Мирное сосуществование

– Лозунг «мирное сосуществование», мне кажется, при Ленине не употреблялся?

– Никогда он не употреблялся, и Ленин никогда его не употреблял. По-моему, понятно, почему. Такой период. Тогда говорить о мирном сосуществовании наивно было, наивно. Мы как бы просим: «Пожалуйста, дайте мир!» Они, конечно, нам не давали никакого мира. Они шли своей дорогой, мы – своей. Наша политика революционно утверждалась, крепла. По-моему, сейчас правильный лозунг. Только надо, конечно, иметь в виду: есть и неправильно понимающие этот лозунг, есть настроенные пацифистски. Он сам по себе – тянет к пацифистскому образу мышления. В старой Программе, при Ленине, осуждались такие взгляды. Пацифистские идеи очень вредны. Ленин был к этому очень осторожен, более точен. А теперь – другое дело.

– Хрущев это даже в Программу внес…

– Лично я избегал этого выражения. Я старался избегать этой формулы, а Хрущев, наоборот, старался на этом оселке ездить. Неточная формулировка. Но, если к этому добавить кое-что, не получится послабления. Другую сторону подчеркнуть нужно.

В 1921 году мы таким лозунгом не пользовались. Мы были за мир, мы были за развитие отношений с буржуазными странами. Мы ни на кого не собирались нападать. Но мы были против пацифизма. И в Программе об этом очень резко было сказано, очень хлестко. В ленинской программе. Я проверял, изучал Программу – там нет такого лозунга. И во время Брестского мира тоже, когда Ленин защищал необходимость мира, тоже никогда не употреблялось это выражение, по крайней мере, со стороны Ленина и ближайших его сторонников. Теперь это очень широко и эклектично используется. Общая-то линия уже определена. Мы как бы просим о мире. А просить о мире – значит, показать свою слабость. А перед сильным показать свою слабость – невыгодно политически, нецелесообразно. Для большевиков не подходит. Хрущев, которому в теоретических, в сугубо политических принципиальных вопросах, не всегда удавалось правильно говорить, этим широко пользовался. У него можно найти такие аляповатые вещи…

У Сталина в печати, по-моему, нет таких скользких выражений, как, мирное сосуществование. Я не помню таких выражений. У Ленина, безусловно, нет. Но у Ленина сколько угодно выражений: «мы за мир», «мы за прерогативные отношения». Мы, конечно, боролись за мир.

– У Сталина: мир будет сохранен и упрочен, если народы возьмут дело сохранения мира в свои руки и будут отстаивать его до конца

– Да, в свои руки. Тогда получается сильней, просьбы нет. И у Ленина тоже.

29.04.1982

– Создается впечатление, что мы укрепили мир, – ничего мы не укрепили. Ничего не укрепили. Можно ли так с империализмом, чтобы он остался при себе, а мы при себе? Но позвольте, тогда для чего мы живем? А если для свержения империализма, то как можно мирно сосуществовать без свержения? Так мы отказываемся от свержения? Нет, не отказываемся. Как же можно совместить мирное сосуществование и свержение империализма? В «Коммунистическом манифесте» написано: «Коммунисты не скрывают своих взглядов, они стоят за насильственное свержение всего существующего общественного строя», – это основа Маркса, Ленина. Все основано, чтобы не противоречило этому положению, а теперь мы проповедуем мирное сосуществование. Как это одно с другим вяжется? Если вяжется, так объясните, как вяжется. А это для того, чтобы успокоить.

Больше ста лет назад не боялись прямо сказать, и этим-то и подняли людей на восстание, а теперь мы, укрепившись, говорим про мирное сосуществование… Перспектива может быть только одна, если идти вперед, – только на международную революцию, ничего другого нет более благонадежного.

Мы должны беречь мир, но, если мы, кроме того, что мы боремся за мир, и оттягиваем войну, если мы еще верим, что так можно придти к коммунизму, так это же обман с точки зрения марксизма, это и самообман, и обман народа.

Революция идет, укрепляется, все идет вперед, но не без жертв. А кто думает, что можно без жертв и без ошибок продвинуться к коммунизму, тот наивный человек. Желательно поменьше ошибок, но и без них не бывает. Основные ошибки, которые создают иллюзии, успокаивают, не подготовляют к решительным боям, без которых обойтись нельзя. Ничего не получится, не пойдем вперед. И это означает: впереди очень серьезные бои. А мы к этому не готовимся. Вот в чем я вижу главную опасность.

Надо поддерживать мир всячески, оттягивать начало какой-либо новой войны, особенно войны против социалистических стран, но не слишком заангажироваться в пользу арабов и других, когда они свои национальные интересы ставят на первое место, – мы им должны помогать, но в меру. Мы тут перебарщиваем.

Мы за мирное сосуществование, если его понимать в том смысле, что мы за мир. Мы всячески должны стоять за мир, мы – самая миролюбивая страна, – постольку, поскольку это не мешает дальнейшему усилению роста социализма, росту освободительного движения. И мирового коммунизма – это само собой. Если мы не будем бороться за коммунизм, за мировой коммунизм, тогда у нас не будет и социализма. И поскольку это не мешает постепенному углублению ямы под капитализмом – об этом мы прямо не говорим, но сохраняем мир для свержения империализма

А фактически, когда Хрущев пошел на это, тут, конечно, есть шкурничество самое настоящее. Ведь запугивая атомной войной, мы будем помогать атомной войне. Конечно, впереди дел много. Но мы исходим из того, чтобы свои позиции укрепить.

14.01.1975, 1 7.07.1975

– Какая борьба? Капитализм провалился, – утверждает Шота Иванович.

– У-у, борьба еще будет очень сложная. А дальше еще сложнее. Ни одна, никакая книжка этого вопроса не решит. «Капитал» Маркса – наиболее полная книга, и та не решила всего.

– «Государство и революция» тоже?

– Она опирается на Маркса. Маркс говорил: вот моя книга – это такая бомба, которая мощней любой бомбы, которая была и будет в этом буржуазном обществе. Потому что эта бомба взорвет буржуазное общество. Нет никакой атомной бомбы, которая могла бы взорвать буржуазное общество. Оказывается, бомба не помогает. А вот учение Маркса оказалось таким учением, что, когда придерживались этого учения, а Ленин его очень крепко придерживался и очень ге-гениально его использовал в условиях нашей страны, оно взорвало наше общество, а в других странах еще не сумело.

08.01.1974

– Буржуазный строй лучше, чем социалистический? Лучше? В чем? Лучше, потому что насквозь заражены хрущевщиной. А хрущевщина – это буржуазный дух.

Я Хрущеву прямо в рот говорил эти вещи, и я, считавшийся в партии человек, потом оказался не нужен. Я вам скажу: нельзя плестись за Хру-ще-вы-ми! Хрущев не один, у нас их очень много, их подавляющее большинство. И вот нам, людям, которые считают, что надо стоять на других принципиально позициях, немножко надо бы поглубже… Почему у нас такое положение? Какая причина? Один Хрущев виноват? Так его легко было вышибить. А кругом Хрущевы сидят, только они помалкивают, а теперь они поняли… Пожить все хотят – законное требование, но, если мы теперь направим на это наше внимание, люди, которые считают себя сознательными коммунистами, то мы поплывем по буржуазному полю на помощь Хрущеву, будем держаться за его палкой, – как бы нам не отстать…

Мы только рассуждаем о социализме, обо всем остальном только упоминаем, не хотим разобраться, не разбираемся.

21.06.1972

Укрепить строй

…День июльский, настоящий, такой, как писал Борис Зайцев, когда наше лето хоть на что-то похоже: 30 градусов. Мы приехали с Шотой Ивановичем на электричке в Ильинское в 12 часов. Молотов встречает у крыльца.

– Если не возражаете, пойдем полчаса погуляем. – Молотов взял палку, надел пенсне. – Вот у меня есть палка, а у кого нет, пусть гуляет без палки. – Он в своих обычных серых брюках, голубоватой рубашке, желтых плетеных туфлях. Мы отправились в лес. Заговорили о так называемом «потребительском социализме».

– Хрущев сыграл на обывателе, на мещанине – побольше товаров, похуже да подешевле! Домов настроили с низкими потолками, скопировали за границей у капиталистов, но те-то заинтересованы лишь бы как-нибудь впихнуть побольше рабочих! – говорит Молотов. – Социализм у нас построен только в основном, но не до конца. Строительство социализма – это не кратковременный период, а целая эпоха. Вот гэдэрэовская политэкономия именно так подходит, хотя и содержит некоторые путаные положения.

…Молотов считает, что в XX веке должно быть покончено с империализмом.

– Ленин в январе 1917 года, не знал, что через десять месяцев станет главой правительства первого в мире социалистического государства.

Можно добиться лучшего удовлетворения материальных и культурных потребностей даже в течение десятилетия, – говорит Молотов, – а во втором десятилетии это подготовит провал. Если вы взяли курс на удовлетворение материальных и культурных потребностей, для этого, конечно, нужно в первую очередь развитие легкой и пищевой промышленности, верно? Для людей. И постепенно станете забывать о тяжелой промышленности. Если пойти по этой дорожке и забыть о том, что надо подтягивать, в особенности тяжелую промышленность, это самое материальное удовлетворение постепенно будет подорвано. Вот дело в чем. Вот это я и хотел подчеркнуть. С укреплением социалистического строя – тогда это будет правильно. Нельзя сводить вопрос к потребительству. Когда улучшение положения людей связано с укреплением строя социалистического, тогда это правильно, а когда одно от другого отрывается… Всякое ли удовлетворение? Нет, не всякое. Если мы тяжелую промышленность забудем, если мы забудем об уничтожении классов… Я пытался кое-что Сталину говорить по «Экономическим проблемам», но все кричали «ура! ура!».

По-моему так: будет и улучшение, но пускай будет немного медленнее, зато пусть укрепляется строй и ведется дело к уничтожению классов.

Вырваться из капиталистических условий рабочий класс может только ценою жертв, а если кто хочет без жертв, то стоит в другую партию записаться – в партию пацифистов, бездельников, болтунов и безнадежных буржуазных идеологов. Только так. Потому что рабочий класс вырваться из этих условий капиталистических может только с величайшими жертвами. Вот не хочется, ну так сиди тогда в рабстве. Ан нет другого способа. Что фантазировать? Это жизнью доказано. Только благодаря тому, что наш советский народ, русский народ, благодаря Компартии нашей, в первую очередь Ленину, конечно, проложил путь вперед, завоевал, действительно, почетное место среди всех народов.

28.07.1971

– Все идет вперед, но не без жертв. А кто думает, что можно без жертв и без ошибок продвинуться к коммунизму, тот наивный человек. И это означает: впереди очень серьезные бои. А мы к этому не готовимся. Вот в чем я вижу главную опасность.

14.01.1975

– Программа скандальная для коммунистов. Коммунизм в 1980 году – вот уже 1981 год – нет коммунизма! И не может его быть, и не могло его быть. Не могло быть ни при каких условиях к 1980 году, потому что надо достраивать социализм.

Это вовсе никакая не беда, никакое не преступление тем более, это естественный совершенно вопрос.

Это, видимо, продиктовал левой ногой «Саврас без узды» Хрущев. «Саврас без узды» – безусловно. А за ним побежали маленькие «савраски». Не могло этого быть, по науке никак не может быть, нет ни внутренних условий, ни международных. Коммунизм требует обязательно и того, и другого – завершить построение социализма и вместе с тем двигаться вперед. Но у нас оно не завершено и сейчас. Поэтому я и указываю, что политической задачей остается завершение построения социализма. Дай бог, это тоже потребует не одной пятилетки и, может, даже не одного десятилетия.

06.03.1981

– Я прихожу к выводу, почему записали в Программу, что к 1980 году будет коммунизм. В ноябре 1961 года. Вот почему так получилось? Объяснение какое-то должно быть? Почему такую допустили ошибку?

Я не случайно задеваю двух академиков Федосеева и Поспелова, один философ, другой историк партии. Построение коммунизма у Федосеева в книге «Основы научного коммунизма» (под его редакцией) трактуется так же, как и в Программе: социализм – это когда уничтожены эксплуататорские классы, а вообще классы уничтожаются при коммунизме. Он написал, а никто не отвечает! Но это и в Программе записано.

– Партия с высокой трибуны провозгласила лозунг «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме», который настолько далек от реальности, что народ перестал верить. Как никогда, стал точен лозунг «Народ и партия едины»: партия обманула народ, а народ стал обманывать партию, потеряв веру и работая кое-как, – говорю Молотову.

– Я об этом думал не раз и пришел к такому выводу, что это произошло, потому что не было правильного представления о том, что такое социализм.

28.04.1976

Примерно в то время, в 60-х годах, Мао Цзэдун высказался о коммунизме, о социализме. Я не помню, где это было, но он, который провозгласил строительство коммун в Китае, полностью не отказался от этого, он уже говорил, что для того, чтобы построить социализм, первую стадию коммунизма, надо 200—300 лет. Такое тоже трудно представить, да и нет необходимости…

Но это все-таки показало, насколько у нас поверхностное было представление. Уже развитой, зрелый социализм!.. Это болтовня тоже! Мы вступили, мне кажется, давно уже в стадию развитого социализма, но только вступили, мы в самом начальном периоде его. А для того, чтобы сделать то, что надо для социализма в отдельной стране, надо все хозяйство перевести на общенародную собственность. Вот главное. Ленин по этому поводу просто и ясно сказал четыре слова: «Социализм есть уничтожение классов». Об этом не любят говорить. Самые такие зрелые ораторы наши. Об уничтожении классов в Программе ни слова. А это самый трудный вопрос социализма. Это главное.

Сейчас поднимается производительность труда. Вот, когда мы наладим, чтобы стыковались вовремя, без задержек, предприятия, тогда у нас производительность труда значительно поднимется. К этому дисциплина и ведет, и не просто дисциплина, а важно очень стыковые моменты хорошенько обеспечить, чтобы они везде осуществлялись вовремя и согласно плану. Пока этого нет. Многие попусту тратят время, ждут, когда им дадут то, что надо для работы. Ну что это такое? Значит, не настоящее плановое хозяйство. У нас много болтовни о перевыполнении плана, а мы все эти годы не выполняем план. Стыковые моменты, вот что главное – аккуратно, своевременно и точно. Конечно, трудное дело в таком большом хозяйстве, но это и есть социализм, в этом его трудность. А мы живем только крестьянским духом: авось бы! Авось бы продержались… Я давно уже хочу написать об этом – не выходит у меня. Не могу даже приступить, хотя мне ясно, что тут главное.

Осторожно, но можно похвалить Андропова. Он внес новую струю и хорошее направление. Но пока все это еще по-настоящему не оправдано, надолго ли это пойдет, тоже не вполне ясно. Но первые шаги, по-моему, имеют положительный характер.

11.03.1983

– По внешнему виду Андропова можно сказать, что он не вполне здоровый человек. Но все-таки этот человек для данного периода у нас – находка. Я не знаю, кто бы мог другой – в этом кругу я не вижу. Немногословен. Словами не топит мысль.

– Андропов говорит: «Мы подходим к вопросу совершенствования производственных отношений. Их основа – общественная собственность на средства производства. У нас она имеет, как известно, двоякую форму: собственность государственная и колхозно-кооперативная. Перспективу мы видим в слиянии этих двух форм в единую общенародную…» То, о чем вы пишете, – говорю я.

– Да, да.

– «Мы, коммунисты, видим перспективу в постепенном перерастании советской государственности в общественное самоуправление».

– Ну, правильно, да, – соглашается Молотов.

– «И произойдет это, как мы считаем, путем дальнейшего развития общенародного государства».

– Общенародное государство, с моей точки зрения, неправильно. Я на другой точке зрения стою, чем ЦК. Польша и некоторые другие государства показывают, что общенародное – не особенно надежное дело. Пока. Пока империализм существует.

16.06.1983

– Я напишу свое мнение о новой Конституции и пошлю. Если меня после этого не выселят с дачи… Но, независимо от того, выселят или не выселят, пошлю.

– У нас за критику нельзя преследовать, – замечаю я.

– «За исключением случаев, которые…» и так далее, – смеется Молотов. – Главный недостаток – еще больший отход от классовой борьбы против империализма. Конкретнее? Диктатура пролетариата уже выполнила свою роль, как и в Программе, в этом нет ничего нового, общенародное государство. Такой открытый отход от классовой линии начался еще в Программе, здесь он продолжается.

– Это скажется и на всем международном движении, потому что это коренной вопрос – вопрос о власти. Надо было сказать вразумительно и о том, что такое развитое социалистическое общество, а тут одна жвачка, ничего не разъясняется. И авторы этого не понимают, и вся наша литература, я готов спорить с любым, – никто этого не понимает.

«Такую путаницу нанесла Программа в этом вопросе, коренную путаницу, мы же в 1980 году, то есть через три года, должны иметь коммунизм. Но кто-нибудь в это верит? Абсурд, просто абсурд.

– Говорят, вместо коммунизма в 1980 году будут проведены Олимпийские игры.

– Похоже, да. Будем вверх ногами ходить, на руках ходить. С моей точки зрения, единственное, что оправдывало бы новую Конституцию, если бы разъяснили, что такое развитое социалистическое общество. Но тогда бы пришлось коренным образом изменить и Программу, и Конституцию.

16.06.1977

– Я считаю проект Конституции несостоятельным в принципиальном отношении, хотя там много хороших пунктов. Но принципиальная сторона несостоятельна… Бедняга этот самый Брежнев, повторяет то, что ему пишут, но от этого дело, нет, не улучшается. А ввиду того, что мы в экономической политике топчемся в таких условиях, что еще сохраняем часть нэпа – так это же переходный был период, – вот и надо преодолеть эти остатки переходного периода в производстве и в распределении. Имеются существенные остатки переходного периода: две формы собственности и товарно-денежные отношения. Никто не возражает, не может возразить, а обходят эти вопросы, жульнически обходят. У руководства стоят практики, они практики неплохие, они не виноваты, у них большой областной опыт, а общегосударственного у них опыта мало, и они не выросли, в научном отношении они не подготовлены, это не их вина, а их беда.

Если будут углублять основные неправильности, то вред будет по трем пунктам. Первое – отказ от диктатуры пролетариата. Маркс и Ленин считали, что вплоть до коммунизма нам нужна диктатура пролетариата, без этого нельзя провести того, что нужно для подготовки к коммунизму. Отказ от нее, с моей точки зрения, несостоятелен, хотя, конечно, диктатура теперь имеет другие формы, другой характер – это все надо признавать. Пока государство нужно, оно может быть только диктатурой пролетариата.

У буржуазии диктатура во всех странах держит экономически и политически все в руках, а рабочий класс будет без диктатуры? Что ж, он с голыми руками против вооруженного врага должен идти? Это же абсурд, это же вреднейшая вещь!

Сейчас исходят, видимо, из того, что рабочий класс уже все завоевал и против кого диктатура? Это мелкая буржуазия и крестьянская масса влезла в нашу партию, и под нее подлаживаются все теоретики, у которых нет революционной закалки, которые не участвовали в классовой борьбе по-настоящему, все эти Федосеевы вместе взятые. Читаешь их и видишь: они боятся революционных шагов! А я считаю, что задача ликвидации двух форм собственности, перехода к одному виду собственности, это есть задача уничтожения классов, это революционная задача, но за нее боятся взяться. И решить ее может только диктатура пролетариата. Никто другой ее не решит. Крестьянин, самый хороший, он есть и останется крестьянином. Они не могут перейти на позиции уничтожения классов, это сверх их горизонтов, пока они крестьяне, а они еще долго будут оставаться по своей идеологии, по своей психологии не революционными пролетариями, а крестьянами. Они прекрасно пойдут как союзники, они идут и сейчас, но последовательности и полного понимания нет. Только рабочий класс!

Второе. Критикую общенародное государство. Я считаю, что у нас, несмотря на то, что говорится, остается диктатура пролетариата. Не может государство выражать интересы и рабочего класса, и колхозного крестьянства, и интеллигенции. Интеллигенция – не класс, классов у нас только два – рабочие и крестьяне. А интеллигенция выражает волю и интересы либо рабочих, либо крестьян. Об интеллигенции тут вообще говорится неправильно, и она упоминается без достаточных оснований. Кроме того, среди интеллигенции немало бывших классовых противников, они не могут за диктатуру рабочего класса бороться… Не только народники, даже буржуазные деятели, когда у них есть избирательное право, говорят: «Мы представители народа!» Это в известной мере правильно, они представители того народа, который находится у них под руками, под их властью и не восстает против них.

Так нельзя же фальшивить, что мы, марксисты, выражаем волю и рабочего класса, и крестьянства! Маркс и Ленин говорили, что для того, чтобы осуществить социализм, дело должно находиться в руках рабочего класса. Когда мы отказываемся от диктатуры пролетариата, мы отказываемся от рабочего класса. Кому же мы ее передаем? Ну, допустим, и рабочим, и крестьянам. Этого не может быть. Рабочий класс более революционный, более передовой. Рабочий класс в союзе с крестьянством, но вождь – только рабочий класс. Поэтому все эти разговоры об общенародном государстве – это только переименование. Не нравится жесткое слово «диктатура». На Запад оглядываются. А там фальшивят, не понимают, что без диктатуры никуда они не смогут двинуться, сколько б против нее ни болтали, – либо останутся рабами капитализма, либо, если вырвутся, только с помощью диктатуры.