– Пришел я в себя, когда собака начала выть.
      Уже светало. Я понял, что оказался в положении хуже некуда. Надо сматываться. С трудом поднялся, стараясь опираться на другую руку, кое-как помылся, чтобы от меня люди на улице не шарахались, смыл с лица кровь и одежду от пыли немного вычистил, отряхнул и вышел из дому. Ни души не встретил, ну и потащился потихоньку… Очень болела рука, оказалось, она вывихнула в локте. Я ничего не украл, может, это послужит смягчающим обстоятельством…
      – А руку врачу показывали?
      – Да, в частной клинике, там сразу поверили, что я немного повздорил с дружками, вправили.
      После того, как по просьбе Тирана Бартек назвал адрес частной клиники, наступила пауза. Пленка перематывалась с легким шорохом. Отчетливо слышалось, как на зубах Болека похрустывала запеченная гусиная шкурка. Похоже, гусь запечен на славу.
      А мы с Янушем так еще и не попробовали…
      Послышался голос Тирана:
      – Вы сумеете опознать убийцу? Ну, того молодого бандита.
      – Конечно, – ни минуты не сомневался Бартек. – Я его рассмотрел хорошо, к тому же у него легко запоминающееся лицо.
      – Хорошо. В таком случае посмотрите на эти фотографии…
      Послышался шелест бумаги и какие-то непонятные звуки. Болек оторвался от гуся.
      – Тиран предъявил ему для опознания целую кучу фотографий, всегда держит под рукой. Тот без труда сразу же выловил среди них Доминика, – пояснил он.
      – Вот он, – послышался голос Бартека. – И в натуре тоже могу его опознать. Тем более, что еще раз довелось встретиться с ним, на Вилловой. Наверное, об этом я тоже обязан вам рассказать. Только я вошел в квартиру, услышал шум в кухне и Касин голос. Бросился туда, а там этот мерзавец на Касю напал. Оказывается, без кирпича в кулаке он не герой, вышвырнуть его не составило труда.
      – Теперь расскажите о том, что произошло на Вилловой, – потребовал голос Тирана.
      – Так я же говорю…
      – Да нет, не об этой сцене в кухне, а о том, что происходило там раньше. О совершенном в этой квартире двойном убийстве и обнаружении клада в стене гостиной.
      – О6 этом я знаю только со слов Каси, – грустно признался Бартек. – Мы не виделись четыре дня, я занят был поисками клада в Константине и не только никакого клада не нашел, но и еще заявился к ней инвалидом с раскровавленной мордой. Какая от меня уж помощь?… От нее и узнал о кошмарном преступлении в квартире тетки. Невезучий я какой-то: сначала нарвался на мошенников, обвели они меня вокруг пальца, в долги влез, чтобы свою долю внести в их липовое предприятие, а потом с этим прадедушкиным кладом тоже неувязка вышла. Хорошо, подвернулась работа, за нее очень хорошо платили, но пришлось вкалывать по-страшному. Только вчера закончил, теперь рассчитаюсь полностью с долгами, да и нам с Касей останется немного. Но уж зато за эту неделю спал я от силы всего часа четыре в общей сложности, так что, если посадите, особенно огорчаться не буду, хоть отосплюсь в камере. Хотя… В общем-то, там еще одна выгодная работа наклевывается, очень бы мне хотелось деньжат прикопить. Говорила мне Кася, вроде ей от тетки наследство осталось, но мне совсем не улыбается тянуть деньги с девушки, я бы хотел и свою долю в общее хозяйство внести.
      – А что за работа?
      – Установка электронного оборудования в одной фирме. Связь, аппаратура, охранное устройство.
      Вроде бы фирма солидная и состоит не из одного человека, как в тот раз.
      – Назовите фирму, ее адрес и телефон.
      – Ну вот, и снова не повезло, – горько вздохнул Бартек. – Если полиция станет у них про меня расспрашивать, фиг мне работу доверят. Раз я на подозрении у полиции…
      – Вы и останетесь на подозрении только у полиции, – холодно парировал Тиран. – Фирме об этом знать не обязательно.
      Похоже, Бартек не очень поверил капитану, потому что, судя по звукам, не сразу полез в карман за записной книжкой. Порылся в ней, отыскал нужную запись и продиктовал требуемые сведения.
      Потом Тиран переключился на прадедушку: что они с Касей знают о нем, где еще искали сокровища, случайно, не в Рыбенке, знакома ли Бартеку фамилия «Райчик»?
      Я слушала вполуха, меня заинтересовало обещание Тирана не выдать Бартека работодателю.
      – Интересно, как это ваш Тиран собирается порасспрашивать фирму про Бартека и одновременно сделать так, чтобы те об этом не догадались? Ведь парень прав. Как только узнают, что глины им интересуются…
      – Какие глины? Кем интересуются? – удивился Болек. – Придет в фирму предприниматель, дескать, наслышан, как им хорошо электронику установили, не могут ли и ему тех же умельцев порекомендовать?
      Еще рекламу парню сделаем!
      Тиран продолжал допрос:
      – Теперь расскажите, с какой целью пани Пясковская побывала в квартире соседей пани Бернацкой?
      – Вы о чем? – спросил Бартек с таким искренним недоумением, что сразу стало ясно: не имеет ни малейшего понятия о Касиных целях. – Она мне ничего об этом не говорила. Когда она там была?
      – Сегодня утром.
      – Так откуда же мне знать, если я Касю еще не видел? Только сказала мне по телефону, чтобы я сразу же к вам явился.
      На этом закончилась запись допроса. Я устремила на Болека взгляд, хотелось верить, исполненный большой внутренней силы. Как выяснилось, не надо было прилагать никакой особенной силы, поручик Болек был мягок, как масло в знойный день.
      Безо всякого принуждения он принялся рассказывать о том, что было дальше.
      – Тут нам позвонил дежурный снизу и сообщил: явилась гражданка Пясковская и требует, чтобы ее допустили к капитану Тиранскому. Естественно, ее допустили. Сейчас вы услышите продолжение.
      И поручик снова включил магнитофон. После приветствий и вступительной фразы Тирана мы услышали жалобный Касин голосок:
      – Вот, это то, что я скрыла от вас.
      – Что это и где пани нашла документ? – официальным тоном поинтересовался Тиран.
      – Нашла среди бумаг, которые тот бандит… тот человек выбросил в спальне. За шкаф завалилось.
      Да, это копия, а не оригинал. Оригинал написан собственноручно моим прадедушкой, и я намерена оставить его себе. А вам вот, принесла ксерокс.
      Послышался шум отодвигаемых стульев и шелест бумаги. Видимо, Тиран знакомился с историческим документом. После продолжительной паузы он задал Касе вопрос:
      – И поэтому вы решили проникнуть в квартиру соседей пани Бернацкой?
      – Да, видите оглавление? Перечень запрятанного прадедушкой имущества. А вот здесь написано «фамильные ценности». Может, у меня уже бзик на почве фамильных традиций, но я хочу, чтобы у меня тоже были предметы, некогда принадлежавшие моим родным. И сразу же информирую: в тайнике не было никаких драгоценностей. Наверное, бабушка сама их забрала. Вы знаете, что эта квартира когда-то принадлежала моей бабушке и я там жила вместе с ней?
      Так вот, я нашла только письма. Письма личные, очень интимные. Они помогли мне понять причины такого отношения тетки ко мне… Если можно этого предмета не касаться…
      – Тиран тоже человек, – сообщил поручик. – Сказал, что не потребует заносить в протокол ее показания и никто о них не узнает. На мой взгляд, ее тетка была с большим приветом и тронулась умом, так сказать, на сексуальной почве.
      Следующий вопрос Тиран задал Бартеку:
      – Как же вам удалось избежать претензий лиц, у которых вы взяли деньги в долг?
      – А я занимал у других и по частям возвращал, а сегодня, получив расчет, окончательно расплатился. Ну, не совсем окончательно, но осталось совсем немного. И если вы меня не посадите надолго…
      – Проше пана! – важно заявил Тиран, с трудом сдерживая бешенство. – Неужели вы думаете, что мы не в состоянии определить вину подозреваемого?
      То, о чем вы нам рассказали, подтверждается материальными доводами и показаниями подозреваемого. А полицейским, представьте, тоже иногда случается думать и делать выводы, мы видим разницу между людьми, замешанными в одном деле, например, между вами и неким Срочеком…
      На этом, собственно, запись кончилась, а Болек радостно засмеялся и сказал:
      – Было уже два часа ночи, когда присутствующие пали друг другу в объятия, а Кася расплакалась.
      И можно было расходиться по домам. Где же ваше шампанское? Неважно, идет оно под гуся или нет.
      Впрочем, гуся тоже уже нет…
      Януш молча извлек из холодильника бутылку шампанского и поставил на стол. При этом со странным выражением на лице пробормотал:
      – Ничего, куплю еще одну. Охладиться успеет…
      Я хорошо знала своего Януша, поэтому пока ничего не стала говорить. Подождала, пока не ушел Болек. А он не сразу ушел, они вдвоем с Янушем благородно вымыли посуду, рассудив, что мне за такого гуся положен отдых. И когда за Болеком захлопнулась дверь, я не спешила задавать вопросы.
      Януш не стал дожидаться.
      – Послушай, моя дорогая, – сказал он мне, – не притворяйся, что ни о чем не догадываешься. Тиран закрыл дело, и он прав. Сама посуди, у него все козыри: убийца, доказательства и свидетель. А то, что в деле осталась пара неясностей… Столько работы ждет, что Тиран не только может, а просто должен позволить себе не обращать на них внимания. Если считает, что они не представляют социальной опасности… Тиран закрыл сразу два дела! Он может себе это позволить, его ждет другая работа. А я не могу, и в настоящее время я на пенсии, можно сказать, так что…
      – Что?
      – Ничего особенного, но не мешает проверить, что там на твоем телефоне.
      Я не стала препираться с ним, все равно бесполезно. Кинулась к себе. И правда, автоответчик подмигивал. Нажав на голубую кнопку, я услышала:
      – Уважаемая пани, очень прошу извинить мою настойчивость, но умоляю – позвоните мне, когда вернетесь… – Голос Каси прерывался от рыданий. – Я буду ждать, буду очень ждать. Сейчас я на Вилловой, не уйду отсюда, пока не услышу ваш голос.
      Мы договорились с Бартеком, он тоже ждет у телефона, хотели бы прийти к вам вместе. Очень прошу вас…
      Вернувшись к Янушу, я сообщила:
      – Кася с Бартеком будут здесь через полчаса.
      Сбегай за пивом, все кончилось. Откуда ты знал про телефон?
      – Дорогая, а где же вторая линия, на которую Тиран махнул рукой? Ты, что ли, свистнула тогда золото с Вилловой? Ты оставила открытой дверь в квартиру, где лежали два трупа? Кто у тебя сбежал из-под носа с чердака? Так вот, я намерен до конца разобраться в этом деле – для своего собственного удовольствия. И что-то мне подсказывает: есть шансы разобраться…

* * *

      – Я была там, – сказала Кася.
      Мы не стали расспрашивать, где была и когда.
      Знали и без того. И молча ждали продолжения.
      Кася пришла к нам вместе со своим парнем. Я с любопытством оглядела Бартека. Красивый молодой человек, веснусчатый правда, но очень симпатичный.
      Кася не протестовала против присутствия Януша, он улыбнулся ей, и, как всегда, дело было в шляпе.
      Ладно, постараюсь не ревновать…
      – Я была там, – повторила девушка. – Могла спасти ее. И не сделала этого. Сейчас расскажу вам все, мне необходимо все рассказать, и я сделаю так, как вы мне посоветуете. Меня это так мучает, что больше не могу, должна все вам рассказать…
      Странно, девушка обращалась ко мне, а не к Янушу, как обычно поступали все женщины, с кем мы вдвоем беседовали. Действительно, ни на кого не похожая девушка.
      – Начну с самого начала, – продолжала Кася. – Когда я переехала от тетки в квартиру пани Яжембской, мне намного легче стало жить, почувствовала себя человеком, но надо мной все время висели те самые наши фамильные альбомы с фотографиями.
      Я понимаю, проше пани, что это уже стало навязчивой идеей, своего рода сумасшествием, но я ничего не могла с собой поделать. Я должна была наконец увидеть лица отца и матери! По ночам они снились мне, днем я ни на минуту о них не забывала. Фотографии – вот главное, о деньгах я не думала, хотя пани Крыся и рассказала о том, как я богата.
      Преувеличивает, думала я, да и не до богатства мне.
      Главное – стать человеком, как все, а не Иваном, не помнящим родства.
      Я прекрасно понимала, что добровольно тетка мне никогда не отдаст фотографий, просьбы лишь подначивают ее, толкают к новым издевательствам надо мной. Я перестала просить, решила сама искать. Ключи я заказала еще тогда, когда мы жили вместе. Иногда тетка выходила из дому, особенно это участилось после моего отъезда. Правда, продукты заставляла меня покупать и привозить, но вот к врачам я вместо нее ходить не могла. Как подделала ключи? Очень просто. С пластилином я давно привыкла иметь дело, изготовила слепки с ключей и уговорила одного хорошего слесаря сделать мне ключи по слепкам. Он не соглашался, ведь им же запрещено, только имея ключи на руках, могут делать дубликаты, но я наврала ему с три короба, дескать, уронила ключи в лифтовую шахту, теперь мне попадет от тетки, вот и прошу его, очень прошу. Ну и слесарь сделал очень хорошие ключи, а тетка не знала, что они у меня есть, и я могу в ее отсутствие попадать в квартиру.
      Кася вздохнула. То ли опять испытала удовлетворение от того, что наконец ей сделали ключи от собственной квартиры, и это был вздох облегчения, то ли вспоминая то, что пришлось вскоре после этого пережить. Я понимала девушку. Ключи явились важным этапом на ее пути к независимости, к освобождению из-под теткиной тирании.
      Помолчав, девушка продолжила свой рассказ:
      – И я принялась за поиски родительских альбомов. Я подкарауливала у выхода из дома, дожидалась, когда тетка отправлялась к врачам, и, войдя в квартиру, принималась за поиски. Старалась вести их методично и аккуратно, кладя каждую вещь на место. Впрочем, там был такой бардак, что вряд ли я могла оставить следы. Поисками я занялась в принципе недавно, года полтора они у меня заняли, и все безрезультатно. Два раза тетка меня чуть не застукала в квартире, но я не паниковала. Зная ее привычки, была уверена, что она в спальню и не заглянет, и спокойно пережидала там, а потом, выбрав подходящий момент, пробиралась в прихожую, бесшумно открывала замок входной двери – специально смазала его – и выскальзывала в парадное, так же бесшумно закрывая за собой дверь. Тетка всегда громко хлопала дверью и долго возилась с замками…
      В этот раз тетка тоже застала меня в квартире, и я затаилась в спальне. Я не успела покинуть квартиру, пришел Райчик. Похоже, они договорились о встрече заранее, потому что тетка открыла ему дверь сразу, без долгих расспросов. И вообще я обратила внимание на то, что в последнее время он чаще стал приходить к тетке, какие-то общие дела их связывали. Ну вот, они сидели в гостиной, я затаилась в спальной и, не имея возможности убежать, не только была вынуждена слушать их разговоры, но и могла видеть их лица… Не все время, разумеется, раза два, но мне и этого хватило…
      Разговор они вели о сокровищах прадедушки.
      Я уже кое-что о них слышала, поэтому сразу поняла, в чем дело. Райчик доказывал тетке, что вот в этой квартире тоже обязательно что-то замуровано в стенах, он голову дает на отсечение, у него есть основания так полагать, и если тетка разрешит ему поискать, он непременно с ней поделится. Тетка ни за что не соглашалась, нет и нет. А сама, в свою очередь, пыталась похитрее (это она считала, что похитрее, хитрости ее были шиты белыми нитками) выведать у него, где именно ценности замурованы. Он не дурак, не говорит, ну а она страшно упрямая и жадная, за копейку удавится. Все, говорит, что в этом доме – мое, и я не намерена никому уступать. А он уверял старую ведьму, что без его помощи она все равно не найдет, так что ей же хуже. И тогда тетка заявила ужасную вещь: поскольку она решилась продать квартиру, будет делать в ней ремонт, чтобы продать подороже, и во время ремонта в стенах обязательно обнаружат тайник, так что обойдется и без него, Райчика. «А где же вы жить намерены?» – поинтересовался Райчик. А тетка ему и выложила с ядовитым удовлетворением: «К Касе перееду». «Вот панна Кася обрадуется!» – не менее ядовито отозвался Райчик, а у меня мурашки по спине пробежали, все тело стала бить мелкая дрожь. И в ответ тетка так премерзко захихикала…
      При одном воспоминании девушку передернуло от отвращения, и она замолчала, будучи не в состоянии продолжать. Мы тоже молчали.
      Справившись с собой, Кася произнесла немного охрипшим от волнения голосом:
      – По правде говоря, тогда я еще не до конца поверила в эту теткину затею. Успокаивала себя: хочет припугнуть Райчика, просто, по своему обыкновению, торгуется, чтобы поменьше заплатить за поиски сокровищ. Но даже и тогда у меня руки опустились при одной мысли о том, что до конца дней моих я не освобожусь от тетки. Теперь же, когда я прочитала найденные письма, знаю, это было серьезное намерение, хорошо продуманное, и она уже предприняла шаги к его осуществлению. Но и тогда, услышав об ее жутких планах, я решила – жить с ней не буду. Ни за что!…
      Тут уж и у меня мурашки побежали по коже.
      Езус-Мария, не она ли, в конце концов, прикончила тетку? Вот сейчас признается нам в этом. Эх, напрасно я согласилась на присутствие Януша… Если бы его не было, выслушала бы признание бедной девушки и тайна ее навеки осталась бы погребенной в моей душе. Я целиком и полностью оправдывала несчастную, на ее месте сама бы так поступила.
      И в самом деле, ведь другого выхода у нее не было!
      Зачем я послушалась Януша? Поговорили бы с Касей один на один, ей нужен был мой совет. Посоветовала бы не являться в полицию с повинной, а бежать на край света, лучше всего в Гренландию, пусть бы на пару с Бартеком и бежали, в Гренландии тоже, небось, нужны хорошие специалисты-электроники…
      Нет, пусть лучше бежали бы туда до того, как она прикончила тетку, в конце концов, тетка со временем померла бы сама по себе… Такие вот мысли в считанные доли секунды прокручивались в моей голове. Кася взглянула на меня и все поняла.
      – Нет, я ее не убивала, – тихо произнесла девушка, и с моей души свалился огромный камень. – Но это ее намерение стало последней каплей… Она перестала для меня быть человеком. Да, теперь это был не человек, а нечто ужасное, омерзительное, не вызывающее никаких человеческих чувств. Я не виновата, она сама лишила меня этих чувств, еще до того, как я познакомилась с письмами, я не виновата…
      – Ничего, ничего, – поспешила я успокоить девушку, которую всю трясло при одном воспоминании о том, что пришлось пережить. – Я вас понимаю, с каждым может случиться… Вы лучше о фактах, не о чувствах…
      Не так легко оказалось Касе восстановить душевное равновесие.
      – Этот ее мерзкий хохот, – бормотала девушка, не помня себя. – До сих пор его слышу…
      – Хохот тоже не факт, дорогая, – нежно обнял девушку Бартек. – Она уже заплатила за него. А ты кончай скорее со своим психоанализом, вон чего это тебе стоит!
      Видимо, сильно любила Кася этого милого парня, его нежность помогала ей взять себя в руки. Она вернулась к прерванному рассказу.
      – Да, ты прав. Извините меня. Со мной все в порядке, не беспокойся, милый. Хотя, боюсь, совершенно нормальной мне никогда не быть, очень уж досталось моей психике, не смейся над психоанализом… Ну вот, они разговаривали в гостиной, а я подслушивала из спальни. Потом тетка отправилась в кухню приготовить для гостя кофе, а я видела, каким взглядом гость проводил ее! Опять по спине мурашки пробежали. Наверное, тогда я и поняла: он ее обязательно убьет. Но я гнала от себя эту мысль, не хотела понимать и ничего не предприняла. Оказывается, спальня очень удобный наблюдательный пункт. Из нее я могла подсмотреть, чем тетка занимается в кухне. Приготовив кофе, она сняла с полки бутылку с мухоморной отравой, взболтнула, рассмотрела на свет и, почему-то засомневавшись, отставила ее обратно на полку. Видимо, сменила решение, потому что, вернувшись с кофе в комнату, вдруг заявила, что согласна, так и быть, позволит Райчику поискать в стенах тайники, но только все, что там обнаружится, – ее! Райчик не соглашался, они принялись яростно торговаться, тетка настаивала на своем и спустила самую малость. В конце концов Райчик согласился работать и за эту малость. Я уверена – делал вид, что согласен, уже тогда решил все забрать себе, но чтобы не возбуждать у тетки подозрений, долго и настырно торговался. Тетка ему поверила, она сама отстаивала свою долю с пеной у рта. А я уже понимала – они готовятся убить друг друга, и ничего не сделала, чтобы воспрепятствовать этому…
      Всю ночь потом не спала, пыталась убедить себя, что мне это только почудилось, да и не поверили бы они мне… Доводы не убедительные, но говорю пани – я уже как-то вся закаменела, никакой жалости у меня к тетке не осталось…
      Ну а потом я пришла в квартиру на Вилловой в тот самый день…
      Пришла в отсутствие тетки и опять просчиталась, она вернулась раньше, чем я предполагала, пришла с какими-то покупками. И вскоре после нее пришел и Райчик. Я, как и раньше, затаилась в спальне, тетка курсировала между кухней и гостиной, где сидел Райчик. Когда они занялись кофе и разговором, я собралась незаметно выскользнуть из квартиры, но Райчик внезапно поднялся и направился в кухню, тетка за ним, вручила ему наш молоток, правильнее его было бы назвать молотом, большой такой. Я опять скрылась в спальной и услышала, как Райчик принялся стучать-бить молотом по зубилу, видимо, вскрывал стену. Тетка, наверное, какое-то время наблюдала за работой, потом отправилась в кухню с грязной посудой из-под кофе, и я слышала, как, остановившись на пороге кухни, она громким противным голосом заявила: «Можете больше не беспокоиться. Что мое, то мое, пан ничего не получит».
      Слышали бы вы, с каким злорадством это было сказано! Она обхитрила Райчика, он показал место, где сделан тайник, а теперь она и сама управится. И еще добавила, что видела, как он намеревался ее отравить, она видела, как налил в ее рюмку отраву, но она так и не прикоснулась к коньяку, и не прикоснется, пусть не надеется. И тут Райчик с молотком в руках вышел из гостиной, они в дверях столкнулись, и он стукнул тетку своим молотом…
      Закрыв глаза, Кася замолчала, тяжело дыша.
      Януш решительно воткнул ей в руку рюмку с коньяком, шутливо заметив, что этот она может выпить спокойно, ей необходимо подкрепить свои силы.
      Кася послушно опрокинула рюмку, слегка поморщившись. Видимо, и в самом деле помогло, на бледном лице выступил румянец, и девушка сказала:
      – Нет, я все-таки не по порядку рассказываю.
      Сначала случилась та история с Бартеком. Его подло обманули, а надо было вернуть людям восемьдесят миллионов злотых долга. Я его утешала, ободряла, но и сама не представляла, как мы сумеем расплатиться с долгами. И вот тогда я впервые задумалась над тем, о чем мне говорила пани Крыся. О том богатстве, которым располагал прадедушка и которое он попрятал по всевозможным тайникам в бывших своих домах. Мы с Бартеком выбрали дом в Константине. Почему именно его? Во-первых, эту виллу прадедушка не сдавал внаем, сам ею пользовался, во-вторых, этот дом не пострадал в войну, не был разрушен. Бартек взял на себя всю работу. Для начала пошел туда на разведку. Делать это приходилось по ночам, днем он работал, опять вкалывал, чтобы вернуть долг, четыре ночи заняла разведка, и так получилось, что мы практически не виделись это время.
      Впрочем, он сам на этом настаивал. Говорил, чтобы я держалась подальше от всей этой операции, вдруг тут что незаконно, так пусть вся ответственность, в случае чего, падет на него…
      – Ну а теперь опять вернусь к тому страшному дню… Райчик ударил тетку молотком по голове, она упала, а он преспокойненько вернулся в гостиную.
      Я еле на ногах устояла, подглядывая в щель двери, а его, похоже, все это не слишком взволновало. Тут до меня дошло: так хладнокровно прикончил тетку, ему ничего не стоит и меня прикончить, если узнает, что я здесь. Тут меня стало трясти, я только заметила, что он вынес в кухню остатки грязной посуды и вернулся к своей работе. Опять послышались удары молотка о железо. Стало слышно, как посыпался кирпич из стены. Я сообразила, что под шумок могу попытаться незаметно выбраться из квартиры, и стала потихоньку пробираться ко входной двери. Но тут вдруг смолкли удары железом по железу, послышались другие звуки. Отваливалась штукатурка со стены с обломками кирпича, что-то забренчало. Потом на мгновение все замерло, и вдруг грохот падающего на пол тела. И все затихло.
      Я тихонько подкралась к полуоткрытой двери в гостиную. Райчик лежал на кучке вывалившегося из дыры в стене кирпича, а рядом с ним, на полу, – целая куча золота. Райчик не шевелился.
      Осмелев, я вошли в комнату. Не хочу оправдываться, хотя я и в самом деле действовала, как в трансе, под впечатлением всего случившегося, но я подумала: вот спасение для нас с Бартеком…
      Я не знала, живы ли они. Я не стала проверять.
      Я вообще не подходила к ним. Говорю, действовала, как в тумане. Подумала только: наконец смогу спокойно поискать те фотографии…
      Собственно, не так уж много осталось углов, которые я еще не обшарила. Теперь можно было бы не соблюдать осторожность, не стараться уложить просмотренные вещи в том же порядке, в каком они лежали. Я вываливала на пол содержимое ящиков и узлов. И очень скоро нашла альбомы с фотографиями родителей. И золото я тоже прихватила. Не стала звонить ни в милицию, ни в «скорую помощь».
      Не знаю, о чем я думала, сейчас не вспомню. Может, вообще ни о чем не думала, действовала чисто автоматически.
      В спешке собрала я с полу рассыпавшиеся монеты, как попало запихала в сумку, где уже лежали альбомы. И помню, испытала чувство огромного удовлетворения: вот, у меня в руках то, чего она решила любой ценой мне не давать!
      Не помню, захлопнула ли я за собой входную дверь.
      Услышала, что кто-то поднимается в лифте, и не стала его ждать. Прижимая обеими руками к животу альбомы и золото – жуткая тяжесть! – я в панике выскочила из квартиры и кинулась вниз по лестнице. Нет, наверное, не закрыла дверь, рук не хватало, а еще попыталась локтем захлопнуть дверь – не получилось.
      И я помчалась по лестнице вниз. В нашем доме никто по лестницам, к счастью, не ходил, все ездили на лифте. Мне повезло, я никого не встретила. Через двор выбежала на Пулавскую и там взяла такси.
      – А вы все-таки проверяли, – вдруг сказал Януш.
      Замолчавшая Кася непонимающе уставилась на него.
      – Как вы сказали? Что я проверяла?
      Януш повторил, придавая словам особое значение:
      – Вы все-таки проверили, живы ли ваша тетка и тот мужчина. Убедились, что оба мертвы, и поэтому не стали вызывать «скорую помощь». Вы были в шоке, поэтому не помните.
      Веснусчатый Бартек вдруг поднял голову и внимательно посмотрел на Януша. Смотрел и смотрел, и в глазах парня появилось такое выражение, такое выражение… ну словно перед ним никакой не Януш, а особо почитаемая икона. Того и гляди повалится на колени.
      – Но… – начала было Кася и не договорила.
      Януш тоже больше ничего не говорил, но во взгляде его был приказ. Поняв, что приказ надо выполнять, Кася сказала, тяжело вздохнув:
      – Ну хорошо, однако я-то знаю… А потом я не скрывалась, ждала Бартека, работала, как раз много навалилось заказов. И понемногу продавала золотые монеты. Довольно большую порцию взял один такой… Знакомый моего заказчика, я знала, что он при деньгах, и как-то раз выследила его в казино.
      Разумеется, пошла туда переодевшись и нацепив парик, сделала новый макияж, он не узнал меня и купил у меня золотые двадцатирублевки за восемьдесят миллионов. Теперь мы с Бартеком могли оставить прадедушкины тайники в покое.
      А потом я подумала, что меня полиция обязательно отыщет, вдруг в квартире произведут обыск и обнаружат золото, поэтому остатки его я припрятала на чердаке дома на Вилловой. Я хорошо знала там укромное местечко, где в свое время прятала от тетки свои детские «сокровища». Это меня пани там встретила, когда я выходила из дома, спустившись с чердака. У меня сделали обыск и ничего не нашли, потому что уже ничего не было…
      – А деньги? – удивилась я. – Восемьдесят миллионов слишком крупная сумма, полиция не могла не обратить на нее внимания.
      – А их я тоже прятала на чердаке. Золото и деньги. И сразу после обыска поехала туда и привезла все обратно домой, подумала, вряд ли станут устраивать новый обыск в квартире, а вот обыскать чердак вполне могут догадаться. Ну и потом появился Бартек…
      – В виде пострадавшего кретина, – засмеялся Бартек.
      – А сейчас я не знаю, что делать, – заметила Кася. – Я нашла список, составленный прадедушкой собственноручно, и среди них не значится клад на Вилловой. Выходит, это не наше имущество. Вот почему мне еще так хотелось с пани посоветоваться.
      Я устала врать, а полиции я всю дорогу не говорила всей правды, я не знаю, что мне за это будет, и у меня больше нет сил! Возможно, золото надо вернуть, но я не знаю, как это сделать, не знаю, что мне грозит за сделанное мною, если я во всем признаюсь, а не признаться нельзя. Ведь, в конце концов, я могла предотвратить преступление, достаточно было сообщить в полицию хотя бы о Райчике. А тетка… Нет, она его не постеснялась бы убить даже в моем присутствии, с теткой я бы не сладила… Господи, что я несу? Ага, еще надо сказать о деньгах. Теперь у нас есть деньги, я нашла сберкнижки на свою фамилию, еще бабушка положила на них деньги, много денег. Но как быть с теми, чужими? Их надо вернуть.
      – Немедленно успокойтесь! – сурово потребовала я. – Интересно, кому вы собираетесь их возвращать? В наше министерство финансов? Чтобы эти ворюги еще раз повысили себе оклады?
      – Сама успокойся! – прикрикнул на меня Януш. – Думай, о чем говоришь! В конце концов, тебя могут и к суду привлечь за клевету на власть, всенародно избранную!
      – Пусть привлекут! – совсем разбушевалась я. – По крайней мере выскажу им все, что думаю! Пусть все услышат! Если и засудят, так с треском!
      – Сумасшедшая!
      В нашу перепалку вмешался Бартек:
      – Так вы думаете, уважаемая пани Иоанна, что мы должны скрыть золото и никому его не возвращать? Я не слишком уж жадный, но раз нам в руки такое богатство попало в кои-то веки…
      Внезапно сорвавшись с места, я сбросила со стола пепельницу, полную окурков, и кинулась к книжной полке. Быстренько отыскала нужную книгу, вернулась к столу и, от нетерпения чуть не разодрав страницы, отыскала нужную. И стала зачитывать присутствующим таким громким, прерывающимся от бешенства голосом, что Януш замер на пороге комнаты с совком и щеткой в руках.