Проблема очевидности

"Чистый" перцепт, вернее, его наличие в качестве основания ситуации формирования "концепта" может пониматься здесь исключительно как соответствующее материальное основание - которое, в свою очередь, отсылает к своему основанию, к интенции восприятия - ситуации формирования "концепта". С разоблачением концептуальной составляющей как неадекватной интерпретации сама "данность" как таковая, разумеется, ничего не теряет, ей приписываются новые значения. В ситуации удостоверения в самой интенции удостоверения имплицирована "цепочка" аспектных усмотрений в отношении наличной данности, которые актуализуются по мере осуществления частных объектных идентификаций в горизонте конституирования нового предметного значения или выбора наиболее приемлемого из горизонта наличных (а это актуально "ближайшие" горизонты удостоверения, задающие дальнейшую перспективу актуализации). Каждое из аспектных усмотрений, в свою очередь, может быть либо "чисто концептуапьным", то есть основанным на том же, изначально данном, перцептивном "материале", либо, в том случае, если в ситуацию удостоверения ассоциировано новое перцептивное содержание, понимаемое как результат "более пристального вглядывания" в изначально данное, если в результате перцептивно оказывается данным нечто новое (при том, что в отношении этого "нового" ожидающегося перцепта перспектива преимущественной тематизации уже протенциально задана на основании интенций удостоверения) как частное основание (наряду с наличным "перцептом") нового "концепта" - "перцептно-концептуальным". Во втором случае мы можем говорить о том, что чувственные данные "играют роль" удостоверяющих в отношении к интуированному объектному или предметному значению (здесь "объектное" и "предметное" различаются как целое и его частные аспекты) - мы можем так говорить до тех пор, пока нами не поставлен вопрос о ближайшем основании собственно интенции "пристального вглядывания" с целью усмотрения "новых" данных в уже тематизированном "поле усмотрений", то есть об основании ассоциированных в контексте ситуации удостоверения и преимущественной тематизации вообще событий перцептивной данности. С одной стороны, возникает вопрос: как новое перцептивное содержание оказывается "в поле зрения" там, где предметное целое уже определено? С другой стороны, если появление новых аспектов определенной данности как таковое, то есть потенциально, основывается на интенции удостоверения (и преимущественной тематизации вообще), отсылает к ней с соответствующим значением ("основания"), то на чем основана та или иная актуализация из горизонта вообще возможных в данной ситуации (инициированной интенцией удостоверения)? С одной стороны, такой горизонт можно полагать заданным наиболее приемлемым или обычным для данного случая методом удостоверения: но тогда вопрос корректируется таким образом - как происходит отбор данных в рамках этого горизонта, он тоже не исчерпывается в ситуации конкретного удостоверения. Если применение бинокля - отработанный прием наблюдения позволяет увидеть колыхание "трубы" на крыше, а затем, убрав бинокль от глаз, мы видим это колыхание "невооруженным взглядом", что это должно означать? - Что горизонт возможных для данного случая аспектных усмотрений при первой попытке удостоверения (до применения бинокля) не был исчерпан. Мы здесь снова сталкиваемся с тем, что в "естественной установке" склонны понимать как "аффицирование", "воздействие извне", обуславливающее в конечном счете и "окончательное", "удостоверенное" значение данного. В критическом рассмотрении это означает интенциональную неопределенность, "задаваемую" в ситуации усмотрения актуальной необоснованности того или иного выбора удостоверяющих факторов.
      Глава 7. Трансцендентальная феноменология и проблема оснований. Так что же значат "произвольности" в основании конституирования для трансцендентальной феноменологии как метода раскрытия оснований знания? Что значат эти "произвольности" в связи с самоочевидным характером этих оснований? a. Что значит фундировать потенциально и фундировать актуально?
      Данность объекта и его предметного горизонта различаются как актуальная данность и потенциальная актуальность. Объект мы "имеем в виду" непосредственно - то, что принадлежит к его предметному горизонту мы можем "иметь в виду" наряду с самим объектом, но только когда объект уже дан. Актуально - то есть наряду с объектом в качестве соданных ему объектов - мы фактически имеем лишь некоторые из горизонтных значений и, специально тематизируя данный объект как "предмет в его окружении" или как "предмет в мире", поставив перед собой соответствующую цель, можно (в принципе) таким же образом актуализовать все значения, относящиеся к данному объекту как его горизонтные значения. На основании сущностного усмотрения всякого актуально данного предмета как "предмета среди других предметов", связанного с другими предметами в горизонте предметности и, наконец, как "предмета в мире", мы можем понимать актуально данное как данное в горизонте возможной актуальности. И эта "возможная актуальность" есть как раз то, что мы можем усмотреть в ситуации соответствующей тематизации на основании непосредственных указаний на другие предметы, к которым данное имеет отношение (каковые отношения в этом "указании на..." устанавливаются). Что актуально "подталкивает" нас к необходимости такой специфической тематизации предметного окружения потенциально ассоциированных в ситуации определенной предметной данности значений? - Актуальное (непосредственное) усмотрение некоторых объектов как имеющих отношение к данному, как актуализованных в связи108 с данным. Но ставя вопрос о рассмотрении всех вообще (всех возможных) таких объектов, мы предполагаем некое целое "предметного окружения" данного и предпосылаем это понимание a priori самой процедуре тематизации "внешнего горизонта" данности. Между тем, "целое" предметного окружения того, что актуально дано, не дано таким же образом: все, что можно сказать о способе данности этого "целого", это что оно "подразумевается", "имплицировано" в актуальной данности, каковое отношение импликации может быть подтверждено для какой-либо части "целого" - для отдельных значений, понимаемых как горизонтные - но не для всего "целого" как такового. В предельном случае, который задает трансцендентальная феноменология, такое "целое" потенциальной актуальности есть "жизненный мир" - предельный горизонт всякой предметной данности. Когда исследовательскому "взору" открывается взаимоувязанность предметов в единое мировое целое, следует отчетливо понимать, что такое усмотрение "уводит за пределы" актуально данного таким образом, что предписывает ему некий способ бытия вне контекста актуализации. Жизненный мир в отношении к актуальности представлен парадоксально: с одной стороны, это некое "целое", по отношению к которому всякое другое предметное целое есть его часть, с другой стороны, это "целое" не может быть актуализовано во всем своем многообразии, то есть исчерпывающим образом: оно всегда остается актуализованным лишь в указании и как идеальный объект. Можно сказать, что любой предмет в таком смысле - идеальный объект, актуализуемый в указании, поскольку его представление не может быть исчерпывающим. Тем не менее, кажется, между этими случаями есть существенное различие, связанное с тем, что усмотрение единства "жизненного мира" и вообще какого-нибудь "мирового" единства представляет собой именно предельный тип конституирования предметного единства. Скажем, некое идеальное единство "дом как таковой" актуализовано в ситуации идентификации некой перцептивной данности как "дома". Это ведь не значит, что здесь должны быть актуализованы еще какие-то образы "домов" и даже вариация. Идентификация не нуждается также и в том, чтобы какие-либо аспекты данного понимались как части дома: эти усмотрения, несомненно, могут иметь здесь место, но независимо от идентификации. Таким образом, если мы полагаем некое идеальное единство "дома как такового" наличным (и даже в качестве a priori) в ситуации идентификации, то оно может пониматься как основание предметной идентификации: в таком случае, это актуально наличное идеальное единство актуальным образом фундирует акт идентификации. "Мировое целое" может быть вовлечено в ситуацию актуальной данности чего бы-то ни было в случае особой тематизации предмета - а именно, когда поднимается вопрос о способе его бытия: в этом смысле вопросы, касающиеся генезиса предметных данностей и предметных занчений представляют собой интенциональные модификации первого. Контекст, который задает такая тематизация, не исчерпывается предметной идентификацией, но конституированием новых значений, причем таких, которые позволяли бы описать это самое "предметное бытие" независимо от актуальной данности предмета: например, в качестве инетрсубъективного значения, имеющего определенные контексты употребления, более или менее неизменные, или в качестве эйдоса, принадлежащего к всеобщей структуре, жизненного мира, a priori подлежащей всякому актуальному предметному конституированию. Так конституируются новые предметные единства, призванные расширить контекст бытия предмета за рамки его актуальной данности: таково и единство "жизненного мира". В таком контексте, если мы полагаем наличие соответствующего "мирового" единства (представляющего собой этот расширенный контекст предметного бытия) в основание всякой вообще предметной актуализации, предмет может быть обоснован только как потенция актуальности - например, как возможный в этом мире или как уместный в таких смитуациях, или как приемлемый для данных случаях: однако, это ничего не говорит о том будет ли данный предмет актуализован в какой-нибудь конкретной актуализации данного случая. Быть "предельным горизонтом" как раз и значит фундировать потенциально - то есть, быть основанием возможности той или иной данности - в рассматриваемом случае, всякой данности вообще как таковой. Но тема "оснований данного" тогда может считаться исчерпанной в определенном контексте, когда актуально данное отсылает также к чему-либо в ближайшем горизонте как к "основанию актуальности". Как мы видели в случаях "произвольной данности" таких указаний - тем более, непосредственных указаний - не обнаруживается. То, что "здесь" дано, таким образом, может быть дано, каковая возможность усматривается в обращении к "предельному горизонту" данного предмета как "предмета в мире"; но это, кроме того, уже здесь дано, а в ближайшем горизонте не обнаруживается оснований для свершившейся данности оснований предметной актуальности. В контектсе трансцендентальной феноменологии фундаментальная корреляция мира и миросознания понимается как обуславливающая потенциальность всякого предмета как такового и как данного: это значит - обосновывает всякую данность предельным образом. б. Различие между основанием потенциальности и основанием актуальности и трансцендентальная логика. Что же означает различие между основанием потенциальности и основанием актуальности для анализа проблемы оснований? Это различие позволяет определить контекст, в котором "основание" чего бы-то ни было вообще может иметь смысл. Сделать это представляется важным. "Причинно-следственные отношения" в этом смысле представляют собой хороший пример работы основания актуальности, а ситуация конституирования этих отношений и их редукции - исходный пункт определения контектса уместности "основания". Когда человек протягивает руку к выключателю, воздействует на него, раздается щелчек и в комнате зажигается свет - здесь принято усматривать связи определенного рода между одними событиями (воздействие рукой на выключатель, в другом контексте объяснений - инициация механизма подачи тока к лампочке, в третьем - желание зажечь свет, и т.д.), понимаемыми как "причины", и другими событиями (стало светло в комнате, зажглась лампочка, пошел ток...), понимаемыми как следствия. Из этого понимания видно, что ситуация, заданная целенаправленным (или как бы целенаправленным) физическим действием, развивается определенным образом - воздействие на выключатель и последующие события представляют собой "этапы" ее развития: единство ситуации и понимание определенных событий как "этапов" ее развития, разумеется, должно на что-то опираться, например, на регулярность такой интерпретации подобных ситуаций. Видно, что в актуальном единстве ситуации в ее развитии одни события понимаются как актуально инициирующие другие. В редукции подобные предписываемые актуально следующим друг за другом или соданным событиям связи подлежат эпохэ: но единство актуальности, в котором эти события как-то объединены, сохраняется - либо этому объединению придается значение "случайного", либо для него раскрываются другие основания, в случае трансцендентальной редукции - это трансцендентальная логика интенционального сознания. Обращаясь к описанию механизма конституирования значений, в трансцендентальной редукции исследователь по новому акцентирует данное: теперь оно понимается как "единство конституирования"; соответственно, проблема основания актуально данного приобретает в этом акцентировании характер основания конституирования. Движение руки, щелканье выключателем, и т.д., задают ближайший событийный горизонт события "зажегся свет". В редукции составляющие этот горизонт события обретают новые значения, однако сам этот горизонт как ближайший контекст объяснения данного (этим "данным" может быть как само событие, так и феноменальное его содержание и, разумеется, интенциональный акт - в зависимости от специфики предметного акцентирования) остается "на виду". В редукции актуальных оснований данного (каковы, например, "видимые причины" событий), таким образом, предельным образом расширяется контекст обоснованности чего-либо как "такого" вообще, поскольку предмет акцентирован исключительно как "данный" и как "конституированный". Трансцендентальная редукция обосновывает предметы и мир, задавая их отношение к интенциональному сознанию определенным образом: и в том, как это отношение задано, содержится указание на эйдетическую структуру конституирования, подлежащую формированию какого бы-то ни было опыта. Таким образом, обосновывающая претензия трансцендентальной феноменологии выходит за пределы раскрытия предельного основания всякого бытия как бытия-данным, распространяясь на ситуацию актуализации того, что потенциальным образом обосновано трансцендентально. Это значит, что (в редукции) всякое единство актуальности должно описываться в терминах трансцендентальной логики. Таким образом, требование эйдетической структурированности интенционального сознания как конституирующего свой мир представляет собой требование трансцендентального описания основания актуальности предметов. a. Возможность двойственной характеристики интенционального сознания. Но мы видели, что "описательной силы" трансцендентальной логики не хватает для того, чтобы задаваемые ей отношения и функции могли пониматься как применимые к любой произвольно взятой ситуации актуального сознания. Когда речь идет об "истинном знании", под этим разумеется некий набор или некая система истинных утверждений (контекст "истинности" может быть как угодно определен) или положений дел, которые утверждаются, служащих фундаментом для формирования и осмысления последующего опыта. Феноменология, по замыслу Гуссерля, должна была сформировать фундамент "истинного знания" для частных наук: онтологию предметов, с которыми науки и обыденное сознание имеют дело. Трансцендентальная редукция должна была подготовить для этого почву. Однако, мы видим, что описание предметного бытия конституированными (феноменологическая онтология) помимо раскрытия трансцендентального основания этого бытия требует также раскрытия эйдетической структуры, определяющей конституирование - трансцендентальной логики. Мы также увидели, какой характер имеет это требование в контексте актуальности и с учетом рассмотренных ситуаций "произвольности" в основании предметного конституирования. Интенциональное сознание, таким образом, в терминах трансцендентальной логики должно быть охарактеризовано как "отсылающее" и "мотивирующее": однако, усмотрение актуально необоснованной данности указывает на возможность иной характеристики в отношении интенционального сознания, также уместной в контексте трансцендентально логического описания конституирования - интенциональное сознание как "произвольное" и "немотивированное".
      Заключение.
      Мы увидели неопределенность в основании интенциональной "картины мира", мы до некоторой степени прояснили существо этой неопределенности. Оно состоит в недостаточности определения интенционального сознания как конституирующего мир посредством установления его (сознания) референциального и "мотивирующего" характера. Анализируя различные типы ситуации интенциональной произвольности, можно установить "пределы", в которых уместно говорить о трансцендентальной логике сознания - то есть о том, что имеют место соответствующие усмотрения. Логика задает для определенных типов ситуаций (для каждого типа ситуаций может быть установлена своя логика - например, для ситуации конституирования логика конституирования, или формальная логика - для ситуаций выражения мысли в понятии) определенные закономерности, характеризующие, в частности, данную ситуацию как "тип". Анализ типических закономерностей существенно важен для прояснения генезиса соответствующих очевидностей, лежащих в основании данной ситуации - понятых как типические очевидности. Таким образом, установленные здесь логические неопределенности, связанные с проблемой предметной актуализации, имеют непосредственное отношение к проблеме генезиса "очевидностей".
      Почему вопрос о возможности обоснования феномена фактичности, совершенности, осуществленной данности в рамках того или иного метода обнаружения оснований знания, важен для рассмотрения темы "очевидности", так тесно с ней связан? Потому что "очевидность данного" коррелирует с "его актуальностью" таким образом, первое имеет смысл только в контексте второго. В самом деле, что такое "очевидность" как не то, с чем мы непосредственно "имеем дело" и к чему мы непосредственно обращаемся в ситуации удостоверения. Иначе чем непосредственно "очевидность" не может функционировать как таковая. Независимо от типа очевидности, всякая данность имеет смысл очевидной только в непосредственном "обладании" этой данностью (в ситуации непосредственной предметной самоданности) - и это, по крайней мере в контексте трансцендентальной феноменологии, относится как к материальным, так и к эйдетическим очевидностям. Произвольно данное очевидно в своих первоначальных объективностях (определенностях цвета формы и так далее и непосредственных интенциональных импликациях) наряду с мотивированной и имплицированной соданностью. Эти первоначальные очевидности "новой данности", в отношении которой может быть затем усмотрена ее протенциальная необоснованность и которая в обыденном понимании носит характер "неожиданной", "случайной" , "неординарной", формируют свой горизонт конституирования предметности и удостоверения значений. Однако, их непосредственная наличность, актуальность - факт некой определенности генетически отсылает только к предельным основаниям: к возможности такой предметной данности как таковой (как предметности) и к возможности ее актуализации. Очевидно, то, что таким образом дано может быть дано в принципе, но как данное "здесь и теперь" вне каких-либо априорных взаимосвязей с контекстом актуальности, как данное в определенных обстоятельствах, в отношении которых она характеризуется (и это усмотрение имеет место на основании непосредственных указаний) как "неподготовленная", "немотивированная", как осуществленное событие, как факт немотивированной данности, наконец, оно не может опираться на это "может быть": обоснование актуальности должно быть иным, одних усмотрений возможности здесь недостаточно - так или иначе, если уж направление исследований задано как поиск оснований, перед исследователем может встать вопрос об установлении логической необходимости данного в данном контексте. Если факт не взаимоувязан с соседствующими фактами, не обоснован в ближайшем горизонте, что делать с принципиальной возможностью его осуществления независимо от обстоятельств? "Независимо от обстоятельств" значит не столько "в любых обстоятельствах", сколько "при неопределенных обстоятельствах". То есть, "факт" как осуществленная в определенных обстоятельствах данность, нуждается в дополнительной определенности, в определенности посредством отношения к обстоятельствам данности, он отсылает к этим обстоятельствам, следовательно, как к дополнительному основанию данности: не в смысле его чистой возможности, но в смысле осуществленной возможности - актуальности.
      Феноменология представляет собой радикальную и наиболее, как представляется, удачную попытку обнаружения предельных оснований знания о мире и бытия мира как феномена. Но на пути к предельному основанию всегда остаются в стороне, без внимания, фактичность того, основание чего необходимо обнаружить. Это бы и ничего: в конце концов предельное основание имеет характер обосновывающего потенциальность и таким образом задана область его применения. Однако, если на пути к этому основанию (или, двигаясь в обратном направлении) осуществляется тотальная структуризация опыта, эта область применения предельного основания неоправдано расширяется. Предписывая актуальности характер a priori струткурированной, оформленой определенным образом - таким, что ни одно из событий актуализации не остается неохваченным специфическими связями в ближайшем горизонте (в данном случае, эти связи раскрываются в редукциях) - такая философия претендует на роль обосновывающей актуальность. Соответственно, в контексте такой философии может быть поставлена задача уточнения границ применимости ее фундаментальных положений, особенно когда усмотрения, на которых эти положения основываются, носят эйдетический характер. Дальнейшее исследование в этом направлении должно, по видимому, основываться именно на прояснении смысла эйдетических усмотрений в контексте данной философии и, далее, собственно, их "эйдетического" характера. Поскольку "самоочевидность" может иметь либо эмпирический (отвлекаясь от специфики употребления слова "самоочевидный" в феноменологии Гуссерля), либо эйдетический характер, выяснение границ применимости и значения всякого основания, имеющего харакетр самоочевидного, с необходимостью отсылает к контексту прояснения "подлинного" характера соответствующих усмотрений.