На своем веку Марина повидала немало шикарных обедов и ужинов. Но отложился в памяти только этот. Под замаскированным танком, с мирренским брехуном в качестве музыкального сопровождения, жарком из кошки, консервированными ананасами и неразведенным спиртом, добытом неизвестно где вороватым башнером… Или это он спирт притащил… Тот лейтенант из второй роты по прозвищу 'милорд' …
      А тебя за глаза звали 'миледи' , хотя пила, много купила и выражалась так — артиллерийским лошадям (тем, которых ещё не съели) плохо становилось…
      Мотнула головой прогоняя воспоминания. Память не убьешь, даже если захочешь. Убит под Ан'д Аром милорд. Убит, так и не узнав что не одна принцесса уже у него, а две… Хотя знал уже, что ты Еггт. У Еггта первый ребенок всегда девочка. Не разводи сопли! Мать-то из тебя все равно хреноватая. Миледи!
      Кое на что походила только машина, которую Марина без колебаний решила присвоить себе. Этот-то танк без вопросов можно назвать тяжёлым. Хотя машина и типичный продукт военного времени. Несколько лет назад на фронте появились мирренские 'Драконы' , и у до этого практически неуязвимых грэдских ТТ-12 сразу же начались серьёзные проблемы. Против толстенной драконьей шкуры их пушки были совершенно неэффективны. Разрабатывать новую башню для и без того порядком перетяжелённого шасси сочли нецелесообразным. Новые разработки у грэдов разумеется, имелись, но для запуска их в серийное производство требовалось время. В результате появилось это. Стандартное шасси ТТ-12 удлинили на три катка. Поверх водрузили спешно разработанную башню. То что спешили, хорошо заметно — хотя броня на башне под 150-мм, но стенки прямые, да и башня положенный на бок параллелепипед здорово напоминает. Но зато в неё удалось запихнуть 190-мм гаубицу… Скорострельность сего сооружения оставляет желать лучшего, но снаряды весом в полцентнера в клочья разносят любой бронеобъект. Включая 'Дракона' . Зовется сие чудище ТТ-14.
      В любом случае, создание этой машиной было вынужденной мерой. Выпуск их продолжался всего месяца четыре, параллельно велась подготовка к запуску в серийное производство нового толстобронного монстра.
      Им стал знаменитый ТТ-16, известный в войсках под прозвищем 'Драконоубийца' . На таких Марина в своё время и воевала. На нём же и горела. А скоро на полях сражений появятся сверхтяжёлые ТТ-18. Драконоводы, правда, тоже без дела не сидят…
      А немногие уцелевшие на фронте ТТ-14 передали в учебные части. Марина на нём и училась, и эту машину она знает, что называется, до последнего винтика. К тому же этот танк явно командирский, раз из корпуса торчат две длиннющих антенны. 'Интересно, местное воинство рации поломало, или нет ещё? ' — подумала Марина.
      Впрочем, давать подобному личному составу что-либо стоящее тоже слишком расточительно.
      Лично Марине очень хотелось бы знать, какая вумная голова таким образом укомплектовывал батальон. Даже небезызвестная троица из басни про воз с поклажей на этом фоне выглядели просто образцом сбалансированности и слаженности действий. Особенно забавно смотрелся гигантский ТТ-14 и два стоявшие по бокам от него Т-26. Они казались просто игрушечными на фоне этого монстра.
      А ведь снабжение подобной части всем необходимым — буквально кошмар для любого завскладом. (Хотя завскладами кошмары и сами по себе) Т-26 неженки, кушают только деликатесы — высокооктановый бензинчик. В-1 и ТТ-14, попроще, потребляют исключительно соляру. Снарядики требуются не абы какие. С ними как с косметикой в сумочке у раскрасавицы-сестренки. И тушь для век совсем не тоже, что туш для ресниц. Вот и от Т-26 снаряды B-1 не годятся. А со снарядами для B-1 ещё хуже чем с помадами разнообразными. Вроде как с блеском для вечера, матовые для утра, ещё какие-то водостойкие, а какие-то нет… Бронебойные, кумулятивные, фугасные, дымовые. И смотри чтобы вместо обр. 944 обр. 937 не подсунули. А то он того. С чувствительной ко… Тьфу ты, блин. В казенник не лезет.
      И запчасти нужны. А все части в этом регионе снабжаются по остаточному принципу. И что-то в этом нечисто, ибо не настолько большое количество материально-технических средств необходимо этим частям. А говорят, что ничего нет. Ой, не вериться!
      Интерес к боевой технике у Марины пробудился после того самого официального визита. А технической литературы в императорской библиотеке масса. Как отечественной, так и импортной, в том числе и из другого мира. А память у Марины великолепная, и читает она быстро. Так что характеристики всей наземной боевой техники за последние двадцать лет ей прекрасно известны. И неважно, откуда эта техника родом.
      А сам личный состав ещё не в полной мере отошёл от шока, вызванного появлением подобного нового командира. У полковника и то орденов меньше, чем у их нового командира. А у неё не просто ордена, у неё звезды. Почти немыслимая даже на фронте награда. Да портреты таких людей в газетах печатают, а за две вообще положено памятники при жизни ставить. Хотя чаще получается посмертно.
      А она здесь как-то оказалась. К тому же, звёзды звёздами, но она ведь ещё и женщина. Многие уверены, что их в танковых войсках вообще нет. Да вот опровержение появилось, да ещё какое!
      Танкисты стоят у своих машин. Первый в ряду — Т-26. Три танкиста… Вчера приняли на троих. Можно не сомневаться. Ладно, хоть не шатаются. Следующая троица… М-да, похоже, вчера принимали на шестерых. Если не больше.
      Только как же они умудрились гусеницы пропить?
      Ребятки, жрите хоть денатурат, хоть на четвереньках ползайте, но машины в скотском состоянии я вам больше держать не позволю.
      — Так, сержант, говорите не заведётся? — она хитро прищуривается. Тот самый Т-26 с огнемётом имеется ввиду. Сам-то огнемёт и пушка во вполне нормальном состоянии, двигатель же совершенно не вызывает положительных эмоций.
      — Так точно!
      — А я говорю, заведётся!
      — Никак нет! Сломано. Запчастей нет. И машину вообще надо списать, только вот возни с бумагами много, одних актов пять штук.
      — Так рано машину ещё списывать. Она почти исправна.
      Послышались неуверенные смешки.
      — Разговорчики в строю! А чем просто так болтать, сержант, давайте лучше поспорим. Я ставлю свой водочный паёк за месяц, что чрез пятнадцать минут этот танк поедет, вы — что останется стоять.
      Видно было, что сержант считал три с лишним литра водки уже своими, однако сказал:
      — А если узнают о таком споре. Не положено ведь это!
      — От кого узнают? Точно не от меня!
      На том и порешили.
      Прошло тринадцать минут двадцать секунд (специально время засекали). Танк выплюнул облако чёрного дыма из выхлопной трубы, над двигателем тоже поднялся дымок.
      — Ща рванёт — прокомментировал кто-то.
      Машина дёрнулась, совершенно ненормально взревела, но всё-таки тронулся с места и выехала из-под навеса. За рычагами сидит Марина. Сержант выглядит довольно глупо. Рыбу, лежащую на берегу в жаркий летний день, он сейчас весьма и весьма напоминает. По крайней мере, рот так же закрыть не может и глаза бестолково выпучил. Ну, не он один выглядит подобным образом. Точнее, почти все, словно после шашки динамита в глубокой заводи, рыбоньки мои. Сейчас я вас…
      Танк-то этот последний раз ездил года два назад. Марина не знала, но им-то прекрасно известно. Устроили проверку. И на свою голову, похоже, ибо ненормальный майор обо всём догадалась.
      Выбравшись из танка, и налюбовавшись в пребывающий в состоянии обалдения, строй, она сказала.
      — Двигатели перебрать, заменить что велела. Сроку — сутки. Не справитесь — пеняйте на себя. Я шутить не умею. А то и сами распустились, и машины запустили. Не солдаты, а чёрт знает что. Но кое-что из вас сделать все-таки можно. Раз уж меня сюда послали.
      Кстати, увижу кого-нибудь завтра в подобном виде — будет ему очень не весело. У меня с чувством юмора большие проблемы, так что проявлю полную власть. Это моё первое и последнее предупреждение. Разберусь как положено, и накажу, кого попало. А если не справитесь — вытаскивает из кармана специально прихваченный для подобной агитки гвоздик. Очень длинный и толстый. Поднимет так чтобы все видели. И с милейшей улыбочкой завязывает узлом. — Свободны!
      А вас, сержант, я попрошу остаться. — заканчивает она.
      Гвоздик подобрали. И безуспешно пытались разогнуть. Кажется, предстоит веселенькая ночка, связанная с переборкой двигателей и наборкой траков.
      А трём литрам водки пропасть тоже будет не суждено. О них Марина позаботится. Лично. Она почти не пьянеет, и выпить весьма любит. Но стороны пьяной выглядит только когда пьет в компании Сордара. Еггтовской стойкости у адмирала нет. Есть своя собственная. Плюс профессиональная.
      Заглянула в отведенный ей казенный домик. Крыша не течет, сухо, тараканов с клопами вроде бы нет, гвоздик для куртки имеется, стаканы тоже нашлись. А что ещё надо?
      Ближе к вечеру (и концу половины… или всё-таки меньше выигрыша) в гости заглянул полковник.
      — Чем занимались, майор? Каковы впечатления?
      — Знакомилась с личным составом вверенного мне подразделения! Впечатлений масса!
      Отрапортовала бодро. Ну просто, ни в одном глазу. Никто ничего, а она уже набраться успела. И крепко. Но мозги ясные.
      — Решили их с песочком продраить? Задумка неплохая. Только видимо, бесполезная… Сами понимаете, какой здесь контингент. Но я вообще-то к вам по другому вопросу. Вас сюда мужик из этого города вёз, с окраины?
      — Так точно.
      — Ну, так вот, является он в особый отдел белый как снег, и просит его посадить, ибо теперь ему, после того как бабе-офицеру помогал лесных убивать, в тюрьме куда спокойнее, чем на воле. Да и семью заодно просил задержать как бандпособников. Боится за них очень. Наши сначала ничего не поняли. Но буквально час назад привезли четверых застреленных бандитов. Да из 46-го доложили о сдаче вами винтовок. Не часто я видал тех, кто так метко стреляют. Очень нечасто.
      Марина пожала плечами. Лавры снайпера приелись ещё на фронте.
      — Я действительно метко стреляю.
      ''Даже сейчас' — подумала она.
      — А вам известно, что с вами было, если бы вы стреляли не столь метко?
      — Скорее всего, на моих же кишках повесили бы. — радостно сообщила она.
      Полковник как-то странно взглянул на неё, словно соображая, она настолько смелая, или настолько глупая. Или же вовсе ненормальная. А может, просто принюхиваясь, насколько пьяная.
      — Странный вы человек, майор, я вас вот ещё полных суток не знаю, и за это время уже две истории с вашим участием произошло.
      Марина самодовольно ухмыльнулась.
      — Я в известном смысле историческая личность. Где не появлюсь — там истории с моим участием.
      Тот даже не усмехнулся. Авторство фразы ему неизвестно.
      — Сколько вам лет? Я читал ваши бумаги, но по-моему, в канцелярии допустили ошибку.
      Хм. Мелочь, а приятно. Думает, что там лет на пятнадцать, а то и на двадцать ошиблись.
      — А какой год там указан? Впрочем, и так догадываюсь, и могу вас уверить, мне действительно, ещё нет двадцати лет, хотя это и неприлично, спрашивать женщину о возрасте. — 'Что я несу? Точно, пить меньше надо! Кокетка неопохмеленная!
      — А у вас два высших ордена, и вы уже майор. Всё готово для старта бешеной карьеры. Только здесь-то вы что делаете? Тут ведь карьеру не сделаешь, даже если очень захочешь. За какие такие подвиги вас сюда направили? Да ещё из столицы, и при этом с великолепной характеристикой за подписью самого министра. Вы оказывается, ещё и в безопасности служили, и обратно в армию перевелись. Или вас… перевели за что-то, что лучше не афишировать. Меня, между прочим, вчера вызвали особисты и показали письмо без грифа, в котором сказано, что с вами надо быть очень осторожным, и не подвергать вас особой опасности. Однако, опасности вас сами находят. Ко всему прочему, мне предписано относится к вам как ко второму после себя офицеру в дивизии. В общем, я пришёл к выводу, что вы вовсе не та, про которую написано в документах. Другого полёта вы птица. И явно из высших сфер…
      Марина скучными глазами посмотрела на полковника. Ну не сохранишь инкогнито, как не пытайся. Вечно — то тебе во всё влезть надо.
      — Может так, а может, и нет. А сюда я вообще-то добровольно вызвалась ехать. А что до того, что про меня наговорили особисты — я майор Херктерент. И точка. И относится ко мне я прошу именно как к майору. К тому же, в столице считают, что местные особисты — откровенные бездельники.
      — Так гнали бы их в три шеи. — похоже полковник о них такого же мнения.
      — А вместо них других таких же?
      — Шлите нормальных.
      — А где их взять-то, нормальных? Спроваживают сюда чёрт знает кого, да ещё каких-то дел требуют. Разве не так?
      — Да так всё.
      Утром снова явилась к полковнику. Голова абсолютно свежая.
      — С командой бронепоезда уже познакомились? Их ведь тоже вам подчинили.
      — Никак нет. Ещё не знакома. А что в них есть что-то особенное?
      — Да как вам сказать, в принципе есть, состав конечно староватый, но команд крепкая, из фронтовиков. И в этом и проблема.
      — Простите, не поняла.
      — Их всех перевели сюда с фронта. Какой-то они там коллективный дебош устроили когда на ремонте были. Месяца четыре назад это было… Перед этим их прежнего командира в бою убило. Ну, вот и справили поминки… Их всех сюда и перевели. В наказание. И в этом проблема.
      — Не уловила.
      — Вы здесь человек новый. Этого так сразу не понять. В общем, у нас здесь много солдат, и даже некоторые офицеры из местных. С моей колокольни, больше как на чистку выгребных ям, местные солдаты не годятся.
      Марина промолчала. Смугловатый и чёрноглазый полковник явно имел одним из родителей местного уроженца. Это не комплимент и не осуждение, это констатация факта, только на какую полочку положить этот факт Марина ещё совершенно не решила. Полугрэд полковник махровый грэдский националист. И националист искренний. А он между тем продолжал.
      — Но трений между ними и грэдами удаётся пока избегать. Во всех частях личный состав неоднороден. Это специально делается когда пополнение приходит. Землячеств быть не должно, ибо в сложившейся ситуации это просто опасно. Однако, они есть. И бронепоезд этот лишнее тому подтверждение. Они давно вместе воюют. Команда спаянная, и все явно из городских, образованные там все, по крайней мере, относительно местных, и они почти все грэды. И… В общем не любят их солдаты из всех прочих частей. И грэды, и местные. Эксцессы были. Местных они откровенно презирают, называют их всех 'поленьями '. Командир упёрся, своих наказывать не даёт. То есть не командир, а исполняющий обязанности, старлей, командир второй бронеплощадки. Их тут кстати прозвали 'Хужбудэт' . - сказал он по грэдски, но с сильным местным акцентом, звучало довольно забавно — Так и говорят в одно слово.
      Впрочем вы, возможно и произведёте на них впечатление… Тем более — он словно хотел что-то добавить, потом замолчал на несколько секунд и закончил — но не будем об этом. Сами скажут, если сочтут нужным.
      ''Ну и бардак же здесь — думает Марина — командир собственных подчинённых боится больше чем бандитов! Ничего, у меня попляшете. Вприсядку!
      В принципе, стандартный бронепоезд. Четыре площадки, посредине между ними бронированный локомотив, платформы с бронированными бортами, одна для перевозки танка приспособленная, да чёрный паровоз. На соседнем пути, похоже, всё остальное хозяйство стоит: теплушки, штабной вагон, цистерны, мастерская, платформы с рельсами и прочим хозяйством. Штатный броневичок со скатами вместо колёс тоже в наличии. Площадки, действительно, старые. Довоенные ещё. Две граненые башни на каждой. Да и сами какие-то… в заклёпках все. Торчат из них 75-мм, лет за десять до рождения Марины на вооружение принятые. Сейчас-то в основном на поезда танковые башни ставят. И дешевле, и эффективнее. Посредине — командирская рубка, за ней — выдвижная зенитная пулемётная установка в четыре ствола. (Хм, понятно конечно, что лет десять, а то и пятнадцать назад, из этого устройства стрелять по самолётам вполне можно было. А сейчас — дохлый номер. Но её-то зачем оставили, для поднятия боевого духа, что ли? Сняли бы лучше, а на её место миномёт бы всунули, даже 120-мм вполне влезет. Авиации-то здесь у противника нет.) Из бортов выглядывают ещё несколько пулемётов.
      А на второй бронеплощадке кто-то рационализаторством занимался. Установку сняли, а вместо неё 23-мм зенитку установили. Внутрь она, конечно уже не убирается, но хоть что-то на ПВО похожее. Вот заодно, и следы ремонта налицо. Пробоины на первой башне заваренные… На рубке тоже… Мама дорогая, а что это из второй башни высунулось? Да и саму башню явно заново сделали. Судя по дульному тормозу характерной формы — мирренская 75-мм дивизионная пушка. Захватили их вроде порядком в начале войны, да под свой боеприпас расточили казённую часть. Только вот неужели в ремонтных мастерских ничего другого не нашлось? Эти ведь пушки подвыбило крепко за столько-то лет войны. И вот нате!
      Ну, хоть локомотив вполне приличный. Типа ВВ-24 колёсная формула 0-6-0 надёжный локомотив, специально разработан, что бы на бронепоездах использоваться. Ходит хоть на дровах, хоть на угле, хоть вообще на всём, что гореть в состоянии. Кабина машиниста специально очень просторную сделана, ибо там ещё рубка командира бронепоезда находится. И вполне нормально переносит тот ненормальный режим движения, в котором бронепоезд бой ведёт: то резко вперёд, то резко назад, то стоп, то опять вперёд или назад с той или иной скоростью. Впрочем, при передвижении вне боя ни один нормальный командир бронированный локомотив использовать не будет. Всё время его гонять — быстро из строя выйдет. Бронепоезд из одного места в другое перегонять — так для этого в состав каждого небронированный локомотив включен. Его обычно чёрным называют.
      Броню тендера тоже нарастили, и из щелей толстые дула пулемётов с водяным охлаждением торчат. Опять антиквариат! Да ещё и с вооружения уже снятый. Но в такой глуши, думаю, ещё и не такое найдётся. Да и сам тендер, конечно, типовой, но явно от другого состава прицеплен.
      А Марине почему-то вспомнился виденный ей на какой-то станции новенький бронепоезд. Всего три вагона, только на каждом — по три башни, и в нагрузку к ним спаренная 37-мм зенитка. И в каждом вагоне — двигатель, и каждый может двигаться своим ходом. Разительный контраст.
      Однако, сам состав и всё к нему относящееся выглядит как-то иначе, чем всё здесь. Ну нету у него какой-то местной разболтанности. Команда даже стандартный камуфляж для данной местности нанести не поленилась. Только вокруг красной надписи на тендере зелёная краска видна. Надпись гласит. 'БП N 46. Не тронь меня. Хуже будет. '. И кулак в виде наглядной агитации изображен.
      И схемка прилагалась, специально для тех, кто не уяснил ещё, с кем дело имеет. А на схемке — карта железной дороги, а на ней крупные города в прифронтовой полосе. Знающему человеку эта карта много о чём говорит. Марина из их числа. Одна линия белая. От завода, где он был построен. Остальные красные. И только одна — от последнего места ремонта до этого города — чёрная. Тоже всё ясно. А на броне паровоза счёт. Если не врут ребятки, то весьма приличный: 29 танков, 160 машин, 36 орудий, 15 миномётных батарей, 18 дзотов, 4 паровоза, 45 вагонов, 2 самолёта, чужой бронепоезд и даже какой-то корабль, судя по силуэту — бронекатер. Интересен масштаб их дебоша, если столь бравую команду сюда засунули. Или вруны они порядочные. Это тоже может быть. До 'живописи' на тендерах никому из вышестоящих, как правило, дела нет.
      ' Юмористы! Понятно откуда их прозвище — подумала Марина ещё раз взглянув на надпись — ну, поглядим, что эти звери из себя представляют' .
      По сравнению с прочими, виденными здесь солдатами, команда бронепоезда заметно отличается в лучшую сторону. Их то с бандитами при всём желании не перепутаешь. Все чисто выбриты, не то что некоторые, на всех стандартная форма чёрного цвета и танкошлемы, которые они носят явно из своеобразного форса.
      У многих по несколько орденов и медалей, а так чтобы ни одной награды не было — так таких, похоже, и вовсе нет. У иных — по несколько нашивок за ранения. Вообще, они производят впечатление ребят бывалых, ничуть не хуже тех, с кем Марина сталкивалась на фронте. Впрочем, она про бронепоездников, или как они сами себя называли, бойцов-броневиков, она слышала, что они все такие. Команды сплочённые, спаянные, один за всех и все за одного. Иначе долго не просуществуешь. Наверное, на кораблях есть что-то подобное, но с флотом Марина не настолько хорошо была знакома. Есть у них какое-то чувство братства что ли.
      Она тоже явно произвела на них впечатление. Хотя бы тем, что сама танкист. И видно, что бывалый. Тут-то как раз на пользу и идёт, что она много старше своих лет выглядит. И звёзды имеет. Да такие, что не у каждого генерала найдутся. А это, как говорится, внушает уважение.
      — У нас тут каждый может за другого работать, а то и за двоих или троих — он так и говорил 'работать' , словно речь шла о чём-то обычном, а вовсе не о войне. — Я вот артиллерист, но могу в случае чего и за водителя, и за машиниста побыть.
      — Кто был ваш прошлый командир?
      — Интересно? Можем показать. В штабном вагоне мы сделали… Вроде как в память… О ней.
      ''О ней? Я не ослышалась? ' — подумала Марина.
      А он продолжал.
      — На второй убило командира. С танками бой был. Разведка не сработала, артиллеристы, необстрелянные, пушки побросали. Пехота так через насыпь и чешет. Паника. Понятно, с винтовками-то, против танков. И мы тут. Местность ровная. Всё, как на ладони. Завернули мы их. А со второй два человека осталось, и тех в госпиталь увезли — он вздохнул. Командир-то всегда со второй командовал.
      Они подошли к штабному вагону. Возле двери лежит довольно крупный широкомордый пёс с обрезанными ушами и хвостом. Серый весь из себя такой, на лапах белого немножко, вроде не слишком солидно выглядит, а чувствуется — благородных кровей. Не слишком лохматый, но и гладкошерстным его не назовёшь. Чуть приподнял голову, вроде насторожился, увидев незнакомого, но решил, что опасности нет, и снова положил голову на лапы.
      — Командира… — пояснил бронепоездник — часто вот так лежит и хозяина ждёт.
      На столике в купе стоит большая фотография под стеклом. Цветная. Марина не ослышалась.
      На снимке действительно она. Их прежний командир. Совсем ещё молодая, но постарше Марины. Ну, это Марина знает, что командир постарше. Со стороны-то всё выглядит совершенно наоборот. Года двадцать два или двадцать три ей. Толстая светлая коса лежащая на плече, прямой нос, голубые глаза с хитроватым прищуром. Она казалась весёлой, но Марина кое-что понимала в людях и сразу сообразила. Мог сверкнуть сталью подобный взгляд, могла она источать холодное презрение. И был в ней какой-то огонь, огонь притягивавшей к себе людей.
      И нет уже этого огня. Только память осталась. Фотография вот эта. Да ещё кое-что.
      На стене висят несколько довольно таки умелых рисунков. Букет маков на одном. Какие-то зверушки изображённые на красной бумаге.
      — Тоже её — пояснил он, заметив взгляд Марины — неплохо она рисовала. Бумага осталась, а человека нет уже.
      Книжная полка ещё в купе, а поверх неё сидит несколько мягких игрушек и стеклянный кораблик в бутылке на подставке стоит. Совершенно неуместные здесь вещи! Словно из другого мира пришедшие.
      Такие мягкие и хрупкие. Но почему-то уцелевшие во всём этом огне. Они словно хранили какой-то отсвет души человека.
      Бронепоездник сказал:
      — Как её только в училище взяли? Хотя такие всего, чего захотят, добиваются. Она ведь видела не очень хорошо. Очки частенько носила. А от начальства их прятала. Она ведь не из наших была. Она в тех краях родилась, где эти живут, которые из другого мира приходят… Слыхали про таких?
      — Да.
      — И родом она… Говорила же, да я забыл, словом из тех, которые рядом с русскими живут. Только по-другому называются, и родня им в общем… Ну не помню я, как их зовут. Её в жизни не забуду. А к кому она относилась… Да какая разница к кому! Наша она была, и всё тут!
      — Украинка она была — неожиданно тихо сказала Марина.
      — Что!? - такого неподдельного удивления на лице человека Марина не видела уже давно — Откуда… Вы сказали. Я вспомнил. Говорила, говорила ведь она это слово… Откуда…
      Он в замешательстве, и это искренне. Он не смог вспомнить национальности человека, которой искренне поклонялся. А его новый командир так легко назвала её. Марина не стала его мучить, и сказала правду.
      — Просто я русская по отцу. Оттуда так хорошо и знаю, кто в том мире кому родня.
      Подошёл пёс и лизнул руку Марины. Она погладила его по голове.
      — Как зовут?
      — Джерма — он печально улыбнулся — не знаю, что это имя означает.
      — С юга откуда-то это имя…
      — Да? Не знал. Хотя… Она как-то раз говорила, что это овчарка откуда-то из тех краёв. Она её ещё 'Солнце моё' называла. — после паузы он добавил — А она ведь не к каждому подойдёт. Умная псина.
      — Я вижу.
      Повинуясь какому-то странному желанию, Марина опустилась на одно колено, и обняла пса. Тот лизнул её в лицо. Марина потрепала собаку по загривку.
      — За свою признала. Не каждого к себе подпустит. В третьей бронеплощадке дочка этой волкодавихи живёт. Чёрная с белым, раза в полтора больше матери, глаза кровью налиты, но глуповатая. И Джермы до сих пор боится, Ванда эта.
      Марина словно не слышала. Сидит, обняв собаку. Та иногда лизала ей лицо. Шрамов Марины касался шершавый, горячий и влажный язык. Собака словно хотела залечить загнанную в глубину душевную боль человека. Прошло какое — то время.
      — Майор.
      Она словно очнулась и повернула голову.
      — Разрешите задать вопрос не по службе.
      Она кивнула.
      Он несколько помялся и заговорил.
      — Заранее извиняюсь… Сначала мне показалось, что вам лет сорок… Но сейчас… Вы ведь очень молоды. Даже младше её наверное… И здесь вот вы оказались. С вашими-то заслугами. У вас, похоже, очень сложная судьба была.
      — Сложная… Верное, пожалуй, определение.
      — У нас ещё и авиация имеется?
      В ответ полковник заржал.
      — Загляните на аэродром как-нибудь. Если сердце здоровое. А то не советую. Полюбуйтесь, что нам придали. Я вот в конце первой войны на фронте был, и клянусь, что самолёты этого типа там видел. Пилоты просто нечто. Летают, как психи. Хотя, почему как? Психи и есть.
      На аэродром Марина заглянула. Полковник не сильно приврал. Обнаруженное там в лучшем случае сняли с вооружения в первый год войны. Техника, как известно, может прибывать в состоянии металлолома. Если представить человека, пребывающего в состоянии металлолома, то можно получить полное представление о местных пилотах.
      Лётчики производят впечатление людей, пьющих всё. Включая авиационный бензин. И непонятно, у них ещё не закончилась вчерашняя пьянка, или уже началась сегодняшняя. Особенно хорош старлей, командир эскадрильи. Росточком чуть пониже Сордара, правда в отличии от него худой, как жердь. Физиономия завзятого пьяницы, трёхдневная щетина, форма как у пленного с мирренской карикатуры. Лет тридцать пять, но ни одной награды, что для лётчика довольно странно. И старлей… Маловато для такого-то возраста. Шрам через пол-лица. И довольно старый. Как доложил, из двух десятков наличных самолётов, к полётам пригодны шесть. Что оказалось ровно в шесть раз больше, чем предполагала Марина, посчитавшая что летать может только один учебный биплан. Докладывать — докладывал, а на Марину демонстративно пялился. Благо, она награды не надела. Взглядов демонстративно не замечает. И о фактах из фронтовой биографии помалкивает. А то были уже. Прыткие. Зубов у многих из них не хватает. А кое у кого — не только зубов.
      А то этот старлей жутко развязанный и хамоватый тип. Идет извиваясь и словно пританцовывая. Говорит — словно тормозной жидкости перепил. И в каждом слове гласных оказывается раз в пять больше, чем их есть на самом деле. Да ещё и представился. 'Бывший подполковник, бывший кавалер пяти орденов старший лейтенант' .
      Решила осмотреть так сказать матчасть. Все равно, старлей-подполковник ей не помощник.
      По крайней мере сегодня, и на предмет осмотра самолетов. Вот если собутыльник завтра понадобится… А понадобится непременно, ибо настроение от обилия 'впечатлений' питейнее некуда.
      Первый номер программы — бывший истребитель-биплан.
      Из-за характерной формы обтекателей шасси, самолёт прозван 'Лаптёжником' . Когда-то он был истребителем. И даже 'звездой' многих авиационных парадов. Но из первой линии его вывели за пару лет до начала войны. Ну нечего там уже делать было изящному истребителю-биплану с двигателем жидкостного охлаждения, закрытой кабиной и четырьмя пулемётами в фюзеляже.
      Правда, машина славилась отличной маневренностью и лёгкостью в пилотировании. Сюда они попали явно из-за других своих положительных качеств — нетребовательности к качеству аэродромов и технического обслуживания. Правда, при местном уровне технического обслуживания, из десяти самолётов к полётам оказались пригодны три.
      ''Лаптёжники' Марине прекрасно известны. Увлечённая авиацией сестрёнка училась летать именно на этой модели.
      Попутно упражняясь на ней в так сказать, 'живописи' .
      Спору нет, 'Лаптёжник' чуть ли не вершина концепции истребителя-биплана. Вот только сами по себе любые бипланы, кроме разве что ночных бомбардировщиков, уже не вчерашний, а позавчерашний день.
      Второй номер — как раз и есть биплан-бомбардировщик. Его-то где откапали? Он же даже формально с вооружения снят давным-давно.
      Потом ради интереса заглянула в личное дело брехуна-старлея. Не соврал, и вправду был подполковником. Асом. Три десятка сбитых. Имел награды. И кучу выговоров за пьянство. С чего это он в разгар войны что называется, по чёрному запил? Ба, до чего же знакомый номер полка, его последнего места службы. Воистину тесен мир. Меньше всего ожидала встретить здесь сослуживца Софи. Интересно, она его знает? Сюда 'прилетел' больше года назад. Прямо из-под суда, лишившего его наград и понизившего в звании. История довольно занимательная.
      После бурно проведённой ночи, отправился на боевой вылет. Разбил на взлёте новенький истребитель.