5

КОЧЕВНИК скакал вровень со «Скопой». У него была хорошая лошадь — впрочем, у него их было несколько, и время от времени он менял их. Это позволяло ему не отставать от речной галеры. Грас старался не выпускать его из виду ни на миг. Всадник мог выжидать момент, чтобы начать стрелять. Или это был волшебник, преследующий свои темные, смертоносные цели.

— Не могу сказать, что мне скучно без Регулуса, — заметил Никатор.

— Мне тоже, — ответил Грас. — Он хотел быть королем Аворниса, но у нас уже есть один.

— Он был бы никудышным правителем, — продолжал его товарищ. — Регулус воображал себя очень ловким и не смог избежать ловушки, в которую не угодил бы и выживший из ума старый лис. Клянусь богами, фервинги разделались бы с ним в два счета.

Грас кивнул, соглашаясь, — его мнение о полководце было не лучше. С другой стороны…

— Теперь наша армия возле столицы Аворниса осталась даже без такого генерала.

— Небольшая разница, — мрачно заметил Никатор. — Он был лишь жалкий глупец с огромными амбициями и без мозгов. Кстати, о негодяях… — Он указал на ментеше. — Как ты думаешь, что он замышляет?

— Надеюсь, просто наблюдает за нами, — ответил Грас. — У них недостаточно речных галер, так что они используют всадников. Нам уже приходилось с этим сталкиваться.

— Прежде ни один не преследовал нас с таким упорством. — Никатор нахмурился. — Он что-то готовит.

— Может, и так, — сказал Грас. — Но что мы можем сделать? Проклятые ментеше начинают войну против Аворниса, и король Дагиперт готов бросить каждого фервинга к нашим западным границам.

— Если бы Скипетр милосердия был у нас, они бы дважды подумали. — Никатор вздохнул. — И если бы свиньи могли летать, всем бы пришлось искать защиты под крышами.

— Защиты, — повторил Грас и невольно посмотрел на небо.

Там не было ни одного жирного поросенка, только несколько щеглов и ласточек охотились на мошкару, вьющуюся над рекой. Вид их показался ему странным, и он громко позвал:

— Турникс!

— Да, командор. — Волшебник поспешил к нему с носа судна.

Его поседевшая борода говорила Грасу о том, как много лет они провели вместе — меньше, чем с Никатором, и тем не менее… Турникс спросил:

— Чем могу служить?

Грас указал на всадника:

— Можешь сказать, что он задумал?

— Попытаюсь. Хотя… вряд ли, если он под защитой их магии. Если же сам Низвергнутый опекает его, — пальцы волшебника быстро сотворили знамение, отпугивающее злых духов, которое Грас повторил вслед за ним, — у меня точно ничего не получится.

— Попробуй, — настоял Грас. — И почему Низвергнутый должен обращать внимание на какую-то одну речную галеру? У Аворниса большой и прекрасный флот.

— Да, командор, — ответил Турникс. — Но в Аворнисе только один Грас.

— Что ты хочешь сказать?

Маг покачал головой. Грас внимательно посмотрел на него.

— Не важно. Я не хочу знать. Просто используй свое волшебство, хорошо?

— Конечно, командор.

Тревожно блестя глазами, волшебник достал из мешочка, висевшего у него на поясе, переливающийся разноцветный камень. Держа его перед Грасом, он пояснил:

— Это — знаменитый амандинус, найден в восточных горах. Он служит противоядием, помогает победить врагов, предсказывает будущее и толкует сны, помогает понять таинственное и решить неразрешимые вопросы.

— Замечательно! Как раз то, что мне нужно, — вкрадчиво начал Грас. — Меня всегда интересовало: почему волшебник не становится всесильным, обладая таким камнем?

— Прежде всего потому, что это не единственный амандинус в мире, — ответил Турникс, — и кроме магии, заключенной внутри этого камня, существуют другие волшебные силы.

— Хорошо. Я получил ответ. Можешь заняться своим делом.

— Думаю, я справлюсь, господин.

Турникс направил амандинус на ментеше и произнес заклинание, из которого Грас не понял ни слова. Вот если бы волшебник натянул лук и выпустил в сторону всадника стрелу… Между тем речь Турникса зазвучала громче и отрывистей, наконец, он выкрикнул последнее слово.

Всадник вскрикнул, как будто пораженный стрелой, торопливо повернул коня на юг и скрылся из глаз.

— Отличная работа, — одобрил Грас. — Не думаю, что мы снова увидим его когда-нибудь.

Турникс, казалось, был встревожен.

— Он был очень хорошо защищен, но мне удалось заметить кое-что.

— Что? — спросил Грас, как ему и полагалось сделать.

— Он преследовал нас не для того, чтобы наблюдать за «Скопой», — ответил Турнике. — Он следил за тобой, только за тобой.

— Что в этом особенного? Я не последний человек здесь, на юге, командую речными галерами и флотом уже много лет. Я был бы разочарован, если ментеше не знали бы ничего обо мне и не принимали бы меня всерьез.

Турникс покачал головой.

— Он направился к какому-нибудь волшебнику, связанному с Низвергнутым, или даже к самому Низвергнутому.

— Почему Низвергнутый должен так заботиться обо мне? Я не настолько важная персона, — заметил Грас.

Волшебник только пожал плечами. Командор пробормотал что-то сквозь зубы. Зря он позвал Турникса…

Когда «Скопа» проходила мимо маленького портового городка Таррус, к ним неожиданно направилась лодка. Гребцы старались изо всех сил, как будто за ними гнались демоны. Грас намеревался пройти мимо Тарруса, но, заметив в лодке яркий плащ гонца, дал команду замедлить ход. Через несколько минут с лодки донеслось:

— Разрешите подняться на борт?

— Поднимайтесь, — ответил Грас.

И вот посыльный уже стоит перед ним, протягивая свиток:

— Пожалуйста, командор.

— Полагаю, я должен прочитать это прямо сейчас, не так ли? — спросил Грас.

Но его ирония осталась незамеченной. Посыльный просто кивнул.

Вздохнув, командующий флотилией сломал печать. Прочитал и вздохнул еще раз. После этого он свернул послание и застыл, не говоря ни слова.

— Ну? — нетерпеливо спросил Никатор. Грас покачал головой.

— Ничего хорошего. Фервинги перешли границу на северо-западе, и сейчас там нет никого, кто мог бы встать между ними и столицей Аворниса.

Еще несколько недель тому назад Ланиус, выглядывая из окон королевского дворца, мог видеть аворнийскую армию, стоявшую лагерем под стенами города. Сейчас он тоже видел армию, разбившую свои палатки на том же самом месте. Но на этот раз это были не аворнийцы. Фервинги подошли к столице Аворниса.

Если они решатся на штурм, он перестанет быть королем. Если они возьмут город, Аворнис перестанет быть независимым королевством, превратившись в провинцию Фервингии.

Архипастырь стоял в башне рядом с ним.

— Как ты объяснишь это? — спросил его Ланиус.

— Как я объясню это? — подобно эху повторил за ним Букко, как бы сомневаясь, что он правильно расслышал вопрос.

«Неужели он действительно так глуп?» Ланиус сомневался в этом.

— Ты возглавляешь регентский совет, не так ли? Значит, то, что сейчас делаешь ты, предстоит делать мне, когда я стану взрослым? Ты правишь Аворнисом, не так ли? И это, — мальчик указал на войско Дагиперта, — твоя ошибка. Согласен?

Во взгляде Букко читалась безграничная ненависть, вне всякого сомнения, он терпеть не мог юного короля. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, закрыл его, затем все-таки решил высказаться:

— Наша армия была бы сильнее, имей она во главе военачальника.

— Это помогло бы ей бежать с поля боя еще быстрее?

— Если бы ты не был королем, я бы наказал тебя, — прорычал Букко.

«Если бы я действительно был королем, мог отдавать приказы и заставлять выполнять их, я бы сделал кое-что похуже с тобой», — подумал Ланиус, а вслух произнес:

— Да что ты вообще можешь сделать? Сейчас самое время проявить себя.

— Нашей армией командовал бы сейчас генерал, который был способен на многое, если бы твоя мать не сослала герцога Регулуса в Лабиринт, — ответил архипастырь. — Вини ее, не меня.

Мальчик едва сдержался, чтобы не рассмеяться прямо в лицо Букко. Его мать была непричастна к ссылке Регулуса, он один сумел организовать это. Но может быть, даже к лучшему, что архипастырь не догадывается о его участии. Ланиус спросил:

— Не пропади Регулус, я все еще был бы королем?

— Конечно, ваше величество, — чересчур поспешно для искреннего ответа ответил Букко.

— Если бы я перестал быть королем или стал взрослым, нужда в совете регентов отпала бы, — заметил Ланиус.

Пальцы Букко забарабанили по каменному выступу. Похоже, он считал, что смог бы управлять Регулусом, как всадник правит лошадью. Зная, как легко Регулус попался в ловушку, с этим нельзя было не согласиться. Но кто-то другой может оказать сопротивление.

«Я должен заставить его бояться этого», — подумал Ланиус. Он снова указал на восток, на лагерь фервингов.

— Так что ты собираешься предпринять?

— У меня есть план, — высокомерно произнес Букко.

— Рад слышать это, — отозвался Ланиус. — Он будет так же хорош, как тот, что привел фервингов под наши стены?

Букко шагнул к нему. Мальчик отступил. Он ненавидел себя за это, но что оставалось делать? Несмотря на свой ум, он был всего лишь ребенок, да к тому же маленького роста и щуплый. Архипастырь мрачно усмехнулся:

— Не забывайте, ваше величество, если вы будете испытывать мое терпение, я прикажу вас просто высечь.

— Ты не посмеешь! — От возмущения голос Ланиуса сорвался.

Букко не ответил — очевидно, смакуя мысль о возможности наказать наглеца. Он не стал бы это делать собственноручно. Марать свои руки об мальчишку, пусть даже и королевских кровей? Нет. Он отдал бы приказ кому-нибудь из слуг или стражи. И собрал бы побольше свидетелей наказания.

— Ты знаешь, я ведь стану взрослым. — Мальчик говорил вполне спокойно. — И когда это произойдет, я припомню все, обещаю тебе.

— Очень хорошо. Не забудь, что я пытался сделать из тебя мужчину, а не испорченного, плаксивого щенка, — сказал Букко. — Когда ты повзрослеешь, то поймешь это.

Поймешь… Ни в одной книге не говорилось о том, чтобы, став взрослым, кто-то был благодарен за то, что его секли в детстве. И если Ланиус не читал о таких вещах, он не верил в них. Но сейчас не время выяснять это.

— Смогут фервинги захватить столицу? — спросил он тревожно.

Ему опять-таки не приходилось читать о таких случаях в прошлом, но множество вражеских палаток под стенами города казались более убедительными, чем исторические хроники. И он почувствовал огромное облегчение, когда архипастырь покачал головой, улыбаясь, и вместо порки покровительственно потрепал его по плечу.

— Нет, ваше величество, только в случае предательства, и, пожалуй, даже оно им не поможет. Король Дагиперт здесь не для того, чтобы взять город приступом.

— Зачем тогда они разбили лагерь? — вырвалось у Ланиуса.

Букко рассмеялся, снова снисходительно:

— Он пытается вынудить нас сделать то, что ему нужно.

— У него это хорошо получается! — заметил Ланиус.

— В конце концов все образуется, вот увидишь, — продолжал архипастырь. — Мы дадим ему деньги и подарки, и он отправится назад в Фервингию. Дагиперт хочет получить подношения, и уверен, что заставит нас сделать это. К сожалению, он прав.

И все-таки король фервингов попытался взять Аворнис приступом. Похоже, он надеялся, что аворнийцы слишком подавлены, чтобы сопротивляться, несмотря на преимущества, которые им давали крепостные стены. Однако когда атака провалилась, Дагиперт отозвал войска и отправил своих послов с белым флагом к главным воротам города, Букко вышел им навстречу для переговоров. Вернувшись назад, он едва ли не светился от самодовольства.

— Как я и предполагал, Дагиперт хочет денег, — сообщил он юному королю. — Если мы дадим их ему, он уйдет. Единственный вопрос сейчас: как много? Да, он также хочет послать своего сына во дворец познакомиться с тобой.

— Конечно, я встречусь с ним, — ответил Ланиус. Мальчик всегда был рад видеть новых людей. Изо дня в день во дворце ему встречались одни и те же лица. Некоторых из них — Букко, например, — он был бы счастлив никогда больше не видеть.

Архипастырь удовлетворенно кивнул.

— Я сделаю необходимые приготовления.

— Кто из сыновей Дагиперта придет? Его преемник на троне Берто или кто-то из младших?

— Принц Берто. — Букко многозначительно посмотрел на Ланиуса. — Вы хорошо понимаете ситуацию, не так ли, ваше величество?

— Конечно. Чем больше я знаю, тем лучше для меня.

Ланиус произнес эту фразу как заповедь. Он усвоил ее с раннего детства. «На самом деле я знаю так много всего и все еще не слишком счастлив. Возможно, еще хуже было бы для меня, знай я меньше?»

Он вздохнул. Быть королем, даже королем-ребенком без реальной власти, — не так уж плохо. «Я мог бы родиться в крестьянской семье и кроме отсутствия каких-либо прав еще и страдал бы от голода. Или, не сумей сообразить, как поступить с герцогом Регулусом, я бы кончил свои дни в Лабиринте или был бы убит».

Принц Берто прибыл во дворец на следующий день, сразу после молитвы в соборе Олора. Этот жест очень обрадовал Букко — как, впрочем, и новость, которую сообщил гость. Представляя принца королю Ланиусу, архипастырь сказал:

— Завтра я приглашен в лагерь фервингов, поговорить с королем Дагипертом с глазу на глаз. Принц Берто принес мне охранную грамоту от своего отца.

— Хорошо.

Ланиус надеялся, что Дагиперт нарушит свое обещание, как нарушал многие прежде.

Разговаривая с Берто, он строго следовал дворцовому этикету.

— Рад вас видеть, ваше высочество.

— И мне приятно с вами познакомиться, ваше величество.

Берто говорил на хорошем аворнийском языке с легким гортанным фервингским акцентом. Как большинство его соплеменников, он был высокий и светловолосый. Одетый в куртку, сшитую из волчьей шкуры, и сапоги из воловьей кожи, с длинными, распущенными волосами, он казался настоящим дикарем. Но его гладко выбритое, открытое лицо светилось дружелюбием, когда он продолжил:

— Здесь я чувствую себя… ближе к богам, чем в Фервингии.

— Но в Фервингии столько гор, — возразил Ланиус. — Вы ближе к небесам там, значит, ближе и к богам.

«Во всяком случае, к Низвергнутому», — подумал он с неприязнью.

Берто покачал головой:

— Оказавшись в соборе, я перестаю понимать, где я: то ли на небе, то ли все еще на земле. Как вы счастливы, ваше величество, что можете молиться там, когда захотите.

Ланиус быстро глянул исподлобья на Букко. Одно из самых ранних воспоминаний — человек в красном, преграждавший путь в собор ему и отцу с матерью. Помнил ли об этом архипастырь? Догадывался ли, что Ланиус не забыл? Мальчик научился хорошо скрывать свои мысли. Он сказал:

— До тех пор пока Фервингия и Аворнис в состоянии мира, ваше высочество может приходить и молиться в соборе, когда ему угодно.

Принц Берто поклонился очень низко.

— Это огромная честь, которую вы оказываете мне, ваше величество. Я слышал, что вы мудры не по годам. Сейчас я убедился в этом.

— Неужели обо мне говорят в Фервингии?

Это прозвучало, как будто он спросил: «Неужели те, кто обитает на другой стороне луны, знают обо мне?» Он читал о многих дальних землях, но, несмотря на свою начитанность, единственное место, которое он действительно знал, был Аворнис, и особенно королевский дворец.

Сын короля Дагиперта кивнул:

— О да! Люди говорят о короле Аворниса повсюду. Разве может быть по-другому? Аворнис служит щитом против Низвергнутого, кто бы им ни правил. Это делает короля Аворниса очень влиятельным.

— Принц Берто — благочестивый и разумный юноша, — произнес архипастырь Букко в присущей ему слащавой манере.

Ланиус не знал, насколько разумен был Берто, однако фервингский принц поразил его своей набожностью. Интересно, что его отец думает об этом? Дагиперт говорит, что поклоняется Олору, но единственное, что для него действительно важно, — это он сам и власть. Он хочет полновластно управлять Аворнисом и быть единственным, о ком будут говорить вокруг. Так, по крайней мере, утверждал его учитель. Ланиус знал, что архипастырь Букко был иного мнения о короле Фервингии. Судя по всему, его наставник был ближе к истине.

— Мы все опасаемся Низвергнутого и уничтожаем его шпионов, где бы они ни появились, — сказал Берто.

— Все честные люди должны поступать так, — отозвался Букко.

Действительно король Дагиперт так делал? Или заключал с ними сделку для своей выгоды, как он поступал с Аворнисом? Никто не мог сказать наверняка. Ланиусу хотелось спросить об этом Берто. Кто может знать это лучше, чем его наследник? Но вопрос был из тех, что взрослые называют «невежливым», тем более что наставник положил столько сил, обучая его хорошим манерам. Сам Ланиус чувствовал, насколько безрассудно было бы оскорблять короля Дагиперта сейчас, когда тот стоял со своей армией под стенами Аворниса.

Кроме того, даже если король Фервингии был в сговоре с Низвергнутым, он никогда не признает этого. Дагиперт может лгать даже собственному сыну. Берто слишком благочестив, так что у его отца могут быть особые причины лгать.

Берто продолжал:

— Очень рад был познакомиться с вами, ваше величество. — Он поклонился Ланиусу. — Отец приказал мне проводить архипастыря Букко до своей палатки, чтобы они могли обсудить условия примирения.

— Я надеюсь, они сумеют договориться, — ответил Ланиус.

— Я тоже надеюсь. — Казалось, Берто говорил искренне.

Окруженный свитой фервингского принца, Букко покачивался на белом муле рядом с лошадью Берто. Темно-красная мантия архипастыря выделялась ярким пятном, и Ланиус мог видеть ее издалека. Он даже смог наблюдать, как Букко выехал за стены города и был встречен Дагипертом.

«Может быть, он не вернется назад — Дагиперт, подстрекаемый Низвергнутым, сделает с ним что-нибудь ужасное?» В первый момент эти мысли заставили Ланиуса содрогнуться. Но затем ему в голову пришло, что, если Дагиперт расправится с Букко, его мать вернется во дворец. В конце концов он перестал тревожиться о том, что может случиться с архипастырем в лагере фервингов.

Букко вернулся поздно ночью. Широко улыбаясь, он вошел в спальню Ланиуса. Мальчику хотелось спать, однако любопытство пересилило.

— Я обещал подарки королю Фервингии, — сообщил архипастырь. — Их уже готовят. Тогда он отведет свою армию назад в Фервингию.

— Хорошо. Нам не по силам вести войну сейчас, — сказал Ланиус. — Как долго он обещает держать своих солдат в Фервингии и подальше от Аворниса?

Улыбка исчезла.

— Дагиперт не назвал никакого определенного срока, ваше величество.

— Это плохо: он может вернуться, как только захочет, и мы даже не сможем упрекнуть его в нарушении договора.

— Правильно.

Букко потрепал Ланиуса по плечу. «Интересно, все ли в порядке после того, как архипастырь прикоснулся ко мне?» Старик продолжил:

— Есть одна причина, которая заставит его держать свои поганые руки подальше и поддерживать с нами хорошие отношения.

— Какая причина? — спросил заинтригованный Ланиус.

— Самая лучшая, ваше величество. — Улыбка снова вернулась на лицо его собеседника. — У Дагиперта есть дочь примерно вашего возраста. Ее имя — Ромилда. Когда вы оба повзрослеете, союз между двумя королевскими домами Аворниса и Фервингии обеспечит вечный мир.

— Но я не хочу жениться на ней! — в ужасе воскликнул Ланиус.

Как любой мальчик его возраста, он терпеть не мог девчонок, и особенно если эта девчонка была фервингской принцессой…

Архипастырь Букко снисходительно кивнул.

— Когда придет время свадьбы, ты станешь юношей и принцесса Ромилда — девушкой, и твое отношение к этому изменится.

— Никогда! — упрямо выкрикнул Ланиус. Он не верил Букко. — Я буду ненавидеть ее. И я ненавижу тебя за то, что ты сговорился с фервингами. Уходи!

— Пожалуйста, ваше величество! Я просто хотел…

Ланиус не дал ему закончить.

— Прочь! — закричал он и затем: — Стража! Стража! Архипастырь беспокоит меня!

Букко покинул зал прежде, чем вошла стража. Он мог командовать всей армией, кроме дворцовой гвардии, которая подчинялась только королю. Все еще ворча, Ланиус отправился в кровать. Казалось, прошла вечность, прежде чем ему удалось заснуть.

— И снова я в седле, — вздохнул Никатор. — Господи, как я хочу поскорее очутиться на корабле!

— Мы скоро вернемся, — ответил командор. — Мы будем патрулировать наши границы с Фервингией сейчас, когда фервинги вернулись к себе домой.

— Было бы еще лучше, если бы нам удалось защитить наши границы от их вторжения, — отозвался его приятель.

— Ты полагаешь, архипастырь тоже так считает? Напрасные надежды, — продолжал Грас. — Регулус мог беспокоиться об этом в надежде получить трон, имей он хоть немного мозгов. После того как он пропал, никто не обращал внимания на фервингов.

— Почему люди так глупы? — опять вздохнул Никатор.

— Хороший вопрос, — отозвался Грас, — просто замечательный! Тебе лучше спросить об этом Турникса или священника, на худой конец. Мне нечего тебе ответить.

— Я спрошу священника, — мрачно пообещал Никатор. — Кому, как не ему, знать ответ на этот вопрос. В первую очередь заслуга архипастыря, что мы оказались в такой переделке. Мне кажется, он величайший идиот на свете. Ему посчастливилось, что Дагиперт не сровнял столицу с землей и не похоронил его под ее стенами. Тогда нам некуда было бы вернуться, и мы были бы как рыба на суше.

— Рыбы, — повторил Грас.

Он несколько раз открыл и закрыл рот, собираясь что-то сказать и напоминая как раз такую рыбу.

Никатор рассмеялся. Грас присоединился к нему, хоть и не был уверен, что это действительно смешно. Да и вряд ли его другу было действительно весело.

Они доехали до поворота дороги, где им пришлось осадить своих лошадей — толпа крестьян перегородила им дорогу. Одни крестьяне толкали перед собой тележки, другие навьючили на себя огромные тюки. Женщины тоже тащили узлы или в руках или за спиной, некоторые из них несли детей. Все дети, даже самые маленькие, тоже помогали родителям.

Медленно и с неохотой крестьяне расступились перед всадниками.

— Куда вы направляетесь? — спросил их Грас.

— В столицу Аворниса, — ответил крестьянин, толкающий тележку.

Когда-то давно Крекс, отец Граса, также оставил свою ферму и направился в столицу. Ему удалось получить место в королевской гвардии и чего-то добиться в жизни. Но большинству крестьян повезло меньше.

— Почему вам не сидится на собственном куске земли?

Несколько минут назад Никатор назвал архипастыря величайшим из глупцов на свете. Сейчас все крестьяне — мужчины, женщины и даже дети — посмотрели на Граса так, как будто этот титул принадлежал ему.

— У нас ее больше нет, — ответил все тот же крестьянин с тележкой.

— Почему? — удивился командор. — Ты не похож на лентяя, который не хочет работать.

Он не ожидал, что его слова вызовут такую реакцию. Крестьяне возмущенно зароптали. Однако владелец тележки, казалось, был более расположен к разговору, и от него удалось получить объяснения:

— Граф Корвус согнал нас с нашей земли, чтобы пасти на ней коров и овец. И что мы могли сделать? Ничего.

— Да-а-а. — Грас пришпорил свою лошадь.

Он не любил скакать галопом, но желание поскорей отъехать от возмущенных людей оказалось сильней. Никатор не отставал от него ни на шаг. Наконец Грас не выдержал:

— Удастся ли нам остаться сильными, если мы будем сгонять крестьян с земли? Где мы возьмем солдат?

— Проклятие, — отозвался Никатор. — Может ли кто-нибудь запретить знати захватывать земли? Им и так принадлежит больше половины. — Он вздохнул мечтательно. — Мне всегда казалось это чертовски заманчивым — иметь земли больше, чем можно охватить взглядом.

— Это звучит заманчиво для тех, кто может посягнуть на чужую землю. — Грас указал на крестьян. — Что насчет них? Они тоже аворнийцы.

— Будь я дворянином, я просто дал бы им поцеловать мою руку, — ответил Никатор.

Командор снова засмеялся, хоть это не казалось ему смешным.

Прежде чем они достигли столицы, до Граса дошел такой странный слух, что он отказывался ему верить. Но когда, приехав домой, он повторил услышанную новость, его жена только утвердительно кивнула.