Ресторанчик «Эспадрон», оформленный во французском стиле, находился почти у пирса. Его стены были украшены изображениями меч-рыбы и рыболовными сетями. Столики, освещенные каждый отдельной лампой, располагались достаточно далеко друг от друга, чтобы не мешать разговаривать.
      Пэм надела длинное, до пят, платье, схваченное на поясе серебряной лентой с головой змеи. Она выглядела превосходно. Метрдотель поспешил к ней с широкой улыбкой, предназначенной для его любимцев. Она сказала ему несколько слов, и он провел нас к столику, расположенному в дальнем углу зала. Столик был на двоих и от него можно было видеть весь ресторан.
      – Пожалуйста, мисс Осборн, – сказал он, отодвигая ей кресло. – Коктейль с шампанским? На меня он даже не посмотрел. Она присела и улыбнулась ему.
      – Это было бы великолепно. Генри.
      – Могу я узнать, что вы хотите поесть? – он склонился над ней, и в нос мне ударил запах его одеколона.
      – Дайте нам меню, – резко сказал я, – и виски со льдом для меня.
      Он медленно повернул голову и осмотрел меня, мой дешевый костюм, мои ботинки, и я понял, что в его глазах я был просто никто.
      – Давайте положимся в этом на Генри, – твердо сказала Пэм. – Он сам знает, что нам нужно.
      Я хотел было настоять на своем, но решил не связываться с этим толстяком.
      – Ладно.., положимся на его вкус. Последовала пауза, а Генри удалился, чтобы устроить новую группу посетителей.
      – Вы и с ним переспали? – спросил я. Она захихикала.
      – Только один раз, но оставила такое длительное впечатление. Это единственный ресторан в городе, где я бываю бесплатно.., включая и мужчин, приходящих со мной.
      Мне стало немножко легче. По внешности ресторана я мог представить, какой суммы мог быть счет. У меня наверняка не хватило бы денег. Мое восхищение ею возросло еще больше.
      – Всюду вы умеете устраиваться.
      – Это только так кажется. – Она доверчиво склонилась ко мне. – Генри побаивается меня. У него очень ревнивая жена, и он воображает, что я буду шантажировать его.
      – Здорово.
      Принесли выпивку с легкой закуской. Ресторан постепенно заполнялся.
      – Неплохое место, – заметил я, оглядываясь вокруг, – только, наверно, дороговато было бы без поддержки Генри.
      – Конечно.
      Подошел официант с бутылкой шампанского в ведерке со льдам. Он склонился к Пэм, и она ответно улыбнулась ему. Наверно, с ним она тоже успела переспать. Принесли нежные куски мяса в грибном соусе.
      – Да, вы знаете, как обделывать свои дела, – заметил я, отведав его.
      – Это все мужчины, – покачала головой Пэм. Ее огромные зеленые глаза были полны достоинства. – Они всегда хотят от таких девушек, как я, одного и того же, хотят дать немного, а получить все; они или благодарны, или боязливы, но хорошо платят все.
      – Неизвестно из-за чего: из-за благодарности или от страха? Она подцепила вилкой кусочек мяса и ответила:
      – Просто, чтобы получить удовольствие…
      – Я и сам помню это.
      Она искоса посмотрела на меня.
      – Великолепное, не так ли?
      – Конечно.
      Мы немного помолчали, занятые едой, а потом я спросил:
      – Верни вернется через пару дней?
      – Что вы вспоминаете о нем. Наслаждайтесь сами. Но я был неспокоен. Прежде чем пойти с Пэм в ресторан, я перекинулся парой слов с Тимом. Пэм обещала заехать за мной в восемь часов. У меня было немного времени, чтобы переодеться, принять душ, побриться и немного выпить. В семь двадцать пять в домик заглянул Тим, возвращающийся с работы.
      – Ну как, взяли папку? – спросил он. Он был усталый, потный и грязный. Я невольно почувствовал себя неловко.
      – У меня была посетительница, и она не дала мне времени заняться делом.
      – Наверно, Пэм?
      – Да.
      Он улыбнулся.
      – Ну и девка! Я знал, что она захочет заполучить вас, но не так же быстро.
      – Я собираюсь встретиться с ней вечером.
      Тим увидел стакан виски в моей руке.
      – Хотите? – спросил я и смешал ему порцию виски с содовой и льдом. – Кто она такая? – спросил я, подавая ему стакан. – Местная проститутка?
      – Она подружка Олсона. Я не понял.
      – Вы знаете, Берни не…
      – Конечно. Он не беспокоится, что она спит с кем попало в округе. А так они всегда вместе.
      – Боже мой! Если бы я знал, я бы не прикоснулся к ней! И не пошел бы с ней вечером, если она девушка Берни. Тим медленно выпил виски и вытер губы ладонью.
      – Если это будете не вы, так будет другой. Но не думайте, что это серьезно, Джек. Она девушка Берни. Ну, а того, что он ей не дает, она берет у других. Это не секрет. Весь персонал и половина Парадиз Сити знают это, но не принимают ее всерьез.
      Он допил стакан, поставил его на стол и двинулся к двери.
      – Пойду вымоюсь и посмотрю телевизор. – Он посмотрел на меня, улыбаясь. – Странная бывает жизнь. Теперь я чувствовал вину перед Берни.
      – Знаете, Пэм, – сказал я, дождавшись, когда официант унесет посуду, – Тим сказал мне, что вы девушка Берни, а он мой лучший друг. Мне как-то неловко.
      – Ох, какая ерунда. Я же ему говорила, что я без этого не могу. Берни не возражает и хватит болтать об этом, он сам все понимает.
      Принесли другое вино и артишоки с обжаренным картофелем. Официант расставил все на столе.
      – Выглядит великолепно? – спросила Пэм – Я обожаю ужинать здесь!
      – Он не возражает, – заметил я, – но он ведь любит вас, а вы его?
      – Ой, замолчите! – яростно вырвалось у нее. – Берите, что дают и меньше думайте!
      И я решил больше не связываться с ней, так как это чертовски неприятное положение. Берни., человек, которым я восхищаюсь, и в то же время сплю с его девушкой.
      У меня пропал весь аппетит. Если мясо и было превосходным, то я не замечал этого. Ковыряя вилкой в тарелке, я стал оглядывать ресторан Небольшая суматоха возникла у входа, и Генри поспешил туда.
      Из тьмы улицы вышел высокий полный мужчина, лет шестидесяти. По тому, как он вошел, можно было понять, что это довольно странный тип. Лицо его было вытянуто вперед, как у дельфина, на голове он носил ужасный оранжевый парик, немного сдвинутый набекрень, так что была видна лысая часть головы. Одет он был в ярко-желтый полосатый костюм и пурпурную сорочку.
      – Посмотрите на этого типа, – переменил я тему разговора. – Кто это такой?
      Пэм лениво посмотрела в ту сторону.
      – Это Клод Кендрик, хозяин самой доходной картинной галереи здесь.
      Толстяк прошествовал к столику неподалеку от нас, перед ним поторапливался худой мужчина с длинными волосами, худым лицом, узкими глазами и беззубым ртом – очень смахивающий внешностью на крысу.
      – А это Луи де Марке – директор галереи, – объяснила Пэм, отрезая кусок мяса и продолжая сосредоточенно есть.
      Суматоха, происшедшая при появлении этих людей, показывала их большую популярность здесь. Действительно, столик был мгновенно уставлен бутылками и закуской. Спутник толстяка отказался пить. Потом последовали переговоры с Генри по поводу заказанной еды, и, наконец, Генри, позвав официанта, удалился.
      Клод Кендрик окинул взглядом ресторан подобно королю, осматривающему свой двор. Лениво приветствуя ручкой знакомых, он, наконец, заметил нас. Его заплывшие глазки окинули меня взором, а потом он увидел Пэм. Его глаза сузились, рот раскрылся в усмешке, и он с самым глупым видом снял с себя парик и поклонился ей, сверкнув лысиной. Затем, водрузив парик назад, он откинулся в кресле и начал болтать со своим спутником.
      Пэм захихикала.
      – Он великолепен, не так ли? Так он здоровается со всеми знакомыми женщинами.
      – А вы его знакомая?
      – Я рекламировала его драгоценности и знаю его уже несколько лет.
      Она доела мясо и встала.
      – Извините, мне надо поговорить с ним, – сказала, она и направилась к столику Кендрика.
      Разговор длился не более трех минут, и она скоро вернулась назад.
      – О чем вы говорили? – полюбопытствовал я.
      – У него самый быстроходный катер на побережье. Я подумала, как было бы хорошо прокатиться. Здесь в городе все уже наскучили друг другу. Всем хочется чего-нибудь новенького. Вы поедете?
      Видя мою нерешительность, она продолжала:
      – Он крупная здесь шишка и очень забавный. Вы ему понравились.
      Покататься ночью по морю было неплохо.
      – Хорошо, я согласен.
      Я перевел взгляд на Кендрика. Тот улыбнулся и кивнул мне, пока официант подавал копченую лососину. Я тоже склонил голову в ответ.
      После мяса мы еще выпили по чашке кофе. Кендрик и де Марке тоже закончили ужин кофе. Мы собрались уходить, когда они допили кофе.
      Пэм встала и подвела меня к их столику.
      – Клод.., это Джек Крейн. Он работает на строительстве взлетной полосы. Джек.., это мистер Кендрик.
      – Зовите меня просто Клод. – Его пухлая теплая рука схватила мою. – Очень рад. Добро пожаловать в наш город. Надеюсь, вам понравится здесь.
      Он с трудом поднялся на ноги.
      – Пойдемте отсюда на воздух. Луи, моя радость, позаботься о нашей милой Пэм. Мне хочется поговорить с Джеком. – Он подхватил меня и двинулся к выходу. Дважды по пути к дверям он снимал парик и кланялся знакомым женщинам, улыбавшимся ему в ответ.
      Наконец Генри выпустил нас на улицу. Здесь мы остановились и Кендрик сказал:
      – Луи, прокати Пэм немного на катере, она так любит это. Джек, не уделите ли вы мне несколько минут? Нам надо кое о чем поговорить.
      Прежде чем я успел запротестовать, Луи подхватил Пэм под руку и повел ее к пристани.
      – О чем нам надо говорить? – я чувствовал неприязнь к этому толстяку и мне была ненавистна сама мысль разговаривать с ним.
      – О Верни. Он один из моих лучших друзей. – Кендрик вытер лицо шелковым платком. – Пойдемте в мой автомобиль, там кондиционированный воздух, а здесь такая угнетающая духота.
      Мне пришлось последовать за ним, ведь без Пэм я не мог уехать отсюда. Около пристани стоял желтый с черным «кадиллак». Увидев нас, шофер-японец выскочил из машины и предупредительно распахнул нам дверцу.
      – Покатайте нас немного, Юко, – приказал Кендрик, с трудом влезая в машину. Я зашел с другой стороны и сел рядом с ним. От шофера нас отделяла стеклянная перегородка. Внутри машины была приятная прохлада. Машина тронулась. Кендрик предложил мне сигару, но я отказался.
      Мы немного проехали вдоль моря, а потом свернули в сторону и по боковой улице выехали за город.
      Кендрик уже во всю пыхтел сигарой.
      – Я понял, что вы близкий друг Верни?
      – Правильно.
      – Мне так обидно за него, – заметил Кендрик, затягиваясь. – Эта ужасная рана.
      Я просто промолчал, ожидая дальнейшего.
      – Он работает на таких ужасных людей. Этот Эссекс, что за чудовище! Да еще его жена! И опять я промолчал.
      – Верни чувствует себя неуверенно.
      – Так же как и мы все, – ответил я, следя за желтым диском луны, плывущим по небу.
      – Вы чувствуете тоже? – он уставился на меня. – Тоже чувствуете неуверенность?
      – А кто нет?
      – Ну, верно, но у вас есть же гордость, желание стать богатым? Верни, во всяком случае, думает так, мы часто говорим с ним о деньгах. Один раз он мне заявил: «Клод, я должен обрести уверенность в жизни. Если бы мне удалось достать много денег, я бы пошел на что угодно ради этого».
      – Так сказал Верни?
      – Это точные его слова.
      Теперь я уже в упор смотрел на него.
      – Знаете, Кендрик, кончайте эту болтовню. Я понимаю, что вы хотите чего-то от меня и пытаетесь выяснить, как я буду реагировать. Но уж больно грубо вы действуете. Выкладывайте, что у вас на уме.
      Он снял парик, зачем-то посмотрел внутрь его, наверно надеясь найти там золото, и водрузил его обратно на лысину.
      – Верни предупреждал меня, – начал oн, усмехаясь, – он говорил, чтобы я был осторожнее с вами. Он говорил, что однажды выручил вас. Вы пристукнули менялу-вьетнамца и удрали с тремя тысячами долларов. Верни обеспечил вам алиби, не так ли?
      – Эти менялы-вьетнамцы ерунда. Мне были нужны деньги, и я достал их. А Верни болтает много лишнего.
      – Ну да, Берни заявил, что меняла был убит при взрыве бомбы и все остальные уверены в этом.
      Пока «кадиллак» двигался по городу, рассыпавшему свои огоньки справа от нас, мне вспомнился Сайгон.
      Моя вьетнамская подружка хотела достать денег, чтобы удрать в Гонконг. Она сходила с ума от страха, так как сбежала с севера и боялась, что вьетконговцы следят за ней. Ничего не могло выбить у нее из головы эту ерунду. Ей надо денег, настаивала она, чтобы уехать в безопасное место. Хотя я понимал, что теряю ее, но решил помочь ей. Однажды вечером с револьвером в руке я зашел в пункт по обмену денег и заставил вьетнамца отдать мне доллары. Наверно, я был ужасно пьян. Я отдал ей деньги, и она исчезла. А потом военная полиция пришла за мной, так как меняла опознал меня. Я думал, что мне пришел конец, но меня выручил Олсон. Он показал, что я с ним работал на аэродроме в то время. Уверен, что полиция не очень поверила в это, но Берни тогда уважали, и мне удалось уйти от ответа.
      Кажется, так давно это было. Мне еще здорово повезло – лавочку менялы разнесла одна из бомб, выпущенных вьетконговцами по Сайгону. А он ведь собирался обратиться к командованию, но не успел.
      Я все рассказал Берни, и он улыбнулся мне в ответ.
      Потом он сказал: «Хорошо, только не делай больше этого, меня может и не быть рядом в другой раз».
      Так это случилось в первый раз, но мне всегда не хватало денег. Я связался с другой вьетнамкой из ночного клуба для американских солдат. Она только и думала о деньгах, большинство ихних девок интересуются только деньгами. И поэтому однажды вечером я вошел в другую лавочку менялы. В этот раз был налет вьетконговцев, рвались снаряды и бомбы, и я убил старого вьетнамца без всякого сожаления. Моя добыча составила тысячу долларов. Этого было достаточно для моей девушки и для меня. Я повторил эту операцию еще три раза. И каждый раз мне приходилось убивать этих менял. А потом наступило раскаяние, и они стали сниться мне по ночам. Их глаза, полные смертельного ужаса, начали преследовать меня. Они маячили передо мной даже когда я ремонтировал самолет Берни. И вот сейчас, сидя в «кадиллаке», я вновь увидел их перед собой.
      Кендрик сказал:
      – Вы понимаете, что я имею в виду? Берни рассказал мне об этом. Это его мнение, но мне хочется спросить вас кое о чем. Берни заявил, что вы можете пойти на что угодно ради большой суммы денег. Вы понимаете, на что угодно? Так ли я его понял?
      – Это зависит от суммы, – заметил я. Он кивнул.
      – Я так и думал. – Он выпустил струю дыма, которая быстро исчезла из салона автомобиля через систему кондиционирования. – Правильно, сколько? Четверть миллиона заинтересует вас?
      Я невольно вздрогнул, но ответил спокойно:
      – Это заинтересует кого угодно.
      – Вот я и говорю об этом. Как вы относитесь к этому?
      – Смотря, что вы предложите.
      – Совершенно верно. Согласны вы сделать что угодно за четверть миллиона долларов?
      – Мне необходимо поговорить с Берни.
      – Вы правы. – Кендрик взял маленький микрофон. – Мы возвращаемся, Юко.
      «Кадиллак» остановился, развернулся и поехал обратно в город.
      – Чистая операция, – заметил я. – Сначала Берни предлагает мне работу бездельника. Затем Пэм соблазняет меня, а сейчас появляетесь вы на сцене и предлагаете мне четверть миллиона. Так не делают дела, вы слишком спешите. Предположим, я сейчас пойду в полицию и расскажу все им. Они наверняка заинтересуются этим.
      Кендрик прикрыл глаза. В таком виде его лицо смахивало на рыло дельфина.
      – Может быть, но по-моему они больше заинтересуются вами.
      Он сдвинул парик, не открывая глаз.
      – Не будем говорить о полиции, это всегда неприятно. Это ваше дело решать, с нами вы или против. Поговорите с Берни и потом вы всегда можете отказаться. Вы всегда можете улететь обратно в свой городишко и прозябать там, как прежде. Вы можете выбирать: остаться там или пойти вместе с нами и разбогатеть.
      Я закурил.
      – Мне надо поговорить с Берни.
      Мы замолчали. Машина подъехала к ресторану, где Пэм и Марке уже ждали нас.
      Когда я вылез из машины, Кендрик сказал:
      – Я надеюсь, что мы все же будем работать вместе. Я надеюсь на вас.
      Я помедлил с ответом.
      – Особенно не рассчитывайте на меня, – и я двинулся вместе с Пэм к ее автомобилю.
      – Вы тоже замешаны в этом? – спросил я, когда мы сели в машину.
      – Клод рассказал вам?
      – Вы и сами это отлично знаете, ведь вы сами его навели на меня, вот я и спрашиваю: вы тоже в этом деле?
      Она включила зажигание и медленно повела машину назад к аэродрому.
      – Вы лучше поговорите с Берни.
      – Это не ответ. Она пожала плечами.
      – Ну ладно, да, я вместе с ними. Берни вам все объяснит.
      – Если он собирается руководить этой операцией так же, как сейчас, я не буду с вами связываться. Она мельком взглянула на меня.
      – Что вы имеете в виду?
      – Все это глупо. Глупо было вмешивать меня сюда, сталкивать меня с вами, напускать на меня этого толстяка. Это что, идея Берни?
      – Но вы все же заинтересовались, не правда ли?
      – Да, деньги меня интересуют, но необходимо сначала убедиться в возможности добыть их, а уж потом решаться на что-либо.
      – Вы должны договориться с Берни.
      – Что вы бубните одно и то же!
      Остаток пути мы проехали молча, а когда я вылез из машины около своего домика, она опять состроила соблазнительную улыбку и сказала:
      – Может проведем остаток ночи вместе, Джек, – и начала вылезать из машины, но я остановил ее.
      – Нет. – Я в упор взглянул на нее. – Вы девушка Берни, помните это!
      Ее взгляд, казалось, ударил меня, но я продолжал смотреть на нее, пока она не отвела глаза в сторону. А я медленно двинулся к своему домику.
      Я уже поднялся и сидел на крыльце, потягивая кофе, когда Тим О'Брайен вышел от себя. Было еще только шесть сорок пять, и он удивленно глянул в мою сторону.
      – Что это вы так рано?
      – Я подумал, что надо идти на работу, – сказал я, допивая кофе. – Если вы найдете для меня какую-нибудь работу, я буду рад.
      – Вы что-нибудь понимаете во взрывных работах?
      – Понятия не имею. Он улыбнулся.
      – А в устройстве бульдозеров?
      – Конечно…
      – Хорошо.., тогда вы будете следить за бульдозерами, а я займусь взрывными работами. Мы направились к джипу.
      – Так вы решили поработать?
      – Когда мне платят, я должен что-то давать взамен. Но давайте договоримся заранее, вы всем распоряжаетесь. Говорите, что надо делать, и я постараюсь помочь, чем могу. Итак, я провел весь день на жаре, в пыли и грохоте. Четыре раза мне приходилось устранять неисправности в бульдозерах. Мне было легко разбираться в двигателях. Я хорошо сработался с группой негров, хорошо работающих, но ни черта не понимающих в двигателях.
      С О'Брайеном я не виделся до обеда. По звукам взрывов можно было понять, что у него работа идет вовсю. Пообедали мы вместе под деревьями: просто котлеты и кофе. Он спросил меня, как мне нравится работа и я ответил, что доволен ею. Он лукаво взглянул на меня, но ничего не сказал.
      Перед сном я опять задумался обо всем происшедшем со мной. Наверно, Олсон планировал какое-то ограбление и хотел, чтобы я помог ему, но не был уверен в моем согласии. Он повел себя совершенно не так, как я мог бы предполагать. Он должен был сам все объяснить мне. Мне нужно чем-то заниматься здесь, а то кто-нибудь заподозрит что-то неладное.
      И это случилось на следующий день, часов в шестнадцать, когда я прочищал топливную магистраль у бульдозера и чертыхался при этом. Внезапно я заметил, что трое негров, стоявших вокруг меня, внезапно застыли, выкатив глаза. Я огляделся вокруг.
      В нескольких ярдах, изучая меня взглядом, стояла женщина. Великолепный образец женщины! И я сразу понял, что это может быть только миссис Виктория Эссекс.
      Рыжеватые волосы мягкими волнами ниспадали ей на плечи, обрамляя высокий лоб, темно-синие глаза, тонкий носик и упрямо сжатый рот. Но это описание было совершенно недостаточно. Она выглядела так восхитительно, что Пэм Осборн была перед ней просто мелкой шлюхой. Ее телу могли завидовать даже святые: изящное, с длинными ногами и высокой грудью. Белая в полоску блузка была заправлена в галифе, а ноги украшали высокие черные блестящие сапожки. За ее спиной негр в белой одежде дергал под уздцы двух лошадей.
      Она слегка ударила хлыстом по сапогу, продолжая осматривать меня так, как покупатель осматривает быка, выставленного на продажу.
      Я вытер грязные руки куском промаслянной ветоши, в то время, как трое моих негров медленно отошли в сторону, стараясь не привлекать ее внимания. Мы остались с ней с глазу на глаз.
      – Кто вы? – Резкость ее тона заставила меня вспомнить, как Пэм отзывалась о ней: копия величайшей суки в мире. Я решил сыграть роль скромника.
      – Джек Крейн.., мадам, – ответил я. – Могу я чем-нибудь помочь вам?
      Это не понравилось ей. Можно было заметить, как она нахмурилась и дернула ножкой.
      – Мне кажется, я не видела вас прежде.
      – Совершенно верно, мадам. – Я продолжал сохранять свою неотесанность. – Я только что прибыл. Я работаю на мистера О'Брайена.
      – О… – она замолчала, изучая меня. – А где О'Брайен?
      И в этот момент раздался взрыв. Лошади шарахнулись и негр, державший их, повис на поводьях, стараясь не дать им вырваться. Я понял, что он не сможет удержать их обоих и, подскочив к нему, схватил поводья одной из лошадей. Негр справился с другой.
      – Здесь не место для лошадей, – закричал я. – Здесь взрывают грунт.
      Она подошла ко мне, перехватила поводья и легко вскочила в седло. Лошадь попыталась встать на дыбы, но легкий удар хлыста заставил ее успокоиться.
      Негр тем временем влез на другую лошадь.
      – Поезжай отсюда, Сэм, – приказала она ему, – прежде чем будут новые взрывы.
      Негр не заставил себя долго упрашивать и помчался прочь.
      – Вы разбираетесь в лошадях? – спросила она, обращаясь ко мне.
      – Нет, мадам. Но даже машина нуждается в тормозах. Она улыбнулась.
      – Вы легко сладили с Борджией. Спасибо.
      И в этот момент грохнул мощнейший взрыв, как будто полутонная бомба упала рядом с нами.
      Она все еще воображала, что контролирует свою лошадь и сидела немного расслабившись. Взрыв потряс и ее, и меня, а о лошади и говорить нечего. Она поднялась на дыбы и миссис Эссекс полетела вниз. Я рванулся, пытаясь подхватить ее, но опоздал, и она грохнулась на асфальт и осталась лежать безжизненно.
      Я склонился над ней, негры окружили меня. Я боялся тронуть ее, но еще больше боялся, что она сломала себе шею.
      – Позовите О'Брайена! – закричал я. – Мне нужна машина. Звук моего голоса, казалось, оживил их. Четверо из них побежали к месту взрывов, двое оставшихся тоже отошли в сторону.
      Я осторожно прикоснулся к ней, и она открыла глаза.