9. ЛЕДИ ФЕРИВАЛЬ — ПОДРУГА ДЖЕРЕМИ

Звонил Ривенхольт, и голос его звучал легко и непринужденно.

— Вам повезло, Кэллаген. И мне тоже. Если вы очень хотите видеть леди Фериваль, можете выйти на неё сегодня.

— Когда и где?

— Сейчас расскажу, — продолжал Ривенхольт. — После того, как мы расстались , я все спокойно обдумал и вспомнил человека, работающего у моих друзей; так вот, этот человек устроил своего родственника, имевшего слабость к шелесту карт и спустившего фамильные ценности за зеленым столом, в «Шоу Даун». Поместье расположено в семи милях от Хай Вайкомб.

Я прогулялся по окрестностям и переговорил со знакомым дворецким, который встретился и связался с тем самым родственником — мажордомом в «Шоу Даун». И тому удалось выяснить — конфиденциально, разумеется, — некоторые подробности о прекрасной Майоле.

Это женщина с мгновенной реакцией и стальными нервами. В «Шоу Даун» она выступает в качестве хозяйки, принимая гостей с тугими кошельками. Время от времени организует высококлассный шантаж: находит пожилого богача в игривом настроении и заманивает его в укромное местечко. У нее, видимо, талант обращения с пожилыми джентльменами. Ее всегда сопровождает некая личность, которая абсолютно в курсе дела. И вот когда наш пожилой джентльмен получает свое, появляется этот тип и намекает, что стоило бы расстаться с несколькими сотнями фунтов, иначе жене предоставится возможность услышать некие прелюбопытные истории с его участием…

И старики обычно платят. С них никогда не берут слишком много, так что возражать себе дороже.

Вот такая у неё побочная профессия. Вне всякого сомнения, это делается в тесном союзе с Джереми. Видимо, она здорово к нему привязана, насколько подобные женщины вообще могут быть к кому-то привязаны. Она весьма недурна по части зажигательных номеров с соответствующими песенками, и иногда их демонстрирует, чтобы развлечь гостей. Зато достаточно регулярно участвует в шоу в одном лондонском ночном притоне. Выступает и сегодня вечером, но об этом потом.

С Джереми трудно иметь дело. Известно, что его выгнали из армии — Ее величество не нуждалось более в его услугах. Настоящей причиной стало использование уникальной системы мухлежа при игре в покер. Затем он устроился в Буэнос Айресе секретарем какого-то закрытого спортклуба, в котором вовсю практиковалось распространение наркотиков. Дважды чуть не попал в тюрьму и избежал этого только благодаря быстроте принятия решений. Похоже, Джереми здорово не жалует любого из братьев, но испытывает определенное уважение к Вилли. Насчет себя иллюзий не питает. Понимает степень своей испорченности, и она ему даже нравится. Он явно полагает, что Пол, Персиваль и Беллами с ним одного поля ягоды, но не желают этого признать. И презирает их за это.

По его мнению, Вилли единственный мужчина в семье, у которого хватает ума оставаться честным, и, видимо, ему завидует.

Напоминаю, он довольно крут. Когда за что-то берется, то ни перед чем не остановится.

Кэллаген что-то проворчал.

— Прекрасно, но где я найду Майолу?

— Она сегодня выступает в клубе «Крестики-Нолики» на Корк Стрит. Номер её около полуночи; когда закончит, вернется на автомобиле в «Шоу Даун». Иногда прихватывает продувшихся в карты простофиль, иногда — нет.

Ривенхольт скромно кашлянул.

— Теперь могу я прикоснуться к гонорару?

— Да, я позвоню Дарки, чтобы он выслал его с посыльным. Получишь нынче вечером.

— Премного благодарен. Как раз подворачивается прекрасно им применение. Могу ещё чем-то помочь?

Кэллаген долго размышлял.

— Сейчас пока не думаю. Но все равно спасибо. Полагаю, я ещё свяжусь с тобой.

— Тогда мне остается забрать мой гонорар и поглядеть, что можно с ним предпринять в «Монт»…

— Можно, — проворчал Кэллаген. — Смотри только, чтобы уши не надрали… — и повесил трубку.

Какое-то время он внимательно изучал телефон, затем встал и вышел в приемную.

— Фред, пройдись-ка на угол, где подают чай и кофе. Купи чего-нибудь… любую мелочь… и какие ни на есть сигареты. Прихвати пару листов оберточной бумаги и тащи сюда.

Фред кивнул и исчез. Кэллаген вернулся в кабинет, позвонил Дарки и попросил переслать Ривенхольту 80 фунтов .

Вернулся Фред с бумагой — грубой оберточной бумагой для покупок.

Кэллаген сложил один из листов и разорвал его на четыре части размером со стандартный лист писчей бумаги. Затем наложил на него копировальную бумагу и сверху — два обычных листа для машинописи. Вставив всю эту пачку в машинку, он начал печатать:

"Привет, Слим!

У меня есть сведения, что ты работаешь на Беллами Мероултона. Если это так, тебя может заинтересовать информация о человеке, о котором Ярд давал объявление в газету. Я о человеке, которого видели возле морга в ночь убийства. Если ты ещё не в курсе, сообщаю, что это он спер завещание из часов старика Мероултона. Мы-то знаем, как знают и все братья Мероултоны, что завещание оставляет их без гроша. Но если завещание испарится, они получат денежки старика, как ни в чем ни бывало.

Итак, завещание у меня. И если твои клиенты согласны раскошелиться на пять сотен, я передам его — пусть делают с ним что угодно.

Если это устраивает, покажи это письмо Вилли в «Томе Пеперсе» — он скажет, как меня найти. Даже не предлагаю держать язык за зубами, так как прекрасно тебя знаю.

Так что Слимми — пока!

Сэмми Шейк.

P.S. Если не получу пять сотен, то через пару дней заброшу бумаженцию стряпчему Гезелингу. Так что пусть твои клиенты раскошеливаются поживее."

Кэллаген внимательно прочитал послание, сложил бумагу втрое, затем разыскал в мусорной корзине конверт со своим адресом, в котором утром прибыли счета. Конверты эти из самых дешевых и обычно не заклеиваются.

Он засунул в него только что созданное послание, заклеил клапан и затем сделал на нем разрез, вскрыв конверт общепринятым путем. С виду изделие выглядело вполне натурально.

В половине двенадцатого Кэллаген сидел за маленьким столиком в конце танцевального зала клуба «Крестики-Нолики», дымя очередной сигаретой.

Перед ним красовались остатки роскошного ужина.

Под нежные и зажигательные мелодии джаз-секстета в зале танцевала очень усталая и равнодушная публика, явно состоявшая из завсегдатаев. Казалось, те проводили львиную долю времени в этом клубе, не то удивляясь, не то раздумывая, почему они оказались здесь, и безучастно озирались вокруг, надеясь, что что-то случится и хоть на миг выведет их из состояния скуки и хандры, в которой, казалось, они родились и живут.

Кэллаген затушил сигарету, закурил новую, выпил виски с содовой, заказал ещё — и проделал все это совершенно машинально.

Его сознание сконцентрировалось на развитии дела Мероултона и его собственной в нем роли. Предметом размышлений были идеи и версии, которые медленно и верно формирует Грингол вокруг Цинтии Мероултон. Он обдумывал те неприятности, которые могут возникнуть в ближайшие часы, о Майоле Фериваль и Джереми Мероултоне.

Персиваль его не занимал. Тот был просто марионеткой, тенью Беллами, абсолютной и беспрекословной шестеркой, слоняющейся рядом и выискивающей шанс выпросить за услуги выпивку. Бесхребетный, бездумный, этот человек опасен только самому себе.

Кэллаген оглянулся. Танцевальный паркет опустел. Джаз молчал. От соседних столов долетал мягкий гомон, прекрасно характеризующий интеллектуальный уровень здешних посетителей. Все это можно слышать в любом танцевальном клубе для состоятельной публики, уверенной, что ночь можно проводить только в таких местах.

— Я говорю ему: не будь ты дураком. Но знаешь, Вики, если ему взбредет в голову поволочиться за девкой, он не обратит внимания даже…

Голос женщины:

— Он должен на ней жениться. Меня не волнует, что он говорит или делает. Он просто обязан…

Мужской голос:

— Конечно, чек вернули. Чеки Скривена всегда снабжены розовым клише. И любой ростовщик, кто недостаточно умен и принимает эти бумаги, сам напрашивается на неприятности…

Кэллаген, рассеяно прислушиваясь, взял на заметку, что клуб "Крестики-Нолики "может оказаться отличным местом для его бизнеса. Тут просто должны найтись для него дела. Завсегдатаи клуба — люди денежные и не слишком умные. А такие зачастую попадают в беду.

Неожиданно и без всяких видимых причин Кэллаген поймал себя на мысли, как ему прискучили богачи, вечно попадающие в переделки. И с удивлением заметил, что его охватили странные чувства. Это было на него не похоже. Ему не приходило в голову, что причиной всему — дело Мероултонов, и то, что с ним связано, медленно и уверенно вело к пониманию, какое положение он занимает по отношению к остальному миру, и как этот мир расценивает его.

Он усмехнулся, затушил пятую за последние полчаса сигарету и снова заказал виски.

Оркестр разразился бурной увертюрой. Дирижер с маленькими усиками и тонкой талией, изо всех сил копировавший облик модной кинозвезды, подошел к краю сцены.

— Леди и джентльмены! — зажурчал он. — Мне доставляет величайшее удовольствие представить вам звезду Парижа, Буэнос-Айреса и Нью-Йорка, чье зажигательное мастерство никого не оставляет равнодушным. Леди и джентльмены! Майола Фериваль — «Аргентинский Соловей»!

Джаз снова загремел, кулисы справа распахнулись, вспыхнули прожектора и пятно света выделило Майолу Фериваль, шагающую к центру танцевального паркета.

Кэллаген оценивающее её оглядел. У неё было все что надо: рослая стройная фигура, более чем привлекательные формы, и каждое движение дышало сексуальным напором — а двигаться Майола умела.

Изумительное тело спокойно и ритмично колыхалось в такт музыке. Оркестр четко отслеживал картинные движения дирижера, медленно наращивая темп. Сначала звучало что-то вроде блюза, который постепенно превращался в зажигательную самбу.

Теперь Майола запела. В мягком вибрирующем голосе ощущалась огромная скрытая сила. Выражение невинной простоты на её лице ещё больше подчеркивало тщательно продуманную чувственность слов.

Майола была хороша. Чертовски хороша.

Разрез на черном платье до середины бедра подчеркивал изумительной красоты ноги. Тело её извивалось под стремительную музыку, темный огонь вспыхнул в глазах утомленных мужчин и вызвал неудержимую зависть их женщин.

Кэллаген стал разглядывать её лицо. Тонкий нос, прекрасно очерченный рот вызывали ощущение характера и силы. Лучи прожектора выхватывали стальные всполохи её горящих черных глаз. Овальный подбородок плавно переходил в четкую линию челюстей.

Крепкий орешек, — подумал Кэллаген и вспомнил слова старой песни: «Характер парня виден по друзьям и ещё лучше — по его подружкам!»

Он огляделся кругом, подозвал официанта и приказал принести бумагу и конверт. Потом снял колпачок авторучки и написал:

"Дорогая мисс Фериваль!

Мне совершенно необходимо немедленно встретиться с вами. Я обладаю информацией, которая должна заинтересовать мистера Джереми Мероултона. Уделите мне несколько минут.

Ваш С. Кэллаген"

Когда в зале вспыхнул свет, официант отнес записку.

Она смотрелась в зеркало в гримерной, одновременно наблюдая за Кэллагеном, сидевшим в углу комнаты. Тот знал, что за ним наблюдают и оценивают, поэтому придал лицу подобающее выражение и смущенно мял свою шляпу, косясь на крутые линии её бедер.

Наконец Майола повернулась на стуле и улыбнулась.

— Итак, в чем дело, мистер Кэллаген? Что же вы знаете такое важное для мистера Мероултона?

Кэллаген подумал, что голос у неё также хорош, как и все прочее. Английским она владела почти в совершенстве, с едва заметными следами иностранного акцента, который придавал дополнительный шарм.

Он положил шляпу на пол и хрустнул пальцами.

— Я в большом затруднении, мисс Фериваль. Не знаю, правильно ли я поступил, придя сюда для разговора с вами. Но я подумал, что это лучше, чем заявляться в «Шоу Даун» и, к моему великому неудовольствию, оказаться выставленным за дверь.

Она рассмеялась.

— И вы подумали, что лучше использовать шанс, прийти сюда и оказаться, как вы выразились, выставленным из «Крестиков-Ноликов»?

Он тоже хохотнул.

— Возможный вариант. Но, полагаю, не единственный. Я слышал, вы дружны с мистером Джереми, а я твердо знаю, что в деле вроде этого женщина может оказаться чертовски проницательней и сообразительней мужчины.

Она кивнула, взяла с туалетного столика золотую сигаретницу, отложила одну себе и предложила ему. Он взял и прикурил обе.

— Буду с вами совершенно откровенен, мисс Фериваль. Я частный детектив, «Сыскное Агентство Кэллагена» — моя фирма. Так вот: мы ведем некую работу по делу Мероултонов, я действую в первую очередь в интересах мисс Цинтии Мероултон… — Кэллаген заметил, как в её глазах что-то сверкнуло. — И во вторую очередь — мистера Беллами. Мы не смогли предотвратить арест мистера Беллами по обвинению в хранении наркотиков. Но между нами, я уверен, долго держать его не будут, все это обвинение — просто прикрытие. Его подозревают в убийстве, но не сегодня — завтра поймут, что пустились по ложному пути, и выпустят под залог.

Майола кивнула, глубоко затянулась и позволила дыму скользить через алые губы изумительной формы.

— Меня не слишком интересует мистер Беллами и все, что с ним происходит. Но объясните вот что: если перестанут подозревать его, то за кого же возьмутся?

Кэллаген усмехнулся.

— Если не его, то её. Я имею в виду Цинтию. Известно, что они с Беллами были на Линкольн Инн Филдс около 23.00. Не знаю точно времени убийства, но полиция явно полагает, что они замешаны.

Он покончил с сигаретой и закурил следующую.

Цинтия Мероултон пришла ко мне в ночь убийства. Сначала я сам её заподозрил. Но частным детективам за размышления не слишком много платят. Ладно, я полагаю, вы с мистером Джереми читаете газеты и заметили, что полиция пытается найти человека, которого видели той ночью в окрестностях морга на Энзел Стрит.

Ну, я подумал: какого черта кому-то понадобилось слоняться возле морга? И выяснил, что на короткое время тело оставалось без присмотра. Значит, тот тип, которого ищут, стянул с трупа что-то связанное с убийством. Или убийца заплатил ему за это. Дьявольщина, я оказался прав!

Он полез в нагрудный карман и достал письмо, написанное им самим несколько часов назад.

— Прочтите, мисс Фериваль; оно подписано неким типом по имени Сэмми Шейк. Не знаю, кто он такой, но если он знает меня, то я узнаю, кто он, какой бы кличкой он не прикрывался. Прочитайте, и будете знать не меньше меня.

Она прочла письмо. Прочла вначале быстро, потом ещё раз от начала до конца — но уже медленно. Очень медленно. Затем вернула, снова повернулась к зеркалу и длинными белыми пальцами стала поправлять волосы.

— Пять сотен фунтов — большие деньги, мистер Кэллаген, — мягко заметила она.

— Вы правы, но сумма покажется не такой большой, когда Сэмми исполнит обещание и пошлет завещание стряпчему. Ведь никто из Мероултонов тогда не получит ни гроша. На месте Джереми Мероултона я бы не пожалел 500 фунтов, чтобы от него избавиться. И это стало бы хорошим вложением денег.

— Пожалуй, тут я с вами соглашусь. А как насчет вас? Вы это делаете просто из любви к искусству или тоже хотите заработать? Конечно, если Джереми найдет, что стоит заниматься этим любопытным предложением.

Кэллаген кашлянул.

— Так вот, мисс Фериваль. Я рассуждаю следующим образом: так или иначе, по поводу этого дела мне предстоят неприятности с полицией. Я слегка перестарался, защищая интересы мисс Мероултон, а полиция знает меня, как облупленного. Так что лучше всего для меня — получить в руки кругленькую сумму и выйти из игры. Я уже кое-что получил и считаю, что если мистер Джереми заинтересуется предложением Сэмми Шейка, можно сделать так: допустим, мистер Джереми даст мне 250 фунтов ; я уверен, что за эти деньги смогу получить от Сэмми завещание. Конечно, просит он 500, но когда услышит шорох живых бумажек, не устоит.

Кэллаген встал, затушил окурок в пепельнице на туалетном столике и взглянул на хозяйку в зеркало. Она в это же время подняла глаза и их взгляды встретились. В её глазах светилась улыбка.

— Думаю, — продолжал Кэллаген, возвращаясь к своему стулу, — что если я добуду завещание и доставлю его мистеру Джереми, он будет уверен, что получит свою долю наследства. И решит, что я заслужил остальные 250. Тогда я устрою себе небольшие каникулы, и Скотланд Ярд не сможет засыпать меня вопросами насчет мисс Цинтии.

Он умолк, наклонился вперед и подобрал шляпу.

Она развернулась на стуле и взглянула ему в глаза.

— Я встретила Джереми Мероултона в Буэнос-Айресе. Он вел дела с одним испанским джентльменом. Испанец думал, что Джереми — простак, и попытался вести — как вы это называете — двойную игру. Пытался перехитрить Джереми.

Она взяла ещё сигарету и спокойно заявила, глядя на Кэллагена:

— И Джереми его убил.

Кэллаген лишь кивнул.

— Совершенно справедливо. Я ненавижу двурушников. От них одни несчастья.

Майола улыбнулась.

— Отлично, мистер Кэллаген. Пожалуй, вы, письмо и этот Сэмми Шейк меня заинтересовали. Через десять минут у меня ещё один номер, потом я еду в «Шоу Даун». Там небольшая вечеринка. Немного музыки, немного карт…

Она встала и чувственно потянулась.

— Почему бы вам не проехаться со мной, мистер Кэллаген? Возможно, вам с Джереми стоит встретиться и поговорить. Хотите?

Кэллаген, улыбаясь, встал.

— Прекрасно, мисс Фериваль. Просто изумительно. Очень рад посетить ваши Пенаты. Я не был уверен, правильно ли себя виду, теперь вижу, что поступил мудро.

— Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Я никогда ни в чем не сомневаюсь. И Джереми тоже. Adios, синьор Кэллаген. Возвращайтесь сюда ровно в час. Обещаю прелестную поездку. На сельских дорогах ночью так тихо и чудно!

Он взял её руку. Пожатие тонких пальцев чуть затянулось.

— Я вернусь, мисс Фериваль. А теперь: adios, синьора.

Кэллаген вошел в телефонную будку в начале Корк Стрит. В ожидании ответа Дарки он посмотрел на часы. 0.40.

Слышно было, как Дарки зевает.

— Эй, Дарки, есть небольшая работа. Пол Мероултон держит офис возле Рассел Сквер. Грин Стрит Игл, 22. Я хочу, чтобы ты завтра туда заглянул. Разнюхай все. Кто за ним присматривает, что за замок на двери. Есть ли черный ход. Возможно, мне захочется завтра ночью туда заглянуть. Ты понял? Отлично. Когда все выяснишь, узнай, где живет Пол. Его домашний адрес. Я позвоню где-то после полудня или вечером. Будь у себя. Никуда не уходи. Понял?

— Понял. Как у тебя дела? Все в порядке?

— Просто превосходно. Я полагаю, через пару дней действительно все будет преотлично… или меня упрячут за решетку… или убьют. Не знаю только, какой выйдет вариант. Пока, Дарки!

Он повесил трубку.

Выйдя из будки, Кэллаген остановил проезжавшее такси и направился на круглосуточную почту на Вер Стрит, чтобы отправить телеграмму Цинтии Мероултон.

"Все идет превосходно. Как договорились, организую завтра встречу с Вилли. Дело практически готово для суда.

Кэллаген"

Покончив с этим, он вернулся в ожидавшее такси и велел шоферу ехать в «Крестики — Нолики». По пути в круглосуточном баре купил себе сэндвич с ветчиной и жевал его очень медленно, чтобы не нажить изжоги.

10. «ШОУ ДАУН»

Майола крутанула руль и «бентли» нырнул в проезд, едва различимый между деревьями. Кэллаген, сидевший рядом с ней, восхищался её манерой управлять мощной машиной, думая, что Майола просто замечательно держит в руках автомобили, мужчин и ситуацию в целом.

Аллея поднималась в гору, но она вела машину уверено и быстро, лихо закладывая виражи, притормаживая в узких местах или объезжая препятствия, которые даже Кэллаген с его острым зрением не различал.

Они вырвались на открытое место и стал виден дом, окруженный деревьями. Майола покосилась на него. В свете приборного щитка он видел, как она улыбалась.

— Вот мы и приехали, мистер Кэллаген. Это — «Шоу Даун». Надеюсь, вам понравится.

Она выключила фары и вышла из машины.

Кэллаген тоже вышел и потянулся. Впереди неясно проглядывал старинный дом. Довольно безобразная постройка на фоне ночного неба казалась мрачной и похожей на привидение.