— Кто меня призвал?
      Присутствующие опустили головы, словно провинившиеся школьники, вызванные в кабинет директора.
      — Я, мой Повелитель!
      Шерэтт с опаской поглядывал на демона, окружённого клубами дыма. Спрятавшись за принцессой, как за живым щитом, он с раболепием в голосе зачасти:
      — Я приготовил для тебя три невинные души. Молю, освяти их кровь для меня.
      Невинные? Это он о Дорриэне что ли?
      — Не понял? — демон растерянно почесал затылок. — Почему они не привязаны? Или Я за тебя должен выполнять всю грязную работу?
      Я с интересом рассматривала демона. Несмотря на его габариты и грохочущий голос, выглядело создание Жуткой Тьмы довольно комично. Тупое выражение лица с налётом даунизма, обрюзгший живот, заляпанные грязью лохмотья… В моём видении он казался… хм, внушительнее. Видно последние тысячелетия демон оттягивался не по-детски, расслабляясь в забегаловках Жуткой Тьмы (если таковые там конечно имелись). Алкоголь, наркотики, девочки — ничто не проходит бесследно. Вот и на роже этого уголовного элемента яркими красками была расписана вся история его порочной жизни.
      Иценус был зол и весьма раздражён. Кажется, его оторвали от чего-то ОЧЕНЬ приятного.
      — Ну и где они?
      Владыка назвал имена, добавив к ним слова на ветхо-драгонийском.
      — Что он сказал?
      Всё это время я выглядывала из-за спины Дорриэна, который побеспокоился заслонить меня собой.
      — Обрёк наши души на вечные муки в плену у этого монстра.
      — Ясно. А заменить вас на другую жертву нельзя?
      — Нет.
      Хреново! По идее сейчас Шерэтт должен убить эльфийку, а там наступит черёд Дорриэна и Лора. Настала пора мне выходить на сцену.
      Я окинула зрителей торжественным взглядом. Бой окончился. Те, кто остались живы, сейчас сбились между колонн и наблюдали за развитием событий.
      — Ну что ж, Шерэтт, начинай.
      Ободрённый дозволением демона, Владыка замахнулся. Солея жалобно заплакала. Дорриэн хотел было броситься ей на помощь, но я его опередила.
      — Минуточку. А как же соблюдение традиций? Или вы хотите принять их души в таких условиях? Посмотрите, вокруг бардак! Храм развален, крыши нет. А во что Шерэтт превратил ваш алтарь…
      Иценус посмотрел себе под ноги. Вместо жертвенника, он стоял на груде камней припорошенных пеплом. Демон с мрачным недовольством оглядел развалины.
      — И что ты предлагаешь, девочка?
      Девочка указала на выход из капища.
      — Давайте выйдем в поле. Мы там правда немножко наследили, но всё же на свежем воздухе на лоне природы куда приятнее принимать новые жизни.
      Друзья обалдело смотрели то на меня, то на демона. Скоро за мной окончательно закрепится слава сдвинутой иномирянки. Поди потом докажи обратное.
      — Нарин, ты во что играешь?
      Я схватила Дорриэна за руку и повела прочь из храма.
      — Не мешай. У меня всё под контролем.
      Честно говоря, я не представляла как вести себя дальше. Надеялась только, что в поле будет больше места для манёвров. Знать бы ещё для каких.
      Шерэтт попытался возразить, но, заметив угрожающее свечение в глазах своего повелителя, сник и потащил Солею за собой.
      Мы дружной толпой вывалились наружу. Поле представляло собой страшное зрелище. Ветер носился среди трупов, дождь поливал их, беспощадно смешивая с грязью. На небе погасли все звезды. Лишь изредка одинокие молнии разрывали небесный купол на части.
      Боясь наступить на чьё-нибудь тело, я осторожно ступала по земле. Отойдя на достаточное расстояние от храма, участники этого действа остановились.
      — Шерэтт, начинай.
      — Э-э, это ещё не всё.
      Я оставила Дорриэна и приблизилась к демону. Владыка стоял поблизости и пожирал меня полным ненависти взглядом.
      — Что ещё? — демон присел на корточки, но даже в таком положении был выше меня в два раза.
      Я лихорадочно соображала. Сейчас от моих слов зависели жизни друзей. Ошибусь и впору заказывать траурные венки.
      — Атмосфера не та. Вы же всё-таки ВЕЛИКИЙ демон Жуткой Тьмы, а этот проныра, — я махнула рукой в сторону Владыки, — хочет лишь одного — как можно скорее получить их кровь. А на правильное проведение обряда ему плевать.
      Иценус расхохотался. Скрестив ноги по-турецки, он обратился к вампиру:
      — Валяй, Шерэтт. Читай свои заклятия. И отпусти, наконец, девчонку. Её кровь от тебя никуда не денется.
      Эмпат нехотя разжал руки. Солея, проворно перепрыгивая через трупы убитых шарков, кинулась к Дорриэну и, прижавшись к нему, горестно зарыдала.
      Судорожно сглотнув, Шерэтт зашептал заплетающимся языком:
      — Но у меня нет манускрипта! Эта дрянь…
      — Вот видите, он даже не побеспокоился о том, чтобы отдать вам должные почести. Вот как он почитает вас, Иценус!
      — Это ты уничтожила манускрипт! — срываясь на визг, закричал Владыка.
      — А кто тебе не давал выучить слова на память? Или думал, что сможешь наплевать на повелителя Жуткой Тьмы и использовать его в своих корыстных целях, словно наивного ребёнка?
      Демон почернел, рискуя слиться цветом лица с окружающим его дымом.
      — Это правда? — прогремел грохочущий голос.
      Зрители согласно закивали. Приближённые Владыки не меньше моих друзей мечтали поскорее покончить с этим кошмаром.
      Вампир не нашёлся что ответить. Глотая ртом воздух от бессильной ярости и страха, он отчаянно жестикулировал, пытаясь хоть как-то оправдаться перед демоном.
      — Не получишь ты бессмертия эмпат. Я не стану освящать для тебя их кровь.
      Друзья облегчённо вздохнули. Мы спасены!
      — Вместо этого я заберу их тела вместе с их душами.
      Я остолбенела. Как же так? Хотела как лучше, а вышло как всегда — гаже некуда.
      — Но…
      — Хватит! Я устал от вашей болтовни!
      Вокруг демона начало разгораться пламя, которое ливень потушить был не в силах. Выставив вперёд пылающие руки, он оплёл три тела тугими верёвками и взмахом руки потащил к себе.
      Я запаниковала. Больше слова на него не действовали. Лориэн и Дорриэн отчаянно боролись, пытаясь высвободить онемевшие конечности, но тщетно. Магия сковала их, не давая шанса на спасение.
      Бросив жертвы на землю возле себя, Иценус принялся изучать их, по-видимому, решая кого убить первым. Выбор снова пал на Солею.
      Мне стало жаль эльфийку. За последние часы она пережила столько, что даже если выживет, до конца своих дней будет просыпаться в холодном поту, вспоминая кошмары пережитой ночи.
      Не соображая, что творю, я бросилась к девушке и встала между ней и демоном.
      — Не смей трогать её, урод немытый! Или я за себя не отвечаю!
      Глупее фразы ни до, ни после я не произносила. Выглядело это примерно так же, как если бы муравей грозил расправой медведю.
      На секунду демон ослабил магические путы. Солея упала на землю и сжалась в комок.
      — Я чё-то не понял, ты же сама хотела, чтобы они были убиты здесь, в поле?
      Я стряхнула с одежды грязь и, гордо выпрямившись, тоном королевы без королевства изрекла:
      — Я передумала. Хватит на сегодня жертв. Здесь и так полно трупов. Хоть все забирай.
      Демон закряхтел и с трудом поднялся.
      — Не могу я их взять. Этот как ты выразилась проныра, — он повернул голову в сторону оцепеневшего Шерэтта, — посвятил этих троих мне. К тому же, души убитых давно покинули их тела.
      — Ну, тогда возьми мою! — сама себе удивляюсь. И откуда во мне столько благородства?
      Глаза Иценуса округлились и поползли вверх.
      — Нет, только не это! — истошно завопил он. — Прошу тебя не делай этого!
      Я обиделась. Ну что со мной не так?! Даже демон и тот брезгует.
      — Почему?
      — Издеваешься? — он отступил в сторону храма. — Я… я… сама что ли не знаешь, чем это для меня обернётся?
      Я не знала. И не могла понять его реакции. На лице демона читался неприкрытый ужас. Как будто я угрожала ему вечными муками ада.
      — Я всё-таки возьму их!
      Он снова сплёл верёвки и уже повернулся, чтобы исчезнуть в стенах храма вместе со своими трофеями.
      — Стоять! — я схватила валявшийся под ногами кортик и приставила к груди. — Если сейчас же не отречёшься от них, я посвящу своё тело и душу тебе, а потом убью себя!
      Посвящу своё тело и душу тебе! Мои слова были бы куда уместней в какой-нибудь любовной драме, но никак не в споре с демоном.
      Иценус обречённо посмотрел на своих пленников, потом на меня, полную решимости совершить суицид на глазах у остолбеневших эмпатов. Сплюнув пепел, демон сжёг верёвки и, повернувшись к нам спиной в который раз собрался уходить.
      — Ты кое-что забыл. Отрекайся!
      Исчадие Жуткой Тьмы трагически заломило руки и жалобно заскулило.
      — Не могу! Это он отдал их души мне!
      Шерэтт дёрнулся, но, поняв, что бежать ему некуда, опустил взгляд вниз.
      — Ну так заставь его!
      Я помахала кортиком перед демоном и снова приставила оружие к груди.
      Схватив эмпата двумя пальцами, Иценус хорошенько встряхнул его и, пригрозив стереть в порошок, заставил произнести соответствующие слова. Шерэтту ничего не оставалось делать как повиноваться.
      Услышав последнюю фразу, демон кинул его на землю и вспыхнув красным пламенем, исчез в развалинах.
      Я подняла голову к небу и улыбнулась. Слава Богу, кошмар закончился!
      Лориэн помог подняться Солее. Девушка всё ещё всхлипывала, часто вздрагивая и со страхом озираясь по сторонам. Видимо опасалась, что демон может вернуться и унести её с собой.
      Я не решалась подойти к Дорриэну, хотя очень хотелось забыться в его объятиях. Но делать это на глазах у невесты было крайней степенью подлости.
      Дорриэн моего мнения не разделял. Приблизившись, он обнял меня и, стерев грязь с лица, поцеловал в лоб. И плевать что на нас все смотрят! Должно же и мне хоть что-то перепасть за эту ночь!
      — Теперь всё будет хорошо.
      Я замурлыкала, довольная его тоном и счастливо прикрыла глаза.
      — Будь ты проклята, посланница!
      Вздрогнув, испуганно обернулась. С диким воплем на меня летел Шерэтт, держа в руках кинжал с кривым лезвием.
      Лучшее, что мог придумать Дорриэн в тот момент — это заслонить меня собой. Я опустила голову на плечо эмпата, не желая видеть его смерть.
      Раздался предсмертный хрип. Но не Дорриэна. Из горла Шерэтта торчала стрела, навсегда покончившая с последним проклятым Владыкой Драгонии.
      Наследник Нельвии сжимал в руках лук и остекленевшим взглядом следил за падающим на землю телом.
      — Ты был прав, — прошептала я. — Твоего отца убил человек.
      Дорриэн отпустил меня и, подойдя к отцу, упал на колени. Прижав к себе его безжизненную руку, он зажмурился, борясь с острой болью утраты. Как ни крути, Шерэтт оставался для него самым близким эмпатом. Рядом опустилась Эдель и, обняв брата, закрыла отцу глаза.
      Не смотря на благополучный исход нашего приключения, счастливым его конец не был.

      В следующие дни Ирриэтон превратился в сумасшедший дом. Во все концы Этары были отправлены гонцы с вестью о смерти старого Владыки (теперь уже окончательной) и женитьбой нового.
      Первой, кого мы заметили въезжая в стены Ирриэтона, были Леста и Арон. Увидев в каком состоянии находится наш отряд, эмпатия схватилась за сердце и свалилась в аристократическом обмороке. Бедолаге Арону пришлось тащить её вместе с двумя стражниками в замок.
      На следующий же день Дорриэн с Волом не позволив себе даже выспаться толком, не то что залечивать раны, собрали Совет Старейшин, где и открыли последним всю правду о Шерэтте. Как потом рассказывал Воллэн, эмпаты долго охали и ахали, не веря в коварство своего Владыки.
      Кенэт был осуждён и в тот же вечер по-тихому казнён. Устраивать публичную казнь Верховного мага не хотел никто. Семья его посыпала голову пеплом и рвала на себе одежды. Из-за одного «гнилого плода» они лишились всех титулов и владений и были отправлены в пожизненную ссылку, куда подальше из Драгонии. Причастность Мара к заговору доказать не удалось.
      Третьего эмпата не нашли. Ещё до появления Иценуса он предусмотрительно скрылся. Да и в том, являлся ли он эмпатом уверенности не было.
      Солея пребывала в шоковом состоянии. Заперевшись в своих покоях, принцесса впускала только Дорриэна. Меня это ужасно злило, но что я могла поделать? Сказать ему гони её вон и бери в жёны меня красивую? Даже мой сволочной нрав не позволил подобного.
      Седрик приехал на день раньше Теоры. Увидев ненаглядную дочурку, чудом избежавшую смерти, папочка окружил её заботой и вниманием, не представляя чем бы ещё ей угодить. Ткани, драгоценности, всевозможные магические игрушки — всё лежало у ног юной наследницы. О том, кто спас его дочь, Седрик предпочёл забыть, не удостоив меня даже кратким «спасибо».
      Теора примчалась поздно ночью и с криком «где мой сын?!», ворвалась в спальню принца. Мы как раз доигрывали партию «Этары». Пригрозив ему кулаком и, пообещав наказать за непослушание, мать кинулась обнимать сына, при этом осматривая на предмет смертельных ранений. Парень покраснел и тихо попросил её не вести себя с ним как с маленьким ребёнком.
      Я холодно поклонилась королеве и вышла. Нам с ней предстоял серьёзный разговор. Но не в это время и не в этом месте.
      Эдель суетилась возле Лесты, опасаясь за здоровье колдуньи. И это было понятно. Пожилая эмпатия перенесла глубокое потрясение. Ещё один Обряд. И одной из жертв должен был стать её пра…внук убиваемый собственным отцом.
      Даже близнецы нашли себе занятие по душе — целыми днями ударяли за всё пребывающими прекрасными эльфийками, эмпатиями и человеческими девушками. Гости съезжались на свадьбу, предвкушая весёлые деньки. Я как-то подслушала разговор эльфов с двумя прелестницами. Ребята рассказывали им о своих подвигах и уничтожении Иценуса. Из их басни следовало, что сражались мы с целым войском исчадий Жуткой Тьмы. И если бы не эти двое храбрейших юношей, миру точно пришёл бы конец. С каждым днём число разбитых женских сердец увеличивалось в геометрической прогрессии. Но эльфы просто физически не успевали находиться в нескольких местах одновременно и ублажить своими рассказами всех прекрасных дам.
      Лориэн как будущий правитель Нельвии таскался за матерью по всем советам и собраниям, совершенствуясь в искусстве политических интриг. А когда мы случайно встречались в коридорах Ирриэтона, он провожал меня таким несчастным и затравленным взглядом, что впору было объявлять акцию протеста в пользу защиты прав наследников Этары.
      За все дни мне так и не удалось поговорить с Теорой. После подписания мирного договора с Владыкой и нескольких торговых соглашений, она поспешила вернуться в Нельвию, захватив с собой упирающегося Лора. Даже не дала с ним толком попрощаться.
      На следующее утро после отъезда нельвийской делегации, Инэка принесла мне записку от Её Величества. Теора в нескольких предложения изъявляла свою волю увидеть меня в скором времени в Нельвии и обо всём поговорить. Я сжала лист бумаги и со злостью швырнула его в камин. В тот момент окончательно утвердилась в мысли, что для королевы я была всего лишь способом достижения намеченных целей. Уверена, она снова что-то задумала. Хотелось плюнуть на её приказ и не возвращаться в Нельвию. Но тогда куда мне податься? Остаться в Драгонии я не могла. Сердце и так разрывалось от гнетущего чувства ревности. А жить здесь и каждый день видеть счастливые лица молодожёнов, было выше моих сил. Не мазохист ведь я в самом деле? От предложенных мне земель всё тех же родственников Кенэта я вежливо отказалась.
      В общем, заняты были все. Все, кроме моей скромной персоны, позабытой и оставленной без внимания. На церемонии подписания мирного договора меня, правда, объявили кем-то вроде Жанны д’Арк, но после все вновь погрузились в дела суетные, оставив меня одну скорбеть над своей нелёгкой жизнью. Хотя вру. Совсем одинокой я не была. Рядом со мной постоянно находился мой любимый феникс. По-видимому, Феня чувствовал в каком состоянии пребывает его хозяйка и не оставлял меня ни на минуту. Даже ночью, вместо того, чтобы отправиться на охоту (обычно он улетал из замка в тёмное время суток), птенец оставался рядом со мной.
      Вечерами я сидела у себя в комнате и с тоской наблюдала за прогуливавшимися по саду гостями. Эдель и Вол все вечера проводили вместе, навёрстывая упущенное время. Дорриэн и Солея тоже довольно часто появлялись в парке. Невыносимо было смотреть, как она кладёт ему на плечо свою прекрасную головку и что-то щебечет, обворожительно при этом улыбаясь. Однажды, когда они стояли под моими окнами, я чуть не поддалась искушению и не выбросила на них горшок с цветами. Наверное, не стоило так опрометчиво кидаться спасать эльфийку.
      — Решила переставить цветы?
      Я вздрогнула и поставила горшок на место.
      — Неплохо выглядишь для девушки, сумевшей загнать обратно демона Жуткой Тьмы.
      Я с радостью шагнула навстречу колдунье.
      — Никого я не загоняла. Он сам ушёл.
      Несколько секунд мы молчали, а потом покатились со смеху. Я начала передавать Лесте свой диалог с демоном. Она хохотала до слёз.
      — Сколько не думала, так и не смогла понять, чем я его так напугала. Что ж я за монстр такой, что даже демон и тот не захотел со мной связываться?
      Колдунья ласково погладила меня по щеке.
      — Ты не монстр, ты — ангел. Просто ещё не поняла этого.
      Не сдержавшись, я обняла её и в голос заревела.
      — Что случилось, дитя?
      Что я могла ей ответить? В моей голове всё смешалось. Вопросы, ответы, чувство любви и страх перед неизвестностью.
      Эмпатия уложила меня к себе на колени. Перебирая пальцами мои волосы, она вдруг ни с того ни с сего начала рассказывать сказку о жившей давным-давно принцессе, которая полюбила простого крестьянского юношу и, не смотря на все протесты родителей, отреклась от престола и вышла за него замуж.
      Я свернулась клубочком и, слушая тихий убаюкивающий голос колдуньи, понемногу успокаивалась.
      — Зачем ты мне это говоришь?
      Леста поцеловала меня в голову и ответила:
      — Я просто пытаюсь объяснить тебе, что не всегда принимаемые нами решения являются единственно верными. Принцессе удалось побороть свои страхи и обрести счастье. Ни власть, ни богатство, ни знания не делают нас счастливыми, если им не сопутствует любовь.
      — А свобода? — я приподнялась и посмотрела в зелёные глаза эмпатии, обрамлённые едва заметной сеточкой морщин. — Разве она не боялась потерять себя, коренным образом изменив свою жизнь. Пусть даже и ради любимого.
      — Глупенькая, — пожурила меня колдунья. — Кому нужна свобода, если финал её — одиночество. Просто будь чуточку смелее и признайся сама себе, чего же ты хочешь на самом деле.
      Она ещё раз поцеловала меня и направилась к двери.
      Я продолжала лежать, сжавшись в комок, и смотрела в одну точку.
      — Принцесса жила в сказке, а моя жизнь — жестокая реальность.
      — В твоих силах её изменить.
      Колдунья вышла, оставив меня один на один со своей болью.
      На следующий день я вскочила ни свет, ни заря. Быстро приведя себя в порядок, позвала Инэку и попросила собрать мои вещи. Я не принцесса и не собираюсь рушить чужое счастье, даже если от этого зависит моё собственное.
      В то утро как назло обо мне решили вспомнить. Сначала забежали эльфы и предложили съездить на мост Дриад посетить нашу любимую кондитерскую. Я полушутя полусерьёзно осведомилась, почему они решили позвать меня, а не очередных красоток. Надувшись, близнецы накинулись на меня и, не обращая внимания на мои протесты, усадили… на передвижной столик для еды и покатили по коридорам Ирриэтона, приговаривая при этом, что ни одна девушка не заменит им их «любимой посланницы», то бишь меня. К счастью кроме изумлённых слуг и нескольких придворных нам никто не встретился. Но они уже привыкли к выходкам эльфов и особого шока не испытывали при виде орущих во всю глотку близнецов.
      Спустя какое-то время вернулась Инэка и передала мне небольшой свёрток с прилагающимся к нему письмом от Солеи. Заинтригованная, я развернула его и прочла.

      «Нарин, не смотря на то, что мы с тобой не всегда находили общий язык, я никогда не забуду того, что ты для меня сделала. Ты спасла мою жизнь и самое дорогое, что у меня есть — Дорриэна. Буду счастлива, если решишь остаться на нашу свадьбу. К письму прилагаю мирриану — эльфийские благовония. Не скажу для чего они, но если захочешь узнать — любой маг расскажет тебе что с ними делать.
Солея»

      И что бы вы сделали на моём месте? Правильно. Пожелали им долгой и счастливой жизни и поспешили убраться.
      Попросив Инэку положить свёрток к остальным туалетным принадлежностям, я начала собираться в город. Это был мой последний день в Эсфероне и я не собиралась проводить его сидя в четырёх стенах.
      Следом за Инэкой заскочили Воллэн и Эдель. Увидев меня в хорошем расположении духа (уверена, во мне умерла актриса), они пожелали нам удачной прогулки и поспешили в какой-то храм, расположенный в южной части Ирриэтона. Инэка хотела было сказать им, что госпожа собирается на следующий день свалить из Драгонии, но, заметив мой предупреждающий взгляд, прикусила язык.
 
      Тот день был одним из самых счастливых в моей жизни. По крайней мере, первая его половина. Вторая превратилась в самую несчастливую.
      Погода стояла великолепная. Тучи рассеялись, уступив место пусть и не очень яркому, но всё же солнцу. Не было ни намёка на ветер или дождь.
      Услышав крики друзей, я выбежала на балкон. Заверив их, что уже спускаюсь, завершила свой образ парой тёмно-синих перчаток, превосходно гармонирующих с простым, но в то же время элегантным синим платьем. Прежде чем надеть их, посмотрела на свою ладонь. Доктор Морт сказал, что ожог побелеет, но след всё равно останется. Я горько усмехнулась и натянула перчатки. Ещё одно напоминание о Драгонии.
 
      После посещения кондитерской, мы долго гуляли по улицам Эсферона. Смеялись и дурачились как беззаботные дети, не обременённые проблемами взрослой жизни. В парке, возле Фонтанной площади, нырнули в гору листвы и там и лежали, рассматривая и обсуждая проходящих мимо горожан.