Девушка ищет спонсора

Приехавший в нем элегантно одетый голубоглазый блондин с пышной копной волнистых волос, войдя в кабинет следователя, представился коммерческим директором компании Черемисиным Ярославом Анатольевичем. Он тут же, без лишних слов, согласился поехать в морг, где сразу опознал своего Генерального, но совершенно не мог объяснить, какая причина занесла Теплоухова позавчерашним вечером в райцентр. Рано утром того дня Генеральный директор планировал уехать на собственном «Форде» из Новосибирска в Омск для заключения выгодного контракта на поставку коммерческим фирмам большой партии офисной мебели. То же самое Черемисин повторил и Антону Бирюкову в прокурорском кабинете, куда после проведенного опознания зашел вместе с Лимакиным. По просьбе Бирюкова он глуховатым ровным голосом довольно подробно рассказал о своем предприятии.
      Производственно-коммерческая компания «Лебедь» на правах акционерного общества закрытого типа организовалась пять лет назад по инициативе знакомых друг с другом молодых энергичных инженеров-экономистов. Генеральным директором акционеры единогласно выбрали Теплоухова, который и по возрасту был старше всех, и опыт коммерческой работы имел. Долго руководил ОРСом крупного леспромхоза с многотысячным коллективом. Начальный капитал энтузиасты-предприниматели сколотили на паях: кто зачистил свой счет в Сбербанке, кто продал собственный автомобиль, кто – дачу, кто – садовый участок. Торговую деятельность начали с нуля. Не брезговали ни продуктами, ни пустяковыми товарами. Закупали крупные партии по оптовым ценам, продавали по розничным. Мотались вдоль и поперек Советского Союза, тогда еще не развалившегося. На себя тратили мало, еле-еле сводили концы с концами. Сколотив жесткой экономией несколько миллионов еще не обесценившихся рублей, за полгода построили отличный офис. Нижний этаж полностью отвели под фирменный магазин. Торговые залы оборудовали высококлассно, по зарубежному образцу. Последнее время основным направлением компании стала торговля импортной мебелью.
      – Хотелось бы узнать о Теплоухове подробнее, – сказал Бирюков. – Что еще можете добавить о нем?
      Черемисин пожал плечами:
      – Умный был мужик. Коммерческие операции просчитывал на десять ходов вперед. Чутьем угадывал, когда можно по-крупному рискнуть, а когда овчинка выделки не стоит. С мнением акционеров считался. Часто шел на уступки коллективу, но иногда был непреклонен. Бездельников гнал из фирмы безжалостно. Насколько знаю, таким Николай Валентинович был и в то время, когда работал в ОРСе. Добросовестные, честные работяги любили его, разгильдяи и жулики боялись и ненавидели.
      – На этой почве конфликты не возникали?
      – Как вам сказать… – Черемисин опустил глаза, будто задумался: говорить – не говорить? После недолгих размышлений все-таки заговорил: – Месяц назад была крупная неприятность, связанная с прошлой работой Генерального. Когда Теплоухов возглавлял ОРС, затесался к нему экспедитором рецидивист. Фамилию не знаю, кличка – Дуремар. Поймав ханыгу на воровстве, Николай Валентинович сдал его следственным органам. Суд припаял вору пять лет колонии строгого режима. Нынче в апреле этот урка вышел на волю и, заявившись к нам в офис, предъявил Николаю Валентиновичу, так сказать, счет на двадцать миллионов за то, что сполна отсидел срок. По четыре миллиона за год. Естественно, наши парни из охраны вынесли Дуремара, как пушинку. На следующий день подкатили к «Лебедю» три жигулевских «Девятки» с тонированными стеклами. Из машин вылезли шесть «шкафов», один другого круче, и прямиком – в кабинет Теплоухова. Пробыли там всего несколько минут. О чем и как шел разговор, точно не знаю. Но, когда я после этого визита «крутых» зашел к Генеральному, тот сидел с таким выражением лица, словно ему только что объявили смертный приговор. На мой вопрос – что случилось? – вяло ответил: «В счет компенсации Дуремару потребовали „Джаду“. Если откажем, пообещали уничтожить фирму». Я удивился. «Джада» – это спальный гарнитур производства Италии. Белоснежный. Стоит семь тысяч шестьсот долларов. В пересчете на рубли – больше двадцати шести миллионов. Сумма не шуточная! Я тут же переговорил со старшим нашей охраны, тоже из «крутых» парней. Тот мигом «укомплектовал экипажи» двух иномарок и – на «тёрку», то есть на переговоры к авторитетам, выступающим якобы от лица Дуремара. Через пару часов ребята возвратились поникшие. Придется, мол, как ни прискорбно, «Джаду» отдать. Дескать, их «крыша» сильнее нашей, а у сильного, как известно, всегда бессильный виноват. Собрали совет компании. Чтобы не рисковать крахом, решили уступить рэкету. На следующий день белоснежный гарнитур уплыл на КамАЗе в неизвестном направлении.
      – Продолжения этой истории не последовало? – опять спросил Бирюков.
      – Со стороны рэкета все заглохло. Там порядок жесткий: выполнил условие вымогателей – претензиям конец.
      – А в коллективе «Лебедя»?
      – Коллектив понимает, что иного выхода не было. Только главбух до сих пор, как паровоз, пыхтит. Не может смириться с мыслью, что многомиллионный убыток из-за Генерального директора понесли… – Черемисин сделал небольшую паузу. – С нынешним главбухом у нас прямо беда. Зануда, воспитанный на политэкономии социализма. Под всех копает, чего-то выискивает. Завидует тем, кто больше зарабатывает. С налоговой инспекцией у него постоянно напряженка. Штрафы. В балансе – то излишки, то недостача. Упрямый, как баран. Если что задумает, не переломить, хоть кол на голове теши. Вот и с проклятой «Джадой» закусил удила. Ему и Теплоухов, и я вдалбливали: успокойся. Потерянного, мол, не вернуть. Не успокоился. Заявил все-таки, идиот, о вымогательстве в Управление по борьбе с организованной преступностью. Ну и что?.. Омоновцы задержали Дуремара с миллионом налички в кармане. Тот, естественно, во всю дудку заорал, что не пойманный – не вор. От рэкетиров открестился. Дескать, «лимон», который при нем обнаружили, кореша выделили из общака на первое время после отсидки. Пришлось милиции отпустить рецидивиста… Теперь вот думаю: не дурацкое ли заявление главбуха оказалось роковым для Генерального?..
      – Что, был какой-то намек?..
      – Намека не было, но рэкетиры не любят, когда на них «стучат» в правоохранительные органы.
      – Давно этот главбух у вас?
      – Второй год маемся. До него главным была Алла Аркадьевна Солнышкина – совершенно другой человек. Душой и вдохновительницей коллектива являлась. Бухгалтерию знала назубок! С людьми – лучше некуда. К любому, даже к клиническому недоумку, находила подход.
      При упоминании о Солнышкиной Бирюков внутренне насторожился, но внешне остался хладнокровен. Вроде бы из простого интереса спросил:
      – Почему же заменили ее?
      – Уволилась по собственному желанию. Так сказать, завела собственное дело. Женщина обаятельная. Очень энергичная. Умница. В коммерции – гений. Год назад, можно сказать, за бесценок выкупила у госторговли убыточный магазин «Дары природы». Сделала капитальный ремонт. Завела контакты с поставщиками из соседних регионов и живет теперь на широкую ногу. Но из числа наших акционеров не уходит.
      – Какого она возраста?
      – Около сорока, а выглядит не старше тридцати.
      – У нее дочь есть?
      – Да, белокурая кокетливая в маму симпатяшка с бантиками в косичках. Правда, последний раз я видел Вику года три назад. За это время она, конечно, подросла.
      – А вообще семья у Солнышкиной какая?
      – Кроме дочери, никого нет. С мужем она то ли давно развелась, то ли никогда его не имела. Дети, как известно, появляются не только от отцов, но и от прохожих молодцов, – Черемисин улыбнулся. – Работая у нас, Алла Аркадьевна меняла любовников чаще, чем перчатки.
      – Такая любвеобильная?
      – Из той категории игривых красоток, которые привыкнув смолоду к многочисленным поклонникам, до старости не могут остановиться на одном мужчине. Им нужна постоянная смена «декораций» для поддержания чувственной остроты.
      – И сейчас без мужа живет?
      – Как вам поточнее сказать… С прошлой весны пригрела лихого азербайджанца Сурена Абасова, лет на пятнадцать младше себя. Торговал орел на Центральном рынке фруктами. По протекции Солнышкиной устроился к нам в охрану и стал ее личным телохранителем в прямом и переносном смысле. Сейчас, по-моему, Сурен нигде не работает и жирует на вольных хлебах Аллы Аркадьевны.
      – А у Теплоухова как с семьей?..
      – Старый холостяк. Ни разу не женился и, насколько знаю, в ближайшее время не планировал заводить семью.
      – Для его возраста это вроде бы ненормально. Были какие-то проблемы со здоровьем?
      – Здоровье Николай Валентинович имел отменное. Он же из бывших моряков-десантников, куда хилых не призывали.
      – Тогда в чем причина?
      – Закомплексовался мужик на женской неверности. Невеста не дождалась его с флотской службы. Вот и вбил себе в голову, что ни одна заслуживающая внимания женщина не сможет его полюбить. А если какая и согласится на замужество, то лишь по корыстному расчету. Такую женитьбу Теплоухов отметал напрочь.
      – Почему он очень тихо говорил?
      – На последней презентации выпил переохлажденного пива и простудил горло.
      – Как же обходился без хозяйки в доме? Имею в виду: содержание квартиры, приготовление обеда и прочие житейские дела.
      – Нанимал домработниц. Обычно – пожилых соседок.
      – И никаких «девушек»?..
      – Абсолютно. Теплоухов брезговал сомнительными связями. Да и в финансовых делах… мягко говоря, прижимистым был. Хотя, в принципе, по своим доходам мог бы содержать целый гарем.
      Бирюков достал из стола рекламный лист «Частной жизни» и протянул его Черемисину:
      – Вот эти объявления мы обнаружили в «Форде». Не подскажете, чем привлекла внимание Теплоухова девушка Алена, ищущая спонсора для встречи «только на своей площади»?
      Черемисин с повышенным интересом уставился в газетный лист. Прочитав обведенные красной пастой строчки, чуть улыбнулся:
      – Так это же Алена Волосюк. Броская длинноногая шатенка восемнадцати лет. Живет в одном доме с Солнышкиной. Работает фотомоделью в рекламно-издательской фирме «Фортуна». По совместительству, так сказать, выполняет роль любовницы нашего Гендиректора.
      – На какой сцене?
      – Понимаете… В кругах коммерческого бомонда теперь стало модным являться в свет либо с обаятельной секретаршей, либо с эффектной манекенщицей или фотомоделью. Чем ярче спутница Генерального, тем вроде бы солиднее фирма. Чтобы не ударить в грязь лицом, Теплоухов по рекомендации Аллы Аркадьевны, которая подсунула ему это объявление, нанял для бомондовского спектакля Алену.
      – Платил ей?
      – Конечно. Демонстрация красивых ног бесплатной не бывает.
      – Сколько?
      – Не знаю. Наши бизнесмены стали уподобляться американцам, которым задавать вопрос о заработке столь же неприлично, как спрашивать у постороннего, какой вид секса он предпочитает.
      – Судя по содержанию объявления, Алена подыскивала «спонсора», желающего платить не только за демонстрацию красивых и длинных ног…
      – Разумеется. Сексуальных «спонсоров» у нее предостаточно. Однако Теплоухов в контакте с Аленой ограничивался только показной ролью любовницы. Не более того.
      – Следственная практика знает немало уголовных дел, когда любовницы и проститутки играли роли наводчиц и даже убийц. Здесь не тот случай?
      – Трудно сказать… Волосюк – девица сумбурная, но далеко не глупа. Должна бы соображать, что безопаснее получать систематический доход за необременительные обязанности, чем идти на риск ради сомнительного хапка, последствия которого могут оказаться весьма печальными.
      Бирюков взглядом указал на газету:
      – Там, в уголке, записан адрес. Не знаете, чей почерк и что это за адресок?
      Черемисин вновь уставился в газетный лист. Брови его удивленно дрогнули:
      – Почерк Теплоухова. Что касается адреса, то здесь такая история… В прошлом году мы намеревались открыть в райцентре филиал нашей компании. Хотели построить мебельный магазин, а под жилье сотрудникам купить хороший просторный дом. Адрес одного из продававшихся домов и записал Теплоухов.
      – Сделка состоялась?
      – Возникли трудности с отводом участка земли под строительство. Местная администрация встретила наше предложение без восторга. Занимался этим вопросом лично Генеральный директор, а поскольку, как я уже сказал, был он прижимистым, то, видимо, не дал какому-то руководящему «маэстро» солидного куска, и дело пошло с большим скрипом. Пока тянулась организационная резина, дом у Ядвиги Станиславовны Саблиной купила Алла Аркадьевна Солнышкина.
      – Как раз в этом доме и обнаружен труп… – с намеком недоговорил Бирюков.
      – Николая Валентиновича?!
      – Да.
      На лице Черемисина появилось изумление:
      – Простите, это уж откровенная чертовщина… Фантасмагория!..
      – К сожалению, Ярослав Анатольевич, это реальность.
      – От чего умер Теплоухов? При опознании я заметил, что внешне он вроде бы невредим.
      – Предполагается, отравление сильным ядом. Любопытно, что на месте обнаружения трупа не оказалось ни верхней одежды Теплоухова, ни его обуви, ни документов, ни денег. Если бы не «Форд», нам очень долго пришлось бы устанавливать личность потерпевшего.
      – Видимо, на это и рассчитывали преступники?
      – Возможно.
      – Честное слово, какая-то чертовщина… – Черемисин задумался. – Откровенно говоря, внезапное решение Теплоухова поехать в Омск мне сразу показалось каким-то странным. Дело в том, что Генеральный наш ездил только по зарубежным командировкам. За последний год он дважды был в Италии и несколько раз в Австрии…
      – А отдыхать на Канарских островах не собирался?
      – Никогда от него об этом не слышал… Так вот, все контракты внутри России и в ближнем зарубежье обычно заключал я. И в Омск предстояло ехать мне. Однако Николай Валентинович буквально в последний вечер почему-то вызвался поехать сам… – Черемисин возвратил Бирюкову газетный лист и кинул взгляд на молчаливо слушающего Лимакина. – Когда мне позвонил следователь и сказал, что в райцентре обнаружен «Форд» Теплоухова, я немедленно схватил телефонную трубку и набрал квартирный номер Генерального. Ответил Мишаня Буфетов…
      – Это кто такой? – быстро спросил Бирюков.
      – Телохранитель Николая Валентиновича. Двадцатипятилетний мальчик ростом под потолок и весом больше ста кэгэ. После того случая, когда рэкетиры умыкнули спальный гарнитур, Теплоухов без Буфетова шагу не делал. А тут в Омск отправился на машине один. Разумеется, меня это удивило. «Ты почему дома?» – спросил охранника. «Шеф так велел, – ответил Мишаня. – Сказал, через сутки вернется, но уже третий день нету». – «Почему мне не звонишь?» – «Шеф приказал сидеть в квартире и никуда не совать нос». – «Еще что он тебе наказывал?» – «Ничего». – «Что в дорогу с собой взял?» – «Дипломат с бумагами». – «А налички много?» – «Насчет бабок шеф мне не докладывает». Такой вот разговор у меня с Мишаней состоялся. Бросив телефонную трубку, я сразу – за руль «Джипа» и – сюда.
      – Кому-либо из сотрудников компании сказали о цели поездки?
      – Только главбуху. Кстати, спросил у него, много ли денег на поездку взял из кассы Теплоухов. Главбух, говорит, ни копейки. Видимо, у Генерального или в запасе были наличные деньги, или снял со своего счета в банке. Без денег, конечно, он не поехал.
      – Какая сумма у него могла быть?
      – Трудно угадать. Если исходить из краткосрочности командировки, то больше миллиона не требовалось. Если же поездка в Омск служила прикрытием каких-то тайных планов, то сами понимаете…
      – По вашему мнению, Теплоухов был способен на «тайные планы»?
      – Николай Валентинович был незаурядным человеком. В коллективных делах его душа была открыта, но в частной жизни – глухая броня.
      – Спиртным не увлекался?
      – Только в меру. Любимые напитки – хорошее шампанское и экологически чистое баночное пиво.
      – Наиболее характерную черту его характера можете назвать?
      Черемисин задумался:
      – Пожалуй, умение осуществлять задуманное. Решительность в достижении цели. В какой-то мере был суеверен. В особо ответственных случаях обязательно надевал свой талисман – флотскую тельняшку.
      – Она и в этот раз на нем, – сказал Бирюков.
      – В морге я обратил внимание на такую деталь. Сразу подумалось, что Теплоухов замышлял какую-то необычную операцию.
      – Не контракт в Омске?
      – Омский контракт – ординарное для нашей фирмы дело. Здесь же задумывалось нечто очень серьезное. Мысленно перебираю варианты и не могу сообразить, что было у Николая Валентиновича на уме, и какая необходимость занесла его сюда…
      – Может, прежние дела с Саблиной привели Теплоухова в райцентр?
      – Никаких дел наша компания с ней не имела. Объявление о продаже дома, помнится, Теплоухов выписал из областной газеты. Договариваться насчет покупки приезжал к Ядвиге Станиславовне я. Генеральный ни разу в глаза не видел эту упрямую старуху.
      – Почему «упрямую»?
      – Заломила за дом тридцать миллионов, что по прошлогодним ценам было ого-го! Как я ни уговаривал скостить хотя бы до двадцати пяти – ни в какую! Указательный палец на левой руке у нее покалечен. Не гнется. Сжав кулачок, выставила его, будто ствол нагана, и, как робот, скрипучим голосом одно и то же: «Тридцать!.. Тридцать!.. Тридцать!..»
      – Значит, Солнышкина, покупая дом, не постояла за ценой?
      – Не стану этого утверждать. Я уже говорил: у Аллы Аркадьевны феноменальный дар – находить подход даже к недоумкам. Она запросто могла настолько очаровать Саблину, что старуха уступила ей за полцены.
      – Солнышкиной непременно нужен был этот дом?
      – Как сказать, нужен – не нужен… Во-первых, недвижимость всегда в цене, а во-вторых, наши женщины поговаривали, будто Алла Аркадьевна, пригрев Сурена, сплавила дочь подальше, чтобы не мешала ей предаваться любовным утехам. Вика – девочка достаточно взрослая и способна критически оценить мамино увлечение… – Черемисин, нахмурившись, огорченно вздохнул: – Ох, нелегко нам будет жить без Теплоухова. Такого Генерального директора теперь трудно подыскать.
      – Неужели в фирме нет достойного преемника?
      – Откуда ему взяться?
      – Вы же коммерческий директор – правая рука Генерального. Вам, как говорится, и карты в руки… – с намеком сказал Бирюков.
      – При нынешнем беззаконии и экономическом беспределе эта шапка не по мне. В России ведь полный завал экономики.
      – До полного, по-моему, не дошло, – с улыбкой сказал Бирюков. – Поезда пока ходят, самолеты, хотя и падают, но все-таки летают. Значит, что-то у нас еще есть.
      – Как сказать… Экономика сродни женской красоте: если она у вас есть, вам больше ничего не нужно. Если же ее нет, не имеет значения, что у вас еще есть. В такой ситуации трудно сообразить, чем ориентироваться.
      – Здравым смыслом.
      Черемисин иронично усмехнулся:
      – В привыкшее к государственной кормушке наше общество здравый смысл даже сквозняком не заносило.
      – А Солнышкина, допустим, смогла бы сориентироваться на посту Генерального? – снова забросил удочку Бирюков.
      – С ее изворотливостью и отвагой могла бы, если б не пригретый ею сателлит. К слову сказать, сохранив у себя акции «Лебедя», Алла Аркадьевна имеет право претендовать на пост Генерального директора. Только сомневаюсь, что на это согласится коллектив.
      – Почему?
      – Стоит Алле Аркадьевне стать Генеральным, Сурен Абасов, пользуясь ее покровительством, перетянет в «Лебедь» всю свою рыночную мафию. При таком раскладе наша фирма превратится в вооруженную кавказскую банду. Не могу ручаться за всех акционеров, но лично я у таких, с позволения сказать, «господ» служить не собираюсь. Они наверняка обворуют… – Черемисин глянул на блеснувшие золотом наручные часы. – Ох, как стремительно летит время!.. Когда разрешите забрать из морга тело Николая Валентиновича?
      Бирюков повернулся к Лимакину:
      – Переговори с Медниковым, скоро ли он закончит медэкспертизу. Вечером проведем оперативное совещание.
      Лимакин молча поднялся и вместе с попрощавшимся Черемисиным вышел из кабинета.

Глава VII

      Оставшись один, Антон Бирюков машинально открыл папку с текущими делами, однако, тут же отложив ее, задумался. Только что полученная информация о Теплоухове и о его коммерческой компании требовала серьезного анализа. Многолетний опыт следственной работы подсказывал Бирюкову, что для раскрытия выпавшего на этот раз явно неординарного преступления придется потратить немало сил, времени и смекалки. Наибольшие трудности в таких случаях обычно возникают на первых порах, когда приходится выискивать тонкие ниточки запутанного клубка почти вслепую, и выйти сразу на след преступника можно лишь по счастливой случайности или в силу подвернувшейся удачи. Надежда на случайность пока вроде бы совсем не светила, а удача, по убеждению Бирюкова, полностью зависела от сообразительности участников следственно-оперативной группы.
      Хотя разговор с Черемисиным вместо ясности еще больше затуманил причину загадочного появления Теплоухова в райцентре, но обнадеживало то, что быстро удалось установить личность потерпевшего. Благодаря наблюдательности Славы Голубева, обратившего внимание на довольно редкий для райцентра «Форд», оставленный Теплоуховым на платной стоянке, был выигран очень важный ход. Появилась возможность почти с первого дня лишить преступника фактора затяжки времени, на который он явно рассчитывал. Невольно возникал вопрос: почему Теплоухов оставил машину на автостоянке и отправился к неведомому «Мистеру Иксу» пешком? Предполагал, что предстоящая встреча может оказаться для него роковой, или руководствовался иными соображениями, не подозревая, какую участь уготовила ему злая судьба?..
      Перед концом рабочего дня, когда в прокурорском кабинете уже сидели следователь Лимакин и оперуполномоченный уголовного розыска Голубев, пришедшие на оперативное совещание, позвонила эксперт-криминалист Тимохина. Огорченным голосом она сообщила, что, кроме отпечатков пальцев самого потерпевшего, на дверных ручках «Форда» ничего обнаружить не удалось.
      Вскоре заявился усталый Борис Медников с медицинским заключением. С помощью эксперта-химика было точно установлено, что Теплоухов отравлен разновидностью цианида, по ядовитым свойствам близким к цианистому калию, смерть от которого наступает мгновенно.
      – До отравления потерпевший был совершенно здоров? – спросил следователь Лимакин.
      – Если не считать воспаления голосовых связок от простуды, здоровье гражданина Теплоухова соответствовало его сорокалетнему возрасту, – сказал Медников.
      Лимакин наморщил лоб:
      – Странно, здоровый мужик, а на женщин не обращал внимания. Не подскажешь, Боря, с чего бы такое, а?..
      – Подскажу. Хотел найти подругу с тремя грудями.
      – Не хохми. Серьезно спрашиваю.
      – А если серьезно, то откуда тебе известно, что Теплоухов был равнодушен к прекрасному полу. Настоящие мужики о любовных увлечениях не треплются. Для них дела сердечные – самые тайные. Может, именно здесь, в райцентре, живет любовница Теплоухова. Приехал господин, чтобы тайком провести с ней чудненькую ночку, да оказался… третьим лишним.
      – Он по телефону разыскивал Викторию Солнышкину, – скороговоркой вставил Слава Голубев.
      – В качестве любовницы Виктория Солнышкина отпадает, – пробурчал Медников.
      – Почему?
      – Потому, что гинеколог ее осмотрел и сказал: «Можно заносить в Книгу Гиннесса». На девятнадцатом году жизни остаться девушкой – выдающаяся заслуга для смутного времени.
      – Не преувеличивай, Боря.
      – Без всякого преувеличения, пятнадцатилетние в очереди на абортный «вертолет» стоят.
      – Вот дают, малолетки!
      – Направо и налево дают, – Медников усмехнулся. – Это не вдруг началось. В пору моего студенчества преподавал у нас в институте старый профессор с дореволюционным воспитанием настоящего интеллигента. Отличался тем, что любил на экзаменах задавать иносказательные вопросы. И однажды одной из наших отличниц, споткнувшейся на экзаменационном билете, подкинул дополнительный вопросик: «Расскажите, сударыня, что вам известно об органе любви». Отличница чуть стушевалась, закрыла глаза от смущения и пошла назубок живописать детородный мужской орган. Профессор, удовлетворенно кивая седой головой, внимательно выслушал ответ, поставил в зачетку «отлично» и вздохнул: «А в наше время, милая барышня, органом любви считали сердце». Фурор был полный…
      – Этот анекдот я уже от кого-то слышал, – с улыбкой сказал Бирюков.
      Медников пожал плечами:
      – Я же не один учился у старого профессора.
      – По-твоему, падение нравов началось с нашего поколения?
      – Как тебе сказать… Наше поколение, несмотря на отдельные вывихи, все-таки удерживалось жесткой партийной рукой в рамках приличия. А теперь, когда развалились все сдерживающие начала, молодежь с ярой лихостью ударилась в сексуальный беспредел.
      – По долгу службы я иногда заглядываю на музыкальные тусовки в РДК. Вот где вакханалия творится! – поддержал судмедэксперта Слава Голубев. – Участники «хит-парадов» сплошь под крепким градусом. Надо иметь железные нервы, чтобы в такой свистопляске душевно не заболеть. Правда, Боря?..
      – Правда, сыщик. Все болезни от нервов, только венерические от любви.
      Возвращая разговор ближе к делу, Бирюков спросил Медникова:
      – Кстати, как здоровье Вики Солнышкиной?
      – Температура вошла в норму. Заикание проходит. Скоро оклемается. Думаю, дня через два сможешь лично с ней побеседовать. Девочка умная, но родную мамулю ненавидит, как говаривали в старину, всеми фибрами души.
      – За что?
      – Об этом не распространяется. Я осторожно намекнул, мол, не пригласить ли для спонсорской поддержки из Новосибирска маму?.. Вика лицом изменилась: «Видеть ее не хочу».
      – И все?
      – Для меня и этого достаточно. Дальнейшую глубину родственных чувств выясняйте сами.
      Бирюков посмотрел на следователя:
      – Тебя не заинтересовало, почему Вика так категорично не захотела узнать Генерального директора фирмы, где ее мама работала главбухом?
      – Во время разговора с Черемисиным мелькнула такая мысль, – ответил Лимакин. – Если коммерческий директор знает Вику, то и Генеральный должен был бы ее знать. Соответственно, и для Вики они оба не марсиане. Может, с перепугу девочка первоначально побоялась признать Теплоухова, а после из ложного чувства неловкости не стала переигрывать?..
      – Может быть. Этот вопрос постараюсь выяснить сам. – Бирюков сделал запись в блокноте и обратился к Голубеву: – В медучилище, кроме Вики, кто мог привлечь внимание Теплоухова?
      Слава недолго подумал:
      – В основном там учатся сельские девчата. Неприметная мелкота. Из достойных внимания богатого мужика, пожалуй, одна лишь Нино Кавазашвили. Близкая подруга Солнышкиной. Вызывающе броская брюнетка с игривыми глазами и пышными формами. Жгучие волосы – до колен, а джинсовая юбочка в обтяжку – до пупка.
      – Откуда она?
      – Из Новосибирска. На два года старше Вики, но училась с ней в одном классе. И в медучилище вместе поступили.
      – Пригреть «спонсора» может?
      – Запросто. По вполне достоверным сведениям, Казбек часто ее финансировал, но в последнее время почему-то охладел. О других поклонниках Нино в училище вроде бы не знают.
      – Не заменил ли Казбека Теплоухов?
      – Такими сведениями, Игнатьич, не располагаю.
      – Ты у нас классный специалист по версиям. Подкинь-ка свежую мыслишку.
      Голубев скосил взгляд на судмедэксперта:
      – По-моему, доктор прав. Надо искать женщину.
      – А может, поищем деньги? Не с пустым же дипломатом приехал сюда Теплоухов…
      – Деньги, конечно, тоже зло, особенно большие.
      – Вот с них и начнем. Тридцать миллионов, которые Саблина просила за дом, сумма привлекательная… – Бирюков посмотрел на Лимакина. – Надо, Петр, разыскать московский адрес сына Ядвиги Станиславовны и…
      – У меня есть номера телефонов и сына, и дочери Саблиной, – не дал договорить следователь. – У соседки Анфисы Васильевны Мокрецовой записал.
      – Тем лучше. Срочно созвонись со старухой. Попытайся узнать, не перебила ли каких покупателей Алла Аркадьевна, знает ли Саблина Генерального директора фирмы «Лебедь»… Словом, сам понимаешь, что к чему.
      Лимакин взглянул на часы:
      – В Москве сейчас разгар дня. Пойду крутить по коду из своего кабинета, чтобы всех не отвлекать.
      – Иди, мы подождем.
      Когда за Лимакиным закрылась дверь, судмедэксперт мрачно изрек:
      – Ждать да догонять – хуже всего.
      – Такая у нас работа, – ответил Бирюков. – То ждем, то догоняем.
      – Давайте от скуки вспомним проклятое прошлое, а потом окунемся в тяжкие думы о беспросветном будущем.
      – Лучше расскажи что-нибудь веселое.
      – По утверждению пролетарского классика, планета наша для веселья мало оборудована. Возьми последний пример с Теплоуховым. Хотел мужик повеселиться. Для куража выпил бокал шампанского и – каюк, загнулся.
      – Смерть наступила быстро?
      – Считай, мгновенно, как от цианистого калия.
      – Мне доводилось читать, будто цианистые примеси могут образоваться в шампанском при нарушении технологии приготовления.
      – Здесь не тот случай.
      – Яд подсыпали в бокал?
      – Скорее всего, подлили, – уточнил Медников.
      – Где преступник… или преступники раздобыли столь ядовитую отраву?
      – При обаятельном идиотизме российского рынка можно шутя раздобыть хоть черта лысого. Это раньше даже ничтожные яды и наркотики находились под жестким контролем. А теперь у нас везде, где что-то продают или покупают, веет ветерок безумия. Обилие предложений восхищает. Хилая районная пожарка и та лезет в коммерцию с глобальным проектом: «Каждому жителю – по огнетушителю». В общем, приехали…
      – Тоскуешь по прошлому?
      – Нет, огорчаюсь творческой неудачей нашего общества. Коммунизм не построили, а вместо социализма с человеческим лицом получается капитализм с волчьим оскалом. Как говорится, только начали жить хорошо, а тут деньги кончились.
      – Не огорчайся. Россия долго запрягает, зато быстро ездит.
      – Что правда, то правда. Мало понятные пируэты, называемые реформой, так круто разогнались, что без поллитры не сообразишь, в какой стране живешь… – Медников усмехнулся.