Джеймс Х. ЧЕЙЗ
      УДАРЬ ПО БОЛЬНОМУ МЕСТУ
      Глава 1
      Меня зовут Дирк Уоллес. Я не женат, сорока лет, высок, темноволос, и лицо мое не отпугивает детей. Я один из двадцати детективов в сыскном агентстве "Акмэ", которое разместилось под самой крышей "Трумэн Билдинг" на Парадиз-Сити, штат Флорида.
      Детективное агентство "Акмэ" самое дорогое и престижное на восточном побережье США. Основанное шесть лет назад ветераном вьетнамской войны полковником Виктором Парнеллом, агентство превратилось в одно из самых процветающих. Парнелл оказался проницательным малым и очень тонко рассудил, что, рано или поздно, миллиардерам, в изобилии проживающим в Парадиз-Сити, понадобится первоклассное детективное агентство.
      Наше агентство специализируется на разводах, шантаже, вымогательстве, отдельных кражах, нанесении увечий, супружеских отношениях и убийствах. Двадцать детективов - это в основном бывшие копы и сотрудники военной полиции. Все они работают парами. У каждой пары свое положение и никто не вмешивается в работу своих коллег, если только это не продиктовано крайней необходимостью.
      Таким образом, в прессу почти ничего не просачивается, но если "утечка" все-таки случается, оба детектива, занимающиеся расследованием дела, тотчас же увольняются.
      Проработав в агентстве полтора года и зарекомендовав себя с самой наилучшей стороны, я получил отдельное помещение, а в помощники Билла Андерсона.
      Билл, в прошлом помощник шерифа, был невысок, кряжист, с мускулатурой боксера. Как-то он мне здорово помог в одном запутанном деле, когда меня послали в Кирл найти одного исчезнувшего подростка. Затем, будучи помощником шерифа, он очень хотел попасть в наше агентство. Благодаря его помощи мне удалось "расколоть" еще одно тонкое дельце; за это я, в свою очередь, помог ему попасть в агентство. Хватка волкодава и огромная трудоспособность делали его совершенно незаменимым. Времени он не замечал, а в нашем деле важнее этого ничего нет. Он снабжал меня исчерпывающей информацией, благодаря которой я мог всецело сосредотачиваться на расследовании. Когда мы не работали, он изучал город и был непревзойденным знатоком всех ресторанов, ночных клубов и прочих злачных мест.
      Преступники не придавали ему значения из-за его роста, и мало кто знал, что ударом кулака он может свалить быка в расцвете сил.
      В это июльское утро мы сидели и изнывали от безделья. Шел дождь и все пропиталось сыростью. Людей в это время года в городе было мало. Молодежь куда-то словно сдуло, а богатые приезжие и туристы должны были появиться только в сентябре.
      Андерсон, жуя резинку, писал домой письмо, а я, забросив ноги на стол, думал о Сюзи.
      Сюзи Лонг, работала регистратором в "Бельвью-Отеле". Как-то раз я наводил справки об одном парне, проживавшем в этом отеле, так как он подозревался в шантаже. Я объяснил ей обстановку, и она помогла мне собрать достаточно улик, чтобы упрятать этого проходимца за решетку на пять лет.
      У Сюзи были длинные, блестящие темные волосы, серые глаза с веселой, немного озорной улыбкой. Фигурка у нее соответствовала моему вкусу: высокая крупная грудь, тонкая талия, соблазнительно покачивающиеся бедра и, конечно, длинные, стройные ноги. Пару раз мы встретились, а потом стали регулярно встречаться каждую неделю по средам вечером. Мы вместе обедали в скромном прибрежном ресторанчике, если, конечно, у нее не было ночного дежурства в отеле. Оттуда мы отправлялись в ее небольшую квартирку, где позволяли себе "небольшие радости" в ее постели. Так продолжалось месяца три, пока мы оба не поняли, что по настоящему влюблены друг в друга. До Сюзи у меня была куча разных милашек, но только она дала мне понять, что такое настоящая любовь, когда уже никто больше не нужен.
      Как-то невзначай я подбросил ей идейку о браке, но она со своей насмешливой улыбкой только покачала головой, что, признаюсь, привело меня в крайнее смущение.
      - Не сейчас, Дирк. Я не против, но у меня теперь хорошо оплачиваемая работа и, если мы поженимся, мне придется ее оставить. Давай, дорогой, с этим немного повременим.
      Мне пришлось отступить, и вот сегодня была наша среда, и я, размечтавшись, предвкушал сладостный вечер, переходящий в блаженную ночь, как вдруг.., загудел зуммер.
      Я нажал на кнопку селектора и сказал:
      - Уоллес слушает.
      - Зайди, пожалуйста, ко мне.
      Я узнал хриплый голос Гленды Керри. Она была секретарем полковника и его правой рукой. Высокая, красивая брюнетка, очень деловая - она отличалась властным, но открытым характером. Если она говорила, что делать, отказаться было нельзя.
      Я быстро поднялся и прошел длинным коридором в ее комнату. Шеф был в Вашингтоне и всеми делами заправляла Гленда.
      Постучав в дверь, я вошел. Она восседала за своим столом в безукоризненно белой блузке и черной юбке.
      - Звонила миссис Торнсен, - сказала она, не дожидаясь, пока я сел на стул. - Она просит, чтобы ей прислали домой детектива к двенадцати часам дня. По телефону она не захотела ничего объяснять, но предупредила, что предпочитает интеллигентных, прилично одетых мужчин.
      - Поэтому ты сразу же подумала обо мне.
      - Я подумала о тебе потому, что все остальные заняты, - отчеканила Гленда. - Тебе говорит что-нибудь имя Генри Торнсена?
      - Что-то не припомню. А что, это важная персона? Гленда вздохнула.
      - Видишь ли, он умер. Миссис Торнсен уже год вдовствует. У нее огромные связи, и она вся начинена деньгами. Так что обращаться с ней надо в высшей степени осторожно. Знаю только, что она человек нелегкий. Пойди выясни, что у нее случилось. Вот адрес. Будь у нее ровно в двенадцать. Нам сейчас очень нужны деньги, так что займись ею, пожалуйста.
      - Я зайду к ней, внимательно все выслушаю и на все соглашусь. Я тебя правильно понял?
      - Абсолютно. Потом обо всем мне расскажешь. На ее столе зазвонил телефон, поэтому я поднялся, взял протянутый мне листок бумаги и вернулся в свой кабинет.
      - Ну, Билл, кажется привалила работенка, - бодро сказал я. - Некая миссис Торнсен попросила прислать ей детектива. Отправляйся в справочный отдел "Геральд" и раскопай все, что сможешь, об этих Торнсенах. Я должен быть у старой трески ровно в двенадцать. Возвращайся к четырем и не смей приходить с пустыми руками.
      Билл от радости даже подпрыгнул на стуле. О лучшей работе он и не мечтал.
      - Я все понял, - сказал он и тотчас же исчез. Без трех минут двенадцать я уже был у дома Торнсенов. Это был величественный особняк, утопавший в лесном массиве, перемежавшемся лужайками и множеством протоптанных дорожек, выходивших к асфальтированной площадке, немного в стороне от основного входа. Дом был такой большой, что можно подумать, одних только спален в нем не менее пятнадцати, не говоря уже о гостиных и верандах.
      Я поднялся по ступенькам и около двойной двери позвонил Минут через пять дверь осторожно приоткрылась и передо мной предстал высокий негр в белом сюртуке с черным галстуком-бабочкой и в черных брюках. Ему можно было дать лет семьдесят. Вьющиеся седые волосы были полны больших пролысин. По его налитым кровью глазам и дряблым мышцам лица я понял, что он часто прикладывается к бутылке. Глаз у меня на это наметан.
      - Дирк Уоллес, - назвал я себя. - Миссис Торнсен ожидает меня. Я из детективного бюро "Акмэ".
      Он наклонил голову, давая понять, что осведомлен о моем приходе, и сделал шаг в сторону, пропуская меня.
      - Прошу сюда, сэр, - пробормотал он голосом, в котором чувствовались теперь лишь остатки былого достоинства. Он повел меня большим коридором и распахнул одну из дверей.
      - Мадам сейчас спустится, - сказал он, предлагая мне пройти в огромную комнату, уставленную старинной мебелью, античными вазами и другими разного рода старинными изделиями. По стенам было развешано несколько хороших полотен.
      Мне стало любопытно, сколько времени понадобится этому пьянице, чтобы доложить миссис Торнсен о моем визите... Прошло полчаса. За это время я успел рассмотреть все старые картины, оценить предметы антика, и мне это уже порядком стало надоедать. Наконец, дверь открылась и в комнату вошла дама.
      Я ожидал увидеть располневшую старую женщину, но ошибся. Миссис Торнсен была высокой и худощавой женщиной с ухоженной фигурой, волосами платинового цвета с пробивающейся местами сединой, правильными чертами лица, проницательными серыми глазами, гармонировавшими с цветом тщательно уложенных волос.
      Она сразу же впилась в меня глазами без малейшего намека на улыбку. Взгляд ее всецело был прикован ко мне. Он бегал по моей фигуре сверху вниз и снизу вверх; на минуту я даже засомневался в своем туалете и подумал, уж не раскрылась ли молния на моих брюках.
      - Мистер Уоллес? - наконец разрешилась она глухим и холодным, как металл, голосом.
      - Да, меня зовут именно так, - сказал я почтительно, помня о предупреждении Гленды.
      - Присаживайтесь. Я вас долго не задержу.
      Атмосфера в комнате была такой же теплой и непринужденной, как на похоронах. Я еще раз вспомнил о предупреждении Гленды насчет почтительного обращения, а потому, поклонившись, сел на чертовски неудобный стул, на котором остановился ее указующий перст. Затем она начала как сомнамбула кружить вокруг меня по комнате, бросая время от времени пристальные взгляды.
      Сколько же это будет продолжаться?
      Со спины она выглядела намного моложе, хотя мне показалось, что ей лет пятьдесят шесть - пятьдесят семь.
      Я ждал. Я умею ждать. Ожидание - часть работы детектива, а она, между тем, продолжала свой индейский ритуальный танец по комнате. Оказавшись, уже в который раз, в дальнем от меня углу комнаты, она, наконец, остановилась и опять пронзила меня металлом своих глаз. Теперь между нами было метров десять, и я услышал, наконец, ее хриплый, холодный голос:
      - Мне говорили, что ваше детективное агентство лучшее на восточном побережье, - сказала она.
      - Я бы не работал в нем, если бы это было не так, миссис Торнсен, - гордо отпарировал я.
      Тут она начала приближаться ко мне.
      - Тогда, я полагаю, мистер Уоллес, что вы считаете себя хорошим детективом. - Язвительность так и лезла из нее, но я сдержался, несмотря на раздражение.
      - Я не только считаю, но даже уверен в том, что я хороший детектив. Теперь она подошла ко мне почти вплотную и, бросив на меня еще один сверлящий взгляд, кивнула и чопорно опустилась на один из своих античных стульев. - У меня есть основание полагать, что мою дочь шантажируют, - произнесла она, сложив руки с длинными ухоженными ногтями на коленях. - Надеюсь, вы знаете, что нужно делать в подобных случаях?
      - Конечно, миссис Торнсен, - ответил я с каменным лицом.
      - Я хочу, чтобы вы узнали, почему мою дочь шантажируют и кто это делает?
      - Если вы мне в этом немного поможете, то не возникнет никаких проблем. Скажите, пожалуйста, что заставляет вас так думать?
      - В течение десяти последних месяцев моя дочь регулярно снимает со своего лицевого счета в банке по десять тысяч долларов ежемесячно, - она нахмурилась и посмотрела на свои руки. - Это насторожило мистера Акленда, и он сообщил об этом мне.
      - А кто этот мистер Акленд?
      - Это банкир нашей семьи. Он управляющий "Пасифик энд Нэшнл Бэнк". Они с моим последним мужем были большими друзьями.
      - У вашей дочери собственный счет в банке?
      - К сожалению, да. Муж очень любил Анжелу. Он оставил на ее имя значительные деньги и имущество. E?eiety?iue же доход с имущества составляет пятнадцать тысяч долларов. Это, конечно, огромные деньги для девочки ее возраста.
      - Сколько же ей лет?
      - Двадцать четыре.
      - Я не вижу ничего ненормального в том, что девушка двадцати четырех лет, имеющая доход в пятнадцать тысяч долларов ежемесячно, тратит десять тысяч, но вы, возможно, внесете в это какую-нибудь ясность.
      - Это совершенно ненормально, - резко возразила миссис Торнсен. - Я должна вам сказать, что Анжела не вполне нормальна. Видите ли, когда я была беременна ею, я переболела корью. - Она замолчала и испытующе посмотрела на меня. - Вы понимаете, что это значит?
      - Да, конечно. Болезнь может повлиять на ребенка.
      - Вот именно. Анжела поздно начала развиваться. Пришлось нанять ей специально домашнего учителя, но и после этого она сильно отставала от своих сверстников. И только к двадцати годам она проявила какие-то признаки зрелости. Мой муж совершил такую глупость!... Первые два месяца она не проявляла никакого интереса к своему месячному доходу, а затем начала снимать со счета такие огромные суммы. Мистер Акленд, который является также и моим другом, вначале не решался разговаривать со мной на эту тему и лишь на прошлой неделе сообщил мне об этом. Это его предположение о возможном шантаже. Он очень опытный человек, и я ему вполне доверяю.
      - Итак, уточним, миссис Торнсен. Ваш муж умер год назад. Ваша дочь вошла в права наследования и ежемесячно снимает со счета по десять тысяч долларов в течение последних десяти месяцев. Так?
      - Да.
      - Но первые два месяца деньги ее мало интересовали?
      - Мистер Акленд говорит, что тогда она снимала по две тысячи в месяц для своей негритянки, которая ей прислуживает.
      - Дочь живет с вами? Миссис Торнсен удивилась:
      - Конечно, нет. Между нами нет близости. Так же, как и этот дурацкий вклад, муж оставил ей коттедж в отдаленном конце нашего поместья. Там она и живет со своей негритянкой, которая все делает по дому и готовит пищу. Я уже несколько недель не видела Анжелу. К компании моих друзей она не подходит, к тому же она некрасива и чрезмерно болтлива.
      - У нее есть свои друзья?
      - Не имею представления. У каждого из нас своя жизнь.
      - Может быть, у нее появились мальчики, а возможно только один.
      Миссис Торнсен скорчила кислую гримасу.
      - Вряд ли. Не могу представить себе какого-нибудь приличного юношу, увлеченного Анжелой. Она же некрасива.
      - Но богата, миссис Торнсен. Масса мужчин может проявить интерес к некрасивой девушке, если у нее есть деньги.
      - Мы с мистером Аклендом тоже думали об этом. Вот вы как раз это и выясните.
      - Я, конечно, это сделаю, но мне хотелось бы узнать немного больше о вашей дочери. Как она проводит свое время: любит ли купаться, играть в теннис, танцевать?
      Миссис Торнсен недоуменно пожала плечами.
      - Я этого не знаю. Как я вам уже сказала, мы редко видимся.
      Эта женщина мне явно не нравилась. Если бы за звание матери присуждали Оскара, моего голоса она бы не получила.
      - У вас больше нет детей?
      Миссис Торнсен напряглась, глаза ее блеснули.
      - У меня был сын, но лучше об этом не говорить. Я лишь скажу, что он недавно ушел из дома и с тех пор я его не видела.
      - Вы не возражаете, если я встречусь с мистером Аклендом?
      - Вовсе нет. Я ему всецело доверяю. Именно он и настаивал, чтобы я обратилась в ваше бюро за помощью. Обязательно повидайтесь с ним.
      - Ну, а с дочерью? Мне с ней тоже надо встретиться.
      - Конечно. Завтра начало месяца. Она наверняка отправится за деньгами в банк. Мистер Акленд устроит так, чтобы вы ее увидели. Но ни в коем случае не подходите и не заговаривайте с ней. Я не хочу, чтобы Анжела знала, что за ней следят. Никто, кроме мистера Акленда, не должен об этом знать. Надеюсь, в вашем агентстве строго придерживаются правил конспирации.
      - Можете не сомневаться, миссис Торнсен. Я еще сегодня встречусь с мистером Аклендом. Как только у меня появятся новости, я сразу же сообщу вам.
      - Надеюсь, что это произойдет скоро. Уж больно такса у вас высока.
      - У нас очень много работы, и тем не менее я надеюсь, что вскоре вы получите нужную вам информацию.
      - Предварительно позвоните и предупредите о своем визите. Надеюсь, вы найдете выход. Наш Смелди, увы, пьяница и я стараюсь его поменьше тревожить.
      - А вы не хотите от него избавиться, миссис Торнсен? - спросил я, стоя в дверях.
      Она вскинула брови и от ее глаз повеяло холодом.
      - Смелди с нами более тридцати лет. Он знает мои привычки. Он также развлекает моих гостей. Пока он совсем не станет плох, я буду держать его при себе. До свидания, мистер Уоллес.
      ***
      Перекусив сосисками, я поехал в "Пасифик энд Нэшнл Бэнк" и прибыл туда в 15.00. Банк нельзя было ни с чем спутать. Величественный портал, два часовых из службы безопасности, охранявших вход, и еще двое внутри, производили соответствующее впечатление. Внутри здания везде были вазы с цветами, на полу лежал тяжелый ворсистый ковер, тихо гудел кондиционер.
      Подойдя к окошку с надписью "Регистратура", я спросил мистера Акленда.
      - Вам назначено? - спросила пожилая женщина. Я достал из бумажника удостоверение и показал ей.
      - Покажите ему удостоверение и он тотчас же примет меня. Женщина внимательно изучила его, затем взгляд ее остановился на мне.
      - Мистер Акленд занят. Какое у вас к нему дело?
      - Если вы так любопытны, - сказал я, - то позвоните миссис Торнсен, которая, возможно, даст вам исчерпывающий ответ на ваш вопрос. В крайнем случае, она, может быть, лишь испортит вашу дальнейшую жизнь. Выбирайте быстрее.
      Имя миссис Торнсен, видимо, вызвало какие-то неприятные ассоциации в ее мозгу, так как она взяла мое удостоверение и вышла, высоко держа голову. Вскоре она появилась и сдержанно проговорила:
      - Мистер Акленд примет вас. Пройдите. Первая дверь направо.
      - Благодарю, - ответил я, направляясь в указанном направлении.
      Подойдя к двери, я увидел табличку: "Гораций Акленд"-управляющий".
      Слегка постучав и повернув блестящую медную ручку, я вошел в роскошно обставленный кабинет с мягкими стульями на изогнутых ножках; такого же цвета шторы, коктейль-бар и огромный письменный стол дополняли обстановку. По другую сторону стола, вполне достаточного для игры в биллиард, восседал хозяин кабинета - Гораций Акленд.
      Он тотчас же поднялся, как только я вошел, и закрыл за собой дверь.
      Передо мной стоял упитанный, невысокий, лысоватый джентльмен, вполне симпатичный на вид, но в его карих, настороженных глазах, застыл неприкрытый холод. Его взгляд можно было скорее всего сравнить с импульсом лазерного луча. Он любезно указал мне на стул напротив себя.
      - Миссис Торнсен передала мне, что вы зайдете, мистер Уоллес, - голос его был хорошо поставлен и глубок. - Вы о чем-то хотели со мной поговорить?
      - Меня интересует ваше мнение по поводу ее дочери, мистер Акленд. Мать считает ее не вполне нормальной. А вы... Вы тоже так считаете? В ней есть что-нибудь странное?
      - Откровенно говоря, я затрудняюсь что-либо сказать вам по этому поводу, Акленд немного помолчал, а затем продолжал; - Внешне она вполне нормальна. Я ведь вижу ее в течение нескольких минут, когда она приходит и снимает Деньги со своего счета. Одевается она экстравагантно, но ведь к этому стремится большинство нынешней молодежи. Все-таки я затрудняюсь ответить на ваш вопрос.
      - Насколько я понял, существует капитал, с которого она может снимать только проценты, а они составляют пятнадцать тысяч долларов в месяц. Что же произойдет в том случае, если она вдруг умрет?
      Брови мистера Акленда полезли вверх.
      - Но ведь ей только двадцать четыре года, мистер Уоллес.
      - От несчастного случая, скажем, можно погибнуть в любом возрасте.
      - Если ее не станет, то ее личный капитал перестанет существовать и вольется в общий капитал.
      - Какова же сумма этого общего капитала?
      - Видите ли, мистер Торнсен был одним из богатейших людей в мире. Я затрудняюсь назвать общую цифру.
      - Деньги мужа унаследовала миссис Торнсен, и в случае смерти дочери, все, по-видимому, перейдет к ней?
      - Да, других наследников нет.
      - Но ведь есть еще сын? Акленд кисло улыбнулся.
      - Да, Терренс Торнсен, но он был лишен наследства, когда ушел из дома два года назад. Сейчас у него нет никаких прав на него.
      - И больше претендентов нет?
      - Только небольшие дарственные. Например, мистер Торнсен завещал некоторую сумму слуге Смелди. Сразу же после смерти хозяина Смелди получил пять тысяч долларов. Вы полагаете, мистер Акленд, что эти ежемесячные изъятия по десять тысяч долларов указывают на шантаж?
      Акленд сложил пальцы обеих рук вместе. Теперь он вдруг стал очень похож на епископа.
      - Мистер Уоллес, я уже тридцать пять лет занимаюсь финансовыми делами. Мисс Торнсен сейчас двадцать четыре года и, как мне кажется, она вполне нормальна. Она имеет право делать со своими деньгами все, что ей заблагорассудится. Мы с Генри Торнсеном были большими друзьями и полностью доверяли друг другу. Я ему обещал, что если с ним что-нибудь случится, я не спущу глаз с Анжелы, когда она вступит в права наследства. С миссис Торнсен мы также очень большие друзья, и она охотно пользуется моими финансовыми советами, а также, в случае необходимости, и помощью. При сложившихся обстоятельствах я вначале не решался сообщить ей об этих странных ежемесячных изъятиях известных вам сумм. Мне казалось это неэтичным. Это их семейное дело. Я молчал десять месяцев, но так как это продолжается, я счел своим долгом сообщить миссис Торнсен об этом, и не исключил возможность шантажа.
      - Мне понятна ваша позиция, мистер Акленд.
      - То, что я вам сказал, мистер Уоллес, не подлежит разглашению. Реноме вашего агентства очень высоко, поэтому мы обратились именно к вам.
      - Мы очень ценим ваше доверие, мистер Акленд. Я бы хотел увидеть мисс Торнсен, хотя бы издали.
      - Нет ничего проще. Завтра она, наверняка, придет за деньгами. Я постараюсь устроить так, чтобы вы видели ее приход и уход. Остальное будет зависеть от вас.
      - Отлично. В какое время она будет здесь?
      - Обычно она приходит в десять. Приходите без четверти десять, и ждите в вестибюле. Мисс Керч подаст вам знак, когда она появится. - Из телефонного аппарата, стоявшего перед мистером Аклендом, раздался мягкий зуммер. Вся его миловидность и очаровательность мгновенно испарились, и лицо приняло выражение хищного, жестокого банкира. Он снял трубку, кивнул головой и сказал: "Через три минуты, мисс Керч". Затем, взглянув на меня добавил:
      - Извините, мистер Уоллес. Больше не могу уделить вам ни минуты. Если в дальнейшем...
      Не дожидаясь окончания фразы, я поднялся и стал прощаться:
      - Возможно, мне нужно будет поговорить, с вами еще раз, мистер Акленд. Сейчас же не смею вас задерживать. Завтра буду ровно без четверти десять.
      - Пожалуйста. Не сомневаюсь, что вы сможете разрешить эту маленькую проблему. Я столько наслышан о вашем агентстве.
      Садясь в машину, я подумал о завтрашнем утре. Мне не терпелось увидеть Анжелу Торнсен.
      Гленда Керри внимательно слушала мой рапорт, иногда позволяя себе делать некоторые замечания.
      - Миссис Торнсен хочет, чтобы все было сделано быстро. Она упомянула о нашем высоком гонораре, - закончил я.
      - Все они так говорят, когда приходят к нам, - заметила Гленда с иронической улыбкой. - С чего же ты намерен начать?
      - Пойти завтра в банк, проследить, куда она денет деньги, а если повезет, сделать несколько фотографий. Кстати, Билл уже пытается выудить что-нибудь о Торнсене из газетных публикаций.
      - Хорошо, начинайте с этого, - и она сняла трубку телефона.
      Билла я застал в нашей комнате за пишущей машинкой, и передал ему слово в слово свое интервью с миссис Торнсен и мистером Аклендом.
      - Вот пока и все, - подвел я черту. - Меня лишь удивляет, почему миссис Торнсен, которая не проявляла ни малейшего интереса к жизни своей дочери, теперь тратит большие деньги и обращается к нам за помощью, подозревая вымогательство. Почему? Что-то в этом есть.
      - По-моему, Дирк, мотивы миссис Торнсен нас не должны интересовать. Все эти "почему?" и "отчего?" нас не касаются.
      - А мне кажется, что это дело обещает быть очень интересным. Не могу дождаться встречи с Анжелой Это надо сделать очень аккуратно, Билл. Я войду в банк и буду ожидать сигнала Акленда. Ты будешь ждать снаружи. Когда я подам тебе знак, ты поедешь впереди нее. Мы будем на машинах. Она, конечно, будет на колесах. Ее нельзя потерять из виду. Она может привести нас прямо к цели.
      - Хорошо, Дирк. Нет ничего проще.
      - Ну, а что удалось раздобыть тебе?
      - Есть кое-что интересное. Я провел утро в "Геральде", пролистав подшивки за прошлые годы и многое выудил о Торнсене. Он был важной птицей. Был главным партнером маклерской фирмы "Торнсен и Чартерно", главной в городе. У них есть отделение в Нью-Йорке, но главные клиенты у них в этом городе. У Торнсена был собачий нюх на биржевую конъюнктуру. Он безошибочно угадывал, когда купить акции и облигации, а когда спустить их. Он не только помогал заработать своим клиентам, но обогащался и сам. В возрасте тридцати пяти лет, уже сложившимся и преуспевающим биржевым маклером, он женился на Кэтлин Ливингстон, дочери Джо Ливингстона. Тот занимался бурением нефти, и как раз после свадьбы дочери потерял все свое состояние, наткнувшись на три пустых скважины. Представляешь, как повезло Кэтлин, когда она заарканила Торнсена. Ее семья к тому времени была совсем на мели. У них родилось двое детей: Терренс и Анжела. В газетах мало что об этом говорится, но зато многое написано о том, как миссис Торнсен транжирит деньги своего мужа. Она одна из крупнейших благотворительниц. Люди толпами валят на ее знаменитые приемы. В прошлом году в возрасте шестидесяти двух лет Торнсена нашли мертвым в его библиотеке. Он долго страдал сердечными приступами, от которых доктора лечили его последние десять лет жизни. Жил он под большим нервным напряжением, сколачивая огромные состояния для себя, а также для важнейших заправил бизнеса в городе. Ни для миссис Торнсен, ни для врачей это не было неожиданностью, и заключение о смерти не вызвало ни малейшего сомнения. Единственное, на что обратил внимание коронер Герберт Даусон, это то, что на виске усопшего была рана, но медицинское заключение гласило, что это произошло после очередного сердечного приступа, когда он, падая, ударился головой об угол своего письменного стола. Слуга Джон Смелди засвидетельствовал, что услышал шум падающего тела, и поспешил в библиотеку, но застал хозяина уже мертвым. Он зафиксировал отсутствие дыхания с помощью маленького зеркальца, которое лежало тут же на письменном столе. Естественная смерть и симпатия к вдове и семье усопшего со стороны коронера, который, кажется, тоже дружил с миссис Торнсен, позволили прекратить это дело. Теперь миссис Торнсен веселится, как хочет, Анжела получает свои десять тысяч в месяц, а мистеру Терренсу не досталось ничего. Вот и вся история.
      - Так вот, Билл, ты считаешь, что нам нет никакого дела ни до чего, кроме как установить возможного шантажиста, а мне хочется покопаться в прошлом этой семейки. Меня, например, интересует сын мистера Торнсена и его пьяный слуга... Ладно, начнем с малого и откроем это дело. Ты ведь знаешь полковника. Когда он вернется, то потребует полного отчета.
      - Понятно, - вздохнул Билл и придвинул к себе пишущую машинку.
      Было уже 18.30, рабочий день заканчивался, и я вновь стал подумывать о Сюзи Лонг. Вечером мы должны были встретиться в ресторане "Омар и крабы", в одном из многих ему подобных, но благодаря умеренным ценам и его владельцу Фрэдди Кортелу, знавшему толк в омарах и крабах, мы предпочитали именно этот.
      - Что ты собираешься делать вечером, Билл? - спросил я, убирая свой письменный стол. Он пожал плечами:
      - Наверное, потопаю домой, наскоро приготовлю обед, а затем просижу у телевизора, пока не захочу спать. Чувствуя свое превосходство, я покачал головой.
      - Нельзя так жить, Билл. Тебе нужно найти хорошую, добрую милашку, как это сделал я. Он усмехнулся.
      - Подумай о том, сколько я экономлю денег. Хорошая работа будет не вечно. Так что меня устраивает положение вещей. Пока, Дирк, - и, махнув рукой, он вышел.
      Я сел в свою машину и поехал домой, на самую окраину у дамбы в заброшенном рабочем районе. Припарковав автомобиль, в скрипучем лифте поднялся на четвертый этаж. Когда я только приехал в Парадиз-Сити, то прельстился дешевизной этой маленькой меблированной двухкомнатной квартирки, и решил, что она мне вполне подходит, хотя и мрачновата. Стены были выкрашены темно-коричневой краской, мебель была сильно потерта и неудобна, кровать скрипела, матрас весь был в заплатах.
      Тогда я себя успокоил, что в этой дыре я задержусь недолго. Но все изменилось после того, как сюда пришла Сюзи. Она с ужасом огляделась и воскликнула тогда:
      - Как ты можешь жить в такой дыре?
      Я сказал ей о небольшой плате, и это ее в чем-то убедило.
      - Ладно, - сказала она. - Я беру это на себя. Через неделю, пока я жил у Билла, Сюзи с помощью двух маляров из "Бельвью-Отеля", плюс мебель, которую ей удалось раздобыть на складе того же отеля по бросовой цене, навела в моей квартире такой блеск, что мне стало даже приятно возвращаться домой, а Сюзи просто расцветала всякий раз, появляясь у меня.
      Когда заходишь в квартиру, перед носом возникает большая пустая стена. Никто из нас еще не решил, что с ней делать. Я думал использовать ее под книжные полки, но Сюзи хотела подыскать хорошую копию с современной картины и повесить ее на стену. Немало времени мы провели, обсуждая эту проблему, и я понемногу стал сдавать свои позиции, почти согласившись с ней, Когда я вошел в квартиру, передо мной уже не было пустой стены. На ней аэрозольной черной краской полутораметровыми буквами было выведено:
      "МАЛЫЙ! НЕ ЛЕЗЬ В ДЕЛА АНЖИ, А ТО..." Тот, кто написал это, должно быть, ждал меня за входной дверью. Выпад его был быстрым и точно рассчитанным. Я успел только услышать свист опускающегося на мою голову кнута, затем все поплыло, и я повалился в темноту.
      Глава 2
      На следующее утро в 9.45 на подкашивающихся ватных ногах я вошел в вестибюль "Пасифик энд Нэшнл Бэнк", где меня встретил холодный, насмешливый взгляд мисс Керч.
      - Сейчас доложу мистеру Акленду, - сказала она. - Вы ведь мистер Уоллес? Эта старая треска начинала действовать мне на нервы.
      - Вы очень любезны, мадам.., ах, да, кажется, мисс Керч? Плотно поджав губы, она нажала на кнопку интеркома.
      - Мистер Акленд, пришел мистер Уоллес.
      Гораций Акленд вышел из своего кабинета, и мы обменялись рукопожатиями. На этот раз он напоминал епископа, отошедшего от пышной трапезы.
      - Посидите здесь, мистер Уоллес. Мисс Керч предупредит вас, как только появится мисс Торнсен.
      Я с удовольствием погрузился в удобное кресло, так как голова у меня просто раскалывалась, несмотря на все искусство Сюзи и пять таблеток аспирина, которые она насильно втолкнула в меня.
      Когда Сюзи пришла вчера вечером, входная дверь была полуоткрыта, я без чувств валялся на полу, а надпись на стене объяснила ей все остальное. Она никогда не терялась в трудных обстоятельствах и тотчас же пришла мне на помощь. Втащила меня на диван и, обнаружив у меня за правым ухом шишку размером с куриное яйцо, она метнулась на кухню и тут же принесла ледяной компресс, нежно приложив его к опухоли. Через десять минут после этого я пришел в себя и, мысленно прокрутив в обратном порядке всю катушку, восстановил картину.
      - Извини, дорогая, - пролепетал я, - кто-то неожиданно нагрянул ко мне.
      - Помолчи, дорогой. Попробуй-ка перебраться в кровать С ее помощью я разделся, влез в пижаму и кое-как добрел до кровати - Две порции виски со льдом были бы сейчас как нельзя кстати, - пробормотал я, опуская разламывающуюся голову на подушку.
      - Никакого алкоголя, - твердо заметила Сюзи, - возможно у тебя сотрясение мозга Я вызову врача.
      - Я себя чувствую нормально. Никакого врача. Всего лишь маленький щелчок по черепу, неплохое испытание на крепость. Я даже рад. Завтра все будет хорошо, а сейчас дай мне что-нибудь выпить.
      Укоризненно вздохнув, она вышла, а я услышал, как она на кухне готовит напиток. Когда она вернулась, мне уже было немного легче, и я с удовольствием заметил, что для себя она тоже что-то взбила.
      - Все хорошо, - сказал я. - Не смотри на меня так трагически.
      Она немного отпила из бокала и вздохнула.
      - Ты напугал меня насмерть, Дирк. Что же все-таки произошло?
      - Не забивай свою милую головку ненужными мыслями. Сейчас я работаю над одним делом, и по-видимому это кому-то не по душе.
      Сюзи понимающе кивнула головой. Она знала, что я не могу распространяться о своей работе. Таковы условия, принятые в агентстве.
      - Хорошо. Тогда я дам тебе три таблетки снотворного и ты уснешь.
      Она вышла в ванную и принесла таблетки.
      - Теперь я пойду.
      - Мне было бы намного лучше, если бы ты легла со мной.
      - Ни в коем случае. Прими таблетки. Так как сильная боль в голове не проходила, я не стал настаивать и проглотил предложенные ею таблетки.
      - Завтра я приведу маляров, и они перекрасят стену... А как им удалось попасть сюда?
      - Замок-то простой, подобрать ключи очень легко.
      - Хорошо. Я приведу также и слесаря, пусть поставит хороший замок. Ключи будут в почтовом ящике.
      Наклонившись, она поцеловала меня и выпорхнула из квартиры.
      Я хорошо выспался, и хотя голова все еще сильно болела, утром мы встретились с Биллом у его дома в 9.15. Каждый на своей машине мы отправились в банк. Мы приехали раньше, и у меня осталось время пересесть в его машину и рассказать о событиях прошлого вечера.
      - Начинаются неприятности, Дирк, - сказал он.
      - Похоже. Неприятности - наша специальность.
      - Но что-то уж очень быстро. Кто-то, видимо, шепнул этим ребятам, что ты сел на хвост Анжи. Среагировали они сразу. Но кто же мог это сделать?
      - Вот это нам и предстоит узнать. Так как время приближалось к 9.45, я выскользнул из его машины - Я подам тебе знак, - сказал я и вошел в вестибюль банка.
      Я сидел в кресле, притворяясь, что читаю "Парадиз-Сити Геральд", в то же время поглядывая одним глазом в сторону мисс Керч, которая то и дело переключала кнопки своего интеркома, что-то спрашивая при этом и отвечая с кислым выражением лица. Неожиданно она поднялась и, выйдя из-за стола, расплылась в подобострастной улыбке. От прежней холодной суровости не осталось и следа. Я понял, что великий момент наступил.
      По вестибюлю шла девушка, приветствуемая швейцаром. Она легко и быстро двигалась в сторону кабинета мистера Акленда, так что у меня было несколько секунд, чтобы рассмотреть ее.
      Тонкая, как спичка, плоская, как доска, эта тростиночка носила на голове такую огромную шляпу, в которых работают пеоны на полях в Мексике. Шляпа была так глубоко надвинута, что почти совсем скрывала лицо. На глаза были надеты солнечные очки с огромными диаметрами линз, ниже шла широкая темная блуза и обычные синие джинсы, которые носят во всем мире. Весь этот маскарад завершался простыми сандалями. Так могла выглядеть любая девушка-туристка.
      Мисс Керч уже семенила рядом с ней к кабинету Акленда. Я же поспешил к Биллу.
      - Этот цыпленок в невообразимой шляпе и джинсах, - сказал я. - Ты засек, когда она входила?
      - Я сразу подумал, что это она. Вон ее автомобиль, впереди за две машины от нас. Это "фольксваген".
      - Хорошо, Билл. Я пока пристроюсь возле тебя, подождем, когда она выйдет, а потом разойдемся и за ней.
      Через десять минут она появилась. На этот раз она несла небольшой пластиковый портфель, которым ее несомненно снабдил Акленд и который был набит десятью тысячами долларов крупными купюрами.
      Проследить за ней было совсем нетрудно. Она двигалась с нормальной скоростью, не оглядываясь, не петляя, а обогнув бульвар, прямо направилась в район порта. Затем, свернув налево, она миновала причалы, где мирно покачивались яхты миллионеров, затем еще один поворот и вскоре остановилась у причала, но на этот раз с утлыми рыбацкими лодками. Здесь все только начинало оживать: рыбаки спускались вниз к своим посудинам, готовясь ко второму выходу в море. Тут же за столиками неряшливые длинноволосые хиппи, едва отошедшие от сна, попивали вчерашний кофе.
      Анжела остановила машину, а Билл, проехав мимо, припарковал свой "оулдз" немного в стороне и заглушил мотор. Выйдя из машины, я успел увидеть, как Анжела прошла через набережную, обходя тяжелые "кары" и направилась к оазису баров, кафе и захудалых ресторанчиков. Я увидел, как она вошла в помещение, напоминавшее обветшалый склад, с вывеской "Блэк Кэзет", а чуть пониже черной краской было написано: "Дискотека, напитки, закуски".
      Я медленно брел за ней, оглядываясь по сторонам, пока не уперся лбом в залапанную грязными пальцами стеклянную дверь. На ней было выведено:
      "ТОЛЬКО ДЛЯ ЦВЕТНЫХ БРАТЬЕВ. БЕЛЫМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН. ПРЕДУПРЕЖДАЕМ!" Немного поразмыслив, я решил, что еще не время совать свой нос в это осиное гнездо. Довольный тем малым, что уже имел, я вернулся к Биллу.
      - Только для черных, - сказал я ему. - Подожди здесь и проследи, сколько времени она проторчит здесь, а я попробую что-нибудь разузнать об этом бараке.
      Я направился в самый центр набережной к таверне "Нептун", где надеялся разыскать Эла Барни.
      Этот предмет местного пейзажа, как всегда, прочно восседал на кнехте, держа в руке пустую пивную банку, и мрачно взирал на море. Его кличка "Ухо к земле", утвердившаяся за ним с давних пор, не только не раздражала его, а даже наоборот, была предметом его вожделенных амбиций. Он даже утверждал, что сам придумал для себя эту кличку. Можно с уверенностью сказать, что мимо этого человека ничего не проходило. Его необъятная фигура, как губка, впитывала огромное количество информации и море пива. Не было никаких портовых махинаций, о которых он бы не знал. Он знал также всю припортовую "шваль", и все знали его. Лысый, в грязной пропотевшей рубахе и замызганных, выцветших брюках, он едва держал на коленях свое огромное переполненное пивом брюхо. Его пути часто перекрещивались с путями агентства "Акмэ". Детективы заливали его пивом и выуживали из него нужную информацию.
      Увидев меня, он улыбнулся своей акульей пастью и выбросил пустую пивную банку в море.
      - Рад видеть вас, мистер Уоллес, - сказал он. - Я как раз подумывал о том, что пора завтракать.
      - Пошли в "Нептун", - сказал я - Я куплю тебе пива и оплачу твой завтрак, Эл.
      - Звучит вполне по-джентельменски.
      Он "снялся" с кнехта и, переваливаясь, направился в "Нептун". Я последовал за ним.
      Внутри темного, мрачного бара Барни махнул рукой Сэму - негру-бармену.
      - Завтрак, Сэм, - сказал Барни, - да пошевеливайся.
      - Да, мистер Барни, - пробормотал Сэм, одаривая меня своей добродушной, сияющей улыбкой. - А вам, мистер Уоллес? Кофе или еще что-нибудь?
      Зная, что у Сэма ужасный суррогат, а не кофе, я отрицательно покачал головой.
      - Немного позже, Сэм. Я уже завтракал. Барни сел за свой любимый стол в углу. Я опустился рядом с ним.
      - Как дела, мистер Уоллес? - спросил он. - Все хорошо? Выглядите вы отлично. Как поживает полковник?
      Я отлично знал весь ритуал. Барни нельзя было торопить. Ему нельзя было задавать вопросы, пока он не осушит три банки пива и не проглотит первую порцию сосисок.
      - Полковник находится по делам в Вашингтоне, - ответил я, закуривая сигарету. - Я, как видите, в порядке. А ты, Эл?
      - Я тоже молодею, - Барни покачал своей лысой головой. - Но я не ропщу... Приближается туристский сезон. Чудесные люди - эти туристы. Они общаются со мной, фотографируют, угощают. Я рассказываю им истории, от которых они готовы отдать Богу душу. Ведь все любят скандальные истории.
      Подошел Сэм с пинтой пива и большой тарелкой таких безобразно-маленьких сосисок, которые мог состряпать разве что дьявол.
      Барни мгновенно закинул три из них в рот и закашлялся при этом так, что слезы подступили к его глазам. Отдышавшись, он отправил в себя полбанки пива.
      - Вы не понимаете, от чего отказываетесь, мистер Уоллес. Ничего нет вкуснее этого. Попробуйте хоть одну.
      - Спасибо, не хочу.
      Он отправил в рот три сосиски и все повторилось сначала.
      - Для пищеварения великолепно.
      Он допил пиво. Сэм знал весь сценарий и уже спешил с новой банкой. Я терпеливо ждал.
      Наконец сосиски и очередная порция пива бесследно исчезли, а Барни так рыгнул, что в окнах задребезжали стекла.
      - Так что же вы хотите узнать от меня, мистер Уоллес?
      - Что ты знаешь о заведении "Блек Кэзет"?
      - Это грязная негритянская забегаловка. Там танцуют, обжимаются, но посещают очень многие. Я ждал, пристально глядя на Барни.
      - Копы туда не суются, - продолжал он. - Этот амбарчик был куплен одним негром около года тому назад и превращен в клуб. Здесь не так уж много черномазых: в основном вьетнамцы и пуэрториканцы. А в этом местечке собираются только черные и чувствуют себя как дома.
      - И кто же купил эту развалюху, Эл?
      Барни почесал горло. Это был сигнал, который я знал: призыв к новому возлиянию.
      Я дал знак Сэму, у которого уже все было приготовлено.
      - От этих маленьких сосисочек такая жажда... А вы душка, мистер Уоллес.
      - Так кто же все-таки купил этот сарайчик? - повторил я свой вопрос.
      Потягивая пиво, Барни начал отвечать на мой вопрос:
      - Один очень нехороший черный. Даже не пойму, где он раздобыл деньги. Этот сарай он снял в аренду за пять тысяч долларов на десять лет. Думаю, что деньги он взял у своего отца, с которым мы бывало вместе выпивали. Но уже год, как его здесь нет. Теряю хороших друзей.
      - Так как же все-таки зовут владельца? - спросил я.
      - Хенк Смелди. Вам лучше не иметь с ним дела, мистер Уоллес. Это мерзкий и жестокий тип. Он не любит, когда сую" нос в его дела.
      Я ничем не выдал своего волнения.
      - А как зовут его отца?
      - Джон Смелди. Он служит у этой богатой надменной суки миссис Торнсен. Я слышал, что бедный Джон теперь не расстается с бутылкой. Но я его ничуть не виню. Непутевый сын, сбежавшая жена, да еще эта миссис - тут поневоле запьешь.
      - Ты говоришь, что от него сбежала жена?
      - Так точно, мистер Уоллес. Он сам говорил мне об этом. Вся беда в том, что миссис Смелди совсем не ладила с сыном. Это дикий, необузданный тип, а бедный Джон любит его. Они с женой всегда ссорились из-за Хенка. А когда умер мистер Торнсен, они расстались. Джон остался с миссис Торнсен, а Ханна - его жена, живет теперь с дочкой миссис Торнсен и присматривает за ней. Дочка живет отдельно от матери и имеет свой капитал. Да, у этих богачей жизнь что надо. Но я им не завидую. Все эти налоги, разводы - не для меня. Мне нравится моя жизнь - никаких проблем.
      - Счастливец. А о дочери ты что-нибудь знаешь?
      - Говорят, она еще тот орешек. Я слышал, что когда ей было 16 лет, она начала жить с Хенком. Но я вам ничего не говорил, мистер Уоллес. Это только сплетня. Этим многие девушки любят заниматься. А почему бы и нет? Вполне современная вещь. В наше время все было по-другому.
      Неожиданная догадка промелькнула на его лице.
      - Вы интересуетесь Анжи Торнсен, мистер Уоллес?
      - Меня больше интересует Хенк Смелди.
      - Понятно, мистер Уоллес. Будьте осторожны с ним. Он опасен: необуздан и порочен.
      - У Анжи был брат, Терренс Ты о нем что-нибудь знаешь?
      Барни посмотрел на свою пустую тарелку, грустно улыбнулся, затем вопросительно посмотрел на меня. Намек я понял.
      - Не беспокойся, Эл. Сейчас закажем еще.
      - Ведь это мой завтрак и ленч, - пробормотал Барни, подавая сигнал Сэму, который тут же принес полную тарелку сосисок и новую пинту пива.
      - Человек моей комплекции должен поддерживать силы, мистер Уоллес. - Опять три сосиски исчезли у него во рту. Он прожевал их и хмыкнул от удовольствия. Так о чем вы спросили меня, мистер Уоллес?
      - Что тебе известно о Терренсе Торнсене?
      - Очень немного. Он не ладил с отцом, потом ушел из дома и снял в вонючем пансионате в районе порта комнату. Это в Брэкерсе. Да вам это и ни к чему. Это было года два тому назад Говорят, он здорово играл на пианино. Я, правда, никогда его не слышал. Работал он в "Дэд энд Клэб" у Гарри Рича. Его стали тогда называть Терри Зайглер. Я слышал, что с его приходом доход клуба очень возрос и Гарри здорово ценил его. Все эти вихляющие сопляки были без ума от его игры и валили туда валом. Терри играл каждый вечер с девяти вечера до двух часов ночи, но ни с кем не разговаривал - только играл. Месяца три назад он вдруг исчез, и с тех пор его никто не видел, хотя ходил слух, что как будто Хенк нашел его и заставил играть у себя. Но это выдумки, я в это не верю.
      Я решил, что мне уже пора возвращаться. Мне не хотелось, чтобы Барни почувствовал, как я нуждаюсь в информации. Поэтому достал бумажник, вынул двадцать долларов и отдал ему со словами:
      - Держи ухо к земле, Эл, насчет Хенка, Терри и Анжи. И вновь он выдал мне свою акулью ухмылку, схватил купюру движением, которым ящерица хватает муху.
      - Вы знаете, где меня найти, мистер Уоллес. Я буду слушать, что говорят вокруг меня каждую секунду...
      - Пока, Эл.
      Я подошел к нему, оплатил счет и вышел наружу. Утро не прошло даром.
      Я нашел Билла там, где и оставил, сидящим в автомобиле. Он жевал резинку и вытирал платком свою потную шею. " - Ну что, она вышла?
      - Минут десять тому назад. Я не знал следовать ли за ней или ожидать тебя. Она вышла без пластикового портфеля и направилась в город.
      - Хорошо. У меня тоже кое-что есть, - и я рассказал ему о разговоре с Барни.
      - Значит, придется кое-куда проехать, но сначала выпьем пива.
      - Нет, сначала поедем в Брэкерс, - сказал я, - а затем будет пиво.
      - Пусть будет так, - согласился Билл, вытирая платком лицо.
      Мы проехали в район Брэкерс и быстро нашли пансион, о котором говорил Эл Барни, на одной из маленьких улочек. Это было типичное заведение, населенное рабочими, которые днем ездили в город и прислуживали богатым людям. Заведение было замызганным и обветшалым, с облупившейся краской, окруженное роем мелких магазинчиков, торговавших всем: от рыбы до лифчиков. По узенькой улице сновали вьетнамцы, пуэрториканцы, несколько негров, а также престарелые белые женщины с корзинами в руках.
      С трудом найдя место для автомобиля, мы вышли и направились ко входу в пансион.
      - Подожди здесь, Билл, я поговорю с уборщиком. Найти его было нетрудно, так как он тут же подметал метлой дорожку. Это был высокий полный человек в грязной фуфайке и еще более грязных брюках. Опершись на метлу, он следил за моим приближением.
      - Я ищу Терри Зайглера, - сказал я, слегка улыбаясь.
      - Очень хорошо, ищите себе на здоровье. У меня другая работа, - и он вновь замахал своей метлой.
      - Где он живет?
      Он остановился, взглянул на меня и спросил:
      - Вы что, полицейский?
      - Он мне нужен, так как ему привалило наследство. Теперь в нем появился интерес.
      - И большое?
      - Точно не знаю: мне не сказали.
      - А что я за это получу?
      - Двадцать долларов, если поможешь. Он почесал свою волосатую руку и продолжал усиленно размышлять, опершись своим массивным торсом о метлу.
      - Говорите Терри Зайглер, мистер?
      - Да.
      - Он года полтора снимал комнату наверху. Платил регулярно, никаких историй у него не было. Работал днем и ночью, а два месяца тому назад он уехал. Вот так сразу, кинул два чемодана в свой "оулдз" и исчез. Больше я его не видел ни разу.
      - Он не сказал, куда поехал?
      - Нет, да я и не спрашивал. Мне-то зачем?
      - Значит, говоришь, на "оулдзе"? А номер не запомнил?
      - Помню, номер у него был простой. Если хотите, можете записать: PC-10001.
      - В его квартиру кто-нибудь въехал?
      - Да, уже через час после его отъезда въехала девчонка Она еще заплатила за два месяца вперед.
      - Кто она?
      - Долли Джильберт. Во всяком случае она себя так назвала. Я о ней ничего не знаю. - Он вновь зашуршал своей метлой, а я решил, что нужна маленькая "смазка", чтобы немного развязать ему язык. Я достал бумажник, извлек из него банкноту в пять долларов и показал ему.
      Увидев деньги, он вновь остановился:
      - Это мне?
      - Да, если будешь более разговорчивым. Мне нужно найти Зайглера. Наверняка кто-нибудь здесь знает что-нибудь о нем, а?
      - Возможно. - Он вновь почесал руку. Я почти слышал хруст косточек в его голове, пока он что-то соображал.
      - Вам, конечно, лучше всего было бы встретиться с мисс Ангус. Она бы могла вам рассказать о Зайглере, так как жила напротив него. Это была очень милая дама, лет под восемьдесят. Она делала у него уборку, время от времени готовила еду и всякое другое. Женщина она была добрая, всем любила угождать. Но больше всего она любила поболтать с людьми. Она и со мной болтала, пока я подметал наверху. Она бы, наверное, могла вам что-нибудь рассказать о Зайглере.
      - А почему могла, - спросил я. - Она что, тоже уехала? Уборщик нетерпеливо пожал плечами, не спуская глаз с купюры, так что мне пришлось расстаться с ней. Он осмотрел ее, поцеловал и всунул в карман своих засаленных брюк.
      - Конечно, уехала, только ногами вперед, через три для после отъезда Зайглера.
      - Что значит ногами вперед?
      - Когда я подметал пол на этаже у мисс Ангус, я заметил, что дверь ее квартиры открыта. Я вспомнил, что не видел ее уже пару дней, так что я вошел внутрь. Мисс Ангус лежала на полу мертвая. Я сообщил копам, и они занялись этим делом. Они стали меня расспрашивать, но я ничего не смог им объяснить, потому что ничего не знал. Тогда они решили, что ее пришил какой-то наркоман из-за денег. Он ударил ее по голове, а потом перевернул вверх тормашками в комнате все, что там было. Уж она-то, наверное, знала, куда уехал Зайглер. Она часто разговаривала со мной о нем, очень хвалила. Он ей очень нравился. Не может быть, чтобы он уехал, не сказав ей ни слова. На него это не было похоже. Вот и все. Может быть, я могу еще что-нибудь для вас сделать?
      - А квартиру мисс Ангус кто-нибудь занял?
      - Пока нет. Она заплатила за три года вперед и въехала со своей мебелью. Ее делом занимается какой-то адвокат. Как только он закончит, квартиру сразу сдадут.
      - А что это за адвокат?
      - Какой-то еврей. Он ко мне тоже приходил.
      - А как его имя?
      Мусорщик вновь почесал руку, а затем сказал:
      - Его зовут Солли Льюис.
      Я понял, что он больше не сможет сообщить мне ничего интересного.
      - Хорошо, благодарю, - сказал я. - Может быть, встретимся еще раз.
      Он удовлетворенно кивнул головой.
      - К вашим услугам, сэр. Приходите, когда будет нужно. Сойдя со ступенек, я направился к Биллу, который, наклонившись над машиной, невозмутимо жевал резинку.
      - Оставайся здесь, осмотрись, - сказал я. - Разузнай адрес адвоката Солли Льюиса. Я скоро вернусь.
      Я зашел в подъезд и поднялся на лифте на последний этаж. Там было всего две квартиры. На двери справа висела табличка "МИСС ДОЛЛИ ДЖИЛЬБЕРТ".
      Я нажал на кнопку звонка, подождал, потом нажал снова, подумав, что в это время дня Долли должна была бы встать. Лишь после третьего звонка дверь со скрипом открылась. Передо мной стояла девушка лет двадцати, блондинка с вьющимися волосами, лицо размалевано тушью и румянами, сжатый в черточку рот все говорило о ее образе жизни. На ней был накинут халат, распахнувшийся спереди. Кроме голубых трусиков на ней ничего не было. Она взглянула на меня и улыбнулась похотливой улыбкой проститутки, которая знает, зачем к ней могут придти.
      - Прости, дружок, я сейчас занята с одним парнем. Зайди через пару часов, не пожалеешь.
      - Что же мне делать? Болтаться два часа? - спросил я дружески улыбаясь. А мой приятель сказал, что тут без осечки. Он тебя очень хвалил.
      Я смотрел мимо нее на большую, довольно комфортабельную комнату со старомодной мебелью. В другом конце комнаты была дверь, которая, по-видимому, вела в спальню. Дверь была приоткрыта.
      - Я бы с удовольствием, - сказала она, - но сейчас... Из спальни донесся грубый голос:
      - Скажи этому сопляку, чтобы он убирался, пока я не встал. Иди сюда и скорее начнем. Ты думаешь, я буду с тобой здесь весь день?
      Девушка перестала улыбаться.
      - Послушай, этот парень бешеный. С ним лучше не связываться. Заходи позже, - и она перед самым моим носом захлопнула дверь.
      По интонации я догадался, что голос, донесшийся из спальни, принадлежал негру. У меня мелькнуло подозрение. Я спустился в лифте на первый этаж и подошел к Биллу.
      - Ну что, узнал адрес?
      - Да, он есть в телефонной книге. Дом ? 67 по Сидом Роуд.
      - Хорошо. Послушай, Билл. Через некоторое время из подъезда появится один черный. Проследи за ним. Я оставлю тебе машину на случай, если он будет на колесах. Будь с ним до конца. Мне почему-то кажется, что это Хенк Смелди.
      - А ты?
      - А я поеду и побеседую с Солли Льюисом. Увидев проезжающее мимо такси, я остановил его и забрался туда.
      Глава 3
      Контора Солли Льюиса была расположена на последнем этаже обшарпанного здания. Она состояла всего лишь из одной комнаты, но с претензией на добропорядочный офис: видавший виды письменный стол, картотека на пыльных полках и дряхлая пишущая машинка бабушкиных времен, стоящая на маленьком столике. Было видно, что печатал сам владелец конторы.
      Он сидел за письменным столом, листая какое-то тонкое досье. Без воодушевления оглядев меня, он поднялся навстречу. Это был мужчина среднего роста, лет тридцати пяти, с густой темной шевелюрой и бородой, которая закрывала почти все лицо, пиджак лоснился на рукавах, а сам он был таким худым, что можно подумать, он питается раз в неделю или еще реже.
      - Чем могу быть полезен? - спросил он и протянул мне руку.
      Пожав ему руку, я достал бумажник и протянул свое служебное удостоверение, разглядывая его.
      Он указал мне рукой на единственный пустой стул, который казался таким хрупким и древним, что я с дрожью опустился на него.
      Он тоже сел, все еще не выпуская из рук удостоверения, затем поднял на меня глаза, в которых засветился луч симпатии.