Записки дунайского разведчика

      В ночь на 16 октября наступающие части 75-го стрелкового корпуса возобновили штурм Смедерова, а около 24 часов в одном километре выше него бронекатера высадили роту десантников. Успеху десанта во многом способствовал наш новый разведчик Любиша Жорже-вич. Он точно вывел катера к месту высадки.
      Десант поддерживали своим огнем бронекатера. Часть их обстреливала порт, чтобы отвлечь внимание от десантников. А они успешно продвигались, перерезав дорогу, укрепились на ней. Неоднократные попытки фашистов сбросить десантников в Дунай не увенчались успехом. Этому помог корректировочный пост, находившийся в рядах десантников.
      17 октября гарнизон фашистов в Смедерове был разгромлен.
      Теперь наши бронекатера включались в бой за освобождение Белграда. Вечером Калганов вызвал к себе в каюту троих разведчиков - Павла Неверова, Шоту Мжаванадзе и меня. Наш командир сидел над картой Дуная. Он не отдыхал несколько суток, но выглядел все таким же подтянутым и бодрым. Чувствовалась физическая закалка хорошего спортсмена.
      - Бои идут в Белграде. Ваша задача вести наблюдение на правом берегу Дуная и регулярно сообщать, как развиваются боевые действия. Выходите в Белград на полуглиссере. Катер оставите близ передовой. На берег сойдет Чхеидзе. Необходимо вести наблюдение не только в районе набережной, но и постараться проникнуть в глубину обороны противника. Все достойное внимания отметить в донесениях, которые надо направить в 8 часов и 18 часов. Старшим на катере назначаю Неверова. Он и будет доставлять мне донесения.
      Передав мне конверты, бумагу, сургуч, спички, Калганов добавил:
      - Без большой необходимости в бой не ввязываться. Ваша задача - наблюдать за противником.
      На полуглиссере мы трое вышли в Белград. Ночь стояла темная. Было известно, что Дунай у Белграда засорен вражескими минами. Но для полуглиссера с маленькой осадкой они не представляли большой опасности. В городе продолжался бой. Темноту ночи прорезали сильные взрывы. Часто в низкое небо взлетали разноцветные ракеты. Слышалась ожесточенная перестрелка, грохот танковых моторов доносился до нас.
      Минут двадцать мы кружили у правого берега, пока не определили, где проходит передовая. Нашли подходящее место, чтобы можно было укрыть наш катер.
      Я проверил свой автомат, в карманах лежали четыре надежные гранаты-"лимонки" да еще и пистолет ТТ. Поблизости шел бой. Слышны были очереди фашистского пулемета, крики югославских бойцов. Простившись с товарищами, пошел в город. Поравнялся с первым домом. Возле него стоял разрушенный фашистский дзот с поникшим пулеметом. Рядом лежало с десяток погибших югославских бойцов. Нелегкой ценой доставалось освобождение Белграда.
      За следующим домом накапливались для атаки до двух рот югославов. Ждали подхода советских танков. Я быстро познакомился с двумя молодыми парнями Миколой и Владимиром. Это были бойцы сербской дивизии, входившей в состав 3-го сербского корпуса. Я попытался у них узнать, где сейчас находится отряд югославских разведчиков во главе с Милано, но они этого не знали и посоветовали обратиться в штаб дивизии. Конечно, обращаться в штаб я не стал. К сожалению, для меня так и осталась неизвестной судьба этого отряда.
      Вскоре подошли наши танки. Они воодушевили югославских бойцов. Первая югославская рота разместилась на девяти бронированных машинах, вторая стала продвигаться следом за танками. Я решил, что лучше всего уточнить положение на передовой, двигаясь вместе с наступающими.
      Впереди на перекрестке улицы виднелся дот, за ним проходила сложенная из кирпича баррикада. Из-за нее изредка раздавались автоматные очереди. Там засели фашисты.
      Как только передний танк приблизился к доту, весь огонь был сосредоточен на нем. Мотор у него заработал с перебоями, танк остановился. Несколько убитых или раненых югославских солдат сорвались на мостовую. С соседнего танка к ним бросились на помощь. Воздух загрохотал от частых выстрелов. Это следующие за первым танки открыли скорострельный огонь, и вскоре вражеский дот в клубах пыли и дыма смолк, прекратил сопротивление.
      Я перешел на соседнюю улицу. Там наблюдалась такая же картина. Югославские воины при поддержке советских танков бесстрашно уничтожали гитлеровских захватчиков. По дороге я обдумывал, что можно доложить об обстановке в Белграде в донесении нашему командиру.
      На набережной все еще продолжали рваться вражеские снаряды, но катер наш я нашел на месте. Товарищи набросились на меня с расспросами. Рассказал им, что видел. Тут же написал донесение, запечатал конверт и отдал его Неверову. Сказал, что вернусь сюда к восемнадцати, и опять вышел на набережную.
      Белград - красивый современный город. Фашистов меньше всего занимала красота этого веками сложившегося города. Их сопротивление к центру города все возрастало. Видимо, они решили превратить югославскую столицу в груды щебня.
      Теперь я проходил по улицам, где уже отшумели бои. Все больше появлялось на них гражданских людей. Жители возвращались в свои квартиры, хотя поблизости еще гремела война.
      Среди югославских воинов я заметил немало девушек. Одетые в военную форму, они не только перевязывали раненых, но и с оружием в руках бесстрашно сражались с гитлеровцами.
      Хотя вражеские снаряды продолжали рваться то тут, то там, двигаться по улицам Белграда было приятно. В воздухе полностью господствовала наша авиация. Как только танки встречали сильное сопротивление, радисты вызывали наши самолеты, и вскоре путь для наступления становился свободным.
      Я наблюдал и за событиями на Дунае. Видел, как прорвались вверх по реке наши катера. Они открыли огонь по противнику, укрывшись за островом Ратна.
      Наступал вечер. Надо было возвращаться на набережную. Пришел туда точно к восемнадцати часам, а нашего катера на месте не оказалось. Может быть, фашисты заметили его и потопили? Но в это верить не хотелось.
      Я остался ждать в условленном месте. Минуты без дела тянулись медленно. Вскоре на Дунае показался полуглиссер. Стало видно, что на нем не двое моих товарищей, а значительно больше. Потом рассмотрел, что они одеты в морскую форму. Вскоре увидел, что на катере девушка в морской форме, и узнал Катю Михайлову. Полуглиссер подошел к нашему мосту. Я подал руку Кате и помог спуститься на берег. За нею вышли мои боевые товарищи Виталий Запсельский, Ваня Бой-чак, Леонид Борзик, радист с рацией и лейтенант - командир морской артиллерийской батареи. Эту группу прислал командир Берегового отряда сопровождения для корректировки огня наших батарей в Белграде.
      У Виталия Запсельского на груди висел автомат, а через плечо был перекинут фотоаппарат. Как всегда перед боем, он был очень оживлен.
      Павел Неверов передал мне приказание нашего командира: показать разведчикам удобные места для наблюдения за противником.
      Я написал новое донесение, отправил катер и рассказал товарищам о том, что видел в югославской столице. Потом провел их и подсказал, где, по моему мнению, удобнее всего наблюдать за противником.
      Разведчики разделились на две группы. Иван Бой-чак и Леонид Борзик остались на набережной, а Катя Михайлова и Виталий Запсельский обосновались в центре города. На крыше четырехэтажного дома разместились офицер-артиллерист и радист с рацией.
      К ним часто приходили наши разведчики и указывали выявленные цели. Офицер по рации вызывал огонь наших батарей Берегового отряда сопровождения, развернутого на левом берегу Дуная, и корректировал его.
      Вскоре стало известно, что противник, видя бесполезность дальнейшей борьбы, решил начать отвод своих войск по мосту через реку Саву.
      Бои за Белград продолжались. Помню такую картину: на советских танках с автоматами в руках разместился югославский десант. Все было готово к началу атаки. К головному танку подбежал Виталий Запсельский и сфотографировал его. В это время раздалась команда. На танках заработали моторы. Виталий забежал сбоку и сделал новый снимок.
      Вражеская баррикада находилась отсюда совсем рядом. Фашисты прекрасно видели, чем занят военный корреспондент. И несколько выстрелов прогремело на улице. Пули взрыли мостовую у ног Виталия, просвистели над головой. И только по счастливой случайности наш отважный корреспондент уцелел.
      Сосредоточив войска в северо-западной части города, гитлеровцы удерживали Земунский мост через реку Саву, по которому они из Земуна сперва подбрасывали подкрепления, а потом начали отводить туда свои части. Флотилия получила задачу парализовать движение на мосту вражеской техники. На подступах к нему наши бронекатера уничтожили много живой силы и техники противника.
      20 октября столица Югославии была освобождена от фашистских захватчиков.
      Жители столицы очень тепло встречали советских воинов. Они угощали советских бойцов вином и виноградом, приглашали к себе домой. Наши югославские друзья братья Любиша и Владимир Жоржевичи, а также Будемир Петрович были коренными белградцами. Братья пригласили к себе троих разведчиков - Василия Глобу, Шоту Мжаванадзе и меня. Мы с удовольствием приняли это приглашение. В сопровождении Лю-биши пошли в гости на улицу Мачванскую. Нас очень тепло встретила сестра Любиши - Любинка. Эта молодая женщина с добрым симпатичным лицом провела нас в светлую комнату, усадила на диван. А сама ушла хлопотать на кухню. Я осмотрелся. На стене напротив висели портреты братьев Жоржевичей в морских мундирах. В углу комнаты на полированном столике стояла большая модель корабля, вырезанная из кости. Любиша и Владимир сели рядом, принесли семейный альбом. Интересно было смотреть фотографии незнакомой нам жизни, и далекой для нас, и в то же время очень любопытной.
      Любинка пригласила нас к столу. На белоснежной скатерти стояли вазы с фруктами и несколько больших бутылок красного югославского вина, а в тарелках уже дымились сербские национальные кушанья.
      Я сидел рядом с Любинкой. Меня и моих товарищей интересовали подробности жизни в оккупации. Любишка сразу стала серьезной.
      - Трудно было примириться с мыслью, что нашу страну оккупировали фашисты. Но югославский народ не покорился им. Многие сразу же ушли в горы партизанить. А остальные, кто остался, стали вести подпольную борьбу. Мой двоюродный брат Душак был активным подпольщиком. Немцы выследили его и расстреляли.
      Мы с большим интересом слушали рассказ Любинки.
      - По всей стране фашисты создали концентрационные лагеря. В них содержались не только югославы, но и многие советские военнопленные. Было немало случаев, когда патриоты, рискуя жизнью, спасали от гибели советских военнопленных. Фашисты привезли из Советского Союза молодых девушек, чтобы они работали на их заводах. Они работали по четырнадцать часов в сутки, находились на голодном пайке, часто не выдерживали такого режима и умирали. Югославская патриотка Ангелина Добникар укрыла у себя четырех советских девушек. Немцы узнали об этом, страшно избили Ангелину, а потом бросили ее в концентрационный лагерь. Три года властвовали у нас фашисты. Вот почему день освобождения Белграда мы считаем самым большим праздником, а советских воинов - нашими братьями.
      Столица Югославии была освобождена. Но севернее ее фашисты еще удерживали ряд югославских городов. Оккупированная земля ждала своих освободителей. Впереди предстояли новые жестокие бои.
      В начале декабря мы размещались в маленьком югославском городке Бачко-Паланка на левом берегу Дуная. Сюда же перевели и Береговой отряд сопровождения. Мы с Любишей Жоржевичем направились навестить своих друзей разведчиков этого отряда.
      Рота старшего лейтенанта Кочкина находилась в одноэтажном доме недалеко от Дуная. В комнате не было мебели. Только матрацы были расстелены на полу. На них сидели и лежали разведчики. Окна были прикрыты толстыми ставнями. На подоконнике горела керосиновая лампа. Возле нее сидел Виталий Запсель-ский и что-то быстро писал. Товарищи встретили нас очень тепло. Как раз накануне они получили письма и теперь предложили их прочитать сообща. Писали молодые девушки - шефы разведчиков. Они прислали стихи Константина Симонова "Жди меня" и свои фотографии. И стихи и фотографии произвели впечатление.
      Кто-то подал мне мою гитару. Со времен форсирования Днестровского лимана не держал ее в руках. Пришлось долго настраивать. Я начал негромко напевать народные грузинские песни. Особенно нашим товарищам понравился "Светлячок".
      Твой далекий огонек
      Мне покоя не дает...
      Ее пришлось повторить. Потом мы передали гитару Любише Жоржевичу. Он с большим задором исполнил огневые югославские песни, они очень понравились нам. И морские, и грустные протяжные в его же исполнении. Раньше мне никогда не приходилось слушать югославские песни, но я уловил мелодию и как мог аккомпанировал моему другу. Неожиданный концерт продолжили наши украинцы Запсельский, Бойчак, Лысенко. Кажется, их трио произвело на разведчиков самое сильное впечатление.
      Сидел, глубоко задумавшись, Антон Куропаткин, подперев голову, слушала песню Катя Михайлова. В Ленинграде у Кати погибла во время бомбежки сестра, а старший брат лет.чик был сражен в воздушном бою с врагами.
      Все наши разведчики присмирели. Они видели на боевом пути разрушенные города, осиротевших детей, тысячи несчастных, потерявших родных и близких.
      В комнате было тихо и тепло, а на улице дул декабрьский ветер. Как редок и недолог у бойца на фронте такой вечер!
      Мы с Жоржевичем скоро простились с товарищами. Шел снег. На Дунае поднимались волны. Мы поглядывали на правый берег. И хотя в темноте там ничего не было видно, знали: где-то недалеко находится старинная югославская крепость Илок. Там засел враг. И без помощи кораблей флотилии его не выкуришь.
      3 декабря Калганов направил Любишу Жоржевича и меня к начальнику штаба флотилии. Обычно задание разведчикам давал сам командир отряда. Только в исключительных случаях мы встречались с капитаном 1-го ранга Свердловым.
      - Крепость Илок препятствует продвижению наших войск. Необходимо оказать помощь армии и высадить у крепости десант. Для этой цели произведите разведку района крепости.
      Такое задание мы получили от начальника штаба.
      Вышли ночью на маленькой лодке. Дунайские волны то высоко поднимали ее вверх, то швыряли вниз. Иногда мне казалось, что нас зальет набежавшей волной и мы оба с Жоржевичем окажемся в ледяной воде. Я сидел на веслах, а Любиша спокойно управлял лодкой. Было видно, что ему привычна такая погода. Его спокойствие и уверенность и в меня вселяли веру в успех дела. Любиша хорошо знал эти места. Лодка приблизилась к вражескому берегу в камышах. Мы несколько минут осматривались и убедились: у камышей на берегу противника нет. Нам было хорошо известно, что на ниболее угрожаемых участках фашисты минируют берег. Чтобы не попасть на вражескую мину, решили пробираться в камышах прямо по воде. Лодку мы спрятали в камышах. Жоржевич первым спустился в холодную воду. Я последовал за ним. Вода доставала нам до пояса. Так, стараясь ступать осторожно, прошли мы порядочное расстояние. В темноте на берегу часто появлялись силуэты вражеских солдат. Это патрули обходили берег. Обратили внимание, что фашисты к самому, урезу воды не подходят, а сворачивают метрах в тридцати до него. Это натолкнуло на мысль, что берег от уреза воды минирован метров на 20-25. Нам удалось заметить и вражеские окопы.
      Судя по бдительности, решили, что фашисты опасаются нашей высадки и внимательно следят за берегом.
      Вернулись к лодке в камышах. Окоченевшие ноги передвигались с трудом. Жоржевич предложил осмотреть камыши, убедиться, нет ли там заграждений. Промерили глубину и ощупали грунт у берега. Это могло пригодиться при высадке.
      Окоченели сильно не только ноги, но и руки. Едва забрались в лодку. Я взялся за весла, Жоржевич жестом указал мне на небольшой остров у крепости. Я направил лодку туда.
      Паводок затопил большую часть острова. Толстые деревья поднимали ветви к небу, казалось, прямо из дунайской воды. Мы тщательно осмотрели островок. При высадке десанта и он мог принести пользу.
      Я согрелся лишь тогда, когда вышли на середину реки и можно было грести в полную силу.
      Сейчас, вспоминая, сколько раз за войну разведчикам приходилось принимать ледяные ванны, просто удивляешься, как обходилось все без простуды, как никто не слег с воспалением легких. Наверное, не давало заболеть то постоянное нервное напряжение, которое не проходит у бойца на фронте, где бы он ни служил - в разведке, в артиллерии или в пехоте.
      Десант в Илок должен был облегчить наступление нашим сухопутным частям. Командование решило высадить его двумя группами. Основная - в количестве сорока человек - высаживались на остров, а вторая группа - двенадцать человек - в районе камышей.
      Жоржевичу и мне поручили провести десантников к месту высадки. 4 декабря у причала Бачко-Паланка стояли три катера флотилии, готовые принять десант. Командиром высадки был назначен капитан-лейтенант Николай Савицкий. В десант была выделена штурмовая рота старшего лейтенанта Ивана Кочкина. А точнее - не вся рота, а только отобранные 52 человека.
      Первые два катера приняли по двадцать человек, на третий под командованием старшины 1-й статьи Ивана Бойчака поднялось двенадцать человек, в том числе Запсельский, Куропаткин, Лысенко, Петров, Русяев:
      Вышли к правому берегу в тумане. Поэтому дистанция между катерами была сокращена. Когда я выглянул из боевой рубки, второй катер за нами едва угадывался, а третьего вообще не было видно.
      Среди десантников была одна девушка - Катя Михайлова. Ее очень уважали в отряде, но сегодня все десантники не хотели брать ее с собой, так как слишком велик был риск. Но Катя настояла на отправке. Старшему лейтенанту Кочкину пришлось уступить.
      Нужно сказать, что Любиша Жоржевич как лоцман и Николай Савицкий как командир десантного отряда успешно справились с нелегкой задачей.
      Остров медленно приближался. Мы с Любишей вышли из боевой рубки. Кочкин подал команду десантникам подняться на верхнюю палубу. В носовой части катера я увидел Катю Михайлову. В руках у нее был автомат, а на боку висела санитарная сумка.
      С головных катеров началась высадка. Первой оказалась в воде наша Катя. За ней последовали Алексей Карпов, Иван Мазура, Михаил Князев, юнга Ваня Соловьев. Десантники старались спускаться в воду тихо, чтобы не привлечь внимания фашистов. Сорок человек растянулись по острову, укрываясь за деревьями и кустами. Туман был нашим союзником. Фашисты не заметили высадившихся.
      Катера на малых оборотах направились к камышам. И здесь удача сопутствовала морским пехотинцам. На берегу Виталий Запсельский установил станковый пулемет. Вторым номером у него был матрос Иван Лысенко. Командир десантной группы старшина 1-й статьи Иван Бойчак приказал товарищам окопаться. Моряки вгрызлись в землю, но плохо поддавалась лопате промерзшая влажная земля.
      Наши катера медленно удалялись от вражеского берега. Мы свое задание выполнили. Но как не хотелось оставлять друзей на вражеском берегу!
      Туман надежно укрыл от нас остров, глушил всякие звуки. Скоро на правом берегу завязалась перестрелка.
      Николай Савицкий взглянул на свои часы и с досадой произнес:
      - Обнаружили. Не успели окопаться.
      Бой на правом берегу начался.
      Уже позднее, по рассказам уцелевших товарищей, мне удалось восстановить картину тех событий. Когда фашисты у себя под боком увидели десантников и обстреляли их, первым по врагу открыл огонь из пулемета Виталий Запсельский. Десантники, расположившись в камышах, вступили в бой. Из-за тумана наши боевые корабли и артиллерия Берегового отряда сопровождения не могли поддержать их.
      Я видел, что Любиша очень переживает. Наши товарищи оказались один на один с врагом, а силы были явно неравные. Волновался и капитан-лейтенант Савицкий. Ответственность за успех десанта и за судьбы моряков лежала в первую очередь на нем.
      Может быть, в каких-то деталях это описание и не совсем точно. Но, насколько я знаю, об этом нигде еще ничего не написано. И, как я думаю, лучше рассказать о нем хотя бы недостаточно подробно, чем ничего не рассказать.
      Фашисты решили расправиться с советским десантом. Оказалось, что мы ошиблись и по самому урезу воды мин не было. По этому узкому пространству фашистские автоматчики бросились на наших моряков.
      Станковый пулемет косил фашистов на таком расстоянии без промаха. Его поддерживали автоматы дунайцев. Фашисты потеряли до взвода только после первой атаки.
      Немцы подбросили подкрепление. Мало того, что с фронта наших товарищей атаковали фашисты, с флангов их стали обстреливать из минометов. Положение десантников несколько улучшилось, когда с острова десантники тоже нанесли удар по фашистам. Это оказалось неожиданностью для гарнизона Илока. Из-за тумана и ночной темноты фашисты не сразу определили численность моряков на острове.
      Предположив, что там высадились значительные силы, фашисты спустили на воду несколько шлюпок. Автоматчики на них двинулись к острову.
      Организовав круговую оборону, десантники уничтожили их до подхода к острову. Солдатам только одной шлюпки удалось высадиться. Но все они были перебиты на берегу.
      Отважно вел борьбу с фашистами десантник Иван Мазура. Из автомата он уничтожил многих гитлеровцев на приближавшейся шлюпке. И стрелял до тех пор, пока на лодке были видны вражеские солдаты. А потом пустую лодку понесли вниз по течению дунайские волны. Другой десантник, Алексей Карпов, отличился тем, что очень точно бросал гранаты во вражеские лодки и подорвал четыре лодки с фашистами. За время боя по приказу командира Кочкина десантник Алексей Карпов дважды переплывал Дунай, чтобы добраться к десантной группе Бойчака, находящейся в камышах.
      Особенно тяжело пришлось нашим десантникам у камышей. Станковый пулемет Запсельского наносил фашистам значительные потери. Поэтому на нем фашисты сосредоточили сильный огонь. Сперва погиб за пулеметом Лысенко. Его заменил Петров, но от разорвавшейс поблизости мины вышли из строя и Петров и Запсельский. Оба они получили тяжелые ранения. Но пулемет продолжал стрелять.
      Мы слышали, что в камышах огонь слабел. Но ни чем помочь своим товарищам не могли. Мы с нетерпением ждали, когда же перейдут в наступление армейские части и облегчат положение десантников.
      В живых осталось только четверо: Виталий Запсельский, Антон Куропаткин, Петров и командир группы десантников старшина 1-й статьи Иван Бойчак.
      Раненый Куропаткин пополз с гранатами к вражеским окопам. Фашисты, увидев, что к ним по снегу ползет десантник без оружия, решили, что он собирается сдаваться в плен. Тем более что он был весь в крови. Но когда фашисты приблизились, отважный моряк взорвал противотанковую гранату.
      Этот подвиг видели трое наших десантников. Ценою своей жизни Куропаткин уничтожил еще несколько фашистов.
      В трудном положении оказались десантники и на полузатопленном острове.
      И здесь большая часть товарищей погибла. Бесстрашно оказывала помощь раненым Катя Михайлова. А когда вражеские шлюпки стали приближаться к острову, Катя Михайлова взялась за автомат и вместе со всеми отбивала вражескую атаку.
      Раненый парторг лейтенант Николай Соколов показывал пример мужества. Он руководил боем на левом фланге. Фашисты заметили советского офицера. Скоро вражеская пуля попала ему в голову, и он упал в воду. Товарищи вытащили его на берег. Но парторг был уже мертв.
      Погиб и младший лейтенант Павел Елисеев. Из отряда старшего лейтенанта Кочкина в живых осталось только двенадцать бойцов.
      Наконец со стороны Илока раздалось дружное "ура!". Это пошла на штурм крепости советская и югославская пехота. 4 декабря крепость Илок была освобождена от фашистов.
      Посланный на остров бронекатер старшего лейтенанта Давида Микаберидзе снял с острова оставшихся в живых. Из пятидесяти двух человек лишь семеро оказались в строю. В тяжелом состоянии раненых десантников доставили в лазарет Бачко-Паланка.
      Узнав, где находятся наши боевые друзья, мы с Любишей Жоржевичем побежали в лазарет. Нас долго не пропускали в палаты. Мне пришлось доказывать, что беседа будет короткой и от нее никто из раненых не пострадает. Наконец лазаретный начальник разрешил свидание. Но пропустили только одного меня. Любиша остался ждать в приемной моего возвращения.
      Герои илокского десанта лежали в маленьких палатах. Я с большим трудом узнавал друзей. Так ранения и выпавшие им тяжелые испытания изменили их лица. Я спросил сопровождавшую сестру:
      - Где находятся Виталий Запсельский и Катя Михайлова?
      Она провела меня в крайнюю палату. На койке неподвижно лежал человек. Черты его лица были искажены. Я не узнал его. Оказалось, это Виталий. Он был уже мертв.
      У меня невольно потекли слезы. Я взял руку друга и поцеловал ее. Она была холодная и плохо гнулась.
      Сестра подвела меня к другой кровати. На ней лежала девушка с перевязанной рукой. Катя Михайлова была в полузабытьи. Под нашими шагами заскрипела половица, Катя открыла глаза и слабо улыбнулась. Она хотела что-то сказать мне, но начала сильно кашлять. Оказалось, что, кроме ранения, у нее еще и воспаление легких.
      Я ждал, когда она сможет говорить, и осматривал палату. На третьей койке лежал десантник, весь в бинтах. У него не было ноги, а через свежие бинты проступала кровь. Он лежал с забинтованным лицом.
      - Кто это? - спросил я негромко. - Он тоже мертв?
      Десантник приоткрыл единственный незабинтованный глаз, строго посмотрел на меня и сказал с укором:
      - Алеша, да это же я - Иван Бойчак. Я еще живой, но, наверное, протяну недолго.
      Сестра запретила ему говорить, потребовала, чтобы я вышел из палаты. Бойчак повелительно сказал:
      - Подождите. Он должен знать об илокском десанте.
      Сестра отошла к двери.
      Иван собрался с силами и хриплым от простуды голосом коротко рассказал мне о том, как развивались события и как героически вели себя все десантники. Скоро он начал тоже кашлять и задыхаться. Катя уже пришла в себя и хотела тоже мне что-то сказать, но сестра подхватила меня под руку и насильно вывела из палаты.
      У входа в лазарет меня с нетерпением поджидал Любиша Жоржевич.
      - Как наши ребята?
      Я только махнул рукой.
      К лазарету подкатила легковая машина. Из нее вышел командующий флотилией контр-адмирал С. Г. Горшков. Его сопровождали начальник штаба и еще какие-то офицеры. Серьезные и строгие, все они прошли в приемную лазарета.
      В ту ночь мы с Любишей Жоржевичем долго не могли уснуть. Слишком близка была нам судьба наших друзей.
      Несмотря на все старания советских и югославских хирургов сохранить жизнь героям илокского десанта, выжило из них только пятеро. Среди них были Катя Михайлова и командир десантного отряда Иван Кочкин.
      Хмурым декабрьским утром в югославском городе Новисад, расположенном на левом берегу Дуная, на городском кладбище мы хоронили героев. Были на похоронах моряки - друзья и товарищи погибших - от Дунайской флотилии, рота советских воинов и рота Народно-освободительной армии Югославии. Присутствовало много югославских граждан, делегация общественности города Новисад. Выступавшие говорили о героизме погибших, клялись отомстить фашистам за их смерть. На кладбище оркестр играл похоронный марш, могилу героев усыпали цветами.
      Мои друзья ушли из жизни как настоящие герои. И никак не верилось, что мы больше никогда не увидим их.
      Глава V.
      В боях за Будапешт
      В последнюю неделю 1944 года над Балканами с севера один за другим проходили циклоны. Резко понизилась температура воздуха. Дожди и мокрый снег превратили полевые дороги в непроходимое месиво. Местные жители говорили, что в их краях давно не было столь холодной зимы.
      И все-таки наступающие части (а наступали они уже несколько месяцев) успешно теснили противника. 24 декабря советские войска окружили группировку противника в районе венгерской столицы. Передовые части штурмом овладели южным районом Будапешта - Кёленфёльдом.
      Накануне нового, 1945 года дунайских разведчиков перевели в Будафок южный пригород Будапешта. Хотя наше наступление развивалось успешно, фашисты нередко наносили контрудары. Вдобавок штормовые ветры снесли наведенную нашими саперами переправу через Дунай, и наши части на правом берегу Дуная оказались отрезанными от левого берега. Вся надежда оставалась только на корабли флотилии. Они успешно перебрасывали с левого берега на правый все необходимое: танки, пушки, пехоту.
      В это время нас посетил новый командующий Краснознаменной Дунайской флотилией, сменивший контрадмирала С. Г. Горшкова, контр-адмирал Г. Н. Холостяков. Он приехал вместе с начальником штаба флотилии капитаном 1-го ранга А. В. Свердловым, чтобы на месте ознакомиться с боевой обстановкой. Начальник штаба не упускал возможности при случае заглянуть к разведчикам. Здесь мы впервые увидели нового командующего флотилией.
      В нашей землянке стояла небольшая елочка. Игрушек на ней почти не было. И все равно настоящая елка напоминала о мирной жизни. И все мы верили, что победа скоро придет, она не за горами.
      Утром меня вызвал старший лейтенант Калганов и приказал произвести разведку правого берега Дуная. Шел снег. Передовая была рядом. Я прошел через позиции, которые занимали наши морские пехотинцы. Моя задача заключалась в наблюдении за противником с нашей передовой. Враг находился неподалеку. Видимо, опасаясь наших активных действий, фашисты тщательно наблюдали за нашей передовой. И как я ни старался хорошо маскироваться, они все-таки заметили меня и открыли стрельбу.
      Близ передовой на нашей стороне находилось немало венгерских солдат. Накануне ночью целая рота со своими офицерами, с оружием перешла на сторону Советский Армии. Они горели желанием сразиться с фашистами, причинившими столько зла их родной Венгрии. Вскоре на различных участках фронта на нашу сторону перешли еще некоторые венгерские части. Из них был создан Будайский добровольческий полк, насчитывавший более двух тысяч человек, командиром которого назначили боевого офицера, ненавидевшего фашизм, подполковника Оскара Варихази. В полку были люди различных возрастов и профессий. Ряды полка пополнили не только военнослужащие. Здесь были молодые рабочие, студенты, учителя, инженеры. Советское командование отнеслось с доверием к новому формированию. И в первом же бою Будайский полк подтвердил, что достоин этого доверия и способен решать нелегкие боевые задачи.