Союз/Альянс - Сайтин: Измена

– Адмирал, мы говорим не о лабораториях.

– А о чем тогда?

– Рубин собирается там работать. По большому счету, это будет его лаборатория.

– Вижу, вы свято верите в недюжинные способности этого молодого человека.

«Ловушка, – смекнула Ариана, – но только где?» А вслух бросила:

– В самом деле, он подает большие надежды.

– Мне бы хотелось обговорить вопросы безопасности, неизбежно возникающие при обсуждении проекта. Но до голосования. Это возможно?

– Послушайте, но у меня деловой обед!

– Доктор Эмори, мне в самом деле очень не хочется отсылать все в Комитет. Я пытаюсь сотрудничать с вами. Но, кажется, события развиваются слишком стремительно. У меня есть и другие заботы – полагаю, вы и сами это хорошо понимаете.

«Кто-то проболтался, – решила она, утверждаясь в подозрении. – И этот лис добрался до болтуна».

Но, обернувшись, госпожа Эмори велела Флориану:

– Передай Янни, что у меня проблема. Пусть позаседает вместо меня. Я прибегу, как только освобожусь.

Чуточку успокоившись, она посмотрела на адмирала, сообразив, что последняя фраза прозвучала точно аргумент в споре, в то время как ее словам надлежало походить на несущиеся с фланга торпеды. «Ну, поговорим у вас или у меня?»

– Спасибо, – поблагодарила Ариана, принимая из рук Флориана чашечку кофе – он готовил этот напиток по ее любимому рецепту. В итоге она согласилась на предложение адмирала: уединиться в ее апартаментах, в зале для совещаний и даже в присутствии ее телохранителей. Только снаружи стояли адъютанты Городина.

Возможно, это был своего рода жест примирения.

Адмирал тоже пригубил кофе – крепкий черный. Впрочем, большинство высокопоставленных лиц в особых случаях предпочитали черный кофе – натуральный и редкий напиток, импортируемый с Сола, с южного полушария Земли. Пристрастие к кофе было одним из немногих недостатков, которые Ариана не только не собиралась изживать, но, напротив, бережно лелеяла. В отличие от Городина она предпочитала кофе с молоком. С настоящим молоком – то была еще одна слабость Советника по науке.

– Сельхозсектор все еще продолжает свою работу. Но наступит день… – доктор Эмори осеклась. Женщина вдруг вспомнила, что Сайтин, когда здесь впервые начали заниматься сельским хозяйством, был настоящим адом, загрязненным силикатами. Первыми очагами сельского хозяйства стали глубокие долины, над которыми возводились специальные купола для поддержания с помощью особых устройств нужного микроклимата.

В ее мозгу промелькнуло еще одно воспоминание: холмы, покрытые, как казалось издали, бурыми и голубовато-зелеными пятнами. Над холмами гигантской паутиной тянулись провода. Установленные на тех же холмах колоссальные зеркала улавливали из космоса свет, который затем направляли вниз. Вращавшиеся по орбитам спутники для формирования погоды регулярно нагоняли на долины бури, ужасные бури. «Не пугайся, Ари, все хорошо, – утешала ее, бывало, мать. – Мы в безопасности. Это непогода ревет…»

Леонид Городин с выражением блаженства на лице мелкими глоточками пил кофе. И время от времени улыбался. Наконец, нарушив тишину, он бросил:

– В Комитете поговаривают, будто затея с Рубиным – ваша личная инициатива. Вы только тем и занимаетесь, что подрываете паритет между нами и Альянсом, между нами и Солом. На эту тему у нас с Лу был разговор. Мы сильно обеспокоены.

– Но ведь мы должны заботиться о своей безопасности. Мы всегда о ней заботились.

– Доктор, скажите лучше вот что: ваш проект будет иметь какую-нибудь стратегическую важность?

«Вот она, ловушка!» – поняла Ариана. А вслух сказала:

– Если рассматривать дело с такой стороны, то даже изобретение новых унитазов может быть истолковано кем-нибудь из ваших советников как нечто, имеющее стратегическое значение.

Городин тактично рассмеялся и выжидательно замер.

– Хорошо, – тихо молвила женщина, – мы будем рассчитывать на то, что ваш Комитет выскажется в пользу проекта. Желаете перевести станцию в другое место – мы переведем ее. Возможно, даже на сайтинскую станцию. Как видите, мы сговорчивы. Единственное, нам не хочется терять Рубина.

– Неужели это так важно?

– Очень важно.

– Хочу сделать вам одно предложение, доктор Эмори. Вы поставили на повестку дня проект. И хотите протолкнуть его. Причем вы намерены протолкнуть проект быстро и легко, без придирок со стороны Комитета по финансам. Повторяю, в проволочках вы не особенно заинтересованы. Вы хотите вернуться в Ресион, мне не терпится возвратиться к моим любимым солдатам. Мне до черта надоело здесь. Вообще терпеть не могу появляться на публике.

– Мне тоже хочется домой, – призналась женщина, решив в подходящий момент сыграть на этой слабости адмирала.

– В таком случае поделитесь со мной информацией по фаргонскому проекту, – попросил военный.

– Скажем, это эксперимент в области генетики.

– Вы собираетесь оборудовать там лаборатории по последнему слову техники?

– Нет, только медицинский отдел. И проводить анализы. Естественно, без административной работы тоже не обойтись. Так что секретного оборудования там не будет.

– Стало быть, там не будет ничего нового.

– Говоря практическим языком, нет. То есть воспроизводства людей на Фаргоне не ждите.

Городин посмотрел на опустевшую чашку, потом – на застывших поодаль ази. И выразительно поднял пустую чашку.

– Флориан, – распорядилась Ари. Едва заметно кивнув, ази взял кофейник и налил адмиралу еще кофе. Городин задумчиво следил за идеально точными движениями телохранителя.

– Можете смело положиться на них, – успокоила собеседника Эмори, угадав его опасения. – Все в порядке. Наш разговор их не интересует. Как-никак они – лучшие творения Ресиона. Правда ведь, Флориан?

– Да, госпожа, – отозвался ази, подавая ей вторую порцию кофе.

– Красота и мозги, – сказала Ариана с улыбкой, но в глазах ее не было и тени веселья. – Между прочим, Альянс не захочет создавать подобные лаборатории. Им нет необходимости этим заниматься, ибо они не осваивают другие планеты.

– И тем не менее нужно все как следует обдумать. Кто станет управлять фаргонским комплексом?

– Янни Шварц.

Городин, нахмурясь, снова принялся прихлебывать кофе из непропорционально крохотной для его габаритов чашечки.

«Ну вот, – подумала Ариана, – теперь что-то начинает проясняться».

– Вот что я вам скажу, доктор Эмори. Многие мои сотрудники возлагают большие надежды на больницу для умственно отсталых в Викинге. По чисто политическим соображениям мне хотелось бы обзавестись соответствующим комплексом вблизи станции Надежда, за которую вы так бьетесь. Нужно подходящее местечко, куда можно в случае чего посылать тяжелобольных. И чтобы Сайтин не мог забирать их в свой госпиталь.

– У вас есть на то особая причина?

– Речь идет о специальных операциях. О людях, чья психика подвергнется изменению. И о тех, чьи лица по понятным вам причинам мне не хотелось бы видеть рядом. Все это люди, ведущие беспокойную жизнь. На больших станциях они чувствуют себя выдохшимися, беззащитными. И определенно почувствуют себя куда лучше в любом из укромных ресионских местечек. Главное, только бы не на Сайтине.

Ариана нахмурилась, не желая более скрывать озадаченность. Доводы адмирала содержали зерно истины…

– Мне нужно только право доступа, – втолковывал Городин. – Право доступа туда, где мои люди могли бы чувствовать себя в безопасности. И чтобы я знал, куда они попали. Я, со своей стороны, готов выделить кое-какие резервы из скрытого бюджета. Выделить людей.

– Военных нам не нужно.

– Но ведь речь идет о единодушной поддержке строительства комплекса. Я в состоянии ее организовать.

– Обойдемся без военных – своими силами. К тому же мне не хочется просить у вас так много. Чего доброго, вы потребуете внесения существенных изменений в проект. Не хочу, чтобы ваши люди, снующие по Ресиону, в конце концов скомпрометировали мой проект. Другое дело, что военный госпиталь и наши помещения могут сосуществовать рядом. Но отдельно друг от друга.

– Пожалуй, мы договоримся. Но нужна надежная связь между нами и вами. Подошел бы человек, с которым мы вместе работали.

Мысль об этом была для Арианы подобна ледяному душу. Ей стоило больших трудов не выдать волнения и удержать руку в прежнем положении, не расплескав кофе из чашки.

– Кого же вы предлагаете? – сдержанно поинтересовалась женщина.

– Доктора Уоррика. Он разрабатывал тренировочные обучающие ленты. В общем, он нас устраивает.

– А вы его? – нарочито спокойно осведомилась хозяйка Ресиона.

– Спросим его самого.

– Знаете, адмирал, кажется, я догадываюсь, от кого вы все узнаете. Черт побери, я знаю, кто ваш источник. Что еще он вам выболтал?

– Вижу, вы уже делаете поспешные выводы.

– Нет. Я и сама боялась чего-то в этом роде. Выходит, вам нужен он? Вам понадобился человек, который руководил бы вашими самыми секретными операциями, с готовностью поступившись моими интересами.

– Я же сказал, что у меня за источники.

– Конечно, они у вас есть. Вам хочется подставить под удар кого-нибудь из людей «Хейза»… Какого-нибудь беднягу-инженера. Которого, уверена, в конце концов и обвинят во всех смертных грехах. Вам нужен Джордан Уоррик. Он хоть сказал, к чему ему все это?

– Он ничего мне не говорил.

– Адмирал, вы крепкий орешек, но вспомните, какой жизнью я живу. И сопоставьте ее с жизнью Уоррика. Итак, что он вам наобещал? Предложил выступить с обличениями? Выходит, таким образом вы рассчитываете гарантировать мне покладистость Кореина?

– Доктор Эмори, вы отлично знаете, что я в состоянии выполнять свои обещания.

– Конечно, в состоянии. А Джордан Уоррик сулит вам мою голову на тарелочке. Обещает изменить расклад голосов в Комитете по науке. А теперь послушайте, какие шаги предприму я. Можете забрать его. Я распоряжусь о переводе не только Уоррика, но и всей его своры. Если хотите поставить его во главе секретнейшей лаборатории, дело ваше. Если он будет произносить речи и писать обо мне разгромные статейки, пусть! – Ариана поставила чашку на стол. – Ну что, адмирал, договоримся? Если все дело только в этом, то в проклятом городе мы долго не задержимся. Вы обеспечите моему предложению прохождение по тайному голосованию по проекту «Надежда». Если решение действительно примут единогласно, то необходимость обсуждать что-то дополнительно не возникнет. Договорились?

– Думаю, мы поладим.

Женщина улыбнулась:

– Вот и замечательно. Если хотите разместить отдел Уоррика на Фаргоне, это следует оформить официально. Надеюсь, ваши сотрудники с этим справятся. Мои все загружены делами. Впрочем, размещение в надежном убежище не к спеху. Верю также, что вы знаете, как получить необходимую для оформления бумаг подпись Уоррика.

Поспешно допив кофе, адмирал поставил чашку на стол.

– Спасибо, доктор Эмори, – пробормотал он. – Уверен, что все сложится к обоюдному удовольствию. – Поднявшись, Городин протянул руку хозяйке.

Ариана тоже встала и пожала адмиралу руку. И улыбалась ему все время, пока провожала до двери.

Кетлин закрыла за гостем дверь; при этом лицо ее оставалось непроницаемым, точно у часового на посту.

Флориан собрал со стола чашки, тоже стараясь не смотреть на хозяйку.

Ази отлично понимали, когда можно схлопотать нагоняй.

«Пособие по производству», аудиозапись.

Обучающая лента по генетике № 1.

2396 год по ресионскому летоисчислению.

«Ресионские общеобразовательные издания», 8970-8768-1

Одобрено для 80

Партия AL-5766: четыре единицы.

Техник начинает стандартную для Ресиона процедуру – пересадку заранее размноженного генетического материала. Неиспользованные десять единиц из партии AL-5766 остаются в генетическом банке данных – обычная процедура при работе с коммерческим и экспериментальным материалом.

AL-5766 – женские особи класса альфа. Альфа обладает высшим интеллектом в классификации неграждан от A до Z, от 150 по шкале Резнера и выше, вплоть до 215 – наиболее высокого результата из известных на сегодня. AL-5766 имеет показатель 190 баллов, что граничит с гениальностью. Альфы создаются очень редко: только для выполнения специальных задач, для научных исследований, а также для колонизации в местах с относительно низкой плотностью населения и терпимым отношением к независимым суждениям. Альфы, лишенные возможности ранней социальной адаптации, подвержены расстройствам личности: лучшие успехи асоциальных альфа имеют положительную обратную связь с ранним началом обучения и ускоренным усвоением информации об окружающем мире, чтением и занятиями математикой при минимальном вмешательстве извне кроме как для поощрения. В случае с альфа успех наиболее надежно обеспечивает их воспитание в приемных семьях с первых дней после рождения: тогда их поведенческие и социальные установки полностью соответствуют естественно рожденным с аналогичными показателями по шкале Резнера. Всегда необходимо иметь в виду, что особенности генотипов ази и, до некоторой степени, их классификация заранее предопределены генетической картой, составленной специально для данного генотипа, и что недостатки альфа связаны, по всей видимости, в первую очередь с ошибками при составлении генетических карт.

При воспитании среди родственников AL-5766 демонстрировали приемлемые параметры развития, однако обнаруживали склонность к агрессии. При развитии в сообществах ази статистика AL-5766 совершенно неудовлетворительна: агрессивное поведение, депрессии, странные иррациональные стремления. Выявленные недостатки AL-5766 не поддаются исправлению через генетическую карту и лишь иногда могут быть компенсированы вмешательством в воспитание, хотя в двух случаях определенное решение этой проблемы было достигнуто помещением объектов в условия военного времени с присущими ему тяготами и лишениями.

Однако исключительная способность AL-5766 к математике до сих пор не была востребована, а с 2353 года научные эксперименты с этим генотипом вообще не проводились. Но сейчас в Ресионе полагают, что способ корректировки проблем генетической карты найден; интерес к этому возник в связи с тем, что партия AL-5767 обрела все качества класса бета, утратив черты, делавшие партию 5766 одновременно выдающейся и требующей постоянных забот.

Группа состоит из четырех единиц, поскольку команда генетиков разработала два слегка различающихся способа исправления генотипа. Две единицы каждого типа обеспечат статистику для адекватного сопоставления с ранее собранным материалом. Использовать исходный генотип для контроля необходимости нет: статистика по AL-5766 ведется уже сорок шесть лет, и нет нужды подтверждать недостатки старого типа.

Яйцеклетка не имеет собственного кода, пока не получит полный диплоидный набор AL-5766. Это стандартная процедура при размножении ази и граждан.

Матка, в которую вживляется каждое яйцо, заполнена биоплазмой и имеет способность сжиматься; указанная среда практически не отличается от естественных условий вынашивания плода. Система используется в Ресионе уже сорок девять лет и в точности воспроизводит все движения, звуки, химический состав и процессы обмена живой матки.

–

Партия EU-4651: десять единиц.

Особи из партии EU-4651 представляют собой четыре крохотные частички жизни, которым всего лишь сутки от роду. Все четыре имеют идентичный генетический код, способны активно делиться и расти во тьме маток. Особи мужского пола зачаты в идентичных условиях; как положено во всех таких случаях, десять особей хранятся в генобанке.

EU-4651 – старый тип класса эта, коэффициент по шкале Резнера колеблется между 90 и 95. Обладают исключительной устойчивостью. Представляют собой одну из самых удачных партий класса эта, обычно находящего применение в промышленности и военном деле, причем не только на Сайтине; все исходные и обычные производные данной партии запатентованы. При обычном раскладе Ресион мог просто продать необходимые яйцеклетки в любом затребованном лабораторией количестве, но на сей раз на EU-4651, большинство которых используется на военной службе, поступила не совсем обычная заявка. Одна из особей этой партии выказала несвойственную и начавшую развиваться с опозданием способность действовать в экстремальных ситуациях, что подразумевает возможность перевода в другую категорию и дальнейшее усовершенствование типа при условии, что программа развития с учетом данной особенности может быть запущена либо на имеющихся особях, либо на будущих представителях типа EU-4651.

–

Партия RYX-20: двадцать единиц:

Генотип относится к классу ро, от 45 баллов и ниже по шкале Резнера. Ро – самый примитивный из всех классов ази, производимых Ресионом на коммерческой основе. Ази класса ро исключительно хорошо выполняют все задачи, а вмешательство извне минимально, поскольку они не имеют тенденции отклоняться от программы. Способность противостоять нежелательному воздействию и так называемым «плохим обучающим лентам» делает их исключительно ценным исходным материалом при проверке новых программных структур, что в сочетании со склонностью к обычному труду подчеркивает особую полезность для Ресиона этих двадцати ази. В силу способности переносить длительное физическое напряжение они, подобно классам от тета до пи, обычно не подвергаются омолаживанию, которое, разумеется, мало препятствует износу опорно-двигательной системы; но они являются носителями ценной структуры, что внушает уверенность в успешном развитии генотипа.

–

Партия КВ —*-**-**-**-****: одна единица:

КВ-*-**-**-**-**** получен непосредственно методом криогенного воспроизведения, перевезен самолетом компании курьерской службы в Новгород, дабы в конце недели, если позволит погода, вылететь обычным рейсом.

КВ-*-**-**-**-**** получен из тканей семилетнего ребенка из ***, погибшего при неудачном падении. Матери ребенка было заявлено, что опыт не предусматривает воссоздание идентичного человека; по закону такое воссоздание требует особого разрешения, но по желанию матери клонированный экземпляр может носить имя и обязан получить гражданский номер погибшего ребенка, став, таким образом, посмертной копией любимой дочери Сюзанны Х. (настоящие имя и гражданский номер не приводятся). Эмбрион будет развиваться в лаборатории ***, что потребует минимальных расходов – на перевозку емкости с эмбрионом обычным военным самолетом. Соответственно, в нужный момент ребенок будет доставлен из лабораторного эмбриофона к своей генетической матери.

–

Партия КВ-*-**-**-**** РП: одна единица:

Клонирование людей, желающих обзавестись своей точной копией, а не потомством со смешанным генетическим набором, стало желанным источником дохода для лаборатории, ибо расходы на производство одного такого объекта достигают 500 тыс. кредитов; но Ресион как исследовательский и научный центр не проявляет особого интереса к деятельности подобного рода, которую еще называют «клонированием тщеславия» – исключая, правда, воспроизводство редких генотипов, представляющих коммерческий или научный интерес. Речь идет о находящемся в материнской утробе плоде. На практике Ресион полностью оплачивает расходы по криогенному воспроизведению материала, обозначенного как КВ-*-**-***-****: родительская особь, исключительно талантливая, проявляет желание обменять ценную генетическую информацию на одного из полученных потомков. Кроме того, родитель готов подписать доверенность на право передачи Ресиону права доступа ко всем интересующим его информационным материалам: Ресион будет хранить эти данные для дальнейшего использования в развитии генотипа, но обязуется не использовать генотип в коммерческих целях ранее, чем через пятьдесят лет после смерти родительской особи и ее копии.

Под кодовыми обозначениями А**-1 в хранилище закладываются десять генетических наборов.

–

Партия СХОЗ-789X: одна единица:

Эмбриофон с СХОЗ-789Х (день от роду) располагается в большом здании на удалении от последнего корпуса, что на холме. СХОЗ-789Х – экспериментальный образец (на это указывает приставка «Х»), очень близок к RYX-20 или EU-4651, однако генетические коды RYX-20 и EU-4651 указывают на наличие двух ног, а СХОЗ-789Х – на четыре. Кроме того, в RYX-20 и EU-4651 генокоды определяют гладкую кожу, а в СХОЗ-789Х – гнедую шелковистую шкуру и весьма развитую способность к быстрому бегу.

СХОЗ-789Х – исключительно редкий материал земного происхождения и, по сути, попытка воссоздать живое существо, в чем успехи Сайтина были до сих пор невелики. Программа СХОЗ, предусматривающая не только воспроизведение животных, но и исследования в области ботаники, добилась более впечатляющих успехов в экспериментах с водорослями и нижними звеньями биологической цепочки, что когда-нибудь сможет поддержать потомков выходцев с Земли. Сделав широко разрекламированный жест примирения, Земля снабдила Сайтин генетическими кодами и данными всех обитавших на ней живых организмов, сделав особый упор на вымершие и находящиеся под угрозой истребления. Сюда же были включены генотипы человека, способные дать информацию, по каким-либо причинам отсутствующую в генетических хранилищах Союза и Альянса.

В ответ Союз открыл ученым с Земли свои внушительные генетические хранилища – так было положено начало широкой программе обмена, результатом которой должно было стать всеобъемлющее выравнивание человеческих популяций Земли и Союза. Соответственно, предполагалось организовать запасы генетических данных на случай вселенской катастрофы или непредвиденной потери контактов.

Из двух планет, в настоящее время населенных людьми, одна – Низлежащая – конечно, является протекторатом, и потому нет никакой необходимости изменять там привычную среду обитания, что могло бы привести к исчезновению коренных обитателей. Человечество пребывает на Низлежащей в положении гостя.

Сайтин, не обладая столь благоприятными условиями для существования (самые развитые живые организмы там – платитеры и анкилодермы), представлял собой куда более подходящий объект для радикального переустройства. А способность генетического материала сохраняться в сайтинских условиях даже при необратимых изменениях климата и атмосферы по меньшей мере давала надежду на возрождение некоторых популяций в особо защищенных ареалах, если изменения выйдут за первоначально намеченные рамки.

Формирование на планетах условий, аналогичных земным, нанеся непоправимый ущерб местным формам жизни, предоставило в то же время уникальную возможность изучения зон взаимодействия и сравнения адаптационных изменений у земных и туземных форм жизни, позволяя нам лучше понять катастрофические изменения, постигшие обитателей Земли в геологический период, и грандиозность перемен, грозящих людям в результате изменений привычной среды обитания.

Понимая, что генетические изменения неизбежны, хоть и не всегда желательны, Земля стала рассматривать Сайтин как хранилище генетической информации живых существ, находящихся под угрозой исчезновения. Некоторые более амбициозные проекты предполагали воссоздание среды обитания крупных млекопитающих, начиная с нижних звеньев биологической цепочки. По иронии судьбы план придания Сайтину сходства с Землей, угрожая коренным обитателям этой планеты, дает возможность воссоздать заново некоторые исчезающие экосистемы Земли и основать более хрупкие системы на Марсе – четвертой планете Солнечной системы.

Некоторые из предложенных на будущее изменений определенно кажутся весьма амбициозными.

Земля проявляет особый интерес к успешному укоренению на Сайтине китовых и высокоорганизованных приматов. Земляне предложили создать совместную исследовательскую программу, как только затея с китами оправдает себя, и заняться изучением развития китов и сравнения их жизни на Сайтине и на Земле.

Сайтин тоже находит такие проекты заслуживающими интереса в перспективе. Однако делающийся в настоящее время упор на создание земных условий существования и воспроизведение развития чреват быстрым возникновением проблем, связанных с крупномасштабными изменениями в атмосфере, с зонами взаимодействия, засоления и отложения минералов в Бухте Свигерта и в дельте широко освоенной Новой Волги, что обещает самые благоприятные условия для массированного развития морских культур.

Глава 2

1

С воздуха Ресион казался зеленым пятном, втиснутым в глубокую долину Новой Волги, окаймленной с обоих берегов полосками, год от года протягивающимися все дальше и дальше вдоль реки. На одной из полосок белели дома, питомники сельхозсектора, бараки – словом, далеко внизу под левым иллюминатором, возле которого имела привычку сидеть Ариана, распростерся ресионский комплекс. Госпожа Эмори убрала бумаги в кейс, щелкнула замками. И вовремя – самолет пошел на посадку, и рядом возник Флориан, готовый позаботиться о ее багаже.

Но кейс она оставила при себе.

Как обычно.

Шасси самолета коснулось взлетно-посадочной полосы, и под косо сходившимися к фюзеляжу крыльями замелькала бетонная лента. Подрулив к ресионскому терминалу, самолет плавно затормозил, и тотчас засуетилась наземная обслуга: те, в чьи обязанности входило обеспечение доставки на место пассажиров и багажа, чистильщики, механики – словом, все те, кто, как и в Новгороде, должен был проделать с самолетом необходимые операции, начиная от обеззараживания и кончая постановкой в ангар.

Аэродромный техперсонал состоял сплошь из родившихся в Ресионе ази. Их обучение далеко превысило достаточный, по мнению Новгорода, предел. Впрочем, это можно было сказать обо всех служащих Ресиона.

Всюду были знакомые лица, знакомые типы – вся информация о них хранилась в банках данных.

Первый раз за последние дни Ариана Эмори почувствовала себя в безопасности.

Контроль прошли достаточно гладко, ибо наблюдение в Ресионе началось с момента, когда в отделе Жиро Ная узнали, что с аэродрома в Новгороде в воздух поднялся РЕСИОН-1 – причем с опозданием всего на час. Ари имела обыкновение неожиданно ломать графики и далеко не всегда посылала соответствующие предупреждения даже Жиро Наю – главе службы безопасности Ресиона. Впрочем, сегодня импульсивность Арианы не знала границ.

– Возьми инструктаж на себя, – велел Жиро Аббану, своему личному телохранителю, и тот кинулся ретиво исполнять приказание, занявшись рассылкой протоколов и отчетов адресатам. Сам Жиро связался со своим братом Деннисом, сотрудником Администрации, и Деннис тотчас занялся подготовкой первого корпуса. Самолет начальницы в это время был уже на подлете к Ресиону.

Теперь оставались формальности, отработанная за многие годы процедура – РЕСИОН-1 приземлялся на аэродром, а доктор Эмори отправлялась в собственный корпус, к себе в апартаменты.

Вчера в Ресионе узнали, что обсуждение проекта «Надежда» состоялось. Фондовый рынок до того бурно отреагировал на это событие, что ситуация грозила потрясти весь космос сверху донизу, хотя аналитики поговаривали о процедурной затяжке. А затем последовала пресловутая хорошая новость – небольшая, но существенная. К скудному сообщению прилагалась короткая биографическая справка, составленная в Комитете по науке. Суть сообщения сводилась к тому, что неизвестный доселе химик с Фаргоны удостоился статуса Особого: выходило, что законопроект точно был принят. Совет провел заседание в рекордно короткий срок, уложившись в несколько часов, что вызвало еще более сильный переполох на межзвездном фондовом рынке, ибо неопределенность он ненавидел сильнее, чем внезапные изменения в политике. Комитеты по информации всех членов Союза выступили с совместным аналитическим комментарием последних событий, лишив тем самым информационной пищи утренние выпуски новостей; маститые комментаторы-специалисты по законодательной деятельности изощрялись в толковании последних событий, обескураженные нежеланием даже оппозиционных Советников давать какие-либо интервью.

Правда, лидер фракции изоляционистов в центристской коалиции Янни Мерино согласился-таки на интервью: на телеэкране мелькали его вечно всклокоченные седые волосы, лицо было краснее, а риторика – резче обычного; господин Мерино требовал проведения общенационального референдума по вопросу доверия всему Совету и грозил выходом своей фракции из партии центристов. Впрочем, Янни Мерино не обладал количеством голосов, достаточным для организации такого референдума, но зато ему было по силам осуществить вторую угрозу. А Жиро Най все это время слушал новости, зная куда больше комментаторов, но наряду с ними гадая, что за сделку заключили в Совете Девяти и почему Михаил Кореин вдруг решил поддержать Ариану Эмори.

Жиро ломал голову, не зная, как истолковать последние события.

Триумф Ресиона?

Или, может, политическая катастрофа? Страшное поражение?

Находясь на заседаниях в Новгороде, Ариана не имела привычки советоваться со своими – за исключением чрезвычайных случаев. А если и советовалась, то уж точно не по телефону и даже не по комитетским каналам связи; к ее услугам всегда были штатные курьеры и самолеты.

Не получив от Арианы предварительного уведомления, ресионцы тешили себя надеждой, что их начальница держит ситуацию под контролем.

Заранее намеченные протокольные мероприятия сорвались, Советники отменяли встречи одну за другой, а Советники с Русселя и Пан-Парижа без промедления кинулись обратно на сайтинскую станцию, дабы как можно скорее вылететь на Руссель. Вместо себя Советники оставили в Новгороде заместителей – наверняка предварительно проинструктировав тех, как следует действовать.

Но братья Най явились встречать крохотный автобус не только и не столько в силу требований протокола. Проехав по дугообразной подъездной дорожке, автобус остановился у главного входа в ресионский комплекс.

Дверь автобуса открылась. Первой, как и следовало ожидать, вылезла облаченная в черную униформу службы безопасности Ресиона ази Кетлин; по бледному лицу телохранительницы пробежала тень тревоги. Ази отступила в сторону и помогла хозяйке спуститься. Ариане нужно было преодолеть одну-единственную ступеньку; одетая в светло-голубое платье и по обыкновению с кейсом в руке, она вышла из автобуса. Ее спокойное лицо не предвещало ни триумфа, ни катастрофы. И только когда женщина посмотрела на Жиро и Денниса, те поняли: беда.

– Поговорим у тебя в кабинете, – бросила она Деннису. Жиро продолжал рассматривать остальных выходящих из автобуса, среди них был и Джордан Уоррик. Между прочим, Уоррик не собирался прилетать одним с Арианой рейсом, ибо вылетел на РЕСИОНЕ-1 пять дней назад и планировал вернуться в конце недели спецрейсом «Ресион-эйр».