Время и смерть: ПЕРЕД ПОСЛЕДНИМ «ПРОЩАЙ» НЕ НАДЫШИШЬСЯ

Что там, после смерти? Пусть спорят до хрипоты верующие самых различных конфессий, теософы, философы или атеисты, доказывающие каждый свою правоту, — подойдет срок, и каждый из спорящих (равно как и неспорящих) лично убедится в степени истинности своих представлений. Смерть, которая, как известно, всех примиряет, является, возможно, единственной проблемой, волнующей абсолютно всех. И одновременно для всех — не является проблемой. Смерть — это далеко не единственный повод для многочисленных научных (и ненаучных) споров, но это — единственный вопрос, по которому буквально каждый находит правильный ответ…

Но ответ этот люди получают УЖЕ ТАМ. За чертой, после которой (как считается) нет возврата. А как хочется знать заранее! Как заглянуть «в ответы, данные в конце учебника»?

В начале ХХ века известный германский врач М.Берндт задался целью выяснить, что чувствуют люди после своей кончины. С этой целью он не стал углубляться в Библию (кризис религии под воздействием достижений науки тогда только начинался), а обратился непосредственно к тем, кто пережил клиническую смерть или долгое время находился между жизнью и смертью. Собранные врачом случаи потрясают своей необычностью, в них удивительны совпадающие детали и огромное разнообразие возможных сюжетов. После смерти вовсе не полная темнота, а такое же, как и в жизни, полное впечатлений существование, но… уже по своим, удивительным законам. В первую очередь Берндт обращает внимание на непонятную радость (это-то для смертельно больных или погибающих людей!) или по крайней мере одухотворенность и спокойствие, которое описывали в качестве своих сопереживаний «воскресшие» люди. Даже те, кто только что пережил ужас смерти и страшную боль. Помимо этого в многочисленных записях, сделанных Берндтом, есть несколько других странных закономерностей, которые он не смог объяснить, либо попытался объяснить с точки зрения тогдашней науки, при этом признаваясь, что вряд ли это объяснение лучше, к примеру, религиозного.

Наиболее яркий, на взгляд тогдашних читателей, но, с другой стороны — типичный, эпизод с воскрешением был описан со слов некого Арнольда ЗИГФРИДА. Несчастный, находясь на краю пропасти в Альпийских горах, имел неосторожность сорваться в пропасть. Его еще живое тело пролетело более 300 метров, затем, раздираемое в клочья, упало на деревья, ветки которых хотя и смягчили страшный удар, но только на самую малость… Арнольд разбился в самом прямом смысле этого слова, с той только разницей, что, когда его нашли, он все еще подавал самые слабые признаки жизни… Много суток он провел буквально на грани или даже за гранью жизни и смерти, но, когда обрел жизнь, снова вспомнил: «…Мне показалось, что я падал долго. Я успел осознать окружающее и о многом передумать. Меня охватило чувство странного наслаждения. Лучше, чем тогда, мне уже никогда не было…» [1]20.

Опять, как и практически во всех случаях смертей, описывается наслаждение. Но кроме наслаждения и еще одна странная деталь — растяжение собственного субъективного времени. Перед смертью не надышишься?

В 1908 году газета «Последние известия» поместила целую подборку с описаниями случаев смерти. О растяжении времени говорится далеко не во всех случаях, но и там вновь были косвенные указания на это явление. Например, «картинки проносящегося перед глазами кино, запечатлевшего всю предыдущую жизнь»…

Есть подобные же намеки и у Платона есть упоминание о воине, который ожил на погребальном костре на 12 день после смерти и при этом описал свои похождения в страну мертвых…

Раймонд МОУДИ (классик загробного рассказа, как я его называю) в своей знаменитой книге «Жизнь после жизни» (1976) и других трудах, где он анализирует опыт 4 тысяч людей, переживших клиническую смерть. Совокупность этих показаний вроде бы доказыает, что за нашей жизнью существует иная жизнь. Подобные исследования поводились в разных странах (исследователи и доктора Е.Кублер-Росс, Е.Родин, Шнапер, Е.Шнейдеман, А.Тоунби с А.Коестлером и коллегами) и в России (есть сведения об опросах 200, затем еще 60 россиян, переживших смерть, лично я опросил или просто разговаривал с еще около 30 такими людьми). И везде был один и тот же результат — от четверти до половины этих людей легко вспоминают пережитое, свои встречи по ту сторону жизни.

Точка зрения на подобные рассказы со стороны официальной науки известна. Один из известнейших советских реаниматологов, В.А.Неговский в статье «Клиническая смерть. Психофизические аспекты», опубликованной в ответ проискам Моуди, пишет о причинах видений тоннеля: «…В период, когда обширные части зрительной доли коры страдают от гипоксии, полюса обоих затылочных долей, имеющие двойное кровоснабжение, еще продолжают некоторое время функционировать. Поле зрения резко сужается, остается лишь узкая полоса, обеспечивающая центральное зрение — трубчатое зрение, создающее впечатление тоннеля.» [1]21… А вот как медицина пытается объяснить проносящиеся перед человеком видение всей его жизни: «…Процесс угасания функций ЦНС в основном начинается с более новых структур мозга и заканчивается наиболее древними. Восстановление жизненных функций происходит в обратном порядке… В процессе оживления в определенной последовательности, соответственно жизненному пути человека, впечатления, наиболее эмоционально окрашенные и стойко закрепившиеся в мозге, в первую очередь всплывают в памяти» [1]22…

Звучит убедительно, но наука никак не может объяснить в частности того, почему после видения узкого тоннеля умирающие видят широкий и яркий «загробный мир» с его «обитателями» (хотя «зрение уже не работает»)? Почему «фильм о прожитой жизни» видят не только умирающие, но и люди в стрессовой ситуации (у которых вроде бы мозг не умирает)? Почему умирающие видят себя, свое тело и даже соседние помещения как бы сверху со стороны, и эти рассказы потом находят подтверждение? Очень много «почему», на которые многие хотели бы найти ответы. И я тоже, ибо в 1984 году и сам попал в аналогичную ситуацию (после того, как замерз при —40 градусах в горах, видел все то, о чем спустя десять лет прочитал у Моуди), так что заинтересованность в поиске истины у меня в том числе и личная.

И все-таки, что рассказывают воскресшие? В том числе и то, что люди (или их души) за мгновения клинической смерти переживают несколько часов или даже дней (месяцев, лет) удивительных приключений, именуемых «всей предыдущей жизнью». Моуди также приводит немало свидетельств очевидцев, для которых время перед лицом смертельной опасности растягивается. Действительно, проносящиеся в такие моменты перед человеком воспоминания о своих близких не являются литературной выдумкой. Клиническая смерть длится 2-3 минуты, но видение жизни чаще всего появляется перед человеком за секунду, а иногда даже ЗА ДОЛИ СЕКУНДЫ!

В качестве примера — один из случаев, собранных Р.Моуди: «Я понял, что происходит, и страшно перепугался. И вот за то время, пока грузовик несся юзом на мост, я передумал обо всем, что было в моей жизни. Я просто видел какие-то картины… совершенно как в жизни. Вначале я вспомнил, как я шел за моим отцом по берегу ручья, мне тогда было 2 года. Как у меня сломалась новенькая красная машинка, которую мне подарили на Рождество, когда мне было 5 лет. Как я плакал, когда первый раз пошел в школу, и слезы капали на яркий желтый плащ, который мне купила мать. Я понемногу вспомнил о каждом из классов начальной школы, всех учителей и кое-что из того, что мы учили в каждом классе. Затем последовали юношеские годы, работа в бакалейной лавке, после чего память перенесла меня в ближайшее время… Все эти вещи и многое другое просто проносились в моем сознании, все это произошло очень быстро, буквально за доли секунды. Потом все прекратилось, и я стоял рядом и смотрел на грузовик… Он был совершенно разбит, но я не получил никаких ранений, я выпрыгнул из кабины через раму ветрового стекла… Могу вспомнить все виденное, но это заняло бы не менее пятнадцати минут. Но тогда это произошло мгновенно, менее чем за одну секунду…»

Разумеется, если в смертельно опасных ситуациях (чтобы не путать со случаями ССС, давайте их назовем случаями «околосмертельных состояний») человеку начинает казаться, что Время только для него вдруг останавливается или сильно замедляется, то почему что-либо подобное не может произойти уже непосредственно после смерти? Проверить, разумеется, мы не можем, наука еще не придумала способов связи с потусторонним миром (хотя в начале ХХ века многие серьезные изобретатели, в том числе Томас ЭДИСОН, и занимались конструированием электропереговорных устройств именно для этой цели). Так что придется нам вновь опираться на достаточно хорошо систематизированные данные, собранные Р.Моуди, А.Фордом и другими. У них, а также в других классических книгах подробнейшим образом излагается последовательность процесса умирания, но наша задача не сводится к пересказу уже обобщенного. Все это написано только с целью обратить внимание на одну общую деталь в описаниях смерти — это резкое изменение скорости Времени (по мнению умирающих и по воспоминаниям реанимированных).

Итак, сначала непосредственно перед мгновением смерти человек испытывает чувство «замедленности» внешнего Времени, ему кажется, что проходят не мгновения, а минуты, иногда десятки минут, он успевает даже насладиться просмотром всей своей прожитой жизни, и — что приятно — совершив какой-то немыслимый рывок, оттолкнуть смерть от себя… Если активного противодействия не было, далее следуют: полет в темном тоннеле со светом в конце; встреча вначале с живыми (редко), потом с умершими родственниками; встреча и разговор по душам с каким-то светящимся высоконравственным существом (святым?) в каком-то по-райски красивом месте; обсуждение итогов жизни (если не было «показа» всей жизни до того); принятие решение об оставлении или о возвращении человека на «наш свет»…

Иногда воскресшие помнят не все этапы, но буквально все или почти все утверждают, что чувствовали себя превосходно (а после оживления — просто отвратительно) и что полностью потеряли контроль за временем. Буквально такие высказывания: «Время там совсем другое!», «Время там как вязкая сладкая патока», «Время там как бы остановилось» и так далее в том-же духе. От контактерской группы из Волжского пришло и такое откровение: «Время — заведомо неприятная вещь… Мы здесь <на том свете> живем без времени»…

Далее, чем «встреча со светящимся существом», по ступеням умирания обычно ни один из оживших реанимированных не заходил, что происходит потом — мы знаем только из рассказов спиритов (отсылаю вас к трудам классика жанра Артура ФОРДА) и из древних книг. Но и здесь опять — те же рассказы. У Форда, например, респонденты «с того света» то и дело мимоходом роняют фразы типа: «Здесь все по-другому», «Время течет не так, как на Земле», «Для вас век, для нас мгновение или вечность, здесь это — все равно!»…

Словно бы спириты слушают не заунывный вой из прогнивших гробов, а бодрые доклады исследователей, рассказывающих нам об особенностях течения Времени в каком-либо из параллельных миров с мерностью более нашего (ведь в этом случае доклады звучали бы абсолютно идентично!). А может… так и есть?! Противоречий с древнейшими источниками знаний здесь нет. Души мертвых улетают в иные миры? Улетают… Эти миры не похожи на наш? Совсем не похожи… «И время там другое», — добавляют знатоки буддизма.

Вот так. Умирая, свои наручные часы можете оставить в наследство кому-нибудь, ТАМ они вам не понадобятся…

Кстати, достаточно часто часы просто останавливаются в момент смерти их владельца. Легенды? Судите сами:

В 18 веке французкому королю Людовику-16 были подарены часы изысканнейшей отделки, сделанные известным голландским ученым Христианом ГЮЙГЕНСОМ, создателем первых в мире маятниковых часов. Часы шли хорошо, но 1 сентября 1715 года в 7.45 они стали — в момент, когда Людовик умер. Все попытки запустить часы ходить не увенчались успехом…

Такой случай пересказывал итальянский парапсихолог Паола ДЖОВЕТТИ со слов одной из женщин: «…Я сидела у изголовья моего отца, который был в коме. Неожиданно я взял в руки часы, которые он всегда держал при себе, и запомнил время: 16.55. Затем положила часы на место и забыла об этом. Через некоторое время мама отметила, что часы остановились именно в час смерти папы и никакие часовщики не могли их исправить. Они шли час или два, а затем останавливались.» [1]23…

В 1997-98 годах я и сам слышал про подобные же случаи — от медсестер 2-й и 81-й московских больниц… Вот несколько замеченных в этих сообщениях общих совпадений: 1) остановившиеся в «час Х» часы обязательно были близки и/или очень нравились умершему, но не обязательно находились рядом в сам момент смерти; 2) они чаще всего имеют механическую часть (впрочем, о марке часов далеко не всегда сообщают, потому о кварцевых часах я не слышал ничего); 3) потом их не могут привести в рабочее состоянии никакие квалифицированные ремонты…

Некоторые парапсихологи на вопрос «почему часы навсегда останавливаются», возможно, быстро бы нашли ответ типа «между часами и их умершим владельцем сохраняется (астральная) связь, а в том мире Время стоит» (или — что-то в этом духе). Впрочем, ни доказать, ни опровергнуть это сейчас невозможно — никто прямыми хронометрическими измерениями в потустороннем мире не занимался… И тем не менее…

Тем не менее, какое ТАМ Время — остановившееся, заторможенное или ускоренное, а также есть ли там Время вообще — узнает каждый. Со временем. В отличие от массы других вопросов о природе Времени, на этот вопрос, даст Бог, желаю вам не скоро найти ответ.

Пуленепробиваемость: ТАК КОГО ЖЕ БОЯТСЯ ПУЛИ ?

Многие, наверно, читали или слышали про некоего офицера, помощника Суворова, на примере которого великий полководец постоянно доказывал подчиненным: вот этого сорвиголову пули не берут, пуля — она дура, смелого пуля боится и так далее. Конечно, граф Александр Васильевич был великим солдатским психологом, он знал, как вдохновлять войско перед битвой, но… почему же и сам Суворов умер в постели от старости, а не погиб на поле, нашпигованный свинцом, хотя сотни ружей залпом стреляли именно по полководцу, как по самой привлекательной мишени? В чем же секрет людей, которых в буквальном смысле не брала пуля?..

Актуальность этой темы я почти своей шкурой покувствовал зимой 1984 года (точной даты совсем не запомнил), когда среди белого дня нарвался я случайно на пулеметную очередь, нарвался большей частью по глупости. Стрелявший, кажется, был совершенно уверен в том, что с 5 метров не промахнется, и потому стрелял с бедра. Выпустил, наверное, весь магазин и… Так и хочется добавить, как это принято в дешевых романах: пули свистели над головой, но… ничего этого не было! Все произошло так быстро и… так медленно, что казалось, все пули и не пролетели мимо, а проползли, молча проползли… Тишина была полная, словно тот ангел-хранитель, который подоспел вовремя, просто отключил все звуки…

Много впоследствии солдатских баек довелось мне услышать и от тех, кто вместе со мной когда-то служил, и от тех, кто воевал на бескрайних просторах родного (кому-то бывшего родного) СССР. В прежние годы слушал рассказы о мировой войне от дедов, теперь вот от молодых мужиков — о многочисленных «малых войнах» в Карабахе, Абхазии, Приднестровье, Боснии, Таджикистане, Чечне — отовсюду, где льется русская кровушка. Не об извечном вопросе «Кто прав, кто не прав?» хочется поговорить сейчас и даже не о политике. А о вещах удивительных и вещах необъяснимых. Хотя не таких уж и редких. Во всяком случае, редкий воин, не протрезвевший еще от всего увиденного на войне, не вспоминает о странной выборочности ее величества Смерти. Как и по каким законам выбирает она себе очередную жертву — неведомо никаким астрологам (или почти никаким). Странное дело, кому-то суждено погибнуть от нелепой случайности в первые же секунды пребывания в армии, а кто-то откровенно издевается над всеми возможными законами теории вероятностей и возвращается невредимым из самых немыслимых переделок.

Вопрос здесь не просто о везучести, хотя и он достоин отдельного разговора. Особо хочется разобраться не в тех случаях, когда один наступает на мину, а другой ее переступает, а в тех рассказах, когда оба — и везучий, и невезучий — ОДИНАКОВО попадают под пули, но — как вы поняли — с разными последствиями. Теперь бы понять — почему?

Обратимся к истории со времени первых летописей о боевых столкновениях и пройдем до наших дней. Что касается литературных похождений богатырей и рыцарей всех рангов и всех стран, то описание их ратных подвигов подозрительно смахивает на современные третьесортные боевики, в которых неглавные герои служат исключительно мишенями для главных героев. Создается полное впечатление, что былинные рыцари были абсолютно неуязвимы для стрел, копий и мечей неприятеля. Впрочем, причина не скрывается: заговоры, волшебные амулеты, обереги и т.д. Классическую легенду об Ахилле и его недозаговоренной пятке повторять не будем.

Вообще, победа и поражение в бою с применением холодного оружия, насколько можно верить знатокам боевых искусств, это дело, почти на все сто процентов зависящее от боевого настроя человека. В древних японских боевых искусствах считалось, что схватка выигрывается победой в поединке взглядов — тот, кто глазами убедит противника в его уязвимости, тот и победитель, которому для формальности оставалось лишь добить побежденного мечом. Допустим, что так оно и было и вроде бы так оно и есть. Но вот кудесники выдумывают порох, затем и огнестрельное оружие, которое вроде бы пренебрегает искусствами и разит кого ни попадя. И своих, и чужих. Тогда-то классик ратного дела Суворов изрекает свое бессмертное: «Пуля — дура, штык — молодец».

Вскоре рождается и другая фраза: «Смелого пуля боится». Впрочем, в то время, чтобы из тех примитивных ружей гарантированно попасть в солдата, нужно было бы заставить этого самого солдата долго стоять на месте (желательно — дрожать от страха). Попасть же в движущуюся мишень — в скачущего в атаку храбреца — дело было практически безнадежное. Казалось бы, так и родилась легенда? Нет, убить из ружья убегающего труса еще сложнее, чем бегущего навстречу храбреца. Так что низкая меткость ружей здесь ни при чем. Тем более что в реальных боях участвовали не одно-два ружья, а залп шеренги мушкетеров выкашивал ряды наступающих лучше, чем длинная очередь из пулемета. Именно когда полки и армии редели после каждого залпа, офицеры и обратили внимание на то, что не все одинаково страдали от ливневого потока свинца. В каждом полку непременно находился какой-нибудь усатый гренадер, о неуязвимости которого ходили легенды… Кстати, забегая вперед, скажем, что из опыта описанного следует, что самое безопасное место в битве — это находиться вплотную близко к «счастливому» полководцу. А самое опасное место начинается уже в метре двух от него же…

Впрочем, по части легенд всех превзошли не европейские стрелки, а более отсталые племена Азии, Африки и Америки, которые смерть или победу в бою расценивали целиком как божий промысел.

…Вторая половина 19-го века. На просторах североамериканских штатов в разгаре вооруженная борьба отрядов белых и коренных племен индейцев. Краснокожие, еще вчера не знавшие огнестрельного оружия, но очень быстро освоившие винчестеры, кольты и верховую езду, все свои прежние ратные секреты почти целиком перенесли на новые технические методы ведения войны. Белые же еще много поколений назад перестали относиться к собственному оружию как к живому существу, а к схватке — как логическому завершению магического обряда. Отсюда многочисленные непонятные «белые» страницы в истории этой непонятной войны. С одной стороны, федеральные отряды легко справлялись с индейцами, особенно когда врасплох заставали тех за ритуальными обрядами, с другой стороны — краснокожие становились белым просто не по зубам, когда обряды были завершены по всем показателям.