4

ЛАНИУС подпрыгнул так высоко, как только мог.

— Мама! — крикнул он и бросился к ней. Он не видел ее с тех пор, как умер отец. Для ребенка три года — очень большой срок. Иногда он боялся, что, встретив, не узнает ее. Но он узнал! Еще как!

— Мой родной! — Серфия так крепко обняла мальчика, что у него перехватило дыхание. — Ты так вырос и повзрослел. — Она отстранилась и оглядела его. — Но ты худой как щепка. Тебе нужно больше есть. Руки и ноги совсем как палочки.

— Я буду есть больше, — закивал Ланиус. Сейчас он мог пообещать маме все на свете. — Я даже начну есть о…

Мальчик осекся. Пообещать есть овощи — это слишком.

— Ты ведь король, в конце концов, — заметила Серфия. — Король должен быть сильным для того, чтобы Аворнис процветал.

— Хорошо.

Но это не убедило Ланиуса. Ему было только восемь лет. Единственное изменение заключалось в том, что все вокруг стали называть его «ваше величество» вместо «ваше высочество», в том числе и его наставник. Учиться он продолжал каждый день, но это не казалось неприятной обязанностью. Мальчик, внимательно посмотрев на мать, сказал:

— Мне жаль, что дядя умер.

Лицо Серфии стало жестким и холодным.

— Мне — нет, — ответила она. — Это был отвратительный и к тому же глупый человек. Когда вырастешь, ты будешь лучшим королем, я уверена.

— Почему ты так уверена, мама? — спросил малыш с искренним любопытством.

— Потому что невозможно быть хуже, чем он, — резко ответила женщина.

— Ну почему же, — отозвался Ланиус. — Если я попытаюсь, у меня может получиться.

— Ты просто не захочешь делать ничего подобного — вот в чем дело. Главным желанием Сколопакса было разрушить все, что имело отношение к твоему отцу. Ты не стал бы этого делать. Ты — еще маленький мальчик, но уже понимаешь.

— Но я не сказал, что я буду, — упрямился Ланиус, — я сказал — я мог бы стать.

В глазах Серфии мелькнуло странное выражение.

— Не важно, — сказала она. — Я…

— Добрый день, мадам. — Архипастырь Букко замер на пороге и смотрел на мать Ланиуса, как будто она была грязью на его сандалиях. — Что ты делаешь во дворце? Кто позволил тебе прийти?

Его голос был холоден, как зимний ветер в горах Фервингии.

— Она — моя мать, и я — король Аворниса! — воскликнул Ланиус.

Букко поклонился.

— Несомненно, ваше величество. Но твой дядя назначил меня главой регентского совета, чтобы я управлял государством, пока ты не станешь взрослым. Мое слово здесь кое-что значит.

Серфия презрительно засмеялась:

— До чего же замечательный совет регентов. Ты, Вакхо и Эйсталф…

— И Торгос, — прервал ее Букко. — Торгос — мудрый и ученый муж.

— Как же он тогда ладил со Сколопаксом? — удивилась мать Ланиуса. Она ткнула пальцем в Букко. — Это — твой совет, и все знают это. Ты один будешь нести ответственность за все плохое, что произойдет.

— Я не собираюсь допускать ничего плохого, — ответил архипастырь. — Когда твой сын станет мужчиной, я передам ему крепкое государство. В конце концов, он единственный, кто остался из нашей древней династии.

— Да, и при этом ты называл его внебрачным ребенком, — колко вставила Серфия. — Что ты скажешь об этом сейчас?

— Я не внебрачный, — сказал Ланиус, — ты была женой отца. Я был очень мал тогда, но я помню.

— Все не так просто, ваше величество, — заметил архипастырь Букко. — Ваша мать действительно была женой короля Мергуса, но седьмой по счету.

Даже Ланиус, несмотря на свои годы, понимал, что это значит. Он удивленно посмотрел на мать. Серфия бросила сердитый взгляд на Букко:

— Архипастырь Мегадиптис объявил Ланиуса законнорожденным.

Букко закашлялся. Да, тогда он был в изгнании, поэтому Мегадиптис смог сделать это. И Букко никогда не одобрял произошедшего.

— То, что считает Мегадиптис, касается только его, не меня. — Букко снова закашлялся.

Ланиус заметил явное противоречие:

— Если я незаконнорожденный, как я могу быть королем?

И Серфия продолжила:

— И если он не король, как ты можешь быть главой совета регентов при нем?

Ее слова вызвали новый приступ кашля у архипастыря.

— Вся ситуация очень необычна, — наконец ответил он.

— Безусловно, — сказала Серфия. — И если это так, как ты смеешь не позволять мне видеть сына?

— Я глава регентского совета, — холодно отозвался Букко — и вправе решать, с кем встречаться королю.

— Я — король, и я желаю видеть мою маму постоянно! — воскликнул Ланиус.

Его мать продолжала:

— Кто лучше исполнял обязанности главы церкви Аворниса, Букко? Ты или Мегадиптис? Многие люди скажут, что Мегадиптис, особенно если вспомнят, как Скол опаке обошелся с ним. Ты хочешь, чтобы эти люди вышли на улицы, требуя твоей крови? Это случится, если ты продолжишь называть Ланиуса незаконнорожденным.

— Не смей угрожать мне! — выкрикнул священник.

— Не надейся помешать мне видеться с сыном! — резко ответила Серфия.

Они смотрели друг на друга поверх головы Ланиуса, а новому королю Аворниса казалось, что его разрывают надвое.

Командор Грас не любил путешествовать на лошадях. Некоторые люди страдали от морской болезни. Его же начинало подташнивать от бесконечного покачивания на спине лошади.

— Я предпочел бы плыть на юг на галере, — сказал он Никатору.

— Я тоже, — отозвался капитан. — Мне кажется, что мои ноги растянуты в разные стороны. Вот увидишь, к концу недели они привыкнут и останутся навсегда колесом.

У него были свои собственные причины не любить лошадей.

Вздохнув, Грас добавил:

— Боги решили дать нам реки, которые текут с запада на восток. Если нам нужно переместиться с севера на юг, мы можем ехать на лошадях или идти пешком. Это единственный выбор.

— Кто сказал, что это я хочу путешествовать с севера на юг — возразил Никатор. — Мне приходится, но это не мое желание. Как только фервинги немного успокаиваются, ментеше начинают досаждать нам снова. Такое ощущение, что две шайки негодяев ухватились за Аворнис с двух сторон и пытаются разорвать его на части.

Это сравнение было поразительно точным. Командор кивком одобрил его и сказал:

— Если бы они набросились на нас одновременно, было бы еще хуже.

Никатор фыркнул:

— Что может быть хуже? Судя по всему, дела очень плохи. Иначе они не стали бы звать нас, чтобы возглавить армию на юге.

Грасу нечего было возразить. Он опустил руку и проверил, легко ли выходит его меч из ножен.

Небо на юге казалось темным от дыма: ментеше жгли поля, дома и деревни. Если они прорвутся через городские стены, города тоже запылают. И если они наткнутся на двух конных аворнийцев, тем вряд ли удастся избежать гибели.

Взглянув на Граса, Никатор рассмеялся:

— Командир, еще немного, и ты станешь прекрасным наездником, совсем как я. Ты скорее ткнешь меня этим мечом, чем кого-нибудь из солдат Низвергнутого.

— Покорнейше благодарю, друг. Я постараюсь держаться подальше от тебя. — Он вытянул руку вперед. — Похоже, впереди таверна?

— Мне тоже так кажется, — ответил Никатор. — Остановимся заночевать? Даже если мы продолжим дорогу, то немного выиграем.

— Хорошо, — согласился Грае.

Шум, царивший в общем зале, поколебал их уверенность в отдыхе. Торговцы, что пришли сюда выпить и перекусить, громко спорили, у кого больше прав занять святой престол: у Букко или Мегадиптиса. Некоторые из них были настолько пьяны, что готовы были отстаивать свое мнение с помощью кулаков и ножей.

— Что за идиоты, — проворчал Никатор. — Как будто у нас мало других проблем.

Он предназначал свои слова только Грасу, который кивнул, соглашаясь, но молодой мужчина за соседним столом повернулся к ним и сказал:

— Если мы сделаем неправильный выбор, Низвергнутый захватит нас.

Его пальцы очертили защищающий жест. Грас сделал то же самое, но спросил:

— Ты не думаешь, что Низвергнутому будет легче справиться с нами, если мы передеремся?

Посетители таверны посмотрели на него так, словно он говорил на одном из наречий северных черногорцев. Но в отличие от большинства Грас не собирался спорить. Он и Никатор быстро съели свой ужин — не слишком хороший, запили его вином, которое было еще хуже, и отправились в маленькую узкую комнату, одну на двоих, которую трактирщик выделил им. Грас запер дверь.

— Вряд ли это поможет, — заметил Никатор.

— Я знаю, — ответил Грас — Но и не повредит.

Как бы то ни было, торговцы умудрились не подраться. Наутро Грас и Никатор снова отправились в дорогу.

Оба то и дело почесывались, поэтому Грае едва сдерживал себя, чтобы не высказаться вслух — пусть Низвергнутый познакомится с гостеприимством этого трактирщика! И все-таки… Каждый, кто испытал, как трудна может быть жизнь на дальних берегах Стуры, не желал этого даже врагу.

Если ментеше завоюют эту землю и прогонят отсюда аворнийских солдат, волшебников и священников, Низвергнутый распространит свои чары ближе к столице Аворниса. Этого нельзя допустить.

— Я надеюсь, Энха не сдалась, — мрачным тоном произнес Грас.

— Лучше бы этого не случилось. — Никатор покачал головой.

— Видишь дым от костров на юге? Много ментеше слоняется вокруг.

Через пару часов друзья обнаружили, что, к сожалению, Грас не ошибся. Когда они обогнули сгоревшую ферму, несколько всадников перегородили им дорогу. Затем ментеше — невысокие крепкие люди на приземистых выносливых лошадях — выхватили сабли и, пришпорив коней, ринулись навстречу.

В этот момент Грас пожалел, что на нем не было кольчуги, а только шлем. Он обнажил меч, то же сделал Никатор, и оба устремились вперед. Сражаясь на лошади, как и на галере, ты не можешь стоять на месте, когда на тебя нападают.

— Король Ланиус с нами! — выкрикнул Грас самый бесполезный воинский клич, который когда-либо существовал.

Чем мог король помочь им, даже окажись он здесь? Ребенка убили бы мгновенно.

Один из кочевников выбрал Граса, другой — Никатора. Как избежать смерти в первые несколько минут? Грас не чувствовал себя уверенно в седле, он предпочел бы сражаться на море.

Сталь ударилась о сталь, когда Грас парировал удар ментеше. Посыпались искры. Кочевник нанес новый удар, на этот раз слева. И снова командор отбил его, а затем сам попытался атаковать. Ментеше сумел отклониться и ранил его лошадь. Оберегая животное, Грас отпрянул, но не смог избежать следующего удара. Он успел пригнуться, и клинок обрушился на шлем.

Чем дальше продолжался бой, тем ярче в памяти командора всплывали уроки, которые ему когда-то преподал отец, а потом — суровые учителя фехтования. Ментеше осыпал его проклятиями: он не ожидал вместо развлечения ввязаться в серьезную схватку. Спустя мгновение кочевник вновь закричал, на этот раз от боли. Кровь заструилась по его кожаному рукаву — удар аворнийца достиг цели. Противник развернул лошадь и, подгоняя ее пятками, поскакал на юг. Вместо того чтобы преследовать врага, Грас обернулся посмотреть, как обстоят дела у его друга. Тот обменивался со своим противником ударами меча. Казалось, шансы были равны. На щеке Никатора кровоточила большая царапина, из мизинца на левой руке ментеше также сочилась кровь. Грас поскакал к ним. Кочевник был слишком увлечен поединком, чтобы заметить новую опасность, и меч беспрепятственно опустился на его затылок. Кровь хлынула потоком. Ментеше, захлебываясь, кричал от боли. Сабля выпала из его рук. Как и его товарищ, он попытался повернуть на юг, но через пару сотен метров соскользнул с седла на землю. Оставшись без седока, лошадь замедлила шаг.

— Большое спасибо, командир. — Никатор приложил к щеке кусок ткани. — Хорошая работа. Давай поймаем его лошадь. Мы сможем продать ее: вряд ли кто-нибудь догадается, что прежде на ней ездил ментеше.

— Хорошо, — согласился Грае. — Нам повезло, что мы не нарвались на лучников. Они просто изрешетили бы нас, прежде чем мы успели бы шевельнуть рукой.

— То же самое говорят кочевники, когда на речных галерах мы настигаем их плоты, — мрачно усмехнулся Никатор. — Надеюсь, им придется повторить это не раз.

За саблю ментеше также можно было что-нибудь выручить. Грас слез с лошади, подобрал оружие и сунул в седельный мешок. Снова забравшись на лошадь, он двинулся вслед за своим приятелем. Между тем, поравнявшись с мертвым ментеше, Никатор спешился и, склонившись над ним, срезал кошелек с его ремня. Взвесив его в руке, он присвистнул:

— Тяжелый. — И, заглянув внутрь, сообщил: — Серебро и немного золота.

— Подели на двоих, — предложил Грас. — Если одна монета будет лишняя, она твоя. Я взял его саблю.

— Согласен. Единственное, что отравляет мне удовольствие, — эти деньги были украдены у аворнийцев.

— Он заплатил сполна. — Командор нахмурился. — Что там у него за шнурок на шее?

— Один из их амулетов.

Никатор потянул за шнурок и сморщился от отвращения:

— Мерзость какая!

— Точно.

Основная часть амулета состояла из черепа какого-то мелкого животного с острыми зубами — возможно, куницы. Глазницы черепа, казалось, смотрели прямо на него.

— Сними эту дрянь с негодяя — мы уничтожим ее.

— Правильно. — Никатор перерезал шнурок и взялся за амулет, но тут же отдернул руку.

— Проклятие! Оно укусило меня!

И довольно сильно — из большого пальца на его руке капала кровь.

— Сейчас я справлюсь с ним.

Грас подцепил амулет мечом и отбросил его в сторону от мертвого кочевника. Зубы черепа в бессильной злобе клацнули по металлу. Никатор с силой наступил на него — и почувствовал толчки пульсирующей энергии, от которых мурашки побежали по всему телу. Затем странные ощущения пропали. Череп затрещал под его каблуком и рассыпался.

— Ну, вот и все, — скривившись, сказал Никатор, перевязывая палец.

— Давай спустимся к реке, — предложил Грас. — Когда мы встречаемся с ними на земле, нам приходится играть по их правилам. Но когда жалкие лодчонки пытаются шнырять по Стуре, наступает наш черед. — Улыбнувшись, он продемонстрировал зубы, почти такие же острые, как у амулета. — Их речные галеры ни на что не годятся. Ментеше могут заставить рабов грести, но сами они сражаются на воде еще хуже, чем мы на земле.

— Правильно. — Никатор с тревогой смотрел на свою руку. Повязка пропиталась кровью. — Надо показать ее волшебнику, чтоб не загноилась.

— Не беспокойтесь об этом, ваше величество. — Архипастырь Букко погладил Ланиуса по голове. — Я и другие регенты позаботимся обо всем.

Королю Аворниса было только девять, но кто дал право Букко так обращаться с ним!

— В самом деле? — спросил Ланиус. — Почему тогда ментеше хозяйничают на юге, в то время как фервинги готовятся к войне на севере? Тебе не кажется, что ты делаешь что-то не так?

Букко уставился на него. Ланиусу случалось говорить такие вещи и прежде, но сейчас в его голосе слышались странные интонации.

— Ваше величество, вас ввели в заблуждение, — медленно произнес архипастырь.

Это было ошибкой с его стороны. Ланиус знал, о чем говорил. Ребенок доверял фактам больше, чем людям.

— Неужели? Ты хочешь сказать, что ментеше не совершают набеги на нас? Или что фервинги не собирают свои войска, чтобы тоже напасть на нас? Что именно ты имеешь в виду?

— Не пора ли вам на урок? — спросил Букко.

Он ослабил воротник своей шелковой рубашки, внезапно она показалась ему слишком тесной.

— Да, я сейчас иду, — ответил Ланиус. — Может, тебе тоже стоит брать какие-нибудь уроки, чтобы лучше управлять королевством?

Архипастырь что-то недовольно проворчал себе под нос, когда мальчик покидал комнату. Чем недоволен старик? Ведь Ланиус всего лишь сказал ему правду.

Уроки могли бы показаться скучными — грамматика, арифметика и история. Подобно всем наставникам, учитель Ланиуса носил плетку на поясе, чтобы быть уверенным, что его слушают. Но он давно уже не прибегал к ней. Ланиус учился с такой страстью, что иногда учитель с тревогой наблюдал за ним, однако не высказывался на этот счет.

Спустя какое-то время Ланиус поднял голову от учебников и увидел свою мать, стоящую на месте учителя. Королева Серфия улыбалась ему.

— Ты слишком много учишься, милый.

— Надеюсь, — ответил Ланиус. — Я должен стараться, чтобы управлять Аворнисом как следует. Непохоже, что архипастырь Букко справляется с этим.

Серфия поджала губы.

— Он совсем не справляется, — согласилась она. — Я могла бы управлять лучше.

— Так почему ты этого не делаешь, мама? — воскликнул Ланиус. — Только вчера я читал о королеве Эстрилде. Она долго правила Аворнисом без посторонней помощи. Я уверен, ты тоже справилась бы. Ты должна.

— Все не так просто, я боюсь. — Мать покачала головой.

— Почему? Ты — королева, а Букко — только глава церкви.

Ланиус был разумный, не по годам развитый мальчик, но — только ребенок. За его словами стояло: Ты — моя мама. Ты можешь делать все, что угодно.

— Но это он — глава совета регентов, а не я, — с грустью ответила Серфия. — И солдаты послушают его, а не меня. К тому же я женщина.

— Ты могла бы заставить их повиноваться. Королева Эстрилда смогла, — заметил Ланиус.

— Если бы они могли слышать тебя сейчас! — Серфия не скрывала удивления и гордости.

— Там стоят несколько солдат. — Мальчик указал на дверь и заговорил громче: — Эй, солдаты! Так как архипастырь не понимает, что он делает, ваш долг перед Аворнисом присягнуть другому правителю. Здесь королева, которая…

— Достаточно. — Архипастырь Букко в сопровождении вооруженных гвардейцев появился в зале. Он продолжал: — Вы видите, как Серфия вредно влияет на ребенка. Ей нельзя позволять находиться рядом с ним. Схватите ее!

— Да, господин, — отозвались хором солдаты. Они обступили королеву.

— Вы не смеете! Оставьте ее! — С криком Ланиус бросился на них.

Но что он мог сделать? Один из солдат схватил его и держал, несмотря на отчаянные попытки мальчика вырваться. Королева попыталась сопротивляться, осыпая солдат проклятиями, но все было напрасно. Она громко проклинала Букко, это также не помогло.

— Уберите ее, — повторил тот свой приказ.

— Не прикасайтесь к ней! Она — моя мама! — кричал Ланиус.

— Она сбивает тебя с правильного пути, действуя по наущению Низвергнутого.

— Она не делает ничего плохого! — возмущенно возразил Ланиус.

— Без сомнения делает, иначе ты не был бы так груб со старшими, — ответил архипастырь.

— Ты разваливаешь королевство. Это грубость, сказать тебе правду?

— Я не собираюсь спорить с тобой, мальчишка. — Букко кивнул солдатам: — Вон потаскуху! Я был бы рад так же легко избавиться от ее выродка.

— Я не выродок! — Голос Ланиуса звучал громко и пронзительно. — Если ты еще раз назовешь меня так, то пожалеешь.

— Все королевство жалеет, что ты — король. Твоя мать была седьмой женой. Как еще тебя называть, ваше величество?

Архипастырь вложил все свое презрение в это обращение.

Да, Ланиус знал, что такое быть ребенком седьмой жены и как к этому относились обычные люди. Но он произнес:

— Священник обвенчал моих родителей. Все было, как положено. И архипастырь Мегадиптис сказал, что священник не сделал ничего противозаконного, поженив их. Вот так!

Он показал Букко язык. Несмотря на то что он был необыкновенно разумный и воспитанный ребенок, ему было только девять лет, и иногда с этим невозможно было справиться. Старик посмотрел на него с отвращением.

— Мне плевать, что сказал Мегадиптис. Он не должен был быть главой церкви в то время, и он не архипастырь сейчас.

Он не произнес «вот так» и не высунул язык — все-таки он был взрослый человек, но было заметно, что он не прочь сделать это.

— Да, сейчас он не архипастырь, — ответил мальчик, — но будет им снова, когда я вырасту.

На этот раз во взгляде Букко читалось не только презрение, он был взбешен.

— Если бы ты не был последним в роду…. — начал он, но запнулся, тряхнув головой.

Отвесив Ланиусу гораздо более короткий и резкий поклон, чем полагался королю Аворниса, Букко покинул комнату, все еще покачивая головой.

Спустя два дня долина вокруг стен столицы Аворниса начала заполняться солдатами. Когда Ланиус поднялся на одну из самых высоких башен королевского дворца, он заметил палатки на лугах. Казавшиеся сверху крошечными букашками, солдаты маршировали и строились в каре.

— Теперь мы победим фервингов, — сказал Ланиус учителю.

Он знал, что аворнийская армия терпит одно поражение за другим, но не мог и не хотел этому поверить.

Его наставник, однако, казалось, был очень обеспокоен.

— Может, вы и правы, ваше величество, но я не уверен, что такая армия может побить короля Дагиперта и его свирепых воинов.

— О чем ты? — спросил мальчик.

— Ну… — продолжил неохотно учитель. — Герцог Регулус очень храбрый человек, благородного происхождения и лучший друг архипастыря Букко…

Ланиус не напрасно прочел множество хроник.

— Ты думаешь, он собирается захватить мой трон?

— Я не знаю, его ли это намерение или планы Букко, — ответил учитель. — Регулус очень смелый и сильный человек, но вряд ли кто-нибудь назовет его умным. Букко может водить его как козу на веревке.

Гнев захлестнул Ланиуса.

— Что же мне делать? — прошептал он.

Мальчик спрашивал не своего наставника, а скорее себя или даже мир. Но никто не ответил ему. Ланиус щелкнул пальцами. Он недавно научился этому жесту, и ему нравился звук.

— Я знаю! — воскликнул он.

— Что? — переспросил учитель.

— Но не скажу тебе. Я не скажу никому.

Грас был сильно озадачен. Нельзя сказать, чтобы это чувство было ему незнакомо. Но это было удивление другого рода. «Скопа» — головной корабль флотилии, которым сейчас командовал командор, шел вверх по течению по Стуре. Гребцы старались изо всех сил, но не только течение, но и ветер были против них.

Он смотрел на юг, на земли, которыми владели ментеше. Все казалось спокойно. Аворнис успешно отразил последний набег принца Улаша. И как полагал Грас, это должно было на время утихомирить Улаша и Низвергнутого. Поэтому приказ оставаться на Стуре так удивил командующего флотилией.

— Как ты думаешь, могут ментеше решиться на что-нибудь в ближайшее время? — спросил он капитана Никатора.

— Никогда нельзя быть уверенным, что замышляют эти негодяи, — ответил тот. — Стоит нам успокоиться, и, подкравшись, они нанесут удар исподтишка.

— Да, — согласился Грас, — но что будет на этот раз?

— Они присмирели, — добавил Никатор, — благодаря тебе. Нагнали мы страха на Олора и кочевников.

«Если бы то же самое можно было сделать с Низвергнутым», — подумал командор, качая головой. Злой дух был везде и нигде. Мысли о нем вернули Граса к тому, что его беспокоило больше всего.

— Архипастырь Букко готовится к войне с фервингами, не так ли?

— Он объявил об этом, — отозвался Никатор. — Герцог Регулус и большинство солдат верят этому.

— Герцог Регулус, — продолжал Грас, — солдаты… Сделал ли Букко что-нибудь для подготовки речных галер и моряков к предстоящей схватке?

— Он не вспомнил о нас. Я уверен. Иначе мы не были бы сейчас в низовье Стуры. — Никатор хмыкнул.

— Он не сказал ни слова никому на реке. Нам стало бы известно об этом, — сказал Грас.

Его друг кивнул. Моряки всегда знали, что происходит на других галерах. Командор продолжал:

— Как Букко собирается воевать против фервингов без флота? Без галер невозможно ни атаковать, ни защищаться.

— Я тоже так считаю, — согласился Никатор. — Но Букко не полководец, ты знаешь. Он — священник.

— Зачем тогда он ввязался в войну? — вырвалось у Граса. — Я — не священник. Надень на меня красную мантию, заставь читать проповеди, и я опозорюсь. Неужели он не видит, что все идет наперекосяк? У него нет генералов, чтобы вразумить его? Попытайся я изображать архиепископа, я попросил бы помощи у священников, знающих свое дело.

— Ты, кажется, уже созрел для этого, командир?

— Благодарю. — Грас потеребил свою бороду, как будто убеждаясь, что ничего не изменилось. — Клянусь богами, Букко не выглядит идиотом.

— Тогда почему он так странно ведет себя?

— Да, почему?

— Может быть, он собирается воевать не с фервингами, — заметил Никатор, — может быть, у него что-то другое на уме?