Корридон окунулся в табачный дым, который висел в воздухе, и заметил, как резко смолкли голоса. Легкие кивки головой и движения рук, указывающих на него, сопровождали его появление.
      Он всегда вызывал изумление и шепот, когда появлялся в Сохо. Он примирился со своей репутацией, как примиряется прокаженный с колокольчиком.
      Ему всегда завидовали и не доверяли. Завидовали его силе и бесстрашному равнодушию к опасности. Даже сейчас, шесть лет спустя после войны, в его деле так и было написано: человек, который может сделать все.
      Его репутация служила ему так же, как имя престижного колледжа служит врачу, юристу или инженеру. Это было его средством к существованию. Те, у кого не хватало мужества рисковать собственной шкурой, нанимали его сделать эту работу за них. Все они говорили одно и то же:“Половина сейчас, остальное после выполнения работы”. Бывало, что он брал половину обещанной суммы, а затем отказывался от работы. “Вы всегда можете возбудить судебное дело” – говорил он в таких случаях и улыбался при этом. Но никто не возбуждал никаких судебных дел. Задания, которые ему поручались, не принадлежали к числу тех, о которых можно было упоминать в суде.
      Удивительно, как долго продолжался этот рэкет. Никому не хотелось признаваться в собственных глупостях, и Корридон рассчитывал именно на это. Корридон продолжал выслушивать различные предложения, назначал свои сроки, принимал первую оплату, а потом бросал дело. Угрызений совести он не испытывал. Уже пять лет он жил в мире мошенников, негодяев, бандитов и воров. Он цинично рассматривал себя как паразита, как главного паразита, живущего за счет других паразитов помельче. Их не приводили к нему, они сами несли свои страхи, свою жадность, свое скудоумие, и, попадая в его руки, становились беспомощными.
      Но это не могло продолжаться долго, и Корридон знал это Рано или поздно об этом станет известно. Рано или поздно, двое или трое этих мужчин откроются друг другу и поймут рэкет Корридона. Они узнают, что их дела взаимосвязаны, что Солли, Лью, Питей и множество других обобраны до нитки. Тогда будет сказано последнее слово, и дверь захлопнется у него перед носом. Ему придется придумывать новый способ добычи денег. Слово было сказано. Месяц прошел, и к нему никто не приходил. Шли дни и пачка фунтов, которую Корридон носил с собой, заметно умешыпилась в объеме. В этот вечер у него осталось всего пятнадцать фунтов – самая маленькая сумма, которая когда-либо была у него после армии.
      Но это не беспокоило его. Корридона ничего не беспокоило. Он верил в свою судьбу: всегда есть начало и конец, о том, что случается между этими двумя положениями, он не хотел думать. Он считал более важным и удобным знать, что он сам не более, чем заинтересованный зритель. Он знал, что может изменить свою судьбу, если пожелает, но его не интересовало это. Он предпочитал медленно плыть по течению, следуя внешним влияниям, неожиданным обстоятельствам и людям – особенно людям, вносившим разнообразие в его жизнь.
      В этот вечер скорее от скуки, чем по делу, Корридон пришел в клуб “Аметист” – один из мрачнейших ночных клубов в Сохо, в надежде, что с ним случится что-нибудь такое, что избавит его от безделья предыдущего месяца.
      Владельцем клуба был Зани. В безупречном темно-голубом смокинге, с тщательно уложенными черными волосами, он стоял за стойкой бара и толстыми пальцами беззвучно постукивал по прилавку.
      Он заметил, что Корридон сел за стол в тускло освещенном углу, и нахмурился. Ему не хотелось видеть Корридона в своем клубе. Он слышал, что у него нет денег и боялся, что тот попросит у него в долг. Он уже решил, что отказать ему было бы неумно. На Корридона неприятно действуют подобные отказы.
      Сам щедрый, он одалживал деньги любому, кто просил у него, не беспокоился о возврате и рассчитывал на подобное отношение к себе. Он никогда не обращался к Зани за деньгами, но Зани знал, что, рано или поздно, это случится, а он с большим неудовольствием расставался со своими деньгами.
      Корридон сдвинул шляпу на затылок и огляделся.
      Здесь было около тридцати мужчин и женщин. Некоторые сидели на высоких стульях у стойки бара, другие стояли в проходах, некоторые сидели за столами. Но все пили, курили и разговаривали.
      После того как он сел, на него перестали обращать внимание, и он усмехнулся, вспомнив недавнее прошлое, когда они толпой окружали его, предлагали выпить, пытаясь привлечь его внимание и завладеть его дружбой, как знак собственной значимости.
      Корридона не трогало, что его игнорировали. Это забавляло его. Но их равнодушие к нему являлось предупреждающим знаком. Ему придется выбирать новую территорию, от чего он до сих пор отказывался, знакомиться с новыми людьми и создавать заново свою репутацию, прежде чем удастся подцепить кого-нибудь на крючок.
      Но где выбрать место? Он задумчиво потер массивную челюсть. В Хаммерсите. Он скорчил гримасу. Это было бы на ступень или две ниже. Можно попробовать Бирмингем или Манчестер. Но там достаточно своих рэкетиров, вымогающих деньги, и это место его не прельщало. Если он постарается, то сможет найти место, где будет счастлив. Он знал, что в мрачном и влажном Манчестере он никогда не будет счастлив. Тогда Париж.
      Он закурил сигарету и подозвал официанта.
      Да, Париж. Он уже шесть лет не был в Париже. После Лондона больше всех других столиц мира он любил Париж. Там у него было много знакомых. Он знал, где нужно заводить необходимые связи, но сперва ему надо раздобыть денег. Бесполезно ехать в Париж без денег. Ему нужна была поддержка в течение нескольких недель, пока он не подцепит кого-нибудь на крючок. Ему также надо жить соответствующим образом. Чем солиднее будет впечатление, тем лучше. Для начала ему понадобится, по меньшей мере, две тысячи фунтов. Перед ним остановился официант.
      – Большую порцию виски и содовую, – приказал он и, заметив, что к нему направляется Милли Льюис, добавил: – Принесите две порции.
      Милли было двадцать шесть лет, это была крупная и красивая блондинка. Ее голубые глаза поражали своей пустотой, широкий рот был искривлен в вечной улыбке. У нее была маленькая дочь, но, не было мужа и ей приходилось выходить на улицу. Корридон знал ее уже два года. Он одобрял ее привязанность к дочери, оправдывал ее профессию и одалживал ей деньги, когда она была в трудном положении.
      – Хэлло, Мартин, – сказала она, останавливаясь у стола. – Ты занят?
      Он посмотрел на нее и покачал головой.
      – Сейчас принесут для тебя выпивку, – сказал он. – Хочешь сесть?
      Она оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что ее заметили.
      – Ты не возражаешь, дорогой?
      – Не называй меня так, – раздраженно сказал он. – И садись. Почему я должен возражать?
      Она села, сунув зонт в сумку под стул. На ней был серый фланелевый костюм, подчеркивающий ее красивую фигуру. Он подумал, что она выглядит достаточно привлекательной и вполне может крутиться возле “Рицы”.
      – Как дела, Милли?
      Она повернула к нему свое личико и засмеялась.
      – Неплохо. Действительно неплохо. Конечно, не слишком хорошо, что я упустила этого американца.
      Официант принес выпивку, и Корридон тут же расплатился. Милли, которая ничего не упускала, подняла глаза.
      – А ты как, Мартин? Он пожал плечами.
      – Да так. Как Сюзи? Лицо Милли осветилось.
      – О, у нее все прекрасно. Я была у нее в воскресенье. Она уже начинает разговаривать. Корридон усмехнулся.
      – Ну, раз начала, то теперь ее никогда не остановить. – сказал он. – Передай ей привет. – Он сунул руку в карман, отделил одну банкноту и, вытащив ее из кармана, протянул ей. – Купи ей что-нибудь. Дети любят подарки.
      – Но, Мартин, я слышала…
      – Никогда не говори мне того, что ты слышала. – Его серые глаза потемнели. – Делай, что тебе говорят, и помалкивай.
      – Да, дорогой.
      В дальнем углу Макс, худой, невысокий мужчина в красно-белой клетчатой рубашке и фланелевых мешковатых брюках начал играть на пианино. Макс был в клубе с момента его открытия. Говорили, что у него туберкулез, рак, но он и не признавал, и не отрицал этого. Во время войны он не служил в армии, всегда сидел в клубе и играл на пианино. Так проходили ночь за ночью, без отдыха.
      Милли начала напевать мелодию, постукивая в такт каблуками.
      – Он хорошо играет, правда? – спросила она. – Как бы я хотела делать что-нибудь хорошее. Например, играть, как он. Корридон усмехнулся.
      – Не прибедняйся, Милли. Макс был бы рад зарабатывать столько же, сколько и ты. Она скорчила гримасу.
      – Я хочу тебе кое-что показать, Мартин. Держи так, чтобы никто не видел. – Она вытащила из-под стула свою сумочку, открыла ее, достала какой-то маленький предмет и сунула ему в руку. – Ты знаешь, что это?
      Корридон осторожно открыл руку. Это был кусок белого камня, по форме напоминающий кольцо с плоским верхом. Он хмуро покрутил его в руке, потом поднял голову и посмотрел на Милли.
      – Где ты это взяла, Милли?
      – О, я нашла.
      – Где?
      – В чем дело, Мартин? Не будь таким таинственным.
      – Я не знаю ничего определенного. Это нефрит и готов держать пари, что это кольцо для большого пальца стрелка из лука.
      – Что?
      – Ими пользуются китайцы. Я бы сказал, что оно фальшивое. Я не знаю точно, но если это не так, оно стоит денег. – Сколько?
      – Понятия не имею. Возможно сотню, а может и больше.
      – Ты хочешь сказать, что такие кольца носят стрелки из лука?
      – Да. Они используют это для натягивания тетивы. Если это кольцо не фальшивка, оно относится к 200 году до нашей эры. Лицо Милли дрогнуло.
      – До нашей эры? Корридон улыбнулся.
      – Не волнуйся, возможно, это копия. Где ты его нашла?
      – Должно быть его уронил один из моих клиентов, – осторожно ответила Милли. – Я нашла его под кроватью.
      – Лучше отдать его копам, Милли, – сказал Корридон. – Если оно подлинное, поднимется шум. Я не хочу, чтобы тебя посадили в тюрьму.
      – Он не знает, что я нашла его, – возразила Милли.
      – Он скоро узнает об этом, если ты попытаешься продать его. Милли протянула руку, и Корридон под столом вернул ей кольцо.
      – Ты думаешь, он назначит вознаграждение?
      – Возможно.
      Она задумалась на мгновение и покачала головой.
      – Надеюсь на лучшее. Если оно что-нибудь стоит, то они могут не дать мне вознаграждения. Знаю я их. Они станут утверждать, что сами нашли кольцо.
      Корридон подумал, что так оно и будет, но вслух сказал другое.
      – И все же тебе лучше избавиться от него, Милли. Его легко можно проследить.
      – Ты не хотел бы купить его, Мартин? Скажем за полсотни. Корридон засмеялся.
      – Может быть, оно стоит не больше пятерки. Нет, спасибо, Милли, это не по моей части. Я бы не знал, куда его сунуть. Если оно подлинное, слишком опасно его иметь. Если это подделка, оно ничего не стоит.
      Милли разочарованно вздохнула и сунула кольцо обратно в сумку, – Ну, хорошо, я что-нибудь с ним сделаю. Может Зани мне даст за него что-нибудь?
      – Не надейся. Он не возьмет его.
      – Я не знала, что это нефрит, и не думала, что нефрит может быть белым. Я думала, что он желтый.
      – Ты думала об янтаре, – терпеливо сказал Мартин.
      – Да? – Она удивленно посмотрела на него. – Возможно, откуда ты знаешь все эти вещи. Как только я его нашла, то поняла, что только ты сможешь мне сказать, что это такое.
      – Если бы ты иногда посещала Британский музей, ты бы тоже знала это, – улыбнулся Корридон.
      – О, я бы умерла там от скуки. – Она взяла зонтик. – Впрочем, своди меня туда. Ну, я пошла. Спасибо за подарок для Сюзи. Я куплю ей Микки Мауса.
      – Хорошая идея, – сказал Корридон и смял окурок сигареты. – И не забудь избавиться от кольца. Отдай его первому попавшемуся копу и скажи, что ты нашла его на улице.
      Милли захихикала.
      – Думаю, так и надо сделать. Представляю себе его лицо, когда я дам ему кольцо. Пока, Мартин.
      Позже Корридон покинул “Аметист” к явному облегчению Зани, так как он не попросил у него денег. Мысль об этом никогда не приходила Корридону в голову. Он направился в свою квартиру на Гроссвепармелос.
      По дороге он заметил Милли, стоящую на углу Пикадилли и Олбермарл-стрит. Она разговаривала с худощавым мужчиной в темном пальто и шляпе. Корридон посмотрел на нее, проходя мимо, но она не заметила его. Она взяла мужчину под руку и они пошли по улице, направляясь к дому, где у Милли была квартира.
      Корридон не обратил особого внимания на ее спутника. Он бросил на него лишь быстрый равнодушный взгляд. Обычно он был чрезвычайно наблюдательным и мог подробно описать человека. Но сейчас его ум был занят собственными проблемами, этот мужчина представлял для него всего лишь бесформенную темную фигуру.

      Вот уже год Корридон жил в трехкомнатной квартире над гаражом, расположенным позади госпиталя Сент-Джорджа. Каждый день к нему приходила женщина для уборки, а питался он вне дома. Своей небольшой гостиной с убогой обстановкой он почти не пользовался. В ней было сыро и мрачно.
      Спальня также была сырой и мрачной. Окно ее выходило прямо к высокой стене, которая закрывала свет. Но Корридона это не волновало. Он не хотел быть связанным домом. У него было мало одежды и ничего такого, чем бы он дорожил. Он в любой момент мог бросить квартиру и никогда не возвращаться сюда.
      Как место для сна она подходила и имела несколько преимуществ. Квартира находилась рядом с Вест-Эндом. На каждом окне были решетки, а передняя дверь была солидной и крепкой. Остальные комнаты над гаражом были заняты разными коммерческими фирмами, работники которых уходили в шесть часов, и Корридон оставался единственным обитателем этого стойла.
      На следующее утро он проснулся в восемь часов и, уставясь в потолок, задумался о необходимости отъезда из Англии.
      Продолжая размышлять о своих делах, он встал, побрился и начал переодеваться. Двести фунтов! Сейчас это казалось невозможным.
      Едва он закончил завязывать галстук, как в дверь постучали.
      Он спустился вниз по лестнице, которая вела к единственному входу в квартиру, и открыл дверь, ожидая увидеть почтальона. Вместо него он увидел перед собой сияющее лицо инспектора Роулинса из Центрального бюро уголовных расследований.
      – Доброе утро, – сказал Роулинс. – Ты как раз тот парень, который мне нужен.
      Роулинс был крупным мужчиной с широким красным лицом, лет пятидесяти. У него всегда был такой вид, будто он только что вернулся из отпуска с берега моря. И даже после шестидесяти часов непрерывной работы он был энергичен и бодр. Корридон знал его как храброго, работящего и добросовестного работника, безупречно честного, но хитрого полицейского. Человек, скрывающий ясный ум за широкой сияющей улыбкой здорового деревенского священника.
      – А, это ты, – хмуро пробормотал Корридон. – Чего тебе надо?
      – Уже позавтракал? – спросил Роулинс. – Я бы не отказался от чашечки чая, если ты только начал.
      – Заходи, – сказал Корридон. – Чая не будет. Если не возражаешь, могу предложить кофе.
      Роулинс проследовал за ним вверх по лестнице и прошел в маленькую мрачную гостиную. Пока Корридон готовил кофе, Роулинс медленно бродил по комнате, мягко насвистывая и ничего не упуская из вида.
      – Не могу понять, почему ты живешь в подобной дыре, – сказал он. – Почему ты не найдешь себе что-нибудь поудобнее?
      – Эта квартира меня устраивает, – отозвался Корридон. – Ты же знаешь, что я не домосед. Как твоя жена?
      – Прекрасно, – отозвался Роулинс, прихлебывая кофе, принесенное Корридоном в гостиную. – очевидно, она сейчас удивляется, где я. Несладкая жизнь у жены копа.
      – Прекрасная возможность обманывать жену и рассказывать ей сказки.
      Корридон закусил сигарету и задумчиво оглядел Роулинса. Обычно тот не приходит в гости к людям просто так. Любопытно, что его привело сюда в такой ранний час.
      – Я уже вышел из этого возраста. А где ты провел прошлую ночь, старина? – спросил Роулинс.
      Корридон стряхнул пепел на ковер и мягко растер подошвой.
      – Когда-нибудь, Роулинс, я упаду в обморок от твоих хитростей. Что случилось? Роулинс улыбался.
      – Ты никогда не умел делать выводов, старина. В этом твой недостаток. Ты мне нравишься, Корридон. Конечно, ты чрезмерно хитрый парень, иногда тебе не хватает честности и ты несколько жесток, но…
      – Хорошо, хорошо, – перебил его Корридон. – У меня нет настроения для шуток. Что случилось?
      Роулинс несколько смутился. Корридон, который очень хорошо знал его, не принимал этого смущения всерьез. Он знал все выражения лица Роулинса и знал, что они означают.
      – Ты разговаривал с Милли Льюис вчера вечером? – спросил он и бросил быстрый, резкий взгляд на Корридона.
      “О, боже! – подумал Корридон. – Я так и думал, что она влипнет в историю с этим кольцом. Гадкая, маленькая кобыла!” – Да. Я купил ей выпивку. А что?
      – Ты был, у нее дома?
      – Ты пытаешься острить? – спросил Корридон. Его красное лицо напряглось. – Уж не считаешь ли ты меня способным пойти домой к таким, как Милли?
      – Не волнуйся, – сказал Роулинс. – Ты мог просто проводить ее до дома, не обязательно спать с ней.
      – Этого не было, – сухо ответил Корридон. – А чем вызван твой неожиданный интерес к Милли?
      Роулинс отхлебнул кофе, и его лицо неожиданно стало серьезным.
      – Ты ведь по-дружески относился к ней, не так ли?
      – Да. У нее неприятности? Роулинс покачал головой.
      – Уже нет.
      Наступила долгая пауза, в течение которой Корридон изумленно рассматривал Роулинса.
      – Что это значит?
      – Она умерла, старина.
      Корридон отодвинул от себя чашку и встал. Легкая дрожь пробежала по его телу.
      – Умерла? Что случилось? Роулинс нахмурился.
      – Вчера вечером она была убита. Около половины двенадцатого.
      – Понимаю. – Корридон медленно прошелся по комнате, заложив руки в карманы. Он был потрясен. Милли была частью его прошлого. Он знал, что ему будет недоставать ее.
      – Мы не знаем, с чего начать, – продолжал Роулинс. – Подобных дел у нас еще никогда не было. Я подумал, может быть, ты что-нибудь знаешь об этом деле. Она не говорила тебе, что собирается с кем-либо встретиться?
      – В одиннадцать она ушла из “Аметиста”, – сказал Корридон. – Я ушел десять минут спустя. Я видел, как она разговаривает с мужчиной на углу Пикадилли и Олбермарл-стрит. Потом они пошли вместе в сторону ее квартиры.
      – Значит, это было, примерно, в двадцать минут двенадцатого?
      Корридон кивнул.
      – Не проси меня описать его. Я не обратил на него ни малейшего внимания. Проклятие! Теперь я жалею об этом! Все, что я могу сказать тебе, это то, что он был худощав и носил темное пальто и шляпу.
      – Жаль, – сказал Роулинс и задумчиво потер челюсть. – Обычно ты более наблюдателен. Да, это нам не поможет.
      Корридон выплюнул сигарету и закурил новую. Он хмуро стоял у окна. Его мысли перешли от Милли к ее дочери. С ребенком надо что-то делать. Он знал, что у Милли нет ни гроша за душой. Значит, ему еще больше, чем раньше, понадобятся деньги.
      – Достаточно грязная смерть, – спокойно проговорил Роулинс. – Очевидно, маньяк.
      Корридон повернулся к нему. Что случилось?
      – Перерезано горло, – ответил Роулинс. – Должно быть парень потерял голову. Придется наблюдать за другими девушками. Безмотивные сексуальные преступления всегда дьявольски трудно раскрыть.
      – Ты уверен, что это безмотивное преступление?
      – Во всяком случае, так оно выглядит. Это не первая проститутка, убитая подобным образом, – усмехнулся Роулинс. – И не последняя. – Он резко выпрямился на стуле. – Ты что-нибудь знаешь о мотиве?
      – Что-нибудь украдено? – спросил Корридон. – Сумочка на месте?
      – Да. Насколько я знаю, ничего не пропало. Что ты имеешь в виду?
      – Возможно ничего, – ответил Корридон. – Вчера вечером она показала мне нефритовое кольцо, которое она нашла у себя в комнате. Она сказала, что его забыл кто-то из ее посетителей. Она хотела узнать его ценность.
      – Нефритовое кольцо? – Роулинс изумленно уставился на Корридона. – Что за кольцо?
      Теперь Корридон изумленно уставился на Роулинса.
      – Это копия кольца, которыми пользуются лучники. Во всяком случае, я думаю, что это копия. Если оно подлинное, то стоит очень дорого. Такие вещи изготавливались за двести лет до нашей эры.
      – Вот как? – Роулинс встал, – Значит, она показала кольцо тебе?
      – Да. Но что с тобой? Ты смотришь на меня так, будто подозреваешь в чем-то.
      – Я? – Роулинс пожал плечами. – Поедем вместе на квартиру Милли. – Ты поможешь мне найти это кольцо.
      – Хорошо, если ты так хочешь. Но что с тобой?
      – Ничего. Пойдем. Это займет не более пяти минут. Машина стоит на улице.
      – Жизнь полна дьявольских совпадений, не так ли? – проговорил Роулинс, когда они спускались вниз по лестнице.
      – Согласен, – кивнул Корридон. – Но к чему ты заговорил об этом сейчас?
      – В ответ на твои мысли, – неопределенно ответил Роулинс.
      Они сели в машину.
      – Она собиралась продать кольцо? – спросил Роулинс, когда они проезжали мимо парка.
      – Если бы она сумела найти покупателя, я думаю, она бы его продала. Я говорил ей, что надо отдать кольцо в полицию. Я говорил, что ее легко проследить, если с кольцом что-нибудь не так, и советовал отдать его первому встречному копу. Возможно, она это сделала.
      – Надеюсь.
      В этот час на Пикадилли движение было небольшое, и через несколько минут они добрались до квартиры Милли на Олбермарл-стрит.
      – Ее уже увезли, – сказал Роулинс, – но в комнате ничего не тронуто.
      – Я смогу побыть в ней, если ты это сумел, – с сарказмом сказал Корридон.
      – Не сомневаюсь. Я забыл, что тебя не пугают такие вещи. У входа в квартиру стоял полицейский, который отдал честь при их приближении.
      – Ятес еще здесь? – спросил Роулинс.
      – Да, сэр.
      – Пошли, – кивнул Роулинс Корридону и спросил: – Ты ведь не бывал здесь?
      – Здесь нет, – хмуро отозвался Корридон.
      Роулинс толкнул дверь, и они вошли в светлую спальню, где сержант Джон Ятес с двумя детективами в штатском снимали отпечатки пальцев с двери в ванную.
      В дальнем конце комнаты стояла кровать. Корридон сунул руки в карманы и прошел в комнату. Постель, стена у изголовья постели и ковер были забрызганы кровью.
      – Ее кровь, – мрачно сказал Роулинс. – Он перерезал ей горло, и она не успела закричать.
      – Мне не нужны детали, – сказал Корридон. – Оставь их при себе.
      Роулинс подошел к комоду. В верхнем ящике лежала сумка Милли. Он открыл ее и вывалил содержимое на пол. Здесь была пудреница, портсигар, бумажник с шестью пятифунтовыми банкнотами, грязный носовой платок и несколько визитных карточек, перехваченных резинкой. Роулинс заглянул в сумку.
      – Здесь ничего нет. Эй, Ятес!
      Ятес, невысокий, широкоплечий мужчина с седой головой и внимательными голубыми глазами подошел к ним. Он без интереса осмотрел Корридона и уставился на Роулинса.
      – Ты не видел здесь кольца из белого камня? – спросил Роулинс. – Возможно, это белый нефрит.
      – Нет, мы здесь все перерыли, но не видели ничего подобного.
      – Поищите еще раз, – сказал Роулинс. – Это очень важно. Постарайтесь, как следует. Я, правда, не думаю, что вы найдете его.
      Ятес приступил к поискам, а Роулинс открыл дверь ванной и поманил к себе Корридона, Ванная была небольшой, и оба мужчины едва уместились в ней. Роулинс закрыл за собой дверь, подошел к унитазу, опустил крышку и сел.
      – Садись на край ванны, – махнул рукой он Корридону.
      – Почему нельзя поговорить там? – спросил Корридон. – К чему такая таинственность?
      – Послушай, – сказал Роулинс. – Есть кое-что такое, о чем я не хочу распространяться. Ты когда видел полковника Ричи в последний раз?
      Корридон не сумел скрыть изумления.
      – К чему ты вспомнил о нем?
      – Перестань валять дурака, – попросил Роулинс. – Ты знаешь, что мне не до шуток. Отвечай на вопрос. Скоро ты сам влезешь в это дело.
      Корридон достал пачку сигарет и протянул Роулинсу. Они закурили.
      – Я не виделся с ним с 1945 года, – сказал он.
      – Он хороший парень.
      Корридон промолчал. Он выпустил струю дыма, и мысли его обратились к недалекому прошлому. Он живо представил себе полковника Ричи, хотя прошло уже более пяти с половиной лет после их встречи. Он бы не стал называть его прекрасным парнем. Это не то слово. Он мог быть очаровательным, когда хотел. Он был человеком, которому вы могли довериться. Он был жестоким. Он послал многих друзей Корридона на смерть. Он жалел их, но не колеблясь посылал туда, где, как он твердо знал, их убьют.
      – Ты хочешь повидаться с ним снова? – спросил Роулинс.
      – Нет, спасибо, – ответил Корридон. – Он захочет, чтобы я работал с ним, а у меня есть все, что мне нужно для жизни и без него.
      Роулинс помрачнел.
      – Жаль. Ему нужны хорошие люди. Это хорошая жизнь: достаточно волнующих впечатлений, свободные путешествия и неплохие деньги.
      – Деньги – навоз, – сухо сказал Корридон. – А волнения мне не нужны. Все это было хорошо во время войны, но не сейчас. Возможно, ты сомневаешься, но я очень люблю жизнь. Но причем здесь Ричи?
      – Я разговаривал с ним вчера, – Роулинс снова озарился улыбкой. – Он сказал, что у него есть для тебя работа. А ты ведь скор на сборы, не так ли?
      Корридон беспомощно пожал плечами.
      – Почему ты суешь нос в мои дела? Я не нуждаюсь в его работе. В конце недели я собираюсь в Париж.
      – Ты? – удивился Роулинс. – К девочкам? Ну и ну, не смею отговаривать тебя.
      – Это кольцо имеет отношение к Ричи? – спросил Корридон. Роулинс кивнул.
      – Я ничего не собираюсь скрывать от тебя. Да, оно имеет отношение к Ричи. Но он сам скажет тебе об этом. Это я имел в виду, когда сказал, что жизнь полна неожиданных совпадений. Сейчас мы поедем к нему.
      – Я не поеду, – быстро сказал Корридон и встал. – Я не буду огорчаться, если никогда больше не увижу его. Для грязной работы найдется немало других людей. Я уже свое отработал.
      Роулинс с сожалением посмотрел на него и встал. На этот раз он выглядел усталым.
      – Не ерепенься, старина. Он захочет услышать о кольце. Речь идет об убийстве. Ты должен хотя бы сотрудничать.
      – Какое это имеет отношение к нему?
      – Большое. – Роулинс едва сдержал зевок. – Поехали. Это недолго.
      Он вышел из спальни.
      – Ты не хочешь, чтобы схватили того парня, который убил Милли? – спросил он. – С твоей помощью мы возьмем его. Она ведь была твоим другом? Разве ты не был крестным отцом ее дочери?
      – Не говори глупостей, – усмехнулся Корридон. – Ты можешь так довести меня до слез. Хорошо, я еду. Роулинс засиял.
      – Я так и думал. Я сказал Ричи, что в ордере на арест нет необходимости.
      – Значит, он по-прежнему прибегает к своим старым трюкам, – мрачно заметил Корридон. – А если бы я отказался, он бы упрятал меня в тюрьму? У него опять пропали бы часы?
      Роулинс закрыл один глаз.
      – На этот раз портсигар. Повернись-ка лучше ко мне спиной, я прощупаю твои карманы.
      Корридон повернулся к нему спиной. Его лицо ничего не выражало.
      – Значит, если бы я отказался, месяц отсидки мне был бы обеспечен?
      Роулинс весело засмеялся.
      – С тобой трудно иметь дело, Корридон. Ты заранее знаешь все ходы. Между нами говоря, на этот раз месяцем бы не обошлось. Минимум два. Ричи действительно очень хочет видеть тебя.

      Толстая и пухлая мисс Флеминг оторвалась от своей пишущей машинки, когда Роулинс и Корридон вошли в приемную.
      Корридон с отвращением посмотрел на нее. Он никак не мог поверить, что женщина может быть такой непривлекательной и так безвкусно одеваться. Он вспомнил, что подумал то же самое пять лет назад, когда пришел проститься с Ричи и впервые увидел ее. За пять с половиной лет в ней ничего не изменилось. Такой же красный и лоснящийся нос, нерасчесанные волосы и одежда в невообразимом беспорядке.
      Он знал, что она чрезвычайно работоспособна. Он знал, что она свободно разговаривает на десяти языках и за работу во время войны награждена орденом. Факт, что она была личной помощницей Ричи, свидетельствовал о ее значительности. Если вы хотите повидаться с Ричи, надо быть полюбезнее с ней. Но несмотря на все ее заслуги и достоинства, Корридон не понимал, как Ричи мог терпеть ее.
      Она подняла голову, равнодушно оглядела их и махнула рукой в сторону двери рядом с ее столом.
      – Пройдите, пожалуйста, – сказала она. – Полковник ждет вас.
      Роулинс широко улыбнулся.
      – Благодарю вас, – сказал он. – Какой сегодня чудесный день, прямо…
      Остальная часть фразы была заглушена стуком пишущей машинки. Мисс Флеминг начала работать.
      – Оставь это для Армии Спасения, – сказал Корридон. – Фанни этим не пробьешь.
      Роулинс неодобрительно покосился на него, открыл дверь и прошел в кабинет.
      Полковник Ричи стоял перед небольшим камином, заложив руки за спину. В нем было более шести футов роста. Широкоплечий, мощный и в то же время стройный, он поражал отличной выправкой. Седые волосы коротко подстрижены, черная повязка скрывает левый глаз, который он потерял в Турции во время Первой мировой войны.
      Он перевел взгляд с Роулинса на Корридона и улыбнулся.
      – Хэлло, Мартин, – сказал он. – Я очень рад вас видеть.
      – Не сомневаюсь, – сухо сказал Корридон. – Они обменялись рукопожатиями. – А вы неважно выглядите, полковник.
      – Мы все не можем вести спокойную жизнь, – отозвался Ричи, продолжая улыбаться. – У меня достаточно работы. – Он указал на кресла. – Садитесь. Я не смогу уделить вам более двадцати минут, у меня деловая встреча в Форин Оффис (МИД).
      Корридон сел, достал сигарету, закурил, а спичку бросил в камин. Испытывая некоторое беспокойство, он огляделся. Корридон злился на себя. Он знал, что Ричи много работает, знал, что тот берет много лишней работы, что у него мало людей. Он укорил себя за то, что не хотел помочь Ричи, но мысль об этом тут же отогнал от себя. Эти дни прошли, больше не было необходимости. Человек, который добровольно взялся бы помочь Ричи, мог быть лишь молокососом. И все же, видя перед собой его лицо с устало опущенными уголками рта и кругами под глазами, он почувствовал некоторое угрызение совести.
      Ричи хорошо относился к нему, и они всегда были друзьями. Это Ричи избавил его от полиции, когда он убил секретаря посла. Сейчас это уже была старая история, но если бы Ричи тогда не вмешался в это дело, многое было бы по-другому. Это благодаря Ричи его наградили орденом и дали небольшую пенсию за раны, полученные им в гестапо. Да, Ричи был хорошим парнем, но это не значит, что у Корридона должно быть желание снова работать с ним.
      – У вас задумчивый вид, – сказал Ричи, наблюдая за ним. – О чем вы думаете?
      Корридон улыбнулся.
      – Меня удивляет, что вы все еще держите здесь эту ужасную мисс Флеминг. Почему вы не посадите в своей приемной кого-либо поярче и посимпатичнее?
      На мгновение Ричи улыбнулся.
      – А в чем дело? Она умна.
      – Не спорю. Возможно, вы не замечаете ее. Ладно, не будем об этом. Роулинс собирается вам кое-что рассказать.
      Роулинс собирался. Он нетерпеливо ждал, когда дойдет до него очередь. Увидев, что Ричи смотрит на него, он быстро и четко доложил об убийстве Милли.
      – Корридон знал ее, – продолжал он, сообщив кое-какие факты о ее жизни. – Вчера вечером он разговаривал с ней. Она показала ему белое нефритовое кольцо, которое нашла в своей комнате, очевидно оброненное кем-то из клиентов. – Белое нефритовое кольцо? – переспросил полковник и лицо его напряженно замерло.
      – Кольцо лучника, – сказал Корридон. – Я думаю, вы видели их в Британском музее. Возможно, у Милли была одна из копий.
      Ричи неторопливо полез в жилетный карман, достал небольшой предмет и кинул Корридону.
      – Похоже? – спокойно спросил он. Корридон поднял с пола упавшее белое кольцо и внимательно осмотрел его.
      – Да. Точно такое же! Оно может быть тем же самым. Ричи покачал головой.
      – О, нет. Это не то же самое. Существует множество таких колец. Я полагаю, что они пронумерованы. Если вы заглянете внутрь, то увидите цифру 12. Вы обратили внимание на номер кольца, которое было у Милли?
      Коррридон подошел к окну и, внимательно присмотревшись, увидел цифры 1 и 2 глубоко выгравированные в белом камне.
      – Боюсь, я не обратил внимание, – ответил он. – Там было темно, и Милли не хотела, чтобы его кто-нибудь видел.
      – Жаль, – сказал Ричи и повернулся к Роулинсу. – Вы, конечно, кольца не нашли? Роулинс покачал головой.
      – Ятес сейчас ищет его, но я сомневаюсь, что он найдет.
      – Он не найдет его, – серьезным тоном проговорил Ричи. – У них была вся ночь для его поисков. – Корридон думает, что видел этого парня, – сказал Роулинс. – Только не обратил на него внимания.
      Корридон почувствовал, как краска заливает его лицо, когда уловил на себе взгляд полковника.
      – Да, я упустил этого парня, – раздраженно сказал Корридон, – но я же не знал, что он собирается убить ее. Вы же знаете, что я теперь не работаю у вас.
      – Не волнуйтесь, – сказал Ричи. – Сейчас делу не поможешь, но я должен сказать, что на вас это не похоже. Легкая жизнь заставила вас растерять свои таланты.
      – Сейчас они мне не нужны, – огрызнулся Корридон. – Почему я должен заниматься чужими делами?
      – Хороший и точный глаз всегда полезен, – отозвался Ричи. – Я помню время, когда вам достаточно было одного взгляда, чтобы запомнить целый газетный лист наизусть. Теперь вы ведь не способны на это?
      – Не знаю. У меня не было причины заниматься этим, – снова огрызнулся Корридон. – Но если это все, что вам нужно, я лучше уйду. У меня есть дела и, кроме того, вы опаздываете в МИД.
      Роулинс встал.
      – Я вам нужен, полковник? Ричи покачал головой.
      – Еще несколько слов, Мартин. Ролинс ушел.
      – Простите, полковник, – заговорил Корридон после паузы. – Я знаю, что вы заняты, поэтому не хочу отрывать у вас время. Мне не нужна работа.
      Ричи уселся за свой большой письменный стол. Он взялся обеими руками за папку и серьезно посмотрел на Корридона.
      – А деньги вам нужны? Корридон улыбнулся.
      – Сейчас военное ведомство не платит таких денег, – сказал он. – Я не собираюсь возвращаться к этой работе.
      – У вас много свободного времени? – спросил Ричи. Корридон хмуро посмотрел на него.
      – Я слышал, что вы стали мошенником, – отозвался Ричи. – У вас далеко не блестящая репутация в Сохо.
      – Роулинс может наговорить много лишнего, – сказал Корридон и снова покраснел. – Вам бы не следовало обращать внимание на его сказки.
      – О, я не обращаю. Кроме него у меня есть другие источники информации. На прошлой неделе я разговаривал с Айзексом. Очевидно, он хотел, чтобы вы контрабандно ввезли сотню швейцарских часов. Он предлагал вам сто фунтов за работу. Вы взяли пятьдесят, но работу не выполнили. Вы полагали, что он не захочет получить деньги обратно, не так ли?
      – Возможно. Но с такими крысами, как Айзеке, это не мошенничество. Откуда вы это знаете? – Корридон погасил сигарету и посмотрел на часы.
      – Боюсь, что в моей работе приходится иметь дело с самыми разными людьми – сказал полковник. – Я согласен с вами в оценке Айзекса, но ваши методы мне не нравятся. Вы можете быть честны по отношению к себе, Мартин? Мне кажется, что вы можете найти менее компрометирующий вас способ добычи денег. Люди говорят, что вам нельзя доверять. Когда же мы работали вместе, я знал, что вам всегда можно доверять.
      – И Брут был честным работником, – улыбнулся Корридон, хотя ему было не до смеха. – Дело в том, полковник, что я больше с вами не работаю и сам отвечаю за свои поступки.
      – Верно. – Ричи нахмурился и сразу сделался ужасно усталым и осунувшимся. – Вы не работаете ни у меня, ни где-либо еще. Могут ли двести фунтов оказаться вам полезными?
      Корридон замер.
      – Это предложение или подарок? Да, мне бы пригодилась эта сумма.
      – У меня есть работа, которую необходимо выполнить” Если она будет выполнена успешно, плата составит двести фунтов, – сказал Ричи. – Вас это устраивает?
      Чистые серые глаза холодно разглядывали его, и Корридон почувствовал себя неловко.
      – Только не говорите мне, что военное министерство готово выплатить эту сумму.
      – А почему бы и нет? Двести фунтов большие деньги. Кажется, к несчастью, вы единственный человек, который может выполнить эту работу, и я готов заплатить вам эту сумму из собственного кармана. – Ричи посмотрел на него и сухо добавил. – Боюсь, что я не смогу согласиться с вашей необычной терминологией: половину сейчас, половину – после окончания работы. Деньги будут выплачены вам после окончания работы.
      – Иногда вы можете быть ублюдком, – засмеялся Корридон.
      – Знаете, можете убираться с вашей мизерной платой. Мне не нужны ваши деньги и не нужна ваша работа! Ричи улыбнулся.
      – Я рад слышать, что вам не нужны мои деньги, – сказал он.
      – Жаль и работу. Может мне лучше обратиться к вашим патриотическим чувствам? Корридон встал.
      – Вы зря тратите время. Почему вы выбрали меня? Почему вы сами не можете выполнить эту работу, если она такая важная?
      – Я выбрал вас потому, Мартин, – просто сказал Ричи, – что эта работа может быть выполнена человеком без чести, человеком лживым и грязным. Поэтому я выбрал вас.
      Корридон засмеялся.
      – Я верю, что вы говорите серьезно. Холодные серые глаза встретили его взгляд.
      – Да, я говорю серьезно, – кивнул Ричи. – У вас плохая репутация. Вас не заподозрят. Эта работа вам по душе. Возможно предстоит небольшое ограбление. Я не говорю, что оно будет, но, возможно, что и будет. Хотите послушать?
      Корридон снова сел.
      – Вы, кажется, собирались в МИД? – сказал он, кивая на часы на столе. – У вас есть время?
      Ричи встал, вышел из кабинета, что-то сказал мисс Флеминг и тут же вернулся обратно.
      – Это дело более важное, чем МИД, и оно делает вас тоже более важным.
      – Тогда расскажите мне о нем. Я ничего не обещаю, но послушать – послушаю.
      – Я буду краток, – торопливо заговорил полковник. – В нашей стране существует организация, которая растет количественно и качественно с каждым месяцем. Цель ее работы – нанести как можно больший ущерб нашей стране. Я понятия не имею, кто за ней стоит, но подозреваю, что она финансируется нашими врагами в Европе. Я думаю, что глава организации связан с иностранными силами. Он куплен. Допустим, например, что за ним стоит сила, которой не нравится экспорт нашего угля на их рынок. Они подкупают главу этой организации. Деньги не ограничены. У него есть люди, работающие на шахтах. Он дает им инструкции. Месяц спустя начинается забастовка на шахте и экспортные поставки летят к черту.
      Возьмем другой пример. Вы, должно быть, помните, что министр по европейским делам умер в результате случайного выстрела. Это не было случайностью. У нас нет доказательств, но мы уверены, что это не было несчастным случаем. Он стал мешать одной европейской стране, и эта организация позаботилась о Нем. Я не хочу терять время на подобные примеры. Работа организации: саботаж, забастовки, убийства и дюжина других способов. Мы пытаемся найти, кто стоит за ними.
      Корридон стряхнул пепел на ковер и задумался.
      – Я не вижу здесь своей работы. Надеюсь, вы не думаете, что я смогу найти этого главаря?
      – Я думаю, что вы сумеете. Я думаю, что вы сумеете сделать это быстрее и легче, чем кто-либо другой, кого я знаю.
      – Потому что…
      – Потому что босс этой организации любит людей вроде вас. Он ищет недовольных, ищет людей, нуждающихся в деньгах, людей, не имеющих чувства патриотизма. Вы готовый саботажник. У вас отличное досье со времен войны и ваша теперешняя репутация может его только привлечь к вам.
      – До сих пор этого не случилось.
      – Это потому, что вы не сделали ни малейшего усилия для встречи с ним. Мы взяли одного из его людей. Он пытался уничтожить завод в Харуэлле. Мы нашли у него кольцо и убедили заговорить. Теперь мы знаем, что дом на Вестерн-авеню, который называется Ред Реет – одно из мест их встреч. Человек, которого мы взяли, оказался слишком упрямым и мы с большим трудом заставили его заговорить. Прежде чем мы успели устроить второй допрос, он покончил с собой в камере.
      – И вы хотите, чтобы я посетил Ред Реет и посмотрел, что из этого выйдет?
      – Да. Вы знаете это место? Корридон кивнул.
      – Дом снят майором Джорджем Мэйнворти. Я знаком с ним. Вы думаете, он связан с ними?
      – Возможно, я не знаю. Все, что мне известно, что в этом месте время от времени собираются члены этой организации. Вы займетесь этим делом?
      – Я не знаю. – Корридон встал. – Я скажу вам, что сделаю. Я пойду туда ночью и посмотрю, что случится. Я не стану прилагать никаких усилий для связи с ними. Но если мне будет предложено примкнуть к ним, я приму предложение. Есть шансы, что не случится ничего. В таком случае я бросаю все и уезжаю в Париж. Я ничего не обещаю. Вы меня знаете. Беспокойства меня не пугают.
      Ричи улыбнулся.
      – Я думаю, вы все найдете, Мартин. Да, еще – держитесь от меня подальше. Не пытайтесь связаться со мной ни по телефону, ни письменно. Эти люди, если они вас примут к себе, будут следить за вами. Нельзя их недооценивать. Они существуют уже шесть месяцев и совершили всего одну ошибку. Будьте осторожны.
      Корридон пожал плечами.
      – Не считайте раньше времени цыплят, – заметил он. – Может быть, ничего не случится. Но если случится, как я дам вам знать?
      – Один из моих людей войдет с вами в контакт. Можете предоставить это мне. Какой возьмем пароль?
      – Пароль:“Весна в Париже”, – ответил Корридон с жесткой улыбкой. – У меня есть причина для такого пароля.

      Вскоре после девяти часов вечера того же дня Корридон вывел из гаража, расположенного под квартирой, свою малолитражную машину и поехал в сторону Шефорд Балл.
      Он автоматически управлял машиной, мысли его были заняты другим.
      Уйдя от Ричи, он занимался делами Милли. Она не оставила завещания, и у нее ничего особенного не было – немного различных украшений и шесть пятифунтовых ассигнаций, которые нашли в ее сумочке.
      Корридон убедил Ричи обратить драгоценности в деньги и вручить их адвокатам, которые будут заботиться о Сюзи. Сам он обещал платить за девочку каждый месяц. Зная, что ближайшие несколько месяцев Сюзи обеспечена всем необходимым, Корридон мог вплотную заняться этим делом.
      Ричи сказал, что у организации неограниченные деньги, и Корридон считал, что это может быть правдой. Если организация может устраивать забастовки, значит у нее очень много денег. Возможно, и ему выпадет удобный случай урвать несколько сот фунтов, было бы неплохо.
      “Непохоже, чтобы эта организация держала деньги в банке, – подумал Корридон. – В наши дни слишком много любопытных, и нельзя внести в банк солидную сумму денег, не подвергаясь любопытным расспросам. Деньги должны быть спрятаны в таком месте, откуда их легко достать в любой момент. Очевидно, имеет смысл разыскать это место и пошарить там”.
      Он проехал Уайт-Сити и выехал на Вестерн-авеню. Здесь дорога была гораздо шире, и Корридон прибавил скорость.
      Ред Реет находился в двух милях за аэродромом Иортхол. Дом стоял в стороне от дороги и был скрыт большим восьмифутовым забором. Корридон был здесь однажды со своим другом, членом клуба, и помнил, какая суматоха поднялась при его появлении. Здесь неодобрительно относились к чужакам, даже если они приходили в сопровождении членов клуба.
      Интересно, помнит ли его Джорж Мэйнворти. Возможно, помнит. Он не виделся с ним четыре года. Последний раз они виделись в грязной забегаловке в Сохо. Мэйнворти был пьян и ругался с молодым парнем, который сидел рядом с ним за столом. Ссора началась с тихого, но злобного шепота, потом Мэйнворти неожиданно ударил парня по лицу, и тот вытащил нож. Если бы не вмешался Корридон, Мэйнворти пришлось бы туго.
      Тот бледный и дрожащий ушел, а Корридон угостил парня выпивкой.
      У Корридона была привычка собирать разную паршивую информацию. Со временем его знания людских слабостей и неосмотрительный поступков превращались в нечто ценное для него. Он никогда не знал, когда настанет время использовать те или иные знания, но, тем не менее, он жадно слушал все подряд.
      Молодой человек был готов без конца болтать о Мэйнворти. Возможно, этому также способствовала фунтовая банкнота, скользнувшая ему в руку. Так или иначе, Корридон услышал многое. Парень рассказал, почему Мэйнворти выгнали из армии, и многое другое, рисующее того в неприглядном свете.
      В то время Корридон не знал, как он поступит с информацией, полученной от парня, но сейчас, мчась по Вестерн-авеню, он видел возможность зацепить Мэйнворти.
      Впереди ярко светились алые огни неоновой вывески Ред Реста, и, сбросив скорость, он направил машину ко входу. Он нашел место для стоянки, остановил машину и вылез. К нему тотчас же подошел молодой человек в пурпурной с серебряными позументами ливрее.
      – Добрый вечер, – улыбнулся он Корридону. – Вы член клуба, сэр? – Добрый вечер, – отозвался Корридой. – Нет, я не член клуба. Я хотел бы поговорить с майором Мэйнворти. Молодой человек вяло поднял брови.
      – Прошу прощения, сэр, но майора нельзя увидеть без предварительной договоренности.
      – Это очень плохо, – сказал Корридон. – А здесь есть кто-нибудь, с кем я мог бы поговорить?
      – В чем дело?
      Холодный, твердый голос, прозвучавший сзади, заставил Корридона обернуться. Моложавый мужчина в безукоризненном вечернем костюме, с алой гвоздикой в петлице, не спеша приближался к ним. Он был крепко сложен, широкоплеч. Черные глаза холодно рассматривали Корридона.
      – Кто вы? – спросил Корридон, улыбаясь своей самой милой улыбкой.
      – Я – Бретт, управляющий. В чем дело?
      – Никакого дела. Я хочу видеть майора Мэйнворти.
      – Он знает вас?
      Корридон пожал своими широкими плечами.
      – Он может не помнить меня, – отозвался он. – Мы не виделись с ним несколько лет. Меня зовут Мартин Корридон. Будьте так добры и передайте ему, что я хочу поговорить с ним об Эрни.
      Узкие губы Бретта дрогнули.
      – О ком?
      – Об Эрни. Он поймет.
      Бретт махнул рукой, и молодой человек исчез. Бретт остался на месте, не сводя черных глаз с лица Корридона.
      – В чем дело? – резко спросил он.
      – Ни в чем. Я хочу видеть Мэйнворти.
      – Кто такой Эрни, о котором вы говорите?
      – Спросите Мэйнворти. Если он захочет, он вам скажет. Некоторое время Бретт колебался, потом сердито пожал плечами и резко повернулся на каблуках.
      – Следуйте за мной.
      Корридон последовал за ним по тропинке. Они прошли мимо большого бассейна, в котором плавало несколько мужчин и женщин, мимо клумб с тюльпанами.
      Клуб представлял собой одноэтажное здание со стенами, покрытыми грубой штукатуркой, и соломенной крышей. Неоновые огни, янтарные и бледно-голубые, очерчивали контур крыши.
      Бретт открыл дверь и вошел в ярко освещенный маленький бар. За стойкой сидели мужчины и женщины в вечерних костюмах и пили. Они с любопытством осмотрели Корридона, а две женщины улыбнулись Бретту и помахали рукой. Он кивнул им и прошел мимо стойки к кабинету.
      – Подождите здесь, – сказал он, открывая дверь в дальнем конце кабинета и проходя туда.
      Прежде чем дверь закрылась, Корридон успел увидеть, что там тоже находится кабинет, но гораздо больших размеров, чем тот, в котором он находился.
      Корридон прислонился бедром к столу, закурил сигарету и, полузакрыв глаза, прислушался, но ничего не услышал.
      Прошло примерно минут пять, дверь отворилась и снова появился Бретт.
      – Вы можете войти, – сказал он, махнув рукой в сторону открытой двери, а сам вышел из кабинета.
      Корридон оторвался от стола и вошел во внутренний кабинет. Кабинет был роскошно обставлен, в большом камине весело плясали языки пламени. Перед большими двойными окнами стоял огромный письменный стол, за ним сидел Джорж Мэйнворти.
      Он не изменился с того момента, как Корридон видел его в последний раз. Стал, пожалуй, чуть старше и суше, а его темные, зачесанные назад волосы поредели на висках и посеребрились. Корридон знал, что его возраст приближался к пятидесяти. Он был по-военному подтянут, рот твердо сжат, над верхней губой жесткие усы.
      – Вы хотели меня видеть? – спросил он, оставаясь неподвижным. Его маленькие глазки внимательно и подозрительно уставились на Корридона.
      – Ну да, – беззаботно кивнул Корридон. – Он закрыл дверь и пересек комнату. – Я хочу вступить в этот клуб.
      – Тогда я вам не нужен, – сказал Мэйнворти и его рука потянулась к звонку. – Этими делами ведает Бретт.
      – Не звоните, – сказал Корридон, опускаясь в кресло. – Я предпочитаю иметь дело с вами. Дело не совсем простое. Я осведомлен, что существуют разные формальности и пятьдесят гиней вступительного взноса. У меня нет таких денег, майор, но я намереваюсь вступить в клуб.
      Мэйнворти медленно убрал руку от звонка.
      – Вот как? И вы знаете человека, который поручится за вас?
      – Этот человек – вы, – весело сказал Корридон, – и смею надеяться, что если я найду Эрни, он замолвит за меня словечко. Вы помните его, майор? Последний раз я видел его вами четыре года назад. Он пытался зарезать вас.
      Майор выпрямился, лицо его застыло в напряжении.
      – Значит, вот оно что, – сказал он и в голосе его прозвучала горечь. – Я слышал о вас, конечно. У вас репутация опасного и не слишком разборчивого в средствах человека, не так ли?
      – Боюсь, что именно так, – с легкостью согласился Корридон.
      – Но не сердитесь, я горжусь этим.
      – Почему вы хотите вступить в этот клуб? Корридон смял свою сигарету и потянулся за золотым портсигаром Мэйнворти, который лежал на столе.
      – Уверен, что это очевидно. Мои связи на моей собственной территории больше не в состоянии удовлетворять меня, и это отражается на моем кармане. Здесь же полно богачей, проводящих свой досуг. Здесь простор для охоты. Разве вам это не ясно?
      – Значит, вы собираетесь обирать моих клиентов? – спросил Мэйнворти и придвинул к себе тяжелое пресс-папье. – И вы ожидаете, что я соглашусь с этим?
      – Было бы неразумно отказывать мне в этом, – улыбнулся Корридон. – Давайте будем откровенны друг с другом. Эрни был слишком разговорчив. В то время он был зол на вас и рассказал мне о вас много интересного. Никто не любит скандалы, майор, а скандал возможен. Даже эти чудаки, которые поддерживают ваш клуб, отвернутся от вас, если узнают об Эрни и о том, почему вы так торопливо ушли в отставку из армии.
      Мэйнворти достал сигарету из своего золотого портсигара. Руки его слегка дрожали. Он достал золотую зажигалку и яркий желтый огонек осветил его лицо.
      – Значит, это шантаж. Мне бы следовало догадаться.
      – О, да. Мы же согласились с вами, что я не слишком разборчивый в средствах человек, не так ли?
      – А если я вас сделаю членом клуба?
      – Естественно, я забуду об Эрни. Итак, майор, я вижу мы начинаем понимать друг друга. Не тратьте зря время. Вы в полной безопасности, можете быть в этом уверены, я не предам вас и буду заниматься своей охотой в стороне от вас.
      – Я понимаю. – Мэйнворти с трудом сдержал гнев. Он открыл ящик стола, достал карточку и что-то торопливо написал на ней. – Вот, – сказал он, протягивая карточку. – Но предупреждаю вас, Корридон, если какой-нибудь член клуба подаст жалобу на ваше поведение, вы автоматически выбываете из клуба, и я не сумею вам помочь. У нас есть комитет по рассмотрению жалоб, и они, не задумываясь, вышвырнут вас вон.
      Корридон засмеялся.
      – Не беспокойтесь. Вы не получите никаких жалоб. Моя техника защищена от дураков. – Рад слышать это.
      Пока он говорил, вошла девушка. Корридон повернулся к ней. Она остановилась у двери, представляя собой привлекательную картину: невысокая, стройная и смуглая. Блестящие волосы рассыпаны по плечам.
      – О, простите, – сказала она, – я думала, что вы одни.
      – Входите, мисс Фейдак, – сказал Мэйнворти, вставая. – Я сейчас освобожусь. Что я еще могу сделать для вас?
      Последний вопрос был обращен к Корридону, и девушка быстро взглянула на него. По выражению ее лица он понял, что заинтересовал ее.
      Он встал и улыбнулся ей. И тут же легкая боль пронзила его сердце: он увидел у нее белое нефритовое кольцо древних лучников, висевшее на цепочке, охватывающей ее грациозную шейку.

      – У вас все? – спросил Мэйнворти. – Если вас интересуют правила клуба, Бретт познакомит вас с ними.
      – Благодарю вас, – сказал Корридон и взял карточку. Сунув ее в карман, он вновь поглядел на девушку. В прошлом у него был богатый опыт обращения с женщинами. Он знал, что понравился ей.
      – Вы новый член клуба? – улыбнулась она. Девушка говорила с легким иностранным акцентом, скорее всего австрийским.
      – Только что вступил, – ответил он. – Вы думаете, что мне придется пожалеть об этом?
      – О, нет. Это хороший клуб. Вы увидите, что все члены клуба дружелюбно отнесутся к вам. – Она выжидающе взглянула на Мэйнворти.
      – Мистер Мартин Корридон – мисс Лорин Фейдак, – неохотно представил их друг другу майор.
      – Рад познакомиться с вами, – сказал Корридон, разглядывая кольцо. – Вы тоже относитесь к этим дружелюбным членам клуба?
      – Да, а почему вы спрашиваете?
      – Я надеюсь, что вы можете познакомить меня с окружающей обстановкой. Но, конечно, вы здесь с кем-то? Она засмеялась.
      – Я с удовольствием покажу вам клуб. Я жду брата. Он никогда не отличался пунктуальностью.
      – Прошу прощения, мисс Фейдак, – сердито перебил ее Мэйнворти. – Вы хотели меня видеть?
      – Простите. Да, я хотела обменять чек. Она открыла сумочку и достала сложенный бумажный листок.
      – Я подожду вас в соседней комнате – сказал Корридон и направился к двери. Открывая дверь, он оглянулся через плечо. Мэйнворти внимательно следил за ним. Девушка стояла к нему спиной.
      Она присоединилась к нему минуту или две спустя.
      – Может выпьем? – спросила она.
      – Я хотел предложить то же самое.
      Он открыл дверь и посторонился, пропуская ее. У нее была удивительно легкая походка, совсем как у манекенщицы. “Наверно, она и есть манекенщица”, – подумал он.
      Они сели за низкий столик в уединенном углу бара.
      – У вас великолепная походка, – сказал Корридон. Комплимент был ей приятен.
      – Я занималась моделированием платьев, – пояснила она. – К сожалению, я слишком мала ростом, чтобы быть манекенщицей. Я работала модельершей в Вене.
      Кирридон кивнул. После войны многие люди сменили профессии и страны.
      Я так и подумал, что вы жили в Австрии, – заметил он. – Эмигрировали?
      Она ответила, что эмигрировала из-за брата. Он был замешан в политике и вовремя успел удрать из Вены. Он был заочно приговорен к смертной казни. Теперь они натурализовались здесь, в Англии, которая стала их домом.
      Пока они разговаривали, подошел бармен, и Корридон заказал шампанское.
      – У меня праздничное настроение – пояснил Корридон, увидев ее удивление. – Красивая женщина и хорошее вино дополняют друг друга. Вы счастливы в Англии?
      Да, она была счастлива, а ее брат тосковал по Вене.
      – А чем вы теперь занимаетесь? – спросил Корридон.
      – Я конструирую одежду у Дюма на Бонд-стрит, мой брат – директор бюро путешествий на Мэйфейр-стрит.
      Бармен вернулся с шампанским. Он откупорил бутылку и наполнил бокалы. Корридон сделал глоток. Вино было великолепным и, очевидно, стоило довольно дорого, но угрызений совести он не испытывал.
      Корридон чувствовал, что ему повезло! Он не рассчитывал, что все произойдет так скоро. Не успел он проникнуть в клуб, как столкнулся с одним из членов организации. Возможно, это простое совпадение, но он решил быть осторожным. Ричи предупреждал его насчет этих людей. Они могли следить за квартирой Милли и видеть его с Роулинсом. Они могли следовать за ним до Военного министерства. В этом случае ему легко попасть здесь в западню.
      – Поскольку у нас зашел доверительный разговор, – сказала Лорин, наблюдая за Корридоном, – скажите, чем занимаетесь вы?
      – Я солдат удачи.
      – А что это означает?
      – Солдат удачи – это человек, который ищет для себя выгоды, приключений и удовольствий, – улыбнулся Корридон.
      – Но для подобной работы здесь, очевидно, мало места?
      – Верно, но я не стремлюсь перегружать себя работой. Когда я зарабатываю достаточно денег, я устраиваю себе отдых. Сейчас у меня как раз такой отдых, поэтому я пью шампанское и разговариваю с вами. Что же может быть приятнее? Салют!
      Они выпили.
      – Но я не могу долго оставаться, – сказала она с сожалением.
      – Я жду брата. Сегодня у него день рождения, и я обещала пообедать с ним.
      – Это очень трогательно, – сказал Корридон. – Он откинулся на спинку стула и любовался ее алыми губами и белыми зубами. – Не часто приходится слышать, что брат и сестра собираются вместе отпраздновать какую-либо дату. У вашего брата разве нет других знакомых девушек? Разве это возможно?
      – Нет, – она улыбнулась. – Он очень серьезный, и у него нет времени на девушек. Когда он хочет погулять, то приглашает меня.
      – А вы не настолько серьезны, любите мужское общество и считаете, что ваш брат немного утомителен, хотя вы и очень любите его, так?
      – Верно, – она засмеялась. – Я вижу, вы рассудительный человек.
      – Возможно, но должен вас предупредить, что я не умею развлекать женщин. Было время, когда у меня были хорошие манеры и, как говорили женщины, некоторое очарование. Война изменила все это. Жизнь слишком коротка, поэтому жалко тратить время впустую. Если женщина привлекает меня, я ей так и говорю, если после этого она начинает себя плохо вести, я волен найти себе кого-либо еще. – Он смотрел прямо в ее темные, блестящие глаза. – Вы ужасно привлекаете меня. – Я должна быть польщена? – со смехом спросила она. Он пропустил эту фразу мимо ушей.
      – Вы не смогли бы отделаться от вашего брата?
      – Но это невозможно, у него ведь день рождения.
      – Да, это основательная причина, – нахмурился Корридон. – Тогда я подожду. Жаль, конечно. У вас может не быть настроения, когда мы встретимся в следующий раз. Женщины зависят от настроения.
      – А вы надеетесь, что сейчас я в настроении?
      – Я уверен в этом.
      – Возможно, напрасно, – она улыбнулась.
      – Когда мы встретимся?
      – В воскресенье.
      – Не раньше?
      – Вы можете подождать три дня, мистер Корридон.
      – Зовите меня Мартин. Если мы собираемся быть безнравственными, незачем быть официальными в разговоре.
      – Вы говорите ужасные вещи.
      – Я знаю. Значит, встретимся в воскресенье. Где и когда?
      – У меня есть квартира в Бейзустер Крошит. Дом 29, на верхнем этаже. Приходите ко мне часов в семь.
      – И вы будете одна?
      – Вы определенно ужасный человек.
      – Я живу по своим правилам. Вы будете одна? Она засмеялась.
      – Если буду в настроении. Корридон кивнул.
      – Это хороший ответ. Он вносит элемент сомнения. Он наполнил бокалы.
      – Кажется, нам предстоит долгий путь, поскольку мы познакомились, не так ли? Вы всегда успешно преодолеваете преграды? – спросила она.
      – Преодоление преград зависит от встречной помощи, – быстро ответил Корридон. Он наклонился вперед и погладил пальцем нефритовое кольцо, висевшее у нее на шее. – Любопытная штука. Издали похожа на кольцо лучников из Китая.
      Его холодные серо-зеленые глаза впились в ее лицо, пытаясь уловить реакцию, но ее не было.
      – Вы очень умны! Это так и есть. Откуда вы знаете?
      – В часы досуга я посещаю Британский музей, – пояснил он. Ее слабая реакция на вопрос о кольце показала, что оно не имело для нее большого значения. – Это великолепное место для расширения собственной эрудиции. Там много таких колец. Оно подлинное? Можно взглянуть на него?
      – Конечно. – Она отцепила кольцо. – Оно досталось мне по наследству.
      Она протянула ему кольцо, но рука, появившаяся из-за его плеча, перехватила его. Она резко повернулась.
      – О, Слейд, дорогой, – хмуро пробормотала она. – Ты напугал меня. – Она повернулась к Корридону. – Это мой брат Слейд, – продолжала она, положив свою руку на руку мужчины, который бесшумно возник рядом с ними. – Слейд, это Мартин Корридон. Он только что вступил в клуб и сказал, что он солдат удачи.

      Слейд Фейдак был мускулистой копией своей сестры. Он был крепко сложен, смугл и имел такие же темные глаза. У него был широкий и высокий лоб, умное, интеллигентное лицо. “Лицо интригана и фанатика” – подумал Корридон.
      – Солдат удачи? – он с любопытством посмотрел на Корридона. – Это интересно. Можно мне присоединиться к вам? – Говоря это, он сунул нефритовое кольцо к себе в карман.
      – Конечно, кивнул Корридон. – Хотите шампанского? – Он попросил у бармена еще один бокал. – Лорин сказала, что у вас день рождения.
      Фейдак кивнул.
      – Что означает солдат удачи? – спросил он, усаживаясь между сестрой и Корридоном.
      – Я берусь за любую работу, которая хорошо оплачивается. Я пользуюсь определенной репутацией в некоторых кругах, и кое-какая работа перепадает мне.
      – Какая репутация, мистер Корридон? – с усмешкой спросил Фейдак.
      – Не слишком разборчивого человека, – с такой же усмешкой отозвался он.
      – Понимаю. Это интересно. Прошу прощения, что я проявляю любопытство. Могу я спросить, как вы заслужили такую репутацию?
      – Не будь таким назойливым, Слейд, – хмуро сказала Лорин. Корридон видел, что ей неприятен интерес брата к нему. – Ты едва знаком с мистером Корридоном, а уже устраиваешь допрос.
      Корридон засмеялся.
      – Не волнуйтесь. Я ничего не имею против. Мне платят за советы.
      Фейдак сделал нетерпеливый знак, призывая Лорин не перебивать.