для этого необходимо выяснить, что именно Гренуэй сообщил судье. Только поговорив с судьей, он решит, нужно ли снабдить Адама дополнительной «информацией».
      А пока что он – или, точнее, Похититель Невест – должен предупредить Саманту, чтобы не сказала лишнего, если судья зайдет к ней. Он представил себе ее серьезное, сосредоточенное лицо, когда она помогла ему в лесу. Ведь она могла его выдать. Награда за его голову сделала бы ее богатой. Она могла хотя бы удовлетворить свое любопытство и заглянуть под маску.
      Но вместо этого она рискнула своей репутацией, своей свободой, своей жизнью, чтобы помочь ему. Помочь мисс Барроу. Он очень боялся за нее.
      И очень ею гордился.
      Нахмурившись, он прогнал прочь тревогу. Нечего совать нос в дела, которые совершенно ее не касаются. И все же он не мог ею не восхищаться.
      Но если судья узнает, что она помогла Похитителю Невест, ей будет предъявлено обвинение в совершении преступления. «Только через мой труп», – решил он.
      Он вынул из верхнего ящика письменного стола лист веленевой бумаги и приготовился написать самое важное в его жизни письмо.
 
      Саманта стояла в гостиной и смотрела на письмо. Почему-то она сразу подумала, что оно от Похитителя Невест. Незнакомый размашистый почерк. Письмо лежало на лестнице, словно оставленное там рукой призрака.
      С сильно бьющимся сердцем она сломала восковую печать.

      «Дорогая мисс Бриггем!
      Я пишу, чтобы предупредить вас. Кучер сообщил судье, что у Похитителя Невест есть помощник. Не знаю, смог ли этот малый описать вашу внешность, но будьте готовы к визиту судьи. Он может задать вам вопрос о вчерашней ночи либо о нашей с вами первой встрече.
      Ради вашей безопасности напоминаю вам о вашем обещании больше не пытаться мне помогать. И непременно уничтожьте все, что как-то связано с событиями прошлой ночи. Эту записку сожгите, как только прочтете. Вы обрадуетесь, узнав, что наша общая знакомая уже на пути к новой, свободной жизни. Пожалуйста, будьте осторожны».

      Подписи не было, но Саманта сразу поняла, от кого послание, и, закрыв глаза, прижала его к сердцу.
      Мисс Барроу в безопасности. Впереди ее ждет новая, полная приключений жизнь. Радость, смешанная с завистью, охватила Самми, и она пожелала молодой женщине счастья.
      Похититель Невест тоже, судя по всему, в безопасности. Но надолго ли? Она содрогнулась, вспомнив, как он лежал на земле – беспомощный, без сознания. Ведь его могли убить. Или схватить. Она возблагодарила Господа за то, что похищение оказалось удачным, но что будет в следующий раз? Судя по статье в «Таймс», общество охотников за Похитителем растет с каждым днем, как и награда за его голову. Мысль о том, что этот полный жизни человек будет болтаться на виселице, приводила ее в отчаяние.
      Вздох слетел с ее губ, когда она вспомнила его мускулистые руки. Ее бросило в жар, и она еще крепче прижала письмо к сердцу. Уже дважды он даровал ей возможность пережить великолепное приключение, и она никогда этого не забудет. Не забудет, как он прикоснулся к ее щеке. Он ласковый, нежный. И настоящий герой. Добрый и благородный.
      Такой, как лорд Уэсли. Но оба они потеряны для нее, хотя и по разным причинам. Похитителю не нужна ее помощь, а лорду Уэсли она сама не нужна.
      Воспоминание о пылких поцелуях лорда было волнующим, сладостным. Он, конечно, хочет ее, но не идет на риск, боится последствий. Ему не хватает смелости Похитителя Невест!
      Лорд Уэсли предложил ей дружбу, она примет ее с благодарностью, но одной дружбы ей мало.
      Впрочем, хватит предаваться размышлениям, надо сжечь письмо. Единственную память о человеке, которого она поклялась никогда больше не видеть, и выполнит свою клятву ради их обоюдной безопасности. Саманте стало грустно.
      Она открыла глаза, повернулась к камину и замерла на месте.
      В дверях стоял лорд Уэсли и внимательно смотрел на нее.
      Держа письмо за спиной, она стала пятиться.
      – Лорд Уэсли, что вы здесь делаете?
      Он закрыл дверь и медленно направился к ней.
      – Мне бы хотелось поговорить с вами. Дворецкий сказал, что вы в гостиной, и я решил войти без доклада.
      Продолжая пятиться, девушка дошла до письменного стола, повернувшись, бросила письмо в ящик и захлопнула дверцу.
      Эрик пересек комнату и не остановился, пока не оказался прямо перед девушкой. Чтобы совладать с охватившей его ревностью, он сжал кулаки. Добрых две минуты он простоял на пороге, прежде чем она его заметила. Видел, как она прижимает к сердцу письмо от Похитителя Невест, мечтательно вздыхая и разрумянившись. Вид у нее был взволнованный и возбужденный. И это возбуждение вызвал другой мужчина.
      Проклятие! Он приехал к ней, чтобы убедиться, что она в порядке, а также узнать, посетил ли ее судья Адам Стратон. Но когда увидел у нее в руках свое письмо, все мысли вылетели из головы. Все мысли, кроме той, которая пела: «Моя. Моя. Моя».
      И пора уже, черт побери, с этим что-то делать.
      Он уперся руками о стол по обе стороны Саманты, взяв ее в тиски. Глаза ее расширились, и она слегка отстранилась, но, к его радости, не попыталась высвободиться.
      – Что это вы бросили с такой поспешностью в ящик, мисс Бриггем? – спросил он вкрадчиво.
      – Письмо.
      – Насколько я понял, важное?
      Она сглотнула.
      – От подруги.
      – Вот как? Может быть, oт друга?
      Она вскинула бровь:
      – Почему это вас интересует?
      «Потому что не хочу, чтобы ты думала о другом, даже если этот другой – я сам». Он обвел пальцами ее зардевшееся лицо.
      – Вы покраснели. Не письмо ли тому причиной?
      – Нет, просто в комнате жарко. И еще потому, что вы стоите так близко.
      Он прикинул, сколько дюймов их разделяло. Затем взгляд задержался на пышных выпуклостях ее грудей, которые не мог скрыть даже скромный вырез платья. Он вздохнул и ощутил медовый запах.
      – А если бы я придвинулся еще ближе?
      Она высунула язычок, чтобы облизнуть губы, и чресла его мгновенно напряглись.
      – Полагаю, мне стало бы еще теплее.
      Он приблизился к ней вплотную. Теперь ее запах обволакивал его целиком, и потребовалась вся его сила воли, чтобы не заключить ее в объятия и не насладиться ею. Он провел губами по ее подбородку.
      – Теплее? – прошептал он ей на ухо, лизнул ее изящную мочку и осторожно взял ее в зубы.
      – Гораздо теплее, – произнесла она еле слышно.
      От желания глаза ее округлились, губы молили о поцелуе.
      Он желал ее так, как никогда еще не желал ни одну женщину. Все его тело напряглось и пульсировало. Он не хотел думать об осторожности, потерял контроль над собой. Он защитит ее. Будет соблюдать тайну их отношений.
      Приподняв ее подбородок, он встретился с ней взглядом.
      – Я хочу, чтобы вам было не только тепло, а жарко, – тихо сказал он. – И чтобы ваше тепло передалось мне. Чтобы мы оба пылали от страсти. А вы? Вы этого хотите?
      – Я всегда хотела.
      Отступив, он провел руками по ее предплечьям и сплел ее пальцы со своими.
      – К несчастью, здесь не время и не место.
      Он поднес ее руку к губам и запечатлел поцелуй на ее пахнущей медом ладони.
      – Встретимся в полночь. У озера.
      В ожидании ответа сердце его билось гулко и медленно.
      – Хорошо, – шепнула она наконец. Радость лорда была безгранична.
      – Что вы намерены делать с… – голос ее стал еще тише, – сами знаете с чем?
      – Не понял.
      Она вздохнула и, собравшись с силами, выпалила:
      – Какой способ предохранения вы предпочитаете?
      Он ошеломленно уставился на нее. Ни одна женщина еще не задавала ему таких вопросов.
      – Я узнала о различных способах…
      – Узнали?! – Слава Богу, что у него не отвалилась челюсть. – Каким образом?
      – Поговорила с сестрами.
      Его охватило близкое к панике чувство.
      – С сестрами?! – А он-то надеялся сохранить тайну. Она все их отношения погубила.
      Прежде чем он обрел дар речи, она продолжала:
      – Они прекрасно осведомлены касательно этого предмета, хотя точно не сказали, куда именно я должна вставить морскую губку, как они посоветовали. – Она с надеждой посмотрела на него: – Вы, наверное, тоже не знаете?
      Проклятие, что может быть хуже такого разговора? Поскольку он молча воззрился на нее, она пояснила шепотом заговорщицы:
      – Такую губку, которая помешает сами знаете чему попасть сами знаете куда.
      Иисусе. Оказывается, бывает и хуже. Выпустив ее руки, он провел ладонью по лицу.
      – Саманта, зачем вы обсуждали такие интимные вещи с сестрами?
      – Не могла же я обратиться к матери, милорд. Мне нужны были сведения… сведения, которые вы отказались мне предоставить…
      – Потому что в то время вам не нужны были эти сведения. Ваши сестры, конечно же, были шокированы, когда вы стали их расспрашивать.
      – Они немного удивились, но я убедила их, что мне это нужно для научных опытов.
      – Научных опытов?
      – Да. Когда я объяснила, что намереваюсь провести сравнительное изучение репродуктивного цикла некоторых особей, в том числе лягушек, змей и мышей, поскольку они родственны человеку, они охотно согласились обсудить со мной этот вопрос. Поверьте, они ничего не заподозрят.
      – Но ваши вопросы наверняка показались им странными.
      – Они давно не удивляются тому, что я желаю, особенно, когда речь заходит о моих экспериментах. Так что напрасно вы опасаетесь. У вас такое испуганное лицо.
      Раздосадованный тем, что выплеснул свои чувства наружу, он постарался успокоиться. Не ошибается ли она относительно реакции сестер на свои расспросы? Действительно ли они поверили, что ею двигал всего лишь научный интерес? Заяви ему нечто подобное другая женщина, он посмеялся бы над ней. Но заявление Саманты, нужно признать, кажется вполне резонным. Напряжение, охватившее его, несколько спало. Лягушки, змеи, мыши? Да, это очень похоже на Саманту.
      Тут в голову ему пришла мысль, от которой он похолодел. Проклятие, разве не думала она о том, чтобы взять в любовники другого? Например, Похитителя Невест?
      – Но мы ведь решили, что не станем любовниками, зачем вам понадобились эти сведения?
      Она покраснела, и он сжал кулаки. Однако она смело посмотрела ему в глаза и вздернула подбородок:
      – Это вы, милорд, так решили. А я очень надеялась, что вы передумаете, и приготовилась на всякий случай.
      Значит, она добывала сведения ради него. Надеялась, что он передумает, и он передумал.
      – Что же, – тихо проговорил он, – я рад, что вы знаете, как поступить.
      – На самом деле я не знаю. Может, вы предложите какой-нибудь способ?
      – Я выйду из вашего тела прежде, чем вылью семя.
      Он представил себе, как они будут заниматься любовью, и с трудом сдержал стон. Черт, если он сию же минуту не уйдет, то окончательно потеряет над собой контроль.
      – Даю слово, Саманта, что буду вас оберегать. – Он сжал ее пальцы и неохотно отпустил ее. – До встречи.
      Она кивнула, и он направился к двери.
      Остается только дождаться ночи. Еще двенадцать часов, и она будет ему принадлежать. Он безжалостно заглушил в себе голос совести. Она хочет его. Они будут принадлежать друг другу.
      По дороге в холл он встретил Хьюберта.
      – Добрый день, лорд Уэсли, – с улыбкой поздоровался юноша.
      Эрик улыбнулся в ответ:
      – Здравствуйте, Хьюберт. Вы в палату?
      – Да. Заканчиваю новое изобретение. Режущую машинку для продуктов. Не хотите ли посмотреть?
      – С удовольствием, только не сейчас, я занят. Можно, я заеду завтра?
      Юноша вспыхнул от удовольствия:
      – Конечно, милорд.
      – Превосходно. Часа в два?
      – Буду ждать вас в палате. – Хьюберт потупился. – Может быть, вам захочется посмотреть… – Он осекся.
      – Что-нибудь случилось?
      Хьюберт затряс головой так, что очки соскользнули на кончик носа, и уставился на сапоги лорда.
      Эрик невольно опустил голову и заметил, что сапоги у него в пыли. Губы его скривились в усмешке.
      – Видимо, мой камердинер чистил их в темноте, – сказал он и вышел, сопровождаемый Хьюбертом. Император стоял, привязанный к ближайшему дереву, и Эрик взлетел в седло.
      Пока он натягивал перчатки для верховой езды, Хьюберт медленно подошел к лошади и окинул взглядом седло, поводья и стремена. Он побледнел, на лице его появилось страдальческое выражение.
      – Вы уверены, что с вами все в порядке, Хьюберт? – встревоженно спросил Эрик. – У вас такой вид, будто вы увидели привидение.
      Юноша медленно поднял глаза на лорда, судорожно сглотнул и покачал головой.
      – Со мной все в порядке, милорд. Я просто… сбит с толку.
      – Вот как? Могу я вам чем-нибудь помочь?
      – Не думаю.
      – Вы уверены, что чувствуете себя нормально?
      – Совершенно уверен, милорд.
      Эрик улыбнулся.
      – Сообщите, если вам понадобится моя помощь. Вы очень умный юноша, наверняка справитесь со своими проблемами. До завтра. – С этими словами он повернул Императора и уехал.
      Хьюберт смотрел ему вслед, мучимый множеством проносившихся в голове вопросов. Больше остальных не давал покоя один: почему на сапогах лорда Уэсли остались следы фосфорического порошка изготовленного и рассыпанного Хьюбертом на вещах, принадлежащих Похитителю Невест?
      Получалось, что Лорд Уэсли и есть Похититель Невест. Другого объяснения этому факту Хьюберт не мог найти. Однако он гнал эту мысль прочь. Ведь лорд Уэсли – джентльмен. У него есть титул и богатство. Так с какой стати он станет заниматься столь опасным делом? Похищать девушек, попавших в беду?
      Хьюберт в смятении направился к палате. И похолодел от еще одной тревожной мысли: «Господи, неужели Самми это известно? Как могла она подружиться с таким человеком?»
      Нет. Не могла. Ведь она не знала, как связаться с Похитителем Невест, когда получила письмо от мисс Барроу. Они тогда говорили об этом. Но может быть, сестра сумеет объяснить, каким образом порошок оказался на вещах лорда Уэсли.
      Он повернулся и быстро пошел к дому. Сестру он нашел в гостиной. Она жестом велела ему закрыть за собой дверь, схватила за руку и потащила к кушетке.
      – Я получила записку от Похитителя Невест, – зашептала она, когда они сели. – Ему удалось спасти мисс Барроу. – Она устремила взгляд на огонь в камине. – Я бы дала тебе прочесть письмо, но только что сожгла его.
      – Разумное решение. Я рад, что все прошло благополучно. – Он вытер влажные ладони о бриджи и откашлялся. – Самми, ты никогда не задумывалась о том, кто скрывается под маской Похитителя Невест?
      Девушка поджала губы.
      – Задумывалась, и не раз. Но на самом деле это не имеет значения. Важно то, что он делает. – Она сжала его руку. – Я понимаю, что, как экспериментатор, ты стремишься раскрыть любую тайну, но лучше выбрось это из головы. Если станет известно, кто этот человек, жизнь его будет в опасности.
      Хьюберту стало не по себе. Он снова откашлялся и сказал:
      – Я видел, как лорд Уэсли только что уехал от нас.
      Самми густо покраснела и принялась теребить подол платья.
      – Вот как?
      – Да. – Хьюберт пристально смотрел на сестру. – Он тебе нравится?
      – Конечно. Очень славный джентльмен.
      – Я хотел спросить, есть ли у тебя к нему чувства? Прости, что задаю тебе такие вопросы, – смущенно произнес он. – Но я желаю тебе счастья.
      Взгляд ее наполнился нежностью, и она коснулась щеки брата.
      – Я очень счастлива, Хьюберт. Работа в палате заполняет мою жизнь, я с удовольствием помогаю тебе. Ты делаешь меня счастливой.
      – А лорд Уэсли? Он тоже делает тебя счастливой?
      В глазах Самми появилось мечтательное выражение.
      – Да, – тихо ответила она. – Дружба с лордом Уэсли доставляет мне удовольствие.
      Хьюберт сжал губы. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что Самми неравнодушна к лорду Уэсли, а он к ней. Да как же, Господи, да как же могло прийти ему в голову обсуждать с сестрой проблемы порошка? А что, если он ошибся? Или, что еще хуже, прав?
      Может быть, лорд Уэсли собирается сам ей все рассказать. Или же отказаться от похищения невест. Или, может быть, здесь вообще не о чем рассказывать и не от чего отказываться. Если он, Хьюберт, поведает сестре о своих подозрениях, он может разрушить счастье Самми и лорда Уэсли.
      А что, если лорд Уэсли и в самом деле Похититель Невест?
      – Самми, что бы ты сделала, если бы узнала, что какой-нибудь твой поклонник не до конца… откровенен с тобой? – спросил он как бы между прочим.
      Сестра нахмурилась, но тут же сочувственно спросила:
      – Ах, неужели появилась молодая леди, которая тебя заинтересовала?
      Хьюберт чуть было не проглотил язык и покраснел до корней волос. Прежде чем он обрел дар речи, она схватила его за руки:
      – Хочешь поговорить со мной об этом?
      Он задумчиво покачал головой.
      – Ну ладно. Но запомни, Хьюберт, честность – это главное. Я знаю, ты искренний и честный, надеюсь, леди ответит тебе взаимностью. Ложь губит доверие, а без доверия ничего нет. Я бы ни за что не простила обман.
      Ему стало не по себе, и он решил не высказывать Самми своих подозрений насчет лорда Уэсли, пока не проверит их. А для этого он должен встретиться с лордом Уэсли. Другого способа нет.

      Самми пришла к озеру в половине одиннадцатого. Она просто не в силах была усидеть дома. Прохладный ночной воздух, ночные звуки и влажные запахи леса манили ее.
      Он придет ровно в полночь. Человек, который станет ее любовником. Это будет самое волнующее приключение в ее жизни.
      Самое удивительное и необыкновенное. Вздох слетел с ее губ. Только бы не разочаровать его своей неопытностью.
      Она пошла к своему излюбленному месту, маленькой уединенной бухточке, укрывшейся среди камней и высоких зарослей кустарника. Села на большой плоский камень и опустила руку в воду. Так приятно было ощущать ее прохладу.
      Она сняла башмаки, спустила чулки. Взяла с собой запасную сорочку, зная, что захочет искупаться, чтобы хоть немного успокоиться.
      Саманта сняла платье, сложив, положила на камень. Сняла очки, сунула их в башмак и, оставшись в одной сорочке, вошла по пояс в прохладную воду. Проводя руками по гладкой поверхности, закрыла глаза и стала поворачиваться вокруг собственной оси, стараясь расслабиться и успокоиться.
      Треснул сучок. Она быстро открыла глаза. И увидела на берегу его. Сердце ее замерло. И тут до нее донесся его глубокий ровный голос:
      – Кажется, мы оба пришли раньше времени.
 
      Подойдя к уединенной замкнутой бухточке, Эрик увидел ее, стоящую по пояс в воде, в одной сорочке, лунный свет играл на ее плечах. Он пришел раньше, потому что не мог усидеть дома, как и Самми. Воображение не могло нарисовать ему картины более прекрасной, чем та, которая открылась ему. Казалось, само провидение благоприятствовало ему.
      Не сводя с нее глаз, он снял куртку и бросил на землю. Снял галстук. Потом, ни минуты не колеблясь, вошел в воду и направился к ней. Она смотрела на него настороженно. Взгляд ее был затуманен.
      – Вы испортите вашу одежду. И сапоги.
      – Они у меня не последние. – Он не сводил с нее глаз. Волосы Самми удерживала простая лента. Глаза казались еще больше. И в них он прочел трепет и томление. Губы ее слегка подрагивали.
      Он положил ее мокрые руки себе на грудь.
      – Кто-то говорил мне, что вы плаваете в этом озере, – прошептал он.
      Она смутилась.
      – Многие считают меня эксцентричной. Уверена, вы были шокированы, услышав это.
      – Нет. Очарован. – Его взгляд остановился на ее грудях, выделявшихся из-под сорочки. – Вы и представить себе не можете, сколько раз я воображал вас именно такой, как сейчас.
      – В самом деле?
      – Да.
      Он медленно провел пальцем по ее щеке, подбородку, по шее, наблюдая, как игра чувств отражается в ее глазах. Он прочел в этих глазах желание, и все его сомнения разом исчезли.
      Рука его продолжала свое неторопливое странствие, касаясь ее ключицы, потом скользнула ниже, чтобы ласкать холмики грудей. Когда она тихонько ахнула, он набрал в обе пригоршни прохладной воды и вылил их на ее плечи. Тонкая струйка устремилась вниз, образовав причудливый узор на ее груди. Как зачарованный, он проделал это еще и еще раз, пропуская тонкие струи воды сквозь свои пальцы на ее освещенное луной тело.
      – Когда к вам прикасается вода, – тихо проговорил он, – ваша кожа начинает сверкать, как серебро.
      Он обхватил ее груди и ласкал затвердевшие соски, заставляя ее вздрагивать и стонать. Рука его скользнула к ее округлым ягодицам, он прижал ее к себе, и она почувствовала, как сильно он ее хочет. Она провела рукой по его мужскому достоинству, и он стал судорожно расстегивать бриджи.
      Саманта словно только этого и ждала и принялась его ласкать.
      Эрик не знал, как долго он выдержит. Это была сладостная мука. Но когда она осторожно сжала его плоть, он схватил ее за запястье.
      – Я сделала вам больно? – спросила она виновато. Его пальцы сжались сильнее.
      – Нет. Но когда вы делаете это, – он судорожно сглотнул, – я забываю, что нельзя торопиться. Забываю о вашей невинности. Забываю обо всем на свете.
      Она сжала пальцами его плоть, и он застонал. Не в силах больше владеть собой, он задрал ей сорочку и вошел в нее.
      – Эрик, – прошептала она.
      Он крепче сжал ее бедра и устремился вперед. Она ахнула, и этот звук, казалось, пронзил ему сердце.
      – Прости меня. Тебе было больно? – Проклятие, он причинил ей боль. Не следовало спешить. Но она довела его почти до безумия…
      – Нет, все в порядке.
      Слава Богу. Но испытанное им облегчение тут же превратилось в чувственную пытку. Ее женственная мягкость охватила его, словно плотная шелковая перчатка, и он усомнился в том, что сумеет уйти вовремя. Стиснув зубы от почти невыносимого наслаждения, он не двигался, чтобы дать ей время привыкнуть к новому ощущению. Мириады эмоций сменялись на ее лице – удивление, потрясение и, наконец, наслаждение.
      – На самом деле я… – Она поерзала бедрами, и он вошел глубже, купаясь в ее влажном тепле. Она вцепилась пальцами в его плечи, испустила долгий вздох, и веки ее опустились.
      – О Боже!
      Он входил в нее все глубже и глубже.
      Она обхватила его ногами, обняв за шею, крепко прижавшись к нему. Тела их слились. Почувствовав, что она достигла высшей точки наслаждения, он быстро вышел из нее, уткнувшись лицом в ее шею, содрогаясь всем телом.
      Он не знал, сколько времени прошло до тех пор, пока дыхание его успокоилось и он смог поднять голову. Тогда она откинулась назад, насколько это позволяли обнимающие ее руки Эрика, и их взгляды скрестились.
      В ее глазах сверкало чистое неверие.
      – Боже мой, – прошептала она. – Это… – Она умолкла и едва слышно вздохнула. – Я и не знала, что этим можно заниматься в воде.
      – Я тоже не знал.
      Она подняла на него глаза:
      – Ты хочешь сказать, что ты никогда?..
      – В озере? Нет. Это впервые.
      Восторженная улыбка озарила ее лицо.
      – Значит, для вас это тоже было приключением, – сказала она. – А я боялась, что моя неопытность покажется вам скучной.
      Волна нежности захлестнула его. Она не знает, до чего очаровательна. Надо быть слепым, чтобы не заметить этого. Однако она не пользуется успехом. Просто непостижимо. Что же, тем больше шансов у него.
      Отведя от ее щеки мокрую прядь волос, он сказал:
      – Скука тут ни при чем. Вы вызываете у меня совершенно другие чувства. Я очарован вами. Ни с одной женщиной я не испытывал такого наслаждения.
      Она покраснела и потупилась.
      – Но вы ушли, прежде чем…
      – Я же вам обещал. – Знала бы она, чего ему это стоило.
      – Я не знала, что мужское семя такое… теплое.
      Теплое? Черт, скорее жгучее. Он весь горел. Стоило ему вспомнить о том, как он вошел в ее нежное лоно, как желание вновь вспыхнуло в нем.
      – Я полагаю, нам лучше выйти из воды. Признаться, я не собирался заниматься любовью в озере.
      – А как вы собирались? – с интересом спросила она.
      – Отвести вас в маленький домик у себя в имении. – Он заглянул ей в глаза, и кровь в нем забурлила. – Может, отправимся туда прямо сейчас?
      – Не возражаю.

      Из лондонской «Таймс»:
      «Общество охотников за Похитителем Невест насчитывает почти пятьсот членов, награда за его поимку возросла до десяти тысяч фунтов. Отныне в Англии нет такого места, где мог бы спрятаться этот негодяй. Его дни сочтены».

      Утром, прежде чем присоединиться к родителям и Хьюберту в столовой, Самми внимательно осмотрела себя в зеркале-псише, но никаких перемен в свой внешности не обнаружила. И очень удивилась. Потому что чувствовала себя совсем не так, как до прошлой ночи.
      Обхватив себя руками, она закрыла глаза и предалась воспоминаниям. Даже в самых смелых своих мечтах она не могла представить себе такой близости с мужчиной. Сначала у озера, а потом в его охотничьем домике. Она лежала обнаженная, а Эрик изучал ее тело руками и губами, пробуждая в ней страсть, на которую она считала себя не способной.
      А потом она изучала его тело, сильное, мускулистое, когда он раскинулся перед камином, освещенный огнем. Он не уставал доводить ее до экстаза. И учил, как доставлять ему наслаждение. Это действительно главное приключение всей ее жизни, больше чем приключение.
      Она всматривалась в невзрачную женщину, отраженную в зеркале. Что он нашел в ней? Он обращался с ней в прошлую ночь, как с королевой, хотя мог овладеть любой женщиной, какую бы ни пожелал.
      Но как долго это продлится?
      «Не думай об этом», – говорило ее сердце, но рассудок не желал слушать. Глупо думать, что он увлекся ею надолго. Острая боль пронзила ее при мысли о том, что им суждено расстаться. Что они никогда больше не увидят друг друга. Или, что еще хуже, она увидит его и ей придется притвориться, что между ними ничего не было. И при этом знать, что у него уже другая.
      Ревность охватила ее. Когда она представила, что он ласкает другую… что эта другая к нему прикасается. Возбуждает его. Доставляет ему наслаждение. Она прижала руки к груди и, сдерживая навернувшиеся на глаза слезы, отважно старалась отринуть эту мысль прежде, чем у нее разорвется сердце. Дурочка. Ведь она задумала это приключение. А кончилось тем, что влюбилась.
      Ей следовало это предвидеть. Он не только обладает всеми качествами, которые она ценит в людях, он пробудил в ней романтические мечты. Пусть это глупо, смешно, но сердцу не прикажешь. К такому повороту событий Саманта не была готова.
      Стон вырвался у нее из ее груди, она подошла к своему письменному столику и опустилась в кресло. Да, она полюбила лорда Уэсли, но ее любовь не имеет будущего. Сердце ее будет разбито.
      Он уйдет к другой женщине, а ей останутся только воспоминания о том времени, которое они провели вместе. О том, чтобы завести нового любовника, не может быть и речи. Ее душа и сердце отданы Эрику.
      Саманта встала и заходила по комнате. Чем дольше продлится их связь, тем тяжелее будет разлука. Она не сумеет скрыть от него свои чувства, потому что актриса из нее никудышная.
      Она остановилась и закрыла лицо руками. Господи, как будет унизительно, если он узнает… если ее безнадежное чувство вызовет у него жалость. Но что еще ему останется, кроме как пожалеть ее? Нет ни одного шанса, что он ответит на ее чувство. Пусть он добр к ней, пусть даже привязан, но он никогда ее не полюбит. Никогда не захочет жениться на ней и жить с ней. Тем более что совсем недавно он ей сказал: «Я вообще не собираюсь вступать в брак».
      Она тоже не собиралась замуж. До прошлой ночи. Прожить жизнь с человеком, который не уважает ее научных изысканий? Она надеялась, что в один прекрасный день внесет важный вклад в медицину своим медовым кремом, и Эрик отнесся к этому с уважением. Она поняла, что не обязательно отказываться от своей мечты, чтобы привлечь к себе мужчину.
      Но Эрик отрицательно относится к супружеству. Интересно почему? Впрочем, это не важно. А если когда-нибудь он все же захочет жениться, то выберет жену молодую, красивую, принадлежащую к высшей знати.
      Здравый смысл подсказывал, что им надо расстаться. Немедленно. Но сердце призывало ее не делать этого. Наслаждаться своим счастьем, пока можно. У нее в распоряжении целая жизнь, чтобы починить свое разбитое сердце.
      Только вряд ли ей это удастся. Она ни за что не вынесет жалости Эрика. И не сможет скрыть от него свои чувства. Надо покончить с их связью, пока она еще в состоянии это сделать.
      Но сколько она ни размышляла, мысль о том, что она никогда больше не увидит его, казалась невыносимой. Она должна обнять его, прикоснуться к нему, хотя бы еще раз. А потом жить воспоминаниями. Впереди у нее много одиноких ночей. Они договорились встретиться сегодня, у садовых ворот в одиннадцать часов и пойти в его охотничий домик. Она будет ласкать его, а потом уповать на то, что у нее хватит сил его отпустить.
 
      Эрик стоял у окна своего кабинета и пил утренний кофе. Его взгляд упал на каминные часы, и губы изогнулись в кривой усмешке. Прошло ровно три минуты с тех пор, как он последний раз проверял время.
      До встречи с ней остается целых четырнадцать часов, а если точнее, четырнадцать часов и тридцать семь минут. Как, черт побери, скоротать время? Он посмотрел на письменный стол, заваленный письмами и счетами по имению в Норфолке.
      Эрик печально вздохнул, погруженный в воспоминания о минувшей ночи. Никогда еще он не испытывал ничего подобного.
      Нежности, от которой щемило сердце. Острого желания познать не только ее тело, но и ее душу. Стремления доставить ей наслаждение всеми способами. Прижать к себе и не отпускать.
      Допив кофе, он поставил фарфоровую чашку на стол и потер виски в тшетной попытке успокоиться. Он чувствовал себя задетым за живое. И ему это вовсе не нравится. Как удалось ей, не искушенной в любовных ласках девственнице, возбудить и очаровать его так, как не удавалось ни одной опытной женщине? Минувшая ночь оказалась непохожей на все остальные, которые он провел в объятиях любовниц. Такие ночи, конечно, восхитительны, но сразу забываются.
      Но эта ночь не забылась. И неизвестно, забудется ли. Он невесело рассмеялся, вспомнив, как менее двух недель назад решил увидеть Саманту Бриггем последний раз. Он не в силах забыть эту девушку. А проведенная с ней ночь вытеснила из головы все остальные мысли.
      Теперь, похоже, она заняла место и в его сердце. Такой поворот событий не может не тревожить.
      Он потерял над собой контроль. Потребовались титанические усилия, чтобы не излить в нее свое семя.
      Он не мог себе простить, что зашел так далеко в отношениях с ней. Поступил как последний негодяй. Оставалось одно – разорвать эту связь.
      Ради Саманты. Его страшат чувства, которые она в нем вызывает. С женщинами он лишь удовлетворял свою похоть. Но ни к одной не питал нежности. Он не может предложить ей будущее, какого она заслуживает. И сколько бы ни длилась их связь, добром она не кончится. Ни для него, ни для Саманты. Необходимо расстаться.
      Но нет, Господи. Только не сейчас.
      Он должен еще раз увидеть ее. Всего раз. Чтобы вспомнить каждый взгляд, каждое прикосновение, каждую частичку ее тела. На сердце стало тяжело. Никогда больше не встретить ему такой, как Саманта Бриггем.
      Стук в дверь прервал его размышления.
      – Войдите.
      Это был Эверсли. Лицо дворецкого выражало необычное оживление.
      – К вам гости, милорд.
      Сердце у Эрика забилось сильнее. Неужели Саманта? Стараясь не выдать своего волнения, он спросил:
      – Кто?
      Глаза Эверсли блеснули.
      – Леди Дарвин, милорд.
      В это мгновение за спиной дворецкого появилась его сестра Маргарет. Лицо ее обрамляли роскошные темные волосы; несмотря на признаки напряжения и усталости, она по-прежнему была прекрасна. В глазах ее блестели слезы. Эрик всмотрелся в нее. Во взгляде Маргарет он не увидел страдания, только неизбежную грусть и неуверенность в себе.
      Нижняя губа у нее задрожала.
      – Здравствуй, Эрик. Спасибо, что ты., .
      Он подбежал к ней, обнял и привлек к себе с такой силой, что она умолкла и спрятала лицо у него на груди. Дрожь сотрясала ее тело, и он сжал ее еще крепче, готовый простоять так целый день, если это поможет ей успокоиться.
      Господи, какой же маленькой и хрупкой она казалась в его объятиях, хотя он знал, что сестра обладает внутренней силой, не соответствующей ее внешности. Он кивнул Эверсли, и тот тихонько вышел. Едва дверь за дворецким закрылась, как Эрик прижался щекой к мягким волосам Маргарет.
      Улыбка тронула его губы. От сестры пахло розами. Так было всегда, с самого детства. Когда, убежав от гувернантки, она играла на земле и возвращалась в дом перепачканная грязью, от нее все равно пахло розами.
      Через несколько мгновений плечи ее обмякли. Она подняла голову и посмотрела на брата из-под мокрых стрельчатых ресниц. Унылая пустота омрачала ее взгляд, и Эрика словно ударили в сердце. Он поклялся сделать все, чтобы глаза ее снова засияли, а на губах появилась улыбка.
      – Как ты себя чувствуешь? – спокойно спросил он.
      – Хорошо, – ответила она. – Прошу прощения, что раскисла. Но это я от радости.
      Он быстро чмокнул сестру в лоб.
      – Ты не представляешь себе, как я счастлив, что ты здесь. Это твой дом, Маргарет. Живи здесь, сколько захочешь. – Он улыбнулся. – Без тебя было так пусто.
      Она не ответила на его улыбку, и сердце у него болезненно сжалось. Перед ним была уже не та ясноглазая, смеющаяся девочка времен его юности. Он мысленно послал проклятие в адрес отца и того человека, за которого ее насильно выдали замуж, за то, что украли у нее смех и радость.
      – На самом деле это твой дом, Эрик, – сказала она. – И я благодарю тебя за гостеприимство.
      – Разве может быть в тягость моя любимая сестра?
      Она не улыбнулась, но ему показадось, будто взгляд ее немного оживился.
      – Единственная сестра.
      – Да будь у меня их хоть целая дюжина, все равно ты была бы самой любимой.
      Вместо того чтобы рассмеяться, как он надеялся, она высвободилась из его объятий, подошла к окну и посмотрела на цветущий сад.
      – Я и забыла, как здесь красиво. – Голос ее дрогнул.
      Он невольно сжал кулаки.
      – Почему бы нам не прогуляться? Я расскажу тебе все здешние новости. А вечером поедем в гости.
      Она повернулась к нему:
      – В гости? К кому?
      – К Бриггемам. Ты их помнишь?
      Поразмыслив, она кивнула:
      – Да. Там, кажется, несколько дочерей и маленький сын.
      – Четыре дочери, все замужем, кроме старшей. На самом деле я хочу повидаться с сыном, Хьюбертом. Невероятно умный малый. В старом сарае устроил великолепную лабораторию, которую называет палатой. Я обещал взглянуть на какое-то изобретение, над которым он работает. – Эрик тоже подошел к окну. – Поедем со мной. Ты получишь удовольствие от встречи с Хьюбертом, его сестрой и родителями, если они окажутся дома. Тебе наверняка понравится мисс Бриггем. Вы с ней одних лет и…
      – Спасибо, Эрик, но я еще не готова отвечать на вопросы о… – Она умолкла и опустила глаза.
      Он приподнял ее голову за подбородок и посмотрел ей в глаза.
      – Я вовсе не собираюсь причинять тебе неприятные ощущения, Маргарет. Саманта… то есть мисс Бриггем, не склонна сплетничать. Она добра и деликатна. Вы можете стать друзьями.
      Господи! Он, наверное, спятил. Представить сестру своей любовнице! Черт побери! Он никогда бы не посмел нарушить приличий. Просто не думал о Саманте как о любовнице.
      Только сейчас он осознал, что натворил. Ведь в глазах общества Саманта теперь нечто вроде шлюхи. Ярость охватила его при мысли, что всякий может ткнуть в нее пальцем. Она любящая, умная, добрая, великодушная и заслуживает уважения.
      Вот и еще одна причина положить конец их отношениям. Нынешней же ночью. И чтобы сохранить хотя бы остатки чести и еще больше не повредить Саманте, даже не прикасаться к ней. От такой перспективы ему стало тошно. Но ужаснее всего то, что при создавшейся ситуации они не смогут остаться даже друзьями.
      Голос Маргарет оторвал его от этих мыслей.
      – Хорошо, я съезжу с тобой к Бриггемам. – Она некоторое время внимательно всматривалась в него темными и серьезными глазами. – Эрик, я знаю, что ты не ждешь моей благодарности, но я должна поблагодарить тебя. Не только за то, что ты позволил мне жить здесь, но и за… за то, что не выпытываешь у меня подробностей.
      – Я не стану задавать тебе вопросов, – сказал он. – Но охотно выслушаю тебя, если захочешь излить душу.
      Одинокая слезинка скатилась по ее щеке, и у него сжалось сердце.
      – Спасибо. Как давно… – Она судорожно сглотнула. – Я не хочу говорить о… Его нет. Но я не могу его оплакивать. Его смерть меня освободила.
      Ярость охватила Эрика.
      – Надо было убить этого негодяя, – бросил он. – Если бы я только…
      Она прижала пальцы к его губам.
      – Нет. Тебя повесили бы, а он не стоит того, чтобы я потеряла тебя. Я дала брачные обеты перед Господом и выполнила свой долг.
      – Зато он не выполнял. Мне следовало…
      – Но ты этого не сделал. Выполнил мою просьбу. И я благодарна тебе за это. Последние пять лет я провела во мраке. А теперь хочу наслаждаться солнечным светом.
      Он сжал ее руки.
      – Тогда пойдем резвиться на солнышке.
      Губы ее тронула слабая улыбка.
      – Я думаю, – сказала она, – что я давно не получала такого великолепного предложения.
 
      Когда Эрик с Маргарет пришли к Хьюберту, он показал им свое последнее изобретение, которое он назвал «Нож гильотины», и показал его в действии.
      – Наша кухарка Сара поранилась, когда резала картофель, – объяснял Хьюберт. – Выронила нож, и лезвием ей едва не отрезало ступню. А теперь смотрите, как работает мое устройство. – Он вставил круглый металлический диск, утыканный множеством коротких зубцов, в картофелину. Провел рукой по кожаному ремню, прикрепленному к диску, положил картофелину на устройство, действительно напоминавшее гильотину, которое стояло на деревянных ножках высотой в шесть дюймов.
      – Лезвие установлено, – продолжал Хьюберт. – Я держу металлический диск так, чтобы не порезать себе пальцы, а потом провожу картофелиной по лезвию.
      Крепко держа резак, Хьюберт показал, как он работает. Через несколько мгновений на блюде появилась груда одинаково нарезанных картофелин.
      Указав на кнопку в механизме, Хьюберт сказал:
      – С ее помощью можно будет регулировать толщину ломтиков. После этого хочу сконструировать устройство побольше для резки мяса.
      – Весьма впечатляюще, – сказал Эрик, рассматривая ломтики картофеля.
      На щеках Хьюберта вспыхнул алый румянец. Положив руку на плечо юноши, Эрик сказал:
      – Я бы с удовольствием купил такое устройство – для собственной кухни.
      – Ах, лорд Уэсли, я просто подарю его вам.
      – Благодарю, но я хотел бы его купить. Полагаю, нашлось бы много желающих приобрести ваше изобретение. – Он повернулся к Маргарет: – Как ты думаешь?
      Маргарет пришла в замешательство:
      – Я… я думаю, что с удовольствием приобрела бы его для своей кухни.
      Эрик улыбнулся и снова обратился к Хьюберту:
      – Я совершенно уверен, Хьюберт, что у этой машины большие возможности. Если вы захотите их продавать…
      – Вы имеете в виду что-то вроде собственного дела? – Вот именно. У меня есть кое-какие связи в Лондоне, и я мог бы замолвить за вас словечко. И сам охотно вложил бы некоторую сумму, разумеется, с разрешения вашего отца.
      Предложение Эрика ошеломило Хьюберта.
      – Вы очень любезны, милорд, но я не считаю конструкцию завершенной. И потом, я ученый, а не делец.
      – Тогда, быть может, вам захочется продать кому-нибудь вашу идею. Как бы то ни было, мое предложение остается в силе. Подумайте о нем, обсудите с отцом и сообщите мне ваше решение. Если хотите, я сам поговорю с вашим отцом.
      – Хорошо. Благодарю вас. – Хьюберт поправил очки на переносице и переступил с ноги на ногу. – Признаюсь, милорд, есть еще одна вещь, о которой мне хотелось бы поговорить с вами. – Он бросил смущенный взгляд на Маргарет.
      Почувствовав, что юноша явно хочет остаться с братом наедине, она наклонила голову.
      – Благодарю вас за то, что вы показали мне эту машину, Хьюберт. А теперь, если не возражаете, я прогуляюсь по вашему саду.
      – Разумеется, леди Дарвин. – Хьюберт покраснел. – Надеюсь, я не надоел вам. Мамочка мне всегда говорит, что не надо утомлять гостей.
      – Напротив, я очень довольна, что посетила вашу палату.
      Робкая улыбка появилась на ее губах. Мгновение спустя она широко улыбнулась Хьюберту, и Эрик, затаивший дыхание, вздохнул. Он был благодарен Хьюберту за то, что он вызвал у Маргарет улыбку.
      Она выскользнула из палаты, Эрик повернулся к Хьюберту и увидел, что тот чем-то взволнован.
      – Что-нибудь случилось?
      – Мне нужно кое о чем спросить вас, милорд.
      Некоторое время Эрик внимательно смотрел на него. Вид у Хьюберта был удрученный. Эрику стало не по себе. Не связана ли его озабоченность каким-то образом с Самантой? Господи, неужели он видел их вчера ночью у озера?
      – Я отвечу на любой ваш вопрос, – заверил его Эрик, уповая на лучшее.
      Хьюберт вынул из ящика стола мешочек из черной кожи, развязал и высыпал на ладонь горсть какого-то порошка.
      – Этот порошок я изготовил сам, он обладает особыми фосфоресцирующими свойствами, – сказал Хьюберт. – Насколько мне известно, такого порошка ни у кого больше нет.
      Эрик почувствовал облегчение и поинтересовался:
      – И что это за свойства?
      – Он светится отраженным светом, и поэтому его невозможно стереть. – Отложив мешочек в сторону, Хьюберт вытер руку в порошке о свои черные панталоны. Попробовал стряхнуть его, но ничего не получилось. – Сам порошок можно удалить с одежды, но блеск остается.
      Эрик посмотрел на панталоны Хьюберта, и вдруг его осенило. Он вспомнил, что недавно видел такую же странную пыль на своих сапогах.
      Хьюберт выпрямился и посмотрел в глаза Эрику:
      – Позапрошлой ночью я высыпал такой порошок на седло, поводья и стремена коня, принадлежащего некоему джентльмену.
      Хьюберт пристально смотрел на Эрика, и у того мурашки побежали по спине.
      – Какому джентльмену?
      – Похитителю Невест.
      Воцарилась тишина. Стараясь выглядеть равнодушным, Эрик спросил:
      – А с чего вы взяли, что этот конь принадлежал Похитителю Невест?
      – Я видел его. В лесу. В черном плаще и черной маске. Он спас мисс Бэррлоу.
      На доли мгновения Эрик замер. Затем вскинул брови и спокойно произнес:
      – Вы ошиблись…
      – Никакой ошибки, – прервал его Хьюберт, покачав головой. – Я видел его с моей сестрой и мисс Барроу. И прежде чем он сел на коня, чтобы уехать вместе с мисс Барроу, я высыпал порошок на седло, поводья и стремена. На другой день… вчера… вы зашли к Самми. На ваших сапогах остались следы моего порошка. На седле, поводьях и стременах тоже.
      – Мои сапоги и снаряжение для верховой езды просто собрали дорожную пыль по дороге к вам.
      – Это была не пыль, лорд Уэсли. Это был мой порошок. Я его сразу узнал. Но чтобы убедиться в своей правоте, стер немного порошка с вашего седла. Точь-в-точь такой же.
      Иисусе! Эрик с трудом сдержал смех. Каждое должностное лицо в Англии, общество охотников за Похитителем Невест и еще сотни людей жаждут получить награду за поимку Похитителя Невест, и вот четырнадцатилетний подросток сумел сделать то, чего не сумел никто. Не будь он ошеломлен и встревожен, он от всей души поздравил бы Хьюберта. К несчастью, талант Хьюберта мог стоить ему, Эрику, жизни.
      Он быстро продумал несколько ложных ходов, намереваясь подсунуть их юноше, но понял, что сбить с толку Хьюберта не удастся. Юноша обладает не только острым умом, но еще и настойчив. Лучше будет довериться ему, нежели пытаться обмануть. Но сначала нужно кое-что выяснить:
      – Вы спрашиваете, не являюсь ли я Похитителем Невест?
      Хьюберт кивнул.
      – Хотите получить награду за его поимку?
      – Ну что вы, милорд! Я с величайшим уважением отношусь к вашему… его… вашему делу. Вы для меня олицетворение храбрости и героизма. То есть он олицетворение. Э-э-э… вы то есть. – Лицо его вспыхнуло. – Ну, в общем, вы оба.
      Эрик сузил глаза.
      – Вы понимаете, что, если Похититель Невест будет схвачен, его повесят.
      Хьюберт побледнел.
      – Клянусь душой, что ни слова никому не скажу. Никогда. Не причиню вам никакого вреда. Вы мне настоящий друг. Вы также друг Самми.
      Кулаки Эрика сжались.
      – Вы ей об этом сказали?
      Хьюберт затряс головой так яростно, что с носа у него чуть не слетели очки:
      – Нет, милорд. И не скажу. Слово чести. – Он откашлялся. – Надеюсь, вы тоже не скажете.
      – Если судья узнает, что Саманта помогала Похитителю Невест в спасении мисс Барроу, ей тоже могут предъявить обвинение.
      Хьюберт побелел как мел.
      – От меня судья ничего не услышит. Но когда я сказал, что вам не стоит рассказывать об этом Саманте, я имел в виду совсем другое. Она мне сказала… – Он осекся.
      Сердце у Эрика учащенно забилось.
      – Договаривайте.
      – Она сказала, что честность – самое главное и что ложь убивает доверие. – Он перешел на шепот: – А без доверия вообще ничего нет.
      Эти слова причинили Эрику такую боль, что он стиснул зубы. Конечно, нет никакой надежды на то, что они с Самантой когда-нибудь будут жить вместе – именно потому, что он Похититель Невест. И он никогда не рискнет ее безопасностью, рассказав ей правду. А если бы рассказал, что полностью исключено, все равно потерял бы ее, потому что обманывал. А без доверия вообще ничего нет, так сказала Саманта.
      Хьюберт расправил плечи и посмотрел ему прямо в глаза:
      – Я не хочу, чтобы моя сестра страдала, лорд Уэсли.
      – Я тоже не хочу, Хьюберт. И не причиню ей вреда, клянусь.
      – Она привязана к вам. Не играйте ее чувствами.
      Юноша привел Эрика в полное восхищение, и он ощутил стыд. «Она привязана к вам». Видит Бог, он и сам к ней привязан. Слишком сильно привязан.
      – Я не заставлю ее страдать, – заверил он Хьюберта. – Мне понятно ваше желание защитить сестру. Я испытываю к своей сестре точно такие же чувства. Это из-за нее я стал помогать девушкам, попавшим в беду.
      Хьюберт широко открыл глаза.
      – Признаюсь, я задавался этим вопросом – почему.
      – Отец выдал ее замуж насильно. Я не мог ей помочь. Поэтому стал помогать другим.
      Они долго смотрели друг на друга, потом Эрик медленно протянул Хьюберту руку:
      – Мне кажется, мы с вами поняли друг друга. Хьюберт крепко пожал протянутую руку.
      – Да, это так. И осмелюсь сказать, для меня большая честь общаться с вами.
      Напряжение, охватившее Эрика, немного спало.
      – Забавно. Я только что собирался сказать то же самое вам. – Он кивнул в сторону двери. – Мне бы хотелось познакомить наших сестер. Мисс Бриггем дома?
      – Когда я ушел в палату, она читала в гостиной.
      – Вот и отлично.
      Эрик нашел Маргарет в саду, она сидела на скамье. Он поднял руку в знак приветствия. Она помахала ему в ответ и встала. Она прошла уже половину расстояния, но вдруг остановилась, округлив глаза. Взгляд ее был устремлен ему за спину. Обернувшись, Эрик похолодел. К нему подошел Хьюберт и стал рядом. Юноша быстро втянул в себя воздух.
      С мрачным выражением на лице к ним приближалась Саманта в сопровождении судьи.

      Когда Самми и судья подошли к палате, девушка попыталась скрыть охватившее ее беспокойство. Неожиданный визит Стратона и его расспросы о Похитителе встревожили ее. А вдруг судья узнал, что она помогала спасать мисс Барроу? Он попрощался, и Саманта почувствовала облегчение, но когда провожала его до конюшни, они заметили, как из палаты вышли лорд Уэсли и Хьюберт.
      При виде Эрика сердце у нее учащенно забилось, но, к ее ужасу, мистер Стратон повернул к палате, сказав, что ему нужно переговорить с графом. Стараясь идти в ногу с судьей, Самми заметила, что из сада вышла какая-то женщина, одетая в черное, и направилась к Эрику. Сходство между ними бросалось в глаза, и девушка сразу же узнала сестру Эрика, которую видела на портрете в Уэсли-Мэнор. Самми сразу прониклась к ней симпатией. Как раз утром матушка сообщила, что сестра лорда Уэсли овдовела.
      Вместе с мистером Стратоном они подошли к троице, стоявшей у палаты, и некоторое время стояли без движения, являя собой живую картину, причем выражение лиц у всех пятерых было разное.
      Саманта тщетно пыталась скрыть свое беспокойство. Хьюберт смотрел на мистера Стратона так, словно увидел привидение. Лицо Эрика оставалось совершенно бесстрастным, взгляд был устремлен на судью. Маргарет побледнела и тоже не сводила глаз с мистера Стратона. Самми заметила, что мистер Стратон внимательно смотрит на сестру Эрика. В воздухе висело напряжение, но, может быть, Самми это только казалось, потому что она была взвинчена.
      Молчание нарушил Эрик.
      – Добрый день, – обратился он к мистеру Стратону и Саманте. – Позвольте представить мою сестру леди Дарвин. Это мисс Саманта Бриггем, а мистера Стратона, здешнего судью, ты, кажется, уже знаешь.
      Самми присела в реверансе и улыбнулась Маргарет:
      – Рада познакомиться с вами.
      Полуулыбка, которой ответила леди Дарвин, была явно печальной, и Саманте стало ее жаль. Эрик рассказывал, что сестра была несчастлива в замужестве.
      – Я тоже рада, мисс Бриггем, – ответила леди Дарвин, – хотя мне кажется, мы с вами встречались несколько лет назад на каком-то приеме.
      Мистер Стратон шагнул вперед и степенно поклонился:
      – Почту за честь снова видеть вас, леди Дарвин.
      Леди Дарвин слегка покраснела и опустила глаза.
      – Я тоже, мистер Стратон.
      – Примите мои соболезнования по поводу кончины вашего супруга.
      – Благодарю вас.
      Снова воцарилось молчание. Самми удивилась, почему Эрик не сказал ей о смерти зятя и о приезде сестры.
      Наконец Эрик заговорил:
      – Что привело вас в дом Бриггемов, Стратон?
      – Мне хотелось задать мисс Бриггем несколько вопросов о ее встрече с Похитителем Невест.
      – Помогли ли вам сведения, за которыми вы ездили? – спросил Эрик.
      – Они оказались бесполезными. Но я получил новые, и они кажутся мне многообещающими.
      Эрик вскинул бровь:
      – Вот как? И что за сведения?
      – Одна из похищенных жертв в прошлом году написала родителям, и сегодня ее отец привез мне это письмо. В нем она уверяет близких, что с ней все в порядке. О своем местопребывании не сообщает, пишет только, что живет в Америке и что недавно вышла замуж. Самое интересное в этой информации: она отправилась в Америку по билету и с деньгами, предоставленными ей Похитителем Невест в ту ночь, когда он ее увез. – Мистер Стратон погладил себя по подбородку. – Должен сказать, у меня гора с плеч свалилась. Слава Богу, Похититель не убил эту девушку.
      Нетерпеливый возглас вырвался у Самми:
      – Господи, мистер Стратон, не думаете же вы, что Похититель Невест причиняет какой-либо вред тем, кому он помогает. Ведь он оставляет записки, где все объясняет.
      Судья устремил на Самми пронзительный взгляд:
      – Да, оставляет. Но до получения этого письма все его жертвы исчезали бесследно. Мне нужны были доказательства, что кто-то из них действительно жив – кроме горстки записок от разыскиваемого преступника.
      Девушка вздернула подбородок.
      – Полагаю, мистер Стратон, я и есть такое доказательство. Как видите, Похититель не причинил мне никакого вреда. Напротив, очень заботился о моем благополучии.
      – Не считая того, что украл вас.
      Самми охватило раздражение. Она открыла рот, чтобы продолжить спор, но в разговор вмешался Эрик:
      – Имея письмо этой особы, вы сможете найти ее и допросить.
      Самми с огорчением взглянула на Эрика. Лицо судьи стало жестким.
      – Я уже предпринял шаги в этом направлении. Пока что Похититель Невест улизнул, но очень скоро его схватят. Я буду прочесывать всю округу, пока не найду его.
      Едва слышный, но знакомый звук привлек внимание Самми, и она посмотрела в сторону Хьюберта. Он был бледен, стоял будто штык проглотил и похрустывал пальцами – признак того, что он очень расстроен. Самми разделяла его чувство.
      – Округу? – спросил Эрик. – Скорее всего преступник скрывается в Лондоне, в трущобах или доках, там его гораздо труднее найти.
      Слова Эрика огорчили и разочаровали Самми, но она не подала виду. Почему он считает Похитителя Невест преступником, и высказывает предположения, которые могут навести на его след? Она с трудом сдержалась, чтобы не высказать свое сомнение и тем самым не усугубить положение дел.
      – Я тоже думал, что Похититель скрывается в Лондоне, – сказал мистер Стратон. – Но теперь подозреваю, что это кто-то из сельских жителей, располагающий денежными средствами, чтобы оплачивать похищенным женщинам проезд в другую страну и снабжать солидными суммами для устройства новой жизни. По всем описаниям, его конь – великолепный вороной – стоит целого королевства, и, несмотря на огромную сумму, обещанную за его голову, никто пока не заявил, что давал напрокат свою лошадь. Это навело меня на мысль, что у Похитителя есть собственная конюшня.
      Эрик погладил себя по подбородку и медленно кивнул.
      – Весьма интересное предположение. – Кривая улыбка тронула его губы. – Я вам не завидую. Осмотреть каждую конюшню в английской сельской местности!
      – Надеюсь, это не понадобится. Исходя из того, в каких местах совершилась большая часть похищений, я полагаю, преступник действует где-то неподалеку от нас, примерно в радиусе пятидесяти миль. С помощью общества охотников за Похитителем Невест не трудно будет обыскать всю местность.
      Все внутри у Самми сжалось. Кажется, охота действительно началась. Если бы только она могла как-то предупредить Похитителя… но не может же она нарушить данное ему обещание. И конечно, он не нуждается в ее помоши, потому что сам уже знает о грозящей ему опасности.
      – Я собираюсь пригласить нескольких добровольцев помочь мне обыскать местность, – сказал мистер Стратон, задумчиво глядя на Эрика. – Вас это не заинтересует, лорд Уэсли?
      – Рад помочь чем могу, – не колеблясь, отозвался тот. – У меня есть знакомые в нескольких здешних конюшнях и конюшнях между нашими краями и Брайтоном. С удовольствием наведу для вас справки.
      У Самми упало сердце. Эрик примет активное участие в поимке Похитителя Невест! Слава Богу, она не рассказала ему о своей встрече с ним.
      Боль и тревога охватили ее, а также осознание, что она совершила ужасную ошибку. Как могла она полюбить человека, чьи убеждения совершенно противоположны ее собственным? Человека, которому так хочется погубить Похитителя? И почему, несмотря на это, она все еще любит его? Потому что во всем остальном он удивителен. Он никогда не встречал Похитителя Невест. Не знает его, как знает она. Иначе относился бы к нему как к герою.
      Похитителю Невест грозит смертельная опасность, а тот, кого она любит, готов помочь в его поимке. Она представила себе, как Похититель Невест идет к виселице, и ее охватили дурные предчувствия.
      Хьюберт откашлялся.
      – Прошу прощения, но я обещал отцу партию в шахматы, и я уже опаздываю.
      Все простились с юношей, и он почти побежал к дому. Саманта с тревогой смотрела ему вслед. Он считал Похитителя Невест благородным человеком, борющимся за правое дело, и не хотел быть свидетелем, этого разговора. Саманте тоже очень хотелось уйти, но ей нужно было кое-что сообщить Эрику.
      Она повернулась к нему… и обомлела. Он смотрел на нее с той же страстью, что и ночью у озера. Воспоминание о нем, обнаженном, возбужденном, стоящем на коленях перед ней, пронзило ее мозг. Ее обдало жаром. Слава Богу, леди Дарвин и мистер Стратон ничего не заметили, потому что с восхищением рассматривали один из матушкиных розовых кустов. Склонившись к Эрику так близко, как только позволяли приличия, она прошептала:
      – Мне нужно поговорить с вами. Наедине.
      Затем выпрямилась и подавила разочарованный вздох. По закону гостеприимства она должна была предложить гостям чай.
      – Не хотите ли выпить чаю?
      – Благодарю вас, мисс Бриггем, – отозвалась леди Дарвин, – но я очень устала от долгого путешествия. Мне лучше вернуться домой. С удовольствием побываю у вас в другой раз. – В глазах ее брата тут же мелькнуло беспокойство, и она положила руку на его рукав. – Ничего страшного. Просто усталость. Я знаю дорогу в Уэсли-Мэнор. Желаю тебе хорошо провести время. – Она снова обратилась к Саманте: – Была рада увидеться с вами, мисс Бриггем, и познакомиться с вашим братом.
      – Благодарю вас, леди Дарвин. С нетерпением буду ждать следующей встречи.
      Эрик быстро обменялся взглядами с сестрой и Самми.
      – Не хочу, чтобы ты возвращалась домой одна, Маргарет.
      – Почту за честь отвезти леди Дарвин домой в моем экипаже, – предложил мистер Стратон.
      – В этом нет необходимости, – холодно возразила леди Дарвин.
      Эрик улыбнулся.
      – Возможно, и нет, но мне хотелось бы знать, что тебя благополучно довезут до самых дверей. А твою лошадь я сам приведу домой.
      Леди Дарвин поколебалась было, но в конце концов согласилась. Попрощавшись, мистер Стратон предложил ей руку, и они направились к конюшне.
      Едва они скрылись из виду, как Эрик схватил Самми за руку и повлек в палату. Самми не возражала. Ей не хотелось, чтобы их разговор подслушали. Как только они вошли в лабораторию, он прислонился к двери и, прикрыв глаза, посмотрел на Саманту. Ее бросило в жар лишь от одного его взгляда. Как это ему удается? Это лишено какой бы то ни было логики. И совершенно сбивает се с толку.
      Он отошел от двери и медленно направился к ней, не останавливаясь, пока расстояние между ними не сократилось до нескольких футов.
      – Вы хотели поговорить со мной?
      С трудом заставив себя сосредоточиться, она кивнула:
      – О вашем разговоре с мистером Стратоном относительно Похитителя Невест.
      – Понятно. Это о нем вы говорили с мистером Стратоном во время его визита?
      – Да. Он задавал мне почти те же вопросы, что и в прошлый раз, когда меня похитили по ошибке. Естественно, я не могла сказать ему ничего нового. Вы обещали судье оказать помощь в поимке Похитителя Невест и предложили ему навести справки… – Она осеклась.
      – Продолжайте.
      Она положила руку ему на сердце.
      – Пожалуйста, не делайте этого. – В его глазах что-то мелькнуло – она не поняла, что именно, – но также быстро исчезло. – Я бы не стала просить вас, если бы вы не были для меня так важны. Я знаю, почти все считают Похитителя Невест преступником…
      – Он и есть преступник, Саманта. Похищать людей – вещь противозаконная.
      – Но он никого не похищает! Не оставляет женщин у себя. Не причиняет им вреда и не требует выкупа. Он вернул меня домой, поняв свою ошибку и сильно рискуя при этом. – Она внимательно всматривалась в его лицо, огорченная его холодным выражением. – Он не разбойник, поверьте. Он честный человек. Я не вправе обращаться к вам с такой просьбой и все же прошу вас, не помогайте в его поимке.
      Эрик с тревогой смотрел на нее. Неужели она не понимает, какой опасности подвергает себя? Что, если с подобной просьбой она обратится к кому-либо еще, и Адам Стратон узнает об этом? Что, если Стратон узнает о ее участии в последнем похищении? Узнает, что она купила билет в Америку? О последствиях лучше не думать. Ее семья погибнет. Она сама погибнет. И это погубит его.
      Схватив ее за плечи, он заглянул ей в глаза и с трудом удержался, чтобы не встряхнуть хорошенько.
      – Саманта, выслушайте меня. Оставьте вы этого Похитителя Невест. Он опасен.
      Ее глаза вспыхнули синим пламенем.
      – Это не так.
      – Это так. Сама его жизнь опасна, в том смысле, которого вы не понимаете. За его голову назначена огромная сумма, и того, кто попытается ему помочь, обвинят в пособничестве преступнику. Обещайте, что не станете ему помогать.
      – Я и не пытаюсь. Только прошу, чтобы вы не принимали участия в его поимке.
      – Разве вы не понимаете, что это и есть помощь, пусть и не прямая? – Он крепче сжал ее плечи. – Умоляю, забудьте об этом человеке.
      Некоторое время она испытующе смотрела на него:
      – А вы обещаете не помогать судье?
      – Нет, не могу.
      Боль и разочарование, отразившиеся в ее глазах, едва не погубили его.
      – Тогда и я не могу ничего обещать. – Голос ее дрогнул. Ее решимость буквально сразила его. Она попыталась высвободиться, но он ее не отпускал.
      – Неужели вы не понимаете, – заговорил он, борясь с отчаянием, – что меня заботит ваше благополучие? Мысль о том, что вам грозит опасность, для меня невыносима.
      В этот момент до них донесся голос миссис Бриггем:
      – Саманта… где ты?
      – Господи, это мамочка. Пошли быстрее.
      Вырвавшись от него, она поспешила к двери. Он вышел вслед за ней. Саманта повела его в сад, и к ним тут же подошла Корделия Бриггем.
      – Вот ты где, дорогая! И лорд Уэсли с тобой. – Она присела в реверансе. – Хьюберт сказал, что вы пришли с сестрой, и я решила вас найти. Вы просто обязаны сегодня выпить чаю, тем более что в прошлый раз отказались, сославшись на занятость. – Она огляделась. – А где же леди Дарвин?
      – К сожалению, уже уехала, – сказал Эрик. – Она очень устала в дороге и отправилась домой отдыхать.
      Понимая, что попался, он изобразил на лице улыбку и подставил миссис Бриггем локоть.
      – Я с удовольствием выпью с вами чаю.
      Миссис Бриггем перевела взгляд с него на Саманту и улыбнулась.
      – Ах, как это мило с вашей стороны!
      Однако лорду Уэсли было сейчас не до любезностей. Тяжесть камнем легла ему на сердце.
 
      Двухколесный экипаж Адама медленно продвигался вдоль дороги, обсаженной деревьями, которые отбрасывали густую тень и давали прохладу. Тишину нарушали лишь пение птиц да слабый скрип кожаного сиденья. Краешком глаза судья поглядывал на Маргарет, но, как ни старался, не мог завязать разговор и молчал, будто язык проглотил.
      Господи, до чего она хороша! Пять лет он ее не видел. Пять лет, два месяца и шестнадцать дней. Она стала еще красивее, хотя в это трудно было поверить. Но внутренне изменилась до неузнаваемости. Не существовало больше той беспечной молодой девушки, которую он полюбил всем сердцем и до сих пор не забыл.
      Видимо, утрата мужа явилась для нее настоящим ударом. Он вздохнул. Черт побери, от нее по-прежнему пахнет розами. Во времена своей молодости, когда он изводил себя бесполезными мечтами о том, что человек, не имеющий титула, вроде него, может ухаживать за графской дочерью, он посадил десяток розовых кустов в уголке сада своей матери. И каждый год с нетерпением ждал, когда они зацветут, а потом сидел на каменной садовой скамье, закрыв глаза, вдыхая их изысканный аромат, представляя себе улыбающееся лицо леди Маргарет. Но после того, как ее выдали замуж за лорда Дарвина, он больше не ходил в ту часть сада.
      – Как хорошо дома, – тихо произнесла она, прервав его размышления.
      Обрадовавшись, что она нарушила молчание, он спросил:
      – Как долго вы собираетесь гостить здесь?
      – Я приехала сюда навсегда.
      Эти слова заставили его сердце учащенно забиться. Но бурную радость тотчас же сменил страх. Он повернулся к ней, и глаза их встретились. Чувства, которые он считал давно похороненными, охватили его, точно пламя. Она приехала сюда навсегда. Он сможет видеть ее, разговаривать с ней, но она никогда не будет ему принадлежать.
      Он снова стал смотреть на дорогу. Ее возвращение в Танбридж-Уэллз несет ему только страдания. С годами ничего не изменилось. Он по-прежнему провинциал. Она – титулованная леди. Виконтесса.
      Молчание затянулось, и он спросил:
      – Вам понравилась жизнь в Корнуолле?
      – Я ненавидела ее, – ответила она почти с яростью, чем немало удивила его. Она побледнела и устремила взгляд на дорогу, руки, лежащие на коленях, были сжаты в кулаки. – Обычно я проводила время на скалах, глядя на море. И спрашивала себя…
      – Спрашивали о чем?
      Она посмотрела ему прямо в глаза с таким мрачным выражением, что он содрогнулся.
      – Что, если спрыгнуть со скалы? Прямо в бурлящую холодную воду.
      Потрясенный, он остановил лошадей. Потом внимательно всмотрелся в ее лицо, ища какого-то намека на то, что она сказала это в шутку, но можно было не сомневаться в ужасающей серьезности ее слов.
      Он судорожно сглотнул.
      – Прошу прощения, – сказал он, мысленно скривившись от несоразмерности его слов тому, что он услышал. – Я понятия не имел. Все эти годы… Я думал, вы счастливы.
      – Единственное, что делало меня счастливой, – это мечты о доме. О том дне, когда я смогу вернуться сюда.
      Мысль его лихорадочно работала. Что произошло в Корнуолле? Почему она чувствовала себя несчастной? Очевидно, тосковала по дому, где остался ее любимый брат. Он обругал себя за то, что не подумал об этом. Но он считал, что она вполне счастлива. Блистает на светских приемах, вызывает всеобщее восхищение. Но если бы и узнал, что она несчастлива, все равно не смог бы ей помочь.
      Хотя ее замужество разбило ему сердце, она должна была выполнить волю отца и вступить в брак. Так она и поступила. Он желал ей добра, будучи уверен, что она живет припеваючи с богатым аристократом, который ее обожает.
      Но она была несчастна. Неужели лорд Дарвин не окружил ее любовью? В это невозможно поверить. Нет, наверное, дело в чем-то другом…
      И тут его осенило. Ее несчастье заключалось в том, что она не произвела на свет ребенка, о котором так мечтала. Еще до замужества она говорила ему о том, что мечтает о большой семье, а он прятал за улыбкой разочарование, потому что знал, что никогда не сможет стать ее мужем и подарить детей.
      Ему стало ее жаль, и он накрыл ее кулачки ладонью. Ее глаза округлились, но она не отняла руки. Сердце у него бешено колотилось.
      – Надеюсь, леди Дарвин, возвращение домой принесет вам счастье, которого вы заслуживаете.
      Она как-то странно на него посмотрела:
      – Благодарю вас. – После чего снова устремила взгляд на дорогу. – А теперь мне хотелось бы поскорее домой.
      – Да, конечно.
      Он неохотно отнял руку, понимая, что ему никогда больше не представится возможность снова коснуться ее. Охваченный самыми противоречивыми чувствами, он схватил поводья и тронул лошадей.
 
      Чаепитие с Эриком и ее родителями, по мнению Самми, прошло вполне благополучно, но едва он ушел, как она поняла, что это ей только показалось.
      – Ах, Чарльз, вы видели? – еле слышно спросила Корделия.
      Мистер Бриггем посмотрел на нее поверх своих бифокальных очков:
      – Что вы имеете в виду?
      – Как что, ведь лорд Уэсли ухаживает за нашей дочерью.
      Самми поперхнулась чаем, и, пока кашляла, отец, нахмурившись, сказал:
      – Разумеется, я видел Уэсли. Невозможно его не увидеть, особенно если учесть, что он сидел напротив меня. Но единственное, чем он занимался, как я видел, это пил чай и с удовольствием поедал бисквиты. Кстати, очень хорошие бисквиты.
      Корделия нетерпеливо замахала на него рукой.
      – Лорд Уэсли не стал бы пить у нас чай без особых на то причин. Говорю вам, он ухаживает за Самми. Ах, мне не терпится рассказать Лидии…
      – Мамочка, – ахнула Самми, все еще кашляя, – лорд Уэсли не ухаживает за мной.
      – Конечно, ухаживает. – Она хлопнула в ладоши, и на лице ее появилось восторженное выражение. – Даю слово, Чарльз, наша дорогая Саманта станет графиней!
      Самми охватила тревога. Она должна была предвидеть реакцию матери. Без сомнения, визит судьи и разговор с Эриком в палате нарушили ее мыслительный процесс. К тому же ей в голову не пришло, что кто-то поверит, будто Эрик ухаживает за ней. А вот ведь поверили. В последнее время с ее логикой происходит неладное, и следует ожидать ухудшения.
      Ну что же, этому нужно немедленно положить конец. Прежде чем начнется подготовка к свадьбе, которой никогда не будет. Поднявшись с диванчика, Саманта подошла к матери и взяла ее обе руки в свои.
      – Мамочка. Лорд Уэсли приехал сегодня по приглашению Хьюберта. Посмотреть на его новое изобретение. Понимаете?
      Корделия бросила на нее разочарованный взгляд:
      – Ну конечно, Саманта, я понимаю. Но ведь очевидно, что его визит к Хьюберту был просто предлогом, чтобы повидаться с тобой. – Ее глаза лукаво блеснули. – Я видел, как он смотрел на тебя.
      – Да ему просто соринка в глаз попала, – возразила Самми.
      – Чепуха. – Мать похлопала Самми по щеке. – Поверь, милочка. Матери никогда не ошибаются.
      Самми сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
      – Мамочка, граф не собирался на мне жениться. – Это по крайней мере правда. – И я прошу вас не принимать за ухаживание простую вежливость. Иначе он перестанет бывать у Хьюберта. Я знаю, намерения у вас добрые, но вы не можете не понимать, как неприятно будет и мне, и лорду Уэсли, если его заподозрят в том, что он за мной ухаживает.
      – Ничего этого я не понимаю. Вижу только, что один из самых блестящих холостяков Англии увлекся моей дочерью. Вы не согласны, Чарльз? – Муж не ответил, и она бросила на него раздраженный взгляд.
      Отец Самми, уютно устроившийся в своем любимом кресле, всхрапнул и очнулся:
      – А? Что такое?
      – Вы не согласны, что из Саманты выйдет очаровательная графиня?
      – Мамочка, из меня выйдет отвратительная графиня.
      – Господи, я и вздремнул всего-то на минутку. Неужели проспал предложение? – спросил отец, щуря глаза за стеклами очков.
      – Нет! – сорвалась на крик Самми. Господи, ситуация вышла из-под контроля, и это только усиливало ее решимость порвать с Эриком сегодня же ночью – прежде чем матушка организует церковное оглашение. – Между мной и лордом Уэсли ничего нет. – Или не будет после полуночи. – Не вздумайте распространять ложные слухи. Иначе я приму меры.
      Миссис Бриггем ошеломленно уставилась на нее:
      – Я ведь не вмешиваюсь…
      – Вмешиваетесь. И ставите меня в неловкое положение.
      – Но… – обиделась Корделия.
      – Никаких «но». И хватит меня сватать! А теперь прошу прощения, мне нужно написать несколько писем.
      И она вышла из гостиной, хлопнув дверью.
      Корделия испустила разочарованный вздох и устремила на мужа гневный взгляд, потому что он пробормотал нечто вроде «хорошо сказано, Самми!».
      Что за нелепая ситуация! Графа им послало само небо, но только она поняла это своим материнским сердцем. Саманта и Чарльз оказались на редкость тупыми в таком важном вопросе.
      Лорд Уэсли и не подозревал, что она поймала его взгляд, устремленный на Саманту. Она готова биться об заклад, что Саманта покорила его сердце. Теперь ей есть чем похвастаться перед Лидией. При одной мысли об этом мурашки побежали по спине Корделии. Лорд Уэсли – превосходный джентльмен, который, конечно же, сделает Саманту очень счастливой. Какая женщина в здравом уме не сочла бы этого щеголя-аристократа привлекательным? К тому же он баснословно богат и имеет хорошие связи.
      Ах, если бы ее материнская мечта сбылась! Какие перед ней открылись бы возможности! Она посмотрела на Чарльза и поджала губы. Пропади ты пропадом! К чему ей ее шарм, если ее супруг только и знает что похрапывать.
      Ладно, не важно. Сейчас не время мечтать, надо приниматься за дела. Что бы там Саманта ни говорила, а она поймала на крючок одну из самых крупных рыбин в Англии.
      Остается только вытащить эту рыбину на берег.

      Маргарет оторвалась от книги и посмотрела на брата, который мерил шагами библиотеку. Держа в руке стакан с бренди, он ходил от камина до книжных шкафов, достигавших потолка, толстый персидский ковер заглушал его шаги. Туда и обратно, взад и вперед, каждый раз останавливаясь у камина, чтобы бросить задумчивый взгляд на пламя.
      Понаблюдав за братом с четверть часа, Маргарет отложила книгу. Весь день она внимательно поглядывала на него. Она догадывалась, что его тревожит, и, когда в очередной раз он остановился у камина, спросила:
      – Что с тобой, Эрик?
      Он с удивленным видом повернулся к ней, словно забыл о ее существовании, и смущенно улыбнулся:
      – Прости. Я, наверное, надоел тебе.
      Она подошла к камину, радуясь исходящему от огня теплу. Библиотека была просторной, в ней гуляли сквозняки, но Маргарет любила ее больше других комнат, прежде всего гостиной, где над камином висел портрет ее отца. Когда она увидела сегодня его холодные глаза, которые смотрели на нее с полотна, ее охватила дрожь. Но отца и мужа больше нет в живых. И ни один из них не сможет больше причинить ей вреда.
      Взглянув на Эрика, она коснулась его руки и тихо проговорила:
      – Тебя что-то тревожит. Не хочешь поделиться?
      Усталость наполнила его глаза.
      – Со мной все в порядке, Маргарет.
      Он явно не хотел обременять ее своими проблемами, проявил благородство, но это вызвало у Маргарет легкую досаду.
      Как бы между прочим она заметила:
      – Я с удовольствием познакомилась сегодня с твоими друзьями. Юный Хьюберт весьма изобретателен. А мисс Бриггем…
      Он метнул на нее взгляд:
      – Что мисс Бриггем?
      Маргарет подумала, что интуиция ее не подвела.
      – Она показалась мне очень интересной.
      – Вот как? В каком смысле?
      – Меня восхитила ее смелость, с которой она противопоставила свое мнение о Похитителе Невест мистеру Стратону. Ее преданность своему брату – чувство, которое я очень хорошо понимаю.
      Он выразил свою признательность улыбкой.
      – Они с Хьюбертом очень близки.
      – Она не относится к числу женщин, которые обычно вызывают у тебя интерес.
      На мгновение он весь напрягся. Потом с небрежным видом, который мог бы обмануть кого угодно, кроме Маргарет, спросил:
      – Что ты имеешь в виду?
      – Не притворяйся, Эрик. Я слишком хорошо тебя знаю. Я видела, как ты на нее смотрел.
      – И как же я на нее смотрел?
      Она ласково погладила его по руке:
      – Так, как любой женщине хочется, чтобы на нее смотрели.
      Он ничего не сказал, просто стоял, глядя на сестру с непроницаемым лицом. Маргарет подумала, не зашла ли она слишком далеко, но невыносимо было видеть, как он страдает.
      – По-моему, ты тоже ей нравишься, – тихо произнесла она. – Я это заметила, хотя мы пробыли вместе всего несколько минут.
      Он не сдержал стон и закрыл глаза.
      – Почему же ты несчастлив? Благодари Бога, что, как мужчина, ты не скован условиями, которые решили мою судьбу, и можешь следовать велениям сердца. Жениться на той, которую любишь.
      Он открыл глаза и пронзил ее взглядом, от которого ей стало не по себе. Не ошиблась ли она в своем убеждении?
      – Ты же знаешь, что я никогда не хотел жениться. Никогда.
      – Я думала, с годами ты изменил свое мнение, особенно теперь, когда ты питаешь какие-то чувства к мисс Бриггем.
      Поскольку он молчал, она решила нужным добавить:
      – Она из тех женщина, Эрик, на которых мужчины женятся.
      На щеке у него дернулся мускул.
      – Это я понимаю.
      – Ты, конечно же, хочешь иметь сына, который унаследует титул.
      – Меня совершенно не интересует проблема увековечения моего титула. Хотя не стану отрицать, – он обвел рукой комнату, – что предпочитаю жить вот так, а не обитать в лондонской трущобе. Однако мой титул мне не принес счастья. – Он бросил на нее проницательный взгляд. – Равно как и тебе.
      Его слова ножом резанули по сердцу.
      – Но тебе семья принесет только счастье.
      С губ его сорвался невеселый смешок:
      – Признаюсь, я весьма удивлен, что именно ты советуешь мне вступить в брак. – Он допил бренди и со звоном поставил хрустальный бокал на мраморную доску. – Союз наших родителей был просто-напросто адом, как и твой союз с этим мерзавцем Дарвином. Почему же ты и мне желаешь несчастья?
      – Я желаю тебе только счастья. И знаю, что брак может быть прекрасен, если двое любят друг друга, как вы с мисс Бриггем. В Корнуолле я знала женщину по имени Сэлли. Она жила в деревне и работала на кухне в Дарвин-Мэнор. Ей было столько же лет, сколько мне, и она была замужем за местным лавочником. Ах, Эрик, как они любили друг друга… – Она умолкла, устремила взгляд на огонь. – И были так невероятно счастливы! Я радовалась за них и в то же время завидовала. Потому что мне отчаянно хотелось любить. Когда-то я тоже любила – прошептала она. – Если бы мне позволили выбрать того, кого я хотела, я была бы счастлива так же, как Сэлли.
      В его темных глазах отразилось удивление.
      – Я не знал, что ты любила кого-то.
      – Это случилось после того, как ты отправился в армию.
      – Почему этот человек не сделал тебе предложения?
      Жаркие слезы навернулись ей на глаза.
      – Причин было много. Он ни разу не намекнул, что я для него больше чем друг. Но если бы он сделал мне предложение, отец никогда не дал бы своего согласия. – Она опустила голову и встретилась с его вопрошающим взглядом. – У него не было ни титула, ни богатства. Но он владел моим сердцем. И до сих пор владеет.
      Эрик смотрел на нее, потрясенный этим признанием. Проклятие! Сестру не только продали замуж, но еще и оторвали от того, кого она любила. Слезинка скатилась по ее бледной щеке. А он не смог ей помочь. Если бы только он знал! Если бы не ушел на войну. Она призналась, что по-прежнему любит этого человека, и он сделает все, чтобы она была счастлива.
      Взяв ее за плечи, он ласково спросил:
      – Кто он?
      – Не имеет значения.
      – Скажи мне. Прошу тебя.
      – Мистер Стратон, – прошептала она.
      Эрику показалось, что почва уходит из-под ног.
      – Адам Стратон? Судья?
      Она кивнула. Рыдание вырвалось у нее из груди, и он привлек ее к себе. Горячие слезы оросили его рубашку.
      Судья. Иисусе. Не будь он до такой степени потрясен, он досмеялся бы до колик в животе. Просто ирония судьбы. Из всех мужчин в Англии Маргарет полюбила именно того, кто вознамерился отправить его на виселицу!
      Он запрокинул голову и закрыл глаза. Любил ли Адам Маргарет? Эрик не знал, но это, конечно, не имело никакого значения. Отец не дал бы своего согласия. А строгий законопослушный Адам Стратон не посмел бы признаться в любви дочери графа.
      Видит Бог, он желает Маргарет счастья, но не может допустить, чтобы Стратон вошел в их семью.
      Рыдания Маргарет стихли, и она с мольбой взглянула на брата:
      – Прошу тебя, Эрик. Для меня уже слишком поздно – но не для тебя. Ты полюбил девушку, она ответила тебе взаимностью. Не упускай своего шанса. Не отвергай любовь. Тебя ждет счастливое будущее.
      Сделав паузу, Маргарет продолжала:
      – Несмотря на то, что в отчем доме нам с тобой жилось невесело, все же мы умели находить радость в этой жизни. Представь себе, как замечательно стало бы в Уэсли, если бы он наполнился любовью, и смехом, и детьми, рожденными в любви. Ты был бы превосходным отцом, Эрик. Терпеливым. Любящим. Совсем непохожим на нашего. А я радовалась бы и гордилась, что могу называть сестрой ту, которую ты полюбил, и стать тетушкой твоим детям. – Привстав на цыпочки, она запечатлела на щеке его поцелуй. – Боюсь, что мне придется уйти к себе, я страшно устала. Пожалуйста, подумай о том, что я сказала.
      Она вышла, и, как только дверь за ней закрылась, Эрик провел руками по лицу и испустил долгий медленный вздох.
      «Ты полюбил».
      Да, кажется, это так. Нашел ту, которая влечет его во всех отношениях. Он любит смотреть на нее. Любит к ней прикасаться. Любит, как от нее пахнет и какова она на вкус. Любит ее смех и ее ум, ее остроумие и любящую натуру. Он любит ее преданность и…
      Он ее любит.
      Стон поднялся в его горло, и он с шумом опустился в кресло. Опершись локтями о колени, он опустил голову на дрожащие руки. Господи помилуй, он любит Саманту!
      Как мог он допустить, чтобы такое произошло? Он всегда контролировал свое сердце и не впускал туда женщину. Нетрудно защищать крепость, которую никто не штурмует. Но Саманта каким-то образом пробралась в него.
      Напрасно он предавался с нею любовным ласкам. Не случись этого, он избежал бы катастрофы. Но едва эта мысль пришла ему в голову, как он понял, что все было не так. Он полюбил ее не прошлой ночью, а гораздо раньше.
      Только не осознавал этого. Он попытался определить, когда рухнул в эту бездну чувств, но не смог. Она очаровала его с самого начала, и он не в силах был забыть ее. Как ни старался.
      «Она ответила тебе взаимностью». Слова Маргарет все еще звучали у него в ушах, и он потер пульсирующие виски ладонями. Она не только ответила ему взаимностью, но и отдала свою невинность. Неужели она его любит?
      По некотором размышлении Эрик решил, что нет, не любит. Просто ей хотелось пережить приключение, и ничего больше. И хорошо, что не любит. Не останется с разбитым сердцем. Потому что у них нет будущего.
      Супружество не входит в его планы. Оно приносит одни несчастья. Он убедился в этом. Но если верить Маргарет, когда двое любят друг друга, семейная жизнь превращается в рай.
      Боль потери впервые пронзила его.
      Ведь он хочет всего этого. Любви. Детей. Хочет каждую ночь ложиться с Самантой в постель. Ну не ирония ли судьбы? Он, ярый противник брака, мечтает о семейной идиллии.
      Но для Похитителя Невест она невозможна. Если даже он прекратит свою деятельность, он не может подвергать Саманту опасности, оставить ее вдовой висельника со всеми вытекающими отсюда последствиями.
      Нет, он ни в коем случае не может жениться. Чем дальше он будет держаться от Саманты, тем лучше для нее. Но Господи, как же ему прожить всю жизнь без нее?
      Подняв голову, он посмотрел на каминные часы. Два часа до того срока, когда он должен встретиться с ней у садовых ворот.
      Два часа до того, как он скажет ей, что их роман окончен.
      Два часа до того, как сердце его будет разбито.
 
      Самми вдохнула прохладный ночной воздух, напоенный ароматами, и он немного успокоил ее. Она шла к задним воротам. До встречи с Эриком оставалось еще десять минут, но сидеть в душной спальне было выше ее сил. Вскоре после обеда пожаловала миссис Нордфилд, намереваясь провести вечер за картами и сплетнями. И никто не удивился, что Самми рано ушла к себе.
      Глаза у Корделии блестели, видимо, ей не терпелось сообщить миссис Нордфилд, кто пил у них сегодня чай. Самми оставалось лишь надеяться, что мать не забудет просьбу и не станет сообщать, что граф ухаживает за ее дочерью. Разве что намекнет и недвусмысленно вскинет брови.
      Вероятность грозящего ей унижения была огромна. Самми казалось, что она уже слышит переходящие из уст в уста сплетни. Ах, эта бедная, странная Саманта Бриггем и ее мать вообразили, будто Уэсли ухаживает за этой невзрачной Самантой! Можно не сомневаться, что эти сплетни достигнут ушей Эрика, и она представила себе его реакцию: «Ухаживаю за мисс Бриггем? Полноте. С какой стати?» О, он выскажет это в более любезных выражениях, но смысл будет именно такой.
      Стыд жег ее, и она ускорила шаг, приблизившись к воротам на несколько минут раньше. Запыхавшись, она опустилась на каменную скамью, среди розовых кустов и закрыла глаза. На нее нахлынули воспоминания о прошлой ночи, и она закрыла пылающее лицо ладонями.
      «Боже милостивый, что я натворила?» Она всего лишь хотела познать страсть с единственным мужчиной, который вызвал у нее такое желание. Мужчиной, к которому она относится с уважением и восхищением. Ее близким другом.
      Но сегодня она обнаружила, что он придерживается взглядов, диаметрально противоположных ее взглядам. Это еще одна причина порвать с ним отношения.
      Саманте хотелось и смеяться, и плакать при мысли, что их отношения с Эриком остались тайной за семью печатями. Ей крупно повезло. Господи, он просто пил чай у них в доме, а теперь мать явно надеется на свадьбу дочери с графом, и если Эрик еще раз зайдет, ее уже не остановить. Каково же будет ее разочарование, когда она поймет, что ее надеждам не суждено сбыться.
      Плохо только, что она полюбила его! Теперь у нее останутся только воспоминания и разбитое сердце. Она прерывисто вздохнула. Когда они встретятся, она скажет Эрику, что между ними все кончено.
      К горлу подступил ком, из глаз хлынули слезы. В эту их последнюю ночь они не будут друг друга ласкать. Она не признается, как сильно любит его. У них нет будущего. Он ей не пара.
      Приключение закончено, она заплатила за него высокую цену.
 
      Корделия Бриггем была в прекрасном расположении духа, пряча самодовольную улыбку за чашкой с чаем. Вечер удался на славу. Лидия Нордфилд кипела от злости. Не только потому, что лорд Уэсли нанес визит Бриггемам и проявил интерес к Саманте. Она к тому же проиграла Корделии партию в пикет.
      Миссис Бриггем не сиделось на месте. Она подошла к высокому окну и вдохнула напоенный ароматами воздух. Вдруг она заметила какое-то яркое пятно на боковой дорожке, уходящей в глубину сада. Рука с чашкой замерла на полпути ко рту, и она нахмурилась. Что делает Саманта в столь поздний час в саду? Почему не спит? Ведь она ушла к себе несколько часов тому назад?
      Эта девица доконает мать своими странностями. Не дай Бог простудится, заболеет и не сможет выйти к графу, когда он в следующий раз приедет…
      И все же что делает Саманта в саду в такое время? Сердце у Корделии взволнованно забилось. Все это очень странно. Однако она тут же одернула себя. Что за мысли ей лезут в голову?
      Конечно, это не любовное свидание. Саманта себе такого не позволит. Да и лорд Уэсли благородный джентльмен. Так что напрасно она беспокоится.
      Быстро вернувшись на свое место, Корделия поставила чашку на столик красного дерева.
      – Лидия, погода просто дивная. Пойдемте прогуляемся.
      Лидия уставилась на нее так, словно у нее на лбу появился третий глаз.
      – Прогуляемся? Но ведь уже почти одиннадцать часов!
      – Хьюберт посадил у меня в саду новое растение – что-то такое он вывел в своей палате. Забыла, как называется, но кажется, оно цветет только ночью. Мне очень хочется посмотреть.
      – Ночной цветок? – спросила Лидия, и глаза ее блеснули.
      – Да. Если цветы распустились, я срежу несколько для вас.
      Слишком велик был соблазн, и Лидия не устояла. Она просто не вынесла бы, окажись у Корделии цветок, которого нет у нее.
      – Хорошо, только надо взять фонари, чтобы не сломать ноги…
      – Исключено. Даже разговаривать можно только шепотом. Любой свет или шум – и пфф! – Корделия щелкнула пальцами под носом у Лидии. – Цветы тут же закроются.
      Поскольку Лидия замялась, Корделия театрально вздохнула:
      – Ну ладно, вы, наверное, очень устали, вполне понятно, в вашем возрасте…
      Лидия вскочила как ошпаренная:
      – Я всего на два года старше вас, Корделия. И совершенно не устала.
      – Конечно, дорогая. И все-таки присядьте, а то как бы чего не случилось. – И она протянула Лидии руку, но та отстранила ее и бросила на Корделию мрачный взгляд.
      – Разумеется, я не сяду. Ваше предложение прогуляться всполошило меня. Прогулка по темному саду в поисках ночного цветка – великолепная идея.
      – Ну, если вы настаиваете…
      – Разумеется, настаиваю.
      Лидия вздернула подбородок и с видом королевы поплыла к двери. Корделия шла следом, стараясь скрыть торжествующую улыбку.
 
      Ровно в одиннадцать Эрик спешился, привязал Императора к дереву и направился к садовым воротам. Заметив Саманту на каменной скамье, остановился. Она сидела, погруженная в свои мысли. Воспоминания о вчерашней ночи захлестнули Эрика. Сама мысль о разлуке с ней была невыносима.
      Он уже почти подошел к Саманте, когда она, услышав, как хрустнул у него под ногой сучок, вскочила и теперь стояла, озаренная бледным светом луны. Сердце у него едва не выскочило из груди. Он не в силах был отвести от нее взгляд. Она тоже смотрела на него, облизнула губы, и он невольно повторил это движение, представив себе сладкий вкус ее губ и ощутив исходивший от нее запах меда.
      Он медленно направился к ней и остановился, лишь когда между ними оставалось всего два фута. Она была так близко! Женщина, которую он полюбил, но которая никогда не будет ему принадлежать. Скорее всего, он видит ее в последний раз.
      Господи, но он ничего так не хотел, как заключить ее в объятия. Повторить то, что они пережили вчера ночью. Он заглянул ей в глаза и почувствовал, что решимость его рассыпается, как песок. Он должен сказать ей, что все кончено, прежде чем страсть заглушит голос рассудка.
      – Мне нужно кое-что сказать вам, – проговорили они в один голос.
      Некоторое время оба удивленно смотрели друг на друга. Потом он с облегчением наклонил голову, радуясь, что получил на несколько мгновений отсрочку.
      – Леди первая, дорогая.
      – Хорошо. – Она вздохнула и посмотрела на него. Глаза ее светились любовью. – Я долго искала нужные слова, но так и не нашла. И скажу, не мудрствуя лукаво: мы должны расстаться…
      Эрику стало трудно дышать. Значит, она пришла к тому же выводу, что и он? А он боялся причинить ей боль. Хотелось посмеяться над своей наивностью, но ему было не до смеха.
      Казалось бы, надо радоваться столь неожиданному повороту событий, который освобождал его от ответственности. Теперь оставалось попрощаться и уйти. Но он не двигался с места. И почему-то не испытывал радости.
      – Могу ли я узнать почему?
      Она повернулась к нему спиной.
      – Причин много. Если наша связь будет продолжаться, это могут заметить, а поскольку мы заключили всего лишь временное соглашение… – Она не договорила, но через несколько секунд продолжила: – После вашего визита сегодня моя мать вообразила, будто вы ухаживаете за мной. Я старалась переубедить ее, но в таких делах мамочка отличается необычайной настойчивостью. Кроме того, я запустила свою работу в палате и хочу как следует заняться экспериментами, а если получится, съездить на континент. Поэтому самое разумное, что мы можем сделать, это прекратить наши встречи.
      Необъяснимое, ничем не оправданное возмущение охватило его.
      – Посмотрите на меня, – произнес он сквозь стиснутые зубы.
      Саманта медленно повернулась к нему. Она прекрасно владела собой, только глаза выдавали волнение. И это раздражало его.
      – Вы не хотите, чтобы мы остались хотя бы друзьями?
      Она вскинула голову.
      – Так будет лучше.
      Воцарилось молчание. Конечно, Саманта совершенно права. Нужно проститься и уйти, однако слова застряли в горле, а ноги не слушались.
      Казалось, прошла целая вечность, хотя в действительности то была лишь минута. Самми спросила:
      – Что вы хотели мне сказать?
      «Что люблю тебя. Что хочу на тебе жениться. Что хочу от тебя детей. Я отправлюсь с тобой в путешествие по всему миру, о котором ты мечтаешь. Ты увидишь развалины Помпеи, Колизей, галерею Уффици, картины Бернини и Микеланджело. Мы будем купаться в теплой воде Адриатики… И каждый день видеть твою улыбку, слышать твой смех, прикасаться к тебе. Мне невыносима мысль о том, что нам придется расстаться».
      – Странно, но я намеревался порвать нашу связь по тем же причинам, что и вы.
      – Я… я понимаю. – Несколько мгновений она не поднимала глаз, потом посмотрела на него и с легкой улыбкой произнесла:
      – Значит, договорились. Желаю вам благополучия и процветания. Наше знакомство принесло мне много радости.
      Она встала, намереваясь уйти.
      Не отдавая себе отчета в том, что делает, он схватил ее за руку. Как может она просто так уйти?
      – Что-нибудь еще, милорд?
      Голос ее звучал бесстрастно, словно она обращалась к совершенно постороннему человеку. К тому же она назвала его не Эриком, а милордом, даже не захотела произнести его имя. Словно не было вчерашней ночи, когда они наслаждались друг другом, изнемогая от страсти.
      – Да, Саманта, есть еще кое-что. – И прижав ее к себе, он впился в ее губы требовательным, пылким и жадным поцелуем.
      Некоторое время она стояла неподвижно, но потом застонала и ответила на поцелуй. И Эрик забыл обо всем на свете. Они оба забыли.
      Громкий возглас вернул их к действительности.
      Корделия Бриггем и Лидия Нордфилд стояли в десяти футах от них, вытаращив глаза.
      Саманта ахнула и вырвалась из объятий Эрика. Но было поздно.
      Губы миссис Бриггем образовали букву «о», после чего она застрекотала, сделала несколько нетвердых шагов к каменной скамье и, прижав руку ко лбу, изящно упала на нее.

      Никогда еще Саманта не испытывала такого унижения и стыда. Она с ужасом смотрела на мать. Все было слишком очевидно, чтобы заявить, что это недоразумение. К тому же беспорядок в одежде и прическе красноречиво говорил о случившемся.
      – Чарльз, мою нюхательную соль, – попросила Корделия, обмахиваясь рукой. К ней подошел Эрик.
      – К сожалению, сударыня, вашего мужа поблизости нет, а у меня нюхательная соль кончилась, – проговорил он сухим тоном. – Могу я вам помочь? Или позвать врача?
      Миссис Бриггем заморгала и села.
      – Врача? О нет, это совершенно не обязательно. Сейчас я приду в себя. Просто эта хорошая новость ошеломила меня.
      Миссис Нордфилд презрительно фыркнула:
      – Хорошая новость? Да вам место в сумасшедшем доме. – Она смерила Эрика и Саманту уничтожающим взглядом. – Какой позор! Какой ужас! Просто невероятно!
      Корделия вскочила на ноги с бодростью, совершенно немыслимой для дамы, только что находившейся в обмороке.
      – Хорошая новость, – уверенно повторила она, одарив Эрика ангельской улыбкой. Самми даже показалось, будто вокруг головы матери засиял нимб. – Не ожидала, что вы так скоро сделаете предложение, милорд. – Она вытерла глаза кружевным платочком. – Я так счастлива за вас обоих.
      Воцарилось тягостное молчание. Саманта готова была провалиться сквозь землю. Происходящее казалось ей страшным сном. Она молила Бога, чтобы ее сразила молния.
      Самодовольная улыбка изогнула губы миссис Нордфилд.
      – Вы явно неверно истолковали ситуацию, Корделия.
      – Полноте, я все истолковала верно, – ответила миссис Бриггем, взмахнув платочком. – Граф – человек порядочный и не стал бы целовать Саманту так… так страстно, если бы не сделал ей предложения. – Она шутливо погрозила лорду пальчиком. – Разумеется, милорд, следовало сначала спросить согласия на брак Саманты Бриггема, но мы с мужем вас благословляем.
      – Никакого предложения граф не делал, – заявила миссис Нордфилд. – Это было тайное свидание, и мы застали их врасплох. С чего бы это графу делать предложение в ночное время. Порядочные джентльмены делают предложение днем, в присутствии родителей. Но не волнуйтесь, Корделия. Я никому ни слова не скажу об этом скандале.
      – Никакого скандала не было, – возразила Корделия с царственным видом. – Граф сделал предложение моей дочери. Так и скажите всем. – И она повернулась к Эрику: – А теперь, лорд Уэсли, слово за вами.
      Самми уголком глаза взглянула на Эрика. Он держался спокойно, только побледнел и слегка подергивалась щека.
      – Я сделал мисс Бриггем предложение, – выдавил граф каким-то не своим, скрежещущим голосом.
      Саманта не раз представляла себе в мечтах, как граф делает ей предложение, но не таким образом. Оказавшись в ловушке. Против собственной воли. Совсем недавно он ей сказал, что его положение не позволяет ему жениться. И никто никогда не заставит его это сделать.
      Улыбка Корделии Бриггем могла бы озарить целое королевство.
      – Мой муж и я ждем вас завтра утром, чтобы обо всем договориться. – Она бросила взгляд на миссис Нордфилд: – Лидия, можете поздравить и пожелать счастья милорду и моей дочери.
      Миссис Нордфилд предпочла бы лечь на ложе из горячих угольев. Но деваться было некуда, и она проговорила:
      – Поздравляю вас! – После чего прошептала себе под нос что-то недоброе.
      Не переставая излучать сияние, мать повернулась к Самми и схватила ее за руку:
      – А теперь идем, Саманта.
      И Корделия потащила дочь к дому. Миссис Нордфилд последовала за ними.
 
      Эрик вернулся в конюшню, мечтая о двух вещах – чуде и крепком бренди. По опыту он знал, что чудес не бывает. Зато, бренди у него было в избытке.
      Артур появился в дверях как раз в тот момент, когда Эрик спешился.
      – Нужно поговорить, – сказал Эрик, отдавая ему поводья. – Жду вас через полчаса у себя в кабинете.
      Когда появился Артур, Эрик допивал второй бокал бренди. Конюх налил себе виски и, взяв стакан, уселся в свое любимое кресло. Эрик коротко изложил ему свой давешний разговор с Адамом Стратоном. Артур покачал головой:
      – Сдается мне, ваши рисковые денечки прошли. Мы ведь знали, что когда-нибудь все это кончится. Хоть денник Чемпиона и спрятан за фальшивой дверью в конюшне, кто-нибудь вроде Стратона, если станет искать, может его найти.
      Артур подошел к Эрику и, сжав его плечо своей загрубевшей от работы рукой, сказал:
      – Леди Маргарет свободна, вы спасли многих девиц и можете гордиться собой, как и я вами горжусь. Вы выполнили свой долг. Пришло времечко остановиться. Немедленно. – Артур еще крепче сжал плечо Эрика. – Не хочу видеть вас на виселице.
      Эрик невесело рассмеялся:
      – У меня тоже нет желания на ней болтаться.
      – Стало быть, решено. – Артур поднял стакан. – За ваш уход в отставку. Живите долго. Процветайте.
      Эрик не стал поднимать бокал.
      – У меня есть еще новости, но думаю, вы их уже знаете, прислуга наболтала. Саманта Бриггем выходит замуж.
      Артур сдвинул брови:
      – Не слышал. Мисс Самми выходит замуж? Не верю. Быть такого не может.
      – Еще как может.
      Артур пришел в полное негодование:
      – И какого же недоумка нашел ей папаша на этот раз?
      Эрик поднял бокал.
      – Этот недоумок – я.
      Не будь ситуация такой ужасной, Эрик расхохотался бы при виде лица Артура – потрясенного и недоумевающего.
      – Вы! Но… но… как? Почему?
      – Сегодня вечером ее матушка и Лидия Нордфилд застали нас при компрометирующих обстоятельствах.
      Казалось, глаза Артура сейчас вылезут из орбит.
      – Вы скомпрометировали мисс Самми?
      Эрик осушил бокал с бренди.
      – Самым неподобающим образом.
      Артур стал пятиться и, наконец, плюхнулся на стул, уставившись на Эрика с изумлением, быстро перешедшим в негодование.
      – Черт меня побери, вот об этом-то как раз мы говорили, – заявил Артур. – О чем же это вы думали? Почему не пошли к своим актрисам и вдовушкам?
      – Я ее люблю.
      Его признание не вызвало у Артура хоть сколько-нибудь сочувствия.
      – Тогда надо было на ней жениться.
      Эрик со стуком поставил бокал на стол.
      – И обречь ее на жизнь с мужем, которого в любой момент могут потащить на виселицу и заподозрить в преступном сговоре со мной?
      – Тогда вам следовало держаться от нее подальше. Но раз уж вы этого не сделали, женитесь.
      Эрик встретился взглядом с разъяренным Артуром и устало провел рукой по лицу.
      – Я этого хочу больше всего на свете. Будь я в другом положении, с радостью женился бы на ней и несколько десятилетий занимался производством наследников. Впрочем, дело не в моем положении. Леди не хочет выходить за меня замуж.
      – Чушь. Как это не хочет? Любая женщина была бы счастлива выйти за вас.
      – Но Саманта Бриггем не «любая женщина». Вы с этим согласны? Как раз перед тем, как ее мамаша нас обнаружила, она ясно дала мне понять, что не желает меня больше видеть. Ни в каком качестве. Она желает посвятить себя научным изысканиям и путешествовать.
      – Теперь-то уже не важно, чего хочет девушка. Она либо идет за вас, либо погибнет.
      – Нет, черт побери, то, чего она хочет, имеет решающее значение. Лучше не принуждать ее выходить замуж, если она не хочет.
      Голос его замер, а лицо приняло страдальческое выражение.
      – У вас такой вид, что мне страшно становится. Что вы задумали?
      – Еще одно похищение. Последнее, – ответил Эрик. Мысль его лихорадочно работала.
      Артур почесал голову и наморщил лоб. Он был в полном недоумении.
      – Еще одно похищение? Проклятие! А вы подумали, что на вас идет охота? Стоит ли рисковать?
      Эрик посмотрел ему в глаза:
      – Ради Саманты Бриггем стоит.
      Наконец-то Артур понял, что задумал Эрик.
      – Да вы с ума сошли! Женитесь на ней, и дело с концом.
      Эрик стал мерить шагами кабинет.
      – Я не хочу, чтобы она вышла за меня против собственной воли. В любой момент меня могут схватить и отправить на виселицу за совершенные преступления, а она с детьми останется одна, презренная обществом.
      Он подошел к окну и выглянул наружу, всматриваясь в темноту. Затем прижался лбом к холодному стеклу и закрыл глаза, стараясь не думать о мрачных, страшных днях, когда ее не будет рядом.
      – Я настолько люблю ее, что могу позволить ей уйти. Похититель Невест спасет ее. Освободит от замужества, которого она не хочет. Это будет приключение, а приключений она жаждет. – Отвернувшись от окна, Эрик посмотрел в глаза другу: – Я единственный, кто может освободить ее. Я не хочу ее принуждать и подвергать опасности. Если Стратон когда-нибудь узнает, что она помогала мне во время последнего похищения, ее обвинят в соучастии.
      – Как муж, вы могли бы ее защитить.
      – Как муж, я могу погубить ее.
      Артур тяжело вздохнул:
      – Все это чертовски смешно.
      У Эрика перехватило дыхание, и он только кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Он устроит для нее поездку по всей Италии, по всему, черт побери, континенту, если она захочет. Устроит лабораторию там, где ей захочется. Будут у нее приключения, которых она так жаждет, и он постарается, чтобы у нее ни в чем не было недостатка.
      Единственное, что нужно для этого сделать, это снабдить ее билетом и деньгами, а это не сложно. Но где взять силы, чтобы осуществить все это?
 
      На следующее утро Саманта сошла вниз в десять часов, совершенно разбитая, но полная решимости. Проведя бессонную ночь, она приняла решение. И хотя ей не хотелось есть, направилась в столовую, зная, что ей потребуются силы для битвы с родителями.
      В столовой она застала Хьюберта.
      – Доброе утро, Самми. Ты плохо себя чувствуешь? Вид у тебя нездоровый.
      Она улыбнулась через силу:
      – Все в порядке. Ты уже видел мамочку и папочку?
      – Да. Они в гостиной с лордом Уэсли.
      Она похолодела.
      – Лорд Уэсли здесь? Так рано?
      – Прибыл больше часа тому назад. Я увидел его из окна спальни. Должен сказать, вид у него мрачный.
      Больше часа тому назад! Господи, это настоящая катастрофа. Она выбежала из столовой и помчалась по коридору, но вдруг остановилась как вкопанная – дверь гостиной отворилась, и оттуда вышел отец с довольным видом, а следом за ним мать, тоже довольная, словно кошка, которой только что поднесли миску со сливками и к тому же еще кусочек рыбки.
      Наконец появился Эрик. Он встретился взглядом с Самми, и сердце ее учащенно забилось. Как он красив. И как несчастлив.
      – Саманта, милочка, – закудахтала Корделия, беря Самми под руку. – Как замечательно, что ты уже встала. Нам нужно обсудить много дел, а времени очень мало. Как я сумею устроить свадьбу меньше чем за неделю, ума не приложу, но…
      – Именно об этом мне и нужно поговорить с тобой и с папочкой, – сказала Самми. – Но сначала я хотела бы сказать пару слов лорду Уэсли.
      – Полагаю, мы можем уделить пару минут…
      – Наедине, мамочка.
      Миссис Бриггем заморгала и грациозно наклонила голову.
      – Думаю, ты можешь провеет несколько минут наедине с женихом, ничего неприличного в этом нет, – сказала она и обратилась к мужу: – Пойдемте, Чарльз. Выпьем по чашке чаю, пока граф и будущая графиня побеседуют.
      И она поплыла по коридору, словно по воздуху, отец плелся следом за ней.
      Самми быстро вошла в гостиную и остановилась посреди комнаты, устремив взгляд в окно, ожидая, пока Эрик войдет и закроет за собой дверь.
      Эрик выглядел усталым, вокруг глаз и в уголках губ обозначились морщинки, особенно заметные при лившемся в окно солнечном свете.
      Он шагнул к ней, ласково провел пальцем по ее щеке, и Самми едва сдержала слезы.
      – С вами все в порядке? – спросил он.
      – Честно говоря, нет. Жаль, что меня не было, когда вы приехали, но я не ждала вас раньше второй половины дня.
      – Не было оснований откладывать встречу с вашим отцом. Рано утром я проделал необходимые процедуры, чтобы получить специальное разрешение на брак.
      – Именно эти процедуры я и хотела бы обсудить с вами, – сказала она. – Я хочу, чтобы вы их отменили.
      Губы его тронула усталая улыбка.
      – Вряд ли это возможно, поскольку нам понадобится специальное разрешение, чтобы обвенчаться безотлагательно.
      Господи, представлял ли он себе, каким измученным выглядит?
      – Простите меня, ради Бога… – прошептала Саманта. Он приложил к ее губам два пальца, заставив ее замолчать.
      – Вам не за что просить прощения, Саманта.
      – Но вы очень огорчены, и вполне справедливо.
      – Не из-за вас. – Он схватил ее за плечи и заглянул ей в глаза. – Поверьте, не из-за вас.
      – А зря. В случившемся я одна виновата.
      – Нет, это моя вина. Мне не следовало лишать вас невинности.
      – Я отдала ее вам по доброй воле. И именно поэтому не могу принять вашего предложения.
      Морщинка залегла у него между бровей.
      – Что вы хотите этим сказать?
      Она вздернула подбородок.
      – Я освобождаю вас от вашего обещания жениться на мне.
      Медленно отпустив ее плечи, он совершенно бесстрастно посмотрел на нее.
      – Насколько я понимаю, вы скорее погибнете, чем выйдете за меня замуж.
      От этих слов, произнесенных совершенно спокойно, сердце у нее замерло. Она с трудом удержалась, чтобы не сказать, как сильно любит его, как страстно желает стать его женой.
      – Милорд, еще до того, как наша связь началась, вы совершенно четко высказали ваше отношение к браку.
      – Вы тоже.
      – Но мои взгляды не изменились. Ни один из нас не желает вступать в брак, тем более при подобных обстоятельствах.
      – Пусть так, но теперь выбора у нас нет.
      – Вот почему я и освобождаю вас от вашего обязательства.
      – Мы с вашими родителями уже обо всем договорились.
      – Скажите им, что вы передумали.
      – Передумал?! – воскликнул он вне себя от изумления. – А вы подумали о вашей репутации?
      – Я давно мечтаю предпринять поездку на континент… К тому времени, когда я вернусь, об этом скандале уже забудут.
      – О нем никогда не забудут. Скандал будет преследовать вас всю жизнь и коснется всех членов вашей семьи. Вы, очевидно, не подумали об этом. Равно как и о том, как пострадает моя честь, если я откажусь на вас жениться.
      – Ваша честь не пострадает, если от брака откажусь я.
      Он шагнул к ней, и она едва удержалась, чтобы не отпрянуть.
      – А кто поверит, что вы отказались от возможности стать графиней? Никто, – мягко произнес он, хотя в глазах у него появилось мрачное выражение. – Все будут уверены, что это я обесчестил вас.
      – Я… я не думала об этом в таком смысле, но вы, конечно, правы. Никто не поверит, что такая девушка, как я, откажет такому джентльмену, как вы.
      Эрик посмотрел на нее, на ее глаза за стеклами очков, и гнев его стих. Проклятие, он отдал бы все свое состояние за такую, как она. И конечно же, свое сердце. Он знал, что она пытается ему помочь, и любил ее за это. Но не мог выполнить ее просьбу.
      Взяв ее за руки, он крепко сжал их.
      – Саманта, у нас нет выбора. Уже распространились слухи о нашем скандальном поведении и скорой свадьбе.
      – Не может быть.
      – Сегодня утром мой дворецкий поздравил меня с предстоящим бракосочетанием, – сообщил он сухим, как пыль, голосом.
      Плечи ее поникли, и она устремила взгляд вниз.
      – Боже мой. Как мне жаль. Никогда не думала, что с нами произойдет нечто подобное.
      Он взял ее за подбородок, заставил посмотреть себе в глаза. И столько грусти и отчаяния увидел в ее взгляде, что сердце его едва не разорвалось. Он смахнул с ее бледной щеки непокорный локон и обхватил ее лицо ладонями.
      – Саманта, все будет хорошо, даю вам слово. Вы мне доверитесь?
      Когда она посмотрела на него, в глазах ее блестели слезы.
      – Да, я вам доверюсь.
      – И согласитесь стать моей женой?
      Судя по ее виду, она не имела ни малейшею желания выходить за него замуж. И хотя он никогда не собирался жениться, ему и в голову не приходило, что уговорить женщину вступить с ним в брак, окажется столь трудным делом.
      Наконец она вскинула голову:
      – Я выйду за вас замуж.
      Он ждал ответа, затаив дыхание. Обняв Саманту, он коснулся губами ее лба.
      – Обещаю, – прошептал он ей в мягкие, пахнущие медом, волосы, – что все ваши мечты сбудутся.
 
      Эрик направлялся к конюшням Бриггемов, чтобы взять Императора и отправиться домой, когда к нему подбежал запыхавшийся Хьюберт:
      – Лорд Уэсли, можно с вами поговорить?
      – Что случилось, Хьюберт?
      – Мамочка сказала, что вы с Самантой собираетесь пожениться. Это правда?
      – Да, ваша сестра согласилась стать моей женой, – ответил Эрик.
      Хьюберт помрачнел.
      – Она знает?
      Эрик не стал притворяться, что не понял:
      – Нет.
      – Вы должны сказать ей, милорд. До того, как обвенчаетесь. Она должна знать правду.
      Эрик некоторое время всматривался в его вспыхнувшее лицо, а потом спросил:
      – А что, если, узнав, она откажется стать моей женой? Хьюберт задумался.
      – Вряд ли. Сначала огорчится, но, поразмыслив, поймет, почему вы не сказали ей об этом раньше, и оценит ваше доверие.
      Эрик содрогнулся, представив, какова будет реакция Самми. Господи, она же захочет помогать ему и непременно обзавестись маской и плащом.
      Хьюберт поправил очки.
      – Я с удовольствием замолвлю за вас словечко, милорд, если понадобится. – И добавил, ковыряя носком сапога траву: – Вы будете замечательным мужем Самми, и я почту за честь называть вас братом. Но вы должны ей рассказать.
      Прилив нежности к этому верному юноше охватил Эрика, сжав ему горло. Он положил руку на плечо Хьюберта.
      – Не волнуйтесь, Хьюберт. Я сделаю все как надо. Обещаю.

      Из лондонской «Таймс»:
      «Поиски Похитителя Невест становятся все настойчивее, поскольку награда за его голову выросла до одиннадцати тысяч фунтов. Общество охотников за Похитителем Невест насчитывает почти шесть сотен человек. Предполагается, что Похититель Невест будет схвачен еще до конца этой недели, а то и раньше, если совершит новое похищение».

      Два дня спустя Самми стояла неподвижно, как статуя, в своей залитой солнцем спальне, портниха подгоняла по ней платье. Гул женских голосов долетал оттуда, где ее сестры и мать сидели на краешке кровати, напоминая четверку голубей, окрашенных в пастельные тона. Они то обсуждали планы насчет свадьбы, то указывали места, где подол казался неровным, получая за это неодобрительные взгляды от портнихи, то с гордой улыбкой смотрели на Самми, и улыбка эта означала, что та совершила нечто удивительное, в то время как она просто-напросто обманом заставила жениться на себе упрямого графа.
      Их болтовню Самми пропускала мимо ушей. Она посмотрелась в зеркало, и комок застрял у нее в горле. Платье было очень красивое, но скромное, из шелка цвета сливок, с короткими пышными рукавами. Атласная кремовая лента перехватывала его под грудью, спускаясь вниз по юбке. Мать считала фасон чересчур простым, но Самми настояла на своем, категорически отказавшись от кружев и рюшей.
      Интересно, подумала она, понравится ли платье Эрику, и тут же на щеках ее вспыхнул румянец. Послезавтра она станет его женой. Грусть охватила ее при мысли, каким радостным и счастливым могло быть это событие, если бы он любил ее и действительно хотел на ней жениться. Но за два прошедших дня, после их последнего разговора в гостиной, она поняла, что, хотя их брак, судя по всему, и не был заключен на небесах, все равно его нельзя считать делом рук сатаны. Она его любит. Они друзья, у них есть общие интересы. Он добр и щедр, терпелив и умен. А как он целует ее, как прикасается к ней…
      Легкий вздох сорвался с ее губ. Господи, делить с ним ложе будет совсем не трудно. Он не любит ее, но она постарается стать ему хорошей женой. Хуже всего то, что она станет графиней и ей придется бывать в обществе. Для нее это так же сложно, как пытаться просунуть квадратный колышек в круглую дырку.
      Она поморщилась при мысли о том, сколько может совершить промахов. Господи, только бы не опозорить его. К счастью, сестры и мамочка могут просветить ее в этом смысле. Эрик заслуживает счастья и жену, которой мог бы гордиться, но Самми очень сомневалась в том, что сможет соответствовать своему положению. Как бы то ни было, она постарается. Ради него. И быть может, со временем произойдет чудо и дружеские чувства, которые он к ней питает, перерастут в нечто большее.
      Утешив этой надеждой свое сердце, она бросила взгляд на письменный столик, и пульс ее забился сильнее. Там, в верхнем ящике, лежала записка. Она появилась сегодня утром, и в ней была всего одна строчка, написанная изящным, явно мужским почерком: «Пожалуйста, приходите в полночь к озеру».
      Значит, сегодня она увидится с Эриком. До встречи оставалось всего десять часов. Посмотрев в сторону кровати, Самми встретила четыре гордые улыбки и поняла, что эти часы ей покажутся вечностью.
 
      В тот же день к вечеру к Самми приехала леди Дарвин. Пока они усаживались в гостиной, Самми пыталась скрыть свое смущение. Сестра Эрика казалась очень приятной особой, но Самми не знала цели ее визита. Известно ли леди Дарвин, почему они с Эриком так скоропалительно женятся? Не станет ли она обвинять Самми в том, что та обманом заманила ее брата?
      Как только они сели на диванчик, леди Дарвин сжала руку Самми.
      – Я знаю, вы заняты приготовлениями к свадьбе, и не задержу вас. Хочу лишь пожелать вам счастья. Надеюсь, мы с вами подружимся. Мне всегда хотелось иметь сестру.
      Гора свалилась у Самми с плеч, и она улыбнулась:
      – Благодарю вас, леди Дарвин.
      – Прошу вас, называйте меня Маргарет. И разрешите мне тоже называть вас по имени.
      – Конечно. Для меня большая честь стать вашей сестрой.
      – Благодарю вас. Хотя не знаю, что значит быть сестрой. К сожалению. А у вас их три. Уверена, вы научите меня всему, что нужно знать.
      – Сделаю все, что в моих силах. И постараюсь стать Эрику хорошей женой и сделать его счастливым.
      Ласковая улыбка озарила лицо Маргарет.
      – Он уже счастлив и очень гордится вами. Слышали бы вы, с каким восхищением он рассказывал о ваших экспериментах и стремлении приготовить крем с согревающим эффектом. Мне кажется, что эти поиски просто замечательны. И весьма похвальны. – Лицо ее затуманила грусть. – Жаль, что в Корнуолле у меня не было какого-либо полезного занятия. Я только ухаживала за садом и вышивала носовые платочки. Вот и все.
      Самми прониклась такой симпатией к молодой женщин, что не сдержалась и обеими руками сжала руку Маргарет, надеясь, что не выходит за рамки приличий.
      – Хотите узнать, как готовить медовый крем?
      – А вы думаете, я смогу научиться? – неуверенно спросила Маргарет.
      – Ну конечно. И очень быстро. Раз у вас хватает терпения вышивать. Знаю по опыту, что наука не более сложная вещь, чем шитье и вышивание.
      Маргарет слегка улыбнулась, и в улыбке ее явно читалась благодарность.
      – Буду с нетерпением ждать первого урока. – Некоторое время она смотрела на Самми, а потом сказала: – Вы не представляете себе, как я рада, что Эрик последовал моему совету.
      – Какому совету?
      Маргарет замялась и, в свою очередь, спросила:
      – Эрик не рассказывал вам о наших родителях?
      – Нет. Знаю только, что ваша матушка умерла, когда Эрику было пятнадцать лет.
      – Да. Она была необыкновенно красива. Отец, жадный и себялюбивый, всячески ее унижал, даже не скрывал свои любовные связи, делал карточные долги. Он предъявлял непомерно высокие требования к Эрику, но впадал ярость, когда Эрик превосходил его ожидания. Меня он вообще не замечал. А потом заставил выйти замуж за виконта Дарвина, такого же себялюбца, как он сам, которого я возненавидела с первой же встречи.
      Самми сжала руки Маргарет:
      – Я так вам сочувствую.
      – Видя, как несчастливы в браке родители и сестра, Эрик решил никогда не жениться. Но когда я увидела, что вы ему дороги, я и посоветовала не проходить мимо своего счастья, не губить свою жизнь. – Улыбка изогнула ее губы. – Он внял моему совету, чему я очень рада. Ведь благодаря ему мое детство не было безрадостным. Эрик, несомненно, заслуживает счастья. Он всегда был ласковым, любящим братом. Уверена, и мужем и отцом будет таким же.
      Самми через силу улыбнулась и почувствовала угрызения совести. Маргарет, судя по всему, полагает, что Эрик сделал ей предложение потому, что решил вступить в брак. Как же она ошибается.
      Господи, ведь мысль о браке с юных лет была ему ненавистна. Чувство долга приведет его к алтарю, но своего отношения к супружеству он не изменит.
 
      В черном плаще и маске, Эрик сидел на Чемпионе, скрытый в густом диком кустарнике. Вокруг стрекотали кузнечики, время от времени ухала сова. Он не сводил глаз с дорожки, не глядя на озеро, не желая воскрешать в памяти связанные с ним воспоминания. Эти воспоминания останутся с ним до конца жизни… после того как она уедет.
      В это мгновение какая-то фигура обогнула скамью. Лица он не мог различить, но сразу узнал эту решительную походку. Когда Саманта подошла ближе, он, усмехнувшись, отметил, что на ней темное платье. Только его Саманта могла так скромно одеться, отправляясь на тайное свидание.
      Его Саманта. Губы его сжались, грудь пронзила тупая боль. После этой ночи он никогда больше не увидит свою Саманту. Он даст ей свободу и обеспечит безопасность, но сейчас это было для него слабым утешением.
      Она остановилась у огромной ивы, устремив взгляд на воду, и он вспомнил, как стоял под этим деревом в тот день, когда встретил ее у озера.
      Она быстро закрыла лицо руками. Видеть, как она несчастна, было просто невыносимо.
      Он спешился и неслышно подошел к ней. Поглощенная своими мыслями, она не сразу его заметила. Потом плечи ее напряглись, и она вздохнула, чтобы совладать с собой.
      – Вы пришли рано, милорд, – сказала она. И когда обернулась, ахнула и отступила на шаг.
      Не удержи он ее, она бы упала.
      – Не бойтесь, девушка, – прошептал он на своем скрипучем шотландском диалекте.
      – Я… я не боюсь, сэр. Просто вы появились так неожиданно.
      – Простите меня. Вы задумались.
      Даже темнота не могла скрыть промелькнувшей на ее лице грусти.
      – Да. – Она быстро огляделась и, схватив его за руку, потащила под иву. – Зачем вы здесь, сэр? Вам очень опасно появляться в нашей округе. Судья получил новые сведения…
      Он прижал к ее губам палец, обтянутый перчаткой.
      – Это я слышал. Не бойтесь. Вы думали о приближающейся свадьбе? – спросил он шепотом. Глаза ее блеснули, как два озера печали.
      – Вы знаете о моей свадьбе?
      Прежде чем он успел ответить, неподалеку заухала сова, и Самми опасливо оглянулась.
      – Я должна встретиться здесь с моим женихом, а он намерен схватить вас, как и судья. Вам нужно немедленно уходить.
      – Записку-то эту я написал.
      Лицо ее стало удивленным, потом смущенным. Ее руки все еще сжимали его руку, и он наслаждался этим прикосновением.
      – Ваша свадьба… я здесь из-за нее, девушка. Чтобы спасти вас от нее.
      – Спасти меня? – Во взгляде у нее отразилось смятение, сменившееся изумлением – она все поняла. – Вы пришли, чтобы помочь мне бежать.
      – Я предлагаю вам дар, который предлагал другим женщинам, мисс Бриггем. Спасение от нежелательного брака. – Голос его стал еще более скрипучим. – Вы сможете пережить все те приключения, о которых мечтали.
      Ее глаза стали большими, как блюдца.
      – Я… я не знаю, что сказать. Надо подумать. – Выпустив его руку, она прижала пальцы к вискам и принялась ходить взад-вперед. – Мне и в голову не пришло, что таким образом я могу освободить его. Но я не могу покинуть моих родных. Господи, если я исчезну, он будет счастлив.
      Эрик нахмурился.
      – Девушка, освободить-то я хочу вас.
      – Я понимаю. Но на самом деле вы освобождаете лорда Уэсли.
      – О чем это вы толкуете?
      Она сказала, уставившись в землю:
      – Он женится на мне только из чувства долга.
      – Он же вас скомпрометировал, – проскрипел Эрик грубым голосом.
      Она вскинула голову.
      – Но я просила его об этом, – страстно прошептала она. – Всю вину взвалили на его плечи и теперь заставляют жениться на мне.
      – Так ведь и вы не хотите выходить замуж, – возразил он и, затаив дыхание, стал ждать.
      Но вместо этого за стеклами ее очков блеснула влага, сильно напоминающая слезы. Она сжала губы и отвела глаза.
      – Что заставляет вас так думать, сэр? Не понимаю, зачем вы здесь. У меня и мысли не было, что вы снова попытаетесь спасти меня так, как спасаете женщин, которых выдают замуж насильно.
      Его охватило странное чувство. Осторожно приподняв ее голову кончиком пальца в перчатке, он заставил ее посмотреть себе в глаза.
      – В ту первую ночь вы сказали, что вообще не имеете желания выходить замуж. А теперь передумали?
      Слезинка скатилась по ее щеке.
      – Пожалуй, что так.
      – Уж не хотите ли вы сказать, что желаете выйти за графа?
      – Больше всего на свете.
      Эрик не мог припомнить потрясения большего, чем то, которое испытал в этот момент.
      – Но почему?
      – Потому что я его люблю.
      Время словно остановилось, а вместе со временем его сердце и дыхание. «Я его люблю. Я его люблю», – звучало словно набат у него в голове.
      Это потрясло его еще сильнее, чем когда она сказала, что хочет выйти за него. Он едва не рухнул на землю, словно от удара.
      Он схватил ее за плечи.
      – Вы любите графа? – сказал он, радуясь, что не забыл о шотландском диалекте.
      – Безумно.
      – Хотите выйти за него?
      – Еще как!
      Это было подобно удару молнии.
      – Но он не хочет жениться на мне, делает это из чувства долга, чтобы спасти мою репутацию. Он добрый, умный, честный. – Она печально улыбнулась. – В нем столько достоинств, что всех и не перечесть. – Она глубоко вздохнула. – Чего бы я ни отдала, чтобы он был счастлив, но сейчас у меня появилась возможность освободить его. – Она задрожала и перешла на шепот: – Даже если сердце мое будет разбито.
      Обуреваемый нахлынувшими на него чувствами, он во все глаза смотрел на нее. Она готова пожертвовать ради него семьей, всей своей жизнью. Ошеломленный, он задрожал.
      – Саманта, – прошептал он. – Господи, Саманта…
      Он застонал, заключил ее в объятия и страстно поцеловал. Она ахнула.
      «Моя. Моя. Моя».
      Весь мир исчез. Осталась только она. Женщина, которую он обожал.
      Женщина, которая любила его.
      Оторвавшись от ее губ, он обхватил ладонями ее лицо.
      Она открыла глаза, и их взгляды скрестились. Она нахмурилась, медленно подняла руку и коснулась его лица, скрытого под маской.
      В этот момент он вернулся к реальности и выпустил ее из объятий.
      – Простите меня, девушка. Не знаю, что на меня нашло.
      Потрясенная, она молча смотрела на него.
      Он овладел собой, готовый к самому худшему, ожидая, что она сейчас обрушит на него поток полных негодования слов. Но она только посмотрела на него и со слезами прошептала:
      – Эрик.

      Самми не сразу пришла в себя. Она была близка к обмороку.
      Этот человек в маске, этот Похититель Невест, оказался Эриком. Она поняла это, как только он привлек ее к себе.
      Попыталась проанализировать ситуацию, но не смогла. Как такое могло случиться? Надо бы спросить у него, но она не в силах была произнести ни слова, только смотрела на него.
      Он стоял неподвижно, весь в черном, только глаза и губы виднелись в прорезях маски. Как могла она не узнать его? Просто ей в голову не приходило, что он лжет.
      А он ей лгал. Все время лгал.
      Гнев охватил ее.
      – Снимите маску, – потребовала она, приблизившись к нему.
      Он замешкался, и она едва сдержалась, чтобы его не ударить.
      – Эрик, я знаю, что за маской прячетесь вы. – Она ткнула его пальцем в грудь. – Ну же, снимите маску. – Она снова ткнула его пальцем в грудь. Потом еще и еще. – Я поняла это, когда вы меня поцеловали, потому что знаю вкус ваших губ.
      Он медленно снял маску.
      Она знала, что увидит Эрика, и все-таки была потрясена. Лицо его было непроницаемо.
      Пытаясь совладать с охватившим ее смятением, она спросила:
      – Не могли бы вы объяснить мне, что происходит?
      – Что еще вы хотите знать?
      – Еще?! Я ничего не знаю! Кроме того, что вы меня обманывали.
      Он шагнул к ней, и она попятилась.
      – Надеюсь, вы понимаете, что я должен был скрываться.
      – Кто-нибудь еще знает?
      – Только Артур Тимстоун. И ваш брат.
      Ей показалось, что земля уходит из-под ног.
      – Хьюберт?!
      – Он пошел за вами в ту ночь, когда я спас мисс Барроу, и посыпал специальным порошком, который сам изобрел, седло и стремена Похитителя. Когда я – лорд Уэсли – пришел к вам на другой день, на моих сапогах и седле оставались следы этого порошка. Отрицать я не мог. Доказательства были неоспоримые.
      – Не могу поверить, что он мне не сказал.
      – Я попросил его сохранить все в тайне. Ведь если меня обнаружат…
      Он умолк, и Самми представила его себе с петлей на шее.
      – Отправят на виселицу, – договорила она за него и едва не рухнула наземь. – Вы знаете, что я одобряю вашу деятельность, но что вас заставило?.. – И тут ее осенило. – Ваша сестра, – прошептала она. – Ее насильно выдали замуж.
      – Да. Ее мне не удалось спасти. А очень многие благодаря мне обрели свободу. – Он провел рукой по спутанным волосам. – Но теперь пора остановиться. Территория поисков судьи сужается, в любой момент меня могут схватить.
      – И все же, несмотря на опасность, вы пришли сюда сегодня ночью.
      – Да.
      Осознав случившееся, она готова была и смеяться, и плакать. Чтобы не жениться на ней, он пошел на смертельный риск.
      Ведь, освободив ее, он и сам получит свободу.
      Эрик посмотрел на нее, охваченный самыми противоречивыми чувствами. Она его любит. Он закрыл глаза и представил себе их совместную жизнь. Взаимная любовь, возможность осуществить свои мечты, дети.
      Ему до боли хотелось сказать, как сильно он ее любит, но он усилием воли поборол это желание. Она не должна этого знать. Иначе не оставит его. Потому что ради него готова на все. А он не вправе подвергать ее опасности, не вправе жениться на ней. Но не жениться – значит погубить ее. Что же делать, черт побери?
      Самми видела, что он смущен и растерян. Жениться не хочет. Не жениться не может. Теперь он знает, что она его любит, и не хочет причинять ей боль.
      Никогда еще Саманта не испытывала такого унижения. Она раскрыла ему сердце и душу. Призналась в любви. Сказала, что очень хочет выйти за него замуж.
      Он протянул к ней руку, но Самми прошептала:
      – Не прикасайтесь ко мне.
      Он со страдальческим видом медленно опустил руку, но она не могла утешить его, нечем было утешить его. Ей надо сосредоточиться, собраться с силами. Зажать свое сердце в кулак. Не выдать своего отчаяния.
      Она услышала тихое ржание и посмотрела в сторону кустов.
      – Не тревожьтесь, – сказал он. – Это всего лишь моя лошадь, Чемпион.
      Все в голове у нее закружилось, и дальнейшее понимание обрушилось на нее, подобно проливному дождю.
      – Чемпион… ваша лошадь… вы предложили мистеру Стратону обнаружить вашу лошадь. Все, что вы говорили, ваша готовность помочь схватить Похитителя Невест, – очередная ложь. Любое ваше слово – ложь.
      – Я действительно хочу остаться на свободе, Саманта, – тихо произнес он.
      Саманту будто ударили ножом в сердце.
      – Да, – прошептала она. – Я понимаю.
      – Я пришел сюда, чтобы освободить вас.
      Самми внутренне поморщилась. «А заодно и себя».
      Какое-то время он стоял неподвижно, поглощенный своими мыслями, потом принялся ходить взад-вперед. Молчание становилось тягостным, и в тот момент, когда ей показалось, что дольше она не в силах терпеть, он сказал:
      – Мне только что пришла в голову одна мысль. Может быть, существует другой способ. – Он еще немного походил, очевидно, что-то обдумывая. Потом с решительным видом остановился перед Самми. – Кажется, я нашел выход. Мы можем пожениться и сразу после свадьбы уехать на континент или в Америку – туда, где судья не сможет нас схватить и где никто не слышал о Похитителе Невест.
      Ее охватило отчаяние. Господи, теперь, когда он знает, что она его любит, он благородно соглашается отказаться от своего дома, от своих наследственных прав, положения в обществе, от своего образа жизни – и все ради чести. Ради женщины, которую он не любит.
      – Я понимаю, что прошу у вас слишком много, – спокойно сказал он. – Вам придется покинуть вашу семью, ваш дом…
      – Вам тоже.
      – Да. Но если мы поженимся и уедем из Англии, это решит все проблемы.
      Проблемы. Она для него – проблема. Острое чувство потери охватило ее. Ирония судьбы. Самми никогда не думала, что найдется человек, которого она полюбит. Нашелся. И что из этого получилось? Он оказался двуликим, и хотя она восхищалась его храбростью и пылко верила в его дело, она, как оказалось, совершенно не знала его. Или знала? Вся его жизнь – сплошная ложь. Он обманывал ее с самого начала. Как же она могла его полюбить? А вот ведь полюбила. Она потерла пульсирующие виски в тщетной попытке рассеять хотя бы частично свое смятение.
      – Это прекрасный вариант, Саманта. – Его голос вернул ее к действительности.
      Она медленно покачала головой:
      – Мне нужно подумать. Я вас совершенно не знаю. И насколько понимаю, вы не намерены рассказать о себе всю правду. Или я ошибаюсь?
      Он долго смотрел на нее, потом наконец сказал:
      – Пожалуй, вы правы. Ради вашей же безопасности.
      – Я… понимаю. – Голос ее дрогнул. Помолчав, она прошептала: – Я сказала вам, Похитителю Невест, такое, чего никогда не сказала бы, если бы знала, кто вы на самом деле. Но я уверена, вы не тот, за кого я вас принимала. Вы оба не те. – Она невесело рассмеялась. – Господи, ведь я даже не знаю, с кем говорю. – Собравшись с духом, она сказала: – Мне пора. – И повернулась, чтобы уйти.
      – Погодите, Саманта. – Он схватил ее за руку. – Нам нужно поговорить.
      Она попыталась высвободить руку.
      – Мне нечего вам сказать. По крайней мере, сейчас. Мне необходимо побыть одной. Разобраться в своих мыслях. Принять решение. Я все вам отдала. Мою невинность, мою репутацию. Мое сердце. Мою душу. Позвольте мне уйти, не потеряв еще и достоинства. Прошу вас.
      Он медленно выпустил ее руку.
      – Я непременно буду в церкви послезавтра.
      Она отшатнулась от него, сдержав рыдания.
      – Не могу обещать вам того же.
      Не сказав больше ни слова, она поспешила прочь, все быстрее и быстрее и, наконец, побежала, словно за ней гнался сам дьявол.
      Эрик смотрел ей вслед, пока она не исчезла в темноте, а в ушах все еще звучали ее слова: «…отдала вам все».
      «Нет, Саманта. Это я взял у тебя все». Он ненавидел себя в этот момент.
      Каким-то непостижимым образом он овладел сокровищем. Женщина, которая тронула самые чувствительные струны его души и сердца.
      Но он позволил ей, словно горстке песка, выскользнуть у него между пальцев. Впрочем, расставание было неизбежно. Другое дело, что с самого начала ему не следовало приближаться к этой девушке. Какой же он мерзавец! Он не имел права желать ее, прикасаться к ней, любить ее, зная, что не может предложить ей то, чего она заслуживает. Его место мог бы занять другой мужчина, порядочный, а не будущий висельник. Полюбить ее и жениться.
      Но мысль о том, что к ней прикоснется другой, поразила его словно молния. Она принадлежит ему, черт побери. Но выбор должна сделать Саманта. Придет ли она в церковь венчаться с ним? Горький смех вырвался из его груди. Уж не спятил ли он? Зачем ей выходить за того, кого она считает лжецом? За преступника, которого ждет виселица? Будь он на ее месте, начал бы новую жизнь как можно дальше отсюда. Ну что же, если ей этого хочется, он сделает все, что в его силах, чтобы желание ее осуществилось.
      Решать не ему. Он может только ждать. И все же в самых дальних уголках сердца теплилась надежда, что она придет на венчание.
 
      Самми отправилась прямо к себе в спальню. Бросилась на кровать, залезла под одеяло и, свернувшись клубочком, дала волю слезам.
      Зарывшись лицом в подушки, она плакала, пока глаза не распухли от слез, превратившись в щелки. Она не забыла ни одной минуты, проведенной с Эриком.
      Когда занялся рассвет и слабые солнечные лучи проникли в окно, она испустила долгий усталый вздох. Вправе ли она обвинять Эрика во лжи? Этот вопрос она задала себе после нескольких часов размышлений. Она по-прежнему восхищается его храбростью и преданностью своему делу. Уму непостижимо! Тот, кого она любит, и есть ее герой в маске.
      Тот, кого она любит. Она вспомнила о своем унижении. Тот, кого она любит, рисковал жизнью, чтобы дать ей свободу. Или самому получить свободу? Сейчас это уже не важно. Главное, что он ярый противник брака. И никогда не хотел жениться, вообще не хотел, ни на ком. Не именно на ней. Но это слабое утешение.
      Будь она нужна Эрику, пожертвовала бы всем, чтобы стать его женой. Но он предложил ей свободу и таким образом обрел ее сам. Свобода – это единственное, что ему нужно, и Саманта должна его отпустить.
      Сразу после завтрака она пойдет купит билет за границу и навсегда уедет отсюда.
      Пусть Эрик не ждет ее в церкви.

      Из лондонской «Таймс»:
      «Общество охотников за Похитителем Невест растет с каждым днем, поиски расширяются. Награда за его поимку в настоящий момент – пятнадцать тысяч фунтов. Похитителя Невест можно считать покойником».

      Адам Стратон бодро шагал по неторной дороге, идущей по восточному периметру деревни. Дорога эта вела в густой лес, заднюю границу огромных владений лорда Уэсли. Адам с наслаждением вдыхал прохладный утренний воздух, но нервы у него были натянуты до предела. Прежде чем войти в лес, он остановился.
      Вообще-то ему не положено проникать на территорию лорда Уэсли, но… Он посмотрел на розы, которые сжимал в руке, и поморщился. Если он не скоротает путь, розы для леди Дарвин увянут. Его здравый смысл и рассудок дали еще несколько залпов в битве, которую они вели друг с другом с тех пор, как он с полчаса тому назад купил в деревне цветы. Сделав глубокий вдох, он вошел в лес.
      «У тебя нет никакого дела к леди Дарвин», – заявил рассудок. Здравый смысл фыркнул: «Конечно, ты должен навестить ее. Вы старые друзья. Особенно после того, как она рассказала о том, что несчастна в личной жизни. Ты просто обязан узнать, все ли с ней в порядке. Как друг». Тогда почему сердце бьется так сильно, что вот-вот выскочит из груди в предвкушении встречи с ней? Почему он купил цветы вместо того, чтобы заплатить прачке за эту неделю. И наконец, почему ему так хотелось вызвать улыбку на ее печальном лице?
      «Потому что, тупоумный ты дуралей, – подал голос здравый смысл, – ты безнадежно в нее влюблен».
      Адам остановился и провел рукой по волосам. Его долг – навестить ее. Узнать, здорова ли она. Как бы в подтверждение собственных мыслей он кивнул.
      Едва заметное движение сбоку прервало его размышления. Вглядевшись сквозь деревья, он заметил человека, ведущего в поводу вороного коня по направлению к конюшне лорда Уэсли, и, подойдя поближе, узнал Артура Тимстоуна, графского конюха.
      А вот коня он видел впервые. Насколько он знал, у лорда Уэсли не было такого. Но он мог купить его недавно.
      Тут в голову ему пришла другая версия, и пульс забился сильнее. Не обнаружил ли лорд Уэсли этого коня, когда пытался помочь в поисках Похитителя Невест? По описаниям конь очень походил на того, на котором ездил Похититель. Судья разволновался и поспешил к конюшне, намереваясь поговорить с Артуром.
      Слегка запыхавшись, он вошел в конюшню и, когда глаза привыкли к полумраку, обнаружил, что конюшня просторная и содержится в идеальном порядке.
      – Эй! Вы здесь, Тимстоун?
      Ответа не последовало. Очевидно, Артур поставил вороного в денник и пошел на кухню перекусить. Ладно, он просто посмотрит на коня, а потом нанесет визит леди Дарвин. Если повезет, граф тоже окажется дома, и Адам расспросит его о вороном.
      Адам обошел конюшню, заглядывая в каждый денник. Да, лорд Уэсли владеет превосходными лошадьми. Только вороного жеребца среди них нет.
 
      Дверь открыл дворецкий с мрачным лицом.
      – Чем могу быть полезен, сэр? – спросил он. Адам подал ему свою визитную карточку.
      – Мне бы хотелось поговорить с лордом Уэсли или его сестрой.
      – К сожалению, мистер Стратон, это невозможно. С самого утра они уехал в Лондон.
      – Понятно. А когда вернутся?
      – Не знаю, но поскольку господин граф завтра утром венчается, полагаю, что до этого времени вернутся.
      – Э-э-э… да, конечно. А вы не знаете, зачем они поехали?
      Дворецкий отнесся к вопросу с явным неодобрением:
      – Его милость не обязан держать отчет перед прислугой.
      Иными словами, дворецкий не знал. Или не хотел говорить. Адам отдал ему букет роз.
      – Это для леди Дарвин.
      Выражение лица дворецкого немного смягчилось.
      – Весьма любезно с вашей стороны, сэр. Я прослежу, чтобы их передали.
      – Благодарю вас, мистер?..
      – Эверсли, сэр.
      – А скажите, Эверсли, вы не видели Артура Тимстоуна? На конюшне его не было, а мне хотелось бы с ним поговорить.
      – Он скорее всего на кухне. Завтракает. Позвать его?
      – После завтрака он вернется на конюшню?
      – Да, сэр.
      – Тогда я подожду его там.
      – Как вам угодно, сэр.
      Адам уже повернулся, чтобы уйти, но вернулся.
      – Вот еще что, Эверсли. Вы, случайно, не знаете, есть у графа вороной жеребец?
      Вопрос этот насторожил Эверсли:
      – Лошадьми ведает Тимстоун, сэр. Но что-то не припомню, чтобы видел у графа вороного жеребца или чтобы граф упоминал о нем.
      – Благодарю вас, Эверсли.
      Дворецкий кивнул и закрыл дверь. Нахмурившись, Адам вернулся к конюшне по просторной, прекрасно подстриженной лужайке, решив дождаться Артура Тимстоуна. Здесь происходит что-то очень странное, и он не уйдет, пока…
      Кто-то окликнул его по имени. Адам обернулся и увидел направляющегося к нему Артура. Отлично. Он получит ответ быстрее, чем предполагал.
      – Здрасьте, мистер Стратон, – поздоровался Артур, когда судья подошел к нему. – Зачем пожаловали?
      – Да вот, собирался нанести визит леди Дарвин и выразить свои соболезнования, но оказалось, что они с братом уехали на весь день в Лондон.
      – Это верно.
      – Не знаете, зачем они туда поехали и когда вернутся?
      – Точно не могу сказать, но скорее всего господин граф поехал купить каких-нибудь побрякушек своей невесте и попросил леди Дарвин помочь ему. К обеду, может, и вернутся.
      – Понятно. И еще я хотел спросить у графа, узнал ли он, кто владелец вороного жеребца.
      – Да вроде бы ничего такого он не говорил.
      – Вот как? А может, у него самого есть такая лошадь?
      Артур нахмурился и почесал в затылке.
      – Черный жеребец? Нет, сэр. У лорда Уэсли нет такой лошади.
      – Тогда, может быть, черный мерин?
      – Нет, сэр. Единственная черная лошадь, которая есть у его милости, это кобыла по кличке Полночь.
      Адам покачал головой. Виденная им лошадь определенно не была кобылой.
      – Может быть, граф держит у себя жеребца, который принадлежит кому-то другому? Я говорю о коне, которого вы привели в конюшню с полчаса назад. Я видел собственными глазами.
      Лицо у Артура прояснилось, и он усмехнулся:
      – Граф не держит у себя чужих лошадей, скорее всего, вы имеете в виду Императора. Я выгуливал его. Но глаза подвели вас, мистер Стратон. Император не вороной, а темно-гнедой. Тут легко ошибиться. Особенно при солнечном свете.
      – Да, пожалуй.
      – Ну, тогда извините – у меня дел невпроворот.
      Адам улыбнулся:
      – Да, конечно. Всего хорошего, Тимстоун.
      – И вам того же, сэр.
      Адам, прищурившись, смотрел вслед удаляющемуся конюху. Хотя слова Тимстоуна звучали убедительно, он, без сомнения, лгал. Но зачем? Адам никак не мог принять гнедого коня за вороного, даже при солнечном свете.
      И каким-то образом этот вороной жеребец, которого, судя по всему, у лорда Уэсли не было, исчез где-то между дверьми конюшни и денником. Ведь Адам все тщательно осмотрел. Разве что в конюшне есть потайной денник где-то за дверью.
      Сердце у Адама забилось медленными тяжелыми ударами, когда он разложил по полочкам результаты своих наблюдений. Зачем Тимстоун солгал насчет лошади, если ему нечего было скрывать, например лошадь Похитителя Невест? Но если вороной жеребец действительно принадлежит Похитителю, трудно себе представить, что Артур и есть Похититель. Нет, Похититель гораздо моложе.
      Тут он замер, потрясенный мелькнувшей в голове мыслью. А что, если сам граф Похититель Невест? Поначалу такое предположение показалось судье смехотворным. Но постепенно обрело смысл. Уэсли, без сомнения, обладает денежными средствами. Его имение обеспечивает ему уединенность. Он классный наездник. И конечно же, никто не заподозрит графа Уэсли в совершении преступлений.
      Адам вспомнил, с какой готовностью граф предложил ему свою помощь в поисках злодея. Или это было притворство? Он вздохнул и попытался привести в порядок мысли. Неужели тот, кого он так долго искал, практически находится у него под носом? Неужели его розыски подходят к концу?
      Адам скрипнул зубами. Черт побери, он всегда относился к Уэсли с симпатией. Но симпатия симпатией, а закон законом. Если подозрения его подтвердятся, он обязан отдать графа под суд. Он сжал кулаки при мысли о том, как будет страдать Маргарет, если ее брата повесят, не говоря уже о том, что ее имя будет запятнано. Но в этом случае он сможет ее утешить. Сможет…
      Адам отогнал эту мысль, почувствовав отвращение к самому себе. Он никогда не станет злоупотреблять своим положением ради собственной выгоды. К тому же Маргарет возненавидит его за то, что он схватил ее брата. Но закон надо соблюдать. И теперь Адаму нужны только доказательства.
      Он снова устремил взгляд на конюшню. Тимстоун стоял в дверях, наблюдая за ним, и Адам дружески помахал ему. Тимстоун помахал в ответ, и Адам направился к дороге, ведущей в деревню.
      Необходимо еще раз побывать на графской конюшне, но когда там не будет Тимстоуна. Ночью. И поискать вороного.
      Мысли его обратились к Саманте Бриггем. Знала ли она, что ее будущий муж преступник? Ведь он и ее похищал. Узнала ли она его?
      Это обязательно надо выяснить. Дойдя до развилки, он повернул в сторону Бриггем-Мэнор.
 
      Когда все собрались в столовой за завтраком, Саманте было не до еды. Мысль о том, что, возможно, она никогда больше не увидит родных, повергла ее в отчаяние.
      Комок подступил к горлу, и жгучие слезы навернулись на глаза. Чтобы никто не заметил, она подняла чашку с чаем. Мать, сияя улыбкой, без умолку болтала о свадьбе. Порой она бывала невыносима, но Самми будет ужасно по ней скучать.
      Она взглянула на отца, и на душе стало тепло. Он не всегда ее понимает, но очень любит. А терпения у него больше, чем у десятка мужчин, вместе взятых. Правда, иногда мать выводит его из себя. Ребенком Самми любила свернуться калачиком у него на коленях и слушать, как он читает ей книжку. Когда же она подросла, они с отцом сидели в гостиной на мягких диванах, с восторгом слушая пение Люсиль, Гермионы и Эмили на очередном импровизированном домашнем концерте.
      При воспоминании о сестрах губы ее задрожали. Им так хорошо было вместе, так весело. Сколько раз они собирались, чтобы обсудить, каким образом помешать матери осуществить ту или иную немыслимую затею. Сестры пытались превратить Самми в лебедя, которым она никогда не станет, пылко защищая ее от насмешек других. Самми стало грустно при мысли, что она так и не дождется, когда у Люсиль родится ребенок, и никогда не узнает, племянник у нее или племянница.
      Хьюберт о чем-то спросил мать, и Самми остановила на нем взгляд. Никогда она еще не испытывала такой боли. Господи, как же она оставит Хьюберта? Она любила его с тех самых пор, как он появился на свет, с восхищением следила, как он рос и развивался. Словно мать. Он станет настоящим ученым, быть может, прославится, но она этого не увидит.
      Только с Хьюбертом она может проститься по-настоящему. Она не хотела делиться с братом своими планами, но уехать не простившись просто не может. Она все расскажет ему перед отъездом. Он уже доказал, что умеет хранить тайны, и она полностью доверяет ему.
      Сразу после завтрака она отправится в Лондон и купит билет. Куда – Самми пока не знала. Это зависит от того, какие корабли отходят завтра. Но прежде чем направиться в Лондон, она заедет в Уэсли-Мэнор сообщить Эрику о своем решении.
      При мысли об этом сердце ее болезненно сжалось.
      Когда она вернется из Лондона, нужно будет собрать кое-какие вещи. Большая часть ее гардероба уже упакована – все думают, что для свадебного путешествия, но есть еще книги, дневники, памятные подарки, их она не может оставить.
      Голос матери вывел ее из раздумья:
      – Ты не согласна, Самми, милочка?
      Самми посмотрела на ее сияющее лицо и попыталась улыбнуться, но у нее ничего не получилось. Губы задрожали, и крупная слеза упала в чашку с чаем.
      В глазах Корделии появилась тревога.
      – Боже мой, милочка, что случилось? Ах ты, Господи, это все нервы. – Она обняла дочь. – Не волнуйся, дорогая. Всем невестам не по себе накануне свадьбы. Но завтра… – Корделия испустила блаженный вздох, – у тебя начнется новая жизнь.
      Самми закрыла глаза, чтобы сдержать слезы. Воистину завтра у нее начнется новая жизнь.
 
      Одетая в свое самое удобное синее платье для прогулок и ботинки, Самми спустилась по освещенным солнцем каменным ступеням крыльца. Чем скорее ее визит к Эрику закончится, тем лучше.
      В этот момент, к своему неудовольствию, она заметила судью. Ничем не выдав своего волнения, она нашла в себе силы улыбнуться ему. Зачем он пришел? Хочет сообщить новые сведения о розысках Похитителя или снова начнет задавать вопросы? Господи, уж не узнал ли он правду?
      – Доброе утро, мистер Стратон.
      – И вам того же, мисс Бриггем. Вы куда-то собрались?
      – Да, в деревню. Так что прошу прощения. – Она хотела обойти его, но он пошел с ней рядом.
      – Я буду вас сопровождать. Не возражаете? Мне нужно задать вам несколько вопросов.
      Поскольку Самми вовсе не собиралась идти в деревню, она остановилась.
      – Боюсь, матушке не понравится, если я отправлюсь так далеко наедине с мужчиной.
      – Разумеется. – Он огляделся, потом указал на каменную скамью, стоявшую неподалеку. – Давайте присядем на минутку. Я не задержу вас, обещаю.
      Пришлось Самми согласиться.
      – Полагаю, приготовления к завтрашней свадьбе завершены? – спросил он с улыбкой.
      – Да. – Она через силу улыбнулась.
      – Превосходно. Рад узнать, что поездка лорда Уэсли в Лондон не связана с какой-либо проблемой, возникшей в последнюю минуту.
      Очевидно, лицо ее выразило удивление и огорчение от этой новости, потому что он спросил:
      – Вы не знали, что граф уехал на весь день в Лондон? На весь день?
      Как же она сможет поговорить с ним?
      – Нет, не знала.
      – По словам его дворецкого, граф с сестрой уехали рано утром. Я думал, вы знаете о цели их поездки.
      Самми подняла голову и встретилась с его испытующим взглядом.
      – Понятия не имею. Может быть, леди Дарвин заказала к нашей свадьбе платье? Или лорд Уэсли захотел купить мне свадебный подарок?
      – Скорее всего, это так, – согласился судья. – А скажите, мисс Бриггем, вы когда-нибудь бывали на конюшне у лорда Уэсли?
      Недоброе предчувствие охватило Самми, но она не подала виду.
      – Нет, но уверена, там все в полном порядке. Я знакома с его конюхом, мистером Тимстоуном, а он знает толк в лошадях.
      – Вы никогда не видели лорда Уэсли верхом на вороном жеребце?
      Сердце у нее упало. Господи! Она помолчала, словно припоминая, и покачала головой:
      – Я видела его только на гнедом жеребце. Прекрасная горячая лошадь по кличке Император. Надеюсь, граф разрешит мне на нем ездить, если я очень попрошу.
      Мистер Стратон молча кивнул, сверля ее взглядом. Несколько секунд молчания показались Самми вечностью. Она поднялась.
      – Если это все, мистер Стратон…
      – Признаться, хотел сообщить вам новую информацию о Похитителе Невест.
      Самми снова опустилась на скамью, сердце у нее замерло.
      – Вот как?
      – Да. Появились новые улики, и я уверен, очень скоро преступник будет схвачен. Надеюсь, в течение ближайших суток.
      Самми почувствовала, как кровь отхлынула от лица.
      – Мисс Бриггем, вам нехорошо?
      Вы побледнели.
      – Я… все в порядке. Просто ваша новость удивила меня. – Она облизнула пересохшие губы. – Значит, вы узнали, кто скрывается под маской Похитителя Невест?
      – Мы идем по верному следу. И при очередном похищении злоумышленника схватят, если не раньше. – С этими словами судья встал и поклонился. – Ну что же, не стану вас задерживать, мисс Бриггем. Желаю приятно провести день. Увидимся завтра в церкви.
      Ошеломленная, оцепеневшая от страха, Самми осталась сидеть на скамье, гладя вслед судье, который с беспечным видом неторопливо шел в сторону деревни.
      Когда он исчез из виду, она заставила себя встать и на ватных ногах пошла обратно к дому, стараясь не выдать своего волнения на тот случай, если Стратон подглядывает за ней из-за деревьев сквозь густую листву, чтобы увидеть ее реакцию.
      Мистер Стратон явно подозревает Эрика, и она опасалась, что ее реакция на его заявление о неминуемом аресте Похитителя Невест вызвала у него подозрения.
      Нужно предупредить Эрика. Но как это сделать, если он в Лондоне? К тому же мистер Стратон, конечно, намерен следить и за ней, и за Эриком. Она не решится послать записку, потому что ее могут перехватить, не осмелится появиться в Уэсли-Мэнор. Любая ее попытка связаться с Эриком может вызвать подозрения. Она прижала руки к сердцу. Что же делать?
      Прячась за густой изгородью, Адам видел, что мисс Бриггем направляется к парадной двери, видимо, забыв, что собиралась в деревню.
      Она отвечала на его вопросы с деланным равнодушием и оказалась прекрасной актрисой, но ее выдал вспыхнувший в глазах страх. Когда же он сообщил, что собирается арестовать Похитителя, лицо ее стало белым как мел.
      Да, реакция мисс Бриггем выдала ее с головой. К тому же Стратон заподозрил, что она знает или подозревает, что ее жених и есть Похититель Невест. Теперь Стратону остается только доказать это.

      В десять часов того же вечера Эрик шел по темному коридору к своему кабинету, желая лишь одного – остаться наедине с самим собой и выпить крепкого бренди. Он с удовольствием съездил в Лондон в обществе Маргарет, но был рад вернуться домой.
      Весь день он думал о Саманте. По дороге в Лондон и обратно. Пока ждал Маргарет у портнихи. Пока покупал два билета за границу па «Морскую деву», которая отходит на континент завтра вечером, во время разговора со своим стряпчим, когда вносил в свое завещание обеспечение Саманты и всех детей, которые у них будут, хотя сильно сомневался, что их брак состоится.
      Войдя в кабинет, он закрыл за собой дверь и направился к столику, где стояли хрустальные графины, но на полпути остановился и увидел Артура, который сидел в своем любимом кресле со стаканом виски в руках.
      – Нужно поговорить, – сказал Артур таким тоном, что Эрик напрягся, и, кивнув на графины, добавил: – Налейте до краев. Пригодится.
      Выслушав Артура, сообщившего об утреннем посещении Адама Стратона, Эрик налил себе второй бокал и, подняв его, с иронией произнес:
      – Да, новости приятными не назовешь.
      На лице конюха появилась тревога.
      – Какие там приятные! Ужасные. Судья вас подозревает и не успокоится, пока не увидит на виселице. Лучше бы вам отправиться в путешествие. Куда-нибудь подальше.
      – Я так и собираюсь поступить. Купил билеты себе и Саманте, как будто в свадебное путешествие, и после свадьбы покину Англию, если только она придет венчаться.
      – Очень даже хитро придумано. Свадебное путешествие на несколько месяцев, а то и лет для людей вашего класса – вещь обычная.
      – Вот именно. Я уже все устроил и хочу попросить вас заботиться о Маргарет. Чтобы она чувствовала себя здесь хорошо и была счастлива.
      – Вы же знаете, что я это сделаю. Но вы должны уехать в любом случае, даже если мисс Самми бросит вас у алтаря. Скажете, что уезжаете, потому что сердце ваше разбито. Причина не имеет значения, главное – уехать.
      – Но я не могу оставить Саманту, поскольку разразится скандал. Если она не придет, я… – Он провел рукой по волосам и вздохнул. – Черт побери, я не знаю, что сделаю. Придется придумать какой-то другой план.
      – Если вы не уедете, вас убьют. – На глазах Артура блеснули слезы. – В жизни не прощу себе, что пошел с Чемпионом по этой дороге. Это я во всем виноват.
      Эрик поставил бокал на каминную доску, подошел к Артуру и склонился над ним. Сжал его плечо, посмотрел ему прямо в глаза:
      – Не надо себя обвинять. Вы же не знали, что Стратон следит за вами. За свои поступки ответственность несу я. Стратон может подозревать меня, но у него нет доказательств. Даже если он обнаружит денник Чемпиона, это вовсе не означает, что я тот самый человек, за которым он охотится.
      – Да, но этот мерзавец может испортить вам всю жизнь. Нужно сделать так, чтобы он не нашел против вас никаких доказательств. Поэтому вам надо забыть о похищениях и никогда больше не рисковать.
      Эрик кивнул и изобразил на лице подобие ободряющей улыбки:
      – Согласен. – Но в глубине души он подозревал, что уже слишком поздно.
      На следующее утро Эрик стоял в алькове в стороне от церковного алтаря и смотрел на карманные часы. Осталось полчаса до начала церемонии.
      Появится ли Саманта?
      Он зашагал по тесному помещению. Черт побери, он уже тысячу раз задавал себе этот вопрос с тех пор, как в последний раз видел ее. Она ничего ему не сообщила. Означало ли это, что она намерена выйти за него замуж? Или же решила вычеркнуть его из своей жизни, и скандал неминуем?
      Шум голосов достиг его ушей, и он слегка раздвинул портьеру из зеленого бархата, скрывающую альков, чтобы видеть гостей.
      Казалось, пришли все жители деревни. Толпа все росла. Он заметил Лидию Нордфилд, она сидела на длинной деревянной скамье, вместе с дочерьми и их мужьями. Заднюю скамью занимали Артур, Эверсли и с десяток его старинных слуг.
      Взгляд его блуждал над толпой и остановился на Маргарет. Она сидела на передней скамье, устремив взгляд на сложенные на коленях руки.
      Сердце у него сжалось. Сестра, без сомнения, вспоминала о собственной свадьбе с этим мерзавцем Дарвином. Он хотел было подойти к ней, но раздумал. Пусть побудет наедине со своими мыслями. Быть может, это изгонит преследующих ее демонов.
      Он продолжал с надеждой оглядывать гостей, но никто из членов семьи Саманты пока не появился. Он снова посмотрел на часы. Двадцать три минуты до начала церемонии.
      Появится ли Саманта?
 
      Адам Стратон шел к церкви, охваченный самыми противоречивыми чувствами. Этой ночью он обыскал графскую конюшню. Заметив, что здание снаружи кажется более длинным, чем изнутри, сосредоточил усилия на исследовании задней его части. Через десять минут он обнаружил хитроумно спрятанную дверь. Раскрыв ее, оказался в просторном стойле с окном, расположенным скорее в потолке, чем в стене. Подняв фонарь с пригашенным фитилем, судья возликовал. В дальнем углу стоял великолепный вороной жеребец.
      Больше у судьи не оставалось сомнений, что лорд Уэсли и есть Похититель Невест, но ему нужны были еще доказательства. Он вовсе не собирался схватить этого человека лишь для того, чтобы потом отпустить за неимением улик. И если повезет, он получит недостающие улики в ближайший час. Он вынул из жилетного кармана часы и засек время. Его самый надежный помощник, Фарнсворт, в настоящую минуту обыскивает графский дом. Поскольку Уэсли-Мэнор совершенно пуст – вся прислуга ушла смотреть венчание, – Фарнсворт, надо надеяться, найдет необходимые улики.
      Стратон оглядел гостей, входящих в церковь. Да, сегодня, скорее всего, будет положен конец самому запутанному и безнадежному делу в его карьере. Когда он схватит Похитителя Невест, перед ним откроются бесчисленные возможности. И все же, несмотря на близкую победу, он не чувствовал удовлетворения. Уэсли ему нравится. И он любит Маргарет. Мысль о том, что она потеряет брата, казалась ненавистной.
      Но долг есть долг, и он обязан его выполнять.

      Эрик шагал по алькову, как зверь в клетке, и с каждым шагом на сердце у него становилось все тяжелее.
      Она опаздывала уже на десять минут.
      Он не мог заставить себя еще раз посмотреть на часы.
      Бархатная занавесь раздвинулась, и Эрик резко повернулся. К нему подошел явно взволнованный викарий.
      – Она здесь? – спросил Эрик.
      – Нет, милорд. – И, вынув платок из складок своего просторного одеяния, викарий вытер вспотевший лоб.
      Эрик вскинул бровь.
      – В таком случае, – он говорил, отчеканивая каждое слово, – как только увидите, что она едет, немедленно сообщите мне.
      Викарий кивнул так энергично, что его двойной подбородок заколыхался.
      – Да, милорд.
      И он вышел.
      Эрик закрыл глаза. Одиночество казалось сокрушительным. Она не придет. Он ей не нужен. Она пошла на скандал, только бы не выходить за него замуж.
      Проклятие! Никогда еще он не испытывал такой боли. И гнева. У нее даже не хватило такта сообщить ему о своем решении. И если она не появится, он сам отправится к ней и заставит ее сказать.
      Он уже направился к выходу, когда появился викарий.
      – Мисс Бриггем приехала, милорд. И хочет поговорить с вами наедине до церемонии, в нарушение всяких правил. – Он состроил недовольную мину. – Она ждет вас у меня в кабинете.
 
      Самми мерила шагами небольшой кабинет викария, когда раздался стук в дверь.
      – Войдите.
      В комнату вошел Эрик, тихо прикрыв за собой дверь. Их глаза встретились, и она замерла, увидев его. В коричневом фраке, кремовом жилете, бежевых бриджах, белоснежной рубашке с безупречно завязанным галстуком, он выглядел потрясающе. Саманта никогда не видела мужчины красивее. На какой-то миг он принадлежал ей. Это дорогого стоило.
      – Благодарю вас за то, что согласились встретиться со мной. Мне надо с вами поговорить.
      Он прислонился к двери и посмотрел на нее из-под полуопущенных век.
      – Вы опоздали.
      – Прошу прощения. Столько всего нужно предусмотреть, когда покидаешь свой дом навсегда.
      Закрыв глаза, он пробормотал нечто вроде «слава Богу».
      – Я должна была проститься с Хьюбертом. – Голос ее дрогнул. – Не могла уехать, не объяснив ему все.
      Он подошел к Саманте. С ног до головы окинул ее взглядом и не мог скрыть своего восхищения:
      – Вы красивы, Саманта.
      Румянец вспыхнул на ее лице, и она посмотрела на свое подвенечное платье.
      – Благодарю вас. Платье очень красивое.
      Он взял ее за подбородок.
      – Я говорил о вас, а не о платье.
      Голос его звучал так искренне, что Самми захотелось броситься к нему и забыть обо всем на свете. Но время на исходе, а ей нужно многое ему сказать.
      И, собравшись с силами, она начала:
      – Я пришла сюда, чтобы освободить вас от обещания жениться на мне. Я уеду за границу и буду жить самостоятельно. Так что вам не нужно больше заботиться о моем благополучии.
      Он медленно отнял руку от ее подбородка, и глаза его стали пустыми.
      – Понимаю.
      – Нет, не понимаете! – с жаром воскликнула она. – Я собиралась поговорить с вами вчера, но не решилась. Адам Стратон знает, кто вы. Он снова мне учинил допрос. Он намерен арестовать вас и отдать под суд. И не успокоится, пока вас не повесят. – Голос ее дрогнул, слезы хлынули из глаз. – Вы должны немедленно бежать. Я буду отвлекать внимание викария и гостей так долго, как смогу. Нельзя терять ни минуты.
      Он схватил ее за плечо.
      – Саманта, я не могу оставить вас здесь.
      – Можете. Я благословляю вас на это.
      – Тогда позвольте мне сказать иначе. Я не хочу оставить вас здесь.
      Она в отчаянии схватилась за лацканы его фрака.
      – Вы должны. Прошу вас. Я вынесу все – скандал, насмешки, презрение. Но я не вынесу, если вас схватят. – Слезы текли по ее щекам. – Не вынесу, если вы умрете.
      – Тогда выходите за меня замуж. И мы уедем вместе. Все готово для нашего отъезда. – Он обхватил ее лицо ладонями. – Без вас я не мыслю себе жизни. Мы начнем все сначала. Будем освобождать женщин, которых хотят насильно выдать замуж, но легально. Учредим что-то вроде фонда.
      Она потеряла дар речи и слушала, затаив дыхание, пытаясь осознать его слова: «Без вас я не мыслю себе жизни».
      – Я люблю вас, Саманта. И эта любовь изменила мое отношение к браку. Я хочу, чтобы вы стали моей женой. Матерью моих детей. Я знаю, что меня могут арестовать, но сразу после венчания мы покинем Англию.
      Она попробовала облизнуть губы, сухие, точно пыль, языком, почти таким же сухим, но у нее ничего не получилось.
      – Повторите это еще раз, – севшим голосом проговорила она.
      – Мы покинем Англию…
      Она положила палец ему на губы.
      – Не это. То, что вы говорили о любви.
      Схватив ее руку, он поцеловал ладонь, не сводя с Самми глаз.
      – Я люблю вас. – Он положил ее руку себе на грудь. – Слышите, как бьется мое сердце? Берите его, если оно вам нужно. Или разбейте. Выбор за вами.
      Самми ушам своим не верила. Он ее любит. Ее, невзрачную, странную, эксцентричную. Он, наверное, сошел с ума. Она заглянула ему в глаза. Они светились любовью. Самми привела последний аргумент:
      – Поймите, графиня из меня никудышная.
      – Напротив. Очаровательная. Пленительная. Любящая. Умная. Внимательная. Отважная. – Он нежно провел пальцем по ее лицу. – Всех ваших достоинств и не перечесть.
      Она попыталась сосредоточиться и проанализировать его слова, но в этот момент в дверь постучали.
      – Войдите, – сказал Эрик.
      Появился викарий, переводя взгляд с одного на другого.
      – Можно начинать?
      Эрик снова повернулся к ней, и глаза их встретились.
      – Да, можно – ответила Саманта викарию.
 
      Фарнсворт, помощник судьи, проскользнул в спальню графа Уэсли и тихо закрыл за собой дверь. Оглядев просторную, роскошную комнату, он быстро направился к столу вишневого дерева у окна, надеясь найти там улики. Поиски в кабинете и библиотеке результата не дали, а времени оставалось в обрез.
      Он порылся в ящиках. Ничего. Наклонился и провел руками по блестящему дереву. На ножке стола пальцы нащупали кнопку. Затаив дыхание, он нажал на нее. Раздался слабый щелчок, и помощник судьи отвел в сторону панель. Что-то мягкое упало ему в ладонь.
      Это была черная шелковая маска.
      Именно такая улика и нужна судье. Оставалось только передать ее Стратону.

      Эрик стоял перед алтарем и смотрел, как Саманта идет по проходу, положив руку на локоть своего сияющего отца. Церковь наполнял тихий гул голосов. Саманта не отрывала взгляда от Эрика, глаза ее светились любовью.
      После того как они повторили обеты и викарий благословил их, Эрик повернулся к жене и коснулся губами ее губ. Но этого ему было мало, и он увлек Саманту за собой, чтобы в укромном месте, вдали от любопытных глаз, запечатлеть на ее губах долгий страстный поцелуй.
      – Господи, Эрик, – проговорила она, задыхаясь, – я…
      Он схватил ее в объятия и накрыл ее губы своими. Она ответила на поцелуй и прижалась к Эрику. Счастье его было безгранично. В этот момент до них донесся шум голосов.
      Гости выходили из церкви.
      – Пойдемте, моя очаровательная графиня. Пора принимать поздравления.
      – Пожалуй. Прежде чем они увидят, что мы целуемся за кустами.
      И склонив голову так, как, по ее мнению, подобало графине, Самми взяла мужа под руку.
 
      Адам вышел из церкви, щурясь от ослепившего его солнечного света. Он оглядел толпу, собравшуюся вокруг новобрачных, и поискал глазами Маргарет. Она стояла в тени огромного дуба на церковном дворе. Одна, склонив голову, сжав руки перед собой. Адам подошел к молодой женщине:
      – Доброе утро, леди Дарвин.
      Она повернулась к нему, и он замер, увидев ее бледное без единой кровинки лицо и страдальческий взгляд.
      Движимый глубокой тревогой, он забыл о приличиях, взял ее за предплечье и загородил собой от всяких любопытных взглядов.
      – Что случилось?
      – Венчальный обряд… Нахлынули воспоминания. Я не смогла их прогнать, как ни старалась. В этой церкви я не была со дня своего венчания. – По телу ее пробежала дрожь.
      Он вспомнил те печальные события во всех подробностях. Он сидел на своей кровати, разбитый и совершенно несчастный, представляя себе, как женщина, которую он любит, приносит обеты другому. Когда церковные колокола возвестили о завершении церемонии, он открыл бутылку виски и впервые в жизни напился. Пил он два дня, еще два дня мучился от похмелья, а потом жизнь пошла своим чередом. Он был уверен, что Маргарет счастлива.
      Одного взгляда на ее страдальческое лицо было достаточно, чтобы разубедить его в этом. Глаза ее блестели от слез, но плакала она не от радости, как это обычно бывает на свадьбах.
      Что же сделало ее такой несчастной? Только ли тоска по дому и брату? Он вынул из кармана носовой платок и вложил его ей в руку.
      Утерев слезы, Маргарет сказала:
      – Благодарю вас. И прошу прощения. Сегодня счастливый день, а я раскисла. Позволила воспоминаниям расстраивать мне душу.
      – Ваш муж… – Он замялся. – Он был… недобр к вам?
      Она невесело рассмеялась, отведя глаза. Вопреки голосу рассудка он ласково сжал ее пальцы.
      Она снова повернулась к нему, и он отпрянул – такой огонь пылал в ее глазах.
      – Недобр? – повторила она каким-то не своим голосом. – Да, он был недобр.
      Гнев ее погас так же внезапно, как и вспыхнул. Осталась лишь растерянность. Она задрожала и закрыла глаза. Слезинка, скатившаяся по ее бледной щеке, упала на манжет его рубашки.
      Ад и преисподняя, так этот мерзавец заставил ее страдать! Страдать разумом и духом. Боже Всемогущий, неужели тело ее тоже страдало? Бешенство охватило его. В глазах стало красно.
      Новость о том, что она выходит за Дарвина, он принял со стоическим смирением. Как бы он ни любил ее, он знал, что никогда не сможет даже ухаживать за ней, не говоря уже о том, чтобы жениться. Графской дочери ему нечего было предложить.
      Кроме любви. И доброты. На память пришли ее слова: «Я часто сидела на утесе, глядя на море, и думала, каково это прыгнуть…»
      При мысли о том, что Дарвин дурно обращался с ней, ему стало не по себе. Господи, если бы он знал…
      «И что бы ты сделал? – спросил он у себя. – Что ты мог сделать?» Он знал что. Он, посвятивший свою жизнь выполнению закона, убил бы этого мерзавца. Но почему, черт побери, ее братец этого не сделал?
      Она открыла глаза и посмотрела на него. Наверное, он выдал свои чувства, потому что взгляд ее потеплел.
      – Благодарю вас за то, что вы разделяете мой гнев. Вы всегда были верным другом. Но в то время ничего не могли сделать.
      Верным другом. Понимает ли она, что он отдал бы все на свете, лишь бы стать для нее чем-то больше, чем друг?
      – Ваш брат, – с трудом выговорил он, – он знал?
      – Он знал, что я несчастлива, но не знал, до какой степени. Он навестил меня, вернувшись с войны. Увидел синяки у меня на руках. Я сказала, что упала, но он не поверил, видимо, слышал о наклонностях Дарвина.
      Адам стиснул зубы, с трудом сдерживая нарастающую ярость.
      – Почему же вы защищали это чудовище?
      – Боялась за брата. Убей он Дарвина, его за это повесили бы. Брат избил его до полусмерти и пригрозил прикончить, если тот когда-нибудь снова посмеет ударить меня.
      – И он посмел?
      – Да. Но случалось это уже не так часто. Я… я никогда не говорила Эрику. Когда наконец я перестала сражаться с Дарвином, он, очевидно, утратил ко мне интерес и занялся другими женщинами. Эрик знал только, что Дарвин мне изменяет.
      Он бил ее. Унижал. Изменял ей, этой прекрасной благородной женщине, которую Страттон полюбил с первого взгляда, когда оба они были совсем еще юными.
      – Почему вы не оставили его?
      – Я сбежала через месяц после свадьбы. Он нашел меня в трактире в пятидесяти милях от Корнуолла и сказал, что, если я снова убегу, он убьет моего брата. Я… я не хотела говорить вам об этом, сама не знаю, зачем сказала.
      Когда он представил себе Маргарет, избитую, всю в слезах, ему захотелось вырыть этого мерзавца Дарвина из могилы и убить. Как же это ее брат не удавил его голыми руками?
      И тут он все понял. Граф Уэсли направил свою ярость в другое русло и, рискуя жизнью, спасал девушек с такой же судьбой, как у Маргарет.
      – Появись у вас возможность бежать, но при этом никогда больше не вернуться домой, к семье, воспользовались бы вы ею, чтобы не вступать в брак с ненавистным вам человеком?
      Она не раздумывая ответила:
      – Да.
      Это единственное слово, произнесенное почти шепотом, буквально потрясло Адама. Вот уже пять лет он ищет Похитителя Невест. Преступник, который разрушает семьи и губит браки. А Маргарет приняла бы его помощь, чтобы избежать брака с Дарвином, и ей не пришлось бы так страдать.
      Адам был в смятении. Он гордился своей честностью и прямотой. За похищение полагается виселица. И он не может преступить закон.
      – Вы пожалели, что сказали мне об этом. Но почему?
      Она опустила голову.
      – Мне не хотелось, чтобы вы обо мне дурно думали.
      Сердце его болезненно сжалось. Дрожащей рукой он приподнял за подбородок ее лицо.
      – Я не смог бы думать о вас дурно. – Господи, да для него она самая лучшая. – Мне очень жаль, что вы столько страдали.
      – Благодарю вас. Но теперь я свободна. И вернулась в дом, который люблю, к своему брату.
      Он почувствовал укол совести. Ведь через час ее брат окажется за решеткой.
      Ее губы тронула улыбка.
      – А сегодня я обрела сестру, и у меня появился шанс стать счастливой. – Она осторожно высвободила руку. – Пойду поздравлю новобрачных. Не хотите ли пойти со мной?
      Не успел он ответить, как услышал позади себя кашель.
      – Прошу прощения, мистер Стратон, мне нужно с вами поговорить.
      Адам узнал голос Фарнсворта и весь напрягся. Поклонившись леди Дарвин, он сказал:
      – Я вернусь через несколько секунд.
      Она склонила голову и направилась к толпе поздравляющих.
      – Итак? – повернулся судья к своему помощнику.
      Тот вынул из кармана кусок черной ткани и протянул Адаму:
      – Это я нашел в спальне лорда Уэсли, сэр. За скрытой панелью под письменным столом. Нет сомнений, что это маска Похитителя Невест.
 
      Не успели Самми с Эриком появиться перед гостями, как на них налетела миссис Бриггем.
      – Вот ты где! – Она так сжала дочь в объятиях, что едва не сломала ей ребра. Но Самми не пыталась высвободиться – ведь неизвестно, когда они снова увидятся. – Я так счастлива за вас, – сказала Корделия, шмыгая носом. Затем прошептала дочери на ухо: – Жаль, что у нас нет времени обсудить, сама понимаешь что, но я уверена, граф знает, что нужно делать.
      Отступив, она вытерла глаза кружевным платочком и застрекотала. Потом огляделась в поисках скамьи, чтобы упасть в обморок, но не нашла и глубоко вздохнула. Когда же к ним подошли Лидия Нордфилд с дочерью, обе надутые, Корделия просияла.
      – Лидия! – воскликнула она и обняла свою соперницу с таким восторгом, что у той лицо вытянулось. – Не волнуйтесь, Лидия. Я уверена, Дафна найдет славного джентльмена. Когда-нибудь.
      Миссис Нордфилд издала какой-то странный звук и одарила собеседницу ледяной улыбкой. Миссис Нордфилд и Дафна с чопорным видом пожелали Самми счастья. Миссис Нордфилд, прищурившись, перевела взгляд с Дафны на Самми и обратно. Видимо, хотела сказать: «Если Саманта Бриггем сумела стать графиней, моя Дафна, разумеется, станет маркизой или герцогиней». Так, по крайней, мере думала Самми.
      – Дафна, милочка, – сказала миссис Нордфилд, уводя с собой дочь, – если бы ты носила очки… В них действительно есть какой-то шарм…
      Потом подошли Гермиона, Люсиль и Эмили. Саманта обнялась с каждой, запечатлев в памяти их сияющие лица. Ей было и грустно, и радостно. Жаль расставаться с прежней жизнью, но будущее сулит столько счастья.
      Папочка расцеловал ее в обе щеки.
      – Всегда знал, что тебя, Самми, найдет какой-нибудь удачливый малый. Я и твоей матушке это говорил. – Он ласково погладил ее по голове.
      С Хьюбертом они простились еще утром, и сейчас она улыбнулась брату сквозь слезы. Взъерошила его непокорные волосы.
      В глазах юноши была грусть, но на губах играла улыбка. Он неловко обнял ее, и их очки стукнулись друг о друга.
      – Прекрасное зрелище, Самми, – сказал он, поправляя очки. – Ты самая красивая из всех виденных мною графинь.
      Она тоже засмеялась:
      – Никаких графинь ты не видел. Я первая.
      – Зато я видел очень много графинь, – вмешался в разговор Эрик, – и должен согласиться с Хьюбертом. Ты самая красивая. – Он поднес ее руку к губам.
      Казалось, поздравлениям не будет конца. Наконец к ним подошла Маргарет.
      – Теперь мы официально сестры, – сказала молодая женщина со слезами на глазах. – А вы – официально графиня.
      Самми сжала ее руки и улыбнулась. Как жаль, что она не сможет получше узнать сестру своего мужа.
      – Мы с вами действительно сестры. И Господи помилуй, я – графиня! Перспектива представляется мне несколько устрашающей.
      Маргарет бросила быстрый взгляд на брата и улыбнулась Самми.
      – Вам не о чем беспокоиться. Вы уже справились с самой главной задачей графини – сделали графа очень, очень счастливым.
      Самми почувствовала теплую руку Эрика у себя на спине.
      – Это точно, – сказал Эрик.
      Она видела, как он обнял сестру, и замер, закрыв глаза. Сердце у нее защемило. Ведь неизвестно, когда они снова увидятся. Самми повернулась, чтобы принять следующие поздравления, и увидела Адама Стратона, а рядом с ним еще какого-то человека. Незнакомцу было за тридцать, стройный, с темно-русыми волосами, и строгим выражением лица. Вид у обоих напряженный, взгляды устремлены на Эрика.
      Сердце у Самми упало. Страх охватил ее. Не успела она и слова сказать, как мистер Стратон обратился к Эрику:
      – Мне нужно поговорить с вами наедине. Не возражаете? Со мной мой помощник Фарнсворт. Эрик кивнул:
      – Да, конечно. – Он крепко обнял Самми за талию, видимо, желая приободрить, поцеловал в щеку. – Никогда не забывай, – шепнул он ей на ухо, – как я люблю тебя.
      Он отпустил ее, и она с трудом сдержалась, чтобы не крикнуть «Нет!».
      Трое мужчин вошли в церковь.
      – Интересно, что там случилось, – пробормотала Маргарет.
      Сердце Самми сковал ледяной страх.
      Она догадалась, что случилось.
 
      С сильно бьющимся сердцем Эрик стоял в кабинете викария, стараясь ничем не выдать своего волнения. Наконец он скрестил руки на груди и поднял брови.
      – Итак, о чем вы хотели со мной поговорить?
      Стратон вынул из кармана кусок черного шелка и протянул его графу. Страх пронзил Эрика, однако лицо его оставалось бесстрастным:
      – Что это?
      Фарнсворт кашлянул, чтобы привлечь его внимание.
      – Маска Похитителя Невест. Я нашел ее у вас в спальне, милорд.
      Он стиснул зубы, сдержав готовый вырваться наружу крик. Только не теперь. Когда ему только что преподнесли на золотом блюде счастье. Когда они с Самантой были так близки к спасению.
      Не теперь, когда ему есть для чего жить.
      Он посмотрел на Стратона, ожидая встретить его гневный взгляд. Но судья смотрел в окно. Проследив за направлением его взгляда, Эрик понял, что внимание Стратона приковано к Маргарет, которая стояла одна, недалеко от церкви, в тени огромного дуба.
      Стиснув руки, в одной из которых он сжал мягкий шелк, Эрик стоял неподвижно, как статуя, все его мускулы были напряжены, он ждал ареста. Бессмысленно было отрицать улику, которую он держал в руке. Он даже отдал должное сообразительности Стратона и Фарнсворта.
      Мысли его обратились к Саманте. Проклятие, она будет в отчаянии. Что ее ждет после его ареста и казни!
      Хорошо, что ей достанется все его состояние. Графиня Уэсли – необычайно богатая женщина. Скорее всего, она покинет Англию и начнет новую жизнь.
      Он снова устремил взгляд на судью. Тот все еще смотрел в окно. Лицо его было бледно, руки сжаты в кулаки. Прошла почти минута тягостного молчания.
      Наконец Стратон повернулся к своему подчиненному.
      – Превосходная работа, Фарнсворт, – сказал он. – Вы блестяще выдержали испытание.
      Эрик пришел в замешательство, как и Фарнсворт.
      – Испытание, сэр? – удивился Фарнсворт, почесав в затылке.
      – Да. Я некоторое время наблюдал за вами и подумал, не пора ли повысить вас в чине? Вот я устроил вам испытание, надеюсь, вы это понимаете.
      – На самом деле нет, я…
      – Лорд Уэсли был настолько великодушен, что предложил свою помощь в расследовании нашего дела, и настолько любезен, что позволил мне воспользоваться его домом. – Стратон сжал руки за спиной и продолжал: – По моей просьбе граф спрятал эту маску у себя в доме. Она точь-в-точь такая, как у Похитителя Невест, я изготовил ее, следуя описаниям очевидцев. Я считал, Фарнсворт, что если ваши дедуктивные навыки окажутся настолько остры, что вы найдете маску, значит, вас непременно надо продвинуть по службе. – Он повернулся к Эрику: – Потайная панель под столом, милорд? Чертовски хитрый тайник. Благодарю вас за помощь.
      Дрожь охватила Эрика. Только его выдержка и контроль над собой не дали выплеснуться охватившим его эмоциям, в отличие от Фарнсворта, который стоял, разинув рот от удивления.
      Адам протянул Фарнсворту руку:
      – Поздравляю, Фарнсворт. Получив повышение, вы возглавите новое расследование дела о контрабанде. Утром дам вам подробные указания.
      Фарнсворт наконец расплылся в улыбке и пожал руку своему начальнику.
      – Благодарю вас, сэр! Я потрясен. – Улыбка его погасла. – И все же плохо, что мы так и не поймали Похитителя Невест. – Он бросил на Эрика робкий взгляд. – Я думал, лорд Уэсли, что тот, кого мы ищем, – это вы. Прошу прощения.
      Эрик молча кивнул.
      – Увы, Похититель Невест все еще на свободе, – сказал Стратон и, повернувшись к Эрику, пронзил его взглядом. – Но клянусь, что не потерплю больше никаких похищений. Если Похититель Невест не прекратит своей деятельности и будет пойман с поличным, его отправят на виселицу.
      Правда, в которую Эрик не мог поверить, медленно доходила до его сознания.
      Его отпустили на волю.
      И хотя предупреждение относительно дальнейших похищений было недвусмысленным, факт остается фактом – Стратон спас ему жизнь.
      Фарнсворт положил руку на плечо судьи:
      – Хорошо сказано, сэр. Вы схватите Похитителя Невест, как только он появится.
      Стратон с Эриком обменялись взглядами.
      – Не будем вас задерживать, милорд, – сказал судья. – Примите наилучшие пожелания вам и вашей супруге.
      Эрик наконец обрел дар речи:
      – Благодарю вас.
      Фарнсворт вышел из кабинета. Судья хотел последовать за ним, но Эрик его остановил:
      – Всего одно слово, Стратон.
      Судья, притворив дверь, повернулся к Эрику.
      – Почему?
      Стратон снова устремил взгляд в окно. Маргарет по-прежнему стояла под величественным дубом.
      – Сегодня у меня состоялся весьма поучительный разговор с вашей сестрой.
      Эрик насторожился.
      – И я понял, почему вы делали… то, что делали. Вы не могли спасти ее и стали спасать других. – Он скрестил руки на груди, и в глазах его вспыхнул гнев. – Она сказала, что охотно воспользовалась бы помощью Похитителя Невест и тогда была бы избавлена от многолетних страданий.
      – Не проходило и дня, чтобы меня не терзали угрызения совести.
      – После того как я узнал, что ей пришлось пережить, они будут терзать и меня. – Стратон сжал кулаки, его губы образовали тонкую линию. – До нынешнего утра я считал, что выйти замуж за человека из высшего общества для женщины благо. И каждый отец желает своей дочери только добра. – Он с горечью рассмеялся. – Но для леди Дарвин замужество принесло лишь страдания. Девушку нельзя выдавать замуж насильно. Только теперь я это понял, поэтому и отпустил вас. Вы делали доброе дело. Я восхищаюсь вашей выдержкой – вы не убили этого мерзавца Дарвина. Вряд ли я смог бы поступить так же. – Адам тяжело вздохнул и продолжил: – Интерес к Похитителю Невест постепенно угаснет. Через несколько месяцев я опубликую в «Таймс» сообщение: исходя из того, что похищения девушек прекратились, можно сделать вывод, что Похититель Невест отказался от своей противозаконной деятельности. Обществу охотников за ним рекомендую самораспуститься и вернуть наградные деньги тем, кто их пожертвовал.
      Он указал на маску, которую все еще сжимал в руке Эрик:
      – Сожгите ее. И никогда больше не похищайте девушек. Если же намерены и дальше помогать им законными способом, можете рассчитывать на мою помощь. Сделаю все, что в моих силах.
      Эрик сунул маску в карман.
      – Считайте, что Похитителя Невест больше нет. Я действительно намерен и дальше выручать девушек, попавших в беду, но законными методами. Когда я тщательно продумаю, как именно буду действовать, сообщу вам.
      Его будущее с Самантой предстало перед его мысленным взором как роскошное празднество.
      – Не знаю, как вас благодарить… – Голос Эрика дрогнул. – Скажите, Стратон, вам дорога моя сестра?
      Судья густо покраснел.
      – Леди Дарвин – прекрасная леди…
      – Не ходите вокруг да около. Отвечайте прямо. Она вам дорога?
      – Да.
      – Вы ее любите?
      – В данном случае это не имеет значения. Я не пара такой леди, как ваша сестра.
      Эрик подошел к судье:
      – Такая леди, как моя сестра, заслуживает того, кто ее любит. И кого любит она. – Он протянул руку. – Даю вам свое благословение.
      Помешкав, Стратон крепко пожал Эрику руку:
      – Никогда не думал… даже представить себе не мог. – На лице его отразилось удивление. – Она – это все, чего я желаю в жизни.
      Перед мысленным взором Эрика мелькнул образ Саманты.
      – Я вас хорошо понимаю.
 
      Остановившись в дверях церкви, Эрик видел, как Адам Стратон подошел к Маргарет. Радуясь, что обеспечил счастье сестры, он поискал глазами собственное счастье. Саманта стояла в окружении сестер и матери, щебечущих вокруг нее. Словно почувствовав взгляд Эрика, она посмотрела на него и направилась к церкви.
      Едва она подошла, как Эрик увлек ее за собой внутрь церкви и быстро объяснил, что произошло.
      На глаза ей навернулись слезы.
      – Он освободил нас.
      – Это так, любовь моя.
      Слезинка оставила на ее щеке серебристую дорожку.
      – Я чуть не умерла, подумала, что вас хотят арестовать.
      – Признаться, мне стало страшно. – Он обхватил ее лицо ладонями. – Мысль о том, что я вас потеряю, причинила мне невыносимую боль.
      – Мне так хотелось войти в церковь и приложить ухо к двери кабинета, но я боялась, что мамочка и сестры последуют за мной.
      Все его напряжение, все опасения насчет их будущего испарились. Он сплел свои пальцы с ее пальцами и, наклонившись к ней, сказал:
      – Должен вам сказать, что графине не подобает подслушивать у дверей.
      – Я ведь предупреждала вас, что графиня из меня никудышная.
      – Вовсе нет. Вы милая. Вы мудрая. – Он улыбнулся, глядя в ее прекрасные глаза. – Столько слов на букву «м», чтобы описать вас.
      – А вы могучий, – Она слегка покраснела и мечтательно вздохнула. – И мужественный.
      – Спасибо. А теперь, пожалуй, нам пора ехать. Корабль отходит с наступлением сумерек.
      – Куда плывем?
      – В Италию. В Рим, Флоренцию, Венецию, Неаполь и другие города. Осмотрим развалины Помпеи, пройдем по Колизею, побываем в галерее Уффици, увидим работы Бернини и Микеланджело, будем купаться в теплых водах Адриатики. – Он сжал ее руки. – Потом вернемся в Англию и подумаем, куда бы нам еще поехать.
      Ее улыбка ослепила и очаровала его.
      – Это настоящее волшебство.
      – Но ведь я вам обещал. И вы знаете, разумеется, что есть еще одно слово на букву «м», чтобы описать вас.
      – Какое?
      Он поднес к губам их соединенные руки и запечатлел на ее пальцах пылкий поцелуй.
      – Моя, – прошептал он. – Моя. Моя. Моя. Навсегда…