Платье Марина согласилась заказать у Бестии Младшей только после настоятельных просьб Софи. Ибо едва вернувшись, Марина тут же вырядилась в танкистскую форму. А свадьба должна отвечать именно представлениям Софи о прекрасном. И полупьяная младшая сестрица, вполне способная явиться на церемонию в бронежилете, да ещё и на танке в них явно не вписывается.
      Взглянув на счёт, Марина чуть не пристрелила Софи и Младшую Бестию. За качественную работу надо конечно платить. Но не столько. Даже генеральского жалования не хватит. Кэрдин и то столь дорогих вещей не покупает. А невестино — то платье почём? Мат стоял превеликий на всех известных ей языках. Невесте и пришлось оплачивать счёт.
      Ну, да от этого она не сильно обеднела.
      От мелкой выходки из разряда как не надо, Марина всё-таки удержаться не смогла. Звёзды при гражданском платье можно носить на лентах через плечо. Однако никто и никогда не видал дам высшего света с такими лентами. Марина надела обе орденские ленты…
      Надо всё-таки помнить что в области нарядов ей ещё никогда не удавалось обойти сестру. А тут словно воскресло что-то вроде их детского соперничества.
      То что на собственной свадьбе Софи окажется самой красивой, было само-собой разумеющимся. Ну просто живое воплощение нежности, изящества и даже какой-то эфемерности. Одна фата чего стоит. Наверное, как тяжёлый танк или истребитель.
      Хотя и без Софи церемония бракосочетания казалась просто парадом женской красоты. Сравнимой по убойной силе с залпом всей грэдской артиллерии. Особенно если учесть что сонм грэдских красавиц по сравнению с женами и дочерьми дипломатов выглядел… примерно как звезды в сравнении со своим отражением в пруду. Поневоле поверишь в теории о грэдском превосходстве.
      Но ведь звезда первой величины и преизрядная оригиналка во всём. Платье выдержано в лучших классических традициях. И на белом фоне великолепно заметны две алые орденские ленты через правое плечо. А над сердцем в кружевном обрамлении вовсе не роза или иной цветок, а две нашивки за ранения. По крайней мере Марина их разглядела. А нечто другое разглядели и все остальные: С воздушным платьем невесты прекрасно гармонировала знаменитая Золотая Змея на белой портупеи. Марина мысленно застонала. И пожалела о десантных ботинках. А ещё лучше полном камуфляже. И чтобы дешёвым пивом за версту разило. И абордажный топор вместо Глаза Змеи. Из принципа хотелось привлечь к себе внимание. Хоть раз в жизни, но попасть на страницы бульварной прессы. И тут Софи обошла. Да не то что обошла. Обскакала на троечке с бубенчиками. Не Маринина стихия — быть Леди-скандал.
      А то в этом розовом платье (Традиция для подружки невесты чтоб ей пусто было традиции этой!) да ещё и с лентами чувствуешь себя дура-дурой. Ладно хоть в сумочке не косметичка, а пистолет. В крайнем случае можно будет застрелиться от позора. Пристрелив перед этим до отвращения счастливую сестрёнку с муженьком.
      Слабоватое утешение — на фоне мирренок, да и всех прочих даже она смотрится более чем.
      Жених тоже хорош. В расшитой золотом парадной генеральской форме. Небось, три четверти дурех от пятнадцати до двадцати о нем вздыхают. Просто классический сказочный принц.
      На те дни выпала годовщина Битвы в заливе. Естественно, в главной базе флота состоялись торжества. Застыли на рейде расцвеченные корабли. В том числе, и четыре красавицы 'Кэретта' , 'Дина' , 'Кэрдин' и 'Елизавета' . Прекрасны как и раньше они. Пусть и уходит время линкоров. Не властно время над подобной красотой. Вновь гремят салюты и марши.
      И вновь Софи на трапе 'Елизаветы' такая же весёлая и бесшабашная красавица. Словно не властны над ней годы. И так же колышет ветер волосы, смеются карие глаза, и ослепляет улыбка. Она могла бы казаться семнадцатилетней. Как тогда. Но резче черты, и нет-нет, да и лязгнет металл в голосе, и сверкнет сталь во взгляде. Немало бурь знавала тоненькая, словно фарфоровая фигурка. Но не сломить кажущееся хрупким. Разрушить-то можно — а сломить — никогда.
      Могла бы казаться Софи семнадцатилетней…
      Не носят семнадцатилетние генеральских мундиров. Ибо ещё и генерал бесшабашная Ледяная принцесса. И даже не самая молодая генерал.
      А у трапа встречал Софи командир линкора, ещё молодой капитан первого ранга. И всплыла в памяти старая фотография — принцесса на руках матроса. Великая вещь — поцелуй принцессы. И не было в тот момент на целом свете более счастливого человека. Ему было тогда двадцать лет. И кроме приморской деревни он видел только войну. Он призван в семнадцать лет, ибо тяжелым был тот год. И не успели его заметить сверстницы. Да и у него никто не всплывал в памяти. Научили управляться с зенитной пушкой как с детской игрушкой. Его научили убивать. На войне уже погиб старший брат. И ещё предстояло погибнуть одному из младших. Но он, второй из пяти, теперь точно знал, что вернётся. Ведь его, почему-то именно его, поцеловала прекрасная принцесса. И значит особенный он чем-то. Он держал на руках почти божественное создание. Вдыхал неземные ароматы. И страшно боялся, не останется ли грязи от рук и одежды на немыслимо прекрасном платье волшебного существа. Он слышал слова 'Поет душа' . И только теперь понял, что они значат. Так вот оно какое, СЧАСТЬЕ. Она что-то говорила ему… Много раз пытался вспомнить потом он те слова. И так и не смог. Всё стремилось куда-то ввысь. И мир сузился до размеров кареглазого личика. И словно ничего не существовало за пределами божественного взгляда. Весь мир был в нем. И матрос стал частичкой этого мира. Не забывается первый поцелуй. А когда он оказался ТАКИМ!
      Подобного человеку не забыть никогда.
      Сразу выделил матроса из тысяч других героев Битвы в заливе этот поцелуй. А матрос был храбр, и имел неплохую голову. Летели годы, гремели сражения. И теперь он командует кораблем, на котором служил когда-то.
      Вновь он стоит рядом с богиней. И словно вновь двадцать лет. Ибо ничего не забыла богиня. Только новыми гранями заиграла её красота.
      Свадебные торжества продолжались больше месяца. Город весьма пышно украшен. Количество платьев, сменённых Софи за это время не поддается исчислению.
      ''Решила тёзке-императрице уподобится' — съязвила сестрёнка. Сама она всё-таки не сдержалась, и на какое-то мероприятие явилась-таки в форме. Правда, парадной. И Глаз Змеи надеть не поленилась. И на этот раз скандально прославится удалось. Не в последнюю очередь по причине отсутствия Софи. Из женщин в форме была только она. А Глаз Змеи на фоне декоративных парадных шпажек мужчин смотрелся более чем внушительно.
      Да и сама она производит впечатление боевого пса (из тех, что танки рвут), забредшего в свору причёсанных цирковых пуделей. Ворчать-то на такого пса будут. Какой он грязный и блохастый. И как псиной несёт. Но куснуть не попытаются. Волкодав, пусть и некрупный, всё одно волкодав. Глотку невеже вырвет мигом.
      Почётный караул за каретой новобрачных — эскадрон кирасирского полка Его Императорского величества. Наверное, единственный кавалерийский полк в мире. В основном — парадная стража, да съёмки фильмов. Иногда — разгон митингов в столице. Но сейчас они в парадной форме. Не менявшейся с середины, а то и с начала прошлого века. Тускло блестят воронёные латы. Золотом сверкает чешуя застёжек касок, гербы на них и эполеты. Приборный цвет — красный. Сама форма — очень тёмно-зелёного цвета. Кони рослые, и сплошь вороные. Традиция.
      Огромные всадники выглядят весьма мрачно. И одновременно, весьма помпезно. Императорская конная гвардия уже давно стала одним из символов Империи.
      Почётный караул перед дворцом — гвардейские части всех родов войск. Командиром батальона танкистов чуть не назначили Марину. Но всё-таки не назначили. Рискованно. Еггтовский характерец плохо сочетается с какими-либо торжествами. Хватит временного командира Гвардейского экипажа ненаследного принца Сордара. Успели уже гульнуть братец с сестричкой напару. Совместными усилиями отправили по больницам чуть ли не три сотни человек. В морг, правда, никто не попал. Но Сордар даже спьяну весьма и весьма предсказуем. А вот сестрёнка единокровная непредсказуема даже трезвая.
      Но несмотря на замужество Софи нисколько не унялась, в том смысле, что по-прежнему осталась самой скандально известной личностью в империи. Правда, теперь характер скандалов связанных с их высочеством уже в меньшей степени касался увивавшихся вокруг неё мужчин. Но всё равно был в значительной степени связан с ними. Пусть это и связи почти четырёхлетней давности, но про них не забыли. Вернулась-то она как раз в то время, когда снова стали выходить иллюстрированные журналы. А у неё привычка была попадать на их первые страницы.
      У Софи с чего-то проснулся писательский зуд, и она выпустила книгу под названием 'Дневник стервы' , где с массой подробностей описала все свои бурные романы. А среди её кавалеров было немало весьма и весьма известных в столице деятелей. В своём 'Дневнике' Софи откровенно хулиганила, заостряя внимание именно на тех аспектах взаимоотношений, которые весьма интересны широкой публике. Сначала книгу чуть не запретили как 'разлагающую общественную нравственность' . (Хотя с нравственностью в империи вообще, и в столице в частности, давно уже серьёзные проблемы, граничащие с её полным отсутствием). Потом, как легко догадаться, книга стала бить все рекорды продаж. Слишком уж много было там 'подробностей' про известных личностей. Причём о некоторых она сообщала массу фактов физиологического характера, касающегося его способностей или наоборот неспособности в понятно какой сфере. В том числе и о двух своих чуть ли не мужьях. А сальные подробности двуногое стадо, как известно, обожает смаковать. Особенно популярно если можно посмаковать эти подробности про сильных мира сего. Про иного из 'героев' книги в заключение посвящённой ему главы написано буквально следующее: 'Понятно, почему от него две жены сбежали. С таким 'достоинством' только свиней и ублажать, и те вряд ли довольны останутся' . Или такое: 'Да он вообще только по малолеткам горазд, любая нормальная женщина его с лестницы спустит, что я и сделала. P. S. Прошу учесть высоту и крутизну лестницы в Загородном дворце. Это для тех, кто не понял, почему он потом почти полгода на людях не появлялся '. Фотография лестницы прилагается. Или же такое ' И чего этого любителя кудрявых да пухлых мальчиков ко мне принесло? Родственную душу решил поискать? Ну, так я вроде девочками не балуюсь, да и мальчики младше меня мне не интересны' . В общем, хулиганила Софи на ниве бульварной литературы по полной программе. Ряд 'личностей' , о которых кроме физиологии и сказать было нечего, в её 'произведении' были обозначены только буквой М., К., Т. и тому подобное или же прозвищами, уместными разве что на страницах журналов для взрослых или же медицинских учебников, посвящённых венерическим заболеваниям. И многие из персонажей как оказалось, водили весьма плодотворное знакомство с пресловутой лестницей в Загородном дворце.
      Один из весьма известных бульварных журналов даже запросил у Софи разрешение на провидение конкурса по угадыванию инициалов и прозвищ. Софи разрешение дала. Некоторых угадали, некоторых нет. Время от времени в этом журнале публиковались не вошедшие в окончательную версию 'произведения' главы. Право на их издание у Софи было куплено за очень хорошие деньги, в которых, впрочем, она совершенно не нуждалась. А торг был устроен, да и сама книга написана только потому что 'Ледяной принцессе ' всласть хотелось поиздеваться над столичным обществом, и тем социальным слоем, который его боготворил.
      Только кроме младшей сестрёнки это мало до кого доходило.
      Одним из результатов издания книги Софи стали несколько скандальных разводов в высшем свете. В комплекте с несколькими судебными разбирательствами о разделе имущества и целой кучей исков о клевете и защите чести и достоинства. Иные из описанных в книге деятелей взялись было писать опровержения. Но кроме примитивного поливания грязью у них ни на что не хватало фантазии. Ну не было у них остроумия старшей дочери императора.
      А окрестности Загородного теперь, по определению Софи, следовало называть 'Новейшим укрепрайоном' , ибо резко увеличилось количество писак с фотоаппаратами, желающими заснять какие-либо подробности из жизни его обитателей, но также в разы увеличилось и количество охраны этих самых писак вылавливающей. Начальник охраны как-то похвастался Софи, что вес отобранной фотоаппаратуры равен уже нескольким сотням килограмм, а количество засвеченной плёнки измеряется многими километрами.
      Сергей на всю эту шумиху реагировал совершенно спокойно. Он-то относился к тем немногим людям, которые знали что за прошедшие годы моральные установки 'леди-скандал' и её взгляды на жизнь существенно, можно даже сказать, почти кардинально изменились. Все вокруг считают, что перед ними прежняя Софи — бога ради. Это ваши личные проблемы, благо злоязычие при ней осталось. Пар она просто таким образом выпускает. Ибо раздражение от ситуации в стране уже слишком велико, а она ещё от событий в том мире не до конца отошла. А вот сестрёнка всё больше и больше на булькающий котёл похожа. Паровой котёл, в котором давление вот-вот и зашкалит. А краны-то все давно не работают, и пар не стравить. Вот-вот рванёт она, похоже. Чем же это всё кончится?
      Пока она ходит, и шипит на всё и вся. И причина этого, очевидно, сложившаяся в стране ситуация, ситуация, ухудшившаяся за последние четыре года в гораздо большей степени, чем даже по самым пессимистическим прогнозам.
      Да и несмотря на празднества ситуация в столице — мягко говоря, застрелится можно. Как сострил ненаследный принц Херенокт — 'Если в столице встретятся два человека, то мы получим три партии и четыре политических мнения' . Как ни крути, а уже все партии завели охранные отряды или боевые организации для охраны митингов и 'мирных' шествий. А император ещё и масла в огонь подлил, издав специальный указ, разрешающий подобным организациям иметь оружие, вплоть до ручных пулемётов, и даже лёгкую бронетехнику. Естественно, этим указом все кто могли, воспользовались на 200%, если не на 300%. Так что уже несколько раз бывали случаи- попытки переубеждения оппонентов плавно перетекали в перестрелки. А среди членов боевых отрядов любых партий подавляющее большинство составляют бывшие солдаты-окопники… Ребятки страшненькие, и для столичных обывателей — неприятные во всех отношениях. Ибо центр столицы довольно-таки оригинальное место. Если в других городах весьма сложно найти мужчин кто не воевал, то здесь — как раз обратное.
      И витает в воздухе предчувствие надвигающейся бури. Кто со страхом, кто с надеждой ждёт грозы. Висит в воздухе удушающая предгрозовая тишина.
      Одно ясно многим — кончается время сладкоголосых властителей дум. Уходит время салонной оппозиции. Другое время на пороге. Время людей действия. Революционеров и атаманов. Людей со сталью во взгляде и негасимым огнем в душе. Тех, в чьих жилах действительно кровь, а не водянистая субстанция. И ничего не стоит для них человеческая жизнь. И отнимут её очень легко. Кто ради высокой идеи, а кто так — грабежа, а то и скуки ради. И без того недоброе время становится и вовсе нехорошим. Сгущается тьма. Но когда-то рассеет её заря нового дня. Он наступит непременно. Ибо иначе зачем жить человеку, раз знаешь, что больше не взойти солнцу?
      Марина влетает в кабинет Бестии словно комета. Или бомба с непотушенным фитилём. Что это с ней? Хотя и так понятно. Она повалилась в кресло возле стола, и без приветствия с места в карьер.
      — Ты читала этот его указ?
      — Да.
      — И твоё мнение?
      — Он спятил. В такой момент фактически подписывать отречение. Да ещё с такой рожей — вы-де все только этого от меня и хотели. Получите и распишитесь!
      — Это не отречение. Это сознательная диверсия. Или провокация. Или два в одном. Многие лишаются всех своих ориентиров. И он про это прекрасно знает. Даже мы не вполне представляем что делать.
      — Зато, он представляет. Никто из оппозиции, кроме самых крайних радикалов, ещё не требовал его отставки. И он не хочет ждать времени, когда потребуют.
      — И в результате, в парламенте вскоре потребуют отставки одной из нас… или обеих. А императору похоже, хочется стать главой МИДа, назначенного парламентом. Но в парламенте сейчас слишком многие сейчас займутся сведением старых счетов, да беготнёй за внешними атрибутами власти. У нас ещё есть время. Но немного.
      — Ты забыла про левых радикалов, или чёрных, как они сами себя величают.
      Марина хмыкнула.
      — Чёрные, прям как мои кожаннокурточные друзья-приятели… Я про них помню, их идеи довольно популярны среди части армии и рабочих. Но у них нет лидера соответствующего масштаба.
      — Но у них есть кое-какие структуры…
      — Они есть и у нас. Но у нас так же нет лидера.
      Некоторое время обе молчат. Ситуация если не критическая, то близка к ней. Делать что-то надо очень быстро. Спешно выдвигать кого-то в противовес демократическим силам. Император от борьбы самоустранился. Струсил попросту. Решил царствовать, а не править. А патриотов и консерваторов некому возглавить. Лидеров куча. Но демократы-дерьмократы, пожалуй, харизматичнее и интеллигентнее. А их лидер… Ну, просто душка. Мечтах всех, у кого куриные мозги. Ах, какой хороший! Ах, как его травили! Ах, как он за народ радеет! Чуть ли не сам по магазинам ходит и проверяет — не прячут ли продукты! Любимец домохозяек, одним словом. Вот только вопрос на засыпку: кто побеждал на выборах за счёт домохозяек? И чем это заканчивалось? Бывший ефрейтор да беспалый алкоголик. В обоих случаях, и особенно во втором, всё заканчивалось весьма скверно. Ефрейтор-то хоть дураком и сволочью не был. Да и хватательный рефлекс в свой карман у него был не развит. А алкаш больше всего напоминал пресловутую свинью, жрущую жёлуди под дубом. Только в реальности дубы не разговаривают, свиньи ворон не слушают, а пятак вверх парнокопытное поднять не в состоянии. Так что выход один — свинью прогнать. А не получиться — прирезать. Пока дерево не засохло. И иногда другого выхода нет. Свиньи жрут всё, до чего дотянется рыло — дерьмо, отбросы, хлеб, мясо, заснувшего человека… Не все свиньи передвигаются на четырёх ногах. И те, что на двух — самые опасные. И сожрать они могут всё, что угодно. Ибо кроме набивания собственного пуза ничего их волновать не способно.
      И сейчас слишком много развелось, свиней этих. Только хрюкают они уж больно мелодично и убаюкивающее. Многих усыпили. И мало кто видит их скотскую сущность. Но уже появились и они — люди, понявшие, что пора. Пора начинать резать этих мелодично хрюкающих двуногих свиней. Пока они не заматерели. Свинье место в хлеву. А не за столом. Мнение свиньи человека волновать не должно. Только хворостина уже не поможет. Ножи пора брать. И резать. А то сами в хлеву, в дерьме и грязи окажитесь. И взвоете. И будете слышать только свиное хрюканье из дома, бывшего вашим. Кормили когда-то этих свиней. Ну вот и выкормили. На свою голову.
      Но ещё не поздно. Только кто будет первым мясником? Они ведь так мелодично хрюкают. И многим их ещё жалко. А резать их пора уже давно пришла.
      Ну, кто тут в мясники? На словах-то от желающих нет отбоя. А как до дела дойдёт — тут то и нету их кто за красивыми словами прячется, а кто и в кусты удрал. А за работу-то если и похвалят, то очень не скоро. Да и то, проклянут скорее. Как же, они ведь так мелодично хрюкали! Разве можно их так было! Но делать надо. В других местах по-всякому бывало. Но по крайней мере, эти двое не из породы трепачей. И резать будут. И других поднимут. Только вот кто первым пойдёт. И пойдут ли за ним?
      Так кто первый в мясники?
      — А ты?
      — А я слишком тесно повязана со старой властью. И знаю результаты опросов. Не тех, что публикуются, а настоящих. На меня в народе очень неоднозначная реакция. И слишком много насолила кое- кому в парламенте. Там фактически нет людей, причём во всех лагерях, кому бы я на ту или иную мозоль не наступала. А иным я сразу на всех мозолях станцевала. И меня слишком хорошо знают. Нужен кто-то более нейтральный и менее известный. И это должна быть харизматическая личность. С влиянием в армии, безопасности, и желательно, с контактами в среде непарламентских радикалов. Нам не помешает то, что они выступают за неизменность границ империи и только культурную автономию малых народов. Остальное нас не волнует. Но на создание такого лидера у нас мало времени.
      — Но его создавать надо прямо сейчас.
      — А он уже практически создан, точнее она уже создала сама себя.
      Марина хитро прищурилась.
      — Весьма польщена. Готова действовать. И уже имею кое-какие наработки.
      — Приступаем!
      Слышали бы этот их разговор Софи и Сергей, наверняка бы сказали: 'Манометр зашкалило. Сейчас рванёт' .
      И рвануло.
      На следующий день в одной из подконтрольных Бестии газет появилась статья, в которой весьма резко и с неожиданного ракурса критиковался и император, и парламент. Ряд народных избранников был прямо обвинён в связях с иностранной разведкой. Ряд других — во взяточничестве. Третьим попало за их похождения во внеслужебное время.
      А Императора прямо был обвинён в трусости и сравнен с капитаном, первым бегущим с корабля, который несёт на скалы.
      Статья была подписана двумя буквами- М. С..
      Сразу вспомнили, о весьма популярном романе, об авторе которого известны были только инициалы. Масса журналистов изъявили желание встретиться с этой таинственной личностью. Совершенно неожиданно согласие было дано. На пресс-конференции в одном из первых рядов заметили младшую дочь императора, известную своим антисоциальным
      (с точки зрения света) поведением. Заговорить с ней не пытались. Знали прекрасно о её 'горячей' любви к пишущей братии. Равно как и не по-женски крепких кулаках.
      Конференция довольно долго не начиналась. Все уже начали шуметь, подозревая таинственную личность в розыгрыше. Уже хотели было расходиться, но тут ненаследная принцесса неожиданно встала и сказала: 'А почему собственно говоря, не начинаем? М. С. — это Я.
      Эффект потрясающий.
      Сама она несколько позднее сказала так: 'Шок — это по-нашему' .
      Вскоре эта статья была перепечатана в нескольких десятков других изданий. М. С. сразу стала известной. Особенно в парламенте, ибо им-то попало больше всего. Было начато несколько расследований, сформирована куча комиссий. М. С. пригласили для дачи объяснений.
      Она явилась. И выступление произвело ещё больший скандал, чем статья. Ибо в статье она упомянула далеко не обо всех фактах…
      Парламент ополчился на неё в полном составе. Но с формальной точки зрения, к ней невозможно придраться. Клеветы в выступлениях нет. А снять её с должности парламент не мог. Раньше бы её могли сместить по указу императора, но в настоящее время всё смещение и назначение высших офицеров безопасности проходило через Бестию. А её мнение о парламенте всем и так слишком хорошо известно.
      Пропарламентские издания разразились потоком клеветнических статей в её адрес. В чём только не обвиняли! И она в долгу не оставалась. Количество анти М. С. — овсских статей в дружественных парламенту газетах возрастало с каждым днем. Но далеко не все противники саргоновцев жаловали парламент и демократические фракции в нем.
      И ряд газет охотно предоставлял свои страницы для ответных статей М. С…
      А вышедшие из подполья издания левых радикалов приветствовали все выступления. И не раз писали о её высочайшем гражданском мужестве. Причём безо всякой иронии.
      Весьма скандальными оказывались и пресс-конференции М. С… На них иногда с самым невинным выражением лица выдавались такие фактики… В результате чего ни раз бывали грандиозные скандалы с увольнением известнейших журналистов.
      К примеру, как-то раз произошло вот что:
      На одной из пресс-конференций она схлестнулась с одним весьма известным журналистом. И М. С. сразу поняла, что ещё до войны она с ним виделась. А он её толи не запомнил, толи сознательно выкинул ту встречу из головы.
      М. С. не долго думая, подначила его вопросом о фронтовом прошлом в то время, когда она сама как про это писали в прессе, 'осуществляла невиданной жестокости карательные акции против беззащитного мирного населения' . Деятель залился соловьём, расписывая свои подвиги. М. С. некоторое время слушала. А потом резко прервала:
      — Всё это враньё. В это время ты околачивался в Загородном дворце. Его хозяйка использовала тебя в качестве проститутки мужского пола. А впоследствии вывела в своей книге под именем 'Дубина стоеросовая с большой дубиной, или же статуй' .
      Того словно этой самой дубиной по голове ударили, или с другой дубиной из трёх букв сзади подошли, и его поиспользовали, но больше всего походило на то, что оба действия были проделаны с ним одновременно.
      — А ты тогда был преизрядным хамом и свиньёй, да вроде, и наркотиками баловался. Настолько, что саму меня не узнал, когда я к сестре заехать решила.
      — Ты избила меня!!!- поросёнком заверещал гигант
      М. С. промолчала, а в зале захихикали. Разница в весовых категориях слишком значительна, и видна невооруженным глазом. Даже с поправкой на силу Марины. Да и 'Дневник стервы' тоже все читали. Читали и покатывались, вот только больше всего не хотели попадать в список его персонажей.
      А тот словно не соображал.
      — Я в суд подавал, а ты не явилась!
      — А что мне там делать было? Я ведь в тот момент воевала, а ты-то по пластическим хирургам шлялся, да зубы вставлял, после того как с лестницы в Загородном дворце свалился.
      М. С. прекрасно знает ту версию событий, которую уже довольно много лет назад выдала Софи.
      Известность Черного высочества растёт не по дням, а по часам. Пусть и довольно скандальная. А народ-то политикой интересуется. И уже довольно многие, особенно бывшие фронтовики начинают говорить: 'А М. С. — то похоже не из болтунов. За дело возьмется, так дело будет' . И если проходил мимо кто из демократически настроенных, то смотрели в его сторону оч-чень нехорошо.
      Наверное, половина столичной интеллигенции вместо своих мозгов пользуется рассуждениями парочки 'светочей' , да тем, что вещают радиостанции вроде 'Мирренской волны' , 'Радио свободного мира' и им подобным. От вполне взрослых людей можно иногда услышать рассуждения вроде: 'Они говорят только правду, это не наша пропаганда. Там работают истинно свободные люди, искренне сочувствующие нам' . На полном серьёзе заявлять такое!
      Правда, перед М. С. взывать к авторитету всевозможных голосов достаточно быстро перестали. Ибо она как-то раз сказала. 'Искренне сочувствуют нам, так сказать. И это от большого сочувствия владелец этих радиостанций сократил у нас население на 50 миллионов человек. Истинно свободные люди получают зарплату от императора Тима или из бюджета министерства пропаганды' .
      И не то совещания, не то просто разговоры с Кэрдин. Ей ещё тяжелее, ибо очень похоже, что изо всех крупных министров только её волнует мысль о сохранении Империи. Всем же остальным, включая императора, надо только кусок побольше оторвать. И словно забыли они. Часть организма не будет функционировать без других частей. Оторванное будет медленно умирать. А если оторвать слишком много — то погибнет и организм.
      — Непонятна позиция министерства пропаганды.
      — Нашего?
      — А чьего же еще? По идее, именно они должны отражать позицию правительства и вести борьбу с оппозицией легальными методами. Но наиболее продвинутые издания ссылаются именно на авторитет жаждущего реформ министра пропаганды.
      — Того самого, у кого фамилия с последней буквы?
      — Не поняла.
      Пару секунд вопросительно смотрят друг на друга. Потом лицо Марины проясняется.
      — Я слишком привыкла думать на другом языке. Там 'Я' последняя.
      — Наличествовал и штатный идеолог… Теперь поняла… Наш ведь тоже всех 'прогрессивно мыслящих' прикармливает.
      — Небось и всех тех, кто в Грэдском Институте подрабатывает, включая и любимца мирренской пропаганды?
      — Естественно. Наши, так сказать, издания просто млеют, когда титан и пророк, верементский оракул у них печатается. Не так давно книжонку выпустил 'Как нам обустроить державу' . О содержании не говорю, сама понимаешь — бред полнейший. Но позиция прогрессивно мыслящих — все напечатали. Кто — спецвыпуском, кто в виде брошюры — типа прочти сам и передай другому. Вот вам новое откровение! Внемлите ему! А кто возразит — на костёр.
      — Мерзко. — сквозь зубы выдавила Марина
      — Точно! Я пыталась поднять вопрос о его отстранении. И ни хрена. Новое мышление, блин! Демократия, мать её! Они же страну угробят, демократы эти! А стадо им рукоплещет.
      — А ты?
      — А у меня руки связаны! С формальной точки зрения они все действуют в рамках закона. Но ведь идёт ползучий переворот. Сменены уже около половины глав регионов. И в основном не самые хреновые. А на их места посажены такие… У меня на каждого столько — мама не горюй.
      Сама знаешь, эти назначения мимо моего ведомства проходят. Говорю — нельзя их ставить — не слушают. Ни соправители, ни император, ни парламент. Никто!
      Правда, как говорится не доходит через голову… — злобно неприятная ухмылка — Через другое место вобьем. Вбили уже некоторым. Один из новых глав на рыбалку поехал — и не приехал. Второй дорогие машины любил — и в поворот не вписался. Расследуют. Но процесс приостановлен. Шкуру-то свою все любят.
      Дипкорпус тоже сменили. К мирренам послом назначили F.
      — Ё* **** ****! - по-русски сказала Марина — да он же на всём мирренском помешан! На эмигрантке женат! Детям мирренские имен дал! Да для него же грэдское и неполноценное слова синонимы!
      — Ты думаешь, мне это неизвестно? — устало сказала Кэрдин
      Марина снова выругалась. Ситуация выглядит всё печальнее. И стремительно приближается к катастрофической. Только вот ругаться пора кончать. И начинать заделывать пробоины. Иначе корабль утонет. А шлюпках мест на всех не хватит.
      Угрозу, исходящую от М. С., наконец осознали, и в самых крупных газетах словно по команде, появилась серия статей, изобличающая 'преступления' командира 46-й дивизии. Старательно разыгрывалось гневное возмущение ужасными преступлениями, сами 'преступления' описывались с массой подробностей. Все громче раздавались голоса об отдаче бывшего командира 46-й под трибунал.