Генерал ещё в форпосте отметил, что Чумп променял дорогие, проклёпанные серебром ножны сабли на другие, грубые и прочные, из чернёной дрейковой шкуры. На рукояти сабли тоже было серебро, но от частых хватаний потемнело, перестало блестеть. Сейчас же Чумп принялся неспешно намазывать сажу на светлый булат клинка, и Панк, уперши подбородок в колени, с удовольствием наблюдал за умелыми действиями мастера. Сам он сабель не любил, считал баловством — сабля режет лучше меча, кто спорит, зато меч рубит как топор, а коли ты могуч, как сам Панк, то рубящие удары в твоем арсенале самые главные. Зато увёртливому и быстрому Чумпу не всякий меч будет по руке, а вот сабля как влита в руку. А что воровская привычка чернить клинок, дабы не бросал бликов когда не надо, так она понятна и привычна, у самого меч чёрный как ночь, хоть никогда и не опускался до тайных действий. Сажа покрыла весь клинок, Чумп отставил руку в сторону, покрутил кистью, пытаясь поймать на лезвие отблески костра. Ничего, не блестит. Воткнул саблю в ножны, проверил за спиной свои кинжалы и мягко поднялся.

— Пойду пройдусь. Посмотрю, что да как. Вроде мы на меже, ни один барон не сунется, тем более ночью… Но это не только мы разумеем, тут таких голодранцев… ну, странников вроде нас может быть как сельдей в бочке. И не все, как я, добрые.

— Не заблудись, — наивно упредил Вово.

— Это как? Сами не заспите. Даже и не от врагов, а так, счастье своё не проспите. Там в кустах, кабы вы по трудились посмотреть, кое-что любопытное. Не иначе как тут недавно был друид, деревцо подлечил, и чага на лигу в округе не далее как вчера обломана. Я попробую по следу, но друида в лесу… хммм…

Сказал — пригнулся и шмыгнул в ночь, и ни веточка не хрустнула. Кижинга поперхнулся чачей, не ожидал такой прыти, выплюнул спешно в огонь, жидкость полыхнула синим пламенем, опалила орку брови. Он шарахнулся, опрокинулся на спину, едва не попал локтем по спящей безмятежным сном принцессе.

— Тьфу на вас, гоблюки! Вижу теперь, почему Его Величество Минимус вашего брата на дух не переносит!

— Эт почему же? — Вово осоловело хлопал глазами, вяло жуя корочку — догрызал второй каравай, всё едино завтра в город, а там авось покормят душевно. Горячего не ел уже неделю, а супу так вовсе полгода не видывал. — Ты чачу-то не переводи! Давай сюда, коли не лезет.

Панк сумрачно проводил Чумпа взором, кинул ему вслед обглоданную кость.

— Он не истинный гоблин. Ловкий и мыслит. В древние времена таких не было.

— А какие были?

— Как я.

— А как я? — Вово аж пасть разинул.

— И таких не было.

— Помнишь, что ли? — съязвил Кижинга, опять приложился к бурдюку, улёгся удобнее.

— Эт тебе всё задурно, по наследству, вон какой знатный рыцарь нос утирал. А я начинал ополченцем, к нашим кострам каждый вечер прибивался кощунник какой-нибудь. Чем лучше покормишь, тем больше наплетут. Ну и про гоблинов в том числе. Один целую неделю баил про Занги с детьми… Не было таких, как ты, Вово. Похилее были. Чтоб тролля так швырнуть — отродясь видано не было. Вон Чумпа расспроси, как вернётся. Хоть и не кощунник, но кто когда чего — ведает.

Костёр продолжал мерно щелкать, Кижинга как лежал на спине, так и начал издавать не особо громкий, но равномерный и глубокий храп. Уже и Вово ткнулся подбородком в грудь, и Панк молча принял на себя первое дежурство, как и полагается старшему в отряде. Первое ко всему — самое безопасное, враг, коли подползает к лагерю, всегда ждет второй, а то и третьей смены, тут-то уж часовые спят точно. Так что первая смена — халтура, можно особо не ломать глаз, вглядываясь в темень, не хвататься за меч при каждом шорохе из чащи… Воистину, был генерал Панк по самый шлем набит житейской мудростью.

Генерал вытянул из ножен меч, сел к костру вполоборота, спиной к толстому стволу, и воткнул лезвие в дёрн. Со стороны не разберёшь, бдишь ли ты или уже дрыхнешь. Сцепил на эфесе руки и обратился в слух.

И, конечно, всё проспал — и пересменку, и подход пресловутых врагов.

Ещё не проснулся, когда привычное ухо поймало свирепый посвист чего-то тяжелого и зловещего. Мигом сцепил пальцы на рукояти меча, кувыркнулся влево, вкатился в остывшее кострище, а палица вместо его головы звучно хряснула по стволу толстого ясеня. Верзила, ею орудовавший, был не мельче генерала, в толстой кожаной рубахе, каковая надежно защищает от лёгких стрел и скользящих ударов, на голове — треугольный колпак с дырами для глаз и рта. Палицу тут же перехватил для нового удара, со спины стряхнул на локоть лёгкий щит. За его спиной появлялись из-за деревьев другие — с копьями, топорами, а иные и с сетями. Генерал насчитал пятерых, потом пальцы на руке кончились, а пёрли все новые! И только бледные звезды, гаснувшие в рассветном небе, были свидетелями вопиющего неравенства сил.

— Подъём! — возопил Панк, будто его пырнули шилом в известное место. — Дадим отпор, сокрушим татей!

— Татей ты сам, — глухо посоветовал Вово и сладко зевнул, не изволя пробудиться. — Меня это… как тролли пойдут, пните, тока не больно…

Кижинга рывком сел, стряхнул на лицо забрало и пытливо оглядел наступающих. Воины так себе… по чести, так вовсе больше смахивают на охотников. Правда, охотники не станут прятать лица под уродскими колпаками, но не станут и воины! Разбойники да еще рейдеры, охотники за беглыми, ну и всё, пожалуй. Слишком велика шайка для разбойников — кругом бароны, а они такие сборища истребляют нещадно, вот тати и избегают скучиваться, ибо так их легче выследить. Но и на баронскую дружину непохожи — больно разношёрстно оружны и одоспешены, не у всякого даже кожаная рубаха, но вон видны двое в тяжких крупноячеистых кольчугах, а у одного поверх холщовой рубахи нацеплен стальной нагрудник. Передний, с палицей, остановился, вдруг заявил с обидой:

— Это кто тут тать?

— А ты! — уязвил генерал радостно. — Спящего меня дубьём по чану — не тать ли? Вот я тя на башку усеку, будешь знать, да уж не воспользуешься!

Верзила отступил на шаг, угрозил дубиной.

— Сам ты тать! Гзур жирный!

Генерал вскипел как чайник, пригнулся для прыжка — сейчас рвануться и шарахнуть со всей дури, меч как колун, расколет башку обидчика, будь она хоть каменной… Но внезапно с боков сдавили мощные объятия, удержали.

— Стой, олух! — зашипел Кижинга в ухо.

— Пусти! Слыхал? Меня в гзуры зачислить!

— А кто ж ты, как не гзур? — удивился с палицей.

— Коней они нашли! — процедил орк яростно. — А сёдла гзурские… Правда, не думаю, что гоблинов любят больше… Эгей, уважаемый! Мы не гзуры вовсе, а побиватели оных! Изволь лицезреть мою личность — разве похож на гзура паршивого?

Он задрал забрало, высунул рожу из-за могучего генеральского плеча и как мог улыбнул её. Верзила глянул, поскреб под мышкой и со знанием дела ответствовал:

— Не-а. Ты не гзур, слепому видно. Ты орк, а токмо орки не лучше гзуров. Взять того же Оргрима Думхаммера…

— Так то Думхаммер! Орк Вудду, всяк дурень знает, что народ сей злокознен немерено! А я мкаламский рыцарь, из рода самого Беовульфа!

— Эк ты ж! Записной тать, наследный!

Кижинга скрипнул зубами. Сел в галошу, что уж тут скажешь! Это им, оркам, Беовульф — народный герой, а прочие народы его помнят как чуму… Впрочем, как не лопухнуться, под колпаками рож не разглядишь, а у каждого племени свои авторитеты.

Верзила тем временем оглядел прочих.

— С орком ясно, — обнародовал он вердикт. — Девка черна власами, стало быть, гзурянка, все они жгучие брунеты… Этот с рогами рожу прячет — тоже гзур, стало быть, откель иначе такая застенчивость? А вон тот сонный… ого!.. Экий дюжий ГНОМ!

И тут началась драка.

Вово усёк, что без него не обойдется, а не то побоялся проспать троллей, потому сел и вполне миролюбиво принялся протирать заспанные глаза кулачищами. И когда его прилюдно оскорбили гномом, расквитаться не промедлил.

Могучая туша гоблинского богатыря пронеслась через поляну, взметнулся и обрушился длинный меч. В запале да с непривычки Вово его из ножен не вытянул, но клинок и в ножнах расколол здоровяка от макушки до челюсти. Кровь и какое-то странное серое брызнуло во все стороны. Вово брезгливо шарахнулся, запоздало скинул ножны, меч перехватил поудобнее и пристроился плечом к плечу с Панком.

Кижинга мысленно чертыхнулся по адресу импульсивных гоблинов, но тело уж делало то, что было нужно. Одним длинным движением добрался до принцессы, что ещё только начала просыпаться, дёрнул за руку и скользнул обратно. Ларбинда пролетела по воздуху и больно врезалась в твёрдое и противно холодное — кольчужную спину Вово. Орк тут же закрыл собой последнюю брешь и вскинул оба меча. Круговая оборона — лучшее средство продержаться до подхода подмоги… Вот только придёт ли она? Ждать некого, кроме Чумпа, а тот сам тот ещё тать…

— Валяйте, храбрецы, — предложил генерал весело. — Гляньте, на что способны бродячие гзуры да гномы.

На языке ещё вертелось, что давненько зарядку не делал как положено, в режиме танца с мечом, но придержал язык, чувствуя, как мышцы свободно и радостно включаются в боевой ритм, вздуваются, гоняют кровь быстрее…

Тати всё вытекали на поляну — набыченные, угрюмые, уже малость припугнутые, но ещё не потерявшие решимости. Их было много, слишком много… Генерал зловеще ухмылялся в предвкушении мочилова, Вово хлюпал носом — простыл во сне, и лишь практичный Кижинга трезво оценил ситуацию как хреновую. Обидно будет погибнуть, будучи заваленным тушами, ни одна из которых при жизни и меча-то в руках не держала. Конечно, их ошмётки доспехов катане не помеха, но рубить всех подряд — и впрямь навалить трупов себе по плечи. И опять же надо стоять насмерть на месте, чтоб не дай бог никто не достал принцессу. Кабы не было её — показал бы оборванцам, как можно биться в полном окружении, до Рогмора ему далеко, но себя защитить со всех сторон умения бы хватило… Нет, пора что-то менять. Сдать, что ли, пост личного телохранителя Чумпу, а самому опять в вольный поиск?

— Сэр Кижинга, — пролепетала за спиной принцесса. — Неужели снова? Боги, что за край такой! Может быть, предложить откуп?

— И то, — хрипло усмехнулся орк. — Предложи им, Панк-угу, ты это умеешь…

— Да чё с них взять? — гыгыкнул бодрый наадреналиненный генерал. — Шапку такую, что ли, хошь? Так не бей по головам, заодно и мечи не попортишь, лбы-то кованые…

Тати примерялись, обтекали группу. Сомнения их были очевидны даже под колпаками. Из троих защищающихся не выберешь слабого! Все трое в отличном железе, даже на ночь не сняли, и мечи у них не для похвальбы. Вот если бы девицу из их кольца выдернуть и прижать нож к нежной шейке, разговор бы пошёл иначе… Но держат её плотно, а кинешься напролом, точно головы не сносишь.

И… боя не состоялось.

Первым дрогнул плечистый воитель, что заходил справа на Вово, покачивая в ручищах тяжёлую секиру. Вово уже жалел, что перед сном пристроил булаву под голову, а сейчас там, где спал, и оставил. Метнул бы — и вся недолга Но воин вдруг качнулся, одной рукой выпустил топорище и схватился за живот. Согнулся, взвыл в муке, выронил секиру вовсе и стремглав бросился наутёк.

— Стой! Куды? — ахнул Вово.

— На обед опоздал, — предположил Кижинга, не поворачивая головы — сам держал в поле зрения троих, а сквозь узкие прорези шлема это непросто.

— А по-моему, вовсе наоборот, — философически заметил Панк, повёл почему-то носом и гадливо сморщился. — Фууу… Эй, герои, что ели на ужин?

Герои стушевались, очертя бросился с поляны ещё один.

— Солонину с сухарями, — сознался ближайший к генералу налётчик. — Кабанчика жарили, так прямо с вертела кто-то увел… Мы искать и двинули, на вас решили…

Ещё двое ломанулись в чащу, откуда вышли, а за спинами троих слабо застонала и осела наземь принцесса. Задавили, струхнул орк и чуть сдвинулся, дабы дать воздуху. С генералом в компании уже и драки кончаются как-то неадекватно. Ещё не начавшись. Гоблюки…

Панк хрюкнул с неподдельным интересом.

— Не должно бы с сухарей… Вово, ты их давеча мешок слузгал — как, ничего? Разве что от солонины, вот помню, раз навернул мясца с перцем да аджикою…

— Панк-угу! — всхрипнул над ухом Кижинга, в голосе бестрепетного орка генерал уловил — впервые в жизни — откровенную панику. — Я не жрал солонину… Так, сырку малость, ты ж видел… И всё равно тоже…

Панк испуганно отодвинулся.

— Иди, иди отседа! В лесу да кустиков не найти?

Орк, страшась пуще жизни потерять лицо, легко махнул через пятифутовый малинник и пропал в чаще, только топал несколько времени как боевой носорог и лязгал на бегу латными пряжками.

— Он чачу пил, — пояснил генерал для всех. — А вы?

Поляна очищалась стремительно. Генерал опасливо прислушивался к своему организму, но, кроме желудочных спазмов, ничего не обнаружил. Непосредственный Вово тоже напрягся и тоже выглядел совершенно нормальным. А минут через пять на поляне, помимо двух гоблинов и бесчувственной принцессы, осталась только груда брошенного в спешке оружия.

Тогда на поляну вышел Чумп.

Шёл он неспешно, и генерал утвердился в худших подозрениях на его счет. Выглядел его штатный разбойник не просто сытым, а конкретно обожравшимся. На закорках он не без натуги волок нечто завернутое в засаленный плащ, и от этого чего-то шел острый мясной дух. У Вово немедленно потекли слюнки, а генерал прикинул вес жареного кабанчика и скорость, с которой его надо было уносить из стана татей, и волосы у него встали дыбом. Помимо сабли, за ремнем у Чумпа появился шестопёр с резной ручкой. А рядом шел друид.

Генералу друиды встречались и раньше, но никогда ещё он им так не радовался. Колдун, маг, и к тому же — гоблин! Тем более что этот экземпляр был молод, плечист, хотя и костляв, и выглядел как готовый сержант. В руке у него был узловатый посох, чем-то смахивавший на боевой шест монаха-дуббийца, а на плече — тощая котомка.

— Утро доброе! Поднялись уже? Знакомьтесь. — Чумп вальяжно повёл дланью. — Это вот Зембус из рода Дрего. Лесной, значит, друид. Еле отыскал, уж больно он горазд хорониться. Готов помогать истреблять гномий род, поскольку колдовством своим задолбал всю округу, а кошельки красть — это талант нужен. Это генерал Панк, видный полководец… если, конечно, ему верить, свидетелей-то он не оставляет. Вово, малый крепкий, с Железных Гор, по матери. Принцесса Ларбинда, почему-то без чуйств — опять ты, анарал, страшные байки травил? Так, а железный где?

— Скрутило, — доложил Вово. — Здрав будь, брат друид! Не ты ли пошептал? Уж больно совокупно недруги ходу дали.

— Эдакой магией и впрямь задолбаешь, — признал генерал. Друид осклабился наидовольнейшим образом, пихнул Чумпа в бок.

— Монета с тебя!

— С него. — Чумп кивнул на Панка. — Вишь, анарал, заклятие это гоблинов не затрагивает, а ты уверял, что орк — тот же гоблин…

— Это я за так заявлял. За монету бы заявил совсем иное. Ты сгружай мясо-то! Не ровен час, надорвёшься, кошелька потом не подымешь.

Чумп пинком подогнал чей-то щит, сбросил на него свою ношу, сорвал на краю полянки лопух и тщательно вытер жирные ладони. Вово косился недоумённо, вон какой балахон, его полами не только руки можно вытереть, но генерал понял: кабанчик зажарен умело, с лучком да чесночком, а ворюге только и не хватало, чтоб от балахона разило за версту.

— Кто такие были? — осведомился генерал, кивнул вслед сбежавшим. — Пошто обокрал?

— Есть захотел. А кто такие, сам не понял. Оно мне надо?

— Это местные справедливщики, — сообщил Зембус. — Сбились в сию чащобу под знамёна какого-то дурня из властями обиженных. Обирают проезжающих благородных… ну и всех прочих, кто попадётся. Что награбят, честно раздают крестьянам. А те все едино пропивают.

— Идейный, стало быть, народ? Может, и их к делу приставить? С гномов ежели содрать три шкуры, всех окрестных крестьян споить можно.

Чумп в сердцах плюнул генералу под ноги.

— Да уймись ты, анарал! Тебе волю дать, так и самих гномов навербуешь. Какие на хрен вояки из лопухов, что свой ужин не уберегли? К тому же вы вон какого-то бедолагу прибили, небось не из последних был… А с принцессой-то что? Ну как ноги протянет? Молчу уж, что жалко, красивая ведь — а какой овощ от папаши получим?

Панк трусовато покосился на бесчувственную принцессу и сделал попытку подцепить её сапогом. Чумп заскрипел зубами, отпихнул его и принялся поспешно хлопать по своим многочисленным карманам.

Простой Вово подсел поближе к тушке кабанчика, меч отложил, вытащил свой поясной тесак и принялся душевно пластать мясо. Завтрак — первое дело. Когда-то еще удастся поесть. То гзуры, то вот справедливщики какие-то. А то вот гномов сулят в скором будущем, а гнома за столом, говорят, никто не одолеет.

— Что же, друид, — генерал обратил взор на Зембуса, — как ты, к примеру, будешь в плане благородного бойцового таланту?

— По башке, если что, дать могу, — вызвался друид скромно. — И с душой, и с оттягом, и как Занги на душу… а что, у самого руки дрожат?

— Да это так, на всяк случай. Одного мага знал, так тот и вилкой не умел — мол, насилие даже против жареной курицы ему противно… Хммм, а как смерч наслать или джинна вызвать, так за милую душу… А ты чего умеешь, помимо сего гадкого колдовства?

— Огненный шар могу. Шагов на полста.

— Метко могёшь?

— Не-а. Зато сильно. Не спрячешься — я не виноват. Пока научился, два замка развалил, а уж сараи тут отстраивать вовсе заморились.

— А в жабу? Гнома, к примеру?

Зембус насупился, уселся напротив Вово, из-под ножа выхватил аппетитный ломоть, с энтузиазмом вгрызся.

— В жабу пока нет. Трансформация — не гоблинская забава. Коли так хочешь, могу на тебе попробовать… Если припрёт, могу землю лопнуть под ногами.

— Сильно или метко?

— Как получится. Ещё могу снег вызвать… зимой только, когда он и так есть… Молнию могу, но это только на Новых, наших же разве что злить. Думаю, смогу огненную стену, но в лесу проверять боязно. С волками могу общаться, а также с гваурами, но недолго…

— Что, сильно напрягает?

— Да нет, просто придурки, кто их долго выдержит? Но лучше всего всё-таки управляю организмом.

Генерал чихнул. Вово тоже чихнул. Чумп машинально сдавил переносицу и удержался, а друиду погрозил кулаком. Зембус и сам чихнул.

— Таким вот образом, — сказал он генералу и занялся вплотную мясом.

Панк кивнул, прошёлся по поляне, попинал невзрачные топоры да рогатины, в раздумье постоял над трупом, размышляя — не снять ли колпак, но так ничего и не надумал. Вернулся и присоединился к трапезующим. Чумп нашел в кармане флакончик, тотчас присел над бедной принцессой и совал его ей под нос.

Из кустов с лязганьем появился орк. Шлем он держал под мышкой, косу перебросил на грудь, мечи за поясом, рука на рукояти. Лицо было сконфуженное.

— Все посмотались? Из меня сейчас боец… — Он цепко глянул на друида. — А-а, вашу мать! Гоблюки Стремгодовы! Предупредить не могли?

— Все дела сделал? — полюбопытствовал друид безоблачным голосом. — А то, может быть, по второму кругу?

— Я те дам! — Кижинга перехватил шлем наотлёт, примерился, как бы запустить покрепче и пометче. — Лучше этих вон проследи! Вернутся — пощады не жди, это я такой покладистый.

— Ты и отделался легко. Заклятие заточено в аккурат под хумансов. Вот им сейчас тяжко.

— Но всё же нечего расслабляться, — вставил Чумп. Принцесса его стараниями пришла таки в себя, сидела, мученически отворачиваясь от трупа, а гоблин так же старательно отводил взор от крупных камней в ее серьгах. — Ты, железнобокий, полдня в седле выдержишь?

— Сейчас уж и не знаю. — Кижинга с негодованием зыркнул на ухмыляющегося друида. — Вас бы так! А, э-э, как дела у Её Высочества? Она же вроде как раз чистокровная хуманка…

Чумп присвистнул, покосился на Зембуса. Друид независимо двинул плечами.

— Амулет какой-то. От магии худо-бедно защитил, но вишь как её снесло. Привычка ко всему надобна…

Чумп с любопытством оглядел кольца принцессы. Как правило, амулеты делают именно в виде колец, тем более что в ушах золото, оно никаких заклятий не держит, а больше камней или кристаллов не видно. Такой амулет, что защищает от магии, гоблину, конечно, ни к чему, гоблин сам себе амулет, сильнее их в магическом сопротивлении только дварфы; но продать можно куда как выгодно.

— Повезло, — заключил он. В смысле, подумал про себя, повезло, что он спёр только один перстень, золотой, массивный и всё равно аляповатый. А то мог бы выйти конфуз…

— Хороший амулет, — признал друид. — Вчистую срезал магию… чем же ты её поднял?

— Магия эльфийская. — Чумп нюхнул из флакона сам, перекосился, с сомнением глянул на труп, но решил не экспериментировать. — Нюхательной солью прозывается… Вот видишь, анарал, сколько от эльфов пользы? А ты за одну лишь старую дубину на них дуешься…

— Тоже мне магия — соль! Вот дубина — это да, это магия… Эй, шаман, за сколько времени поручишься?

— Лучше тронуться поскорее. Хумансы, они такие — никогда не знаешь, как прочухаются. В одного, помню, долбанул молнией, у самого волоса дыбом встали… Он было присмирел, лёг и лежал — тихий такой. А как я подошел, ну там кармашки прошерстить, он враз ожил да как даст мне в репу! Вот тогда у меня впервые фаербол получился…

— Бывает, — согласился Вово с пониманием. — Я вот раз с огром схлестнулся, кувалдой его, кайлом, киркой — а он тоже всё не помирал, хоть ты тресни… Упарился я с ним, окаянным…

— Огр — чего, а я вот раз на баньши напоролся…

Худой друид лопал не слабее Вово, и оба они явно поспешать не собирались. Чумп зло покривил рожу. Вот же птички божьи! Никуда не спешат, дел спешных у них нет, а от драки бегать им и в голову не приходит.

— Что здесь произошло? — Принцесса в изумлении оглядывалась.

— А Кейдж их знает, — буркнул Чумп в сердцах и уселся рядом. — Не иначе как вечер… то бишь утро воспоминаний. Давай, анарал, присоединяйся. Поведай нам, с кем ты упарился.

— Я не эдакий сопляк, — возразил Панк тормознуто. — Разве что, помню, когда в одиночку на цельный вражий лагерь… Песни ещё распевал, потому — пьяный был, и даже, сдается мне, хмель-травки курнул, иначе с чего бы полез?.. но точно не упомню…

Чумп судорожно всхлипнул, отобрал у Вово кусок мяса и ожесточенно в него вгрызся.

— Кижинга элегантно — чему только не обучишься! — преклонил колено возле принцессы.

— Не обращайте внимания на странности сей братии, Ваше Высочество, — посоветовал он раздражённо. — Видите сами, наш достойный генерал — из мелкопоместных дворян, батюшка ваш с королевским изяществом именует таких долбодятлами… и спутники у него под стать.

— Но те… они напали? Приняли нас за… за…

— За гзуров, Ваше Высочество. Но, к счастью, своевременное прибытие к нам свежих сил обратило их в бегство.

— В бегство? Но зачем же? — Ларбинда потерянно перевела взгляд с паладина на мрачно жующего Чумпа (тот двинул плечами и сделал вид, что он тут ни при чём), потом на троицу взахлёб препирающихся деятелей. — Нужно было объяснить им… рассказать… поправить!

— Да-да, поправить, — вздохнул Кижинга и замолчал.

— Анарал бы поправил, — согласился Чумп. — Если бы сам знал, в чём разница между ним и гзуром.

Принцесса поперхнулась.

— Вы хотите сказать… Почтенный генерал… он?..

— Упаси Стремгод! Но сходство налицо. Тоже ортодокс.

— Я те пообзываюсь, — угрозил генерал беззлобно. — А ты, прынцесса, не сумлевайся. Я с такими молодчиками обращаться с детства привычный. Вон Вово — молодой ещё, а поправил так поправил.

— Больше не ошибётся, — поддержал Вово. — Хочешь мяска, девушка? А то вон ты какая худенькая, взяться не за что.

Тут уж даже генерал укоризненно качнул головой, Кижинга оскалил зубы и притопнул, Зембус подавился хихиканьем, а Чумп пнул оратора ногой в бок и угрозил кулаком. Ларбинда залилась краской по самые плечи.

— А чего я сказал? — возмутился Вово. — Злые вы…

— Может быть, поедем? — предложила принцесса неестественно бодрым голоском.

— И то идея. — Генерал оглянулся на деревья, за которыми на похожей просеке оставили лошадей. — Не попятили эти справедливщики наших лошадок?

— На месте, — заверил Чумп со знанием дела. — Вон с той стороны ещё три новых.

— А чего ж всего три? Пригнал бы табунчик.

— Просто попалось три.

— Дикие, что ли?

— Не то чтобы. Совсем дикие были их хозяева.

— Хозяева были вовсе даже не дикие, — возразил Зембус. — Я ж тебе шептал — тутошний баронет с парой прихвостней, поди, от девок возвращались. Его папаша, небось, уже окрест лес прочёсывает.

— Громче надо было шептать. Я думал — ты колдуешь.

— Кто ж вслух колдует? Разве что неуч, как ты?

— И как я, — представился Вово печально.

— И я, — покаялся генерал за компанию. — Ладно, коли тут на нас зубы точат ещё и бароны, будем и впрямь коней седлать. Хотя, хммм, рази их кто-то рассёдлывал? Словом, ты, Чумп, бери своих трёх, а прочих прошу за мной к нашим. Даже — впереди меня.

— Страшней барона зверя нет, — признал Чумп. — Баронет был куда как видный, перстней одних на полсотни денег, а уж меч, потом покажу…

Последние слова он изрёк уже исчезая за деревьями. Вово и Зембус тоже поднялись, а Кижинга великосветски помог принцессе и проломился через заросли первым, благо был в панцире, стало быть, всё по факелу. Генерал начальственно прикрыл отход, неспешно глодая кабанью ножку, дождался, пока ржанёт ближайший конь, кость бросил в пепелище и солидно двинулся к лошадям.

Выехали на тропу, что должна была вывести на прямой тракт, в самом скором времени. Вово по-прежнему на битюге — больше никто его тушу не увёз бы дальше нескольких шагов. Кижинга скрепя сердце оставил коня, что вынес из-под погони, в лесу — запалился, если тащить с собой, то разве что на колбасу, а какая колбаса из рыцарского боевого коня, к тому же хорошего друга? А здесь найдут не справедливщики, так люди барона, ещё послужит, хотя уже и не под седлом. Сменила коня и принцесса, а Зембус отхватил конягу редко косматого вида и огромного роста, с седла возвышался надо всеми на голову, шест пристроил наперевес, да так, что генерал призадумался: сможет пользоваться и как палицей, и как копьем, и даже как дротиком… Непростой друид!

Чумп выехал своим, окольным путем, и генерал в очередной раз подивился, как всё-таки выгодно быть нечестным. Все три коня как на подбор, мощные, сухие, в нарядной сбруе, при сёдлах мечи, на одном также щит с гербом и нарядная шляпа с перьями.

— Видал, анарал? — Чумп указал перстом на длиннющий меч с позолоченной рукоятью. — Вот с такой красотой тутошние неотёсанные бакланы по лесам катаются. Знаю в Копошилке парня, что такие причуды скупает. Зовется наместник, палаты у него немереные, все стены увешать — много надо.

— Сэр Чумп! — Ларбинда жалобно распахнула глаза. — Это вы… отняли у баронета?

— Очень благородно, — поспешно заверил Кижинга. — Сей герой, Ваше Высочество, как вы уже заметили, однозначно преисполнен всяких достоинств и наверняка… э-э-э… одолел баронета… хммм… в честной игре!

— Так и было, — подтвердил Чумп. — С кем в арчон срубаться? Вот тут в мешочке фигурки есть. Только на мелочь не играю.

— Краплёные небось, — пристыдил Зембус. — Кстати, не помню, чтоб проигрывал тебе свои обереги. Вот и давай сюда, всё равно пользоваться не умеешь.

Генерал выехал вперед, зорко оглядел окрестности. Сосчитал все шишки в поле зрения, разглядел гнездо дятла, опытно определил, где сажать арбалетчиков, а где закопать в лапник и траву парочку верзил с медвежьими рогатинами, чтобы уж точно никто не прорвался… За спиной почтительно ожидало мудрых указов его разномастное воинство, и вот уже в который раз доблестный воитель посетовал на сложность мира, где нет ярко выраженного врага, как то бывает на войне. Куда проще, да и приятнее, пронестись над миром на штурмовом драконе с парой бортовых баллист, магом-терминатором, снайпером с ручным паллингтоном, дюжиной закованных в лучшую сталь крушил и двойной нормой нечистот для бомбардировки! Тут уж вовсе не обязательно придираться к конкретному гному, можно просто нестись в небесах и обрушивать безудержную удаль на всё, что имеет неосторожность оказаться внизу… Вот снесло-то! Что значит давно уже не воевал, вся душа истомилась по любимому занятию! Ещё чуть, и баллады начнешь складывать про звон клинков и свет пожарищ. Тьфу! Только и не хватало — на старости лет в менестрели…

— А ну, вперёд марш! — рявкнул мечтательный генерал. — Вово, вперёд, топчи всех, кто на пути попадётся. Чумп, ты задним, только смотри, чтобы лес за тобой на месте остался.

И свирепо пришпорил коня.

Копошилка, известный далеко за пределами Северных земель (и даже в Салланде) город повышенной злачности, основана была лет четыреста тому как самый северный хумансовый форпост. В ту пору это была дюжина неуклюжих бараков, наспех обнесённая частоколом. Со временем хумансовая Коалиция уяснила, что двигаться дальше ей не резон, а свирепые горцы относятся к поселению с невиданной снисходительностью и ни разу не изъявили желания его спалить. Тогда посёлок стал расти, притягивая бегущих от законов, долгов и прочих невзгод. Быстро проложили туда тропы знаменитые проворством гномы-купцы, а когда обнаружилось, что ворота открыты и для нелюди — потянулись и многочисленные изгои изо всех окрестных племён. Вскорости город раскинулся уже так, что размерами затмил многие благополучные столицы маленьких королевств там, на юге. Задиристые ссыльные и беглые дворяне в городе, понятно, не уживались, набирали своры пропившихся бедолаг и с лихостью отчаяния шли в страшные леса, где закладывали замки — оплоты нынешних баронств и, быть может, будущих королевств… Вот от них пощады ждать не приходилось, их налёты на город были кровавы и разрушительны. Коалиция, однако, позиций не сдавала. Вокруг города вознеслись мощные, в сотню футов, стены. После того как проворовавшегося наместника прилюдно вздёрнули на виселицу по решению проверяющей комиссии той же Коалиции, все его последователи четко усвоили, что заботиться о городе — безопаснее и выгоднее для них же самих. И заботились со всем прилежанием.

Армия городской стражи содержалась в идеальной боевой готовности, не то что в Хундертауэре.