Оттуда выскочил, зажимая рот. Потом торопливо выпихнул из кузова грузовичка бочонки. Развернул машину. И поехал. Но не Дальний. Свернул на малоприметную лесную дорогу. В глубине леса есть маленькая деревушка. Там живет его дальняя родня. И там можно пересидеть несколько дней, тем более, что один бочонок остался-таки в кузове…
      А пересидеть эти дни просто необходимо. Вполне сообразителен торгаш, и сразу понял, чья это работа. Как и то, что ушли они отсюда не более нескольких часов назад. И случайные свидетели им вовсе не нужны.
      Только вот осталось неизвестным, добрался ли он до лесной деревеньки.
      Сунулась в люк броневика с двумя длиннющими антеннами на корпусе.
      — Что бронепоезд, держится?
      Радист сорвал наушники.
      — Так точно, говорят хоть до зимы удержаться.
      — Так долго не понадобиться.
      В темноте не видно оскала. Враг попал в капкан, только ещё не знает этого. И из капкана не уйдёт. Не дадим. Решили, лопухи ушастые, что бронепоезд струхнул и решил к своим прорываться. Вот в него и вцепились. Ну, до чего же сообразительные, и о грэдах мнения как о полном дерьме. Наживка бронепоезд. И попались вы на неё как большая сонная рыбина на крючок с колючем окунем. Сейчас мы вас… Как рыбак ту рыбину. Да и бронепоезд вовсе не окунек. А что-то ближе к мурене. Да ещё и голодной. А зубки-то у этой рыбины ох и острые…
      Приятно искупаться, одним словом.
      Судя по докладу, с наскоку проскочили до вокзала. Десантный отряд занял несколько улиц. В депо захватили недоделанный повстанческий бронепоезд. Ничего, и такой воевать может. Гарнизон только часа через два и опомнился. Сейчас вблизи вокзала идёт ожесточённый бой. Местами доходящий до рукопашных схваток.
      В траншеях под городом не осталось практически никого. С бронепоездом драться отправились. На то и расчёт. Сейчас вам будет сюрприз. Большой сюрприз. В виде двух третей 46-й дивизии. С потомком Чёрной Ведьмы во главе.
      Марина соскочила с коня. Светает. С Лица Змеи медленно сползают тяжёлые капли. В предрассветной мгле кажущиеся чёрными. Всё кончено. Ещё где-то слышится приглушённая стрельба. Но это уже мужество и отчаяние обречённых. Их скоро добьют.
      ''И глаз змеи сверкнул сквозь ночь' — сбылось пророчество с моей помощью. Она не стала убирать меч в ножны. Так и шла с ним в руке. Маленькая победительница.
      Кавалеристы и десант с бронепоезда сгоняют в одно место пленных. Без особого рукоприкладства. На них наставили их же собственные пулемёты на треногах. На что, интересно, они надеялись? Пока у вокзала шёл бой с, как им казалось, пошедшим на прорыв бронепоездом, на окраинах благополучно дрыхли. Не все, конечно, но в подштанниках пленных хватает. А их конная дивизия, если так можно выразиться, тысячи четыре сабель, напоролась (пришлось постараться, чтобы им этот сюрприз устроить) на пять эскадронов с двумя ротами танков…
      Танки не справились, пришлось помахать и шашками. В том числе и Марине. И вот теперь всё кончено.
      Потери ещё не подсчитаны, но одно уже ясно: как организованной силы этих бандитов уже не существует. Хвастались, борцы за государство Церент, что у них пятьдесят тысяч. Может, столько и было. У грэдов не было и десяти, всех вместе. Солдат, и тех кто просто взял в руки оружие, чтобы защищать свой дом.
      А что теперь? При попытке штурма три тысячи погибло. Два лагеря вырезали почти без шума — минус две. Дивизию, или как там у них называлось, грохнули — ещё минус четыре. Здесь, в городе, судя по всему никак не меньше десяти положили. Да пленных. Здесь под тысячу, у вокзала, говорят, триста, у храмового комплекса две или две с половиной взяли, да ещё неизвестно, сколько в нём самом засело.
      Сколько бы не засело, а обратно не выйдут. Эти не сдаются. Ну, да и мы людей гробить не собираемся. Взрывчатки предостаточно. Храмовый комплекс большой, да не очень. Завалим. И чтобы наверняка никто не вылез — баллоны-то с красной маркировочкой имеются. Заставим начхимов вспомнить чему их учили. Уже везут баллоны и 'специальные' мины с тех самых складов. Вот после взрывов и закачаем по развалины. Как крыс перетравим, сколько бы вас не было.
      В общем три пятых воинства этого уничтожили. А из оставшихся уже к сегодняшнему вечеру процентов десять останутся. Народ 'мобилизованный' по домам чесанёт. Быстро узнают, что с дьяволицей им воевать не с руки. Той самой дьяволицей! А они тут суеверные.
      Она подошла к пленным. Те невольно попятились. Приятно! Показывает на одного мечом. Они все смотрят не на неё. Они её вообще, наверное, не видят. Видят только меч из легенды, пришедший сюда. Пришедший испить их крови. Три камня в змеиных пастях. Они все знают, что это за вещь. Эта вещь живёт сама по себе. И человек только творит волю этого меча. Они так думают. А Марина материалистка. Но может жестоко играть и на суевериях. И они сейчас словно кролики перед змеёй. Марины для них сейчас словно не существует. Зато живое существо Глаз Змеи. Существо живое, хищное и беспощадное. Та вещь, которая должна рано или поздно разрушить их мир. И сейчас и происходит крушение.
      — Ты кто? Священный или мобилизованный.
      Он боится, видно за километр, но всё-таки отвечает.
      — Мобилизованный.
      — Стой здесь.
      Подходит к следующему.
      — Ты кто?
      — Тоже.
      — Ты кто?…
      Через несколько человек ещё один сказал что 'мобилизованный' . Но вокруг зашумели.
      — Выйди. — негромко сказала Марина, и очень интересно взглянуть на человека, который бы не послушал.
      Он шагнул на негнущихся ногах. Его жизнь и смерть в её руках. Она сделала шаг назад…
      Не сразу поняли, почему стоявшее тело вдруг оказалось без головы. Кровь ударила фонтаном. Он только потом стал падать. Голова подкатилась к ногам остальных. Среди Еггтов были разные люди. Не было только тех, кто плохо владел мечом. И почти все в роду Еггтов слыли жестокими. Жестокость… А какие эмоции испытывает уничтожающий заразу антибиотик? Или скальпель хирурга, вырезающий рак? Кому какое дело до их переживаний? Они просто должны уничтожать что-то, ибо для этого они и предназначены. А если опухоль надо вырезать не из тела человека, а из социального слоя больного общества? Всё равно, ты должен убить эти заражённые клетки. Ибо ты просто антибиотик. И по определению не можешь испытывать чувств. Только вот дела никому нет до того, что ты ещё и человек. А не лезвие скальпеля.
      — Не надо врать Чёрному Еггту — выцедила сквозь зубы Марина.
      И шагнула к следующему. Она зарубила ещё двоих. Из строя вышел третий. Марина сделала шаг назад и остановилась. 'Зачем мне это — подумала она. — Или это не я, а он их рубит? Есть ведь в нём какая-то сила. Пусть и злая. Но и я не добра. И во мне достаточно своих сил.
      — Принесите мне их знамя. Сотенное. От древка только отдерите.
      Принесли.
      Она берёт кусок материи, ещё недавно бывший символом, и вытирает меч. Скомкала и швырнула грязную тряпку под ноги.
      И неожиданно понимает, насколько же устала за эти дни. Но ещё один приказ всё-таки надо отдать. Она вовсе не собиралась щадить этих по уши перемазанных в крови двуногих скотов, словно в насмешку именовавшихся 'священными' . И так любившими болтать о своём природном гуманизме!
      — Мобилизованные — туда — она показала мечом — Священные — сюда.
      Нет сомнений, не скрылся ни один. Не слишком — то они друг друга жаловали, защитнички веры, мать их. Когда разошлись, подошла Марина к пулемётчикам, показала на кучку людей поменьше, и скомандовала.
      — Огонь!
      Двенадцать стволов изрыгнули огонь. Всё кончено очень быстро.
      Посмотрела на вторую кучку. Лица. Лица только видно белые как мел. Среди лежащих вповалку тел ходят несколько солдат. Время от времени раздаются пистолетные выстрелы.
      Ещё раз глянула на толпу. Кажется, ещё попятились. Хотя последние и так по стене чуть ли не размазаны.
      — Найдите лопаты, и дайте им. Пусть зароют этих бандитов. И убираются по домам. Больше они нам не враги. Но если кто. Ещё раз…
      Она резко выбросила вбок правую руку с мечом.
      — Понятно! Империя отсюда не уйдёт.
      Н-И-К-О-Г-Д-А!
      Здесь пересадка, и через пару дней в столице. Трансконтинентальный экспресс даже сейчас ходит как часы. Хотя спешить в столицу вовсе незачем. Марина сидит в привокзальном ресторане в самом мрачном расположении духа, и напивается. Официанты вокруг ужами на сковородке вертятся. Видят же, паразиты, что деньги есть, и их не считают. Поезд будет только ночью. Интересно, сможет ли она до него дойти? А даже если и нет, найдётся, кому погрузить перебравшее высочество в вагон. Пусть и в виде куля. И даже вместе со всем содержимым карманов. Как ни крути, а от ощущения, что пасут не отделаешься. И пастухи — вовсе не неизбежные на любом вокзале воришки.
      Она хватанула очередную рюмку. Состояние глухой озлобленности на всё и вся. Морду пойти набить кому-нибудь? Да некому вроде, народу слишком мало. Хотя, если поприсматриваться, вон те двое у окна как-то нехорошо на неё смотрят. И ржут над чем-то. За столом Марина одна. И вряд ли кто захочет подсесть к человеку с подобной физиономией, да ещё и при наличии на ней такой вот гримасы.
      Опрокинула очередную Стало ещё тоскливее. Ровно настолько, что пора крикнуть 'Счёт' . И пойти проветриваться… По всей видимости, до комендатуры.
      — Можно к вам присоединиться? — вопрос из-за спины.
      Она резко оборачивается. Стоят капитан какой-то и лейтенант, к нему прилагающейся. В петлицах — колесо с крылышками. Снабженцы, мать их. Послать что ли? А вот возьму и пошлю. С полным объяснением маршрута. Я как ни крути, а целый майор, и почти подполковник. Не говоря уж о всём остальном. Она подернула плечами, как чтобы немного распахнулась куртка, и стали видны ордена.
      — А пошли бы вы в известном направлении — с почти истеричной интонацией сказала она им.
      Капитан зачем-то полез в карман, достал удостоверение и сунул в нос Марине.
      Чуть не получив по своему при этом.
      Третий отдел безопасности. Наряду с прочим- особо тяжкие преступления военнослужащих. И хмырь этот, оказывается не капитан, а целый подполковник.
      — Вам лучше пройти с нами.
      Сейчас, так и побегу. Перед другими бойцов невидимого фронта изображайте. А я-то вас как облупленных знаю. В безопасности, если разобраться, только один порядочный человек. Да и тот, если посмотреть, свинья. Надо же, прямо цитата из классика получилась. Впрочем, они вряд ли читали.
      Марина влюблено взглянула на бутылку. Пустая она только наполовину.
      — Вот это допью — и погуляем.
      Она демонстративно наполняет рюмку. Придурки, не знают что ли, я ведь, если только захочу, и вы заместо официантов мне за водкой бегать будете. Да ещё и спляшите что-нибудь. Я и не таких могу по стойке смирно поставить. Забыли, блин, кто Я?
      Как правило, субординацию Марина соблюдает строго. Во всяком случае на трезвую голову. Но сейчас в ней говорит пьяная удаль. И хоть на ком хотелось сорвать злость.
      Занимайся… коллеги этих двоих делом, было бы куда поменьше смертей.
      — Мы здесь по личному распоряжению министра — сказал капитан. Или подполковник. В общем, среднеарифметическое, майор. Прям как я. — Вам, действительно, лучше пройти с нами.
      Это аргумент. Стоит прислушаться.
      Марина с показным трудом начала выбираться из-за стола. Лейтенант, наоборот за столом устроился.
      — За вас заплатят.
      С кривой ухмылкой пожала плечами. Пропьём деньги в другом месте.
      Разговор продолжили в городской комендатуре. В кабинете начальника, почему-то в поле зрения не наблюдавшегося. Марина недолго думая, устроилась в начальственном кресле и закурила. Ну не любит она таких 'орлов' из безопасности. Не любит и всё тут.
      — Вы читали последние газеты?
      — Года полтора я не читаю никаких. Берегу остатки душевного здоровья.
      Подполковник взглянул на неё с изрядной долей сарказма. То, что Марина гуляет не первый день хорошо заметно.
      — Тогда введу вас в курс дела. Парламентское большинство требует расследования и суда над всеми офицерами 46-й дивизии и приданных ей частей.
      Это тебе вместо ордена с подполковничьими погонами. Арестантскую робу и миску баланды. Заслужила, блин. Ну, да со справедливостью в этом мире уже давно большие проблемы. А со здравым смыслом и подавно.
      — Глупый вопрос: А за что?
      — Если с парламентского перевести на человеческий то одним словом сказать можно- Геноцид.
      Оригинально аж жуть. И долго интеллигентные дебилы из парламента эту мыслю рожали?
      — И что же решено относительно карателей вообще и моей скромной персоны в частности?
      — Пока ничего. Требуют ареста ряда офицеров и рядовых. Составленный вами наградной список в полном составе. Особенно настаивают на аресте лица не упомянутого в списке.
      ''Лицо не упомянутое в списке' — дожила, блин. Хорошо хоть розданные мной медали никто отобрать не сможет. А ордена… Их и в штрафбате заслужить можно. Как правило, посмертно. Что ей теперь в штрафбат собираться?
      — Парламентской комиссии сообщено, что все указанные в списке лица задержаны и до завершения расследования будут находиться лагере безопасности N 14.
      Марина заржала. Даже согнулась от хохота. Колотит кулаком по столу. Лагерь N 14! В предгорьях! Да под этим обозначением скрывается ни что иное как ведомственный курорт!
      Свежий воздух, здоровый климат, минеральные воды, лечебные грязи в конце-концов. Лечат от всего, начиная от рака и заканчивая подтяжкой морщин. Ну Бестия даёт стране угля!!!
      Сама она в мирное время там частенько отдыхала. Да и император этим местом не брезговал.
      ''Арестованные' как только в таком лагере окажутся, сразу поймут, что в министерстве безопасности о них думают. И как все их действия оценивают. А если МО тот самый список утвердить не захочет, то через безопасность ордена все получат. Да и не упомянутому лицу что-нибудь да достанется. Память у Бестии прекрасная. Чем закончится ещё не начавшееся расследование, уже понятно.
      А парламенту — есть такое народное блюда — дуля с маком. Сама не ела, а они пусть попробуют!
      А солдаты вполне заслужили два-три месяца качественного отдыха. Да и самой нервишки поправить не вредно. Она хотела это сказать. Но у подполковника уже было заготовлено мнение министра.
      — Вас отправляют на лечение в центр пластической хирургии.
      А я думала, их с началом войны позакрывали. Хотя да, физиономия у меня сейчас — деток малолетних пугать. Собственно говоря, кое-где уже пугают.
      Сорок шестую да бронепоезд отправили на фронт. С точки зрения парламентариев — более чем серьёзное наказание. По патриотической фразеологии спецов там навалом. Только тошнит от неё тех, кто пресловутый 'священный долг перед родиной' на деле выполняет. Ладно хоть последние несколько месяцев не очень с выполнением этого долга усердствуют. Так что количество похоронок существенно сократилось.
      Решили увеличить их количество за счёт сорок шестой? Помечтайте!
      С точки зрения солдат — считай на курорт поехали. Какой участок фронта? Так там уже полтора года глухая позиционная борьба. Весьма вялотекущая. Фронт за прошлый год тысяч пять человек потерял убитыми и раненными, а также рванувшими по домам, не больше. Да ещё ведь и переговоры с мирренами сейчас ведутся. Обеим сторонам охота сохранить хорошую мину при не слишком-то хорошей игре. Стоившей миллионов по пятнадцать каждой стороне. Так что мысля на тему статус кво никому не внушает особого оптимизма. Но перспектива одержать блестящую победу внушает на несколько порядков меньше оптимизма. Политики с дипломатами, развязавшие эту войну, сейчас усиленно чешут языками. Слишком уж велика усталость от затянувшейся войны у всех участников. И как бы усталость не выплеснулась наружу. В виде революции.
      Ну а на всех фронтах сейчас практически не стреляют. Ждут.
      А командующие парламенту вовсе не симпатизируют. Так что если кто рассчитывает на использование сорок шестой в качестве пушечного мяса… Блажен кто верует. 'Те самые сорок шестые' — говорят про них с большим уважением. Не из-за подавленного восстания. А как раз из-за парламентской склоки.
      Бронепоезд перевели в береговую оборону. То есть тоже на пару месяцев обеспечили 'Хужбудэт' официально санкционированное безделье, ибо вблизи побережья уже давным-давно без грэдского флага только рыба и плавает.
      А Марине теперь вновь не противно смотреться в зеркало. Мастера своего дела над физиономией работали. Сейчас их высочество выглядит почти красавицей. Только мордочка уже больно властной получилась, да с таким цинизмом во взгляде. Ну да на взгляд ранение не повлияло. Может, ещё и косметичку купить? Или лучше всё-таки остатки денег пропить? Хотели заняться и другими её шрамами, но тут уже взбрыкнула она. Из центра удрала. Спасибо, конечно, Кэрдин, но как говорится, хорошенького понемножку. Интересно, а вот кто это подстроил ей ещё один отпуск для поправления здоровья? Да ещё на три месяца?
      Ну, ладно. Осчастливим столицу официальным визитом их высочества принцессы ненаследной.
      На лаврах почивать нам, конечно не дадут. Но и под суд тоже не отдадут.
      Трансконтинентальный курьерский. Знаменитый экспресс. До появления авиации — самый быстрый способ пересечь материк. Стремительный темно-синий локомотив. В облике — словно родство с торпедой на колёсах. Вагоны специальной постройки. Трансконтинентальное путешествие — весьма популярное развлечение. Было. Города на противоположных концах материка между которыми курсирует экспресс — две важнейших базы грэдских флотов. А где базы — там и верфи. А по дороге — немало городов с крупными заводами. Так что в настоящее время на экспрессе от одного моря до другого в основном катаются инженеры, связанные с достройкой кораблей и поставками оборудования. Катаются за казённый счёт. Из-за войны судостроительная промышленность работает с большим напряжением.
      Хм. Всплыли в памяти личные поезда императора. Каждый имеет свое имя. Как корабль. В трёх из них у неё было по персональному вагону. Точнее, почему было? Поезда-то есть. Только она на них ездить больше не собирается.
      Что-то вспомнился мелкий скандал незадолго перед её похищением. Тогда она гостила у Эриды. Херт же был весьма высокого мнения о умственных способностях ненаследной, и поэтому время от времени разговаривал с ней. И даже с усмешкой выслушивал мнение четырнадцатилетней девчонки по тем или иным государственным проблемам. Или же просто хотелось отдохнуть душой, общаясь с человеком не научившемуся ещё лжи и лицемерию.
      К сфере деятельности соправителя относился и весь железнодорожный транспорт. Он рассказал Марине о высокородной аристократке, к тому же его дальней родственнице напросившейся на аудиенцию. Принял. Влетела и с места в карьер, стала жаловаться на начальника одной из железных дорог. Она де высокородная госпожа собиралась поехать на курорт. А негодяй начальник железной дороги заявил, что может предоставить ей только три купе первого класса, тогда как она требовала два вагона для себя, два вагона для прислуги и платформу для личного автомобиля. Но она, высокородная госпожа, не может путешествовать в таких кошмарных условиях…
      И что бы их высочество сделало на месте соправителя?
      Нашёл кого спрашивать! От высказываний Марины уже в том возрасте у многих глаза квадратными становились. Статистику сердечных приступов не вели к сожалению.
      Марина ответила: предоставила бы один товарный вагон для скота. Во время войны надо ограничивать свои потребности. А это просто скотство так поступать. Ну, а вы как поступили. Странно как-то на неё посмотрел первый соправитель. Выросла ты, девочка. Задумчиво проговорил он. Ей же я просто сказал — аудиенция окончена.
      В этот раз решила возвращаться в столицу на трансконтинентальном. В нем всегда только один класс- первый. Быстро. Дорого, правда, но с её звёздами есть определённые скидки. А вздумай показать настоящие документы — вообще бы бесплатно поехала.
      Одноместных купе не было. Взяла билет в двухместное.
      Ну, а кто там в соседях? Тьфу ты пакость. Легальный святоша. И довольно высокого ранга. Молодой ещё. Физиономия сытая, ряса новенькая, символ веры — ювелирный, да с камушками. Пользовался бы успехом у столичных потаскух высокородных.
      Глазки вот только неприятно умные. Святошам такие не положены.
      А денежки на трансконтинентальный откуда?
      Ну, ладно хоть можно не волноваться, что приставать будет. Рожица-то да и всё остальное у Марины сейчас более чем ничего… Хотя она-то хорошо знает, что не на пустом месте скабрезные анекдоты про священников появляются.
      Скорчила кислую рожу, и сделала вид, что спит. Почти два дня пути. А не повезёт — то и три. Даже трансконтинентальный могут задержать из-за экстренных перевозок военных грузов. В том числе и мяса. Пушечного.
      Два или три дня. Столько не проспишь. А той мусорной литературой, что торгуют на вокзалах, запасаться из принципа не стала. Посетить что ли вагон ресторан? Но тогда надо отправляться поскорее, ибо в столицу она твёрдо решила приехать трезвой как стёклышко.
      Сквозь полуприкрытые веки заметила, что священник нет- нет, да и скосит глаза в её сторону. Физиономия-то у него более чем благообразная. Старушенциям такие очень нравятся. Или аристократкам свихнувшимся на мистике. Или же — хе-хе, малолеткам. Что-то вспомнилось, ещё перед отъездом было громкое дело. Сколько-то там священников разных конфессий обвинялись как растлители.
      Пресса, общественность и прочие прогрессивно мыслящие выли конечно, о провокации спецслужб. Но изнутри спецслужб как-то виднее. Кэрдин конечно и не такую провокацию организовать может. Но в данном случае в этом нужды не было. Несмотря на вопли всяких там деятелей, засудили довольно многих. Да ещё церковь спасла некоторых, дав семьям пострадавших немаленький отступной, лишь бы они не подавали исков.
      Интересно, этот благообразный тогда не привлекался, а то рожа уж больно знакомая… Или она в досье эту харю видела? Напрягает память. Точно, из досье рыло. И ни кто-нибудь, а один из лидеров умеренного крыла этих самых борцов за культурную автономию. Ну, надо же так вляпаться!
      Теперь три дня любоваться на рожу главаря повстанцев безо всякой возможности выкинуть его из поезда. На полном ходу, разумеется.
      Ну, что за удача у неё такая? Сумасшедший не убил, в танке не сгорела, бандиты не прирезали, и вдруг нате! Повезло. Сиди теперь и слушай проповеди. Притом за свои же деньги!
      Или, может в окно его выкинуть?
      Только от такого номера даже Кэрдин вряд ли отмажет.
      ''Сколько ей лет? — думает святой отец- 25? 30? Или больше? Выглядит молодой, но рассуждает… Кто же она? Судя по форме — каратель. Судя по речам — человек с высшим образованием, а то и не с одним. Судя по внешности — человек весьма благородных кровей. Но аристократы не ходят с пистолетами на поясах и ножами за голенищами. А те кто так ходят, не рассуждают о смысле жизни и не цитируют отцов церкви. Хотя ненавидят нас не меньше, чем она. Чем умнее враг, тем он опаснее' .
      Она по-прежнему сидит, откинувшись на спинку кресла. Глаза закрыты, но она не спит. Святой отец твёрдо уверен в этом. На руках и на шее у неё были видны следы залеченных ожогов. Да и лицо явно не обошлось без внимания хорошего пластического хирурга. Когда-то давно она, должно быть, выглядела страшно.
      Где это её так? Здесь или на фронте? Судя по наградам, она там была. Но что бы фронтовик с двумя высшими орденами добровольно подался в каратели… Мягко говоря, странно.
      — Нужник то же кому-то надо чистить — не открывая глаз сквозь зубы проговорила она.
      Святой отец отпрянул. Она словно прочла его мысли.
      Она же села, и облокотившись на стол, с усмешкой сказала.
      — Не надо быть гением или телепатом, что бы понять твои мысли. Та-а-а-кие заслуги, и в та-а-а-кой дыре.
      — Не такая уж здесь дыра.
      — Не дыра, разумеется, но всё равно, в нужнике почище. А чистить надо. Ну вот я и чищу.
      — Виселицами, расстрелами да лагерями?
      — А хотя бы. По-моему, это ничуть не хуже, чем отрубленные головы, руки, ноги и распоротые животы беременных женщин с зашитыми внутрь кроликами. Лично видала эти ваши художества. У меня кроме как на петли и пули ни на что больше фантазии не хватало. Да и не считала я нужным особо фантазировать. У ваших же…Перепилить человек двуручной пилой, сжечь заживо, загнать в задницу пяток пустых бутылок, или в глотку залить расплавленный свинец, иголки под ногти пленным загонять. Сразу под все — она зачем-то взглянула на свою руку и добавила — впрочем, у Тима до подобного тоже додумались. Да ты не морщись, и не делай вид, что не знаешь. Знаешь ведь ни хуже меня, а может даже и лучше. Легальный оппозиционер. — в последней фразе звучит буквально звериная ненависть.
      — Да легальный, и не стыжусь этого. А зло никогда не рождало ничего, кроме зла.
      — Да это, с какой стороны посмотреть. И знаешь, тут не кафедра в богословской академии, так что не надо проповедовать.
      В воздухе повисла напряженность. Она зевнула, и спросила.
      — К вопросу о зле и добре: вот ты вроде из синих, значит можешь иметь жену и детей. Так?
      — Да так.
      — Значит, женат и дети есть?
      — Да есть.
      — Сколько?
      — Трое.
      — Сколько им?
      — Семь, пять и два.
      — Прививки от оспы им делал?
      — Да делал.
      — В наших клиниках?
      — Да.
      — Оспа — зло, а мы с ней боремся. И дети от неё не умирают. Это плохо?
      — Нет.
      — Значит, нет. Ваши пророки призывают просвещать тёмных людей. Но там, где я была, ваши священники, кстати, кончившие Академию, вместо того, чтобы объяснять народу, зачем мы делаем прививки, внушали людям, что мы, таким образом, хотим убить их детей. И люди убивали врачей. А у всех священников дети были привиты. Но они говорили прихожанам, что это дух святой их защищает. Тоже и с другими прививками. Спросишь, зачем это делалось? А власти над стадом, вам, уродам элементарно хотелось. А то не дай бог, мужики нас слушать начнут, и налоги нам платить будут, а не вашим бандитам, да вам дармоедам. И таких да подобных примеров я знаю массу. Я зла, может даже жестока. Но я не ханжа. А вы все страшные ханжи, волнующиеся только о своём материальном благополучии, и больше ни о чём. А паства для вас это только то, что обеспечивает вам это самое благополучие, и больше ничего. Вы не хуже нас знаете про темноту и невежество народа в этих краях. Процентов 70 мужчин не умеет ни читать, ни писать, среди женщин ситуация гораздо хуже. И вы ни черта не делаете, что бы это исправить. Грамотный для вас просто страшен. Ибо он умеет думать. И может читать не только вашу священную белиберду, но вообще всё, что захочет. И грамотный может элементарно начать слушать нас. Ибо он поймёт, что мы людям врём намного меньше вас. А если все начнут думать, то кому окажетесь, нужны вы? Проповедники мёртвых учений, великолепно научившиеся пользоваться невежеством собственного народа.
      Можешь не врать мне, о высочайшем нравственном здоровье вашей паствы. Если ты не дурак, то знаешь, небось, о покупке в жёны двенадцатилетних, о том, что у иных женщин по пять шесть детей — и все от разных отцов, и ни один из них ещё не помер, о том что пить в ваших деревнях начинают чуть ли не с двенадцати лет — и результате этого — масса душевнобольных, рождающихся в ваших селениях. И ещё о многом другом, чего уже давно нет среди грэдов, и что есть среди вас. И вы консервируете всё худшее, что есть в человек, не даёте ему развиваться. Стадом управлять легче. И вам проще управлять стадом. И вы хотите, что бы народ и дальше оставался таким. Но этого не хотим мы. Нам не нужно стадо. Нам нужны умеющие мыслить люди. Люди, а не скоты, гордые люди, смелые люди, а не то забитое и тупое стадо, которое нужно вам.
      И вас мы рано или поздно перебьем. Перебьём не эту обманутую толпу в жалких деревушках, а именно вас, гадов с несколькими университетскими образованьями, живущими в столице, пользующихся всеми благами цивилизации, и натравливающими нищий народ на империю. Это же бесполезная борьба! Но борьба за что? За дикость? За варварство? За что? Да скорее всего, просто за ненависть к разуму. Ведь ваша вера всегда обожествляла душевнобольных калек и уродов во всех отношениях. Кто там они у вас? А-а, вспомнила — принявшие подвиг добровольного ухода от мира. Вам не нужны нормальные люди. Вам нужны калеки и убогие, а ещё лучше и слепые. У которых вы сможете быть поводырями. Это ведь в ваших законах записано, как и чем надо бить жену. И за какой проступок. У нас телесные наказания отменены 200 лет назад. Я к вам впервые попала — словно в позапрошлом веке оказалась. Я от взрослого мужика слыхала рассуждения, что если баню поставить на колёса, то получиться паровоз. Что самолёты это призванные из ада демоны.
      Да меня саму, из- за того, что женщина, а командую мужиками в дьяволицу записали. Меня первый раз здесь пытались убить, облив святой водой! Дичь!
      И во всей этой дичи больше всех виноваты именно вы, легальные оппозиционеры. И наш парламент, потакающий вам. И наша интеллигенция, подпевающая парламенту. Они все в один голос воют о военных преступлениях. А кто-нибудь из них хоть раз был здесь? Видел творящиеся? Нет! И никогда здесь не появится. А нас обвинять все горазды. А мы расхлёбывай.
      А помощи — только патроны и новобранцы. И нет даже толковых переводчиков. Мы ведь зачастую элементарно не понимаем вас! А вы этим и пользуетесь. До чего же неохота терять свою кормушку.
      И поэтому несёте чушь о том, что мы разрушаем древнюю культуру. Какая культура! Да ваше письмо — и то от грэдов заимствовано. А один из ваших деятелей, кстати, живущий в районе со смешанным населением вообще сказанул примерно такое, если в переводе: ' Мы, жители степи, нация здоровая от природы: нам не нужна медицина. Нужно позакрывать аптеки и больницы, а динерды пусть убираются лечится к себе' . Каково?
      А ведь это депутат парламента! Больной национализмом дикарь по сути дела. Национализм происходит только от комплекса неполноценности. Маленький народ всегда стремится опошлить то, что сделал большой. И великое не велико, и величественное не величественно. А сами в дерьме по уши сидите. И создать ничего не можете. Только надуваетесь от важности, какие мы маленькие и гордые, и как все вокруг должны заботится о нашей самобытной культуре. И как нас травит мерзкая империя. А за счёт чего вы будете жить без империи?